Текст книги "Умоляй меня (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
33
СОФИЯ
Мы проводим два часа в постели, разговаривая, пока мне не приходится идти домой, чтобы убедиться, что мама не сожгла дом дотла и не пригласила на ужин друзей-карточных шулеров. Когда я прихожу, дом все еще стоит, но подозрительно тих.
Еще более подозрительным кажется запах чего-то вкусного, что готовится.
Я бреду на кухню. Заметив чугунную кастрюлю на плите, я заглядываю внутрь, почти ожидая увидеть булькающее варево из крылышек летучей мыши и поганок. Вместо этого на медленном огне варится куриный бульон с колбасой, болгарским перцем, помидорами, рисом и горошком, заправленный шафраном.
У меня на кухне кто-то готовит паэлью.
Если только моя дочь внезапно не заинтересовалась кулинарией, то это дело рук Кармелины, и у нее явно есть скрытые мотивы.
Я поднимаюсь наверх и вижу, что Харлоу сидит на кровати и читает книгу.
– Привет, дорогая.
Она не поднимает глаз.
– Привет.
– Ты в порядке?
– Да.
Я пристально смотрю на нее мгновение, раздумывая, стоит ли мне рассказывать ей о том, что происходит с ее отцом, но решаю, что оставлю это на потом, когда у меня будет что-то более конкретное, чем запутанный разговор с его невестой.
Если или когда судебные иски будут отклонены, у нас будет время все объяснить. Но прямо сейчас мне нужно знать, не станет ли для нас проблемой присутствие Картера в моей жизни.
Я сажусь на край ее кровати и беру книгу из ее рук.
– Я хочу спросить твое мнение кое о чем.
Выглядя заинтересованной, она поджимает под себя свои длинные ноги и садится прямее.
– Ладно. В чем дело?
– Это насчет Картера.
Мгновение я пытаюсь подобрать нужные слова, но не могу найти именно то, что ищу. Уставившись на книгу в своих руках, я тихо говорю: – Он мне нравится, милая. Действительно нравится. Мы отлично ладим, и он заставляет меня смеяться, как никто другой.
Я делаю вдох и встречаюсь с ней взглядом.
– Но последние несколько лет мы были вдвоем, и я беспокоюсь о том, как мои отношения повлияют на тебя.
Харлоу улыбается.
– Ты спрашиваешь моего разрешения продолжать встречаться с ним?
– Ты не будешь возражать, если я это сделаю?
Она откидывает волосы с лица и наклоняется, упираясь локтями в колени.
– Послушай, я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты не была счастлива с папой. А ты заслуживаешь этого. И я не думаю, что ты вдруг начнешь игнорировать меня из-за того, что ты влюблена.
Я моргаю, пораженная тем, как она произносит эти слова.
Влюблена.
Так вот что происходит? Неужели она видит что-то, чего не вижу я?
– Но… – Харлоу теребит одеяло у себя под ногами, затем поднимает на меня взгляд. – Сколько ему лет?
– Двадцать девять.
– Ой.
– Ты выглядишь удивленной.
– Я думала, он моложе.
– Это меняет твое мнение?
Дочь качает головой, затем останавливается и задумывается.
– Я имею в виду, возможно. Наверное, это к лучшему, что он не на двадцать пять лет моложе тебя.
– Почему ты так говоришь?
Она морщит нос.
– Потому что, если вы останетесь вместе, когда ты состаришься, он все равно будет молодым.
Я тяжело вздыхаю.
– Ты говоришь совсем как твоя бабушка.
– Тебя не беспокоит, что он моложе?
Я оглядываю ее комнату, обдумывая этот вопрос.
– В некотором смысле, да. В основном потому, что людей, кажется, не волнует разница в возрасте, когда мужчина старше, но, когда старше женщина, они теряют рассудок. Твой отец сказал, что люди подумают, что я извращенка.
Дочь смеется над этим.
– Бро, пожалуйста. Ты не извращенка.
Я бы отругала ее за то, что она назвала меня «бро», но у нас получился приятный разговор. Я не хочу все портить.
– Сейчас 2025 год, мам. Ты можешь встречаться с кем хочешь. Ты можешь встречаться с парнем помоложе, с парнем постарше, с другой женщиной, с кем угодно. Дело не в этом. Дело в том, кто делает тебя счастливой.
– Ты не против, если я буду встречаться с другой женщиной?
Харлоу смотрит на меня так, словно я самый тупой человек на свете.
– Мама. Не будь занудой. Любовь есть любовь.
Я пытаюсь представить лицо ее бабушки, если бы я сказала ей, что встречаюсь с женщиной. Ее, вероятно, тут же хватил бы удар.
Я буду держать это в заднем кармане, на случай если понадобится.
– Итак, послушай. Вот единственная вещь, о которой тебе стоит беспокоиться с кем-либо, с кем ты встречаешься, верно? Забудь о том, сколько ему лет, и спроси себя, ладите ли вы? Вежлив ли он? Есть ли у вас что-то общее? Так же ли он умен, как ты? Потому что ты действительно умна, и если он не понимает шуток, то не стоит с ним встречаться, каким бы милым он тебе ни казался.
Я улыбаюсь, думая о красивом лице Картера.
– Он довольно милый, не так ли?
Дочь передергивает. Но она улыбается, и я понимаю, что она просто играет.
– Подожди секунду. Откуда ты так много знаешь о свиданиях? Тебе нельзя ходить на свидания, пока тебе не исполнится шестнадцать.
Она экстравагантно закатывает глаза.
– Здравый смысл, бро. Не отставай.
Я смотрю на свою дочь с безграничной любовью к ней, моей милой маленькой девочке, которая растет прямо на моих глазах. Как же мне так повезло?
Одного из детей Эвелин только что поймали на том, что он бросал петарды в школьный туалет.
Я должна напомнить себе, что Харлоу в настоящее время наказана за то, что тайком сбежала из гостиничного номера в Мексике и пила пиво с группой незнакомцев.
Она точно не ангел.
С другой стороны, я тоже.
Словно читая мои мысли, Харлоу спрашивает: – Бабушка говорила правду о том, что ты потеряла девственность в моем возрасте?
Я морщусь.
– Твоя бабушка полна лжи.
Она не купилась на мои объяснения.
– Ага. Хороший способ уйти от ответа.
– Не то, чтобы мое грязное прошлое кого-то касалось, но нет. В твоем возрасте у меня не было секса. Но я скажу вот что: я не теряла свою девственность. Это не потерянный талон из химчистки. В первый раз, когда я занималась сексом, это было по обоюдному согласию и с человеком, который был мне очень дорог и который испытывал ко мне те же чувства, чего я хочу и для тебя.
Мы молча смотрим друг на друга некоторое время, пока я не говорю: – Ты хочешь задать мне какие-то конкретные вопросы о сексе?
Дочь морщит нос.
– Мы уже говорили об этом.
– Несколько лет назад, еще до того, как у тебя начались месячные.
– Ладно, я не хочу, чтобы ты поняла это неправильно, но то, что мы говорим о сексе в том же разговоре, в котором ты спрашивала меня, стоит ли тебе встречаться с уборщиком бассейна, – это просто неприлично.
– Он не уборщик бассейна!
Харлоу улыбается, видя, как я хмурюсь.
– Просто хотела убедиться, что он тебе действительно нравится.
Я сухо отвечаю: – А-а. Я вижу, в тебе есть что-то от твоей бабушки.
– Она не такая уж плохая.
Это заставляет меня рассмеяться.
– Поживи с ней недельку и посмотрим, как ты себя почувствуешь. Это напомнило мне, где она сейчас?
– В последний раз я видела ее в прачечной, когда она складывала полотенца.
Сначала ужин, теперь стирка. Затем мама заберется на стремянку снаружи и будет красить карниз.
Очевидно, что она пытается уговорить меня позволить ей остаться здесь дольше, чем на несколько недель, но в эту игру могут играть двое. Она может делать всю работу по дому, какую захочет, но я не сдвинусь с этого места.
Мой рассудок может выдержать только это.
Я встаю, целую Харлоу в лоб и говорю, что люблю ее. Она отмахивается от меня, забирает свою книгу у меня из рук и возвращается к чтению. Я наблюдаю за ней с улыбкой на губах и гордостью в груди. Моя дочь – такая сильная, такая независимая, такая чертовски умная.
Она – лучшее, что я когда-либо делала.
И если Ник посмеет снова заявиться сюда пьяным, моя мать будет не единственной, кто пригрозит ему поркой.
За ужином мы втроем сидим за кухонным столом, как обычная семья, и ведем светскую беседу. Паэлья восхитительна. Даже Харлоу, известная своей придирчивостью в еде, съедает все со своей тарелки. Во время ужина не упоминаются Ник, Картер или какие-либо другие щекотливые темы, и в тот вечер все ложатся спать в хорошем настроении.
Мое хорошее настроение сохраняется до тех пор, пока я не прихожу в офис в понедельник утром и не вижу, как люди смотрят на меня.
Едва заметная ухмылка секретаря, когда я вхожу.
Безошибочно узнаваемый смешок менеджера по работе с клиентами в кофейне.
Приглушенный шепот, доносящийся из-за спины, когда я направляюсь на еженедельное собрание персонала.
Собрание заканчивается без каких-либо необычных событий, но напряжение, витающее в воздухе, очевидно.
Причина этого напряжения становится ясна, когда моя помощница приносит мне еженедельные отчеты, которые она готовит для моей проверки. Она кладет их на мой стол, затем складывает руки на груди и молча смотрит на меня с выражением глубокой озабоченности.
– Ты хочешь что-то сказать, Алекс?
– Я просто хотела узнать, в порядке ли ты.
– Конечно, в порядке. А почему бы и нет?
Она колеблется.
– Я полагаю, ты видела фотографии? Статьи в таблоидах о тебе и Картере МакКорде?
Вздохнув, я откидываюсь на спинку кресла и киваю.
– Я так понимаю, все остальные тоже.
– Об этом говорит вся компания.
Я смотрю на нее с любопытством, несмотря ни на что.
– И каково общее мнение?
– Что у тебя кризис среднего возраста и Картер МакКорд тебя использует. Ребята из бухгалтерии заключили пари на то, как долго это продлится. Шансы пятьдесят к одному, что он бросит тебя к концу месяца.
Итак, теперь я печально известная мошенница средних лет, устраивающая собственную офисную лотерею на скандальную тему. Я бы налила себе выпить, если бы не было так рано.
Присев на край моего стола, Алекс наклоняется ко мне и понижает голос.
– Ты слышала это не от меня, но ходят слухи, что Хартман уже ищет тебе замену.
Мое сердце бешено колотится о грудную клетку. На мгновение у меня перехватывает дыхание, я ошеломлена, пока гнев не сковывает мой язык.
– Это неправда. Он не может уволить меня за то, что я встречаюсь с конкурентом.
Откидываясь назад, она пожимает плечами.
– Все, что я знаю, это то, что он попросил своего второго администратора связаться с фирмой по поиску руководителей. Сказал, что хочет организовать несколько встреч.
Мой разум лихорадочно работает. Это правда или просто слухи?
– Откуда ты это знаешь?
– Его администратор спросила одну из девушек из отдела кадров, есть ли у нее рекомендации для фирмы, а потом все выяснилось.
Холодный узел сжимает мой желудок. Если это правда и Хартман уже готовит почву для моей замены, то у меня проблемы посерьезнее, чем я думала.
Если меня уволят, и я не смогу сразу найти другую работу, Ник может использовать мою безработицу против меня. Он мог бы обратиться в суд и потребовать полной опеки над Харлоу, сославшись на мою неспособность содержать ее.
Он мог бы выполнить свою угрозу и забрать ее у меня.
Я заставляю себя дышать и подавляю панику, поднимающуюся в груди.
– Мне нужно выяснить наверняка, – говорю я скорее себе, чем Алекс.
– Просто будь осторожна с теми, с кем разговариваешь, – говорит она, многозначительно глядя на меня. – Здесь никому нельзя доверять.
Я киваю, у меня голова идет кругом от возможных вариантов. Алекс возвращается к своему столу и тихо закрывает за собой дверь, оставляя меня наедине с моими мыслями. Пока я сижу, Картер присылает мне сообщение.
Картер: Не могу перестать думать о тебе. Счастливого понедельника, красавица.
Он подписывает его смайликом в виде сердечка.
Желая услышать его голос, я быстро набираю его номер, не уверенная, что он сможет ответить. Когда Картер берет трубку, меня охватывает облегчение.
– Привет! Это сюрприз.
– Надеюсь, я не помешала чему-то важному.
Его голос смягчается.
– Нет ничего важнее этого. Как у тебя дела?
– Не очень. Моя ассистентка только что сказала мне, что Хартман ищет мне замену. Говорят, он нанял фирму по поиску руководителей высшего звена.
– Вот ублюдок, – бормочет Картер. – Прости, детка.
– Спасибо, что не сказал «я тебя предупреждал».
– Между прочим, я даже об этом не думал. Ты хочешь, чтобы я подошел и сломал ему нос?
Соблазненная предложением, я смеюсь.
– Лучше не надо. Я не хочу, чтобы тебя арестовали. – Когда он слишком долго молчит, я мягко добавляю: – Если ты думаешь, что я сожалею о нас, ты ошибаешься.
– Мне просто ненавистна мысль о том, что я могу стать для тебя проблемой.
– Это не так. Кроме того, Хартман, возможно, ищет замену кому-то еще в команде. Я пока ничего не знаю наверняка. – Я замолкаю на мгновение, чтобы собраться с мыслями. – Мне нужно тебе кое-что сказать.
– Черт возьми, это звучит ужасно.
Я вздрагиваю от страха в его тоне.
– Прости, я должна была предупредить тебя, что в этом нет ничего плохого.
Картер выдыхает, затем усмехается.
– Это мне следует извиниться. Я знаю, что тебе нелегко иметь дело с таким эмоционально разбитым, как я.
– Ты не такой, Картер, – строго говорю я. – Ты замечательный человек, который старается изо всех сил. И мне не нравится, когда ты плохо отзываешься о себе. Я бы никому не позволила говорить о тебе плохо, так что и от тебя этого не хочу слышать. Договорились?
Слышно, как он сглатывает.
– Договорились, – говорит он хриплым голосом. – Могу я сказать тебе сейчас, что обожаю тебя, или мне следует подождать следующего раза, когда я буду внутри тебя?
Я представляю, как он делает со мной все грязные вещи, которые только может вообразить любой из нас, и улыбаюсь.
– Я тоже обожаю тебя, красавчик. Вот что я собиралась сказать раньше: я думаю, ты был бы замечательным отцом.
Картер ошеломленно молчит. Я даже не слышу, как он дышит.
Я тщательно подбираю следующие слова и стараюсь, чтобы мой голос звучал мягко.
– Я не собиралась отступать. Я по-прежнему не хочу больше детей. И я не пытаюсь убедить тебя, что ты тоже должен их хотеть. Просто хочу сказать, что то, что ты работаешь над собой, делает тебе честь. Мой бывший муж никогда не ставил нужды других людей выше своих собственных и не думал о том, как его недостатки могут повлиять на других людей. И я знаю, что сравнивать несправедливо, но он настолько уверен в себе, хотя у него не должно быть никакой уверенности. Ты, безусловно, лучший мужчина, но ты недооцениваешь себя.
Я делаю паузу, чтобы сделать глубокий вдох и закрыть глаза. Я не знаю, почему это вдруг кажется таким важным, но это так, поэтому я говорю это.
– Если мы продолжим встречаться…
– Если? – громко перебивает он.
Этот упрямый, чувствительный человек. Я не знаю, привыкнет ли он когда-нибудь к нашим отношениям настолько, чтобы не паниковать из-за каждого моего слова, но я точно знаю, что мне понадобится много терпения, чтобы показать ему, что он может мне доверять, потому что он того стоит.
– Перемотаем назад. Как тебе такое: поскольку мы без ума друг от друга, и мы оба согласны с тем, к чему, как мы надеемся, приведут наши отношения, я поговорила с Харлоу о том, что она думает по этому поводу.
– О Боже. Она ненавидит меня. Ты бросаешь меня. Я знал, что так не может продолжаться вечно.
Мне приходится подавить вздох раздражения.
– Картер?
– Да?
– Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
– Все, что угодно, – мгновенно отвечает он. – Что?
– В следующий раз, когда ты подумаешь, что я собираюсь сказать что-то, что тебя расстроит, я хочу, чтобы ты дал мне немного времени на то, чтобы подобрать слова, прежде чем делать поспешные выводы. Нам обоим не поможет, если ты всегда будешь предполагать худшее. Ты можешь сделать это для меня?
Он стонет: – Прости. Я такой…
– Хороший человек с добрым сердцем, – перебиваю я, прежде чем он успевает оскорбить себя. – Который делает меня счастливой, когда говорит о себе хорошее, а не плохое.
Некоторое время мы сидим молча, прежде чем Картер осторожно произносит: – Значит… тебе нравится, когда я…
– Демонстрируешь самоуважение, да. – Понизив голос, я добавляю: – Мне это нравится. И я знаю, как сильно тебе нравится доставлять мне удовольствие, не так ли?
Как я и предполагала, от этих слов у него перехватывает дыхание.
– Да, – говорит он хриплым голосом.
Я шепчу: – Хороший мальчик.
Он снова стонет, только на этот раз прерывисто.
– Мой член становится твердым. Когда я смогу тебя увидеть?
Алекс стучит в открытую дверь моего кабинета. Я поднимаю палец, давая ей понять, чтобы она уделила мне минутку, затем снова сосредотачиваюсь на Картере.
– Надеюсь, скоро. Я позвоню тебе вечером, хорошо?
– Хорошо. Удачи с Хартманом. Мое предложение сломать ему нос остается в силе.
Улыбаясь, я отказываюсь, и мы вешаем трубки. Я оглядываюсь на Алекс, ожидающую в дверях.
– В чем дело?
– Звонила Дениз из отдела кадров. Она спросила, есть ли у тебя сегодня свободное время, чтобы зайти поболтать с менеджером.
Поболтать? Это звучит подозрительно дружелюбно в устах сотрудника отдела кадров, особенно в свете слухов о Хартман и поисковой фирме.
– Она сказала, чего хотела?
– Нет. Но ты свободна после обеда. Может, мне запланировать это?
Я киваю, настраивая себя на то, что, несомненно, будет интересным разговором. От этого никуда не деться. Что бы ни случилось, это уже началось.
– Да. Сделай это.
Когда Алекс уходит, я сижу и размышляю. Будут ли адвокаты присутствовать на этой встрече? Может быть, меня вот-вот уволят и унизят на глазах у всей компании, когда охрана выведет меня из здания. Может быть, Хартман снова будет ругать меня за Картера, надеясь, что на этот раз я отступлюсь.
Или, может быть, мне стоит последовать собственному совету и перестать делать поспешные выводы.
Только одно я могу сказать наверняка. Я не продвинулась бы так далеко в своей карьере, если бы целовала задницу, перестраховывалась или поддавалась запугиванию.
Если я иду ко дну, то иду с размаху.
34
СОФИЯ
Лоррейн, менеджер по персоналу, – женщина лет шестидесяти пяти, с серо-стальными глазами, вьющимися седыми волосами и гардеробом, состоящим исключительно из черной одежды. Ее внешность соответствует ее характеру, который мрачен, как дождливый зимний день.
Едва переступив порог, я понимаю, что она боится этого разговора не меньше меня.
Она мрачно произносит: – Здравствуйте, София. Спасибо, что пришли. Пожалуйста, присаживайтесь.
Я сажусь на неудобный пластиковый стул напротив ее стола, гадая, не специально ли для меня принесли эту уродливую штуку. Из-за яркого верхнего света, холодного воздуха, холодного пластика под моей задницей и ее недружелюбного взгляда я с таким же успехом могла бы находиться в полицейском участке, запертой в комнате для допросов.
«Поболтать», черт возьми.
Больше похоже на допрос с пристрастием.
– Я знаю, что вы заняты, поэтому сразу перейду к делу. Когда мы в последний раз встречались для оценки вашей работы, вы выразили желание добиться большего, чем повышение зарплаты. Я рада поделиться с вами этим новым предложением.
Она протягивает мне лист бумаги через стол. Нахмурившись, я смотрю на него. Новое предложение? Это не то, чего я ожидала.
Чувствуя, как ее стальной взгляд следит за каждым моим движением, я беру листок и просматриваю его содержимое. Меня охватывает удивление, но внешне я никак не реагирую.
– Это существенное повышение.
– Тридцать процентов, если быть точными. Я уверена, вы согласитесь, что это немного лучше, чем первоначально предлагавшиеся восемь процентов. Вы также обратите внимание, что ваши льготы будут расширены и будут включать в себя удвоенную сумму оплачиваемого отпуска, страхование жизни стоимостью, в три раза превышающей вашу годовую зарплату, и улучшенный план отсроченных компенсаций за налоговые льготы.
Выражение ее лица ничего не показывает, но я чувствую неладное.
Почему меня не увольняют? Почему повышение именно сейчас?
Приглядевшись к предложению повнимательнее, я замечаю кое-что странное.
– Расскажите мне о мерах безопасности.
– В свете недавних событий мы сочли это благоразумным.
– Недавних событий, – повторяю я, внимательно наблюдая за ее реакцией.
Если я думала, что она будет уклоняться от ответа, то я ошибалась. Лоррейн прямо говорит: – Если за вами будут следить папарацци, вам нужна защита. Они могут быть очень агрессивными. Это стандартная процедура для руководителей с высоким статусом. Вашей дочери также будет обеспечена защита.
Я моргаю, пораженная упоминанием Харлоу.
– Моей дочери?
Она некоторое время холодно смотрит на меня, прежде чем сказать: – Я уверена, что ее безопасность – ваш приоритет.
От ее обвиняющего тона у меня волосы встают дыбом. Она намекает на мою халатность?
– Конечно, но…
– За ней будут охотиться люди с камерами, которые захотят продать ее фотографии тому, кто больше заплатит. С этого момента за вами обоими будут охотиться, за неимением лучшего слова. – Ее голос слегка смягчается. – И я видела вашу дочь. Очень красивая девочка. Она будет неотразимо притягательна для этих стервятников… и для всех тех извращенцев, которые увидят ее фотографии и захотят рассмотреть их поближе.
Я сижу с открытым ртом, уставившись на менеджера в холодном шоке.
Мысль о том, что Харлоу может пережить то, что я почувствовала, увидев в таблоидах наши с Картер фотографии, ужасает. И подумать только, что за ней могут следить… наблюдать за ней…
Охотиться.
У меня кровь стынет в жилах.
– Я вижу, вы об этом не подумали. – Лоррейн с самодовольным видом откидывается на спинку стула и складывает руки на животе. – К счастью, охранная компания, с которой у нас заключен контракт, чрезвычайно компетентна. С ними вы будете в надежных руках.
Я пытаюсь все это осмыслить, но, кажется, что-то упускаю. Когда я в последний раз разговаривала со своим боссом, он был в ярости из-за того, что я встречалась с Картером. Он сказал, что ему придется поговорить с юристами компании, и это прозвучало так, как будто мое будущее в TriCast под вопросом.
Теперь он предлагает мне больше денег, более выгодные условия и телохранителей?
Мои мысли путаются, я медленно отодвигаю листок обратно через стол. Затем повторяю позу Лоррейн, откидываясь на спинку стула и сжимая руки.
– В чем подвох?
На ее лице легкая удовлетворенная улыбка. Она знала, что последует этот вопрос. Она лезет в ящик стола и достает еще один лист бумаги, который молча протягивает мне, как толстую пачку наличных.
Я беру его у нее и сразу же замечаю заголовок, напечатанный крупным черным шрифтом, в котором говорится, что это обязательное соглашение о неразглашении.
– Я уже подписала соглашение о неразглашении, когда меня принимали на работу.
– Есть несколько изменений по сравнению с предыдущей версией.
Это звучит зловеще, поэтому я внимательно изучаю документ, медленно просматривая каждую строку и раздел. Когда я подхожу к концу, то недоверчиво смеюсь.
Взмахнув листом в ее сторону, требовательно спрашиваю: – Это шутка?
– Нет. Таковы условия предложения.
– Все здесь неэтично, не говоря уже о том, что несправедливо!
Ее ответ суховат, как тост без масла.
– Если я чему и научилась с возрастом, так это тому, что жизнь несправедлива.
Кипя от гнева, я читаю вслух по листку, который держу в руке.
– Отслеживание личных телефонных звонков, сообщений и личной жизни.
Лоррейн кивает.
– Чтобы убедиться, что вы не обсуждаете коммерческие тайны с конкурентами.
Невероятно.
– Согласование всех публичных выступлений.
Она снова кивает, как будто это вполне разумно.
– Как это вообще может сработать? Вы ожидаете, что я буду сообщать вам о своем предполагаемом местонахождении в начале каждого дня? Должна ли я отправлять текстовое сообщение своей группе наблюдения, когда собираюсь на прогулку, в тренажерный зал, в магазин за продуктами?
– Да, это звучит как хорошее начало.
– Это нелепо! А как насчет этой чуши про то, что я должна нести ответственность за все, что делает Картер, и что вы считаете… как это слово? – Я снова смотрю в бумагу. – Предосудительным?
– Я думаю, что этот термин слишком широк, но, тем не менее, так было решено.
– Согласовывать все публикации в социальных сетях? Никогда не говорить о своих отношениях публично? Не посещать ни одно из отраслевых мероприятий? Это безумие! Это абсолютно незаконно! Все, что содержится в этом документе, нарушает мою неприкосновенность частной жизни и личные свободы.
– Уверяю вас, это полностью выполнимо. Это было проверено.
– Кем, командой безжалостных диктаторов, которые хотят лишить меня всех моих прав человека?
Когда она не отвечает и просто сидит, уставившись на меня в каменном молчании, я встаю и бросаю бумагу обратно ей на стол.
– Я не подпишу это.
– Тогда вы не получите повышения зарплаты или каких-либо льгот.
– Не оскорбляйте мой интеллект. Я прекрасно понимаю, что по законам Калифорнии возмездие незаконно. Как и принуждение. Как и шантаж.
– Вас не увольняют. Вы просто не получите того, о чем просили. Сотрудники постоянно просят о вещах, которые не устраивают их работодателей. Это просто бизнес.
– Давайте не будем играть в игры. Вы пытаетесь наказать меня за мои личные отношения с Картером МакКордом.
– Нет, мы защищаем интересы нашей компании и предлагаем вам взамен очень щедрый компенсационный пакет.
Хотя я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, ладони у меня липкие, а в груди что-то сжимается. Мой голос звучит громче, чем я хотела. Он эхом отражается от стен, которые внезапно кажутся слишком близкими.
– Это подкуп. И я этого не потерплю.
Менеджер мгновение изучает меня, замечая мои напряженные плечи и сжатые кулаки. Наконец, она кивает, как будто с самого начала знала, что мы придем в эту точку.
– Есть еще один вариант. Вариант, при котором вы получите все преимущества нового предложения, но не будете обязаны подписывать новое соглашение о неразглашении.
Она жестом приглашает меня сесть. После недолгого раздумья я подчиняюсь, настороженно поглядывая на нее.
Лоррейн так долго молчит, просто смотрит на меня, что я теряю терпение.
– Итак? В чем дело?
– Вы умная женщина. Почему бы вам не попробовать угадать?
Может быть, это намек на веселье в ее тоне или слабый блеск победы в глазах. Какой бы ни была причина, я мгновенно понимаю, к чему она клонит, и потрясена ее дерзостью.
– Вы хотите, чтобы я собрала инсайдерскую информацию о McCord Media. Вы хотите, чтобы я использовала свои отношения с Картером для получения конкурентного преимущества для TriCast. Вы хотите, чтобы я шпионила за ним.
– Бинго. Дайте девушке печенье.
Мое лицо заливает краской. Мои щеки и шея горят, и я знаю, что они, должно быть, покраснели.
– Вы отвратительны.
Она пренебрежительно машет рукой в воздухе.
– Это не конкурс популярности. Я не собираюсь баллотироваться на государственную должность. У вас есть работа, которую нужно выполнять, и у меня тоже. Отложите в сторону свои нежные чувства и посмотрите на ситуацию объективно. Через несколько месяцев, когда роман с принцем-плейбоем закончится, вы сможете либо уйти ни с чем, либо уйти со значительно улучшившимся финансовым положением, которое будет приносить вам пользу до конца жизни.
Эта женщина не видит в людях ничего человеческого. Для нее сотрудники – не более чем винтики в механизме. Несмотря на все ее холодные навыки межличностного общения, ей бы больше подошло управление кладбищем.
Моя мать полюбила бы ее.
Я спрашиваю: – Что Хартман пообещал вам, чтобы вы согласились на это? Должно быть, что-то серьезное, раз вы рискуете получить иск, который вам скоро придется защищать.
Не моргнув глазом, Лоррейн холодно отвечает: – Мои договоренности с мистером Хартманом вас не касаются. Что касается судебного иска, это было бы крайне глупо с вашей стороны, учитывая, что этого разговора никогда не было, и у меня есть свидетели, которые это подтвердят.
– Свидетели? В этой комнате никого нет, кроме нас!
– Двое моих помощников подтвердят под присягой, что они присутствовали на этой встрече, и наиболее проблемных частей этого разговора никогда не было.
– Какого черта им это делать?
Ее ответ, как и ее улыбка, загадочен.
– Люди на удивление сговорчивы, когда понимают, что они потеряют, сказав мне «нет».
– Другими словами, вы их тоже шантажируете.
– Это такое неприятное слово. Я предпочитаю называть это информированным согласием.
– Как бы вы это ни называли, это все равно незаконно.
Менеджер пожимает плечами.
– Играя по правилам, вы не станете самой успешной медиакомпанией в мире.
Я очень ясно вижу, как низко она опустится, чтобы получить то, что хочет. И в ее положении, имея доступ ко всей конфиденциальной личной информации, которой она располагает о каждом сотруднике корпорации, она может бесконечно злоупотреблять своей властью, манипулируя людьми.
Я встаю и смотрю на нее сверху вниз.
– TriCast – вторая по успешности медиакомпания в мире. McCord Media занимает первое место. И я не занимаюсь шпионажем в пользу этой компании.
Лоррейн усмехается.
– Не драматизируйте так. Это не фильм о Джеймсе Бонде. Я не прошу раскрывать военные секреты. Все, о чем я прошу, – это поделиться несколькими ценными сведениями. McCord Media – частная компания, известная своей секретностью, поэтому мы будем рады любым лакомым кусочкам, которые вы можете предоставить. Это было бы так просто! Мужчины до смешного восприимчивы к разговорам в постели. Представьте себя современной Матой Хари.
Хотя больше всего на свете мне хотелось бы схватить эту ужасную женщину за горло и задушить ее, я стискиваю зубы и заставляю себя сохранять спокойствие.
– Вы забываете, что Мата Хари была казнена за государственную измену. И я не могу поверить, что вы опустились так низко. Предполагается, что вы защищаете интересы сотрудников этой компании, а не коррумпированы и беспринципны.
Она строит мне гримасу, как будто я ребенок, который ведет себя особенно наивно.
– Моя работа заключается в том, чтобы защищать интересы этой компании. Точка.
– Даже если это означает подвергнуть компанию серьезному юридическому риску, поведя себя абсолютно неэтично?
Менеджер снова пренебрежительно машет на меня рукой.
– Мы уходим в дебри. Суть в следующем: у вас есть сорок восемь часов, чтобы рассмотреть это предложение. Если вы откажетесь, то не получите прибавки к жалованью до конца вашего пребывания в TriCast, каким бы длительным оно ни было.
Ее острый взгляд дает понять, что, если я не подчинюсь, мне будет настолько неприятно, что я уволюсь до того, как меня уволят.
– И, если вы по глупости решите подать на нас в суд, вас публично разоблачат как лгунью, которая пыталась вымогать деньги у своего работодателя.
– Вымогать деньги? Что за чушь вы несете?
Ее холодные серые глаза сверкают, а голос понижается до угрожающего мурлыканья.
– Мы в курсе ситуации, в которой оказался ваш брат. Долги за азартные игры могут разорить кого угодно, не так ли? Любая любящая сестра может прибегнуть к вымогательству, чтобы помочь. А теперь вам нужно содержать пожилую мать. Она та еще штучка. Когда-то ходили слухи, что пекарня, которой владели ваши родители, была связана с мафией. Точнее, служила прикрытием для отмывания денег. А ваш бывший муж… – Она цокает языком. – Ну и история. Растрата, принуждение, мошенничество. Что ж, как говорится, все они одного поля ягоды. Все, кто близок вам, демонстрируют тревожное отсутствие характера. Кроме вашей дочери, конечно, бедняжки. Суд будет для нее тяжелым испытанием. Все грязное белье ее матери… – Здесь улыбка смертельна. – Возможно, она никогда не оправится от эмоциональных потерь, которые это повлечет за собой.
