Текст книги "Женатые любовники"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)
И Райан уступил.
На прием было приглашено шестьсот человек. Восемьдесят из них были друзьями и родственниками Райана. Остальных он не знал, но Мэнди уверила его, что все эти гости – люди, на которых держится современная киноиндустрия.
«Ну что ж, – подумал тогда Райан, – придется потерпеть. К счастью, нам с Мэнди придется пройти через это всего лишь один раз».
И опять он просчитался. Гамильтон Гекерлинг каждую неделю устраивал в своем городском особняке в Бель-Эйре «небольшую» вечеринку на двести-триста персон. Естественно, он рассчитывал, что его дочь с зятем непременно будут на них присутствовать.
– Это просто идиотство какое-то! – пожаловался Райан после того, как они провели в особняке тестя четвертый уикэнд подряд.
– Вовсе нет, – возразила Мэнди.
– Терпеть не могу эти сборища! – воскликнул он. – Ты как хочешь, но подобное времяпрепровождение не для меня.
– Папа считает, что такое общение весьма полезно, – заметила Мэнди. – Ты должен благодарить его за то, что он дал тебе возможность познакомиться с такими влиятельными людьми.
– А зачем мне с ними знакомиться, если они мне неприятны? – удивился Райан, начиная заводиться.
– Затем, что это необходимо для твоей карьеры, – парировала Мэнди. – Никогда ведь не знаешь, когда тебе понадобится чья-то протекция.
– Моя карьера складывается вполне успешно, – раздраженно сказал Райан. – Если ты помнишь, я сделал уже два фильма и вот-вот начну снимать третий.
– Папа считает, что ты должен отказаться от этих малобюджетных проектов, – сообщила Мэнди. – И заняться настоящей работой. Он сказал, что тебе следует начать работать на него.
– Ты с ума сошла! – воскликнул Райан. – Работать на твоего отца?! Да ни за что! То, чем он занимается, – это коммерческие поделки, а не кино. Мне гораздо интереснее работать над собственными лентами. У меня есть свой стиль.
– Мало ли что тебе интересно!
– Что ты хочешь этим сказать, Мэнди?
– Я хочу сказать, что, если бы ты работал с моим отцом, ты мог бы делать все, что захочешь. Любые картины.
– Спасибо, но я и сам неплохо справляюсь, – сухо ответил Райан.
– И все-таки подумай, – сказала Мэнди и потянулась к «молнии» на его брюках. Она была неглупа и прекрасно знала, когда следует остановиться. Кроме того, они только-только поженились, поэтому Мэнди не считала нужным форсировать события. И время, и возможности переубедить мужа у нее еще будут.
Она еще не знала, что и Райан умел быть и упрямым, и стойким, если дело касалось принципов. Хотя он и женился на дочери киномагната, но это не означало, что отныне он должен раскрыв рот слушать, что скажет ему тесть. В работе у него был свой путь, и он не собирался просить у Гекерлинга ни помощи, ни совета. В конце концов, успех лишь тогда чего-нибудь стоит, если ты добился его сам, считал Райан, и отступать от этого он не собирался. До сих пор самой большой его уступкой Мэнди было то, что он согласился принять в подарок от тестя дом с шестью спальнями в нижней части Беверли-Хиллз – дом, окруженный прекрасным садом с бассейном и теннисным кортом.
Сначала Райан возражал – он считал, что дом слишком велик для двоих, но Мэнди разыграла свой главный козырь.
– Но, дорогой, – промурлыкала она, – ведь когда-нибудь у нас с тобой будут дети. Кроме того, папа обидится, если мы откажемся.
После этого Райан сопротивлялся недолго. Через две недели он сдался, и они переехали в новый дом. Райан всегда хотел иметь большую семью. У него самого было три сестры и заботливые, любящие родители, поэтому Райан считал, что семья в жизни человека – самое ценное. И вот теперь у него появилась возможность создать свою собственную семью.
Увы, его мечтам не суждено было сбыться. За семь лет Мэнди зачинала трижды, но в двух случаях дело закончилось выкидышем, а в третий, последний раз, ребенок родился мертвым.
Эти неудачи тяжело подействовали на обоих. Они были также одной из главных – если не самой главной причиной, по которой Райан не расстался с Мэнди. Ведь не мог же он, в самом деле, взять и бросить ее после всего, что ей довелось пережить. С его стороны это было бы просто подло, а Райан всегда старался поступать по совести.
* * *
– О'кей, Мэнди, – сказал Райан, начиная терять терпение, – мне пора идти.
– Что ж, иди… – с напускным безразличием ответила Мэнди и отвернулась. – Когда ты вернешься?
Райан ненавидел, когда его допрашивали подобным образом. Мэнди знала это и никогда не могла устоять перед искушением.
– Около пяти. Может, позже, – туманно пообещал он.
– Не забудь, мы ужинаем с Филом и Люси, – напомнила Мэнди. – В ресторане Джеффри на побережье. Нам надо выехать не позже шести – на шоссе Пасифик-кост могут быть пробки, а ты знаешь, как я не люблю опаздывать. К тому же сегодня за ужин платим мы.
Райан хмыкнул. Ему было смешно слышать подобные слова от женщины, которая всегда заставляла себя ждать.
– Ладно, я постараюсь, – проворчал он и вышел.
На самом деле он не имел ничего против ужина с Филом и Люси Стэндарт. Фил был старым приятелем Райана, да и с Люси приятно было поболтать, если только она не была под воздействием своей любимой термоядерной смеси «Викодина» и «Ксанакса».
«В любом случае, – подумал он мрачно, – ужин со Стэндартами предпочтительнее вечера, проведенного дома с Мэнди».
3
Еще шесть занятий с клиентами, и рабочий день Кэмерон в клубе закончился. Но это вовсе не означало, что она могла отдыхать. В ее расписании значилось еще несколько человек, которых она тренировала на дому, так что окончательно освободиться Кэмерон могла в лучшем случае в восемь. Только после этого она могла позволить себе вернуться домой, забрать у мистера Васаби – дружески расположенного к ней пожилого соседа-японца – двух своих собак, приготовить легкий ужин и наконец лечь спать, чтобы назавтра встать так же рано и снова мчаться на работу.
Кэмерон была самым настоящим трудоголиком. Но ведь о ней некому было позаботиться, а это означало, что ей и дальше надо работать в поте лица и откладывать деньги, если она хочет когда-нибудь стать хозяйкой собственной фитнес-студии.
К счастью, усилия Кэмерон не были напрасны. Еще немного, и она сможет осуществить свою заветную мечту.
– Ты сейчас куда? – поинтересовалась Линда, когда Кэмерон направлялась к выходу из клуба.
– К Шарлин Льюис, – ответила Кэмерон. – Насколько я знаю, из всех голливудских жен ты питаешь особо нежные чувства к ней, не так ли?
– Ах, к этой… – протянула Линда, постукивая по столешнице своими неправдоподобно длинными ногтями. – По-моему, эта миссис Льюис – та еще стерва. Типичная снобка. Муж у нее староват, да и пьяница к тому же. Ни на что не годен.
– Вот как? – со смехом осведомилась Кэмерон.
– Да брось ты, – отмахнулась Линда. – Это всем давно известно. Шарлин только и ждет, пока он откинет копыта, чтобы заграбастать его миллионы и начать трахаться с пляжными мальчиками.
– С пляжными мальчиками? – Кэмерон приподняла бровь.
– Ты отлично знаешь, какой тип мужчин я имею в виду, – усмехнулась Линда.
– Интересно, ты ненавидишь всех моих клиентов или только Шарлин и мистера Лорда?
– Не всех, а только тех, кто хамит и задирает нос, – отрезала Линда. – Вот, например, у тебя в списке есть несколько актеров, которым я бы с удовольствием потерла спинку в душевой после тренировки. А Джоанну я просто обожаю – уж она-то умеет и пошутить, и посмеяться.
– Быть может, ты изменишь свое отношение к моим клиентам, если узнаешь, сколько они мне платят за час работы, – улыбнулась Кэмерон. – Например, мистер Лорд тренируется по двойному тарифу, а это значит, что он помогает приблизить мою мечту.
– Нет, – покачала головой Линда. – Это ты помогаешь им подобрать отвисшие задницы.
– В общем, мы помогаем друг другу, – согласилась Кэмерон. – Не понимаю только, почему тебе это не нравится.
– Потому, что ты слишком много работаешь. У тебя нет никакой личной жизни, а это… нездорово.
– Моя личная жизнь в ее нынешнем виде меня вполне устраивает, спасибо, – едко ответила Кэмерон.
– Знаешь, – продолжала Линда, не слушая ее, – у моего Карлоса есть друг…
– Не интересуюсь.
– Отчего же? – осведомилась Линда с самым невинным видом. – Вот скажи, когда ты в последний раз ходила на свидание? Я что-то такого не припомню…
– Я отлично помню, когда я в последний раз была на свидании. Но лучше бы мне не помнить… – вздохнула Кэмерон, думая о маленьком волосатом импресарио с усами, торчавшими в стороны, как руль горного велосипеда. Он клятвенно обещал устроить ей роль в кино, не допуская мысли, что карьера актрисы Кэмерон никогда не прельщала. Бр-р…
– Работа, работа, работа – и никакого секса! Так нельзя, дорогая… – нараспев проговорила Линда.
– Секс расслабляет и отнимает силы, – отрезала Кэмерон.
– Знаем, знаем, – кивнула Линда. – Воплощенная целеустремленность, вот кто ты такая!
– Вы меня звали? – весело спросил Дориан, который, поигрывая мускулами, появился в дверях раздевалки.
– Как бы не так, – шутливо огрызнулась Кэмерон.
– Стерва!
– Потаскун.
– А ты, оказывается, неплохо меня знаешь. – Дориан горделиво улыбнулся.
– И я, и половина Западного Голливуда тоже, – отрезала Кэмерон. Дориан действительно был не слишком разборчив в своих связях как с женщинами, так и с мужчинами, но он ей все равно нравился: у него было доброе сердце, к тому же в критических обстоятельствах на Дориана всегда можно было положиться.
Все еще улыбаясь, Кэмерон вышла на площадку позади клуба, где стоял ее серебристый «Мустанг»-фастбэк 1969 года. Это была великолепная машина, которая без проблем доставляла Кэмерон туда, куда ей нужно было доехать, к тому же управлять ею было сплошным удовольствием. Каждый раз, когда у нее выдавался свободный денек, Кэмерон садилась в «Мустанг», загоняла на заднее сиденье своих собак, включала ай-под с коллекцией музыкальных записей и мчалась на пляж под песни «Блекайд пиз» и «Кул Джей». Это был ее излюбленный способ расслабиться – на работе Кэмерон так уставала, что предпочитала просто ничего не делать, а не бегать на бесполезные свидания к «друзьям Карлоса», о которых ей было известно только то, что они «не прочь перепихнуться». В принципе, она была вовсе не против приятных мужчин, ей только не хотелось ненужных осложнений. Кроме того, когда Кэмерон казалось, что немного секса ей не помешает, она встречалась со своим приятелем Марлоном, о котором не знала ни Линда и никто другой.
Марлону было девятнадцать, и он учился в Лос-Анджелесском университете. Кэмерон познакомилась с ним, когда совершала утренние пробежки по дорожкам студенческого городка. Их дружба основывалась на том, что каждый из них мог прибегнуть к помощи другого каждый раз, когда чувствовал необходимость сбросить сексуальное напряжение. Это была чисто гигиеническая процедура – никаких обязательств, никаких глубоких чувств. Правда, по временам Кэмерон испытывала некоторую неловкость, поскольку, строго говоря, Марлон был еще тинейджером, однако до двадцатилетия ему оставалось всего ничего, и это служило ей некоторым утешением. В конце концов, никто не мог сказать, что она спит с мальчишкой. Кроме того, самой Кэмерон было лишь на пять лет больше.
Как бы там ни было, о существовании Марлона никто не знал, а Кэмерон твердо решила, что и дальше будет хранить свой секрет. Линда стала бы критиковать ее выбор, если бы узнала, а Дориан мог захотеть воспользоваться Марлоном сам.
Линда, Дориан и чернокожий Коул Дебарж – еще один клубный инструктор с нетрадиционной сексуальной ориентацией – были лучшими друзьями Кэмерон. И все же свои секреты она хранила даже от них.
До огражденной высоким забором территории, где жила со своим богатым мужем Шарлин Льюис, Кэмерон добралась за рекордно короткое время. Роскошный особняк стоял в некотором отдалении от въездных ворот, на вершине холма, благодаря чему из каждой его комнаты открывался великолепный вид на окрестности. Но чтобы попасть в него, гости должны были въезжать через охраняемые ворота и подвергнуться тщательной проверке дежурным и охранниками, которые в обязательном порядке записывали, кто и к кому приехал.
Пока Кэмерон медленно ехала по аккуратным, вылизанным улочкам мимо внушительных особняков за высокими оградами, ей пришло в голову, что окружающий пейзаж напоминает ей некое сюрреалистического гетто для миллионеров. Эта мысль рассмешила ее.
Шарлин Льюис появилась в Голливуде лет двадцать тому назад. Сначала она вышла замуж за популярного певца из Вегаса, потом сменила его на знаменитого композитора. Третьей ее жертвой стал Аарон Оттерли – эксцентричный миллиардер, который за свою долгую жизнь успел дважды овдоветь. Сейчас его возраст приближался к восьмидесяти.
Шарлин кое-что знала о голливудских обычаях, поэтому, как только ей стало известно, что миллиардер свободен, она налетела на него как коршун на цыпленка. И дело было даже не в том, что жених показался ей перспективным. Сама она с годами тоже не становилась моложе, и дата, после которой Шарлин пришлось бы поставить крест на своих честолюбивых планах, стремительно приближалась: престарелые голливудские миллиардеры предпочитали жениться на совсем юных двадцатилетних девчонках. Если же невеста была несколько старше, то она наверняка была японкой или китаянкой.
Окрутить Аарона Оттерли оказалось довольно просто. Для этого Шарлин понадобилось только разрешить старичку примерить все платья из своего гардероба и походить в них. Особенно приглянулись Аарону ее ультрасексуальные, хотя и несколько старомодные вечерние платья от Валентино и от Дольче и Габбана.
Приятной неожиданностью оказалось и то, что ей вовсе не нужно было спать с мужем. Аарон Оттерли получал удовольствие, нарядившись в одно из ее платьев, и созерцал себя в высоком, в рост, зеркале. А если рядом была Шарлин, он чувствовал себя наверху блаженства.
Иными словами, для Шарлин это был бы идеальный брак, если бы не одно «но». У Аарона были взрослые дети, которые, будучи уверены, что она охотится за его деньгами, терпеть ее не могли, но она надеялась, что со временем ей удастся как-нибудь решить проблему в свою пользу.
Кэмерон, которой все это было хорошо известно, давно пришла к выводу, что Линда, по всей вероятности, права и что Шарлин Льюис просто дожидается момента, когда ее супруг сыграет в ящик и на нее прольется золотой дождь. Тогда она сможет жить в свое удовольствие, не обременяя себя финансовыми проблемами. За всю свою жизнь Шарлин не работала и дня – и не собиралась работать и впредь.
У дверей особняка Кэмерон встретил дворецкий-филиппинец. Вежливо поздоровавшись, он сообщил, что хозяйка уже готова и ждет ее. Кивнув ему в ответ, Кэмерон двинулась по анфиладе роскошных комнат и коридору первого этажа к гимнастическому залу, расположенному рядом с бассейном.
– Ты опоздала! – недовольно проговорила Шарлин, сидевшая верхом на велоэргометре. Сегодня на ней было трико ядовито-розового цвета, которое обтягивало ее тело, точно вторая кожа.
Шарлин Льюис являла собой образец достижений современной косметологии. «Ботокс», «Ювена», силикон, коллаген и все новейшие средства для борьбы с возрастом были ее лучшими друзьями. О липосакции она тоже знала не понаслышке. Правда, к классическому хирургическому вмешательству Шарлин прибегала только в случае, если ей хотелось изменить форму своего по любым меркам внушительного бюста, но всем другим процедурам она доверяла без сомнений. И надо сказать, что в свои сорок шесть Шарлин выглядела отлично; на ее лице не было ни одной морщинки, и только обколотые «Ботоксом» губы были неестественно надуты.
– Всего-то на пять минут, – ответила Кэмерон.
– Ты прекрасно знаешь, что я люблю точность, – раздраженно бросила Шарлин. – Пять минут – это не так уж мало. В это время я могла бы заниматься чем-нибудь другим, а не сидеть здесь и ждать тебя.
«Чем, интересно, ты могла бы заниматься? – хотелось спросить Кэмерон. – Красить мужу ресницы своей тушью? Покупать новые откутюрные тряпки? Трахаться с рабочим, который приходит чистить бассейн?»
– Снимите, пожалуйста, ваше кольцо, – сказала она и, лучезарно улыбнувшись, указала на огромный безвкусный перстень с двенадцатикаратным бриллиантом, который Шарлин носила на среднем пальце. – Начнем с разминки.
Шарлин с видимой неохотой сняла кольцо. Для нее это был своего рода стратегический резерв, поэтому она старалась ни на минуту не выпускать его из виду. Кэмерон была уверена, что на деньги, вырученные от его продажи, семья из пяти человек могла безбедно прожить лет десять, а то и больше.
– Вперед! – скомандовала Кэмерон и, подняв руки над головой, сделала несколько глубоких наклонов. – Ради красоты придется помучиться.
– Почему это? – осведомилась Шарлин, слезая с тренажера и повторяя ее движения.
– Потому что, если вы хотите потрясающе выглядеть, это единственный способ.
– А вот захочу, – пробормотала Шарлин, – сяду на диван и буду есть пирожные с кремом. И пусть меня разнесет!
– Не разнесет, – уверенно ответила Кэмерон, включая музыкальную систему. – Будете заниматься – сохраните форму надолго, может быть, навсегда. Это ваша судьба.
– Правда? – удивилась Шарлин.
– Правда, – кивнула Кэмерон.
Уверенность в себе и оптимизм были той силой, которая поддерживала ее каждый день, не позволяя сдаться усталости и опустить руки. Кроме того, умение подбодрить клиента, настроить его на положительный результат как раз и делало Кэмерон одним из самых успешных фитнес-инструкторов.
Было уже начало девятого, когда она вернулась наконец в свой скромный дом с одной-единственной спальней, стоявший на тихой улочке позади супермаркета «Вон» в Санта-Монике. Кэмерон снимала свое жилье у весьма успешного дизайнера по интерьеру, который, несмотря на некоторую экстравагантность характера, был одним из любимых ее клиентов. По лос-анджелесским стандартам, дом был совсем крошечным, зато позади него имелся небольшой сад, где Йоко и Леннон – два ее лабрадора – могли поваляться на травке и погреться на солнышке. Собак Кэмерон любила; с ними ей никогда не было ни скучно, ни одиноко.
Заварив себе чашку соевой лапши, Кэмерон прослушала сообщения на автоответчике. В основном ей звонили клиенты, отменявшие или переносившие занятия, и только последнее сообщение было от Джилл Хонер, телепродюсерши, которая хотела знать, не сможет ли она выбрать время, чтобы потренировать на дому Дона Верону – ведущего популярного телевизионного ток-шоу.
О Доне Кэмерон, разумеется, слышала, но его шоу, которое начиналось довольно поздно, она ни разу не видела. Впрочем, особого значения это не имело – главное, у нее будет еще один клиент, готовый оплачивать ее недешевые услуги.
Доев лапшу, Кэмерон перезвонила Джилл и записала адрес и телефон Дона, а потом повела Йоко и Леннона на вечернюю прогулку. Обежав с ними вокруг квартала, она вернулась домой и рухнула в постель.
Заснула Кэмерон почти мгновенно. Сегодня у нее выдался не самый легкий день.
4
Уже сидя в своей машине, Райан позвонил своему лучшему другу Дону Вероне, который сразу же пригласил его к себе. С Доном они были знакомы давно – еще с тех времен, когда учились в колледже и жили вместе в одной крошечной квартире неподалеку от кампуса Южно-Калифорнийского университета. Объединяли двух молодых людей честолюбивые мечты и любовь к молоденьким девушкам, бесконечно сменявшим друг друга. И впоследствии, когда обоим удалось сделать успешную карьеру, Райан и Дон остались близки. Разлучить их не смогли ни годы, ни многочисленные любовницы и жены, которым столь продолжительная мужская дружба казалась чем-то неестественным и подозрительным. Несмотря на все попытки женщин вбить между ними клин, Райан и Дон сохранили крепкие дружеские отношения.
Дон жил в ультрасовременном особняке, который он сам спроектировал и построил после того, как развелся со своей второй женой – известной французской киноактрисой. Его особняк стоял в самой высокой точке Сансет-Плаза-Драйв и представлял собой настоящее холостяцкое гнездо, оснащенное всем необходимым. Там были, в частности, профессиональный стол для пула, три широкоэкранных телевизора высокого разрешения, к каждому из которых был подключен полный пакет кабельных и развлекательных каналов, тренажерный зал, сауна, разветвленная музыкальная система с дистанционным управлением и зал компьютерных игр, где, помимо самого современного оборудования, стоял аккуратный стол для покера. На прилегающем к особняку обширном земельном участке разместились небольшое поле для гольфа, зона барбекю с жаровней из нержавеющей стали и гараж на шесть машин, в котором Дон держал свою коллекцию дорогих авто.
– Привет! – сказал Райан, входя в гостиную и падая на диван. – Вот и я.
– Что случилось? – поинтересовался Дон. Выглядел он как настоящая кинозвезда – черные волосы, темные глаза, мужественные черты лица и двухдневная щетина, которая была его фирменным знаком. Вот уже несколько лет Дон вел на телевидении популярное ток-шоу, которое выходило в эфир около полуночи и пользовалось бешеным успехом – главным образом благодаря личности самого Дона, сумевшего выработать свой стиль. Публика уже успела устать и от Леттермена с его провинциальными манерами уроженца Среднего Запада, и от развязно-оскорбительного Лино, и от шотландского акцента Фергюссона, и от огненно-рыжей шевелюры Конана. На их фоне Дон Верона – сдержанный, но остроумный, обаятельный, но беспощадный к тем, кто пытался одержать над ним верх в разговоре, смотрелся достаточно свежо, и его рейтинг на телевидении неуклонно полз вверх.
Самой большой проблемой в жизни Дона были женщины. Они обожали его, да и он отнюдь не был равнодушен к женскому полу. И все же два развода, сопровождавшиеся шумными скандалами, подействовали даже на него; Дон не то чтобы успокоился, однако с каждым годом он обращал все меньше внимания на роскошных красоток, готовых по первому знаку запрыгнуть к нему в кровать, и все чаще прибегал к услугам платных проституток-профессионалок. Только с ними он мог по-настоящему расслабиться. Личный психоаналитик Дона объяснил ему, что это имеет какое-то отношение к его подсознательной тревоге, связанной с необходимостью выплачивать алименты. Дон был с ним полностью согласен – он действительно выплачивал двум своим бывшим женам гигантские суммы.
– Ничего не случилось, – ответил Райан, пожимая плечами. – Просто мне нужно было смотаться из дома. В последнее время Мэнди буквально сводит меня с ума.
– Да, это ощущение мне знакомо, – кивнул Дон с сочувственным видом. – Женщины умеют до тебя добраться. Они пилят и пилят тебя с утра и до позднего вечера, а самое главное – они почему-то считают, будто имеют на это право.
Взяв со столика номер «Спортс иллюстрейтед», Райан некоторое время разглядывал помещенную на обложке фотографию пышнотелой модели в крошечном бикини.
– На Мэнди снова нашло, – объявил он после небольшой паузы. – Не понимаю, что ей не нравится.
– Прекрасно понимаешь, – ответил Дон. – Тебе, конечно, от этого не легче, но…
– Что ты имеешь в виду? – Райан бросил журнал на столик и, откинувшись на спинку дивана, с удовольствием потянулся. К нему снова возвращалось не сказать хорошее, но вполне нормальное настроение.
– А то ты не догадываешься!.. – Дон усмехнулся. – Твоя жена обожает командовать и, надо отдать ей должное, делает это очень умело. Она будет пилить тебя, пока не добьется своего… Впрочем, от самого процесса она тоже получает удовольствие.
– Ну, может быть… – протянул Райан, пытаясь убедить себя, что Дон ошибается, однако в глубине души он уже давно признал правоту друга. Как ни печально, но Мэнди нравилось доводить его до белого каления. А он раз за разом оставлял это без последствий, потому что… потому что так было проще.
– Не «может быть», а точно, – возразил Дон. – Я давно это понял, и мне кажется, тебе пора… В общем, в последнее время ты кажешься мне не особенно счастливым.
– Ну почему же?.. – Райан еще пытался возражать, но только потому, что считал лояльность одной из обязанностей мужа по отношению к жене. Кроме того, не мог же он сказать Дону, что да, его жена – зануда и стерва, но он намерен жить с ней и дальше. Даже в глазах друга ему не хотелось выглядеть безвольным кретином, неспособным на решительный мужской поступок.
– А мне все-таки кажется – тебе пора задуматься о том, как развязать этот узел, – сказал Дон, распахивая высокие балконные окна, выходившие на овальной формы бассейн с пятидесятиметровой дорожкой.
– Но послушай, – сказал Райан, вставая с дивана и присоединяясь к Дону. – Ты дважды был женат, и, кстати, оба раза неудачно, но это вовсе не значит, что я тоже должен развестись. У Мэнди есть и хорошие качества…
– Какие, например? – едко осведомился Дон. Его черный лабрадор Батч ворвался в дом через открытые двери и бросился обнюхивать Райана. – Каждый раз, когда я вижу вас вдвоем, вы либо грызетесь, либо она тебя пилит. Неужели тебе не надоело?
– Мэнди нелегко пришлось. Она многое пережила, – отозвался Райан, наклоняясь, чтобы погладить пса по голове.
– Речь не о ней, а о тебе – о том, как долго ты собираешься терпеть ее выходки, – сказал Дон. – Я понимаю, всякое может случиться, но это не значит, что ты до конца жизни должен посыпать себе голову пеплом. Нужно жить дальше, приятель, и думать не только о ней, но и о себе. Либо разведись с ней, либо заведи кого-нибудь на стороне, иначе твоя Мэнди тебя живьем сожрет.
Райан покачал головой.
– Это не для меня.
– А ты попробуй, – ухмыльнулся Дон. – Я готов поставить свой дом против пары использованных зубочисток, что Мэнди уже давно с тобой не спит.
– Почему ты так решил? – Райан удивленно вскинул голову.
– Потому что в последнее время ты слишком напряжен.
– Я – не ты, – хмуро сказал Райан. – Я никогда не сдаюсь так скоро. И потом мне не нравится, когда мужчины ходят налево.
– Я не хожу налево, – усмехнулся Дон. – Потому что я, как ты помнишь, не женат. Речь идет о тебе, дружище. О твоем, если угодно, моральном и психическом здоровье.
– Если ты так заботишься о моем психическом здоровье, сделай одолжение – поговори со мной о чем-нибудь другом, – сказал Райан, которому эта тема уже начала надоедать. – Я приехал к тебе, чтобы расслабиться, а ты…
– Ну и расслабляйся. – Дон подавил зевок. – Я тебе мешать не стану. Сегодня ко мне должен приехать новый фитнес-инструктор, вернее – инструкторша. Мне ее порекомендовала режиссер, с которой я работаю. Говорят, она обращается с клиентами как сержант с новобранцами. Это именно то, что мне нужно, – в последнее время я что-то разболтался. – Он похлопал себя по плоскому животу. – Вот, даже жирок начал откладывать.
– Да брось ты, – недоверчиво усмехнулся Райан. – Ты в отличной форме.
– И тем не менее мне не помешает немного подтянуться. Да и тебе тоже… Хочешь, потренируемся сегодня вместе? – предложил Дон. – Вот увидишь, твою хандру как рукой снимет. А потом можно поехать на футбольный матч, поставить какую-нибудь мелочь на тотализаторе.
– Извини, но сегодня я – пас, – отказался Райан. – Мне еще нужно заехать к сестре и заглянуть в монтажную.
– А я думал, ты уже закончил работу над своим последним шедевром, – сказал Дон, направляясь в свою ультрамодерновую кухню, отделанную сталью и стеклом. Батч, помахивая хвостом, следовал за ним по пятам.
Райан поспешил догнать друга.
– Фильм можно считать готовым, только когда он попадет в кинотеатры. Впрочем, даже тогда… – Он не договорил.
– Да-да, я знаю, – кивнул Дон, бросая псу собачью галету. – В своей работе ты стремишься к совершенству и не успокаиваешься, пока не добьешься своего. Завидую! – Он улыбнулся.
– Кто бы говорил! – отозвался Райан. – Пять шоу в неделю, одно лучше другого, и это при том, что передача сразу идет в эфир. На пересъемки у тебя просто нет времени.
Дон покачал головой и налил кофе в большую керамическую кружку.
– Ты делаешь настоящее дело, как и хотел с самого начала, а я… я занимаюсь ерундой.
– Ты что, смеешься? – искренне удивился Райан. – Ты создал одно из лучших в стране ток-шоу – и это ты называешь ерундой? Кроме того, ты своей ерундой зарабатываешь в несколько раз больше меня.
– Разумеется, я зарабатываю больше, – согласился Дон. – Но ведь дело не в деньгах, а в удовлетворении, которое каждый человек должен получать от своей работы. Ты доволен тем, что ты делаешь, а я – нет.
– Это не совсем так…
– Так, – перебил Дон. – К несчастью – так. И ты это знаешь.
Райан хотел что-то возразить, но передумал.
– Не буду с тобой спорить, да и времени у меня нет. Пора ехать. Слушай, как насчет того, чтобы поужинать сегодня с нами?
– Поужинать? А где?
– У Джеффри, в половине восьмого. Я угощаю. С нами будут еще Фил с Люси, так что можешь тоже захватить с собой какую-нибудь приятельницу, но только умоляю – никаких платных партнерш! Мэнди раскусит тебя в два счета.
Дон рассмеялся.
– Мне нравится твое предложение. О'кей, дружище, в половине восьмого я буду на месте.
* * *
Услышав шум отъезжающей машины Райана, Мэнди достала мобильник и позвонила в Нью-Йорк отцу. Ее ярости и разочарованию не было предела, когда ответивший на звонок дворецкий Гекерлинга отказался соединить Мэнди с отцом, заявив, что хозяин в настоящее время занят и не может подойти. Скрипнув зубами, Мэнди резким движением выключила телефон и швырнула его на диван. Она терпеть не могла отцовских помощников, секретарей, охранников, которых он держал, казалось, только для того, чтобы никто не мог добраться до него против его желания.
Мэнди была убеждена, что для нее отец должен сделать исключение. Уже много раз она заявляла ему об этом, но он в ответ только насмешливо приподнимал брови.
– Интересно, почему я должен делать исключение для тебя? – спросил как-то Гамильтон.
– Потому что я твоя дочь! – воскликнула Мэнди. – И я должна обладать привилегиями, каких больше ни у кого нет!
Услышав эти слова, Гамильтон снова усмехнулся и прищелкнул языком.
Эту его усмешку – покровительственную и чуть-чуть презрительную – Мэнди хорошо знала и ненавидела. Уж лучше бы он был серьезен, думала она в таких случаях. В усмешке Гамильтона Гекерлинга не было ни тепла, ни любви – никакого намека на родственные чувства. К несчастью, общаясь с отцом, Мэнди чаще всего натыкалась именно на такое отстраненное и презрительное отношение, которое ее бесило.
– Я собираюсь замуж за Райана Ричардса, – сообщила она ему семь лет назад и снова услышала знакомый щелчок языком – «кхе».
– Я хочу стать сопродюсером одного из твоих фильмов.
– Кхе-кхе.
– Могу я начать распоряжаться своим наследством раньше, чем предусмотрено завещанием?
– Кхе-кхе.
Гамильтон Гекерлинг никогда не воспринимал свою дочь серьезно.
