Текст книги "Глаза чужого мира (сборник)"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 58 страниц)

– Раз уж ты все равно достал Великослов, почему бы не посмотреть, что в нем есть на «Моррейон»?

Ильдефонс неохотно нашел нужное место.

– «Моррейон – легендарный герой Двадцать первой эры, который разбил архивейльтов и загнал их на Джангк. После этого они взяли его с собой так далеко, куда только досягает разум, на сияющие поля, где добывали камни-иоун. Его прежние товарищи, поклявшиеся защищать Моррейона, позабыли о нем, и с тех пор о нем ничего не известно», – прочитал он вслух. – Предвзятое и изобилующее неточностями, но небезынтересное описание.

Вермулиан Сноходец поднялся на ноги.

– Я как раз собирался предпринять в своем дворце очередное дальнее путешествие, так что могу заодно поискать Моррейона.

– Ты задумал обследовать «сияющие поля»! – возмущенно прохрипел Гильгед. – Я заслужил это право, а не ты!

Вермулиан, дородный и гладкий, точно тюлень, с непроницаемым бледным лицом покачал головой.

– Единственная моя цель – спасти героического Моррейона, а камни-иоун – так, заодно.

– Хорошо сказано! – похвалил Ильдефонс. – Но от твоей затеи окажется куда больше толка, если ты позовешь на помощь одного-двух доверенных товарищей. Может быть, хватит даже меня одного.

– Совершенно верно! – подхватил Риальто. – Но на случай опасности вам совершенно необходим кто-то третий, причем уже проявивший находчивость. Я разделю с вами все трудности и лишения, иначе я перестану себя уважать!

– Я тоже не из тех, кто отсиживается за чужими спинами! – с яростной горячностью вмешался Гуртианц. – Можете рассчитывать на меня.

– Некроп – личность в любом предприятии незаменимая, – заявил Визант. – Поэтому я тоже должен присоединиться к группе.

Вермулиан принялся отнекиваться, утверждая, что предпочитает путешествовать в одиночку, но его никто не стал и слушать. В конце концов Сноходец сдался, однако его обыкновенно любезное лицо приняло брюзгливое выражение.

– Я отправляюсь в путь незамедлительно. Те, кого не будет у меня во дворце через час, считаются передумавшими.

– Ну-ну, – попытался урезонить его Ильдефонс. – Да у меня три с половиной часа уйдет только на то, чтобы отдать все необходимые распоряжения слугам! Дай нам побольше времени.

– На листке было написано «Ничто не надвигается», – уперся Вермулиан. – Нельзя терять времени!

– Нельзя рассматривать слово вне контекста, – возразил Ильдефонс. – Моррейон знает, в каком положении находится, уже несколько веков. Слово «надвигается» вполне может относиться к чему-то, что произойдет еще через пятьсот лет.

Вермулиан с кислой миной согласился отложить вылет на следующее утро.

Глава 5

Дряхлое солнце клонилось за Скомские холмы, закатный багряный свет пробивался сквозь редкие черные тучи. Риальто прибыл к внешним воротам в свои владения. Он подал условный знак и принялся спокойно дожидаться, когда Пьюирас поднимет пограничное заклятие. Из поместья не донеслось ни намека на ответ.

Риальто подал еще один знак, нетерпеливо притопывая ногой. Из близлежащих зарослей ползучих деревьев канг долетел стон зелесиня, от которого по спине у Риальто побежали мурашки. Он снова подал условный сигнал. Куда запропастился Пьюирас? В сумерках неясно белела крытая нефритовой черепицей крыша дома. Ни одного огня видно не было. Из леса вновь донесся стон зелесиня, потом чей-то жалобный крик. Риальто попробовал нащупать границу палкой и не обнаружил никакого заклятия – равно как и вообще какой бы то ни было защиты.

Он отшвырнул палку и зашагал к дому. С виду все было в порядке, хотя Пьюирас не показывался. Если он и отдраил холл, никаких следов его работы заметно не было. Неодобрительно покачав головой, Риальто пошел осмотреть дорожный столб, который чинили его крохопуты. Управляющий подлетел к нему на моските с докладом; по всей видимости, никакого ужина Пьюирас им не подал. Риальто поспешил исправить это упущение и добавил к угощению пол-унции заливного угря за свой счет.

Вооружившись голубым крахом, он внимательно осмотрел скрученные замысловатой спиралью бронзовые трубки, которые привез с собой из замка Ильдефонса, – то был так называемый претеритный рекордиум. Он попытался проследить очертания трубок, но они свивались и развивались самым головоломным образом. Тогда он осторожно нажал на один из клапанов, и рожок издал свистящий шелест. Риальто коснулся другого, и инструмент отозвался отдаленной гортанной песнью. Звук доносился не из рожка, а откуда-то с дорожки, а еще через минуту в дверь прошмыгнул Пьюирас. При виде хозяина он бессмысленно осклабился и, шатаясь, направился в свою комнату.

– Пьюирас! – окрикнул его Риальто.

Слуга с трудом обернулся.

– Ну что еще?

– Ты перебрал лишнего.

У Пьюираса хватило дерзости хитро ухмыльнуться.

– Вы донельзя проницательны и предельно четко выражаете свои мысли. Не имею возражений ни по одному из высказываний.

– Я не намерен держать в своем доме безответственного и вдобавок любящего выпить слугу, – заявил Риальто. – Ты уволен.

– Нет, вы не можете так поступить! – хрипло вскричал Пьюирас и в подкрепление своего заявления смачно рыгнул. – Меня уверяли, что я получу отличное место, если стану подворовывать не больше, чем старина Смерд, и превозносить ваши благородные манеры. Так вот! Сегодня я украл всего ничего, а отсутствие ругани в моих устах – высшая похвала. Так что мне полагается отличное место, а что это за отличное место, если мне нельзя даже прогуляться до деревни?

– Пьюирас, вино ударило тебе в голову, – покачал головой Риальто. – До чего же ты омерзителен!

– Ну что поделать? – расхохотался Пьюирас. – Не всем же быть разодетыми в пух и прах волшебниками с утонченными манерами!

Риальто в ярости вскочил на ноги.

– Довольно! А ну марш к себе, пока я не наслал на тебя заклятие мучительной корчи!

– Именно туда я и направлялся, когда вы меня окликнули, – недовольно заявил слуга.

Дальнейшее препирательство Риальто счел ниже своего достоинства. Пьюирас удалился, пошатываясь и бормоча что-то себе под нос.

Глава 6

Когда поразительный летучий дворец Вермулиана с его крытыми галереями, строгими газонами и беседкой при входе стоял на земле, он занимал прямоугольный участок приблизительно в три акра. Сам дворец имел форму четырехконечной звезды с хрустальным шпилем в каждом луче и еще одним чуть более высоким шпилем в центре, где располагались личные покои Вермулиана. Переднюю беседку окружала мраморная балюстрада. В центре бил стоструйный фонтан, а по обеим сторонам росли липы, покрытые серебристыми цветами и серебристыми же плодами. Слева и справа были разбиты строгие газоны, участок чуть поодаль засажен травами и зеленью для кухни. Гости Вермулиана занимали комнаты в правом и левом крылах зданиях, под центральным шпилем располагались разнообразные салоны, гостиные для утренних и послеобеденных приемов, библиотека, зал для музицирования, зал для официальных обедов и терраса.

Волшебники начали подтягиваться через час после заката, первым прибыл Гильгед, последним – Ильдефонс. Вермулиан, к которому уже вернулась всегдашняя невозмутимость, приветствовал каждого гостя со сдержанным дружелюбием. Затем, осмотрев отведенные им комнаты, волшебники собрались в большом салоне. Вермулиан обратился к обществу с небольшой речью.

– Для меня огромная честь принимать столь изысканную компанию! Наша цель – спасти героического Моррейона. Все присутствующие полны решимости и отваги, но все ли отдают себе отчет в том, что нас ждет дальняя дорога? – Вермулиан обвел лица всех присутствующих безмятежным взглядом. – Все ли готовы к тяготам, лишениям и опасностям? А ведь таковые вполне могут подкарауливать нас на пути, и, если кто-то испытывает сомнения или же преследует какие-либо другие цели, например поиск камней-иоун, сейчас самое время вернуться домой. Ну, есть такие? Нет. Тогда в путь.

Вермулиан поклонился забеспокоившимся гостям и поднялся на командную вышку, откуда окружил дворец заклинанием плавучести. Замок взмыл в воздух и поплыл, подхваченный утренним ветерком, точно причудливое облако. Вермулиан заглянул в Небесный Альманах и отметил в нем несколько символов, после чего нанес их на сердоликовое колесо управления и раскрутил оное. Значки закружились и слились в единое целое, и на колесе проступил путь через космос. Вермулиан зажег тонкую свечку и поднес ее к ускоряющему курению в скоростекадильнице. Дворец двинулся в путь, старушка Земля с угасающим Солнцем осталась позади.

Риальто стоял у мраморной балюстрады. Подошедший Ильдефонс остановился рядом, они вдвоем молча провожали взглядом тающий на глазах розоватый серпик Луны.

– Когда пускаешься в подобное путешествие, исход которого неизвестен, в голову сами собой лезут мысли о будущем, – с грустью в голосе заметил Ильдефонс. – Полагаю, ты привел свои дела в порядок перед отъездом?

– В моем хозяйстве полный разброд, – сказал Риальто. – Пьюирас оказался ни на что не годен; когда пьян, он горланит песни и откалывает такие выходки, что только держись, трезвый же он мрачнее пиявки на трупе. Сегодня утром я разжаловал его в крохопуты.

Ильдефонс рассеянно кивнул.

– Боюсь, в обществе наших коллег, какими бы достойными людьми они ни были, зреет разлад.

– Ты о «сияющих полях» камней-иоун? – осторожно предположил Риальто.

– Именно о них. Как безапелляционно заявил Вермулиан, мы идем на выручку Моррейону. Камни-иоун могут лишь отвлечь нас от этой благородной цели. Даже если мы и откроем их месторождение, подозреваю, что выходом, который наилучшим образом удовлетворит интересы всех и каждого, станет избирательное распределение, несмотря на корыстные возражения Гильгеда.

– Такой подход во многом разумен, – согласился Риальто. – Неплохо бы заранее прийти к какой-то договоренности относительно столь противоречивого по сути своей вопроса. Вермулиану, разумеется, придется выделить долю.

– Само самой разумеется.

В эту минуту Вермулиан спустился в беседку, где к нему присоединились Мун Волхв, Гуртианц и все остальные. Мун поинтересовался маршрутом полета.

– Теперь на первый план выходит вопрос конечного пункта. Откуда ты, Вермулиан, знаешь, что именно данное направление приведет нас к Моррейону?

– Хороший вопрос, – кивнул Сноходец. – Чтобы ответить на него, придется сослаться на внутренне присущее вселенной свойство. Мы можем выбрать любое направление, какое нам по душе, все равно все ведут в одно и то же место: в конец вселенной.

– Любопытно! – провозгласил Зилифант. – В таком случае мы неизбежно должны найти Моррейона. Обнадеживающая перспектива!

Гильгеда такой ответ, похоже, удовлетворил не до конца.

– А что «сияющие поля»? Где они находятся?

– Это уже второстепенный, если не третьестепенный вопрос, – напомнил ему Ильдефонс. – Все наши помыслы сейчас лишь о героическом Моррейоне.

– Ты со своим беспокойством опоздал на несколько эпох, – язвительно заметил Гильгед. – Моррейон вполне мог потерять терпение.

– Мне помешали другие обстоятельства, – досадливо нахмурился Ильдефонс. – Моррейон непременно войдет в наше положение.

– Поведение Зезамедеса становится все более и более непонятным, – вставил Зилифант. – У него нет никаких видимых причин подчиняться ни Моррейону, ни архивейльтам, ни нам.

– Со временем мы раскроем эту тайну, – обнадежил собратьев Герарк Предвестник.

Глава 7

Путешествие шло своим чередом. Дворец проплывал меж звезд, над и под облаками пылающего газа, сквозь безбрежную черноту космоса. Волшебники предавались размышлениям в увитых плющом галереях, обменивались мнениями в салонах, сидя за стаканчиком какого-нибудь хмельного напитка, предавались неге на мраморных скамьях в беседке, стояли, облокотясь на балюстраду и глядя на проплывающие под ними галактики. Завтрак каждому подавали в покои, обед обычно накрывали на свежем воздухе в беседке, ужины же походили на роскошные приемы и нередко затягивались далеко за полночь. Чтобы скрасить долгие вечера, Вермулиан вызывал самых очаровательных, остроумных и прелестных женщин всех минувших эпох в пышных старомодных нарядах. Летучий дворец они находили ничуть не менее примечательным, чем самый факт своего присутствия в нем. Одни считали все происходящее сном, другие предполагали, что умерли, и лишь немногочисленная горстка наиболее проницательных догадывалась об истинном положении вещей. Чтобы облегчить общение, Вермулиан вкладывал в их память современный язык, и на вечеринках нередко царило безудержное веселье. Риальто пал жертвой чар некой Мереей из страны Мит, которую давным-давно поглотили воды Шанского океана. Мерсея очаровывала хрупкой фигуркой и серьезным бледным личиком, за которым угадывалась незримая работа мысли. Как только не обхаживал ее Риальто, но все понапрасну. Она лишь молча смотрела на него безразличным взглядом, пока Риальто не начал подозревать, что девушка либо слабоумная, либо во сто крат умнее, чем он сам. Ни то ни другое его не устраивало, так что он не слишком расстроился, когда Вермулиан отправил ее вместе с товарками обратно в небытие.

Путь их лежал сквозь туманности и созвездия, мимо зарождающихся галактик и извилистых звездных рек, мимо звезд, горящих недобрым молочно-фиолетовым светом и окутанных облаками бледно-зеленого газа, через пустоши, где не видно ничего, кроме немногочисленных светящихся облаков вдали. Затем они очутились в новой области космоса, где пылающие белые гиганты властвовали над клубящимися водоворотами розового, голубого и белого газа, и все волшебники сгрудились у балюстрады, желая полюбоваться столь впечатляющим зрелищем.

Наконец звезды поредели, широкие звездные реки растаяли вдали. Космос стал еще более черным и мрачным, и в конце концов все звезды остались позади, а впереди раскинулось темное ничто.

– Мы приближаемся к концу вселенной! – торжественно провозгласил Вермулиан. – Теперь следует соблюдать особую осторожность. Впереди «Ничто не».

– Ну и где ваш Моррейон? – осведомился Гуртианц. – Не разгуливает же он по пустому космосу.

– Космос еще не пуст, – возразил Вермулиан. – Повсюду находятся погасшие звезды и блуждающие звездные оболочки. В каком-то смысле мы пересекаем вселенскую мусорную кучу, где дожидаются своего конца погасшие звезды. Видите, вон там, далеко впереди, одинокую звезду, последнюю во вселенной? За ней лежит «Ничто не».

– Пока что «Ничего не» не видно, – заметил Ао Опаловый.

– А ты приглядись внимательней! – посоветовал Вермулиан. – Видишь темную стену? Это и есть «Ничто не».

– И снова, – вмешался Пергустин, – возникает вопрос: где Моррейон. Из замка Ильдефонса, где мы строили догадки, конец вселенной представлялся четко определенным местом. Теперь, когда мы добрались до него, понятие кажется весьма расплывчатым.

– Вся экспедиция – фарс, – пробормотал себе под нос Гильгед. – Что-то я не вижу «полей», ни сияющих, ни каких-либо иных.

– Начнем поиски с этой одинокой звезды, – сказал Вермулиан. – Мы слишком стремительно приближаемся. Нужно загасить ускоряющее курение.

Волшебники столпились у балюстрады, глядя, как далекая звезда становится все ярче и ярче. Вермулиан закричал с командной вышки, что видит одинокую планету, которая вращается по орбите вокруг звезды.

– Таким образом, – заключил Мун Волхв, – существует вероятность, что именно на ней мы отыщем Моррейона.

Глава 8

Летучий дворец приблизился к одинокой звезде, и планета превратилась в диск, по цвету напоминающий крылышки мотылька. За ней, отчетливо различимая в тусклом свете солнца, зловеще чернела стена.

– Теперь понятно, о чем предупреждал Зезамедес, – сказал Гуртианц, – при условии, конечно, что Моррейон и впрямь живет в этой безотрадной глуши.

Планета постепенно увеличивалась в размерах, так что стал виден унылый пейзаж. Над равниной вздымалось несколько побитых временем холмов, в лучах солнца тускло поблескивало столько же водоемов. Помимо этого, единственным примечательным зрелищем были развалины некогда крупных городов; лишь немногие здания устояли под напором времени, сохраняя для потомков понятие об архитектурном стиле, приземистом и корявом.

Дворец завис в воздухе над одними из таких развалин, стайка похожих на куниц мелких грызунов бросилась врассыпную и скрылась в зарослях кустов, больше никаких признаков жизни видно не было. Дворец продолжил облетать планету с востока на запад. Вскоре с вышки послышался голос Вермулиана:

– Обратите внимание на пирамидку из камней, она обозначает древний тракт.

Через три мили показалась еще одна такая пирамидка, потом еще и еще – кучки тщательно прилаженных друг к другу камней, указывающих дорогу вокруг планеты.

Неподалеку от следующих развалин Вермулиан приглядел ровную площадку и опустил дворец на землю, чтобы осмотреть то, что осталось от древнего города.

Волшебники разошлись в разные стороны, чтобы не терять времени даром. Гильгед направился к безлюдной площади, Пергустин с Зилифантом – к городскому амфитеатру, Гуртианц – к груде вытесанных из известняка глыб неподалеку. Ильдефонс, Риальто, Мун Волхв и Герарк Предвестник принялись бесцельно бродить по округе, но, услышав чье-то пение, остановились как вкопанные.

– Странно! – воскликнул Герарк. – Голос похож на Гуртианца, достойнейшего из людей!

Они протиснулись сквозь щель в руинах и очутились в просторном зале, защищенном от вездесущего песка массивными каменными глыбами. Сквозь многочисленные щелочки и отверстия просачивался солнечный свет, посередине тянулась линия из шести длинных плит. В дальнем конце зала сидел Гуртианц и с безмятежным видом разглядывал появившихся волшебников. Перед ним на каменной плите стоял шар не то из темно-коричневого стекла, не то из глазурованного камня. На полке за его спиной виднелись другие такие же сосуды.

– Похоже, – заметил Ильдефонс, – Гуртианц наткнулся на место, где когда-то была таверна.

– Гуртианц! – позвал Риальто. – Мы услышали, как ты поешь, и пришли взглянуть, в чем дело. Что ты нашел?

Тот откашлялся и сплюнул на землю.

– Гуртианц! – не унимался Риальто. – Ты меня слышишь? Или ты так перебрал древнего пойла, что ничего не соображаешь?

– В каком-то смысле перебрал, а в каком-то недобрал, – совершенно ясным голосом ответил Гуртианц.

Мун Волхв поднял коричневый сосуд и принюхался к его содержимому.

– Запах резкий и терпкий, травяной. – Он попробовал жидкость на язык. – Вкус довольно освежающий.

Ильдефонс и Герарк Предвестник взяли с полки по сосуду и вскрыли пробки, Риальто с Муном Волхвом последовали их примеру. По мере того как бутыль Ильдефонса пустела, он становился все более и более словоохотливым и в конце концов принялся рассуждать о древнем городе:

– Как искусный палеонтолог способен по одной косточке восстановить весь скелет, так и сведущий ученый по одному-единственному предмету может воссоздать жизнь породившего его народа во всех ее подробностях. Я пью этот напиток и разглядываю бутыль, в котором он заключен, и спрашиваю себя: о чем говорят размеры, фактуры, цвета и оттенки вкуса? Нет ни одного разумного действия, которое не имело бы символического значения.

Гуртианц, перебрав спиртного, обычно становился груб и неприветлив.

– Это не имеет никакого значения, – заявил он непререкаемым тоном.

Ильдефонс, однако, и не думал смущаться.

– В этом вопросе прагматичный Гуртианц и я, человек разносторонний, расходимся во мнениях. Я собирался развить мысль дальше и именно так и поступлю, подогретый этим эликсиром исчезнувшего народа. Итак, я утверждаю, что, подобно приведенным мной примерам, ученый-естественник, обследовав один-единственный атом, вполне может с уверенностью восстановить устройство и историю целой вселенной!

– Ха! – пробормотал Гуртианц. – Пользуясь той же логикой, человеку разумному достаточно одного слова, дабы понять, что вся речь – несусветная чушь.

Ильдефонс, поглощенный своими теориями, и ухом не повел. Герарк воспользовался случаем и заявил, что, по его мнению, для более полного понимания необходимо иметь не один, а хотя бы два, а лучше и все три предмета какого-либо рода.

– Взять хотя бы математическую науку, где для того, чтобы задать определенную последовательность, необходимо знать не меньше трех ее членов.

– Пожалуйста, пускай будет три атома, – с готовностью согласился Ильдефонс, – хотя в строгом смысле два из них окажутся излишними.

Риальто поднялся с каменной плиты и решил взглянуть на забитое грязью отверстие, за которым обнаружился подземный ход. Широкие ступени уходили вниз. Риальто вызвал свет и начал спускаться по ступеням. Ход повернул в одну сторону, потом в другую, затем вышел в большой зал, вымощенный коричневым камнем. В стенах виднелось множество ниш шести футов в длину, два фута в высоту и три в глубину. Приглядевшись, Риальто заметил в одной из них причудливого вида скелет, такой хрупкий, что от взгляда Риальто он рассыпался в прах.

Риальто поскреб подбородок. Во второй нише обнаружился точно такой же скелет. Волшебник попятился и минуту-другую стоял в задумчивости. Потом развернулся и двинулся обратно по лестнице.

– …и вот какой вопрос: почему вселенная заканчивается здесь, а не милей дальше? – донесся до него монотонный голос Ильдефонса. – Этот вопрос напрашивается сам собой, в нем содержится большая часть ответа, а именно то, что существует разумный ответ на этот вопрос.

Ильдефонс остановился, чтобы подкрепиться еще одним глотком древнего эликсира, и Риальто, воспользовавшись случаем, поведал товарищам о своей находке в подземном зале.

– Похоже, там склеп, – заключил он. – Вдоль стен тянутся ниши, и в каждой лежит тень мертвеца.

– Ну да, ну да, – пробормотал Гуртианц.

Он поднял коричневую бутыль и тут же опустил ее.

– Пожалуй, мы ошиблись, приняв это место за таверну, – продолжил Риальто. – Думаю, в этих бутылях не выпивка, а бальзамирующая жидкость.

Но Ильдефонса было не так-то легко сбить с толку.

– Предлагаю обсудить следующий фундаментальный вопрос: что есть «есть». Это основное положение магии. Волшебник не задается вопросом: «Почему?» Он спрашивает: «Как?» Вопрос «почему» ведет в тупик; каждый ответ влечет за собой по меньшей мере один новый вопрос, примерно вот так.

Вопрос: почему Риальто носит черную шляпу с золотыми кистями и алым султаном?

Ответ: потому что хочет приукрасить свою внешность.

Вопрос: почему он хочет приукрасить свою внешность?

Ответ: потому что жаждет восхищения и зависти товарищей.

Вопрос: почему он жаждет восхищения?

Ответ: потому что он, как и всякий человек, существо общественное.

Вопрос: почему человек – существо общественное?

Таким образом, задавать вопросы и отвечать на них можно до бесконечности. Поэтому…

Выведенный из себя Гуртианц вскочил на ноги. Он вскинул коричневую склянку над головой и с размаху жахнул ею об пол.

– Довольно уже переливать из пустого в порожнее! Предлагаю считать это словоблудие переходящим границы нарушением общественного порядка и занести его в разряд непристойного поведения!

– Прекрасное предложение! – заявил Герарк. – Ильдефонс, что ты об этом думаешь?

– Я больше склоняюсь к мысли наказать Гуртианца за грубость, – ответил тот. – А то он прикидывается непроходимым тупицей, чтобы избежать моего гнева.

– Неправда! – взревел оскорбленный Гуртианц. – Я вовсе не прикидываюсь!

Ильдефонс пожал плечами.

– При всех своих недостатках и слабеньких способностях к полемике и магии Гуртианц хотя бы честен с самим собой, надо отдать ему должное.

Гуртианц обуздал свою ярость.

– Да уж, переговорить тебя не в силах никто. Но в магии я дам сто очков вперед, и это так же верно, как и то, что рядом с Риальто Великолепным ты дряхлый старик!

Тут уж настал черед злиться Ильдефонсу.

– Померяемся силами!

Он взмахнул рукой, и массивные каменные глыбы разлетелись в разные стороны. Волшебники остались стоять на пустой площадке, залитой солнцем.

– Ну, что ты скажешь?

– Избито, – отмахнулся Гуртианц. – Попробуй-ка повторить вот это!

Он вскинул обе руки, и из каждого пальца повалил разноцветный дым.

– Такой фокус любой шарлатан показать может! – заявил Ильдефонс. – А теперь смотри! Я произношу слово «крыша».

Слово сорвалось с его губ и повисло в воздухе в виде символа, потом описало широкий круг и с размаху опустилось на крышу одного из неказистых строений, которые возвышались среди развалин. Символ исчез, крыша загорелась ярко-оранжевым светом и рассыпалась на тысячу значков, в точности повторяющих тот, что выпустил Ильдефонс. Все они взмыли в воздух, на короткое время зависли и исчезли. С небес, подобно оглушительному раскату грома, грянул многократно усиленный голос Ильдефонса: «КРЫША!!!»

– Подумаешь, – фыркнул Гуртианц. – А теперь…

– Тише! – шикнул Мун Волхв. – Прекратите вашу пьяную перепалку. Взгляните лучше вон туда!

Из здания, чью крышу Ильдефонс только что уничтожил, показался человек.