Текст книги "Глаза чужого мира (сборник)"
Автор книги: Джек Холбрук Вэнс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 58 страниц)
Шалуке Пловчиха сидела у реки Тс под голубыми осинами, которые росли по берегам и частично скрывали Фалу из виду. Риальто закончил приводить хозяйство в порядок и вышел из дома. Девушка повернула голову, увидела, что он приближается, и вновь устремила взгляд на воду.
Риальто присел рядышком и, откинувшись назад, принялся рассеянно наблюдать за игрой темных солнечных бликов на бегущей воде. Потом повернул голову, вгляделся в ее нежный девичий профиль, в грациозную позу. На этот раз Шалуке облачилась в песочного цвета шаровары, плотно облегающие щиколотки и свободно струящиеся вдоль бедер, черные туфельки и белую блузку с черным кушаком. Ее темные волосы были стянуты алой лентой. В своем времени, подумалось Риальто, она была совершенной, лучшей из лучших. А теперь кто?
Девушка почувствовала на себе его взгляд и вопросительно посмотрела на него.
– Шалуке Пловчиха, Фуруд Заряница, и что мне с тобой делать?
Совершенная вновь устремила взгляд на воду.
– Вот и я тоже не знаю, что мне с собой делать.
Риальто вскинул брови.
– Нельзя не признать, эта эра, последняя из отпущенных Земле, во многом смутна и тревожна. И все же ты ни в чем не нуждаешься, тебе не докучают недруги, ты вольна приходить и уходить, когда пожелаешь. Что же тебя печалит?
Шалуке Пловчиха пожала плечами.
– Я показалась бы капризной, если бы начала жаловаться. Ты ведешь себя учтиво и обращаешься со мной достойно и великодушно. Но мне очень одиноко. Я наблюдала за тобой на собрании, и оно напомнило мне стаю крокодилов, нежащихся на илистых отмелях реки Кайик.
Риальто поморщился.
– И я тоже?
Шалуке, поглощенная своими раздумьями, не ответила на этот вопрос.
– При дворе Восходящей на Востоке Луны я была совершенной, лучшей из лучших! Знатные вельможи наперебой старались коснуться моей руки, когда я проходила мимо, мне вслед неслись приглушенные восхищенные восклицания. Здесь же меня чураются, как будто я худшая из худших, никого не волнует, источаю ли я аромат духов или вонь свинарника. Я стала мрачной и угрюмой, меня терзают сомнения. Неужели я такая некрасивая, глупая и скучная, что от одного моего вида всех охватывает апатия?
Риальто отклонился назад и запрокинул голову к небу.
– Вздор! Иллюзия! Наваждение!
Шалуке улыбнулась робкой, пленительно-печальной улыбкой.
– Если бы ты обошелся со мной недостойно и силой заставил покориться твоим желаниям, у меня осталась бы хотя бы моя гордость. Твоя учтивая отстраненность лишает меня даже этого.
Риальто в конце концов обрел дар речи.
– Свет не видывал такой непостижимой девушки, как ты! Сколько раз руки у меня так и чесались схватить тебя, но всякий раз я обуздывал свои порывы, чтобы не испугать и не обидеть! А теперь ты обвиняешь меня в холодности и называешь крокодилом? Мою почтительную и возвышенную сдержанность ты приняла за старческое бессилие! Это я должен чувствовать себя уязвленным!
Риальто вскочил на ноги и, опустившись на траву рядом с ней, взял ее за руки.
– Правду говорят, что красавицы всегда жестокосердны! Даже сейчас ты терзаешь меня тонкой и изощренной пыткой!
– Да? Расскажи мне, что ты называешь пыткой, чтобы я могла повторить ее снова!
– Ты страдаешь оттого, что я якобы не замечаю твоего присутствия. Но если следовать твоей логике, твоя гордость была бы уязвлена ничуть не меньше, будь на моем месте Дульче-Лоло с его выразительными ступнями, или Зилифант, или даже Визант Некроп. То, что это я, Риальто, обошелся с тобой так низко, похоже, дело десятое! Теперь во мне говорит мое собственное тщеславие: я что, настолько непривлекателен? Неужели ты не испытываешь ко мне ни малейшего расположения?
Шалуке Пловчиха наконец-то улыбнулась.
– Вот что я скажу тебе, Риальто: будь на твоем месте Дульче-Лоло, Зилифант или Визант – или кто угодно еще, кроме Риальто, – я не сидела бы здесь и не держала тебя за руки.
Риальто с облегчением вздохнул и привлек ее к себе, их губы соприкоснулись.
– Ну что, все недоразумения и противоречия благополучно разрешились, быть может, Двадцать первая эра теперь покажется тебе чуть менее мрачной?
Шалуке покосилась на солнце, которое висело над самой рекой Тс.
– В некоторой степени. И все-таки, а вдруг солнце погаснет прямо сейчас, пока мы сидим на берегу? Что тогда?
Риальто поднялся на ноги и потянул ее за собой, потом поцеловал.
– Кто знает? Наше солнце вполне может протянуть еще сотню лет!
Девушка со вздохом кивнула на дряхлое светило.
– Смотри, как оно помаргивает! У него усталый и зловещий вид! Впрочем, может быть, спокойная ночь пойдет ему на пользу.
Риальто прошептал ей на ушко что-то насчет того, что ей-то уж на спокойную ночь рассчитывать точно не приходится. Шалуке потянула его за руку, и они, обнявшись, медленно зашагали в Фалу.
Часть III
МОРРЕЙОН
Глава 1Архивейльт Зезамедес, копавший корни горечавки в лесу Был, взмок от натуги. Он скинул плащ и вновь взялся за работу, но блеск его голубой чешуи заметили Герарк Предвестник и чернокнижник Шрю. Они тайком подкрались к Зезамедесу и набросились на архивейльта. Потом накинули на его гибкую шею арканы и потащили туда, где он не мог натворить бед.
После множества усилий, сотни угроз и стольких же попыток Зезамедеса наброситься, извернуться и напасть, волшебники притащили его к замку Ильдефонса, где уже собрались все прочие окрестные маги, снедаемые нетерпением. В былые времена Ильдефонс главенствовал над волшебниками и теперь председательствовал на слушании. Первым делом он потребовал от архивейльта назвать свое имя.
– Меня зовут Зезамедес, о чем тебе прекрасно известно, старый Ильдефонс!
– Да, – сказал Ильдефонс, – я узнаю тебя, хотя в последний раз видел со спины, когда мы обратили тебя в бегство и загнали обратно на Джангк. Ты понимаешь, что, вернувшись, подписал себе смертный приговор?
– Нет, Ильдефонс, ибо я больше не архивейльт с Джангка. Я переселился на Землю и заявляю, что вновь принадлежу к сословию людей. Даже мои прежние товарищи презирают меня.
– Все это прекрасно, – отвечал Ильдефонс. – Но ты остаешься изгнанником. Где сейчас твой приют?
Вопрос был задан словно бы вскользь, и Зезамедес дал на него столь же небрежный ответ.
– То там, то здесь, я наслаждаюсь свежим воздухом Земли, так не похожим на едкие испарения Джангка.
Но Ильдефонса было не так-то просто сбить с толку.
– Какие вещи ты с собой захватил? К примеру, сколько камней-иоун?
– Давай поговорим о других вещах, – предложил Зезамедес. – Я хочу присоединиться к вашему кружку и, как будущий товарищ всех здесь присутствующих, нахожу эти арканы унизительными.
– Какая неслыханная наглость! – вспылил Гуртианц. – Отвечай, сколько у тебя камней-иоун?
– У меня при себе несколько камешков, – с достоинством отвечал Зезамедес.
– Где они?
Архивейльт обратился к Ильдефонсу:
– Прежде чем отвечать, могу я узнать, каковы ваши намерения?
Ильдефонс дернул свою желтую бородку и принялся разглядывать люстру.
– Твоя судьба будет зависеть от множества факторов. Предлагаю тебе выдать камни-иоун.
– Они спрятаны в моей хижине под половицами, – мрачно признался Зезамедес.
– И где же она находится, твоя хижина?
– На опушке леса Был.
Риальто Великолепный вскочил на ноги.
– Подождите здесь! Я проверю, правда это или нет.
– Не спеши! – замахал руками Гильгед. – Я знаю те места как свои пять пальцев. Я пойду!
– Назначаю комиссию в составе Риальто, Гильгеда, Муна Волхва, Гуртианца, Кильгаса, Ао Опалового и Барбаникоса, – безразличным тоном произнес Ильдефонс. – Они отправятся в хижину и изымут всю контрабанду. В заседании объявляется перерыв до вашего возвращения.
Глава 2Некоторое время спустя имущество Зезамедеса было разложено на буфете в большом зале особняка Ильдефонса, включая и тридцать два камня-иоун: сферических, эллипсоидных, веретенообразных, каждый размером с небольшую сливу, со сполохами бледного огня внутри. Сеть не давала им разлететься подобно сонным пузырям.
– Ну вот, теперь у нас есть от чего оттолкнуться в расследовании, – сказал Ильдефонс. – Зезамедес, каков источник этих могущественных предметов?
Архивейльт дернул своими высокими черными султанами от удивления, не то настоящего, не то притворного. Его все так же удерживали на месте два аркана. Мгла-над-Устлой-Водой держал одну веревку, Барбаникос – другую, чтобы Зезамедес не мог дотянуться ни до одного из них.
– А как же неистовый Моррейон? – поинтересовался архивейльт. – Неужели он не открыл вам эту тайну?
Ильдефонс недоуменно нахмурился.
– Моррейон? Я уже почти позабыл это имя… Что там были за подробности?
Герарк Предвестник, который досконально знал историю двадцати минувших эр, принялся излагать дела давно минувших дней.
– После того как архивейльтов повергли, был заключен договор. Архивейльтам оставили жизнь, а они за это согласились раскрыть источник камней-иоун. Благородный Моррейон получил приказ разузнать этот секрет, и с тех пор о нем больше не слышали.
– Его обучили всем тонкостям процесса добычи! – заявил Зезамедес. – Если хотите узнать этот секрет, отыщите Моррейона!
– Почему же он не вернулся?
– Не могу сказать. Ну как, хочет еще кто-нибудь узнать, где источник камней? Я с радостью продемонстрирую весь процесс еще раз!
На некоторое время воцарилось молчание. Потом Ильдефонс внес предложение:
– Гильгед, не хочешь? Зезамедес сделал интересное предложение.
Тот облизнул тонкие коричневые губы.
– Сперва я хотел бы услышать словесное описание процесса.
– Пожалуйста, – ответил архивейльт. – Только позвольте мне сначала свериться с одним документом.
Он сделал неожиданный шаг к буфету, отчего Мгла с Барбаникосом налетели друг на друга, потом отскочили назад.
Воспользовавшись тем, что веревки провисли, архивейльт схватил Барбаникоса и испустил электрический импульс. Из ушей у Барбаникоса полетели искры, он подлетел в воздух и упал на землю без сознания. Зезамедес вырвал из рук Мглы веревку и, прежде чем кто-либо успел помешать ему, выскочил из зала.
– За ним! – рявкнул Ильдефонс. – Он не должен скрыться!
Волшебники бросились в погоню за беглым архивейльтом. Через Скомские холмы, мимо леса Был бежал Зезамедес, и волшебники преследовали его, точно свора гончих лиса. Архивейльт нырнул в чащу и попытался вернуться в обратном направлении, но колдуны ожидали какого-нибудь подвоха и не попались на эту удочку.
Выскочив из леса, Зезамедес прокрался к поместью Риальто и спрятался за птичником. Птицеженшины подняли переполох, и старый Смрад, слуга Риальто, поковылял на двор, чтобы взглянуть, что случилось.
Гильгед заметил Зезамедеса и ударил по нему мгновенным электрическим усилием – чудовищной рогатой молнией, которая не только разнесла в клочья Зезамедеса, но еще испепелила птичник Риальто и расколола его старинный дорожный столб, а бедный старый Смрад еще долго приплясывал на газоне на ходулях из потрескивающего голубого света.
Глава 3На входной двери особняка Риальто красовался липовый лист, приколотый шипом. Ветер пошутил, подумал Риальто и смахнул листик на землю. Но новый слуга, Пьюирас, поднял его и грубым раскатистым голосом прочел:
– «Ничто не грозит Моррейону».
– Что ты там сказал про Моррейона? – спохватился Риальто.
Он забрал у слуги листок и внимательно осмотрел убористые серебряные письмена.
– Беспричинные уверения.
Он во второй раз выбросил листок и дал Пьюирасу последние наставления:
– В полдень приготовишь еду крохопутам – каши и чая вполне хватит. На закате подашь им паштет из дроздов. Кроме того, я хочу, чтобы ты начистил изразцы в главном зале. Только не песком, от него тускнеет глазурь! После этого убери с южного газона обломки, можешь воспользоваться эолом, но смотри, будь осторожен! Дуй только в желтую дудочку: черная вызывает бурю, а у нас тут и без нее достаточно разрушений. Затем начни разбирать птичник, все, что еще можно использовать, прибери. Если найдешь трупы, поступи с ними как подобает. Ясно?
Пьюирас, худощавый и голенастый, с запавшими щеками и гладкими черными волосами, сурово кивнул.
– За исключением одного момента. Что мне делать, когда с этими заданиями будет покончено?
Риальто, натягивая златотканые перчатки, покосился на слугу. Глупость? Усердие? Грубый сарказм? По лицу Пьюираса определить было невозможно.
– Когда закончишь с этими делами, можешь быть свободен, – проговорил он ровным голосом. – Не прикасайся к магическим устройствам, ни в коем случае не заглядывай в манускрипты, папки и фолианты. Со временем, быть может, я научу тебя паре-тройке приемов, а пока будь осторожен!
– Слушаюсь.
Риальто поправил свою шестиярусную шляпу из черного атласа и накинул на плечи плащ тем залихватским жестом, который и снискал ему прозвание Великолепный.
– Я отправляюсь к Ильдефонсу. Как только выйду из внешних ворот, наложи пограничное проклятие и ни при каких обстоятельствах не снимай его, пока я не подам тебе знак. Я буду на закате, может быть, чуть пораньше, если все пройдет удачно.
Пьюирас что-то буркнул себе под нос. Риальто не стал утруждаться истолкованием этого ответа и зашагал к северным воротам, старательно отводя взгляд от обломков его некогда чудесного птичника. Едва успел он выйти за ворота, как Пьюирас навел проклятие, так что Риальто был вынужден поспешно отскочить вперед. Риальто поправил шляпу. Бестолковость Пьюираса была лишь одним звеном в череде неудач, в которых следовало винить архивейльта Зезамедеса. Его птичник разрушен, дорожный столб разбит, старый Смрад мертв! Совершенно необходимо получить компенсацию из какого-нибудь источника!
Глава 4Ильдефонс жил в замке над рекой Ском – замысловатом строении необъятных размеров с тысячей башенок, балкончиков, тенистых беседок и укромных уголков. На протяжении последних веков Двадцать первой эры, когда Ильдефонс исполнял обязанности Наставника, жизнь в замке била ключом. Сейчас же жилым осталось лишь одно крыло громады, а во всех остальных безраздельно властвовали совы, древние призраки и пыль.
Хозяин встретил Риальто у бронзовых ворот.
– Мой дорогой коллега, и, как всегда, неотразим!
Ильдефонс отступил на шаг, чтобы полюбоваться суровой красотой Риальто, его элегантным голубым плащом, брюками из розового бархата и начищенными до блеска сапогами. Сам он по каким-то неизвестным причинам избрал обличье веселого мудреца с лысеющей макушкой, изборожденным морщинами лицом, светло-голубыми глазами и желтой клочковатой бородой – видимо, то был его природный облик, от которого тщеславие не позволяло отречься.
– Ну, входи же! – воскликнул Ильдефонс. – Ты со своим пристрастием к театральным эффектам, как обычно, прибыл последним!
Они проследовали в большой зал. Там уже сидели четырнадцать колдунов: Зилифант, Пергустин, Герарк Предвестник, Мгла-над-Устлой-Водой, Ао Опаловый, Эшмиэль, Кильгас, Визант Некроп, Гильгед, Вермулиан Сноходец, Барбаникос, чернокнижник Шрю, Мун Волхв и Гуртианц.
– Наконец-то прибыл последний из нашего кружка, Риальто Великолепный, в чьем поместье и разразилась кульминация драмы!
Риальто снял шляпу, приветствуя собравшихся. Кое-кто ответил на его приветствие, другие: Гильгед, Визант Некроп, Мун Волхв, Кильгас – ограничились холодным взглядом через плечо. Ильдефонс взял Риальто под руку и подвел к столу, на котором были расставлены закуски. Риальто принял из рук хозяина кубок с вином, которое не преминул проверить при помощи своего амулета.
– Это совершенно безобидное вино, – притворно возмутился Ильдефонс. – Тебя хоть раз отравили за моим столом?
– Нет. Но обстоятельства никогда не складывались так, как сегодня.
Ильдефонс изумленно взмахнул руками.
– Обстоятельства складываются самым что ни на есть благоприятным образом! Мы разделались с нашим врагом, и теперь его камни-иоун у нас в руках!
– Верно, – согласился Риальто. – Но не забывай об уроне, который я понес! Я требую соответствующей компенсации, которой мои недруги лишили бы меня с превеликим удовольствием.
– Да ну! – нахмурился Ильдефонс. – Давай лучше побеседуем на более приятные темы. Как продвигается восстановление твоего дорожного столба? Крохопуты не отлынивают?
– Работа идет своим чередом, – отвечал Риальто. – Да уж, крохопутов никто не назвал бы непритязательными. Только на эту неделю их старшина затребовал две унции меда, четверть пинты «Мизерикорда» и полторы капли солодового спирта – и это не считая печенья, растительного масла и ежедневной порции моего лучшего паштета из дроздов.
Ильдефонс неодобрительно покачал головой.
– Да уж, аппетиты у них растут не по дням, а по часам, а кто должен за все это платить? Мы с тобой. Такова жизнь.
Он отвернулся, чтобы наполнить опустевший кубок дородного Гуртианца.
– Я провел небольшое расследование, – сообщил тот тяжеловесно, – и обнаружил, что Зезамедес скрывался среди нас много лет. Похоже, он был отступником, которому нет места ни на Земле, ни на Джангке.
– Не исключено, что он продолжает таковым оставаться, – заметил Ильдефонс. – Кто видел его труп? Никто! Мгла утверждает, что электричество для архивейльта все равно что вода для рыбы.
– Именно так, – подтвердил Мгла-над-Устлой-Водой, худощавый человечек с горящими глазами.
– В таком случае ущерб, нанесенный моему имуществу, теряет вообще какой бы то ни было смысл! – воскликнул Риальто. – Прежде чем приступить к решению прочих вопросов, я требую компенсации!
Гуртианц нахмурился.
– Я не понимаю, чего ты хочешь.
– Все проще некуда, – сказал Риальто. – Я понес серьезный урон, необходимо восстановить справедливость. Я намерен потребовать себе камни-иоун.
– Тут ты не одинок, – ответил Гуртианц.
Мгла-над-Устлой-Водой саркастически фыркнул.
– Можешь требовать сколько хочешь.
Вперед выступил Мун Волхв.
– Архивейльт мертв всего ничего, неужели обязательно сразу начинать ссориться?
– Ты так уверен в том, что он мертв? – Эшмиэль продемонстрировал собравшимся липовый лист. – Вот что я нашел на моем голубом изразцовом куртиване. Здесь написано: «Ничто не грозит Моррейону».
– И я тоже нашел лист! – объявил Мгла.
– И я! – воскликнул Гуртианц.
– Да, как быстро бегут столетия, – задумчиво протянул Ильдефонс. – Славное было времечко, когда мы задали жару этим архивейльтам! Бедняга Моррейон! Я нередко гадал, что с ним сталось.
Эшмиэль, хмурясь, посмотрел на свой лист.
– «Ничто не грозит Моррейону», как нас уверяют. В таком случае, уведомление об этом кажется излишним и чересчур предупредительным.
– Все совершенно прозрачно, – буркнул Гильгед. – Моррейон отправился разгадать загадку источника камней-иоун, это ему удалось, и теперь ему ничто не грозит.
– Таково одно из возможных толкований, – высокопарно отозвался Ильдефонс. – Что-то здесь нечисто.
– Что толку сейчас забивать этим голову, – заявил Риальто. – А вот на камни-иоун я заявляю официальную претензию в качестве компенсации за ущерб, понесенный ради общего дела.
– Требование на первый взгляд резонное, – заметил Гильгед. – Однако на самом деле каждый должен получить награду сообразно своим заслугам. Я не высказываю эту мысль лишь потому, что это мое мгновенное электрическое усилие испепелило архивейльта.
– Вот и еще казуистический довод, который необходимо решительно отвергнуть, в особенности поскольку так удачно подвернувшаяся энергия позволила Зезамедесу ускользнуть!
Спор затянулся на целый час. В конце концов формула, предложенная Ильдефонсом, была вынесена на голосование и одобрена пятнадцатью голосами против одного. Имущество, ранее принадлежавшее архивейльту Зезамедесу, надлежало выставить на всеобщее обозрение. Затем каждый волшебник должен расположить предметы по порядку от наименее желанного к наиболее, а Ильдефонс – сопоставить списки. Если на какой-то предмет претендовали двое или более, спор надлежало решить при помощи жребия. Риальто в качестве компенсации ущерба получал право выбрать любую вещь по своему усмотрению после того, как будет определен хозяин пятой веши по списку. Гильгеду было даровано точно такое же право, но после десятой вещи.
Риальто предпринял последнюю попытку вразумления.
– Что толку выбирать, когда будет отдана пятая вещь? У архивейльта не было ничего, кроме камней, нескольких ничем не примечательных вещичек да корешков, трав и эликсиров.
К нему никто не прислушался. Ильдефонс раздал листы бумаги, каждый волшебник перечислил предметы, на которые претендовал, после чего Ильдефонс внимательно изучил каждый список по очереди.
– Как выясняется, – объявил он, – все присутствующие больше всего хотят получить камни-иоун.
Взгляды магов устремились на камни, которые мерцали и переливались молочно-белым огнем.
– В таком случае, – провозгласил Ильдефонс, – победителя определит случай.
Он достал глиняный горшок и шестнадцать дисков из слоновой кости.
– Сейчас каждый из вас поставит свою подпись на одной из этих бляшек и положит ее в горшок, вот так. – Он пометил один из дисков и бросил его в горшок. – Когда все проделают это, я позову служанку, она вытащит из горшка одну из бляшек.
– Минуточку! – воскликнул Визант. – Я чую беду. Она ходит где-то рядом.
Ильдефонс вперил в чувствительного Некропа холодный вопросительный взгляд.
– О какой беде ты говоришь?
– Я чувствую какое-то противоречие, несоответствие, среди нас витает что-то странное. В этом зале находится кто-то, кого здесь быть не должно.
– Кто-то незримый таится среди нас! – воскликнул Мун Волхв. – Ильдефонс, стереги камни!
Ильдефонс осмотрелся по сторонам сумрачного старого зала. Потом сделал условный знак и указал в дальний угол.
– Призрак! Ты поблизости?
– Я здесь, – раздался негромкий печальный шепот.
– Отвечай: кто незримый скрывается среди нас?
– Замшелые отголоски прошлого. Я вижу их лица: это даже не призраки, а призраки мертвых призраков… Они мерцают и поблескивают, они смотрят и исчезают.
– А живых существ нет?
– Нет, никакой горячей крови, никакой пульсирующей плоти, никаких грохочущих сердец.
– Стереги и наблюдай. – Ильдефонс обернулся к Византу Некропу. – Что на этот раз?
– Я чувствую странный запах.
Визант заговорил негромко, чтобы подчеркнуть исключительную тактичность его формулировок:
– Из всех здесь присутствующих один я обладаю достаточной чувствительностью ко всем нюансам камней-иоун. Их следует передать в мое распоряжение.
– Давайте продолжим лотерею! – подал голос Гуртианц. – План Византа никогда не сработает.
– Я вас предупредил! – крикнул Визант.
Метнув злобный взгляд на Гуртианца, он перебрался в конец группы. Ильдефонс подозвал одну из своих служанок.
– Не пугайся. Ты должна сунуть руку в горшок, тщательно перемешать бляшки и вытащить одну из них, после чего положишь ее на стол. Поняла?
– Да, господин волшебник.
– Делай, что я сказал.
Девушка подошла к горшку и сунула в него руку. В тот же миг Риальто привел в действие заклинание хроностазиса, которое заготовил на такой случай. Для всех, кроме Риальто, время остановилось. Он оглядел зал, посмотрел на волшебников, замерших в застывших позах, на служанку, которая так и осталась стоять с рукой в горшке, на Ильдефонса, чей взгляд был устремлен на девичий локоть. Риальто не спеша подошел к камням. Ничто не мешало ему сейчас завладеть ими, но подобный поступок лишь вызвал бы всеобщее возмущение и заставил остальных ополчиться против него. У него на уме был менее дерзкий способ. В углу неожиданно послышался какой-то негромкий шум, хотя в неподвижном воздухе никаких звуков не должно было разноситься.
– Кто это? – позвал Риальто.
– Это я, – раздался в ответ негромкий голос призрака.
– Время остановилось. Ты не должен ни двигаться, ни говорить, ни смотреть, ни знать.
– Время, вневременье – для меня все едино. Я проживаю каждый миг снова и снова.
Риальто пожал плечами и отвернулся к горшку. Он высыпал диски на стол. К его удивлению, на каждом из них значилось «Ильдефонс».
– Ага! – воскликнул Риальто. – Этот плут провернул свое дельце на миг раньше меня! Так всегда! Ну ладно, хорошо смеется тот, кто смеется последним!
С этими словами Риальто стер подписи Ильдефонса и заменил их своими собственными, после чего вернул все бляшки в горшок.
Вернувшись на свое место, он снял заклятие.
В зал медленно вернулись звуки. Девушка сунула руку в горшок. Она перемешала диски и, вытащив один из них, положила его на стол. Риальто склонился над бляшкой наперегонки с Ильдефонсом. Диск еле заметно дернулся. Подпись дрогнула и расплылась прямо у них на глазах.
Ильдефонс поднял диск и с изумлением прочел:
– Гильгед!
Риальто метнул на Гильгеда испепеляющий взгляд, но тот не повел и бровью. Гильгед тоже остановил время, но сделал это уже тогда, когда диск оказался на столе.
– Это все, – сдавленным голосом сказал Ильдефонс служанке. – Можешь идти.
Девушка удалилась. Ильдефонс высыпал пластинки на стол. Все они были надписаны как надлежало: на каждой красовалась подпись одного из присутствующих волшебников. Ильдефонс дернул себя за белую бородку.
– Похоже, камни-иоун достались Гильгеду, – сказал он.
Сияющий Гильгед подошел к столу, но вдруг издал ужасный крик.
– Камни! Что с ними сделали?
Он поднял сетку, которая теперь провисала под тяжестью своего содержимого. Неяркое сияние куда-то исчезло, предметы в сетке сверкали режущим глаз стеклянным блеском. Гильгед взял один из них в руки и швырнул на пол. Камень разлетелся на куски.
– Это не камни-иоун! Жульничество!
– И впрямь! – подтвердил Ильдефонс.
– Я требую мои камни! – бушевал Гильгед. – Отдайте их мне немедленно, иначе я наведу на всех здесь присутствующих заклинание мучительной корчи!
– Минуточку, – пророкотал Гуртианц. – Погоди со своим заклятием. Ильдефонс, позови сюда своего призрака. Пусть расскажет, что случилось.
Ильдефонс нерешительно затеребил бородку, потом наставил палец на дальний угол.
– Призрак! Ты тут?
– Тут.
– Что происходило, пока мы вынимали диски из горшка?
– Я видел движение. Одни двигались, другие остались стоять. Когда ту бляху наконец выложили на стол, в зал проникла какая-то странная тень. Она забрала камни и исчезла.
– Что за тень?
– Кожу ее покрывали голубые чешуи, голову венчали черные султаны, однако душа его была душой человека.
– Архивейльт! – пробормотал Гуртианц. – Я подозреваю Зезамедеса!
– И как же теперь камни, мои прекрасные камни? – возопил Гильгед. – Как мне вернуть имущество? Почему меня вечно лишают принадлежащих мне ценностей?
– Прекрати вопить! – рявкнул чернокнижник Шрю. – Необходимо разделить оставшееся имущество. Ильдефонс, будь так добр, зачитай списки.
Ильдефонс уткнулся в бумаги.
– Поскольку Гильгед выиграл в первой лотерее, его список из рассмотрения исключается. Вторым…
– Это вопиющая несправедливость! – перебил его возмущенный Гильгед. – Я не выиграл ничего, кроме пригоршни никчемных стекляшек!
Ильдефонс пожал плечами.
– С этим, пожалуйста, к воришке архивейльту, тем более что лотерея сопровождалась некоторыми перебоями в течении времени, в обсуждение которых я предпочел бы не углубляться.
Гильгед всплеснул руками; на его угрюмом лице явственно отразилась вся гамма обуревавших его чувств. Товарищи бесстрастно наблюдали за ним.
– Продолжай, Ильдефонс, – сказал Вермулиан Сноходец.
Ильдефонс разложил бумаги.
– Похоже, один Риальто указал в качестве второго желаемого пункта вот это замысловатой формы приспособление, которое, по всей видимости, представляет собой один из претеритных рекордиумов Гуляра. Таким образом, я присуждаю его Риальто и откладываю его список к списку Гильгеда. Пергустин, Барбаникос, Ао Опаловый и ваш покорный слуга изъявили желание обладать шлемом шестидесяти направлений, поэтому нам придется тянуть жребий. Нам понадобится горшок и четыре бляшки…
– В таком случае, – вмешался Пергустин, – давайте позовем служанку прямо сейчас. Она накроет горлышко горшка ладонью, а мы вставим пластинки ей между пальцев, чтобы застраховать себя от нарушения законов вероятности.
Ильдефонс затеребил свои желтые бачки, но Пергустин упрямо стоял на своем. Точно таким же образом было вытянуто еще несколько жребиев. Некоторое время спустя настал черед Риальто требовать себе любую вещь из оставшихся по своему усмотрению.
– Ну, Риальто, – сказал Ильдефонс, – что ты выберешь?
В груди у Риальто клокотало возмущение.
– Значит, за потерю семнадцати превосходных птицеженщин и моего тысячелетнего дорожного столба мне предлагается удовлетвориться этим пакетиком оцепенительного порошка?
– Взаимодействия между людьми, порожденные, как в нашем случае, потерей равновесия, никогда не достигают баланса. Даже при самом благоприятном соглашении какая-то из сторон, осознает она это или нет, остается в проигрыше.
– Мне известна эта теория, – сказал Риальто чуть более спокойным тоном. – Однако…
– Смотрите! – неожиданно вскрикнул испуганный Зилифант, указывая в сторону каминной полки. Там, незаметный на фоне резьбы, висел липовый лист. Ильдефонс дрожащими пальцами снял его. Серебряные письмена гласили: «Моррейон живет во сне. Ничто не надвигается!»
– Час от часу не легче, – пробормотал Гуртианц. – Зезамедес настойчиво пытается убедить нас, что с Моррейоном все в порядке. Подозрительная настойчивость!
– Нельзя забывать, – напомнил неизменно осторожный Мгла, – что Зезамедес – отступник, всеобщий враг.
Герарк Предвестник поднял вверх указательный палец с покрытым черным лаком ногтем.
– Я привык всегда и во всем доискиваться истинной сути. Так, самая первая надпись, «Ничто не грозит Моррейону», может значить «Моррейону не грозит ничто», а может – «Моррейону грозит „Ничто не“».
– Пустое словоблудие! – буркнул практичный Гуртианц.
– Не спеши! – возразил Зилифант. – Глубокомыслие Герарка известно всем. «Ничто не», возможно, призвано иносказательно обозначить смерть. Фигура речи, так сказать.
– А что, Зезамедес показался вам образцом тактичности? – с едким сарказмом осведомился Гуртианц. – По-моему, нет. Он, как и я, если бы хотел сказать «смерть», так и сказал бы.
– Вот и я об этом! – воскликнул Герарк. – Я задался вопросом: что представляет собой это «Ничто не», которое грозит Моррейону. Шрю, что представляет собой это «Ничто не» и где оно находится?
Шрю сгорбил свои тощие плечи.
– В царстве демонов его точно нет.
– Вермулиан, ты в своем летучем дворце где только не побывал. Где или что такое есть это самое «Ничто не»?
Вермулиан Сноходец вынужден был признаться в своем неведении.
– Я никогда не бывал там.
– Мун Волхв, где или что такое «Ничто не»?
– Где-то, – задумчиво протянул тот, – мне встречалось упоминание «Ничего не», но не припомню, в какой связи.
– Ключевое слово здесь «упоминание», – заявил Герарк. – Ильдефонс, будь так добр, загляни в Великослов.
Ильдефонс снял с полки пухлый том и раскрыл черный переплет.
– «Ничто не». Так… Тематические ссылки… метафизическое описание… место? «„Ничто не“ – несуществующая область за краем космоса».
