Текст книги "Глаза чужого мира (сборник)"
Автор книги: Джек Холбрук Вэнс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 58 страниц)
Пригорок с одиноким деревом исчез. Риальто стоял на каменистой равнине, плавно понижающейся к реке, которая, неспешно петляя, текла внизу.
Судя по всему, было утро, хотя небо застилали низкие облака. Было сыро и мозгло, на востоке тучи кропили темный лес дождем. Риальто оглядел окрестности, но не обнаружил никаких следов присутствия человека: ни изгороди, ни крестьянского домика, ни дороги, ни тропки, ни стежки. Вокруг не было ни души. Куда подевался Ошерл? Риальто досадливо завертел головой, потом позвал:
– Ошерл! Покажись!
Перед ним появился сандестин все в том же облике голубокожего вефкина.
– Я тут.
Риальто обвел рукой унылый пейзаж.
– Что-то не очень это похоже на золотой век. Мы перенеслись ровно на сто столетий вперед? Где Люид-Шаг?
Ошерл махнул куда-то к северу.
– Люид-Шаг вон там, на краю леса.
Риальто вытащил плермалион, но из-за туч синее пятно было не разглядеть.
– Давай-ка подойдем поближе.
Они двинулись на север, к тому месту, где лежал священный город, но обнаружили лишь развалины.
– Вот так раз! – озадаченно протянул Риальто. – Куда подевались боги?
– Я смотаюсь в Серый Дол и наведу справки, – сказал Ошерл. – Никуда не уходи, я все разузнаю и вернусь.
– Стой! Не надо никуда мотаться! – поспешил окликнуть его Риальто. – Я просто так спросил. Сначала найди Персиплекс, а потом можешь гоняться за богами сколько душе угодно.
– Сам-то сотню столетий пробездельничал, и ничего, – пробурчал себе под нос сандестин, – а мне стоит только заикнуться о том, чтобы на секундочку отлучиться в Серый Дол, сразу начинаются попреки и угрозы. Кто в таких условиях станет проявлять инициативу?
– Довольно! – оборвал его Риальто. – Меня интересует исключительно Персиплекс.
Они приблизились к развалинам. Ветер и непогода изрядно потрудились над склонами древнего кратера, так что от них остались одни воспоминания. Храмы превратились в груды камней; о двадцати богах, изваянных из мрамора, напоминали лишь немногочисленные перевернутые обломки, а их мощь растворилась в трясине.
Риальто с Ошерлом медленно обошли вокруг древний город, время от времени пуская в ход плермалион – без особого, впрочем, успеха. На севере лес подступал почти к самой городской стене, и откуда-то веяло дымком. Оглядевшись, парочка заметила на опушке небольшую деревушку из двадцати хижин.
– Сейчас все разузнаем, – обрадовался Риальто. – Предлагаю тебе изменить облик, а не то народ переполошится.
– Тебе тоже не мешало бы кое-что подправить. Твоя шляпа, к примеру, имеет форму перевернутой супницы, к тому же она пошлого лилового цвета. Сомневаюсь, что ее нынче оценят.
– Пожалуй, в твоих словах есть зерно истины, – признал волшебник.
Приняв обличье грозных лаврентинов в блистающих латах с шипами и пиками и шлемах, увенчанных языками голубого огня, Риальто с Ошерлом приблизились к деревушке, довольно неказистой и дурно пахнущей.
Вооружившись словарятором, Риальто решил установить контакт с местными жителями.
– Эй, люди, вас удостоили посещением два лаврентинских вельможи, выходите из домов и приветствуйте их как подобает.
Из хижин один за другим, зевая и почесываясь, показались жители: приземистые и длиннорукие, с темно-коричневыми лицами и длинными прямыми волосами. Одежда их была сделана из птичьей кожи, а сами они, судя по выражению лиц, слыхом не слыхивали ни о каких достижениях цивилизации. Правда, вид у них был сытый и холеный. При виде Риальто с Ошерлом некоторые из них с радостным криком похватали сети на длинных ручках и двинулись на чужаков с явно недобрыми намерениями.
– Не приближайтесь! – крикнул Риальто. – С нами магия! Одна угрожающая ухмылка, и вы навлечете на себя заклятие чудовищной силы!
Жители не вняли предупреждению. Тогда Риальто подал сандестину условный знак. Сети сложились назад и, накрыв своих хозяев, замотали непокорных в тугие коконы. Ошерл щелчком пальцев отправил эти коконы прочь, в северное небо. Они скрылись за тучами и исчезли из виду.
Риальто обвел оставшихся взглядом и обратился к женщине с плоским лицом.
– Кто главарь этой омерзительной шайки?
– Вон там стоит Дулка, он мясник и возчик. Нам не нужны главари. Они дармоеды.
Седоусый старик с объемистым брюхом опасливо подобрался вперед.
– Нельзя ли быть чуточку поласковее? – гнусавым подобострастным голосом осведомился он. – Да, мы людоеды. Да, мы пускаем чужестранцев на корм. Но неужели это повод относиться к нам с неприязнью? Мир устроен так, как устроен, и каждый должен стремиться приносить пользу товарищам, пусть даже и в виде супа.
– Наши таланты лежат в другой области, – отрезал Риальто. – Если я увижу хотя бы еще одну сеть, ты первым отправишься в небеса.
– Теперь, когда мы осведомлены о ваших предпочтениях, можете ничего не бояться, – заверил чужеземцев Дудка. – Что вам нужно? Вы голодны?
– Нас интересует судьба Люид-Шага, в котором сейчас должен был наступить золотой век. Однако на его месте мы нашли лишь гору мусора, грязь и вашу вонючую деревушку. Что послужило причиной столь бесславного конца?
Дулка вновь обрел уверенность в себе и с самодовольным видом прищурился. Лениво, как будто в силу привычки, он принялся гнуть и переплетать пальцы; ловкость, с которой он это проделывал, показалась Риальто любопытной, даже завораживающей.
– Ореол таинственности, который окружает эти руины, скорее мнимый, нежели подлинный, – забубнил он гнусаво, ни на минуту не переставая изгибать и переплетать пальцы. – Столетия проходили одно за другим, но боги стояли неколебимо, днем и ночью. В конце концов ветер и дождь сровняли их с землей. Они обратились в прах, и от их могущества не осталось и воспоминаний.
Пальцы Дулки продолжали сплетаться и расплетаться.
– Земля оставалась безлюдной, и развалины никто не тревожил. Совершенные спали зачарованным сном в алебастровых яйцах. Юноши и девушки, лучшие из лучших, созревали на шелковых ложах в безвестности!
Пальцы Дулки образовывали странные фигуры. Риальто начала одолевать приятная истома, которую он приписал всем событиям дня.
– Дорогой мой, я вижу, вы утомлены! – воскликнул Дулка. – Позор мне!
На поляну вынесли три церемониальных кресла, сплетенных из ивняка, спинки их были выточены в виде искаженных человеческих лиц.
– Сядьте, – успокоительным голосом проговорил Дулка. – Отдохните.
Он грузно опустил свой внушительный зад на жалобно заскрипевшее плетеное сиденье. Риальто тоже уселся, чтобы дать отдых усталым членам.
– Что этот коварный старый дьявол мудрит? Почему на меня напало оцепенение? – спросил он у Ошерла на языке Двадцать первой эры.
– Ему служат четыре сандестина низшего класса, из тех, кого мы называем «бесенятами». Они нагнали на тебя ощущение усталости, ты уже начал немного косить. Дулка отдал приказ готовиться к пиру.
– Почему ты не пресек это безобразие?! – возмутился Риальто. – Где твоя преданность?
Сандестин лишь смущенно закашлялся.
– Прикажи бесенятам оттянуть Дуле нос на два фута в длину и украсить его кончик язвой. А еще пусть у него на каждой ягодице вылезет по здоровому чирью.
– Как пожелаешь.
Когда с этим делом, к полному удовлетворению Риальто, было покончено, он высказал Шерлу новую просьбу:
– А теперь прикажи бесенятам раз и навсегда, чтобы не смели больше докучать мне своими глупостями.
– Верно. Мы же не хотим, чтобы Дулка ответил нам тем же.
– После дашь бесенятам свободу и отправишь на все четыре стороны – при условии, чтобы никогда больше не служили Дуле.
– Поистине великодушный поступок! – восхитился сандестин. – Сие распоряжение, случаем, не распространяется и на меня тоже?
– Ошерл, не сбивай меня. Мне нужно расспросить Дудку, несмотря на то что у него сейчас другие заботы. – Риальто вновь обернулся к взбудораженному возчику и заговорил с ним на языке деревни: – Теперь ты понял, что бывает с теми, кто нарушает слово. Скажи спасибо, что я человек, в общем и целом, гуманный. Итак, продолжим разговор?
– До чего же ты вспыльчивый! – мрачно буркнул Дулка. – Я ведь не хотел ничего дурного! Что еще тебе рассказать?
– Вы тщательно обыскивали развалины?
– Развалины нас не интересуют, разве что как источник алебастровых яиц, которые необыкновенно вкусны.
– Понятно. И сколько же яиц вы уже сожрали?
– За все время их число составило пять тысяч шестьсот сорок одно. Осталось немного.
– Немного? – переспросил Риальто. – Если только ты не обсчитался, в золотой век войдет всего один совершенный. Всех остальных вы слопали.
Дулка на миг позабыл про свои многострадальные ягодицы и нос.
– Всего один? Это печальная новость. Нашим пирам конец!
– А что случилось с казной? – поинтересовался Риальто. – Вы забрали из сокровищниц города драгоценные камни и кристаллы?
– Да, забрали. Мы любим изящные вещицы, особенно красные, розовые и желтые камешки. Синие и зеленые приносят неудачу, поэтому мы используем их для развлечения.
– Как это?
– Привязываем их к хвостам богадилов, урсиальных скакунов или даже манков, что вызывает у тех беспокойство и стыд и заставляет сломя голову нестись через лес.
– Гм. А не припоминаешь ли ты блестящий голубой кристалл в форме призмы, вот такой? Не попадалось ли что-либо подобное тебе на глаза?
Дулка сокрушенно ощупал свой выдающийся нос.
– Пожалуй, я припоминаю что-то в этом роде. Было, и совсем недавно.
– Что, нос в самом деле доставляет тебе такие страдания? – участливо спросил Риальто.
– О, невыносимые, невыносимые страдания!
– А ягодицы?
– Они причиняют нестерпимую боль!
– Когда ты принесешь мне голубой кристалл, я избавлю тебя от мучений.
– Это не так-то просто, – буркнул Дулка.
Риальто не удостоил его ответом и в компании Ошерла устроился на отдых чуть на отшибе от деревушки, где сандестин разбил удобный шатер из синего шелка. На роскошном ковре с затейливым красно-синим узором сандестин поставил массивный стол из темного резного дерева и четыре низких кресла с подушками из малинового бархата. Второй такой же ковер со столиком он раскинул на свежем воздухе, на случай хорошей погоды. Поверх воздвиг навес, в каждом углу которого поставил высокое железное основание с лампой с множеством граней.
День был в самом разгаре, солнце преодолело уже полпути между зенитом и горизонтом. Все небо, насколько хватало глаз, без единого просвета застилали облака. Риальто взглянул в плермалион и, к своему удовольствию, обнаружил темное пятно в небе к северо-востоку от того места, где он стоял. Он отправился в ту сторону и завис прямо под пятном, потом сквозь тучи опустился в лесные заросли. Очутившись на земле, бегло обыскал окрестности, но так ничего и не нашел.
Вернувшись обратно к шатру, Риальто обнаружил Ошерла на том же месте.
– Моим поискам определенно недоставало тщания. Завтра ты поднимешься в воздух с плермалионом так высоко, как только сможешь, и зависнешь точно под пятном. Оттуда спустишь веревку с привязанным к ней грузом, пока она не окажется над тем местом в лесу, где можно надеяться найти Персиплекс… Что значат эти дикие вопли и гиканье?
Сандестин выглянул из-за шелкового полога шатра.
– Деревенские жители возбуждены, они громко кричат, выражая восторг.
– Любопытно, – протянул Риальто. – Может быть, Дулка, вместо того чтобы помочь нам, решил оттяпать себе нос… В противном случае у них едва ли имеются причины для столь бурной радости. Постой-ка, мне в голову пришла еще одна мысль: почему синее пятно висит так высоко в воздухе?
– Ничего удивительного. Это для того, чтобы его было дальше видно.
– Все это прекрасно, но можно было бы придумать сигнал и понадежней, к примеру луч голубого света, ничуть не менее заметный издали, но куда более точный.
– Откровенно говоря, действия Сарсема мне непонятны. Разве что он воспринял указания Аш-Монкура со всей серьезностью.
– Вот как? И что же это были за указания?
– Я думаю, он просто пошутил. Аш-Монкур приказал сделать так, чтобы пятно в небе указывало на местоположение Персиплекса лишь приблизительно и ты никогда не нашел кристалл, а всю жизнь прогонялся бы за призраками, как последний дурак.
– Понятно. И почему же ты не рассказал мне все это раньше? Ладно, не важно, в один прекрасный день ты поймешь, кто здесь раздает очки, я или Аш-Монкур… Да прекратят они когда-нибудь вопить или нет? Должно быть, Дулка укорачивает себе нос дюйм за дюймом! Прикажи им умолкнуть, Ошерл.
– Это совершенно безобидное веселье. Они просто готовятся к пиру.
– К пиру? – встрепенулся Риальто. – К какому еще пиру?
– Они собираются угоститься последней из совершенных, девой, которая только что вылупилась из алебастрового яйца. Как только они примутся за угощение, шум, без сомнения, утихнет.
Риальто вскочил на ноги.
– Ошерл, у меня нет слов. А ну идем, живо.
Явившись в деревню, Риальто обнаружил, что Дулка восседает перед хижиной на двух огромных пуховых подушках с приложенной к носу припаркой. Приготовления к пиру шли полным ходом: деревенские женщины нарезали и шинковали коренья, овощи и приправы, как того требовал их рецепт. В загоне чуть поодаль стояла последняя из совершенных, девушка, которую мясник мог бы классифицировать как «чуть меньше среднего размера», «превосходного качества», «нежную, хотя и лишенную избытка жира». Наряд ее за время долгого сна истлел, и на ней не было ничего, кроме ожерелья из меди и бирюзы. Измученная страхом, она не сводила глаз с пары дюжих подручных Дулки, которые установили мясницкую колоду и принялись точить ножи.
При виде Риальто с Ошерлом Дулка нахмурился.
– Ну, что на этот раз? Мы готовимся в последний раз хорошенько угоститься. Вам придется подождать, если только вы пришли не затем, чтобы избавить меня от боли.
– Угощение отменяется, если, конечно, ты сам не изъявишь желание отправиться в котел, – объявил Риальто. – Ошерл, выведи даму из загона и снабди ее подобающей случаю одеждой.
Сандестин мигом разнес загон в щепки и закутал тело девушки в светло-голубое одеяние. Дулка разразился горестными причитаниями, и жители деревни схватились за оружие. Чтобы отвлечь их внимание, Ошерл вызвал четверку голубых гоблинов восьмифутового роста. Скрежеща зубами, страшилища ринулись вперед, и людоеды врассыпную бросились в лес.
Риальто в обществе Ошерла и ошеломленной девушки вернулся в шатер, где налил спасенной пленнице бодрящего напитка и ласково разъяснил положение дел. Она выслушала его рассказ с недоуменным видом и, похоже, даже что-то поняла, поскольку залилась горькими слезами. Риальто подмешал в напиток успокоительное снадобье, и вскоре горе девушки сменилось состоянием дремотного безразличия, в котором все постигшие ее несчастья утратили остроту. Она безмолвно сидела рядом с Риальто, черпая утешение в его близости.
Ошерл цинично наблюдал за ними.
– Странное ты создание, Риальто, упрямое и загадочное, как и твои сородичи.
– Почему это?
– Бедный Дулка безутешен, его соплеменники затаились в лесу и не решаются вернуться по домам из страха перед гоблинами, а ты тут нянчишься с этой безмозглой бабой.
– Я поступаю так из галантности, каковое чувство недоступно твоему пониманию, – со спокойным достоинством отвечал Риальто.
– Ба! – воскликнул Ошерл. – Да ты тщеславен, как павлин, и не упустишь возможности покрасоваться перед этой аппетитной маленькой курочкой, за которой в самом ближайшем времени начнешь увиваться. А бедный Дулка, между прочим, остался без еды, да и на моем счету очков не прибавилось.
Риальто немного поразмыслил.
– Ошерл, ты умен, но не слишком. Мне не так-то просто заговорить зубы, как тебе кажется. Так что давай-ка вернемся к нашему разговору. Что еще ты утаил от меня относительно Сарсема и Аш-Монкура?
– Я не слишком вникал в их планы. Надо было с самого начала сказать мне, что именно тебя интересует. По правде говоря, мне известно немногим больше твоего. Аш-Монкур надеется с помощью Сарсема добиться своих целей, но тут нет ничего удивительного.
– Твой Сарсем играет в опасные игры. В конце концов он поплатится за двуличность! И всем остальным впредь будет наука!
– Ну, кто знает, как еще все повернется, – беспечно отмахнулся Ошерл.
– Эй, что ты хочешь этим сказать?
Ошерл не проронил больше ни слова, и Риальто с подчеркнуто оскорбленным видом отправил его на улицу охранять шатер. Сандестин облегчил себе задачу, вызвав четыре здоровенные гоблинские головы, горящие мертвенно-голубым светом, так что даже сам Риальто перепугался не на шутку, когда выглянул, желая убедиться, что все в порядке.
Вернувшись в шатер, Риальто приготовил для гостьи ложе, на котором она немедленно и уснула, обессиленная переживаниями. В самом скором времени Риальто тоже отошел ко сну.
Наутро девушка проснулась спокойная, но вялая. Риальто налил ей ароматную ванну, а Ошерл, приняв облик прислужницы, принес чистый наряд, состоявший из белых шаровар, алой куртки с золотыми пуговицами и узорчатыми черными петлями и невысоких сапожек на алом пуху. Она выкупалась, оделась, причесала свои короткие, до мочек ушей, черные волосы и нерешительно вышла к столу, где Риальто присоединился к ней за завтраком.
При помощи словарятора он обратился к спасенной пленнице на ее родном языке:
– Ты пережила ужасную трагедию, и я сочувствую тебе всей душой. Меня зовут Риальто, как и ты, я чужой в этой варварской эпохе. Могу я узнать твое имя?
Сначала девушка, казалось, не хотела отвечать, потом отбросила все сомнения.
– Мои секреты не имеют больше значения. В мыслях я называла себя Фуруд Рассветная, или Изящная Заряница. В школе же я получила диплом на имя Шалуке, или Первоклассной Пловчихи. Так меня называли друзья.
– Это имя кажется мне достойным, и я буду называть тебя так, если ты не предпочитаешь какое-либо другое.
Девушка ответила ему невеселой улыбкой.
– Я не в том положении, чтобы претендовать на роскошь высказывать свои предпочтения.
Эта мысль показалась Риальто сложной, но доступной для понимания.
– Чувство собственного достоинства должно зиждиться на врожденных качествах и осознании собственных свершений. Ты войдешь в историю под именем Шалуке Уцелевшая. Разве это не повод для гордости?
– Не особенный, поскольку лишь твое вмешательство спасло мне жизнь.
– Тем не менее ты инстинктивно избираешь верную тактику, – встрял Ошерл, расслышавший это замечание. – Чтобы ладить с Риальто Великолепным – а это и есть твой хозяин и владелец моего контракта, – нужно постоянно подогревать его непомерно раздутое тщеславие. Восхищайся его мужественной внешностью, притворно благоговей перед его мудростью и сможешь из него веревки вить.
– Ошерл нередко говорит колкости, – сдержанно заметил Риальто, – однако, несмотря на его сарказм, я был бы счастлив заслужить твое уважение.
Шалуке Пловчиха не могла скрыть своего изумления.
– Оно уже ваше, сэр Риальто! И Ошерлу я тоже очень благодарна за помощь.
– Ха! – фыркнул Риальто. – Да его куда больше печалило то, что бедный Дулка остался без обеда!
– Неправда! – возмутился сандестин. – Я просто пошутил!
– Как бы там ни было, надеюсь, вы простите меня, если я возьму на себя смелость спросить, что со мной будет?
– Когда мы завершим свои дела, то вернемся в Альмери и там обсудим этот вопрос. А пока можешь считать себя моей подчиненной. Я поручаю тебе надзирать за Ошерлом. Следи, чтобы он опрятно выглядел, не терял бдительности и вел себя учтиво!
Шалуке с той же полуулыбкой окинула сандестина оценивающим взглядом.
– Как я могу надзирать за существом столь глубокого ума?
– Проще простого! Если он вздумает сачковать, достаточно произнести всего одно слово: «очки».
Ошерл издал глухой смешок.
– Ну вот, Риальто Великолепный уже пустил в ход свои штучки.
Риальто и бровью не повел. Он склонился к девушке, взял ее за руки и заставил подняться.
– А теперь за работу! Ты уже немного оправилась от пережитого?
– Да, почти полностью! Спасибо тебе за твою доброту, Риальто.
– Шалуке Пловчиха, или Заряница, над тобой до сих пор висит тень печали, но от твоей улыбки на душе теплеет.
– Ну вот, ты вошел с ней в физический контакт, и теперь программа вступает во вторую фазу, – на языке Двадцать первой эры проговорил Ошерл. – Бедная маленькая овечка, разве сможет она устоять перед Риальто?
– Много ты понимаешь, – фыркнул Риальто. – Скажи лучше, разве сможет Риальто устоять перед бедной маленькой овечкой?
Девушка переводила взгляд с одного на другого, силясь догадаться, о чем разговор.
– Ладно, за дело! – воскликнул Риальто. – Ошерл, возьми плермалион, – он протянул прибор сандестину, – потом поднимись над облаками и отыщи синее пятно. Подберись под него и спусти тяжелый красный фонарь на длинной веревке, пока он не повиснет над самым Персиплексом. Погода сегодня безветренная, так что погрешность должна быть невелика.
Ошерл, подчиняясь какому-то своему капризу, принял облик вальвунского лавочника средних лет, облаченного в мешковатые черные штаны, горчичного цвета жилетку и широкополую черную шляпу. Он сжал плермалион в пухлой ладони и в три стремительных шага очутился в небе.
– Если удача будет на нашей стороне, – сказал Риальто Шалуке, – я в самом скором времени покончу со своим скучным делом, и мы сможем вернуться в относительное спокойствие Двадцать первой эры… Что это? Ошерл уже вернулся? Так быстро?
Сандестин соскочил с неба на коврик перед шатром. Он отрицательно покачал головой, а Риальто возмущенно уставился на него.
– Почему ты не отыскал Персиплекс?
Ошерл изобразил на лице скорбную мину.
– Пятно слилось с туманом, и я не смог его разглядеть. Так что от плермалиона нет никакого толку.
Риальто выхватил прибор, взмыл в воздух и, пробравшись сквозь облака, завис в багряном сиянии. Он поднес плермалион к глазам, но, как и сказал Ошерл, синего пятна нигде не было.
Риальто довольно долго стоял на белом облачном поле, отбрасывая длинную синеватую тень. Хмурясь, он осмотрел плермалион, потом снова оглядел небосклон, но все оказалось напрасным.
Что-то было не так. Задумчиво глядя на белую пелену облаков под ногами, Риальто принялся перебирать в уме возможные причины. Может, Персиплекс перенесли в другое место? Или плермалион утратил свою силу?.. Риальто вернулся в шатер.
Сандестин стоял в сторонке, рассеянно разглядывая древние развалины.
– Ошерл! – окликнул его Риальто. – Минуточку внимания, пожалуйста.
Сандестин неторопливо приблизился и остановился, засунув руки в карманы полосатых штанов. Риальто ждал, перекидывая плермалион из одной руки в другую и задумчиво глядя на Ошерла.
– Ну чего тебе еще, Риальто? – с напускной непринужденностью спросил тот.
– Ошерл, кто сказал тебе, что проекция Персиплекса может слиться с облачностью?
Сандестин сделал учтивый жест.
– Любому, кто наделен проницательным умом, сие совершенно очевидно.
– Но ты-то проницательным умом не наделен. Так кто вбил тебе в голову эту блестящую мысль?
– Я черпаю знания из множества источников, – пробормотал Ошерл. – Не могу же я помнить, откуда взялась каждая мелочь, которую я держу в голове.
– Позволь, я пофантазирую, как развивались события, – проговорил Риальто. – Ты внимательно меня слушаешь, Ошерл?
– А что, у меня есть выбор? – пробормотал безутешный сандестин, у которого отвисла челюсть и увлажнился взор.
– Тогда скажи мне, что ты думаешь о вот такой воображаемой последовательности событий. Ты поднимаешься над облаками, где тебя приветствует Сарсем. Далее следует диалог, примерно в таком духе:
Сарсем: «Ну, что на этот раз, Ошерл? Что тебе поручили?»
Ошерл: «Этот жестокосердный Риальто хочет, чтобы я обыскал все небо и при помощи плермалиона нашел ему Персиплекс».
Сарсем: «Неужели? Дай-ка взглянуть на игрушку… Черт, я ничего не вижу».
Ошерл: «Ничего? Странно! Что же я скажу Риальто?»
Сарсем: «Ну, его обвести вокруг пальца – раз плюнуть. Скажи, что пятно закрыто облаками. А от плермалиона теперь нет никакого толку, и отнеси ему обратно новый».
Ошерл: «Но это совсем другой плермалион, не тот, что я тебе давал! Это обыкновенная стекляшка!»
Сарсем: «Ну и что? Теперь оба они бесполезны. Забери его и отнеси этому болвану Риальто, он все равно не заметит подмены».
Ошерл: «Гм. Риальто, конечно, болван, но хитрый болван».
Сарсем: «Он доставляет массу неудобств нашему другу Аш-Монкуру, который пообещал столько послаблений… Вот что я тебе посоветую: попытайся хитростью заставить его разорвать контракт с тобой, а потом оставь прохлаждаться здесь, в этой промозглой и безрадостной эпохе».
Ошерл: «Гм. А эта мысль мне нравится».
Потом вы посмеялись, после чего ты распрощался со своим дружком и спустился сюда с фальшивым плермалионом и известием, что на небе не видно пятна, ибо все затянуто облаками.
– Разве это звучит правдоподобно? – дрожащим голосом воскликнул Ошерл. – У тебя нет никаких причин считать, будто новый плермалион фальшивый и что взгляды Сарсема неверны!
– Прежде всего, почему ты не доложил о разговоре с Сарсемом?
Ошерл пожал плечами.
– Ты ведь не спрашивал.
– Будь так добр, объясни, почему вчера вечером, когда небо было точно так же затянуто облаками, пятно выглядело четким?
– Я теряюсь в догадках.
– Тебе не кажется, что либо Персиплекс переместился, либо настоящий плермалион подменили поддельным?
– Думаю, события вполне могли развиваться в таком духе.
– Вот именно. Ошерл, твоя карта бита! Я снимаю с тебя три очка за недостойное и вероломное поведение.
Ошерл издал исступленный крик. Риальто поднял руку, призывая его к тишине.
– Это еще не все. Сейчас я задам тебе один очень серьезный вопрос, на который ты должен дать мне правдивый и подробный ответ – со всеми подробностями, которые необходимы, чтобы у меня сложилась верная и точная картина ситуации. Сарсем забрал у тебя плермалион. Не сопровождалось ли это действие изъятием, сокрытием, перемещением, видоизменением, разрушением, временным или каким-либо иным переносом, а также повреждением или изменением состояния Персиплекса? Все вышеизложенное относится к подлинному Персиплексу, который ему было поручено охранять в Дуновении Фейдера. Я терпеть не могу многословие, но с тобой иначе нельзя.
– Нет.
– «Нет»? Что – «нет»? Я уже и сам запутался.
– Сарсем, несмотря на уговоры Аш-Монкура, не осмеливается прикасаться к Персиплексу.
– Приведи сюда Сарсема.
Последовала еще одна желчная перепалка, затем перед шатром появился Сарсем – по своему обыкновению, в облике покрытого лавандовой чешуей юноши.
– Сарсем, верни мне плермалион, – ровным голосом велел Риальто.
– Это невозможно! Я уничтожил его по приказу нового Наставника.
– Что еще за новый Наставник?
– Аш-Монкур, разумеется.
– И откуда же тебе стало об этом известно?
– Он сам сообщил мне, ну или, во всяком случае, намекнул, что станет Наставником в самом ближайшем будущем.
– Он ввел тебя в заблуждение. Надо было переспросить у Ильдефонса. Я снимаю с тебя три очка!
Как и Ошерл, Сарсем горестно возопил:
– Ты не имеешь права!
– На что имеет право Аш-Монкур, тебя почему-то не интересовало.
– Это совсем другое дело!
– Приказываю вам с Ошерлом сейчас же обыскать лес и найти Персиплекс, после чего немедленно принести его сюда, мне.
– Я не могу. Мне нужно исполнять другие приказы. Пусть Ошерл ищет. Это ему поручили быть у тебя на посылках.
– Сарсем, слушай меня внимательно! Ошерл, ты мой свидетель! Я не решаюсь произносить великое имя по столь незначительному поводу, но твои штучки выводят меня из терпения. Если ты хотя бы еще раз помешаешь мне искать Персиплекс, я призову…
Ошерл с Сарсемом испуганно вскрикнули.
– Даже не упоминай имя, он может услышать! – тряслись они.
– Сарсем, ты меня понял?
– Более чем, – пробормотал лиловый юноша.
– И как ты впредь намерен себя вести?
– Гм… Мне придется прибегнуть к разнообразным уверткам и ухищрениям, чтобы угодить и Аш-Монкуру, и тебе одновременно.
– Предупреждаю, теперь я начеку. Своих трех очков ты лишился по заслугам, я и так слишком долго терпел твои выходки.
Сарсем нечленораздельно буркнул и исчез.
