Текст книги "Глаза чужого мира (сборник)"
Автор книги: Джек Холбрук Вэнс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 58 страниц)
Роскошный вихрелет Ильдефонса летел на юг, в край невысоких пологих холмов на южной границе Асколеза. Кое-кто из волшебников прохаживался по верхней прогулочной площадке, любуясь открывающимся взгляду простором и грядами облаков, другие сбились на нижней палубе и разглядывали проплывающую внизу землю, третьи нежились в удобных кожаных креслах салона.
Дело близилось к вечеру, почти горизонтальные солнечные лучи раскрашивали пейзаж странным узором из красных и черных теней. Впереди темнело Дуновение Фейдера – холм, чуть выше и массивнее, чем его соседи. Вихрелет опустился на его вершину, открытую порывам западного ветра, который все назвали (рейдером, и оттого голую и каменистую. Сойдя с воздушного судна на землю, волшебники двинулись по круглой террасе к шестиугольному строению, крыша которого покрывала черепица из голубого золота.
Риальто уже довелось однажды из чистого любопытства побывать в Дуновении Фейдера. Тогда порывы западного ветра, фейдера, трепали его плащ всю дорогу к храму, а вступив в вестибюль, он, подождав, пока глаза привыкли к сумраку, двинулся в центральный зал. Там на пьедестале возлежало Яйцо – сфероид трех дюймов в поперечнике. Через окошечко в одном его конце виднелся Персиплекс, голубая призма четырех дюймов высотой с высеченным внутри нее текстом Монстритуции. Сквозь это окошечко Персиплекс отображал четкие письмена Монстритуции на вертикальной доломитовой стене; он был наделен такой магической силой, что, если бы по причине землетрясения или какого-либо иного воздействия извне опрокинулся, то мгновенно вернулся бы в прежнее положение, чтобы взгляду зрителей ни на секунду не представало искаженное изображение, которое могло бы быть неверно истолковано.
Так было в прошлый раз, так было и теперь.
Ильдефонс пересек террасу; с одной стороны от него шагал Аш-Монкур, прямой и сдержанный в движениях, с другой – оживленно жестикулирующий Гуртианц. Все остальные гурьбой семенили позади, а Риальто с пренебрежительным видом в одиночестве замыкал шествие.
Компания ввалилась в вестибюль и прошла в центральный зал. До Риальто, слегка отставшего от процессии, донесся испуганный возглас Аш-Монкура, утонувший в гомоне изумленных голосов всех остальных.
Протиснувшись вперед, Риальто увидел все в точности в том же состоянии, каким оно запомнилось ему с прошлого раза: Яйцо Правосудия, возлежащее на пьедестале, Персиплекс, излучающий голубое свечение, и отображение Монстритуции на доломитовой плите. С одним, впрочем, поразительным исключением: текст Монстритуции красовался на доломитовой плите в зеркальном отражении.
В мозгу Риальто забрезжила какая-то мысль, и почти в тот же миг до его слуха донесся возмущенный рев Ильдефонса:
– Низость, предательство! Мой прибор показывает хиатус! [12]12
Хиатус– заклятие хроностазиса, поражающее всех, кроме того, кто его накладывает. Все остальные застывают в неподвижности. Маги горячо возмущаются, когда другие подвергают их хиатусу, поскольку под его прикрытием совершается множество предосудительных случаев. Многие из них носят специальные приборы, подающие сигнал, когда возникает хиатус. (Прим. авт.)
[Закрыть]
– Это возмутительно! – заявил Аш-Монкур. – Пусть виновник выйдет вперед и объяснит свое неподобающее поведение!
– Монстритуция! Она ведь была задом наперед! А теперь снова правильно! – воскликнул Мун Волхв, прерывая молчание.
– Странно! – заметил Ильдефонс. – Очень странно.
Аш-Монкур обвел собравшихся гневным взглядом.
– Подобные гнусные выходки недопустимы! Они бросают тень на каждого из нас. В самом ближайшем будущем я лично займусь этим делом, а пока что главная задача – установить, как это ни трагично, виновность Риальто. Давайте приступим к изучению Монстритуции.
– Ты, случайно, не упускаешь из виду одно весьма примечательное обстоятельство? – с ледяной вежливостью осведомился Риальто. – Текст Монстритуции был перевернут задом наперед.
Аш-Монкур с выражением крайнего замешательства на лице несколько раз перевел взгляд с Монстритуции на Риальто и обратно.
– Но сейчас он в самом что ни на есть полном порядке! Боюсь, тебя подвело зрение, когда входишь с дневного света в темноту, такое случается. Ну так что? С глубоким прискорбием призываю обратить внимание на вот этот отрывок в разделе третьем, параграф «Д», который гласит…
– Минутку, – вставил Ильдефонс. – Я тоже видел текст в зеркальном отражении. Меня тоже подвело зрение.
– Такие забавные ошибки, – рассмеялся Аш-Монкур, – не говорят ни о деградации, ни о порочности, ты, наверное, переел за обедом сливопикулей или перебрал кружечку-другую превосходного хмельного эля. Ничего не попишешь! Несварение желудка – удел множества крепких мужчин. Так что, вернемся к нашему делу?
– Ни в коем случае! – отрезал Ильдефонс. – Мы отправляемся обратно в Баумергарт для более тщательного расследования ситуации, которая с каждым шагом становится все более и более запутанной.
Вполголоса переговариваясь, волшебники покинули храм. Риальто, который задержался, чтобы осмотреть Яйцо, отвел Ильдефонса в сторонку и дождался, пока они не остались в одиночестве.
– Возможно, тебе небезынтересно будет узнать, что перед нами не настоящий Персиплекс. Это фальшивка.
– Что?! – воскликнул Ильдефонс. – Ты ошибаешься!
– Сам посуди. Призма слишком маленькая по сравнению с гнездом. Да и сделана топорно. Но, что самое существенное, подлинный Персиплекс никогда не отразил бы текст Монстритуции в перевернутом виде. Вот смотри! Я встряхну Яйцо и опрокину призму. Подлинный Персиплекс должен вернуться в первоначальное положение.
Риальто ткнул Яйцо с такой силой, что Персиплекс упал на бок и остался лежать.
– Судия! Говори! Ильдефонс Наставник приказывает тебе! – обратился Идельфонс к Яйцу.
Ответа не последовало.
– Судия! – повторил Ильдефонс. – Сарсем! Повелеваю тебе: говори!
И снова молчание. Ильдефонс двинулся к выходу.
– Возвращаемся в Баумергарт. Чем дальше, тем загадочней. Дело перестало быть пустяковым.
– Оно никогда пустяковым и не было, – возразил Риальто.
– Не важно, – отрывисто произнес Ильдефонс. – Теперь, насколько я понимаю, оно приобрело новый, и весьма серьезный, оборот. В Баумергарт!
Глава 6Вернувшись в большой зал, волшебники снова принялись совещаться. Ильдефонс некоторое время молча слушал беспорядочную перепалку, переводя взгляд светло-голубых глаз с одного лица на другое и время от времени дергая себя за лохматую бороду. Вскоре страсти начали накаляться. Чем дальше, тем больше распалялся Мгла-над-Устлой-Водой, маленький человечек с горящими глазами, покрытый зеленым мехом и с пучком желтых листьев ивы вместо волос. Перемещаясь с места на место дергаными движениями, он со все возрастающей горячностью отстаивал свое мнение.
– Волей-неволей, задом наперед, шиворот-навыворот, «Голубые принципы» есть «Голубые принципы»! По утверждению Аш-Монкура, текст решительно осуждает поведение Риальто, а больше нас ничего не интересует. Я с радостью встану на голову, чтобы прочесть такую новость, или взгляну в зеркало, или стану смотреть сквозь мой носовой платок!
Мгла говорил и говорил, все более и более лихорадочно, пока коллеги не начали опасаться, как бы он не довел себя до припадка или, того хуже, не проклял бы всех скопом под горячую руку. В конце концов Ильдефонс наложил на него заклятие нежного молчания. Мгла продолжал возмущенно вещать, но никто его не слышал, даже он сам, и вскоре вернулся на свое место. Дородный, с крупными чертами Дульче-Лоло вслух размышлял над загадочной метаморфозой отображения на стене.
– Подозреваю, Сарсем Судия утратил бдительность и позволил Персиплексу изобразить текст Монстритуции в перевернутом виде, а потом, заметив наш ужас, навел на нас хиатус и вернул Персиплекс в надлежащее положение.
Ильдефонс неуклюже поднялся на помост.
– Я должен сделать важное объявление. Призма, которую вы видели сегодня, не настоящая. Это подделка, муляж. Вопрос о зеркальном отображении несуществен.
Дарвилк Миапыльник, обыкновенно молчаливый, задохнулся от гнева.
– Так что же ты своей неограниченной и напыщенной властью попусту гонял нас в Дуновение Фейдера, если знал, что Персиплекс – фальшивка? – вопил он.
– Миапыльник попал в самую точку! – подхватил Шрю. – Ильдефонс, твое поведение заслуживает порицания.
Наставник поднял руки.
– Собрание занимают совершенно не те вопросы! Повторю еще раз: Монстритуция, фундамент, на котором зиждется наше объединение, пропала из Яйца Правосудия! Мы остались без закона, мы беззащитны, как и само Яйцо, перед той безликой тенью, которая разгуливает среди нас! Мы и дня не протянем, если не предпримем мер защиты.
– Ильдефонс, друг мой, – с кроткой улыбкой проговорил Аш-Монкур. – Неужели стоит так убиваться? Наше объединение зиждется на мудрости его членов!
– Вот увидите, у этой загадки окажется самое прозаическое объяснение, – заявил Вермулиан Сноходец. – Сарсем мог забрать Персиплекс, чтобы почистить, и на время заменить его муляжом.
– Пожалуй, именно так все и было, – кивнул Аш-Монкур. – А пока при необходимости можно воспользоваться копией.
– Точно! – крикнул Гуртианц. – И не забывайте, используя эту версию Монстритуции, пусть даже она и представляет собой муляж, мы укрощаем звериную жестокость Риальто и умеряем его безосновательные требования.
Ильдефонс грохнул молотком по кафедре.
– Гуртианц, твои замечания нарушают порядок. Если припомнишь, Риальто привел неопровержимые доказательства собственной невиновности, а в тех случаях, когда это было невозможно, просто отрицал свою вину.
– Я лишь хотел, чтобы мы пришли к согласию, – буркнул Гуртианц.
– На этот раз твои замечания неуместны. Риальто, ты не проронил ни слова. Что ты обо всем этом думаешь?
– Я пока не готов высказываться.
– А ты, Шрю?
– Единственное, что я хочу сказать: в отсутствие подлинной Монстритуции решение всех вопросов правосудия необходимо отложить на неопределенный срок. Фактически необходимо признать status quo окончательным и бесповоротным.
– А ты, Науредзин, как полагаешь?
Науредзин, известный в Старом Ромарте под прозвищем Полосатый Седван, уже размышлял, как может сложиться будущее.
– Если Персиплекс и впрямь исчез, значит, мы должны на основе муляжа создать новую Монстритуцию и назвать ее «Оранжевые принципы».
– Или «Желто-зеленые», – подал голос Дульче-Лоло. – Или даже «Пурпурно-розовые», чтобы название наводило на мысль о богатстве и роскоши.
– Твое предложение лишено практической пользы, – отрезал Ильдефонс. – Зачем создавать новый документ, когда «Голубые принципы» служили нам верой и правдой? За неимением лучшего пока вполне сойдет и документ Риальто, хоть и порванный.
Тут снова выскочил Гуртианц и потребовал дать ему слою.
– Если мы признаем документ Риальто, его обвинения будут иметь преимущественную силу! Если же на основе муляжа будет создан новый Персиплекс, все предшествующие ему обвинения, включая и требование Риальто о компенсации убытков в трехкратном размере, будут аннулированы, и Риальто волей-неволей придется понести наказание за свои проделки.
– Это важное соображение! – воскликнул Чамаст. – Гуртианц проложил четкую тропу через джунгли словоизлияний, своими восхитительными зубами он вгрызся в самую суть дела.
В ответ на комплимент изящно ограненным рубинам, которые заменяли Гуртианцу данный природой комплект зубов, маг польщенно поклонился.
Вермулиан Сноходец, высокий и худой как щепка, с высоким гребнем блестящих черных волос, очень напоминающим спинной плавник рыбы-парусника, никогда не отличался многословием. Рассеянный взгляд его выпуклых глаз обыкновенно был устремлен куда-то вдаль поверх выдающегося носа, а нередко их и вовсе затягивала мигательная перепонка, которая, очевидно, исполняла какую-то полезную функцию во время хождения по снам. В штрафной рейд в имение Риальто он обзавелся роскошным толковым словарятором, который позволял перевести даже самую заумную тарабарщину на понятный человеческий язык и стал своему хозяину незаменимым подспорьем на этом поприще. Так или иначе, Вермулиан зачем-то выпрямился в полный рост.
– Я вношу тезис Гуртианца в качестве предложения! – отчеканил он.
– Это экстренное заседание! – провозгласил Ильдефонс. – Наша насущная задача – определить местонахождение Голубого Персиплекса! Не нужно распыляться!
Вперед выступил Аш-Монкур.
– Я поддерживаю взгляды Ильдефонса и беру на себя обязательство провести полное, тщательное и всестороннее расследование этого прискорбного дела, и будь что будет! А пока предлагаю вернуться к повседневным делам, поэтому ввиду моего обязательства предлагаю Наставнику рассмотреть предложение Вермулиана в обычном порядке.
Риальто со значением посмотрел на Ильдефонса и прикрыл рот рукой, как будто подавляя зевок, а сам тем временем подал условный знак. Ильдефонс недовольно поморщился, однако все же пустил в ход заклинание хроностазиса.
Глава 7Риальто с Ильдефонсом обвели взглядом зал, где в застывших позах сидели и стояли их товарищи.
– Это глупо, – буркнул Ильдефонс. – У каждого есть датчик, который предупреждает хозяина о том, что наведено заклинание. Теперь придется обыскать всех до единого и подправить показания, иначе ничего не получится.
– Это не важно. Я разработал новый метод, который с легкостью сбивает датчики с толку. Мне понадобится пара квампиков и красноглазый бифольгулятный сандестин.
Ильдефонс вытащил некий предмет странной формы, сделанный из фульгурита. Сквозь отверстие виднелось крошечное личико с глазками-смородинками.
– Это Ошерл, – пояснил Ильдефонс. – Он совершенно не бифольгулятный, зато смышленый и проворный, хотя временами на него и находят приступы дурного настроения.
– По договору ему осталось заработать еще пять очков.
– Это завышенная цифра, – заявил Ошерл. – Где-то вкралась ошибка.
– По моим подсчетам, все обстоит именно так, – ответил Ильдефонс. – Впрочем, как-нибудь на досуге я проверю записи.
– Ты хочешь скостить свои обязательства? – спросил Риальто Ошерла.
– Естественно.
– Вполне хватило бы простого «да» или «нет».
– Как тебе больше нравится. Мне все равно.
– Мы с Ильдефонсом сегодня добрые, – продолжал Риальто. – За несколько пустячных услуг зачтем тебе целое очко…
– Что?! – вспылил Ильдефонс. – Риальто, ты раздаешь моим сандестинам очки с неслыханной щедростью!
– Да, но с благой целью, – заметил Риальто. – Не забывай, я намерен потребовать компенсации морального ущерба в трехкратном размере и полной конфискации по меньшей мере одного предмета. Однако оговорюсь, что считаю захват тобой моих камней-иоун исключительно мерой предосторожности с твоей стороны, которая не карается наложением штрафных санкций, каковые применялись бы в противном случае.
– Само собой разумеется, – уже более спокойно проговорил Ильдефонс. – Уговаривайся с Ошерлом по своему разумению.
– На одном очке далеко не уедешь, – вкрадчиво начал сандестин.
Риальто обернулся к Ильдефонсу.
– Ошерл выглядит усталым и ослабевшим. Давай-ка поручим эту задачу более бодрому сандестину.
– Пожалуй, я погорячился, – встрепенулся Ошерл. – Так что вам нужно?
– Во-первых, обойди каждого из здесь присутствующих, пребывающих под воздействием хроностазиса, и при помощи вот этих квампиков подрегулируй их датчики так, чтобы они не зарегистрировали стазис.
– Ну, это раз плюнуть. – Серая тень стремительно заметалась по залу. – Ну вот, готово. Я заработал целое очко.
– Не спеши, – остановил его Риальто. – Ты получишь свое очко лишь после того, как справишься со всеми заданиями.
Ошерл недовольно крякнул.
– Так я и знал.
– Впрочем, начал ты весьма недурно, – похвалил сандестина Ильдефонс. – Вот видишь, как замечательно все получается, когда проявляешь к окружающим хотя бы капельку дружелюбия?
– Еще замечательнее, когда ты не скупишься на очки, – буркнул Ошерл. – Что дальше?
– Теперь обойди всех волшебников по очереди, – велел Риальто, – и аккуратно собери пыль, травинки и кусочки перегноя, приставшие к подошвам каждого из здесь присутствующих, не исключая и нас с Ильдефонсом. Образцы, собранные с каждой пары башмаков, помести в отдельный флакончик, подписанный именем соответствующего волшебника.
– Я не знаю ваших имен, – буркнул Ошерл. – Для меня вы все на одно лицо.
– Помести собранные образцы в подписанные флакончики. А имена я тебе перечислю. Сначала Герарк Предвестник… Ао Опаловый… Пергустин… Дульче-Лоло… Шрю…
Риальто называл очередное имя, и в тот же миг на столе перед ним появлялся флакончик с заключенным в нем большим или меньшим количеством пыли и прочего мусора.
– Это тоже пара пустяков, – сказал Ошерл. – Что дальше?
– Следующая твоя задача может увести тебя в далекие края, а может и не увести, – сказал Риальто. – В любом случае по дороге нигде не задерживайся и не медли. От того, что нам удастся выяснить, зависит очень многое.
– Для навозного жука куча бронтотаубьего помета тоже дело первостепенной важности, – огрызнулся Ошерл.
Риальто свел брови на переносице.
– Мы с Ильдефонсом теряемся в догадках, к чему это было сказано. Не хочешь пояснить?
– Абстрактная концепция, – заявил Ошерл. – Вернемся к задаче?
– Судия из Дуновения Фейдера, которого мы знаем под именем Сарсем, отсутствует на своем посту. Перенеси его сюда, нам нужно с ним посоветоваться.
– Всего за одно очко? Это уже слишком жирно.
– Почему? Я прошу тебя отыскать всего одного сандестина.
– Слишком утомительный процесс. Сначала мне придется отправиться в Ла, там, можно так сказать, накрутить хвосты десятку тысяч сандестинов, а в довершение всего выслушивать типичные восклицания Сарсема.
– Не важно, – отрезал Ильдефонс. – Ради целого очка можно и расстараться. Зато это будет очко, заработанное честным трудом.
– Я тебе больше скажу, – добавил Риальто. – Если наши дела пойдут хорошо, мы тебя не обидим. Только заруби себе на носу: я ничего не обещаю!
– Ну хорошо. Только вам придется снять хроностазис, я перемещаюсь в потоке времени как моряк, который плывет под парусом по воле ветра!
– Да, и последнее напутствие! Время имеет огромное значение! Для тебя секунда немногим отличается от столетия, мы же в этом отношении более чувствительны. Давай, одна нога здесь, другая там!
– Погоди! – воскликнул Риальто. – Сначала нужно припрятать флакончики с пылью. От Гуртианца ничто не укроется, и он удивится, если увидит флакон, на котором написано его имя. Давай-ка все вон под ту полку! Отлично. Ильдефонс, не забудь! Нам нужно закончить заседание как можно скорее.
– Вот именно! Ну как, готов?
– Не совсем! Осталось еще одно, самое последнее дело.
Риальто отобрал у неподвижного Вермулиана словарятор, которым тот завладел в Фалу, после чего двое волшебников, хихикая как мальчишки, совместными усилиями смастерили муляж и вместо нормальных человеческих слов начинили его разнообразной нелепицей, отборными ругательствами и полнейшей бессмыслицей. Затем муляж словарятора был возвращен Вермулиану.
– Вот теперь я готов! – провозгласил Риальто.
Ильдефонс снял заклятие, и заседание продолжилось, как будто никогда и не прерывалось.
– …моего обязательства рассмотреть предложение Вермулиана в обычном порядке, – прозвенели в воздухе слова Аш-Монкура.
– Предлагаю объявить перерыв до тех пор, пока Аш-Монкур не завершит расследование! – вскочил со своего места Риальто. – Тогда в нашем распоряжении окажется полная информация, на которую будут опираться наши выводы.
Вермулиан протестующе хрюкнул, и Ильдефонс поспешно провозгласил:
– Вермулиан поддерживает это предложение. Кто еще за? Все? Похоже, никто не возражает; предложение принято, в заседании объявляется перерыв до тех пор, пока Аш-Монкур не сообщит нам о своих выводах. Я гашу свет и отправляюсь в постель. Всем доброй ночи.
Недобро поглядывая на Риальто, волшебники покинули Баумергарт и разъехались по домам.
Глава 8Риальто с Ильдефонсом направились в маленький кабинет. Ильдефонс выставил двух шпионохранников, и какое-то время двое сидели перед камином, в молчании потягивая вино.
– Гнусное дельце, – наконец нарушил тишину Ильдефонс. – От него попахивает, как от архивейльта! Будем надеяться, нам удастся получить какие-нибудь зацепки благодаря пыли в твоих флакончиках или показаниям Сарсема. В противном случае у нас нет никаких оснований действовать.
Риальто сжал подлокотники своего кресла.
– Ну что, изучим содержимое флакончиков? Или ты хочешь отдохнуть?
Ильдефонс тяжело поднялся на ноги.
– Я не знаю устали! В мастерскую! Мы изучим каждую пылинку под пантавистом сверху донизу и со всех сторон, пока она в конце концов не раскроет нам свою историю! А потом довершим дело показаниями Сарсема!
Маги отправились в мастерскую.
– Ну-ка, ну-ка! – воскликнул Ильдефонс. – Сейчас мы поглядим на твои замечательные флакончики! – Он осмотрел содержимое нескольких из них. – По-моему, этот ничем не примечательный мусор никак нам не поможет.
– Это мы еще посмотрим, – заметил Риальто. – Нам понадобится твой самый лучший макротический увеличительный пантавист и последнее издание справочника «Типичные вещества: пыли и микробы новейших эпох».
– Я предугадал твои желания, – сказал Ильдефонс. – Все готово. Кроме того, я намерен разработать классификацию, чтобы сделать нашу работу менее утомительной.
– Замечательно.
Расследование продвигалось как по маслу. Флакончики по одному открывали, содержимое высыпали, исследовали, опознавали, сортировали и классифицировали. К середине утра с работой было покончено, и волшебники вышли на террасу отдохнуть и перекусить.
По мнению Ильдефонса, их усилия не принесли никакого значительного результата, и настроение у него было самое что ни на есть мрачное. Наконец он сказал:
– В общем, мы столкнулись с неопределенностью. Мы ничего не доказали и не опровергли. «Необычного» оказалось слишком много. В эту категорию попала пыль с башмаков Вермулиана, Гуртианца, Аш-Монкура, Дульче-Лоло и Византа. К тому же «Необычное» может оказаться особым случаем «Обычного», а «Обычное» может иметь отношение к загадочным деяниям, о которых нам ничего не известно.
Риальто кивнул.
– Все, что ты сказал, совершенно справедливо! И все же я не разделяю твоего пессимизма. За каждым «Необычным» стоит своя история, за исключением одного случая.
– А! Ты имеешь в виду Вермулиана. Пыль с его подошв уникальна по своей форме, цвету и составу и отличается от всех остальных видов пыли, занесенных в каталог.
Риальто с улыбкой покачал головой.
– Нет, я не о Вермулиане. В его случае мы, по всей видимости, имеем дело с пылью из сновидений, которую он принес из одной из своих прогулок по стране снов. Ничего удивительного, что каталоги молчат. Что же до Гуртианца, он пользуется лечебной пудрой, чтобы унять зуд, который причиняет ему грибковая инфекция пальцев ног, так что мы можем с полной уверенностью отнести его к разряду «Обычного». Пыль, которую мы сняли с подошв Византа, большей частью представляет собой порошок из фосфатных шпор и, по всей вероятности, появилась там благодаря его увлечению, которое каталоги опять же предпочитают обходить молчанием. Что же касается изумительных разноцветных частиц с башмаков Дульче-Лоло, я припоминаю, что для роли в последней игре в шарады ему потребовалось раскрасить обе ноги.
Ильдефонс недоуменно уставился на Риальто.
– Зачем это могло ему понадобиться?
– Я так понимаю, что это помогло ему создать более колоритный образ в представлении. Он лежал на спине и дрыгал ногами в воздухе, а сам в это время вел диалог на два голоса, фальцетом и басом. По всей видимости, частички красителя пристали к его башмакам, так что я вынужден отнести его, по крайней мере с точки зрения рассматриваемого нами дела, к разделу «Обычного».
– А Аш-Монкур?
– Пыль с его башмаков, хотя и относится к «Необычному», может оказаться нам полезной, а может и не оказаться. Для этого нам недостает информации по одному крайне важному вопросу: любит ли Аш-Монкур пещеры и подземные галереи?
Ильдефонс дернул себя за бородку.
– Нет, насколько мне известно, хотя известно мне далеко не все. К примеру, до прошлой недели я понятия не имел о том, что Заулик-Хантце является Старейшиной Ступицы и Контролером своей личной бесконечности.
– Странно, но любопытно! Однако вернемся к Аш-Монкуру. Его башмаки оказались в уникальной пыли, которую можно обнаружить лишь в нескольких подземельях во всем мире.
– Гм. Этот факт может означать как очень многое, так и ровным счетом ничего.
– Тем не менее я склонен подозревать Аш-Монкура.
Ильдефонс неопределенно хмыкнул.
– Чтобы получить доказательства, придется дождаться Сарсема и выслушать его рассказ.
– Это само собой разумеется. Ошерл явится сразу же, как только выполнит задание?
– Очень на это надеюсь. – Ильдефонс задумчиво покосился в сторону мастерской. – Я на минутку.
Он вышел, и из мастерской немедленно послышалась перебранка. Вскоре Ильдефонс вернулся на террасу в сопровождении Ошерла и второго сандестина в обличье долговязого птицеподобного существа в синих перьях, футов шести ростом.
– Нет, ты взгляни только на эту парочку! – язвительным тоном заговорил Ильдефонс. – Для них прогуляться по хронофлексу все равно что для нас с тобой обойти вокруг этого стола, однако ни у одного из них не хватило ума объявить о своем появлении. Ошерл преспокойно спал в своем фульгурите, а Сарсем устроился на стропилах.
– Ты принижаешь наш интеллект, – обиделся Ошерл. – Ты и твои сородичи непредсказуемы; с вами без точности никак. Я теперь ученый и никогда не действую без четких указаний. Если бы я сделал все наоборот, ты бы меня совсем своими жалобами заел. Ты отправлял меня на задание из мастерской, вот в мастерскую я и вернулся, когда задание выполнил. А если ты хотел, чтобы я помешал вашему пошлому приему пищи, то так и надо было говорить.
Ильдефонс раздул щеки.
– В твоих речах мне чудится какая-то подозрительная непочтительность!
– Это не важно, – вмешался Риальто. – Он доставил к нам Сарсема, как мы и просили. В общем и целом, Ошерл, ты молодец.
– А мое очко?
– Тут многое будет зависеть от показаний Сарсема. Сарсем, не хочешь ли присесть?
– В этом обличье я предпочитаю стоять.
– Тогда почему бы тебе не принять человеческий вид и не расположиться вместе с нами за столом?
– А это мысль. – Сарсем превратился в обнаженное юное существо неопределенного пола, покрытое бледно-лиловой чешуей и обросшее похожими на помпоны кисточками пурпурных волос вдоль всей спины. Он уселся за стол, но от угощения отказался. – Человеческий облик, хотя и типичный, для меня всего лишь маска. Если бы мне пришлось поместить все эти вещества внутрь себя, мне было бы очень неловко.
– Как хочешь. А теперь к делу. Где Голубой Персиплекс, который ты должен был охранять?
– Ты о голубой призме, установленной на пьедестале? – осторожно уточнил Сарсем. – Этот предмет находится на своем обычном месте, столь же мудрый, как и всегда.
– А почему ты покинул свой пост?
– Проще некуда! Один твой сородич доставил новый официальный Персиплекс, чтобы заменить устаревшую версию, которая утратила силу.
Риальто глухо расхохотался.
– И откуда же ты узнал, что это правда?
– Меня уверил в этом твой представитель. – Сарсем развалился в кресле. – Теперь, когда я задумался об этом деле, новый Персиплекс кажется мне бессмысленной затеей, ведь солнце, того и гляди, угаснет.
– Так что было дальше?
– Я посетовал, что мне нелегко будет охранять целых две святыни сразу вместо одной. Тогда мне было сказано, что новая займет место старой, а старую твой представитель обещал поместить туда, где она будет находиться в безопасности и где ей будут оказывать подобающие почести. А в моих услугах больше не нуждаются.
Риальто склонился вперед.
– Без сомнения, не обошлось без обсуждения очков, которые ты должен отработать по договору?
– Я смутно припоминаю что-то подобное.
– И на каком же количестве вы сошлись?
– На весьма значительном. В общем, я больше ничего не должен.
– И как же так получилось, когда твой чаг [13]13
Чаг– полуразумный подтип сандестина, который определенным способом (слишком сложным, чтобы вдаваться в подробности в этом повествовании) руководит поведением сандестинов. Одно только упоминание слова «чаг» вызывает у сандестина отвращение. (Прим. авт.)
[Закрыть]живет у меня в мастерской?
Сарсем нахмурился.
– Как получилось, так и получилось.
Ильдефонс, которого внезапно осенила какая-то мысль, тяжело поднялся на ноги и вышел с террасы. Через миг он вернулся и упал в кресло.
– Чаг Сарсема исчез, – удрученно сказал он Риальто. – Нет, ты когда-нибудь слышал о чем-то подобном?
Риальто поразмыслил.
– Когда это могло произойти?
– Очевидно, во время хроностазиса, когда же еще? Нас обоих обвели вокруг пальца! – обратился он к Сарсему. – Освобождение тебя от контракта не было санкционировано! С тобой сыграли злую шутку! Ваша договоренность не имеет законной силы, и Персиплекс теперь для нас потерян! Сарсем, я не одобряю твоего поведения.
– Ха-ха! – вскричал Сарсем и погрозил бледно-лиловым пальцем, на котором поблескивал серебряный ноготь. – Это еще не все! Я вовсе не тот болван, за которого ты меня держишь!
– Что значит – «еще не все»? В каком это смысле?
– Я – редкая личность, которая способна с одного взгляда всесторонне оценить ситуацию. Не углубляясь в соображения, которыми я руководствовался, скажу, что я решил не упускать старый Персиплекс из виду.
– Ба! Браво, Сарсем!
– Затем твой представитель…
– Следи за словами, Сарсем. Этот человек вовсе не мой представитель.
– Пока этот человек на время отвлекся, я надежно припрятал старую призму. Этого человека, чью честность ты подверг сомнению, тем не менее нельзя обвинить в безответственности.
– С чего ты взял?
– С того, что он, как и я, пекся о безопасности старого Персиплекса и не успокоился, пока не узнал, где я его спрятал.
Риальто простонал.
– Где-нибудь в пещере?
– Да. А как ты узнал?
– У нас есть свои источники. На самом деле ты передал Персиплекс преступнику!
– А вот и нет. Я поместил призму в хорошо известное мне место, проникнуть в которое можно лишь сквозь узкую расщелину. А для надежности еще и отправил твой Персиплекс в Шестнадцатую эру.
– А откуда ты знаешь, что преступник тоже не переместился в Шестнадцатую эру и не забрал его?
– Думаешь, он смог бы пробраться сквозь расщелину, в которую и рука-то проходит с трудом? К тому же я держу вход под неусыпным наблюдением, вот как ты видишь, что происходит на поверхности этого стола. Ничто не появлялось и не пропадало. Следовательно, по логике вещей, Персиплекс находится в своем подземном тайнике в целости и сохранности.
Риальто поднялся.
– Идемте. Вернемся в Дуновение Фейдера! Ты проберешься сквозь расселину в Шестнадцатую эру и вернешь Персиплекс обратно. Ильдефонс, ты готов? Вызови небольшой вихрелет.
