Текст книги "Глаза чужого мира (сборник)"
Автор книги: Джек Холбрук Вэнс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 58 страниц)
По прошествии некоторого времени Риальто вернулся в Фалу. Едва только он увидел Фроло, замершего, словно истукан, на пороге с застывшим на лице неодобрительным выражением, как заподозрил неладное. Войдя во дворец, он в бешенстве осознал, что его жилище разграблено. Риальто вернулся к входу и снял с Фроло заклятие, из-за которого дворецкий днем и ночью в жару и в непогоду столбом простоял на пороге. Фроло подкрепился чашкой чаю с ломтиком смородинового кекса, после чего нашел в себе силы доложить хозяину о событиях, которые произошли у него на глазах. Риальто хмуро привел свое жилище в порядок, затем оценил нанесенный ему урон. Урон оказался колоссальный.
Какое-то время Риальто расхаживал туда-сюда по берегу Вильды. В конце концов за неимением лучшего плана он натянул пару летучих сапог, которые никому не приглянулись, и направился в Баумергарт. У двери его встретил Приффид, управляющий Ильдефонса.
– Чего изволите, сударь?
– Доложи Ильдефонсу, что Риальто прибыл посоветоваться с ним.
– Сударь, лорд Ильдефонс занят важными делами и не сможет никого принять ни сегодня, ни в ближайшем будущем.
Риальто вытащил маленький красный диск и, зажав его между ладонями, затянул что-то нараспев.
– Что это вы делаете? – забеспокоился Приффид.
– Приффид, твой взор застилает пелена, ты не узнаешь во мне Риальто. Скоро ты сможешь смотреть во все стороны сразу. Я хочу, чтобы глаза твои оказались на концах стебельков длиной в фут каждый.
– А! Благородный лорд Риальто! – изменившимся тоном воскликнул Приффид. – Теперь я прекрасно вас вижу! Сюда, пожалуйста! Лорд Ильдефонс предается размышлениям в саду трав!
Риальто проследовал в сторону сада, где Ильдефонс задремал, пригревшись в косых лучах красного послеполуденного солнца. Гость хлопнул в ладоши.
– Ильдефонс, очнись от оцепенения! Гнусные деяния свершились в Фалу, и мне не терпится услышать твои объяснения!
Ильдефонс укоризненно взглянул на Приффида, но тот лишь поклонился.
– Еще какие-нибудь распоряжения, сударь?
Ильдефонс вздохнул.
– Можешь подать нам закуски, что-нибудь легкое. Дело Риальто не отнимет много времени, и задерживаться он не планирует.
– Напротив! – возразил Риальто. – Я здесь на неопределенный срок. Приффид, подай нам все самое лучшее, что найдется в кладовых.
Ильдефонс грузно выбрался из кресла.
– Риальто, ты самовольно распоряжаешься моим управляющим и, если уж на то пошло, моими закусками!
– Ничего страшного. Объясни, по какому праву ты завладел моими вещами. Мой мажордом Фроло утверждает – ты возглавлял отряд воров.
Ильдефонс грохнул по столу кулаком.
– Поверхностный и глубоко ошибочный взгляд! Фроло неверно истолковал факты!
– И как же ты объяснишь сии поразительные события, о которых я, разумеется, намерен поставить в известность Судию? [11]11
Монстритуция, хранящаяся в тайнике в Дуновении Фейдера, получила свою принудительную силу от Судии, заключенного в Голубом Яйце, оболочке, непроницаемой для смущающих воздействий извне. Судией был Сарсем, сандестин, обученный толкованию Монстритуции. Суд Сарсема был скорым и строгим, а решения его приводил в исполнение Вийх, не обладающее разумом существо из девятого измерения.
[Закрыть]
Ильдефонс заморгал и раздул щеки.
– Ты, разумеется, волен поступать так, как считаешь нужным. И все же должен знать, что действия производились с полным соблюдением законности. Тебе были предъявлены определенные обвинения, мы тщательнейшим образом изучили все доказательства и признали твою вину только после всестороннего обсуждения. Благодаря усилиям Аш-Монкура и моим тебя приговорили к незначительному наказанию в виде чисто символического взыскания штрафа из твоего имущества.
– Чисто символического?! – воскликнул Риальто. – Да вы обобрали меня до нитки!
Ильдефонс поджал губы.
– Признаю, что время от времени я замечал определенную невоздержанность, которую лично осуждал.
Риальто откинулся на спинку кресла и издал глубокий вздох ошеломленного изумления, потом взглянул на Ильдефонса в упор.
– И кто же выдвинул эти обвинения? – мягко вопросил он.
Ильдефонс глубокомысленно свел брови.
– Многие. Гильгед заявил, что ты избил его ручного обезьябра.
– Вот как. Продолжай.
– Зилифант пожаловался, что твое безответственное обращение с плазменными пузырями уничтожило его любимый аркесад.
– Дальше? – Жалобщиков оказалось слишком много, всех не упомнишь. Почти все – за исключением меня и верного Аш-Монкура – выдвинули обвинения. После этого конклав твоих коллег практически единодушно признал тебя виновным по всем пунктам обвинения.
– А кто похитил мои камни-иоун?
– Вообще-то, я сам взял их на хранение, чтобы с ними ничего не случилось.
– И суд провели со строгим соблюдением законного порядка?
Ильдефонс воспользовался случаем и одним глотком осушил бокал вина, которое подал Приффид.
– Ах да, ты задал вопрос! Насколько я помню, он касался законности. Так вот, суд, хотя и проходил в несколько неофициальной обстановке, был проведен надлежащим образом.
– В полном соответствии с положениями Монстритуции?
– Разумеется. По-твоему, это не законный порядок? Ну а теперь…
– Почему меня не уведомили о процессе и не дали возможности опровергнуть обвинения?
– Полагаю, этот вопрос стоит вынести на обсуждение, – согласно кивнул Ильдефонс. – Насколько мне помнится, никому не хотелось портить тебе отдых, в особенности учитывая, что вину признали практически единогласно.
Риальто поднялся на ноги.
– Почему бы нам сейчас не наведаться в Дуновение Фейдера?
Ильдефонс вскинул руки в добродушном жесте.
– Сядь, Риальто! Смотри, Приффид несет еще закуски, давай выпьем вина и обсудим этот вопрос беспристрастно.
– Это после того, как меня оболгали, ошельмовали и обобрали те, кто ранее с пеной у рта клялся мне в вечной дружбе? Я никогда не…
Ильдефонс прервал возмущенную тираду Риальто.
– Да-да, возможно, были допущены некоторые процессуальные ошибки, но не забывай, если бы не наши с Аш-Монкуром усилия, приговор мог быть куда серьезней.
– В самом деле? – холодно осведомился Риальто. – Ты знаешь, о чем говорится в «Голубых принципах»?
– Я знаком в общих чертах с самыми важными положениями, – добродушно сказал Ильдефонс. – Что же до малоизвестных разделов, я, возможно, разбираюсь в них чуточку похуже, но они практически не применяются.
– В самом деле? – Риальто извлек на свет ветхий голубой документ. – Я зачитаю тебе параграф «С» «Предварительного манифеста». «Монстритуция как незыблемая доктрина зиждется на комплексных блоках мудрости, взаимосвязанных друг с другом и равных друг другу по значимости. Тот, кто в своекорыстных целях преувеличивает важность одних ее положений и принижает другие, объявляя их мелкими и незначительными, виновен в подрывании устоев и субмульгации и должен понести наказание, предусмотренное таблицей „В“ третьего раздела».
Ильдефонс захлопал глазами.
– По правде говоря, мои недавние высказывания – всего лишь шутка.
– В таком случае почему ты не засвидетельствовал, что в то время, когда был избит зверь Гильгеда, мы с тобой прогуливались по берегу Скома?
– Хороший вопрос. На самом деле я действовал на основании процессуального законодательства.
– Как это?
– Очень просто! Вопроса «Прогуливался ли ты вместе с Риальто по берегу Скома в то самое время, когда был избит обезьябр Гильгеда?» никто не задавал. По правилам судопроизводства я не мог в надлежащем порядке дать соответствующие показания. И потом, тебя уже все равно признали виновным по множеству других пунктов, и мои замечания лишь внесли бы путаницу.
– Но разве не стоит докапываться до истины? Неужели ты не задался вопросом, кто на самом деле избил зверька и почему преступник назвался Риальто?
Ильдефонс прокашлялся.
– В сложившихся обстоятельствах, как я уже объяснил, подобные вопросы неактуальны.
Риальто сверился с изорванным экземпляром «Голубых принципов».
– Параграф «К» второго раздела классифицирует твой поступок как изощренное бездействие. За это полагается суровое – пожалуй, даже чересчур суровое – наказание, но Судия исполнит закон согласно его букве и назначит кару по всей строгости, чтобы благотворное воздействие было всеобъемлющим.
Ильдефонс всплеснул руками.
– Неужели ты отправишься с таким пустяком в Дуновение Фейдера? Возможные последствия непредсказуемы!
– Я привлеку вас к ответу за преступление третьего рода. Во время разграбления Фалу мой экземпляр «Голубых принципов» сорвали со стены, повредили и швырнули на пол. Все соучастники преступления, которое в точности предусмотрено параграфом «А» раздела «Изменнические действия», считаются одинаково виновными и должны нести равное наказание. Сие не пустяк, как ты выразился! Я полагал, ты разделишь мое негодование и приложишь все усилия, чтобы восстановить справедливость и наказать виновных, но…
– Ты совершенно справедливо надеялся! – вскричал Ильдефонс. – Я как раз собирался созвать новый конклав, чтобы пересмотреть выводы прошлого заседания, в принятии которых наши коллеги, по-видимому, руководствовались эмоциями. Имей терпение! Не нужно отвлекать Судию от его бездействия!
– Так собери конклав прямо сейчас! И начни заседание с объявления, что я не виновен ни в одном из преступлений, в которых меня обвинили, что со мной обошлись непростительно несправедливо и я требую не просто возместить нанесенный мне ущерб в полном объеме, но и…
– Это абсурдное наказание! – возмутился Ильдефонс.
Риальто был непоколебим.
– Ты Наставник, тебе и решать. В противном случае наказание назначит Судия.
– Я созову конклав, – вздохнул Ильдефонс.
– Объяви, что на повестке дня стоит всего два вопроса: во-первых, возмещение ущерба и взыскание штрафов в размере от трехкратного до пятикратного, причем я не стану слушать ни угроз, ни путаных оправданий, и, во-вторых, установление личности настоящего злоумышленника.
Ильдефонс пробурчал что-то себе под нос, но Риальто не обратил на него никакого внимания.
– Собирай конклав! Никаких отговорок не принимай! Присутствовать должны все до единого, мне не до шуток!
Ильдефонс напустил на себя притворно веселый вид.
– Все еще может устроиться. Сначала я свяжусь с твоим единственным верным союзником, за исключением меня самого.
– Это ты о ком?
– Об Аш-Монкуре, естественно! Сейчас мы с ним посоветуемся.
Ильдефонс подошел к столику и изобразил подобие лица Аш-Монкура на столешнице, в которой были проделаны отверстия в форме человеческого рта и уха.
– Аш-Монкур, тебе в ухо говорит Ильдефонс! У меня важное известие! Говори!
– Ильдефонс, я говорю! Что у тебя за известие?
– Риальто Великолепный явился в Баумергарт! Его терзают сомнения и печаль. Он считает, что конклав допустил несколько ошибок в судебном процессе, которые лишают его приговор законной силы. Более того, он требует возмещения ущерба в троекратном размере от всех вовлеченных сторон. В противном случае грозится передать дело на рассмотрение Судии.
– Большая ошибка, – проговорил тот. – Опрометчивый акт отчаяния.
– Я сказал ему то же самое, но Риальто человек упрямый.
– Неужели ты не можешь отговорить его? Он что, стоит на своем?
– Он не желает отступать от своего решения ни на волосок и знай себе твердит о Монстритуции да о взыскании штрафов. Похоже, он вбил себе в голову, что злоумышленник…
– Будь так добр, поменьше слов. Мое время дорого! – крикнул Риальто. – Просто собери конклав, совершенно излишне описывать мой мятущийся дух в столь сардоническом тоне.
Ильдефонс сердито изобразил на поверхности столика одно за другим семнадцать лиц. Рты он им зажал прищепками, чтобы пресечь поток возмущенных восклицаний и вопросов, затем, говоря в девятнадцать ушей разом, приказал всем без промедления явиться на конклав в Баумергарт.
Глава 4Маги один за другим занимали места в Большом зале. Аш-Монкур явился последним. Прежде чем усесться, он вполголоса перекинулся несколькими словами с Герарком Предвестником, с которым находился в приятельских отношениях. Риальто стоял в сторонке, прислонившись к обитой деревом стене, и мрачно наблюдал за прибытием прежних коллег. Кроме Аш-Монкура, который учтиво ему поклонился, никто даже не взглянул в его сторону.
Ильдефонс в своей обычной манере открыл заседание, затем искоса взглянул на Риальто, не проронившего за все это время ни слова. Ильдефонс кашлянул и прочистил горло.
– Перейду прямо к делу. Риальто заявляет, что его имущество конфисковано незаконно. Он требует возмещения убытков и компенсации за моральный ущерб, если же его требования не будут удовлетворены, он обещает передать вопрос на рассмотрение Судии. Такова, если вкратце, суть сегодняшнего дела.
Гильгед вскочил на ноги, лицо его побагровело от гнева.
– Притязания Риальто абсурдны! И у него еще хватает наглости отрицать вину! Он избил моего бедного Будиса и привязал в зарослях крапивы: поступок в высшей степени гнусный и бессердечный! Я уже заявлял это прежде и заявляю теперь: я не откажусь от своего обвинения!
– Не мучил я твоего питомца, – сказал Риальто.
– Ха-ха! Я тоже могу сказать что угодно! А доказательства у тебя есть?
– Естественно. Во время сего происшествия я прогуливался по берегу Скома в обществе Ильдефонса.
Гильгед стремительно обернулся к Ильдефонсу.
– Это правда?
Тот скроил кислую мину.
– Правда, до последнего слова.
– Так что же ты раньше молчал?
– Не хотел вносить путаницу в это и без того непростое дело.
– Очень странно. – Гильгед с хмурым видом уселся, но тут вскочил Зилифант.
– Тем не менее никто не станет отрицать, что Риальто своими плазменными пузырями уничтожил мой бесценный аркесад и провонял весь дом, более того, по слухам, он еще и хвалился своей меткостью и приписывал источник запаха мне, Зилифанту!
– Ничего подобного, – возразил Риальто.
– Ха! Все улики налицо, и они ясно и недвусмысленно указывают на виновника!
– В самом деле? Мун Волхв и Пергустин присутствовали в Фалу во время эксперимента и видели, как я создал четыре люминуса из плазмы. Один пролетел прямо сквозь нежные побеги моей сильваниссы, не причинив никакого вреда. Мун прошел сквозь второй и почему-то не жаловался на запах. На наших глазах все четыре люминуса превратились в крохотные искорки, а потом погасли. Ни один из них никуда не улетал, ни один не покидал окрестности Фалу.
Зилифант неуверенно перевел взгляд с Муна Волхва на Пергустина.
– Он говорит правду?
– Если вкратце, то да, – мрачно ответил Мун Волхв.
– Так что же вы не сказали мне об этом?
– Поскольку Риальто признали виновным в других преступлениях, мы решили, что это несущественно.
– Для меня – еще как существенно, – заметил Риальто.
– Возможно.
– Кто рассказал вам о моих похвальбах и оскорблениях?
Зилифант неуверенно посмотрел в сторону Аш-Монкура.
– Я не помню точно.
Риальто обернулся к Ильдефонсу.
– И в каких же еще злодеяниях я повинен?
Гуртианц не смог промолчать.
– Ты заколдовал мою шляпу! А потом разослал всем глумливые картинки!
– Я ничего подобного не делал.
– Ну, тогда докажи, что это был не ты.
– На какую мысль наводят все эти происшествия? Совершенно очевидно, все козни вершил тот же человек, который избил зверька Гильгеда и лишил Зильфанта его бесценного дерева. И этот человек – не я.
Гуртианц мрачно хмыкнул.
– Похоже на правду. Я беру свои обвинения обратно.
Риальто сделал шаг вперед.
– Ну так как, какие еще преступления я совершил?
Все молчали.
– В таком случае вынужден предъявить встречное обвинение. Я обвиняю членов данного объединения, всех вместе и каждого в отдельности, за исключением меня самого, в следующих тяжких преступлениях.
С этими словами Риальто передал Ильдефонсу дощечку.
– Вот, здесь я изложил все мои обвинения по пунктам. Наставник, будь так добр, зачитай их вслух.
Неприязненно скривившись, Ильдефонс взял дощечку.
– Риальто, ты и в самом деле готов зайти так далеко? Да, были допущены определенные ошибки, мы признаем это! Давайте все вместе, включая и тебя, подадим друг другу пример смирения и будем жить дальше, уверенно глядя в будущее! Все товарищи твои как один поддержат тебя в трудную минуту! Риальто, разве так не будет лучше для всех?
Риальто восторженно захлопал в ладоши.
– Ильдефонс, твоя мудрость, как всегда, не знает границ. И впрямь, к чему нам перипетии полноценного судебного процесса? Всем членам группы достаточно лишь принести мне свои извинения, вернуть мои вещи вместе с трехкратной компенсацией морального ущерба, и мир будет восстановлен. Аш-Монкур, почему бы тебе не подать другим пример?
– Я бы с радостью, – заявил Аш-Монкур. – Однако тем самым я скомпрометирую остальных членов группы. Каково бы ни было мое личное мнение, следует дождаться голосования.
– А ты, Гуртианц? – спросил Риальто. – Не хочешь подойти ко мне и извиниться?
Гуртианц выкрикнул что-то нечленораздельное.
– А ты сам? – обратился Риальто к Ильдефонсу.
Тот прокашлялся.
– Я зачитаю вслух перечень обвинений, выдвинутых Риальто против нашего объединения. Подробный список претензий занимает восемнадцать страниц. Я сначала зачитаю заголовки.
Пункт первый: незаконное проникновение.
Пункт второй: кража в особо крупных размерах.
Пункт третий: мелкая кража.
Пункт четвертый: вандализм.
Пункт пятый: нападение налицо, находящееся при исполнении служебных обязанностей (Фроло).
Пункт шестой: клевета.
Пункт седьмой: неуважение к Монстритуции, включая умышленное повреждение и швыряние на пол засвидетельствованной копии оной.
Пункт восьмой: заговор с целью совершения вышеуказанных преступлений.
Пункт девятый: умышленное сокрытие украденного.
Пункт десятый: отказ повиноваться «Голубым принципам», закрепленным в Монстритуции.
Ильдефонс отложил табличку на стол.
– Я зачитаю полный текст обвинений чуть позже, а пока ответь мне вот на какой вопрос: эти пункты – не слишком ли их много?
Риальто пожал плечами.
– Они описывают большую часть совершенных преступлений, хотя и не все.
– Быть того не может! Перечень кажется всеобъемлющим.
– А самая главная загадка? Кто рассылал картинки, высмеивающие Гуртианца? Кто подвесил опал на сливную цепь и тем самым оскорбил Ао? Кто избил питомца Гильгеда? Кто уничтожил дерево Зилифанта? Разве эти вопросы не требуют ответа?
– Да, эти загадочные события так и остались нераскрытыми, – согласился Ильдефонс. – Разумеется, здесь могло быть и чистой воды совпадение… нет? Ты не согласен с этой гипотезой? Ну, может, и так. Впрочем, эти вопросы не включены в перечень обвинений и потому в данный момент несущественны.
– Как скажешь, – ответил Риальто. – Предлагаю назначить комиссию в составе Гуртианца, Ао, Гильгеда и Зилифанта и поручить ей расследовать сие досадное недоразумение.
– Всему свое время. А пока я зачитаю подробный список обвинений.
– Излишне, – возразил Риальто. – Собравшимся прекрасно известны все обвинения. Я сам тоже готов проявить определенную гибкость: имеется по меньшей мере три выхода. Во-первых, объединение может проголосовать за то, чтобы выплатить мне компенсацию, которую я требую; во-вторых, Наставник может взыскать указанные штрафы своей властью, и, в-третьих, мы можем обратиться к Судии, чтобы он вынес свой вердикт согласно установленной Монстритуцией процедуре. Ильдефонс, будь так добр, сообщи, какой выход представляется собранию наиболее подходящим?
Ильдефонс утробно хрюкнул.
– Чему быть, того не миновать. Я предлагаю принять требования Риальто, хотя это и сопряжено с некоторыми незначительными сложностями. Кто «за»?
– Постойте! – Барбаникос вскочил на ноги и решительно тряхнул роскошной белой гривой. – Я должен напомнить, что наказания, наложенные на Риальто, были отчасти произведены в осуждение его недопустимых личных качеств, поэтому о полном возмещении убытков не может быть и речи, не говоря уж о компенсации!
– Вот именно! – закричали Мгла-над-Устлой-Водой и все остальные.
Ободренный столь горячей поддержкой, Барбаникос продолжал:
– Всякий тактичный человек смиренно воспринял бы это дружеское порицание, думая лишь о том, как бы реабилитировать себя в глазах товарищей. И что же мы видим вместо этого? Недовольную мину, повелительные замашки, клеветнические обвинения и угрозы? И так себя ведет человек, которого только что решительно осудили товарищи?
Барбаникос прервался, чтобы промочить горло глотком тоника, после чего продолжил обличительную речь:
– Риальто так ничему и не научился! Он проявляет ту же заносчивость, что и прежде! Поэтому я настоятельно рекомендую не обращать на капризы Риальто внимания. Если же он продолжит в том же духе, предлагаю приказать лакеям выставить его за дверь. Риальто, в последний раз тебя предупреждаю: берегись! Прислушайся к голосу разума! Ради собственного же благополучия! Это первое, что я хотел сказать. Второе…
– Да, это все весьма интересно, – перебил его Ильдефонс. – Благодарю тебя за столь тонкое замечание.
Барбаникос неохотно уселся на место.
– Еще раз спрашиваю: кто поддерживает мое предложение? – обратился к залу Наставник.
– Я, – заявил Риальто. – Ну, посмотрим, кто проголосует «за», а кто «против» «Голубых принципов».
– Нельзя упускать из виду еще один пункт, – выступил вперед Аш-Монкур. – В нашей дискуссии мы не единожды ссылались на Монстритуцию. Не может ли кто-нибудь из присутствующих предоставить собранию ее полный, подлинный и не имеющий повреждений текст? Ильдефонс, у тебя, несомненно, должен найтись экземпляр этого документа?
Ильдефонс со стоном запрокинул голову.
– Даже не знаю, где его и искать. Впрочем, Риальто принес сюда в качестве вещественного доказательства собственный экземпляр.
– К несчастью, экземпляр Риальто, с какой бы целью он его сюда ни принес, порван и не имеет более никакой ценности. Мы должны быть уверены в полной достоверности текста. В данном случае нам требуется сам Персиплекс. Мы изучим тот экземпляр Монстритуции, который хранится в Дуновении Фейдера, и лишь тогда сможем проголосовать с твердой уверенностью.
– Таково твое предложение? – спросил Ильдефонс.
– Да.
– Я – «за»! – выкрикнул Герарк Предвестник.
Предложение приняли практически единогласно. Воздержались только Риальто с Ильдефонсом.
Герарк поднялся на ноги.
– Уже поздно, времени у нас в обрез! Каждый из нас должен набраться смелости и при первой же возможности отправиться в Дуновение Фейдера, чтобы изучить Персиплекс. Затем, когда Ильдефонс удостоверится, что все исполнили свой долг, мы снова соберем конклав и рассмотрим это дело в более дружественной обстановке. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Риальто мрачно усмехнулся и, поднявшись на помост, встал рядом с Ильдефонсом.
– Все желающие могут на досуге отправиться в Дуновение Фейдера и проверить назидательные теории Аш-Монкура на достоверность. Я же намерен обратиться к Судии. И не советую никому опробовать на мне свою магию! В Фалу оставались далеко не все мои заклинания, так что я надежно защищен.
– До чего же ты вздорный тип, Риальто! Неужели необходимо тревожить Судию по каждому пустяку? Будь выше этого! – возмутился Визант Некроп.
– Прекрасный совет! – заявил Риальто. – Я попрошу Судию проявить к тебе снисхождение. Ильдефонс, будь так любезен, передай мне исковое заявление. Кроме того, Судии потребуется перечень имен.
– Раз уж Риальто настроен так решительно, – вкрадчиво заявил Аш-Монкур, – я должен предупредить его об опасностях, которым он подвергнется в Дуновении Фейдера. А они поистине серьезны!
– О каких еще опасностях ты говоришь? – удивился Ильдефонс. – Где и каким образом Риальто может подвергнуться опасности?
– Неужели это не очевидно? Монстритуция гласит, что любое лицо, которое предъявляет измененный или поврежденный экземпляр «Голубых принципов» с целью доказать в суде свою версию дела, виновен в преступлении разряда «Аш» и подлежит изничтожению. Я вынужден с прискорбием заявить, что сегодня Риальто совершил именно такое преступление, которое лишает его иск всякой законной силы. Он предстанет перед Судией на свой страх и риск.
Риальто с озадаченным видом уткнулся в свой экземпляр Монстритуции.
– Я что-то не вижу здесь подобного запрета. Будь так добр, укажи параграф, который ты цитируешь.
Аш-Монкур быстро отступил назад.
– Если бы я это сделал, то тем самым совершил бы в точности такое же преступление, как то, которое мы сейчас обсуждаем. Возможно, этот параграф был утрачен вследствие повреждений.
– Очень странно, – протянул Риальто.
В разговор вмешался Герарк.
– Риальто, совершив новое преступление, ты тем самым лишил законной силы все свои обвинения и потому должен теперь отказаться от всех притязаний. Ильдефонс, предлагаю на этом закрыть собрание.
– Не спеши, – возразил Ильдефонс. – Дело неожиданно оказалось крайне запутанным. В свете замечания Аш-Монкура предлагаю отправить в Дуновение Фейдера комиссию в составе, скажем, меня самого, Эшмиэля, Барбаникоса и, пожалуй, Аш-Монкура, с тем чтобы тщательно изучить Монстритуцию в спокойной обстановке, безотносительно нашего маленького недоразумения.
– Значит, там и увидимся, – заявил Риальто. – Даже если Аш-Монкур и не ошибся, в чем я лично сомневаюсь, я не цитировал поврежденный текст Монстритуции и, следовательно, ни в чем не повинен.
– Неправда! – возмутился Аш-Монкур. – Ты только что заглянул в свой подложный документ и пытался на его основании оспорить мое утверждение. Это более тяжкое преступление, чем те, в которых ты нас обвиняешь, поэтому будешь изничтожен прежде, чем произнесешь вслух самое первое свое обвинение, которое вследствие этого становится чисто умозрительным. Немедленно возвращайся в Фалу! Мы спишем твое поведение на душевное расстройство.
– Этому совету, пусть даже и данному из самых благих побуждений, недостает убедительности, – устало проговорил Ильдефонс. – Поэтому я как Наставник постановляю, что все здесь присутствующие должны отправиться в Дуновение Фейдера и там изучить Монстритуцию. Мы отправляемся туда исключительно в ознакомительных целях и не будем тревожить Судию. Итак, в путь! Все в Дуновение Фейдера! Поедем в моем вместительном вихрелете.
