Текст книги "Глаза чужого мира (сборник)"
Автор книги: Джек Холбрук Вэнс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 58 страниц)
Кьюджел попросил информации и проходившего служителя:
– Кто главный жрец Черного Обелиска и где его можно найти?
– Это Предтеча Халм, – ответил служитель и указал на великолепное здание поблизости. – В этом дворце находится его святилище.
Кьюджел подошел к этому зданию и после множества горячих споров был допущен в присутствие Предтечи Халма, человека средних лет, приземистого и круглолицего. Кьюджел указал на младшего священника, который так неохотно привел его сюда.
– Иди; мое сообщение лично Предтече.
Предтеча сделал знак, священник удалился. Кьюджел подошел ближе.
– Я могу говорить, не боясь, что нас подслушают?
– Да.
– Прежде всего, – сказал Кьюджел, – знай, что я могущественный колдун. Смотри: трубка, выбрасывающая концентрат. А здесь свиток, перечисляющий восемнадцать фаз Лаганетического цикла! А вот инструмент: рог, который позволяет говорить мертвым, а, использованный по-другому, доставляет информацию в мертвый мозг! У меня есть и другие чудеса!
– Интересно, – согласился Предтеча.
– Второе мое откровение таково: некогда я служил разносчиком ладана в храме Теологии в далекой земле. И там я узнал, что некоторые священные изображения сооружены таким образом, что жрецы в случае необходимости могут выступать от лица самого божества.
– И это возможно, – благожелательно согласился Предтеча. – Божества контролируют все стороны действительности, следовательно, они руководят и такими действиями.
Кьюджел высказал предположение:
– Значит, можно полагать, что статуи, вырезанные у основания Черного Обелиска, тоже обладают такой способностью?
Предтеча улыбнулся.
– Какую именно из статуй ты имеешь в виду?
– Ту, которая изображает Гилфига.
Предтеча, казалось, задумался.
Кьюджел указал на различные талисманы и амулеты.
– В благодарность за услугу я пожертвую некоторые из этих устройств храму.
– Какая именно услуга?
Кьюджел подробно объяснил, и Предтеча задумчиво кивнул.
– Не покажешь ли еще раз твои волшебные предметы?
Кьюджел показал.
– Это все, что у тебя есть?
Кьюджел неохотно продемонстрировал эротический стимулятор и объяснил его действие. Предтеча кивнул, на этот раз решительно.
– Думаю, мы договоримся: все в руках всемогущего Гилфига.
– Договорились?
– Договорились!
На следующее утро группа из пятидесяти пяти пилигримов собралась у подножия Черного Обелиска. Они простерлись перед изображением Гилфига и приготовились к обряду. И вдруг глаза статуи блеснули огнем, рот раскрылся.
– Пилигримы! – прогремел пронзительный голос. – Выполните мое повеление! Вы должны пересечь Серебряную пустыню и дойти до берега Сонганского моря! Там вы найдете храм, перед которым должны унизиться! Идите! Через Серебряную пустыню со всей возможной скоростью!
Голос стих. Гарстанг заговорил дрожащим голосом:
– Слышим, о Гилфиг! Мы повинуемся!
В этот момент вперед вышел Кьюджел.
– Я тоже слышал это чудо! Я тоже отправлюсь в путь! Идемте немедленно!
– Не так быстро, – сказал Гарстанг. – Мы не можем идти, как дервиши. Потребуются средства. Кто пожертвует?
– Я предлагаю двести терций.
– А я шестьдесят, это все, что у меня есть!
– Я проиграл Кьюджелу девяносто терций, у меня осталось только сорок, я их жертвую.
Так продолжалось, и даже Кьюджел внес в общий фонд шестьдесят пять терций.
– Хорошо, – сказал Гарстанг. – Завтра я начну подготовку, а на следующий день, если все пойдет хорошо, мы покинем Эрзу Дамат через Старые Западные ворота.
СЕРЕБРЯНАЯ ПУСТЫНЯ И СОНГАНСКОЕ МОРЕ
На следующее утро Гарстанг в сопровождении Кьюджела и Гасмайра отправился приобретать необходимую экипировку. Их направили в специально оборудованный двор, расположенный на пустынной площади между бульварами старого города. Площадь окружала стена из кирпича, смешанного с обломками старых плит; из-за стены доносился громкий шум: крики, плач, глубокий рев, лай, ржание, а также сильный неприятный запах, смесь аммиака, силоса, десятков сортов навоза, старого мяса и вообще едкости.
Пройдя через ворота, путешественники миновали контору, выходящую на двор; на самом дворе в загонах, клетках и за частоколом находились такие разнообразные животные, что это поразило Кьюджела. Появился владелец двора, высокий желтокожий человек, у которого отсутствовали нос и одно ухо. На нем одежда из серой кожи, перевязанная по талии, и высокая коническая черная шапка с болтающимися ушами.
Гарстанг объяснил цель посещения.
– Мы пилигримы и должны пересечь Серебряную пустыню. Мы хотим нанять вьючных животных. Нас больше пятидесяти; мы предполагаем, что путешествие в один конец займет двадцать дней, столько же обратно, да еще пять дней проведем у нашей цели: пусть эта информация поможет тебе обдумать наши потребности. Естественно, нам нужны самые крепкие, трудолюбивые и послушные животные, какие только у тебя есть.
– Все это хорошо, – сказал хозяин, – но плата за наем такая же, как за продажу, так что за свои деньги можете получить животных в собственность.
– А какова цена? – спросил Гасмайр.
– Зависит от вашего выбора: у каждого животного своя цена.
Гарстанг, осматривавший двор, печально покачал головой.
– Я удивлен: тут все животные разного вида, и ни одно не подходит под известные категории.
Хозяин согласился с этим.
– Если будете слушать, я вам все объясню. Это интересная история, и она поможет вам в выборе.
– Значит, мы получим двойную выгоду, слушая тебя, – вежливо сказал Гарстанг, хотя Кьюджел делал нетерпеливые жесты.
Хозяин подошел к полке и достал переплетенный в кожу том.
– В прошлую эпоху король Катт Безумный приказал соорудить зверинец, каких не бывало раньше, для собственного развлечения и чтобы поразить остальной мир. Его волшебник Фолиненс вывел уникальных животных, сочетая множество различных плазм. Результат вы видите перед собой.
– Зверинец прожил так долго? – удивленно спросил Гарстанг.
– Нет. От короля Катта Безумного ничего не сохранилось, кроме легенды и книги его волшебника Фолиненса, – хозяин похлопал по книге, – в которой содержится системология его сумасшедших созданий. Например… – он раскрыл книгу. – Ну… гммм… Вот место, в котором он менее подробно, чем в других случаях, описывает полулюдей, это всего лишь отрывочные заметки:
Гид: гибрид человека, горгульи, ворла, прыгающего насекомого.
Деоданд: росомаха, василиск, человек.
Эрб: медведь, человек, ящерица, демон.
Гру: человек, летучая мышь, необычный гун.
Лейкоморф: неизвестно.
Василиск: фелинодор, человек (оса?).
Гасмайр удивленно всплеснул руками.
– Неужели все эти животные созданы Фолиненсом – на несчастье всего человечества?
– Конечно, нет, – сказал Гарстанг. – Похоже, это отвлеченное рассуждение. Дважды он признается, что не знает.
– Таково и мое мнение относительно данного случая, – согласился хозяин, – хотя в других местах он говорит увереннее.
– А как эти существа перед нами связаны со зверинцем? – спросил Гасмайр.
Хозяин пожал плечами.
– Еще одна шутка Безумного короля. Он выпустил всех животных на свободу, вызвав всеобщую панику. Эти животные наделены исключительной плодовитостью и теперь во множестве населяют равнины Опарона и Бланвальтский лес.
– Что нам с того? – спросил Кьюджел. – Нам нужны вьючные животные, послушные и умеренные; нам не нужны выродки, сколь бы они ни были поучительны.
– Некоторые животные вполне соответствуют вашим требованиям, – с достоинством ответил хозяин. – Но они и стоят дорого. С другой стороны, за одну терцию вы можете приобрести вон то длинношеее существо с огромным животом и удивительной прожорливостью.
– Цена подходящая, – с сожалением сказал Гарстанг. – К несчастью, нам нужны животные, чтобы нести пищу и воду через Серебряную пустыню.
– В таком случае вы должны более точно выражать свои желания. – Хозяин принялся осматривать свои владения. – Высокий зверь на двух лапах не так свиреп, как кажется…
Наконец отобрали пятнадцать животных, договорились о цене. Хозяин подвел их к выходу; Гарстанг, Гасмайр и Кьюджел повели процессию непохожих животных по улицам Эрзы Дамат к Западным воротам. Здесь животных оставили с Кьюджелом, а Гарстанг и Гасмайр отправились покупать продукты и прочие необходимые вещи.
К ночи все приготовления были завершены, и на следующее утро, когда багровые лучи солнца осветили Черный Обелиск, пилигримы выступили в путь. Животные несли корзины с продуктами и мехи с водой; у всех пилигримов была новая обувь и широкополые шляпы. Гарстанг не смог нанять проводника, но купил у географа карту; впрочем, на карте был только маленький кружок с надписью «Эрза Дамат» и большое пространство, обозначенное «Серебряная пустыня».
Кьюджелу поручили вести передовое животное, двенадцатиногое существо длиной в двадцать футов, с маленькой глупо улыбающейся детской головкой и рыжевато-коричневой шерстью. Кьюджела это задание раздражало, потому что животное постоянно дышало на него зловонием и несколько раз пыталось наступить на ноги.
Из пятидесяти семи пилигримов, высадившихся с плота, к храму на берегу Сонганского озера выступило сорок девять. Впрочем, это число почти тут же сократилось до сорока восьми. Некто Токарин сошел с тропы, отвечая на призыв природы, и его ужалил чудовищный скорпион. Токарин большими прыжками понесся на север, хрипло крича, и скоро скрылся из виду.
Остальная часть дня прошла без инцидентов. Пилигримы двигались по сухой безжизненной пустыне, усеянной кремневыми осколками; изредка росла только железная трава. К югу виднелись низкие холмы, и Кьюджелу показалось, что они видит две фигуры, неподвижно стоящие на вершине. На заходе караван остановился, и Кьюджел, вспомнив, что, по слухам, тут нападают разбойники, уговорил Гарстанга выставить двоих часовых: Липпельта и Мирч-Мазена.
Наутро они исчезли, не оставив и следа, и пилигримы были испуганы и обеспокоены. Они стояли, прижавшись друг к другу, нервно поглядывая по сторонам. Пустыня лежала гладкая и темная в сумерках раннего рассвета. К югу, где находились холмы, освещались только их круглые вершины; в остальном до самого горизонта лежала плоская равнина.
Вскоре караван снова двинулся, теперь их осталось сорок шесть. Кьюджел, как и накануне, повел многоногое животное, которое теперь занялось тем, что все время толкало улыбающейся мордой Кьюджела в спину.
День прошел без происшествий; миля за милей оставались позади. Первым шел с посохом Гарстанг, за ним Витц и Гасмайр, дальше еще несколько. Потом вьючные животные каждое со своим особым силуэтом: первое низкое и мускулистое, второе высокое и разветвленное, почти как человек, если не считать голову, маленькую и угловатую, как раковина мечехвоста. Третье, с выпуклой спиной, подпрыгивало на шести лапах; четвертое похоже на лошадь с белыми перьями. За вьючными животными шли остальные пилигримы; последним – Бланер, с характерной униженностью, о которой он всегда объявлял. Вечером Кьюджел обнес лагерь прочной изгородью, некогда принадлежавшей Войонду.
На следующий день пилигримы пересекли низкий горный хребет и тут подверглись нападению разбойников, которое казалось скорее разведочной засадой. Единственным пострадавшим оказался Хакст, раненный в ногу. Но два часа спустя произошла более серьезная неприятность. Они проходили мимо холма, оттуда сорвался камень и прокатился через караван, убив одно животное, а также фунамбулского евангелиста Эндла и скептика Родемаунда. Ночью умер Хакст; очевидно, его рана была отравлена.
Утром пилигримы двинулись с мрачными лицами, и почти тут же на них напали разбойники. К счастью, пилигримы были начеку, разбойники, потерявшие свыше десяти убитых, были отброшены; сами же пилигримы потеряли только Грея и Магастена.
Теперь слышалось постоянное ворчание; все подолгу смотрели на восток, в сторону Эрзы Дамат. Гарстанг пытался поддержать сникавший дух:
– Мы гилфигиты, Гилфиг сказал! На берегах Сонганского моря мы отыщем священный храм! Гилфиг всеведущ и всемилостив: те, кто погиб на службе ему, уже наслаждаются в раю Гамамере. Пилигримы! На запад!
Приободрившись, караван снова двинулся в путь, и день прошел без дальнейших неприятностей. Ночью, однако, три вьючных животных, оборвали свою привязь и убежали, и Гарстанг вынужден был сократить порции для всех.
На седьмой день пути Тилфокс съел горсть ядовитых ягод и умер в муках, а его брат смотритель Витц сошел с ума; он бегал вдоль линии вьючных животных, проклиная Гилфига, и резал ножом мехи с водой; Кьюджел убил его.
Два дня спустя оборванные люди увидели ручей. Несмотря на предупреждение Гарстанга, Саланав и Арло бросились к нему и стали пить большими глотками. Почти сразу они схватились за животы, начали давиться, губы их приобрели цвет песка, и вскоре они умерли.
Неделю спустя пятнадцать человек и четыре животных поднялись на очередной холм и увидели перед собой спокойные воды Сонганского моря. Кьюджел выжил, выжили Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Перед ними расстилались болота, в которые впадал ручей, Кьюджел при помощи амулета Юкуну проверил его и объявил, что можно пить. Все напились вдоволь, поели тростник, сделавшийся съедобным благодаря тому же амулету, потом уснули.
Кьюджела разбудило чувство опасности, он вскочил и заметил зловещее шевеление в камышах. Он поднял товарищей, все приготовили оружие, но то, что вызвало движение, исчезло. Время приближалось к полудню. Пилигримы прошли на низкий берег, чтобы обсудить положение. Они смотрели во все стороны, но никакого храма не видели. Вспыхнули споры, началась ссора, которую Гарстанг смог прекратить только с помощью самых горячих убеждений.
Балч, который ушел дальше по берегу, вернулся в большом возбуждении:
– Деревня!
Все с надеждой и оживлением двинулись туда, но деревня оказалась всего лишь горстью тростниковых хижин, населенных людьми-ящерами, которые оскалили зубы и начали бить мощными хвостами при виде пришельцев. Пилигримы прошли дальше по берегу и сели на бугор, глядя на низкий прибой Сонганского моря.
Гарстанг, похудевший и согбенный от испытанных лишений, заговорил первым. Он пытался влить в свой голос бодрость.
– Мы пришли, мы победили ужасную Серебряную пустыню! Теперь нам нужно только отыскать храм и исполнить свое унижение; и тогда мы, благословенные, вернемся в Эрзу Дамат!
– Прекрасно, – проворчал Балч, – но где же найти этот храм? Справа и слева все тот же пустой берег!
– Нужно довериться руководству Гилфига! – объявил Субукул. Он вырезал из куска дерева стрелу и коснулся ею священной ленты. Воззвал: – Гилфиг! О Гилфиг! Отведи нас к храму! Бросаю этот указатель! – И бросил стрелку высоко в воздух. Она упала острием на юг.
– Мы должны идти на юг! – провозгласил Гарстанг. – Храм на юге!
Но Балч и другие отказались.
– Ты разве не видишь, что мы до смерти устали? По моему мнению, Гилфигу следовало бы самому направить нас в храм, а не оставлять в неуверенности!
– Гилфиг и так нас привел! – ответил Субукул. – Разве ты не видел направления стрелы?
Балч сардонически рассмеялся.
– Палка, которую бросаешь в воздух, указывает на юг с такой же легкостью, как на север.
Субукул в ужасе отступил.
– Ты богохульствуешь!
– Вовсе нет. Я не уверен, что Гилфиг услышал твое обращение; а может, у него не было времени, чтобы действовать. Брось стрелу сто раз; если во всех случаях она покажет на юг, я тут же отправлюсь туда.
– Хорошо, – сказал Субукул. Он снова воззвал к Гилфигу и бросил стрелу, которая на этот раз указала на север.
Балч ничего не сказал. Субукул замигал, потом покраснел.
– Гилфиг не играет в игры. Он указывает один раз, и нужно выполнять.
– Я не убежден, – сказал Балч.
– И я.
– И я.
Гарстанг умоляюще поднял руки.
– Мы прошли так далеко, мы страдали вместе, радовались вместе, трудились и сражались вместе – давайте теперь не ссориться!
Балч и один из несогласных только пожали плечами.
– Мы не пойдем слепо на юг.
– Что же вы будете делать? Пойдете на север? Или вернетесь в Эрзу Дамат?
– Эрза Дамат? Без продовольствия и всего с четырьмя вьючными животными? Ба!
– Тогда идем на юг в поисках храма!
Балч еще раз упрямо пожал плечами, отчего Субукул рассердился.
– Да будет так! Те, кто идет на юг, в эту сторону, те, кто с Балчем, в ту!
Гарстанг, Кьюджел и Гасмайр присоединились к Субукулу, остальные, одиннадцать человек, остались с Балчем, они принялись перешептываться, а четыре верных пилигрима в опасении смотрели на них.
Одиннадцать вскочили на ноги.
– Прощайте!
– Куда вы идете? – спросил Гарстанг.
– Неважно. Ищите свой храм, мы займемся своими делами. – И с этим коротким прощанием они отправились к деревне ящеролюдей, убили там всех мужчин, подпилили клыки женщин, одели их в тростниковую одежду и стали жить как повелители деревни.
Гарстанг, Субукул, Гасмайр и Кьюджел тем временем шли по берегу на юг. Вечером они разбили лагерь и поели моллюсков и крабов. Утром оказалось, что оставшиеся четыре вьючных животных сбежали, и теперь они одни.
– Такова воля Гилфига, – провозгласил Субукул. – Нам остается только найти храм и умереть.
– Смелее! – сказал Гарстанг. – Не нужно предаваться отчаянию!
– А что нам остается? Увидим ли мы вновь долину Фолгус?
– Кто знает? Сначала нужно исполнить унижение перед храмом.
С этими словами они двинулись дальше и шли весь остаток дня. К ночи они так устали, что смогли только лечь на песок.
Море расстилалось перед ними, плоское, как стол, и такое тихое, что заходящее солнце полностью отражалось в нем, без всякой дорожки. Ужин снова состоял из моллюсков и крабов, после чего они улеглись спать на песок.
В начале ночи Кьюджел проснулся от звуков музыки. Приподнявшись, он увидел, что над водой появился призрачный город. Стройные башни вздымались в небо, освещенные сверкающими белыми огоньками, которые плыли в воздухе вверх и вниз, вперед и назад. На променадах толпились веселые люди, в бледных светящихся одеждах, играла музыка. Проплыла барка, выложенная шелковыми подушками, ее двигал огромный парус из василькового шелка. Фонари на носу и корме освещали веселящиеся толпы; одни танцевали, другие играли на лютнях, третьи пили из кубков.
Кьюджел стремился разделить их веселье. Он приподнялся на колени и позвал. Веселящиеся отложили свои инструменты и уставились на него, но вскоре барка проплыла, уносимая большим голубым парусом. Вскоре город побледнел и исчез, осталось только темное ночное небо.
Кьюджел смотрел на ночь, горло у него сжималось от неведомой печали. К собственному удивлению, он обнаружил, что стоит на самом краю воды. Рядом стояли Гарстанг, Гасмайр и Субукул. Все смотрели друг на друга и молчали. Потом вернулись на берег и снова легли спать на песок.
На следующий день они почти не разговаривали и даже избегали друг друга: каждый хотел остаться наедине со своими мыслями. Время от времени то один, то другой с надеждой смотрел на юг, но никто не пытался уходить и даже не говорил об этом.
День проходил, и пилигримы оставались в полуоцепенении. Село солнце, наступила ночь, но никто не ложился спать.
Вскоре снова появился призрачный город, и сегодня там шел праздник. В небе расцвели удивительно сложные фейерверки: копья, сети, звездные взрывы красного, зеленого, синего, серебряного цветов. По променаду двигался парад, впереди призрачные девушки в радужной одежде, за ними призрачные музыканты в просторных красных и оранжевых одеяниях и призрачные акробаты. Часами звуки веселья плыли над водой; Кьюджел по колено погрузился в песок и смотрел, пока праздник не стих и город расплылся. Тогда он повернулся, и остальные поднялись за ним на берег.
На следующий день все ослабли от голода и жажды. Хриплым голосом Кьюджел сказал, что им нужно идти. Гарстанг кивнул и тоже хрипло добавил:
– К храму, к храму Гилфига!
Субукул кивнул. Щеки его некогда полного лица втянулись, глаза воспалились.
– Да, – просвистел он, – мы отдохнули. Нужно идти!
Гасмайр тупо кивнул:
– К храму!
Но никто не пошевелился. Кьюджел поднялся выше по берегу и сел в ожидании прихода ночи. Посмотрев вправо, он увидел человеческий скелет в той же позе, в какой сидел он сам. Вздрогнув, Кьюджел повернулся налево, там был второй скелет, этот от времени и непогоды превратился в груду костей.
Кьюджел встал и направился к остальным.
– Быстрее! – позвал он. – Пока у нас еще остаются силы! На юг! Идемте, пока мы не умерли, как те, чьи кости лежат там, вверху!
– Да, да, – пробормотал Гарстанг. – К храму. – Он с трудом встал. – Идемте! – обратился он к остальным. – Мы идем на юг!
Субукул поднялся, но Гасмайр после нескольких попыток остался сидеть на песке.
– Я останусь, – сказал он. – Когда доберетесь до храма, замолвите за меня слово перед Гилфигом, объясните, что волшебное очарование лишило мое тело сил.
Гарстанг хотел остаться с ним и попытаться уговорить, но Кьюджел указал на заходящее солнце.
– Если мы дождемся темноты, мы погибнем. Завтра у нас совсем не останется сил!
Субукул взял Гарстанга за руку.
– Мы должны уйти до наступления ночи.
Гарстанг в последний раз обратился к Гасмайру.
– Друг мой и сподвижник, наберись сил. Мы пришли вместе – от самой долины Фолгус, на плоту по Скамандеру и через эту ужасную пустыню. Неужели мы должны расстаться на самом пороге храма?
– Идем, к храму! – хрипел Кьюджел.
Но Гасмайр отвернулся. Кьюджел и Субукул увели Гарстанга, по его высохшим щекам бежали слезы; пошатываясь, они пошли на юг по берегу, отворачиваясь от спокойного моря.
Старое солнце село, отбрасывая веер цветов. На спокойном высоком небе желтовато-бронзового оттенка виднелись небольшие облачка. Снова появился город; никогда он не казался величественнее, когда его шпили уловили огни заката. По променаду шли юноши и девушки с цветами в волосах, иногда они останавливались и смотрели на троих идущих по песку. Закат потемнел, белые огни загорелись в городе, музыка поплыла над водой. Долгое время следовала она за тремя пилигримами и наконец стихла вдали. Пустое море расстилалось на запад, отражая последние отблески заката.
Примерно в это время пилигримы набрели на ручей с пресной водой, поблизости росли ягоды и дикие сливы. Здесь они провели ночь. Утром Кьюджел поймал рыбу и нескольких крабов на берегу. Подкрепившись, трое снова двинулись на юг, все время надеясь увидеть храм. Даже Кьюджел почти поверил в него, настолько неистовой была вера Гарстанга и Субукула. Но проходили дни, и Субукул начал отчаиваться, сомневаться в приказании Гилфига, сомневаться в добродетельности самого Гилфига.
– Чего мы добились этим мучительным путешествием? Разве Гилфиг сомневался в нашей преданности? Мы доказали ее своим присутствием на Светлом обряде. Зачем он послал нас так далеко?
– Пути Гилфига неисповедимы, – отвечал Гарстанг. – Мы пришли так далеко, но нужно идти дальше!
Субукул остановился и посмотрел назад, туда, откуда они пришли.
– Вот мое предложение. На этом месте воздвигнем каменный алтарь, который станет нашим храмом; исполним перед ним обряд. Удовлетворив требования Гилфига, мы сможем повернуться лицом на север, к деревне, где остались наши товарищи. Там мы отыщем вьючных животных, возобновим припасы и направимся в пустыню. И, может быть, сумеем вернуться в Эрзу Дамат.
Гарстанг колебался.
– Твое предложение здравомысляще. И все же…
– Лодка! – воскликнул Кьюджел. Он указал на море, где в полумиле плыла рыбачья лодка под квадратным парусом на длинной гибкой рее. Она прошла мимо мыса в миле к югу от того места, где стояли пилигримы, и Кьюджел указал на деревню дальше по берегу.
– Прекрасно! – объявил Гарстанг. – Там должны жить гилфигиты, а деревня находится вблизи храма! Идемте!
Но Субукул не решался.
– Неужели знание священных текстов распространилось так далеко?
– Осторожность – наш девиз, – сказал Кьюджел. – Нужно очень осторожно провести разведку. – И он провел их через лес тамариска и лиственницы в такое место, откуда сверху они могли рассмотреть деревню. Хижины были грубо сооружены из камня, и жил в них свирепо выглядевший народ. Черные волосы обрамляли круглые, цвета глины лица, на плечах росла жесткая щетина, как эполеты. Изо рта мужчин и женщин торчали клыки, и все говорили низкими хриплыми голосами. Кьюджел, Гарстанг и Субукул отступили с величайшей осторожностью и, спрятавшись среди деревьев, стали негромко совещаться.
Гарстанг наконец упал духом и потерял всякую надежду.
– Я истощен, духовно и физически; здесь я умру.
Субукул посмотрел на север.
– Я попробую перебраться через Серебряную пустыню. Если все пройдет хорошо, вернусь в Эрзу Дамат или даже в долину Флогус.
Гарстанг повернулся к Кьюджелу.
– А ты? Мы ведь не нашли храма Гилфига.
Кьюджел указал на пристань, где было причалено несколько лодок.
– Я направляюсь в Олмери, через Сонганское море. Предлагаю конфисковать лодку и плыть на запад.
– Тогда прощай, – сказал Субукул. – Гарстанг, идешь со мной?
Гарстанг покачал головой.
– Слишком далеко. Я, несомненно, умру в пустыне. Я пересеку море вместе с Кьюджелом и понесу Слово Гилфига народу Олмери.
– Ну, тогда прощай и ты, – сказал Субукул. Он быстро повернулся, чтобы скрыть выражение лица, и двинулся на север.
Кьюджел и Гарстанг смотрели, как его крепкая фигура уменьшается на расстоянии и исчезает. Потом повернулись и принялись рассматривать причал. Гарстанг сомневался.
– Лодки кажутся пригодными для моря, но «конфисковать» значит «украсть» – это действие особенно осуждается Гилфигом.
– Никаких затруднений, – ответил Кьюджел. – Я положу на причал несколько золотых монет, это больше стоимости лодки.
Гарстанг наконец неуверенно согласился.
– А как же пища и вода?
– Взяв лодку, мы поплывем вдоль берега, пока не припасем достаточно, а потом двинемся на запад.
Гарстанг согласился с этим, и они снова принялись рассматривать лодки, сравнивая их друг с другом. Наконец выбрали прочное судно десяти или двенадцати шагов длиной, с небольшой каютой.
В сумерках они двинулись к пристани. Все было тихо, рыбаки вернулись в деревню. Гарстанг поднялся на борт и сообщил, что все в порядке. Кьюджел начал отвязывать чалку, но в это время с пристани послышался свирепый крик, и появился десяток крепких рыбаков.
– Мы пропали! – крикнул Кьюджел. – Спасайся, беги, а еще лучше плыви!
– Невозможно! – провозгласил Гарстанг. – Если это смерть, я встречу ее с достоинством. – И он встал на палубе.
Вскоре их окружили жители деревни всех возрастов, привлеченные шумом. Один из них, старшина деревни, спросил строгим голосом:
– Что вы делаете на нашем причале и зачем собираетесь украсть лодку?
– Наша причина проста, – ответил Кьюджел, – мы хотим пересечь море.
– Что? – взревел старшина. – Как это возможно? На лодке нет ни пищи, ни воды, она плохо оборудована. Почему вы просто не обратились к нам и не сказали, что вам нужно?
Кьюджел замигал и обменялся взглядом с Гарстангом.
– Буду откровенен. Ваша внешность внушила нам такой страх, что мы не решились.
Его слова вызвали большое веселье и удивление в толпе. Старшина сказал:
– Мы все удивлены: объяснись.
– Хорошо, – ответил Кьюджел. – Могу ли я быть абсолютно откровенным?
– Конечно!
– Некоторые особенности вашей внешности кажутся нам грубыми и варварскими: ваши выступающие клыки, черная грива. окружающая лица, какофония вашей речи – это еще не все.
Жители деревни недоверчиво рассмеялись.
– Что за ерунда! – восклицали они. – У нас длинные зубы, чтобы мы могли разрывать рыбу – нашу основную пищу. Волосы мы носим так, чтобы защититься от ядовитых насекомых. И так как мы глуховаты, то, очевидно, кричим. А вообще-то мы добрый и мягкий народ.
– Совершенно верно, – сказал старейшина. – И чтобы продемонстрировать это, завтра мы снабдим продовольствием нашу лучшую лодку и отправим вас с нашими добрыми пожеланиями. А сегодня в вашу честь будет пир!
– Вот истинно святая деревня! – провозгласил Гарстанг. – Вы случайно не приверженцы Гилфига?
– Нет, мы поклоняемся богу-рыбе Иобу, который кажется нам не менее действенным, чем другие. Но идемте в деревню. Надо подготовиться к пиру.
Они поднялись по лестнице, высеченной в скале утеса, и оказались на площадке, освещенной десятками горящих факелов. Старшина указал на хижину, более просторную, чем остальные.
– Здесь вы проведете ночь; я буду спать в другом месте.
Гарстанг снова начал хвалить святость и милосердие жителей деревни, на что старшина наклонил голову.
– Мы стараемся добиться духовного единства. Его символизирует главное блюдо наших церемониальных пиров. – Он повернулся и крикнул, сложив руки: – Готовьтесь!
На треножнике повесили большой котел, приготовили блок и подъемник, и каждый житель деревни подходил, отрезал себе палец и бросал в котел.
Старшина объяснил:
– Этим простым обычаем, к которому вы, несомненно, присоединитесь, мы демонстрируем наше общее наследие и взаимную доверенность. Давайте встанем в ряд. – И Кьюджелу и Гарстангу ничего не оставалось, как тоже отрубить по пальцу и бросить в котел.
Пир продолжался почти всю ночь. Утром жители деревни выполнили свое слово. Особенно пригодную для морских путешествий лодку снабдили большим запасом продовольствия и воды, включая то, что осталось от ночного пира.
Все собрались на пристани. Кьюджел и Гарстанг высказали свою благодарность, затем Кьюджел поднял парус, а Гарстанг отдал причал. Ветер наполнил парус, и лодка двинулась по поверхности Сонганского моря. Постепенно берег растаял на расстоянии, и они вдвоем остались одни, и со всех сторон виден был только черный металлический блеск воды.
Наступил полдень; лодка продолжала двигаться в пустоте: вода внизу, воздух вверху, тишина во всех направлениях. День был долгим и вялым, нереальным, как сновидение. За печальным величием сумерек последовала темнота цвета разведенного вина.
Ветер усилился, и всю ночь они двигались на запад. На рассвете ветер стих, парус обвис, и Кьюджел и Гарстанг уснули.
Восемь дней повторялся этот цикл. На утро девятого дня впереди появилась береговая линия. К середине дня через невысокий прибой они направили лодку к берегу.
– Это Олмери? – спросил Гарстанг.
– Я так считаю, – ответил Кьюджел, – но не знаю, какая именно часть. Азеномай может лежать на севере, востоке и юге. Если вон тот лес окружает Восточный Олмери, нам придется пройти через него, а живущие там медведи пользуются ужасной репутацией.
Гарстанг указал вниз по берегу.
– Смотри: еще одна деревня. Если тут такой же народ, что и на том берегу, нам помогут. Идем, расскажем им, что нам нужно.
Кьюджел задержался.
– Может, разумнее разведать сначала?
– Зачем? – спросил Гарстанг. – В прошлый раз это привело только к недоразумению. – Он пошел по берегу к деревне. Когда они приблизились, им стали видны люди на центральной площади: прекрасные золотоволосые люди, голоса которых были подобны музыке.
