Текст книги "Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953"

Автор книги: Джеффри Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Глава 1. Введение: «Сталин в войне»

В пантеоне диктаторов XX века репутация Сталина, брутальная и преступная, соперничает только с репутацией Адольфа Гитлера. После смерти, в марте 1953 года, Сталин был всенародно оплакан. В Москве улицы были забиты рыдающими толпами, по всему Советскому Союзу люди оплакивали его. На государственных похоронах Сталина партийные лидеры хвалебными речами в почтительных тонах поминали святого, а не массового убийцу. «Бессмертное имя Сталина всегда будет жить в наших сердцах, в сердцах всех советских людей и всего прогрессивного человечества», – провозглашал Вячеслав Молотов, советский министр иностранных дел: «Слава его великих свершений в счастье и делах наших людей, и трудящихся всего мира, будет жить вечно». Это не стало сюрпризом. В течении 20 последних лет его жизни культ личности Сталина достиг высших степеней в Советской России. Согласно культовой мифологии Сталин был не величайшим лидером советского государства, политическим гением, который привёл страну к победе в войне и ведущему статусу в мире, но отцом народа. Он был «Лениным сегодня», и следовательно тело Сталина должно было лечь рядом с телом основателя советского государства в мавзолее на Красной площади.

Однако по репутации Сталина в Советском Союзе вскоре был нанесён удар. Всего тремя годами позже, в феврале 1956 года, Никита Хрущёв, новый советский лидер, развенчал культ личности, как не соответствующий коммунистическим идеалам, и изобразил Сталина деспотом, уничтожавшим своих соратников, и приводившим страну от одного бедствия в ходе войны, к другому. Речь Хрущёва была произнесена на секретной сессии XX съезда советской коммунистической партии, но в течении нескольких месяцев резолюция ЦК партии «О разоблачении культа личности и преодолении его последствий» дала много тем для публичного обсуждения. На XXII съезде КПСС в 1961 году Хрущёв вернулся к критике Сталина, и к нему присоединились другие выступающие, так как это было время «открытости».

Съезд постановил: убрать тело Сталина из мавзолея Ленина. Один из делегатов во время обсуждения резолюции вспомнил «завет» Ильича: «Неприятно для меня быть рядом со Сталиным, который принёс так много вреда для партии». Тело Сталина было убрано из мавзолея и похоронено у кремлёвской стены.

После отстранения Хрущёва от власти в 1964 году новый ЦК перешёл к реабилитации Сталина. Проблема хрущёвской критики состояла в том, что она поднимала опасные вопросы о неудачах партии, контролируемой диктатором Сталиным, и о виновности в преступной деятельности других членов советской военной, и политической элиты. Сталина постоянно критиковали в пост-хрущёвское время, но негативные оценки компенсировались положительными достижениями и его ролью в социалистической индустриализации СССР.

После 80-х годов в Советском Союзе началась новая фаза осуждения и критики Сталина. Но это совпало с более решительным отрицанием советской коммунистической системы. Подлинным спонсором этой антисталинской кампании был Михаил Горбачёв, коммунистический лидер-реформатор, который поощрял критические дискусии о советском прошлом, используя их, как оружие, в своей борьбе с противниками политических реформ. Горбачёв провалил модернизацию советского коммунизма, но его реформы дестабилизировали политическую систему, ускорив её коллапс в 1991 году. В конце года многонациональное советское государство развалилось. Горбачёв ушёл в отставку с поста президента больше не существующего Советского Союза, и Борис Ельцин стал лидером постсоветской России. В эру Ельцина дискуссия по сталинскому вопросу не возобновлялась, поскольку партийные и государственные архивы были открыты, и механизм, и правила диктатуры стали понятны.

Можно было ожидать, что в 1990-е годы сталинская репутация в России упадёт до уровня Гитлера в Германии, и нео-сталинистский культ, и его влияние в России, и в мире, опустятся до «максимально негативного». Но этого НЕ СЛУЧИЛОСЬ. Для многих россиян приватизация и переход от авторитарного коммунизма к капитализму в годы Ельцина сделали Сталина, и его эру более привлекательными. Среди историков немногие осуждали и критиковали Сталина, но его режим также защищали немногие, особенно среди тех, кто доказывал, что он сыграл выдающуюся роль в борьбе с нацизмом, старавшимся раздавить Россию, и Европу своей расистской империей.

Только в начале XXI века с приходом к власти офицера КГБ Владимира Путина, Сталин снова стал популярен в России, как нЕкогда. Московские книжные магазины заполнились множеством томов о его жизни и «наследии». Посмертные мемуары сталинских соратников и воспоминания их детей находятся в ряду бестселлеров. Российское телевидение демонстрирует нескончаемые документальные кадры о Сталине и о людях из его окружения. Газетные киоски продают открытки в стиле культа Сталина, вещи с гербами и «его» изображениями даже на Красной площади. К пятидесятилетию смерти Сталина общественное мнение менее пронизано любовью к нему, чем в годы культа, но его репутация стоит весьма высоко. Опрос 1600 человек зрелого возраста в Российской Федерации, проведённый в феврале-марте 2003 года, показал, что 53% опрошенных одобряют Сталина и только 33% относятся к нему неодобрительно. 20% ответили, что Сталин был «мудрым вождём». Прежде, при аналогичной обстановке, такое же число людей утверждало, что «жестокий лидер правил страной при сложившихся обстоятельствах». Только 27% респондентов согласились, что Сталин был жестоким, бесчеловечным тираном, ответственным за смерть миллионов. Пока имеют место подобные процентные соотношения, кажется, что полная правда о Сталине людям ещё не известна.

На западе политическая и историческая разработка образа Сталина производилась следующим образом: когда он умер в 1953 году, холодная война была в самом разгаре, но газеты сообщали о смерти Сталина уважительно, и некрологи были главным образом взвешенными. В это время Сталин выглядел, как сравнительно добросердечный диктатор, даже как государственный деятель, популярный, оставшийся в памяти, как «дядя Джо», руководитель в войне, приведший свой народ к победе и освобождению Европы от нацистского варварства. Одновременно не было секретом, что Сталин нёс ответсвенность за смерть миллионов граждан своей страны: депортированных крестьян, голодающих, умерших в ходе насильственной коллективизации советского сельского хозяйства; партийных чисток и чисток государственного аппарата в процессе охоты за «врагами народа»; этнических меньшинств, осуждённых в военное время за пособничество нацистам; репатриированных советских военнопленных, обвинённых в трусости, измене и предательстве. Однако до сих пор исследователи добавляют многое в описание жизни и карьеры Сталина. Один из таких известных биографов, Исаак Дойчер, указывает, что Сталин использовал варварские методы в отсталой и дикой России. «Сущность истинных сталинских исторических достижений» – писал Дойчер в 1953 году, сразу после смерти диктатора:«заключается в том, что приняв Россию работавшей деревянным плугом, он оставил её с грудой атомного оружия». Это же отмечал и бывший соратник Сталина, а затем основной его противник, Троцкий (убитый советскими агентами в Мексике в 1940 году), не симпатизировавший диктатору.

Хотя секретный доклад Хрущёва XX съезду партии оставался неопубликованным в Советском Союзе до эры Горбачёва, его копия была переправлена на запад и вскоре стала ключевым текстом западной историографии сталинской эпохи. Но многие западные историки относились скептически к усилиям Хрущёва осудить прежние преступления Сталина и его культ личности. Хрущёв сам был членом сталинского внутреннего круга и «участником» многих политических актов, и событий, которые он счёл выгодным осудить. Стало очевидным, что один миф был заменён другим, когда развился второсортный культ личности самого Хрущёва. Пока западные историки не поддержали реабилитацию Сталина 60-х годов, но развитие советской дискуссии по сталинскому режиму выдвинуло новые доказательства и перспективы. Особенно ценным был вклад советских военных мемуаров. После 1956 года эти мемуары главным образом посвящены приукрашиваниям и переработке записей сталинского военного времени в русле хрущёвской критики. После устранения Хрущёва в 1964 году, мемуаристы стали более свободно высказываться о роли Сталина и скорректировали примитивные, и часто невероятные утверждения секретного доклада. Например, что Сталин, планируя военные операции, использовал глобус.

И в России, и на западе многие дискуссии о сталинской жизни, и его наследии сконцентрировались на роли Сталина во второй мировой войне. Сталинская биография охватывает несколько очень различных исторических периодов – годы нелегальной политической деятельности в царской России, участие в захвате большевиками власти в 1917 году и в последовавшей гражданской войне, во внутрипартийной борьбе за лидерство в 20-х годах, в индустриализации, и коллективизации в 30-х годах, и в холодной войне с западом в 40-х, и 50-х годах. Но центральным эпизодом в его жизни была Великая Отечественная война [название, применявшееся в Советском Союзе и используемое в России (термин Робертса – «Великая Патриотическая война»)]. Война проверила на прочность лидерство Сталина и систему, которую он создал, и сформировал. «Для нашей страны эта война была самой жестокой и трудной из всех воин, которые довелось испытать нашей Родине… Война была испытанием нашей советской системы, нашего государства, нашего правительства, нашей коммунистической партиию»– сказал Сталин в февральской 1946 года речи.

Восстановление Красной Армии после сокрушительного удара германского нашествия в июне 1941 года и её победный марш на Берлин в мае 1945 года были величайшим военным подвигом когда-либо виденным в мире. Победа Советского Союза в войне привела к распространению коммунизма в Восточной Европе и в других частях земного шара, и обеспечила новую опору легитимности коммунистической системы, и лидерства Сталина. Следующие 40 лет советская система выглядела жизнеспособной альтернативой западному либеральному капитализму, государством, которое эффективно конкурирует с западом экономически и идеологически в ходе холодной войны. В самом деле, на пике советского вызова в 50-х и 60-х годах казалось, что многое, предсказанное Сталиным о глобальном триумфе коммунистической системы, будет в конце концов реализовано.

Сначала казалось, что начало второй мировой войны будет иметь для коммунистической системы роковые последствия, но это была катастрофа для советского народа. В ходе войны погибло немыслимое количество людей. 70 тысяч советских больших и малых городов, и сёл были разрушены. Уничтожено более 6 миллионов домов, 98 тысяч ферм, 32000 фабрик и заводов, 82000 школ, 43000 библиотек, 6000 больниц, и тысячи километров железных, и шоссейных дорог. Кстати сказать, за время жизни Сталина по официальным советским данным было 7 миллионов репрессированных. Позднее эти данные поднялись до «более 20 миллионов». В постсоветское время это число превысило 35 миллионов. Общие потери в войне составили около 25 миллионов, две трети из них гражданские люди.

До какой степени Сталин был ответственен за катастрофические последствия войны? Хрущёвская критика сталинской войны особо фокусируется на его ответственности за катастрофу 22 июня 1941 года, когда немцы оказались в состоянии начать неожиданное успешное наступление на Россию, что привело их армии к воротам Москвы и Ленинграда. Эта тема была поднята многими западными историками, которые расширили её, включая более разностороннюю критическую полемику вокруг нацистско-советского пакта о ненападении 1939-1941 годов.

Нацистско-советский пакт.

Когда Гитлер напал на Польшу в сентябре 1939 года, он знал совершенно точно, что в то время, как странная война с Британией и Францией будет идти на западе, восточный фланг будет обеспечен советским нейтралитетом, согласно договору о ненападении, заключённому со Сталиным 23 августа 1939 года. Сталин заключил этот пакт для обеспечения советской сферы влияния в Восточной Европе, что было записано в секретном протоколе. Сталинское решение заключить эту сделку с Гитлером в самый канун новой европейской войны было драматической импровизацией в последнюю минуту. Только за несколько дней до этого радикального поворота в советской политике Сталин вёл переговоры о создании военного альянса с Британией и Францией, но был напуган Лондоном и Парижем, которые маневрировали с целью спровоцировать советско-немецкую войну, что позволило бы им отсидеться в стороне, в то время, как наци и коммунисты воевали бы на восточном фронте. Сталинский пакт с Гитлером побил западных противников их же оружием, дав возможность Сталину свободно маневрировать в начавшейся войне.

После ухода от войны Сталин двинулся оккупировать восточную Польшу, отнесённую, согласно пакту, к советской сфере влияния. Балтийские государства, Эстония, Латвия и Литва, были следующими в сталинском списке, как и Финляндия. В то время, как балтийские страны согласились на советские предложения разместить военные базы на их территории и подписали пакты о взаимном сотрудничестве с СССР, финны отказались. Тогда в конце ноября 1939 года Красная Армия напала на Финляндию. В противоположность сталинским ожиданиям быстрой и лёгкой победы, война с Финляндией оказалась слишком дорогой, как дипломатически, так и в военном смысле. Величайшая опасность для Сталина появилась тогда, когда Британия и Франция начали подготовку к отправке экспедиционных сил в Финляндию, с целью использовать «зимнюю войну», как повод оккупировать месторождения железной руды в северной Швеции. По этой причине немцы захватили железные рудники для защиты жизненных интересов своей военной промышленности, а Советский Союз едва не был втянут в большую европейскую войну. Финны также ужасно боялись эскалации войны и старались добиться мира. По условиям мирного договора, подписанного в Москве в марте 1940 года, Финляндия уступила Советам территорию, которую они требовали, но сохранила независимость, как государство.

Государством, сохранившим дипломатические отношения с Советским Союзом в результате этой войны, осталась только Германия. В действительности это составляло лишь один аспект обширного советско-немецкого политического, экономического и военного сотрудничества в 1939-40 годах. Летом 1940 года, однако, советско-немецкий альянс начал разрушаться под воздействием взаимных подозрений в нехороших намерениях, и война стала наиболее желательным сценарием в советско-немецких отношениях. Но Сталин продолжал думать, что война не начнётся раньше 1942 года. Это был ошибочный расчёт, но он им руководствовался, сдерживая советскую военную мобилизацию до последней минуты. Только когда армии Гитлера затопили всё пространство вдоль советских границ, Сталин наконец понял, что война неизбежна.

Полемика о сталинском пакте с Гитлером, это фундаментальный спор о цене и выгодах этого альянса. С одной стороны находятся те, кто заявляет, что Сталина оттолкнули от антигитлеровского альянса с Британией и Францией в августе 1939 года и, тем самым, способствовали нацистскому поглощению бОльшей части континентальной Европы. Цена этих ошибочных расчётов – уничтожающий удар 22 июня 1941 года, и первоначальный успех немецкого вторжения в Советский Союз. С другой стороны находятся те, кто утверждает, что СССР не был готов к войне с Германией в 1939 году, и что Сталин, как и Гитлер, извлёк из пакта много стратегических выгод, решающей из которых был выигрыш времени для подготовки к обороне.

В 1990 году дебаты о пакте Сталина-Гитлера получили новый поворот, когда многие русские историки начали доказывать, что корень катастрофы июня 1941 года – не сталинские усилия по поддержании мира с Гитлером, но подготовка упреждающего удара по Германии. Согласно этому взгляду, главной причиной первоначального поражения Советов было то, что Красная Армия была развёрнута для атаки, а не для обороны. Советские военные были перехвачены в процессе подготовки к их собственной атаке на Германию. Новизна этой интерпретации в использовании новых доказательств из русских архивов, включая советские военные планы на 1940-41 годы, которые показывают, что Красная Армия действительно намеревалась вести наступательную войну против Германии. Но предлагать аналитикам вопрос, ПОЧЕМУ Сталин мог хотеть начать атаку на Германию, дело долгое и безнадёжное. В 20-х и 30-х годах антикоммунистические комментаторы пережёвывали так называемые «военно-революционные» вторжения: идею, что Сталин замышляет новую мировую войну, подобную первой мировой войне, открывающую путь революционным переворотам во всей Европе. Развивая эту тему нацистские пропагандисты утверждали, что вторжение в Россию было упреждающим ударом против неминуемого советского нападения и описывали эту войну, как крестовый поход, защищающий цивилизованную христианскую Европу от азиатских большевистских орд.

Когда представлялась возможность Сталин конечно использовал войну, но он понимал большую опасность такого шага. Первая мировая война привела к русской революции 1917 года, за которой последовала гражданская война, в которой враги коммунизма едва не задушили большевизм в колыбели. Среди оппонентов большевизма в гражданской войне были великие капиталистические державы: Британия, Франция и США, которые помогали антикоммунистическим силам в России, и навязали экономическую, и политическую блокаду – санитарный кордон – против заразы большевизма. Большевики доказали способность к выживанию в ходе гражданской войны и в 1920 году прорвали международную изоляцию, но в последующие 20 лет они опасались восстановления «великой капиталистической коалиции», предназначенной для уничтожения советской социалистической системы. К 1940 году советская Россия была очень сильна, и Сталин был уверен в способности Красной Армии защитить социалистическую родину, но кошмарный сценарий противостояния единому фронту капиталистических стран был вполне вероятен. Создание англо-германского альянса против России в 40-м и 41-м годах Сталиным не исключалось. В то время, как сталинское военное командование было убеждено, что упреждающий удар против Германии необходимо нанести, советский диктатор решил, что подготовка к таким действиям спровоцирует преждевременную войну, и принял решение любыми средствами поддерживать мир с Гитлером.

Сталин, как военный лидер.

Параллельно дискуссии о нацистско-советском пакте обсуждалось сталинское военное и политическое лидерство в Великой Отечественной войне. В ходе войны Сталин был главнокомандующим Советскими Вооружёнными Силами, председателем Совета обороны и Народным комиссаром обороны, а также главой правительства, и лидером коммунистической партии. Он подписывал все важнейшие директивы и приказы вооружённым силам. В своих речах и заявлениях он определял советскую военную стратегию, и политические цели, а также поддерживал дух народа. Сталин представлял страну на совещаниях с союзниками, Англией и США, и регулярно переписывался с британским премьер-министром Уинстоном Черчиллем и американским президентом Франклином Делано Рузвельтом. До 1930 года Сталин принимал всех немногих приезжающих иностранных сановников, дипломатов, политических и военных деятелей. Советская пропаганда времён войны изображала Сталина основным надёжнейшим символом единства страны в борьбе с Германией. Восхваления сталинского военного гения переполняли страницы советской военной прессы на последнем этапе войны. И когда в конце неё Сталину было присвоено звание генералиссимуса, супергенерала, это казалось только справедливым.

Для внешних наблюдателей Сталин казался ключевой фигурой, личностью, на которой держится всё в военном деле. Это восприятие того времени суммировано Дойчером в 1948 году в биографии Сталина:

«Многие иностранные визитёры, посещавшие Кремль во время войны, изумлялись, как много вопросов, великих и малых, военных, политических, и дипломатических решал Сталин. Он был главнокомандующим, министром обороны, министром иностранных дел и даже начальником штаба… Так он действовал день за днём все четыре года войны – чудо терпения, настойчивости и бдительности, почти вездесущий, и всеведущий».

Шестьюдесятью годами позже оценка Дойчера была «отвергнута» новой информацией из России. По ней можно составить детальную картину сталинской политики, принимавшихся решений и деятельности в ходе войны. В сталинском журнале мы можем видеть, кто посещал его в кремлёвском кабинете и как долго он там оставался. Мы имеем доступ к тысячам военных, политических и дипломатических документов, и писем, потоком приходивших в кабинет Сталина. У нас есть комплект записей сталинских политических и дипломатических бесед в ходе войны, включая беседы с иностранными коммунистическими лидерами, с которыми он был особенно откровенен. Известны расшифровки многих сталинских телефонных и телеграфных переговоров со своими военачальниками на фронте. Мы имеем мемуары и дневники его ближайших товарищей. Эти новые факты далеки от того, чтобы «закрыть» тему. Остаются неизвестны большинство мыслей и расчётов Сталина. Но сейчас мы знаем, как и в каком контексте Сталин вырабатывал, и принимал военные, и политические решения.

Аверелл Гарриман, американский посол в Москве с 1943 по 1945 год, вероятно имел больше контактов со Сталиным, чем другие иностранцы, во время войны. В интервью от 1981-го года он дал следующую оценку сталинского руководства войной:

«Сталин, как военный лидер… был популярен, и не может быть сомнений, что он был единственным, кто удержал Советский Союз, как единое государство… Я не думаю, что кто-либо смог бы сделать это, и всё, что произошло с тех пор, как Сталин умер, не может изменить моего мнения… Я рад подчеркнуть моё великое восхищение Сталиным, как национальным лидером, действовавшим в черезвычайных условиях – одном из тех исторических случаев, когда один человек может всё изменить. Это не уменьшает моего отвращения его жестокостями, но я отдаю должное ему с конструктивной точки зрения».

В своём интервью Гарриман даёт прекрасный набросок, объясняющий всё, что на его взгляд, сделал Сталин, как эффективный военный лидер. На взгляд Гарримана, Сталин – человек острого интеллекта, но не интеллектуал, а блестящий практик, который знает, как использовать рычаги власти для достижения положительного эффекта:

«Как личность, Сталин был очень доступным, хотя и приводил нас в шоковое состояние тактикой грубой лести во время переговоров. На «вечеринках» Сталин выказывл интерес ко всем и поднимал тост за каждого, но никогда не напивался, и не терял контроль над собой».

Гарриман, будучи сам очень болен (не путает ли автор Гарримана с Гопкинсом?), отрицал, что Сталин был параноиком (как противоположность: «очень недоверчив и подозрителен»), или, что он «простой бюрократ»:

«Он обладал повышенной способностью замечать детали и действовать соответственно. Он очень заботился о нуждах «военной машины». В наших с ним переговорах, мы обычно начинали с положительной информации. Он в совершенстве знал качества снаряжения, которое было ему необходимо. Он знал калибры оружия, которое хотел получить, вес танков (необходимо для мостов и дорог) и, детально, марки металлов, в которых он нуждался для строительства самолётов».

Это не характерно для бюрократа, скорее для черезвычайно способного военного руководителя. Сталин – душа вечеринок, Сталин – мастер лаконично изложить дело, Сталин – эффективный переговорщик, всё вышеизложенное определяет Сталина, как практического человека действия – эти темы повторяются у Гарримана постоянно, а также у тех, кто работал с советским диктатором в ходе войны.

В литературе ретроспективный вердикт по Сталину более разнообразный. Но многие его критики признают, что война оказалась исключительно позитивным периодом в его жизни и карьере. Общим мнением является то, что сталинское правление было черезвычайно ужасающим, но пороки его диктаторства были преимуществом для военного лидера. Ричард Овери, например, предложил такую оценку Сталина в своём классическом тексте «Почему альянс победил»:

«Сталин развил такую мощную деятельность на советской войне, что это мотивировало всех вокруг него и направляло их усилия. Сталин излучал огромную энергию, что стимулировало и захватывало всех окружающих. В ходе войны он надеялся получить и получал исключительную жертвенность от приближённых. Культ личности, развившийся в 30-х годах, сделал возможным этот призыв в военное время. Трудно представить себе, что другой советский лидер того времени смог бы добиться такого эффекта. Считается, что сталинский культ был необходим для советских военных усилий… откровенная жестокость режима военного времени не убеждает нас, что сталинская удавка на Советском Союзе скорее могла помочь, чем помашать достижению победы».

Отдельной от политического круга группой, имевшей наиболее частые и тесные контакты со Сталиным в ходе войны, были члены Верховного командования. Мемуары сталинских генералов рисуют интимный портрет повседневной рутины советского диктатора в военное время. Сталин – человек шестидесяти лет, выжимал все соки из окружения, работал по 12-15 часов в сутки в ходе всей войны и требовал того же от своих подчинённых. В стратегически важных ситуациях он проводил совещания с офицерами генерального штаба по три раза в день. Он требовал аккуратных, безупречных докладов и быстро замечал противоречия и ошибки. Он имел феноменальную память на факты, имена и лица. Он был готов выслушать аргументы, но надеялся и ожидал исполнения своих указаний, коротких, и решительных.

Однако главный фокус советских военных мемуаров не эти персональные особенности, а изображение Сталина, как главнокомандующего, как военного вождя. Как указал Северин Вайлер, западникам казалось, что Сталин легко улавливал смысл большой стратегии и контролировал все технические, и тактические детали советских военных действий. Но главное, что имело значение для сталинских генералов, это его оперативное искусство – его способность руководить большими сражениями и контролировать широкомасштабные военные операции. В книгах советских военных мемуаристов рассказано о многих ошибках Сталина. То он был болезненно задумчив, то упрями неуступчив, отказывался от стратегического отступления под угрозой вражеского окружения. Упоминается также плохая подготовка больших сражений.

Другие жаловались на сталинское излишнее вмешательство во фронтовые операции, его потерю самообладания в критических ситуациях и поиск козла отпущения в своих собственных ошибках. Более всего критиковали Сталина за расточительство в людях и материалах, и в том, что советская победа была достигнута очень большой ценой. В войне на восточном фронте Советы уничтожили более 600 вражеских дивизий (итальянских, румынских, финских, хорватских, словацких и испанских, также, как и немецких). Немецкие безвозвратные потери составили 10 миллионов человек на восточном фронте (75% от их общих военных потерь), включая 3 миллиона убитых. Вместе с гитлеровскими союзниками по оси нужно добавить ещё миллион. Красная Армия уничтожила 48 тысяч вражеских танков, 167 тысяч орудий и 77000 самолётов. Однако Советы потеряли в два, три раза больше, чем Германия. Советские общие военные потери например – около 16 миллионов, включая 8 миллионов убитых.

Маршал Жуков, сталинский заместитель Верховного Главнокомандующего во время войны, яростно отстаивал идею, что на поле боя использовались меньшие силы и, соответственно, было понесено меньше потерь. На самом деле и сил было задействовано гораздо больше, и потери были гораздо значительнее. Доказывая большие потери Красной Армии в сравнении с достигнутыми результатами, учитывают два фактора: первое – массовые потери в ходе катастрофических нескольких первых месяцев войны, включающие окружённых и захваченных Германией миллионов советских солдат, большинство которых умерло в нацистском плену. Затем, в ходе второй половины войны, большая цена была уплачена за крупномасштабные наступательные действия против врага, защищавшегося свирепо, и искусно отступавшего вплоть до Германии, Позднее, в апреле 1945 года, в битве за Берлин Красная Армия потеряла 80 000 человек.. Возможно, что Сталин не испытывал ни малейших угрызений совести, посылая в бой и на смерть миллионы своих сограждан, но все же он немог не испытывать при этом некоторых эмоций. Он очень хорошо носил маску бесстрастного командира и был безжалостен в борьбе за победу. Его ненависть к немцам совершенно понятна: он по-настоящему был шокирован гитлеровской войной на уничтожение на восточном фронте. Войной, целью которой было полное уничтожение коммунистической системы, разрушение городов СССР и массовое убийство, или обращение в рабов миллионов советских граждан. «Если Германия хочет иметь войну на уничтожение на восточном фронте, она получит её»,– предупредил Сталин в ноябре 1941 года. По окончании войны Сталин хотел для Германии карательного мира, который охранил бы Германию от появления нового Гитлера. Хотя Сталин последовательно различал нацистских военных преступников и большинство немецкого народа, он показал отсутствие жалости к врагу, и только всегда сдерживал месть своих аромий, когда это было выгодно по политическим, или экономическим намерениям. Публично он никогда не выказывал эмоций о смерти своего сына Якова, который умер в немецком плену в ходе войны. Но тяжесть его утраты совпадала с миллионами товарищей по несчастью, также понёсших потери.

Одно из сталинских наиболее немотивированных и показательных высказываний о Германии и немцах содержится в заявлении, сделанном во время визита чехословацкой делегации в марте 1945 года:

«Сейчас мы громим Германию, и многие думают, что немцы никогда не смогут угрожать нам снова. Это не так. Я ненавижу немцев, но это не должно влиять на приговор для них. Немцы великие люди. Они хорошие техники и организаторы. Хорошие и храбрые солдаты. Невозможно избавиться от немцев, они останутся. Мы сражались с немцами, но наши союзники попытаются спасти немцев и пойдут на соглашение с ними. Мы будем безжалостны к немцам, но наши союзники будут поддерживать их. Таким образом мы должны подготовить славян к новому подъёму немцев против нас».

Одним из суровых критиков Сталина, как военного вождя, был генерал Дмитрий Волкогонов, автор написанной во времена «гласности» сталинской биографии. Вступивший в Красную Армию в 1945 году, Волкогонов служил в «департаменте пропаганды» Вооруженных Сил в течении 20 лет и затем перешёл в советский институт военной истории. По своему положению Волкогонов имел возможность, особенно в горбачёвские годы, получать доступ в высокого ранга советские военные, политические архивы и спецхран разведки. Его биографию Сталина от 1989 года можно рассматривать, как первую опубликованную в СССР серьёзную работу о советском диктаторе. Вердикт Волкогонова о Сталине, как военном вожде: он «не был гениальным военным лидером, описанным в неисчислимых книгах, фильмах, поэмах, монографиях и историях», и он «не имел профессиональных военных талантов», и «приобретал стратегическую мудрость только через кровавые опыты и ошибки». В то же время Волкогонов не отвергал позитивных аспектов сталинского военного лидерства, в особенности способности советского вождя видеть «глубокую зависимость военной борьбы от широкого спектра других, не военных, факторов: экономических, технических, политических, дипломатических, идеологических и национальных».