Текст книги "Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953"

Автор книги: Джеффри Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

Сталинская мирная кампания.

Даже в разгар холодной войны идея возрождения Великого Альянса для сдерживания Германии была привлекательна для Москвы. Сталин неохотно отказывался от проекта послевоенного сотрудничества с Западом. В январе 1949 года Сталин ответил положительно на вопрос американского журналиста о том, готов ли он встретиться с Трумэном и обсудить «мирный пакет» – американо-советский договор о ненападении. Через несколько месяцев, на заседании в ООН в сентябре, Вышинский предложил, чтобы пять великих держав – Британия, Китай, Франция, Советский Союз и США подписали пакет по укреплению мира.

Предложение Вышинского было сделано одновременно с его же выступлениями в ООН, в которых Британия и США порицались, как государства-поджигатели войны. Но мирный пакт был одним из ряда подобных советских инициатив в ООН в ранний послевоенный период. В 1946 году СССР предложил запретить испытание ядерного оружия. В 1947 году Советы проталкивали резолюцию ООН о запрете пропаганды войны. В 1948 году они говорили о сокращении обычных вооружённых сил пяти великих государств на 1/3.

На XIX съезде партии в октябре 1952 года Маленков связал нити этих политических инициатив, когда говорил о «запрете военной пропаганды… запрете ядерного и биологического оружия, прогрессивном сокращении армий великих государств, заключении мирного пакта между великими государствами, об увеличении торговли между странами, образовании единого международного рынка, и других подобных мерах в духе укрепления мира».

Эти советские мирные предложения сопровождались массированной мирной кампанией на западе, спонсируемой коммунистами. Советская и коммунистическая агитация за мир восходит к ранним послевоенным годам, когда Москва первой начала тревожиться о влиянии Черчилля, и других западных «поджигателей войны». Но кампания приняла более определённую форму с созывом в конце 40-х, начале 50-х годов серии всемирных конгрессов «за мир», вовлекая ряд видных западных интеллектуалов.

Пик успеха движения за мир был достигнут в Стокгольмском воззвании, петиции, принятой в шведской столице в марте 1950 года, в которой говорилось о запрете использования ядерного оружия. Более 560 миллионов подписей было собрано в поддержку воззвания. Большинство подписей было из советского блока, включая коммунистический Китай, но много миллионов подписей также было из Западной Европы и Северной Америки.

Насколько серьёзен был Сталин делая «мирные предложения»? Верил ли он в действительности в возможность востановления некоторой видимости великого альянса, или играл в пропагандистскую игру? При изучении советской внешней политики в последние годы сталинской эры, Маршалл Шульман предположил, что так же, как и во всех подобных коммунистических кампаниях, цели были многомерными и имели властно-политический, пропагандистский, и идеологический аспекты.

В государственно-политической области целью мирной кампании было оказание политического давления для внесения разлада среди западных стран, что могло бы блокировать планы формирования западного блока под руководством США против СССР. Особенно подчёркивалось политическое влияние, которое могла использовать Москва во Франции и Италии, где существовали массовые компартии. В Британии коммунистическая партия была маленькой, но не без влияния в рабочем движении. Даже в США политическая ситуация была не безнадёжна.

В мае 1948 года Сталин обменялся открытыми письмами с Генри Уоллесом, вице-президентом при Рузвельте с 1940 по 1945 годы, который провёл три предвыборных кампании против Трумэна под знамёнами «прогрессивной партии». Сталин начал с проблем в американо-советских отношениях. Он охарактеризовал предложения Уоллеса, как хорошую базу для обсуждения. Далее он сказал, что различия в экономике и идеологии не исключают диалога в миролюбивом тоне между нашими странами.

Главной пропагандистской темой в советской «мирной» кампании было изображение СССР миролюбивым государством. Создание этого имиджа берёт начало с 20-х годов, когда советский вождь первым начал говорить о мирном сосуществовании с капитализмом. В этом был элемент цинизма и манипулирования, но не было причин предполагать, что Сталин, и советское руководство не верят собственной пропаганде о миролюбивой, по существу, политике СССР.

Советская концепция СССР, как миролюбивого государства, была усилена проведением идеологически рациональной кампании борьбы за мир. В советской идеологии была заложена сильная вера в то, что экономические противоречия и конкуренция капитализма, и империализма неминуемо приведут к войне. Сталин лично высказался по этой теме в своей последней главной теретической работе «Экономические проблемы социализма в СССР», опубликованной в 1952 году. В разделе буклета, под заголовком «Неизбежность войны между капиталистическим странами», Сталин подтвердил традиционную советскую доктрину, что межкапиталистическая война неизбежна.

Он подчеркнул, что послевоенная американская экономика доминирует в капиталистическом мире, но был уверен, что в конце концов положение США изменится Британией и Францией, и возрождением Германии, и Японии. По вопросу об отношениях между капитализмом и социализмом Сталин отрицал, что противоречия между СССР, и капиталистическим миром будут обязательно усиливаться или обостряться сильнее, чем между капиталистическими государствами.

Иначе говоря, он использовал традиционную советскую веру в то, что война с СССР может считаться более опасной для капиталистов, так как поражение в войне в таком случае может угрожать самомУ существованию капитализма, как таковому. Роль движения за мир сводилась к организации широкомасштабной кампании. Устранение воин вообще, при существовании капитализма и империализма невозможно, но возможно предотвратить некоторые «обычные» войны, и сохранить «обычный» мир, указал Сталин.

Целью сталинских рассуждений было: подтвердить традиционную советскую доктрину о неизбежности внутрикапиталистических воин; поддержать политическую активность мирного движения; ещё раз поднять вопрос об американской гегемонии; ещё раз высказать отрицание неизбежности войны между капитализмом и социализмом, несмотря на высокое напряжение холодной войны. Для Сталина борьба за мир представлялась серьёзным делом. Якобы она могла помешать развязыванию войны и защитить СССР от нападок антикоммунистических элементов в западном лагере, желающих разрешеия внутренних империалистических противоречий за счёт Советов. Движение за мир не облегчило положение Советского Союза. Но у него были более традиционные способы для достижения этой цели.

Сталинская военная машина.

При интенсификации холодной войны Сталин приостановил послевоенную демобилизацию советских вооружённых сил. В конце 40-х годов численность вооружённых сил стбилизировалась на 3-х миллионах, или чуть менее, снизившись с 11 миллионов, бывших в 1945 году. Число дивизий соответственно уменьшилось с 500 до 175. Между 1948 и 1955 годами, однако, советская армия удвоилась, и дополнительно выросли армии народных демократий, насчитывавшие к 1953 году более миллиона солдат.

Польша подготовила 400.000-ю армию, возглавляемую маршалом К.К. Рокоссовским, поляком по рождению, который был назначен польским министром обороны в октябре 1949 года. В ГДР находились советские силы, и вынашивались планы создания восточно-германской армии. В январе 1951 года Сталин созвал секретное совещание советско-восточно-европейского блока в Москве, чтобы обсудить контр-мероприятия против увеличивавшейся угрозы НАТО и немецких вооружений.

Расходы на советскую оборону выросли на 20%, и в пятилетнем плане на 1951-1955 годы было предусмотрено увеличение выпуска оборонной продукции в 2,5 раза. В начале 1951 года Совет министров учредил новое бюро для управления военно-промышленным комплексом. Его возглавил сталинский протеже генерал Булганин. Через два года были разработаны амбициозные планы для увеличения численности и расширения возможностей советских авиационных, и морских сил.

Целью этих мероприятий была не подготовка к войне в скором, или даже не очень скором будущем. Скорее это были меры предосторожности в ответ на возможное появление угрозы в будущем со стороны западного блока, особенно ввиде немецкого перевооружения, и означали предотвращение любой попытки США использовать угрозу военной силой для извлечения политических выгод, или достижения дипломатических преимуществ.

Главным приоритетом советской оборонной промышленности являлась программа создания атомной бомбы, развёрнутая Сталиным в августе 1945 года под непосредственным руководством Лаврентия Берии, занимавшего тогда пост министра иностранных дел. Первая советская бомба была испытана 29 августа 1949 года. При жизни Сталина проводилось несколько испытаний, например, в 1951 году – два. К моменту смерти Сталина Советы обладали 50-100 бомбами.

Американцы к этому времени имели их около 1000. После смерти Сталина в 1953 году Советы провели намного больше ядерных испытаний, тысячи бомб были произведены, и Москве было о чём публиковать и хвастаться технологическими достижениями СССР в этой сфере. Курьёзным было то, что Москва обошла молчанием первое испытание, которое стало сюрпризом для мира и поводом для праздника в СССР. На западе расчитывали, что Советам понадобится много лет для создания бомбы, несмотря на успех в краже западных атомных секретов.

Новость об испытании Советами бомбы была ударом по Трумэну 23 сентября. На следующий день советское информационное агентство ТАСС издало заявление, объявлявшее, что СССР обладает бомбой с 1947 года, и что недавний взрыв был связан с «широкомасштабными работами, необходимыми для создания инфраструктуры таких объектов, как каналы, рудники, дороги и электростанции». Такая скромность, возможно, была вызвана советской одержимостью секретностью, или, возможно, расчётом избежать провокаций американцев.

Возможно также, что это было связано с планировавшейся речью Вышинского в ООН, что в отличие от агрессивных ядерных испытаний в США, советские были мирными, так как они использовались для разрушения горных пород и перегораживания рек – заявление, охарактеризованное недоверчивым американским автором, как «одно из наиболее нелепых заявлений, сделанных в этой международной организации».

Каким образом атомная бомба могла быть использована Сталиным в послевоенных условиях? Трудность судить об этом, как отметил Дэвид Хэллоуэй, состоит в том, что «Сталин мало говорил о бомбе с 1946 по 1953 год, о своих намерениях и каких результатов он хотел добиться». Похоже, что Сталин хотел показать, что бомба не настолько важна, как считают некоторые. Сталин начал игру на понижение в ноябре 1945 года, когда сказал Гомулке, что «не атомные бомбы, но армии решают исход войны».

И он делал заключения в том же духе до конца жизни. Например, в июле 1951 года он говорил лидеру итальянских социалистов Пьетро Ненни, что США обладают технологическими возможностями для ведения третьей мировой войны, но не человеческим капиталом. «Этого не достаточно для Америки – уничтожить Москву, как и для нас недостаточно уничтожить Нью-Йорк. Нужны армии, чтобы оккупировать Москву и оккупировать Нью-Йорк».

Нет причин полагать, что Сталин не понимал, что говорил, не видел реальной перспективы. До появления водородной бомбы в начале 50-х годов США не имели возможности уничтожить Советский Союз атомными бомбами. В лучшем случае американцы были в состоянии нанести большой ущерб, подобно немцам, которые напали на Советский Союз в 1941 году. Это означало, что Советы сохранят способность для сильного контрнаступления, так как в то время атомное оружие 40-х годов можно было использовать только против городов.

Но оно не могло эффективно применяться против рассредоточенных армий. С другой строны, тот факт, что Сталин не рассматривал бомбу, как самодостаточное для победы в войне оружие, не означало, что он недооценивал важность обладания им. Он принимал к сведению результаты ударов союзной стратегической кампании бомбардировок по Германии и Японии в ходе войны, и учитывал, насколько качественно будут отличаться, в перспективе, такие кампании при применении ядерного оружия.

В послевоенной оборонительной программе Сталин придавал большое значение советским военно-воздушным силам. В июле 1948 года воздушные силы были преобразованы в отдельный род войск наряду с сухопутной армией и военно-морским флотом. Сталин также начал развитие противовоздушной обороны и образовал ракетные войска. Согласно некоторым источникам, на совместном заседании лидеров и учёных-ракетчиков в апреле 1947 года, Сталин сказал:

«Сделаете ли вы стратегически страшно важные машины такого вида? Они будут эффективной смирительной рубашкой для крикливого лавочника Гарри Трумэна. Мы должны решить эту задачу товарищи. Проблема создания межконтинентальных ракет черезвычайно важна для нас». Это вероятно одна из апокрифических историй, придуманных задним числом, но не трудно представить, что Сталин вполне мог сказать такие вещи.

Дэвид Хэллоуэй, автор классческой книги «Сталин – бомба», описал ситуацию следующим образом:

«Атомная бомба занимала центральное место в послевоенной политике. Сталин придал высочайший приоритет обороне против атомных атак и развитию советского атомного оружия. Он, однако, не считал бомбу решающим оружием… Он рассматривал бомбу, как стратегическое оружие для использования против целей в тылу, и не считал её эффективным противовесом войскам, и морскому флоту… Сталин не думал, что атомная бомба произведёт революцию в военном деле. Советские военные стратеги извлекли огромный опыт из войны с Германией. Бомба не произвела радикального изменения советской концепции войны.»

Сбалансированный взгляд Сталина на применимость ядерного оружия имел два дополнительных последствия. Первое, он не позволил американской монополии на бомбу оказать воздействие на его внешнюю политику и дипломатию. Страх перед бомбой никак не проявился в его действиях во время иранского и турецкого кризисов в 1946 году, или при организации блокады Берлина в 1948 году.

Второе, все советские предложения по запрещению ядерного оружия не были простой пропагандой. Сталин был полностью готов к ведению серьёзных переговоров по контролю и ограничению ядерного оружия даже после того, как СССР приобрёл собственную бомбу. Для Сталина бомба была очень важным добавлением к военному арсеналу, которое облегчало возможность для страны остановить агрессию НАТО и, затем, ответить контрнаступлением ввиде широкомасштабного вторжения в Западную Европу.

Корейская война.

В Европе Сталин искал мира и решения немецкого вопроса. В военном соперничестве с США его политика была ответной и сдержанной. Хотя, при случае, он и бряцал оружием, но постоянно, и настойчиво говорил о мирном сосуществовании с капитализмом. Одним исключением из этой образцовой сдержанности стала Корейская война 1950-1953 годов.

Война началась с вторжения Северной Кореи в Южную в июне 1950 года. В конце лета бОльшая часть страны была в руках коммунистов. Южно-корейцы занимали юго-восточную часть страны вокруг порта Пусан. Это дало США время для организации вторжения в своих интересах и проведения серии контрнаступлений, которые остановили, а затем отбросили северо-корейцев назад. В сентябре генерал Дуглас Мак-Артур провёл операцию по высадке десанта в Инчоне, на фланге северо-корейской армии, и освободил столицу Южной Кореи Сеул.

Войска Мак-Артура продвинулись севернее 38-й параллели, обозначавшей границу двух стран, и заставили северных корейцев отступить. В ноябре Мак-Артур приблизился к корейско-китайской границе, и только интервенция большого количества китайских коммунистических «добровольцев» спасла северо-корейский режим от полного поражения. В июле 1951 года война зашла в тупик вдоль 38-й параллели, и мирные переговоры начались. Через два года соглашение по прекращению огня было подписано, и военные действия прекратились, хотя две страны остаются теоретически в состоянии войны и сорок лет спустя.

Корни корейского конфликта были заложены при послевоенном разделе страны. До 1945 года Корея была японской колонией. Когда Япония была разгромлена в августе 1945 года, страну разделили по 38-й параллели СССР и США. Как и в случае с Германией, первоначальным замыслом было проведение всеобщих выборов и объединение страны.

Но когда советские и американские войска покинули Корею в 1948-1949 годах, они оставили два правительства: авторитарный коммунистический режим на севере, возглавляемый Ким Ир-Сеном, и авторитарный капиталистический режим на юге, возглавляемый Ли Сын-Маном. Оба лидера желали объединить страну под собственным руководством, если хватит сил. Каждая сторона угрожала другой вторжением, и произошло несколько вооружённых конфликтов на границе. События, при которых Ким напал первым, произошли после того, как он заручился поддержкой Сталина своих планов вторжения.

Для Сталина корейская война стала очень дорогой ошибкой: режим Кима удалось спасти только с китайской помощью. Когда началась война, Советы бойкотировали в ООН исключение коммунистического Китая. Это дало возможность американцам протолкнуть резолюцию по вмешательству в Корее под флагом ООН. Поэтому ряд стран направили войска вместе с американцами в Южную Корею. Сталина рассматривали на западе, как подстрекателя войны, и северо-корейское вторжение, как часть программы советского экспансионизма на Дальнем Востоке.

Война подорвала движение за мир, усложнила попытки решить проблемы в Европе, и поощрила массированные программы перевооружения США, и их союзников. Война обошлась дорого и помешала Сталину. Её можно считать решительным отпором империалистическому вторжению в социалистическую зону, но она не пользовалась поддержкой даже в коммунистических кругах. Прежде всего корейская война разрушила то, что русские называли «доверием» в отношениях между западом и востоком.

Чтобы понять поражение Сталина в Корее, необходимо взглянуть на ситуацию со стратегической и идеологической точек зрения. Стратегически объединённая коммунистическая Корея была привлекательна для Сталина, как форпост против возрождающейся японской угрозы. Сталин считал, что Япония, также, как и Германия, восстановится и, в конце концов, станет агрессивной.

Когда китайско-советский договор о дружбе и союзе был подписан в августе 1945 года, он был направлен против возрождения японской агрессии. Когда советские представители в Союзной комиссии по Японии прибыли в Токио, их первой директивой было способствовать разоружению страны и уничтожению военно-промышленного потенциала. Когда советско-китайский договор был перезаключён с новым китайским коммунистическим правительством в 1950 году, он остался направленным против японского империализма.

Сталинские опасения по отношению к Японии выросли после срыва советско-американских переговоров о мирном договоре с Японией. В июне 1946 года американцы предложили договор по демилитаризации и демократизации Японии, план Барнса для Дальнего Востока. Подобно германскому договору в пару к нему, это предложение было отвергнуто Советами, как не предусматривающее долгосрочных гарантий, что Япония останется мирной. С этой стороны США обошли АСС и начали подготовку к подписанию сепаратного мирного договора с Японией.

В январе 1950 года Дин Ачесон, американский гос. секретарь, провозгласил, что Япония будет бастионом антикоммунизма на Дальнем Востоке. Это развитие имело сходство с подходом к немецкому вопросу, и для Сталина означало, что перспективы восстановления Германии и Японии соединились в одну цель. В этом контексте присоединение всей Кореи к советскому блоку было весьма привлекательным, особенно, когда стало очевидно, что Ачесон, устанавливая стратегическую «границу», включил Японию, но не Корею, в западный блок.

С идеологической точки зрения развитие ситуации в Корее выглядело, как часть экспансии коммунизма после второй мировой войны. Победа коммунистов в китайской гражданской войне в 1949 году особенно сильно подтолкнула Сталина к разрешению идеологической ситуации в Корее. Сначала Сталин сомневался в перспективах для коммунистов Мао в борьбе с националистами Чан Кай-Ши, и после окончания второй мировой войны решил, что будет лучше поддержать формирование какой-либо разновидности прогрессивного национального правительства в Китае.

Но под воздействием военных успехов коммунистов и полного перехода китайских националистов в лагерь США, Сталин изменил своё мнение, и начал поддерживать Мао более активно. В июне 1947 года он пригласил Мао в Москву для беседы. Мао нарочито не смог прибыть, так как якобы не позволяла быстро меняющаяся военная ситуация в Китае (оправдание того же типа, что часто применял сам Сталин по отношению к Черчиллю и Рузвельту, когда встреча с ними была нежелательна), но между ними завязалась длительная переписка.

В январе 1949 года Сталин послал в Китай члена политбюро Анастаса Микояна для переговоров с Мао и коммунистическим руководством. В декабре 1949 года Мао наконец прибыл в Москву, через два месяца после провозглашения Китайской Народной Республики (КНР) в Пекине, чтобы обсудить условия нового китайско-советского договора о союзе. На первой встрече 16 декабря Сталин сказал Мао, что для Китая нет непосредственной военной угрозы: «Япония не сможет подняться на ноги и подготовиться к войне. Америка только вопит о войне, а в действительности боится войны больше всех. Европа боится войны. По существу нет никого, кто мог бы вступить в бой с Китаем, если только Ким Ир-Сен не нападёт на Китай!»

Сталин обрисовал два радикальных направления развития Китая. Первое, изложенное во время следующего визита китайского вождя летом 1949 года: «Центр революционного движения передвинут Китаем в Восточную Азию». Второе, США либо не пожелают, либо не будут способны интервенцией остановить дальнейшее коммунистическое продвижение. Тем не менее, как показала Катрин Везерби, Сталин колебался, стоит ли провоцировать военный конфликт в Корее. После начала войны любые шаги привели бы к усилению конфронтации с США.

Ким Ир-Сен начал давить на Сталина, желая атаковать Южную Корею в марте 1949 года, стараясь убедить советского вождя, что вторжение будет начато по просьбе народа юга и поддержано коммунистической партизанской армией, уже сражающейся там. Сталин сказал ему:

«Вы не должны наступать на юг. Во-первых, корейская народная армия не имеет подавляющего превосходства в силах… Во-вторых, на юге находятся американские войска… В-третьих, не надо забывать, что действует соглашение по 38-й параллели между СССР и США. Если соглашение будет нарушено с нашей стороны, то это даст повод американцам вмешаться… Если противник начнёт агрессивное вторжение, а раньше, или позже он начнёт агрессию, то, в ответ на нападение, вы должны иметь все возможности для проведения контрнаступления. Затем ваши действия будут поддержаны и поняты всеми».

В июне 1949 года последние американские силы были выведены из Кореи, и в сентябре Ким предложил ограниченное наступление против Юга для улучшения северо-корейских оборонительных позиций вдоль границы. Сталин серьёзно рассмотрел это предложение, но в конце ответил, что будет трудно осуществить атаку только на одном участке границы, и это приведёт в результате к серьёзному международному осложнению.

В январе 1950 года, однако, Сталин начал менять своё мнение об осуществимости такой атаки, и когда он снова встретился с Кимом в марте, то был готов дать «добро» на вторжение, если идея будет поддержана китайцами. Сталин изменил своё мнение по двум главным соображениям. Первое, коммунистическая победа в Китае означала, что Мао будет способен оказать поддержку корейцам при необходимости. Второе, китайско-советский договор об альянсе означал, что американцы потеряли возможность вмешаться.

Настроение в США в любом случае было против интервенции, и оно усиливалось тем, что Советы уже обладали атомной бомбой. Но Сталин разъяснил Киму, что он не может расчитывать на прямое советское участие в войне, потому, что СССР имеет серьёзные проблемы в других местах и должен справляться с ними, особенно на западе… СССР не готов вмешиваться в корейские дела напрямую, особенно если американцы рискнут послать войска в Корею.

После встречи со Сталиным Ким отправился в Пекин к Мао, чтобы получить одобрение своего плана кампании. Нужно подчеркнуть, что план Кима на этой стадии предусматривал локальные операции, которые позднее будут развиваться в генеральное наступление. Однако план изменился, и, со сталинского благословения, северо-корейское широкомасштабное наступление пересекло 38-ю параллель.

После начала войны Сталин беспокоился, что Юг не успеют освободить до начала американской интервенции. Сталинские дурные предчувствия оказались справедливы. американцы начали своё успешное контрнаступление в сентябре. В октябре Сталин призвал Мао ввести китайские войска в Корею для поддержки Кима. Сначала Мао отказывался, но Сталин отправил ему длинное послание, объясняющее необходимость китайского вмешательства.

Сталин указал, что китайские товарищи обещали вмешаться, если будет необходимость, и он считает, что такая акция не спровоцирует широкий конфликт с США. Американцы, говорил он Мао, «не готовы сейчас к большой войне». Сталин считал, что США могут втянуться в большую войну из-за престижа, но разъяснил, что Советский Союз и Китай не должны бояться такой перспективы, так как «вместе мы сильнее, чем США, и Англия, в то время, как европейские государства не имеют сейчас серьёзной военной силы. Когда японский империализм будет восстановлен, как союзник США, только тогда США и Япония будут готовы создать мост для вторжения в Корею, только тогда они придут на помощь Ли Сын-Ману».

Это заявление было не более, чем лёгкой бравадой. Так как китайцы достаточно долго не вмешивались, Сталин приказал Киму готовиться к эвакуации. Всё-таки они наконец ввели войска и начали контрнаступление, выбив Мак-Артура за 38-ю параллель. Сталин снабжал материальной помощью северо-корейцев и китайцев, но воздержался от прямого вмешательства в войну, хотя советские пилоты принимали участие в воздушных сражениях за 38-й параллелью. Пока оставлся шанс военного выигрыша, Сталин предпочитал продолжать войну, но в середине 1951 года он признал необходимость переговоров о перемирии.

В августе 1952 года Джоу Энь-Лай прибыл в Москву для встречи со Сталиным. В перговорах с китайским премьер-министром Сталин высказал позитивную оценку хода войны. «Война давит на нервы Америке», – сказал он: «Война в Корее показала слабость Америки. Армии 24 стран не могут продолжать долго войну в Корее, так как они не способны достичь своих целей и не могут расчитывать на успех в этом деле». Это был типичный сталинский апломб перед лицом поражения, и он продолжил в том же стиле:

«Американцы не способны вести широкомасштабную войну. Они надеются на атомную бомбу и авиацию. Но с этим невозможно выиграть войну. Они нуждаются в пехоте, но у них нет пехоты. Их пехота слаба. Они сражаются с маленькой Кореей, а народ США уже плачет. Что случится, если начнётся крупномасштабная война? Они, возможно, все тогда будут плакать».

Может быть Сталин и верил в эту риторику, но тогда получалось, что не одни американцы не могут победить в Корее. При этом стоит соотнести отрицание важности американского атомного превосходства и вообще ядерного фактора с осторожным невмешательством в корейский конфликт. Американский престиж, с другой стороны, был достаточно высок, так как Америка руководила интервенцией «от имени ООН» в Корее. Именно Советы, Китай и Северная Корея оказались под международным давлением к концу этой военной авантюры, и пошли на компромиссный мир.

Когда война закончилась в 1953 году, безвозвратные потери составили 10 миллионов человек, Северная Корея вернулась туда, откуда начала своё вторжение, независимость Южной Кореи была гарантирована американскими военными поставками, и Япония стала главной стратегической опорой США на Дальнем Востоке. Разногласиия Сталина с китайцами по поводу ведения войны привели к китайско-советскому расколу в конце 50-х годов. Последняя сталинская война стала одним из его жалких провалов.