Текст книги "Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953"

Автор книги: Джеффри Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

Глава 5: «Победы под Сталинградом и Курском: Сталин и его генералы».

На 1941 год Гитлер планировал следующую молниеносную кампанию в России. Её размах и цели очень отличались от тех, что стояли перед операцией Барбаросса. Несмотря на великие победы в 1941 году вермахт имел несколько поражений от Красной Армии и не был способен на длительное ведение войны с нанесением ударов на различных направлениях в ходе стратегического наступления на восточном фронте. К марту 1942 года Германия потеряла 1,1 миллиона человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, или попавшими в плен – 35% от их сил на восточном фронте. Только 8 из 162 дивизий имели полный комплект личного состава. Для пополнения требовалось 625.000 человек. Мобильность немцев была сильно ослаблена потерей 40.000 грузовиков, 40.000 мотоциклов, около 30.000 легковых автомобилей и тысяч танков. Остальные транспортные перевозки вермахта осуществлялись на животных (главным образом на лошадях), и их потери в результате действий противника составили 180.000 голов, на замену поступило только 20000.

Реалистичным выбором для Гитлера было наступление на одном фронте, и его внимание сосредоточилось на юге, и на вопросах нефти. На юге Кавказских гор были нефтяные поля Баку, дающие около 90% советского горючего. Гитлер расчитывал, что захват этих полей отрежет Советам их нефть, увеличив снабжение Германии и её союзников по Оси, и уменьшит зависимость вермахта от «беззащитных» скважин Плоешти в Румынии. Даже до советско-немецкой войны Гитлер тревожился о своём снабжении нефтью: «Сейчас, в эру воздушных сил», сказал он в январе 1941 года: «Россия может превратить нефтяные поля Румынии в пространство дымящихся обломков… и жизнь стран Оси очень сильно зависит от этих полей».

Гитлер также тревожился о вступлении США в войну. Американская экономика и военная мощь стали решающим толчком в балансе сил против Германии в ходе 1-й мировой войны, и Гитлер понимал опасность, грозящую крепости «Европа»(Festung Europa) от англо-американского вторжения во Францию. Это вторжение не произошло до июня 1944 года, но ранее, в 1942 году, казалось, что оно произойдёт через месяцы, а не через годы. Это означало войну на два фронта в Европе, и Гитлер отчаянно нуждался усесться за стол переговоров со Сталиным до возврата Британии и Америки «в дело» на западе. В течении длительного времени Гитлеру пришлось вести войну на истощение с союзной коалицией на многих фронтах – в Атлантике, Средиземном море, северной Африке, и Среднем Востоке также, как и в западной, и восточной Европе.

Цели немецкой летней кампании 1942 года были даны в директиве фюрера N'41 от 5 апреля 1942 года:

«Всем наличным силам сконцентрироваться на главных операциях в южном секторе с целью обюезопасить наступление на кавказские нефтяные поля и, таким образом, перейти через Кавказские горы».

В противоположность тому, что было в 1941 году, Гитлер в 1942 году вовсе не расчитывал выиграть войну на Востоке. Его целью было нанести Красной Армии сокрушительный удар, уничтожить её силы в районе Донецка (Донбасс) и захватить контроль над нефтью, и другими экономическими ресурсами на Украине, в южной России, и на Кавказе. Он понимал, что сила может привести к победе в короткий срок, но более важно было приобрести средства и безопасное положение для ведения глобальной войны на длительное время.

Гитлеровские генералы разделяли его стратегический взгляд на прорыв к ресурсам, но их оперативным приоритетом был разгром Красной Армии. Планом кампании предусматривалось оккупировать Донбасс и все территории западнее Дона. Советские силы на этих территориях должны быть окружены и уничтожены, и линия обороны должна быть установлена вдоль берега реки Дон. Загнав Красную Армию в мешок, немцы смогут переправиться через Дон южнее Ростова и направиться на Кубань, Кавказ, и Баку.

Это был план, который привёл осенью 1942 года к наиболее важной точке во всей второй мировой войне – сражению под Сталинградом, расположенным в излучине Волги, которая отстоит в пределах 50 миль от наиболее восточной точки большой излучины Дона. С точки зрения захвата, ключевой точкой на западном берегу Волги является точка, лежащая посередине между двумя реками. Сталинград был также большим промышленным центром и защищал поток перевозоу нефти по Волге от Астрахани на север России. Согласно директиве Гитлера N'41: «Все усилия должны быть направлены на взятие Сталинграда, или продвижения к городу для ведения огня тяжёлой артиллерией таким образом, чтобы прекратить любое использование города, как индустриального, или коммуникационного центра». Но выполнить чёткий приказ не удалось.

Планируемая кампания получила кодовое наименование «Операция Синева» (Operation Blau) и должна была выполняться группой армий Юг в составе 6-й и 17-й армий, и 1-й, и 4-й танковых армий, также, как и 11-й армией, базировавшейся в Крыму. Поддержку немецким армиям оказывали много дивизий стран Оси, включая 8-ю венгерскую, 3-ю и 4-ю румынские армии. Всего было задействовано 89 дивизий, включая 9 бронетанковых – около 2-х миллионов солдат.

До начала главной кампании немцы добились полной победы в Крыму. Они захватили Крым в 1941 году, но только в начале 1942 года добились полного контроля над Керченским полуостровом из-за серии контрнаступлений Красной Армии, планировавшей освобождение обороняющегося Севастополя. Немецкая 11-я армия начала эту кампанию, вернув Керченский полуостров 8 мая, и за две недели уничтожила 3 советских армии, имевших 21 дивизию, и взяла 170.000 пленных.

После этой катастрофы Сталин и Ставка подвергли критике исполнение обязаннностей командованием Крымского фронта. В документе от 14 июня 1942 года, предназначенном для старшего командования Красной Армии, командование Крымским фронтом было раскритиковано, первое – за то, что оно не понимает сущности современной войны; второе – за то, что оно потеряло контроль над своими войсками; третье – за то, что оно продемонстрировало недисциплинированность, не выполнив инструкций Ставки. Документ также объявляет о смещении и понижении в должностях фактически всего командования фронтом. Среди пониженных в должности были командующий фронтом генерал Козлов и Лев Мехлис, глава ГПУ (главного полит. управления Красной Армии), который был представителем Ставки в Крыму. Мехлис потерял свой пост заместителя комиссара обороны вместе с работой в ГПУ и был понижен в звании на одну ступень с армейского комиссара 1-го ранга до корпусного комиссара. Сталинский гнев по отношению к Мехлису стал очевиден с первых дней наступления вермахта на Керчь, когда комиссар телеграфировал в Москву жалобы на действия генерала Козлова по отражению немецких атак. В ответ Сталин послал ядовитый выговор:

«Вы заняли странную позицию, как сторонний наблюдатель, который не имеет отношения к делам Крымского фронта. Эта позиция может быть удобной, но это абсолютно недостойно. Вы не сторонний наблюдатель… но ответственный представитель Верховного Командования, отвечающий за все фронтовые успехи и поражения, и обязанный корректировать ошибки командования на месте».

В другом случае Сталин телеграфировал Козлову: «Вы являетесь командующим фронтом, не Мехлис. Мехлис должен помогать вам. Если он не поможет, вы должны доложить об этом». Генерал занялся делом: прислал в Ставку документ от 4 июня, где написал, что все командиры «являются мастерами современного боя», понимающими важность «скоординированных действий всех видов оружия» и отвергают вредные методы бюрократического руководства… они должны не ограничиваться отдачей приказов, но посещать войска, армии и дивизии, чаще «помогать своим подчинённым выполнять приказы. Задачей для наших командиров, комиссаров и политработников является искоренение элементов недисциплинированности среди командиров всех рангов».

Эвакуация Красной Армии из Керчи открыла дорогу последнему штурму Севастополя, который начался 2 июня с массированной авиа и артиллерийской бомбардировки. В ходе многомесячной осады (siege) люфтваффе сделали более 23 000 самолётовылетов и сбросили 20 000 тонн бомб на город. Немцы даже перебросили с ленинградского фронта свою тяжёлую артиллерию, включая орудия, стреляющие снарядами весо 1т, 1,5т и даже 7т. Штурм Севастополя с суши и моря начался в начале июня. Советские потери достигли десятков тысч, и немцы захватили ещё 95 000 пленных. Немцы потеряли 75 000 человек, включая 25 000 убитых. Немцы восторжествовали, но оборона Севастополя внушила им страх и породила легенды о героической Красной Армии, защищавшей сначала Брест в июне 1941 года, затем Одессу, Смоленск, Ленинград, Тулу и Москву.

Катастрофа под Харьковом.

Тем временем главное событие происходило тоже на Украине: его не планировали начинать ни немцы, ни Советы. 12 мая Красная Армия начала главное наступление с целью возвратить Харьков, второй по значению украинский город. К несчастью советское наступление совпало с концентрацией немецких сил для операции «Синева»(Blau), и 6-я армия, и 1-я танковая армия смогли эффективно обороняться, и провести уничтожающую контратаку. Русские не только не смогли вернуть Харьков, но три советские армии, участвовавшие в операциии, были окружены немцами и полностью уничтожены. Сражение произошло 28 мая. Советские потери составили около 280.000 человек, включая 170.000 убитых, раненых и пропавших без вести. Около 650 танков и 5000 орудий также были потеряны Красной Армией.

Харьков стал очередной военной катастрофой, постигшей Сталина. Выдающееся обвинение однажды сделал Хрущёв, который в то время был полит. комиссаром Юго-Западного направления, проводившего операцию. В 1956 году Хрущёв заявил, что он спрашивал у Сталина разрешения отменить операцию до того, как советские войска были окружены немцами. Версия Хрущёва была в своё время внесена в официальную историю Великой Отечественной войны, опубликованную в начале 60-х годов, когда он был вождём Советского Союза. Но Жуков категорически опровергает историю Хрущёва в своих мемуарах и возлагает вину на командование Юго-Западного направления, которое, как он заявил, проталкивало эту операцию и затем вводило Сталина в заблуждение о ходе сражения.

Эта критика «местного» руководства была поддержана маршалом Москаленко, командовавшим одной из армий в этой операции. На его взгляд Юго-Западное направление недооценило противника и преувеличило возможности своих собственных сил. Эта новая версия событий, произошедших по официальной советской истории, опубликованной в 1970 году, не подтверждается Василевским в его мемуарах. Он частично согласен с версией Жукова-Москаленко, но подтверждает историю Хрущёва о его усилиях переубедить Сталина. Василевский также подтверждает, что Ставка могла больше помочь Юго-Западному направлению. Эта последняя точка зрения подтверждается в мемуарах маршала Баграмяна, начальника штаба Юго-Западного направления, который считает главной проблемой недостаточную подготовку операции Ставкой.

Собственный вердикт Сталина о харьковском поражении был сделан в приказе Юго-Западному направлению от 26 июня, в котором было объявлено, что Баграмян отстранён от должности начальника штаба, так как его неудача по обеспечению ясной и чёткой информацией Ставки «не только привела к провалу наполовину достигшей успеха операции, но и привела к сдаче 18-20 дивизий врагу». Сталин сравнил эту катастрофу с поражением одной из царских армий в ходе первой мировой войны и указал, что не только Баграмян наделал ошибок, но и Хрущёв, и Тимошенко, командующий Юго-Западным направлением. «Если мы объясним стране всё о катастрофе…, то я опасаюсь, что с вами будет поступлено весьма строго».

Сталин, однако, обошёлся с виновными в катастрофе очень мягко. Хотя Баграмян был понижен с уровня направления до армейского начальника штаба, он позднее занял место среди самых главных командующих всей войны, один из двоих не-славян (он был армянином, другой – еврей), командующих фронтами. Он был не единственным козлом отпущения. Действительно, многие из тех, кто участвовал в операции, позднее занимали высокое положение в советском высшем командовании, например, генерал Антонов, который стал сталинским начальником Генерального штаба в декабре 1942 года. В июле 1942 года Тимошенко был переведен в Ленинград командующим Северо-Западного фронта. Это было наказанием, или понижением, но одновременно это было возвращением Тимошенко на место триумфа в советско-финской войне.

Сталинское мягкое обращение с командованием Юго-Западного направления контрастировало с наказанием виновников крымского поражения. Возможно это косвенное признание того, что за харьковскую катастрофу были ответственны отчасти и Ставка, и Верховный Командующий. Уважительное отношение к донесениям от Юго-Западного направления в Ставку, посланным в марте-мае 1942 года, и внимание к ситуации, сложившейся там, весьма показательны. Из документов следует, что предлагая операцию, командование нацеливалось не только на возвращение Харькова, но и на выход к Днепру. Даже когда в ходе сражения стало ясно, что немцы намного сильнее, чем предполагалось, и что ожидаемых целей достичь невозможно, командование направления продолжало посылать оптимистические донесения в Москву.

Разработка подобных планов и поддержка наступательных устремлений направления – не единственный признак оптимистического взгляда Сталина и Ставки на перспективы Красной Армии на восточном фронте весной 1942 года. В конечном итоге именно наступательные действия привели к изгнанию немецких сил из СССР. Харьков был только одной из многих амбициозных наступательных операций, разработанных Сталиным и Ставкой весной 1942 года. В Крыму дополнительные наступательные действия Красной Армии были предупреждены началом немецкого наступления от 8 мая. В начале мая Северо-Западный фронт начал операцию против немецких превосходящих сил в районе Демьянска. В середине мая Ленинградский фронт начал операцию по освобождению частей советской армии из окружения. В центральном секторе Красная Армия готовилась начать наступление в направлении на Ржев, Вязьму и Орёл.

Причины харьковского поражения лежат в наступательной доктрине более, чем в прочих ошибках Сталина, или командования Юго-Западного направления. Эта истинная причина харьковского поражения не разъясняется в военных мемуарах и описаниях дискуссии в Совете Верховного командования весной 1942 года, широко распространённых Жуковым, и одобренных Василевским. Согласно им, основной плана Ставки на на летний период 1942 года оставался оборонительным. В этом контексте харьковская операция представлена, как неудачное отклонение от главного плана, и как результат сталинской склонности к наступлениям, и лоббирования Тимошенко большого наступления в районе Харькова.

«Мы предполагаем находиться в обороне, бездействовать всё время, и ждать немецкой атаки?» – спрашивал Сталин, по словам Жукова. Несомненно Сталин, как обычно, поддерживал наступательные действия, но картина, нарисованная Жуковым и Василевским об основных планах Ставки на стратегическое наступление, не убедительна. Согласно Жукову, например, он предпочитал оборонительное положение, но сам перед тем, проталкивал генеральное наступление против группы армий Центр в районе Вязьма-Ржев, предлагая отменить харьковскую операцию. Получается, что дискуссия, проводимая Ставкой о том, где развёртывать силы для наступления, была ранее, чем обсуждение того, переходить, или не переходить к обороне.

Эта интерпретация подкрепляется Жуковым последующей порцией притязаний, что Вяземско-Ржевская операция, которая действительно имела место в другой форме в июле-августе 1942 года, должна была изменить стратегическую ситуацию в центральном секторе у Москвы, для чего понадобилось сосредоточить много сил. В изложении Василевского, обсуждение, проводившееся в Ставке, выглядит противоречиво. Он утверждал, что были приняты решения: «одновременно со стратегической обороной предпринять и местные наступательные операции в некоторых секторах, в которых, с точки зрения Сталина, можно было использовать успех в зимней кампании, улучшивший операционную ситуацию наших войск, что должно было помочь нам перехватить стратегическую инициативу и разрушить нацистские планы на новое наступление летом 1942 года. Можно предположить, что это создаст все условия Красной Армии, чтобы начать главные наступательные операции на всём фронте от Балтики до Чёрного моря».

Эти «словеса» о гибкой программе наступательных действий вернее отражают реальность, чем упоминание о стратегической обороне. В таком случае становится понятнее задача, поставленная в разработанном документе Генерального штаба весной 1942 года. Упоминаемые Василевским локальные действия на самом деле являлись весьма амбициозными планами и предусматривали в ходе наступления продвижение до западных границ СССР к концу 1942 года. Красная Армия предполагала после этого обороняться. Эта перспектива стратегического наступления была изложена Сталиным Черчиллю в послании от 14 марта 1942 года:

«Я совершенно уверенно чувствую, что совместные усилия наших войск, хоть и редкие, всё-таки достигнут цели сокрушения общего врага, и что 1942 год увидит решающий поворот на антигитлеровском фронте». Опубликованный сталинский пиказ к празднику 1 Мая 1942 года определял текущую фазу войны, как период освобождения советских земель от гитлеровских подонков и призывал Красную армию «сделать 1942 год годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских негодяев!»

Другой важный аспект планирования Ставкой весной 1942 года состоял в определении главного направления немецкого наступления, будет ли оно на юге и будет ли иметь целью установить контроль над советскими экономическими ресурсами. Для этого не хватало информации. Факт – что группа армий Центр в составе 70 дивизий, находящаяся менее, чем в 100 милях от Москвы, являлась весомой частью расчётов Сталина и Ставки. Хотя Сталин не считал юг главным направлением наступления Германии, он рассматривал такое продвижение, как цель главным образом флангового наступления на Москву. Обороне этого сектора фронта, как жизненно важного для безопасности Москвы, был отдан главный приоритет, и резервы Ставки размещались исходя из этого.

Идея, что Гитлер нацелится прежде всего на захват Москвы превалировала во всей кампании 1942 года и была усилена проводимой Германией дезинформационной «операцией Кремль», состоявшей в искусно сделанной фальшивой подготовке к наступлению на советскую столицу. В ноябрьской 1942 года речи, посвящённой 25-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, когда немецкое наступление было в самом разгаре, Сталин отрицал, что немецкая летняя кампания направлена главным образом за нефтью и настаивал, что главная цель – охватить Москву с востока, и затем ударить по советской столице с тыла. «Короче, главной задачей немецкого летнего наступления было окружение Москвы и окончание войны в этом году».

Не только первое время планы и расчёты Сталина, и Ставки делались исходя из этого посыла. Наступательные действия Красной Армии у Харькова и в других местах потерпели поражение не только в результате больших потерь, и израсходования резервов Ставки, но и потому, что немецкое наступление было направлено не на Москву, а на Сталинград, и Баку. Решающая схватка между Красной Армией и вермахтом в 1942 году имела место не на фронте у Москвы, но под Сталинградом.

Дорога на Сталингшрад.

Операция «Синева» началась 28 июня и быстро развивалась. В конце июля немцы оккупировали весь Донбасс, бОльшую часть территории вдоль Дона и направились на Сталинград, и Кавказ. Как и летом 1941 года, немецкое верховное командование достигло вскоре головокружительных успехов. 6 июля Гальдер записал: «Мы переоценили силы противника, и наступление разбило его в пух, и прах». 20 июля Гитлер сказал Гальдеру: «В августе немцы будут на Волге, и Сталинрад будет осаждён. На юге немецкие силы достигнут предгорий Кавказа, оккупируют майкопские нефтяные поля и будут угрожать другим нефтяным полям у Грозного в Чечне». 21 августа 1942 года немецкий флаг был водружен на вершине Эльбруса, высочайшего пика на Кавказе.

В течении июля и августа немцы взяли 625 000 пленных, и уничтожили, или захватили 7000 танков, 6000 орудий, и более 400 самолётов. Немецкие потери были также велики – более 200 000 человек только в августе. Потери Красной Армии были значительнее, но не по меркам лета 1941 года. После этого Советы учились отступать и начали более умело избегать окружения. Хотя в главном твёрдо следуя политике «не отступать», Сталин и Ставка стали более склонны, чем ранее, санкционировать отход. Столкнувшись с ростом потерь и истощением своих человеческих резервов, Совет высшего командования был озабочен сохранностью своих сил. В этот период все послания Сталина фронтовым командирам запрашивали о судьбе окружённых частей и требовали информацию, что делается, чтобы помочь им выйти из окружения. Немцам, однако, казалось, что относительно малое количество пленных солдат противника указывает на советскую слабость и полномасштабный отход скорее, чем на изменение тактики. Это ошибочное впечатление оказало сокрушительное влияние на стратегическую переориентацию операции Синева, прооизошедшую в июле 1942 года.

В своей оригинальной концепции операция Синева была объединённой и скоординированной операцией, цели которой были достигнуты в основной фазе. Сначала были взяты под контроль Дон и Волга, затем началось главное продвижение на Кавказ. 9 июля, однако, группа армий Юг была разделена на отдельные командования групп армий А и Б. Фон Бок, командующий группы армий Юг, стал командующим группы армий Б, включающей 6-ю армию, 4-ю танковую армию и различные армии стран Оси. Их задачей было нанесение удара на восток от Курска и Харькова в направлении Воронежа, и затем на юго-восток к большой излучине Дона.

Группу армий А возглавил фельдмаршал Вильгельм Лист. В неё входили 17-я армия и 1-я танковая армия, с задачей захватить Ростов-на-Дону, и совершить марш на Баку. 13 июля фон Бок был смещён Гитлером из-за оперативных разногласий и заменён бароном фон Вейхсом. В этот же день 4-я танковая армия была передана из группы армий Б в группу армий А, на юг. Десятью днями позже, 23 июля, Гитлер издал директиву N'45. Она гласила, что «в кампании, которая продлиться немногим более трёх недель, поставленные мной широкие цели для южного фланга Восточного фронта долны быть в значительной степени достигнуты». Поддержанная 11-й армией из Крыма, группа армий А теперь имеет задачу уничтожить противника южнее Ростова и затем «полностью оккупировать восточное побережье Чёрного моря», и захватить Баку.

Слева, группа армий Б «наносит удар в направлении Сталинграда, уничтожая силы врага, сосредоточенные здесь, захватывает город и блокирует коммуникации между Доном, и Волгой. Гитлеровское решение разделить южное наступление, преследовавшее две стратегические цели одновременно, оккупацию Баку и захват Сталинграда, выглядит ошибкой. В то ремя, как вермахт был в состоянии достичь одну, или другую из этих двух целей, концентрируя свои силы и ресурсы на Сталинграде, или Баку, он не был достаточно сильным для достижения обеих амбициозных целей. Но этого не видел Гитлер в то время, и захват Ростова 23-24 марта только поддержал его оптимизм.

Немецкие силы были готовы начать кампанию на Кавказе, но, как отметил парадоксальную вещь генерал Альфред Йодль, начальник оперативного отдела немецких вооружённых сил, – «Судьба Кавказа решается в Сталинграде». Причиной этого было то, что Сталинград являлся точкой опоры оборонительного блока на Дону и Волге, в котором немцы нуждались для защиты своего продвижения на Баку от флангового советского контрнаступления. Но Гитлер был уверен, что это будет достигнуто, и когда немецкая 6-я армия дошла до окраин Сталинграда в конце августа, фюрер расчитывал, что город будет взят штурмом наверняка.

Сталинская реакция на эту операцию показывает, что он ожидал, что главной задачей немцев в 1942 году будет Москва. Он считал, что начавшееся наступление на юге с направлением на Воронеж имеет скорее целью Москву, чем Сталинград. Немецкий прорыв в этой точке мог перерезать главные коммуникации между центром страны и югом. Город был взят немцами 7 июля, но через четыре недели Красная Армия предприняла контратаку в районе Воронежа. Значение, придаваемое Ставкой этой операции, показывает решение образовать Воронежский фронт и назначить командующим генерала Николая Ватутина, одного из талантливейших офицеров Генерального штаба.

Другим регионом, где Красная Армия упорно продолжала попытки наступления летом 1942 года, был Ржевско-Вяземский район. Эти операции проводил жуковский Западный фронт, поддержанный Калининским и Брянским фронтами. В своих мемуарах Жуков мало говорит об этих операциях, так как успехи были достигнуты ничтожные в сравнении с огромными силами, для этого использованными. Он упоминает этот эпизод только, как пример недооценки его роли, так как он спорил со Сталиным о приоритете харьковской операции. Фактически ржевско-вяземская операция была более приоритетна для Ставки, и Жуков сконцентрировал дополнительные силы в то время, когда советское положение на юге было катастрофическим, и нуждалось в срочной поддержке.

В то время, как воронежское сражение полностью замалчивалось советской прессой, а о ржевско-вяземском сражении писалось очень мало, информация о Сталинграде широко распространялась. Но обе эти операции в ежедневных сводках Ген. штаба занимали главное место, что иллюстрирует наступательную направленность деятельности Ставки даже в моменты наибольшей опасности и тяжёлых окружений.

Вдобавок юг для наступательных действий был вынужденно ослаблен вследствие харьковской катастрофы. Когда немцы нанесли удар в начале июля, оборона Тимошенко рухнула, и Ставка была вынуждена прекратить наступление на Дону. Направление немецкого наступления на Сталинград скоро стало очевидным, и 12 июля Ставка приказала создать Сталинградский фронт. Это разгрузило Юго-Западный фронт Тимошенко. Три резервных армии, 62-я, 63-я и 64-я, должны были быть развёрнуты для обороны Сталинграда. В сумме Тимошенко имел 38 дивизий в своём распоряжении, численностью более, чем полмиллиона человек, 1000 танков и около 750 самолётов.

Однако для Тимошенко пребывание в должности на Сталинградском фронте продолжалось не долго. Фронт был передан генералу Гордову 22 июля. На следующий день Василевский, который был назначен начальником Генерального штаба 26 июня, отправился в Сталинград, в первую из многих поездок в зону сражений. Василевский был одной из высокопоставленных военных и политических фигур, побывавших в Сталинграде в ходе сражений, и оставивших сообщения, и доклады о положении на фронте. Сталинская практика посылки представителей Ставки на участки фронтов была давно установлена, но наиболее часто и интенсивно применялась в ходе сражения под Сталинградом.

В российской и советской историографии 17 июля 1942 года является официальной датой для начала так называемых «200 огненных дней» битвы за Сталинград. В этот день передовые части немецкой 6-й армии начали сражение с 62-й и 64-й армиями на реке Чир. Советские силы отступили к главной оборонительной линии вдоль южного Дона на противоположном берегу реки. Сталинская тревога об этой опасности была высказана в директиве Южному, Северо-Кавказскому и Сталинградскому фронтам от 23 июля:

«Если немцы наведут понтонные мосты через Дон и смогут переправить танки, и артиллерию на южный берег Дона, то это будет смертельной угрозой для (ваших) фронтов. Если немцы не смогут навести понтонные мосты на южный берег, то они смогут переправлять только пехоту, и это не представляет большой опасности для нас… Исходя из этого, главной задачей наших сил на южном берегу Дона и для нашей авиации является не позволить немцам построить понтонные мосты через Дон, и если они установят их, то уничтожить их всей мощью нашей артиллерии, и воздушных сил».

Спустя несколько дней немцы переправились на южный берег Дона во многих местах и начали быстрое наступление на Кавказ, и Сталинград. Наиболее тяжёлой стала потеря в конце июля Ростова, имеющего важное стратегическое значение. Город прикрывал главную дорогу на Кавказ, закрывая путь немцам для оккупации Кубани, богатейшей сельскохозяйственной зоны между Доном и Кавказскими горами. Огромное значение потеря Ростова имела, как моральный фактор. Город в первый раз был занят немцами в ноябре 1941 года и был освобождён Красной Армией несколькими днями позже, что было отпраздновано, как как великий поворотный момент в войне, как часть развивающегося советского контрнаступления, кульминацией которого был триумф под Москвой. Сейчас Ростов был взят врагом снова, и лёгкость, с которой немцы захватили город, плохо сочеталась с эпической обороной Севастополя Красной Армией и флотом.

28 июля 1942 года Сталин издал «приказ N'227», известный, как «ни шагу назад!». Приказ не публиковался в газетах, но текст был распространён в советских вооружённых силах. Копии приказа были пересланы в войска, и офицеры прочитали их своим солдатам. «Ни шагу назад!» – быстро стало лозунгом советской прессы летом 1942 года, и множество статей, и передовиц распространяли эту главную тему в широких массах.

Приказ начинался откровенной обрисовкой ситуации, в которой находилась страна:

«Враг бросил на фронт новые силы и… вторгся глубоко на территорию Советского Союза, захватил новые регионы, уничтожил и разрушил наши города, и сёла, насилует, грабит, и убивает советских людей. Яростная битва идёт в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот северного Кавказа. Немецкие оккупанты прорываются к Сталинграду, прорываются к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, и северный Кавказ с их нефтяными, и хлебными ресурсами».

Но Красная Армия, сказал Сталин, обязательно исполнит свой долг перед страной:

«Части Южного фронта поддались панике, оставили Ростов и Новочеркасск без серьёзного сопротивления, и без приказа из Москвы, покрыв свои знамёна позором. Народ нашей страны… потерял доверие в Красную Армию… проклинает Красную Армию за оставление наших людей под ярмом немецких угнетателей, в то время, как сама она бежит на восток».

Размеры потерь так велики, подчёркивал Сталин, что «отступление дальше будет означать уничтожение нашей страны и нас самих. Каждый новый кусочек территории, теряемый нами, будет значительно усиливать врага и, следовательно, ослаблять нашу оборону, наше отечество». Сталинским решением было – остановить отступление: