Текст книги "Кровь мусорщиков (СИ)"

Автор книги: Джанет Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА  26

– Блейз, откуда ты знаешь эту песню? – спросил Доннел.

«Песня», – оцепенело подумала я. Да, именно песня вызвала это потрясение на лице Доннела. Мне не стоило ее исполнять, совсем не стоило, но откуда я могла знать, что это приведет к катастрофе?

– Откуда ты знаешь эту песню, Блейз? – повторил Доннел.

Я облизала губы.

– Мама пела мне ее перед сном в детстве.

– Кейра пела ее тебе? – Доннел растерянно тряхнул головой. – Да, должно быть, так. Я написал эту вещь за две недели до отъезда из Лондона, и пел ее только Кейре.

– Ты написал мою вечернюю песню? – Я пришла в замешательство. Невозможно. Она о любви мужчины к ослепительной девушке по имени Хелена. Родители расстались до моего рождения, но все говорили, что Доннел не смотрел ни на одну женщину, кроме мамы. Отец сам мне это сказал.

Теперь Доннел улыбался.

– Да. Нет.

Он беспомощно всплеснул руками.

– Некоторые песни я писал, болезненно выводя в жизнь по слову и по ноте. Другие пришли из ниоткуда, словно уже полностью сформировались в альтернативной вселенной и только ждали того, кто может стать их дорогой в нашу. Эта песня как раз из них, поэтому я не уверен, я ли написал ее, или она – меня.

Значит, это правда. Эту песню написал Доннел. Внезапно я почувствовала не оцепенение и не завороженность, а бешеную злость. Предполагалось, что мои родители расстались из-за климатического спора, приведшего Доннела в Нью-Йорк. В итоге все оказалось не так. Здесь была замешана другая женщина.

Я подняла голову и взглянула на Доннела.

– Тогда кто такая Хелена?

Доннел как будто смутился.

– Конечно, Хелена – твоя мать. Ее звали Кейра Хелена О’Шонесси. Хелена означает «свет», и эта песня о том, как она наполнила мой мир светом.

На мгновение я почувствовала странное головокружение. Ослепительной Хеленой из песни была моя мама. Доннел написал эту вещь для нее.

– Я не знала мамино второе имя, – отозвалась я. – И не знала, что ты сочинил эту песню для нее. Она никогда не подпевала другим людям во время твоих песен. Никогда не называла мне твое имя. Не сказала ни слова о тебе. Как я могла догадаться, что каждую ночь она...

Я так тонула в эмоциях, что не смогла закончить фразу. Мама никогда не называла мне имя отца, но каждую ночь пела о его любви к ней.

Доннел утер слезы с глаз тыльной стороной ладони.

– Когда последние респектабельные граждане покинули Нью-Йорк, преступные банды обратились друг против друга и против моих людей из Сопротивления. Мне пришлось отправиться в Нью-Йорк, чтобы договориться об альянсе, пока они не стерли друг друга с лица земли. Я не мог рисковать и брать с собой твою мать и брата, поскольку путешествие предполагало использование взломанных порталов. Кейра сказала, что...

Доннел покачал головой.

– Да, мы оба много чего наговорили. Наши ссоры всегда проходили бурно. Переговоры о создании альянса заняли гораздо больше времени, чем ожидалось, и твоя мать прислала в Нью-Йорк сообщение, что...

Он недоговорил фразу и начал новую.

– Иногда я думаю, что мог стать блестящим певцом, блестящим лидером Сопротивления Земли или блестящим мужем. Попытка объединить все три роли привела меня к провалу в каждой из них.

Сейчас его голос наполняла скорбь.

– Я так и не вернулся в Лондон. Я думал, что мы с твоей матерью достигли конца. Я ошибался. Мне следовало знать, что я ошибаюсь. Огонь, разгоревшийся между нами, не мог угаснуть. Она пела тебе мою песню каждый вечер. Если бы я вернулся в Лондон... Если бы твоя мать спаслась от огня и попала в Нью-Йорк...

Минуту мы простояли в молчании, глядя друг на друга, а затем за моей спиной раздался нетерпеливый голосок Ребекки:

– Блейз поет.

Доннел повернулся и с забавным смущением взглянул в сторону Ребекки и других детей. Он явно забыл, что на нас смотрит весь альянс. Я тоже об этом забыла. Нет, не совсем забыла, но присутствие других людей казалось совершенно незначительным в сравнении с происходящим между отцом и мной.

Доннел быстро оглядел комнату и улыбнулся мне.

– Ребекка хочет, чтобы ты снова спела, Блейз. Я тоже этого хочу.

Внезапно пронесся шорох, словно в последние несколько минут все в зале испытывали слишком большое напряжение, чтобы двигаться, а теперь вновь расслабились. Я взглянула на лица членов Сопротивления и увидела на всех одинаковое выражение: глубокий страх, переходящий в облегчение. Пораженная, я по очереди осмотрела другие подразделения, и увидела то же самое.

На меня снизошло поразительное откровение. Годами все знали, что лишь сила личности Доннела сохраняет единство альянса. Неожиданная смерть давнего заместителя отца, Касима, от зимней простуды привела нас всех в ужас, наполнила страхом перед тем, что произойдет с альянсом, если мы потеряем и Доннела. Претензия Изверга на власть раздула этот страх до уровня кошмаров, но сейчас ублюдок ушел, а я стала заместителем главы альянса.

Прошла всего пара недель с важнейшей встречи руководства альянса, подтвердившей мое назначение. Во многом я была не лучшим кандидатом. Я не мускулистый боец. Я не блестящий харизматичный лидер. А хуже всего, я не Доннел.

У членов альянса было время проворчаться по поводу наших с отцом различий и перейти к мыслям о нашем сходстве. Я не мускулистый боец, но ношу на руке оружие агента, как и Доннел все эти годы. Я не блестящий харизматичный лидер, но все видели, как я стояла на столе и бросала вызов Извергу 2f6d03. Я не Доннел, но его дочь.

Из оставшихся забот людей больше всего волновало, что я не справлюсь с боевой ситуацией, и эта проблема ушла, когда я показалась в зале со снайперской винтовкой Изверга. Теперь члены альянса приняли меня не только как заместительницу отца, но и как человека, который со временем унаследует лидерский пост. Конечно, сторонники Изверга всегда будут мне противостоять, но явное большинство членов альянса решили, что могут доверять моей способности следовать отцовским нормам справедливости и обезопасить их будущее.

Большая часть людей сами этого не понимали, пока не увидели это столкновение между Доннелом и мной. Я испугалась, что потеряю зарождающиеся отношения с отцом. Членов альянса ужаснуло, что я лишусь поста заместителя главы альянса и они вернутся к прежней неуверенности в преемнике.

– Блейз? – потеребил меня Доннел.

Я постаралась овладеть голосом.

– Я не уверена, что смогу петь сейчас.

– Сможешь, – подбодрил Доннел. – Артисты не разочаровывают свою аудиторию, а я тебе помогу.

Он вышел вперед, взял меня за руку и кивнул скрипачу.

– С начала, пожалуйста.

Скрипач сыграл череду струящихся нот, и я вновь завела первый куплет. На некоторых словах мой голос срывался, но Доннел пел вместе со мной. К концу первого куплета я оправилась и осознала, что происходит нечто странное. Доннел пользовался золотистыми тонами своего несравненного голоса, чтобы поддержать мой, его талант придавал моему пению богатство и глубину, которых я не достигала прежде.

В начале второго куплета, подняв брови и сжав мою ладонь своей, Доннел подал мне сигнал о перемене. Теперь мы исполняли разные партии. Я думала, что эта песня написана для одного голоса, и она превосходна звучала, но ее можно было петь и дуэтом. Доннел исполнял в этом дуэте свою роль, а я ту, что предназначалась маме.

Мы вновь дошли до припева, и наши голоса объединились, произнося слова, написанные для женщины, которую мы оба любили и потеряли в лондонском пожаре. Все в комнате молчали до конца последнего припева и еще целую неловкую минуту после него. Затем они встали и разразились громом аплодисментов и стуком по столам. Члены альянса аплодировали одной из величайших песен, написанных Доннелом, и надежности своего будущего руководства.

ГЛАВА  27

В следующий момент я осознала, что снова сижу в первом ряду вместе с Доннелом. Я совершенно не помнила, как вернулась к своему стулу. На самом деле, я пропустила, должно быть, минут пять-десять, поскольку Мачико уже стоял в центре комнаты, притворяясь, будто потерял игральную карту, и ища ее в ушах детей из первого ряда.

Тэд прошептал за моей спиной:

– Я не знал, что ты можешь так петь, Блейз.

– Я тоже не знала, что могу так петь.

Мачико обнаружил недостающую карту в ухе восхищенной пятилетней девочки из Острова Квинс, и все малыши радостно захихикали. Мачико поклонился своей аудитории, подошел к Доннелу и состроил ироничную гримасу.

– После вас с Блейз невозможно выступать.

Доннел, похоже, не заметил друга.

Мачико помахал рукой у него перед глазами.

– Шон? Шон? Ты на той же планете, что и все мы?

По-прежнему, никакой реакции.

Мачико вздохнул, щелкнул пальцами прямо перед носом Доннела, и тот выбросил вперед правую руку и схватил офицера за запястье.

– Не делай так, Мак. Ты знаешь, я это ненавижу.

– А, ты вернулся к нам, возлюбленный лидер. – Мачико села на стул и посмотрел на неохотно поднимающегося Жюльена. – Удачи, Жюльен. Первую половину моего выступления толпа проболтала, но сейчас они вновь сосредоточились, так что у тебя получится лучше, чем у меня.

– Надеюсь.

Жюльен вышел в центр, прошептал что-то музыкантам, и они заиграли. Он обладал скорее сильным, чем мелодичным голосом, поэтому всегда выбирал песни, любимые толпой, выкрикивая слова во всю мощь и побуждая аудиторию петь вместе с ним.

Когда Жюльен запел на этот раз, по всему залу послышались громкие смешки. Моему растерянному разуму потребовалась минута, чтобы понять причину смеха. Жюльен, со своим пристрастием к спиртному, пел про мужчину, которого завело на кривую дорожку виски.

Жюльен дошел до припева, поощрительно взмахнул руками, и все в зале подхватили, насколько могли, громко. Я весело наблюдала, как он исполнил соло следующий куплет, выкрикивая извинения за прошлые грехи и обещая в будущем вести себя лучше.

К припеву вновь присоединился весь зал, и от громкого пения, похоже, задрожала комната. Я повернулась к Доннелу, подняв бровь, и он наклонился ко мне и проговорил на ухо, перекрикивая гам:

– Жюльен поступил мудро. Публичное извинение за прошлое поведение и обещание измениться, да еще в форме песни, которую любят люди. Думаю, последние события многому научили Жюльена, и в итоге он может стать хорошим офицером.

Песня закончилась просьбой к родителям о прощении. Триумфально прозвучал последний припев, а за ним – громкие аплодисменты. Я ожидала, что Жюльен вернется на место и сядет, но вместо этого он рванулся вперед, театрально упал на колени перед Доннелом и с мольбой склонил голову.

В зале вновь послышался смех, а затем люди затихли, ожидая реакции лидера.

– Хаосовы слезы, Жюльен, – сказал Доннел. – Не у меня ты должен просить прощения. Я и сам не вполне контролирую свое пьянство. Если хочешь поползать перед кем-нибудь и вымолить отпущение грехов, обратись к Блейз. Это ее квартиру ты пытался поджечь.

Жюльен развернулся ко мне и жалобно протянул руки. Я заколебалась, зная, что должна принять извинения и сделать это в соответствии с добрым юмором песни. Жюльен пел о родительском прощении и преклонил колени перед Доннелом, как перед отцом, значит я должна ему подыграть.

Я ворчливо погрозила олуху пальцем.

– Больше так не делай, иначе пойдешь спать без ужина. Понял?

– Да, мамочка, – с преувеличенным раскаянием ответил тот.

Я погладила его по голове, и Жюльен встал под людские аплодисменты. Доннел тоже поднялся, подождал, пока затихнет шум, и заговорил:

– Сейчас сделаем перерыв на танцы, а затем продолжим представление.

Жюльен наклонился ко мне.

– Потанцуешь со мной, мамочка?

– Конечно.

Сейчас вставали и другие мужчины. Если их предполагаемая партнерша принадлежала к тому же подразделению, они могли прямо пригласить ее на танец. Если нет, им следовало сперва официально попросить разрешения у соответствующего главы.

Доннел повернулся к Нацуми.

– Сможешь разобраться за меня с проверкой партнеров? Сейчас, когда Изверг ушел, формально в моем черном списке остались лишь Майор и Акула.

Нацуми кивнула.

Со стороны манхэттенского угла послышался стук. Я повернулась и увидела, что Жало встал, но уронил костыль. Акула поднял его и вроде как протянул больному, но убрал в последний момент, а Змееныш забрал второй костыль. Жало упал на пол, а Акула и Змееныш встали над ним, держа костыли вне пределов его досягаемости, и рассмеялись.

Я посмотрела на Блока, увидела, что он занимается очередью мужчин, ожидающих разрешения на танец с манхэттенскими девушками, и сама сделала несколько шагов в сторону подразделения.

– Змееныш и Акула, – обратилась я, – мы еще не открыли больничную территорию Святилища, но правила уважения к пациентам по-прежнему действуют. Верните Жалу его костыли.

Оба негодяя со злостью посмотрели на меня, но Блок уже недовольно поглядывал на них, поэтому они бросили костыли на пол рядом с Жалом и убрались. Я подождала, убедилась, что больной может встать сам, затем вернулась к Доннелу и мрачно взглянула на территорию Манхэттена.

– Почему Черт ждет в очереди, чтобы поговорить с Блоком? – спросила я. – Он член манхэттенского подразделения. Ему не надо просить разрешения потанцевать с девушкой оттуда.

Доннел посмотрел на Черта, говорившего с Блоком, и широко улыбнулся.

– Думаю, ответ в том, что Черт – храбрец, но не самоубийца. Он хочет пригласить на танец Дымку, но для пущей уверенности сперва просит разрешения.

– О. – Я увидела, как Блок зовет Дымку, а та идет к нему, уперев руки в бока. – Думаю, она предпочитает сама принимать решения о партнерах для танцев. Я ее понимаю.

– Какая неудача. Мне придется наложить некоторые ограничения на твой выбор, – сказал Доннел. – Теперь, став моим заместителем, ты должна учитывать политические последствия всех своих действий. Пожалуйста, сегодня танцуй только с членами Сопротивления. Если бы ты выбрала человека из подразделений, это был бы Блок, Лед или Призрак из уважения к их статусу. Тогда тебе пришлось бы танцевать и с двумя другими тоже, а мне – с Раэни. Я сегодня не в настроении после песни твоей матери.

Доннел наклонился поближе ко мне и понизил голос до шепота:

– И абсолютно никаких танцев с Тэдом. Несмотря на мои предупреждения о скромности на публике, он продолжает подвергать себя риску, глядя на тебя с обожанием.

Я покраснела от смущения и с облегчением услышала, что музыканты начали играть. Уходя с Жюльеном на обещанный танец, я услышала громкий крик Доннела:

– Не отдави мамочке ноги, Жюльен.

Со всех сторон послышался смех, а я жалобно взглянула на партнера.

– Гораздо вероятнее, что я отдавлю тебе ноги. Раньше меня едва приглашали на танцы.

Жюльен взял меня за руку.

– Не потому что с тобой не хотели танцевать, Блейз. После ухода твоего брата мы не понимали, что происходит между тобой и Доннелом.

– Не могу вас в этом винить. Я и сама не понимала. По крайней мере, ты не звал меня предательницей, как Лютер.

Жюльен широко улыбнулся, подхватил меня под руки и закружил, так что я повернулась лицом к рядам Сопротивления. Мои глаза автоматически нашли Тэда, сидевшего со смиренным выражением лица.

Жюльен притянул меня поближе и проговорил на ухо:

– Только взгляни на надутое лицо Лютера.

Я посмотрела на юного офицера, съежившегося на стуле.

– Что его так расстроило?

– Полагаю, он дуется, поскольку моя песня оказалась так популярна, – ответил Жюльен. – Я благодарен, что ты мне подыграла, Блейз. После того, как я вел себя в прошлом, ты имела полное право отомстить, отвергнув мое публичное извинение.

– Я счастлива забыть о прошлом, если ты искренне намерен вести себя лучше в будущем.

Лицо Жюльена вытянулось.

– Я очень стараюсь. Полностью отказаться от спиртного непросто, особенно когда Лютер издевается, подменяя мой стакан с водой виски, но это лишь мое мнение. Доннел говорит, что тоже не контролирует пристрастие к спиртному, и на самом деле, когда его что-то сильно расстраивает, он страшно напивается день или два, но большую часть времени пьет умеренно. Меня же виски держит мертвой хваткой. Если я выпью один стакан, то не могу сопротивляться желанию добавить еще и еще.

Жюльен начал выделывать какие-то модные танцевальные шаги, и в следующие пару минут мне пришлось сосредоточиться на том, что делали мои ноги. Когда я смогла немного отвлечься, то увидела, что Жюльен хмуро глядит на что-то за моей спиной.

– Есть проблемы? – спросила я.

– Не уверен. Лютер встал, словно хочет пригласить девушку на танец. Я не знаю, она из Сопротивления или одного из подразделений, потому что Доннел пошел за ним и схватил за руку, чтобы удержать. Сейчас они разговаривают.

В следующую минуту Жюльен сделал несколько несвязных танцевальных движений, явно отвлеченный происходящим между Лютером и Доннелом. Когда музыка остановилась, партнер отпустил меня, небрежно поблагодарил и вновь сосредоточился на сцене.

Я повернулась посмотреть, что происходит, и обнаружила, что Доннел и Лютер стоят перед стульями Сопротивления. Они находились всего в нескольких шагах меня, но их голоса звучали слишком тихо, и я не расслышала, о чем речь. Но даже без слов по их лицам и языку тела было очевидно, что оба на что-то злятся.

Ко мне подошел Аарон.

– Могу теперь я с тобой потанцевать, Блейз?

Я тревожно взглянула на него.

– Да, но надеюсь, это не означает, что я должна танцевать со всеми офицерами Доннела по очереди. Мачико захочет пригласить Нацуми, Виджей и Уэстон – друг друга, а Лютер в слишком глупом настроении, чтобы пожелать со мной возиться.

– Обещаю, ты обязуешься составить пару лишь мне. – Аарон печально улыбнулся. – Офицерам альянса более чем достаточно обязанностей по организации сегодняшнего представления. Драма с твоей песней, затем музыкальное извинение Жюльена, а сейчас, похоже, Лютер готовится устроить полномасштабную истерику.

Музыканты снова заиграли. Аарон подхватил одной рукой мою ладонь, а другую положил мне на талию, но во время танца тактично держался от меня на расстоянии.

– Доннел рассказал мне о тебе и Тэде, – тихо сказал он.

Я в шоке споткнулась, но Аарон удержал меня.

– Правда? Что именно он сказал?

– Мы говорили о твоем опекунстве над Ребеккой, и я сказал что-то о возможности нашей женитьбы в будущем, тогда Доннел объяснил мне, что вас с Тэдом влечет друг к другу. Я знаю, тебе тяжело придется, когда он покинет наш мир.

Я скривилась.

– Да. Нам обоим будет больно прощаться, но это лишь временная разлука. Позже Тэд вернется.

– Я уверен, что он попытается вернуться на Землю, но... – Аарон поколебался и притянул меня поближе, чтобы прошептать на ухо: – Тэд – наследник династии Уолламов-Крейнов. Это может все осложнить.

Нам предстояли даже большие осложнения, чем он себе представлял. Аарон знал, что Тэд – это Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой, но понятия не имел об имплантации или о давлении, оказываемом на наследника династии необходимостью заново изобрести межзвездную портальную технологию.

– Я надеюсь, что...

Слова Аарона прервал взбешенный голос Доннела:

– Я велел тебе держаться от нее подальше!

Музыканты резко прекратили играть, и все танцоры повернулись к Доннелу и Лютеру, агрессивно смотревшим друг на друга.

– Я буду танцевать с той девушкой, которую выбрал, – вызывающе крикнул Лютер.

– Нет, не будешь! Ей всего пятнадцать лет.

Я моргнула и обменялась потрясенными взглядами с Аароном. Все знали, что Доннел яростно выступал в поддержку правил альянса, защищающих молодых людей от втягивания в отношения с могущественными взрослыми, вроде Изверга или Майора. Лютеру исполнилось всего девятнадцать, поэтому связанное с возрастом исключение из правил позволяло ему вступить в отношения с семнадцатилеткой, но он дурак, если думал, будто Доннел позволит ему встречаться с девочкой, которой всего пятнадцать.

– Ты офицер альянса, Лютер, – продолжал Доннел. – Твоя работа – поддерживать правила, а не нарушать их!

– Я не думал, что какое-то правило альянса запрещает мне танцевать с пятнадцатилетней девушкой, – надулся Лютер.

– Вы занимались гораздо большим, чем просто танцами, когда я вчера наткнулся на вас двоих в Святилище! – проорал Доннел во всю мощь. – Хаосовы слезы! Лютер, в прошлом я спускал тебе множество проделок, но я сказал, что это уже за гранью, и не шутил. Мои офицеры не пользуются неопытностью несовершеннолетних девушек.

Я услышала за спиной шорох и обернулась. Всего пару минут назад малыши радостно сидели рядами, наблюдая за танцами и хлопая в такт музыке. Сейчас они в молчаливой панике скорчились у стены.

Я бросилась вперед, опустилась перед ними на колени и успокаивающе распахнула руки.

– Не стоит волноваться. Вы в полной безопасности. На вас никто не сердится.

– Правильно. – Подошедший ко мне Аарон поднял дочку и сел на пол с ней на коленях.

Позади нас продолжался спор.

– Я не вижу проблемы! – кричал Лютер.

Доннел раздраженно фыркнул.

– Я скажу тебе, в чем проблема. Ты не просто взрослый, четырьмя годами старше девушки, но и офицер, обладающий над ней властью. Не говори мне, что это настоящая любовь. Всего несколько недель назад ты пришел ко мне и попросил разрешения жениться на Блейз.

– Это совсем другое, – ответил Лютер.

Сейчас дети снова расселись рядами, но все еще опасливо поглядывали мимо нас с Аароном на происходящее между Доннелом и Лютером.

– Я знаю, что там было совсем другое, – презрительно согласился Доннел. – Ты хотел жениться на Блейз, думая, что это даст тебе пост заместителя главы альянса. Ей хватило здравого смысла отказать тебе, и теперь ты хочешь потешить свое эго со взрослеющей девочкой, слишком неопытной, чтобы понять, что за твоей красивой внешностью скрывается поверхностная, себялюбивая натура.

– Не смей так со мной разговаривать! – проорал Лютер.

Я заметила встревоженные лица детей и взглянула через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лютер неумело замахивается кулаком на Доннела. Отец, естественно, уклонился от удара, а затем хуком в челюсть свалил наглеца на пол.

– Лютер, ты больше не офицер, – сказал Доннел. – Иди к себе и начинай собирать вещи. Я лишаю тебя доступа на шестой этаж крыла Сопротивления и переселяю в квартиру на втором этаже.

Лютер медленно поднялся, поколебался, словно желая вновь напасть на Доннела, но зашагал к занавесу крыла Сопротивления. Там он остановился, повернулся и прокричал Доннелу:

– Можешь пойти осквернить себя!

Я предположила, что Лютер собирается выказать храброе неповиновение, но он испортил эффект, немедленно ускользнув за занавес. Доннел обменялся красноречивыми взглядами с Уэстоном, и тот вместе с Виджеем ушли вслед за бунтарем.

– Прошу у всех прощения за то, что помешал, – сказал Доннел. – Пожалуйста, возвращайтесь к танцам.

Дети научились не только быстро реагировать на опасность, но и по максимуму использовать хорошие времена. С их точки зрения, Лютер был угрозой, и он ушел. Как только музыканты заиграли, к детям вернулась радость. Аарон посадил Ребекку обратно, посмотрел, как она устраивается с остальными, и вновь повел меня в танце.

Я вздохнула.

– Я думала, что Лютер начинает отходить от своих обид и истерик.

– Я тоже, – ответил Аарон. – Мы оба ошибались. Отец Лютера десятилетиями оставался лучшим другом и преданным заместителем Доннела. В память о Касиме Шон был готов вынести от Лютера многое, но на этот раз парень зашел слишком далеко. Твой отец никогда не согласится на его игры с несовершеннолетней.

Мы с Аароном молча танцевали до конца мелодии, а затем вернулись к стульям Сопротивления. Увидев измученное лицо Феникс, я нахмурилась.

– Ты хотела бы вернуться в комнату? – спросила я.

– Да, пожалуйста. – Она с трудом поднялась на ноги.

– Мне пойти с вами, чтобы помочь Феникс подняться по лестнице? – предложил Аарон.

Я покачала головой.

– Спасибо за предложение, но я уверена, что Брейден и Тэд окажут ей всю необходимую помощь.

Брейден с готовностью кивнул.

– Я возьму с собой стул, чтобы Феникс могла посидеть и отдохнуть после каждого лестничного пролета.

Брейден взял свой стул, и прошел через занавес в крыло Сопротивления. Они с Феникс начали подниматься по лестнице, но Тэд схватил меня за руку.

– Я должен сказать тебе нечто важное, – прошептал он.

– Что случилось? – спросила я.

– Я обнаружил, где прячется Изверг. Пока вы танцевали, один из моих алгоритмов предупредил меня о необычных колебаниях энергии за рекой в Манхэттене.