Текст книги "Рубеж (ЛП)"

Автор книги: Джанет Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Она нахмурилась.

– Конечно, стоило бы каждые несколько дней, но эти походы отнимают время и силы, а сейчас есть еще дополнительная проблема с зимой и ее холодом. Я рассмотрела возможность просто дать Эмбер полетать часок на самолете, но страх высоты не позволит ей расслабиться настолько, чтобы очиститься от теней. То есть, нам придется привозить ее на внешнюю базу снабжения, давать время прийти в себя и избавиться от чужого влияния, а затем возвращать обратно.

– Я знаю, что мой страх высоты смешон, – виновато сказала я. – Мне стоило бы его преодолеть, но…

– Ты не должна беспокоиться, – поспешно возразил Лукас.

– Возможно, Эмбер и боится высоты, но успешно справилась с ужасом перед Внешкой, – хмуро заметила Базз. – Я думала, что смогу сделать то же, но чувствую, что эту борьбу мне не выиграть.

Она пожала плечами.

– Поскольку путешествия во Внешний мир будут нечастыми, мы должны сделать что-то еще, чтобы помочь Эмбер расслабиться в периоды отдыха. Одна из причин размещения телепатических отрядов на первом промышленном, а не в глубине улья, в том, что здесь телепатам гораздо спокойнее, чем среди мыслей ста миллионов людей.

– Да, – согласилась я. – Фоновый шум разума улья здесь наверху гораздо тише.

– Очевидно, что твое любимое место в отделе – это парк, – продолжила Базз. – Думаю, отчасти потому, что парк велик и обычно там находится только несколько разумов. Я всего лишь пограничный телепат. Мои отклики от человеческих умов совершенно случайны и длятся всего секунду или две, к тому же, ограничены одним человеком за раз. Это означает, что на сознательном уровне я совсем не воспринимаю разум улья, но все равно в парке чувствую себя спокойнее.

Она улыбнулась.

– Но думаю, Эмбер, на твое удовольствие от парков влияет дополнительный фактор. Тебе нравится кормить птиц. И собирать их в стаю вокруг себя.

Я кивнула.

– Разумы животных и птиц проще человеческих. Если они испуганы или голодны, их мысли могут быть колюще острыми, но обитатели парка обычно довольны. Они особенно счастливы, когда едят, и в их разумах появляется что-то очень успокаивающее.

Базз поколебалась, прежде чем говорить дальше.

– Эмбер, ты читаешь мысли на более глубоком уровне, чем другие телепаты. И в отличие от них, переживаешь чужие эмоции. В будущем я бы хотела подробно поговорить о применении этих способностей, но сейчас ключевой факт в том, что ты можешь касаться разумов животных и птиц, а остальные телепаты, как мне говорили, их не различают. Тебя довольные мысли парковых жителей успокаивают.

Она всплеснула руками.

– Мы должны использовать это, чтобы облегчить постоянное давление на тебя. Проблема в том, что, когда ты кормишь птиц, им мешает присутствие других людей. Я видела, как ударные группы во время тренировок наворачивают круги по парку, каждый раз вспугивая птиц. В идеале, ты должна быть там или одна, или с Лукасом.

– Если ударники не станут использовать парк для тренировок, это серьезно повредит их подготовке, – возразил Адика.

– Да, парк нужен им для занятий, – подтвердила я. – А все остальные ходят туда отдыхать. Я не могу держать его только для себя.

– Есть простое решение этой проблемы, – с радостью сказала Меган. – Мы могли бы устроить для Эмбер маленький личный парк на прилегающей территории.

Я бросила на нее пораженный взгляд.

– Какой прилегающей территории?

Меган встала.

– Легче всего будет отвести вас туда и показать.

Я поднялась, схватила горсть печенья и принялась радостно его жевать, выходя вслед за своим администратором. Меган пошла по коридору, продолжая деловито говорить, а остальные следовали за ней.

– Важно, чтобы телепата во время отдыха не беспокоили незнакомые разумы, поэтому отряды обычно окружены чем-то вроде баков для хранения воды, требующих минимального обслуживания, но есть и совершенно пустые участки, пригодные для расширения отделов.

Она помолчала, пока мы не достигли защищенных дверей, которые вели в жилую часть отдела.

– Все отряды телепатов построены по одному плану. За нами оперативная секция. Впереди жилые коридоры и основная группа лифтов. В дальнем конце – прилегающие территории, доступные для расширения. Парк занимает всю восточную часть отдела и связан двойными дверями с каждой из трех секций

Я проглотила печенье, которое как раз жевала.

– Я думала, двойные двери в дальней части жилой секции ведут на склады.

Меган миновала защищенные двери и двинулась к лифтам 145a05. Меня удивило, когда она повернула налево и пошла мимо моих апартаментов, а не направо к парку.

– Из парка на прилегающую территорию ведет длинный лестничный пролет, – сказала Меган. – Вход на западной стороне жилой части имеет пандус, что будет удобнее для кресла Николь.

– Я могу переключать кресло в ходячий режим, чтобы одолевать лестницы и подниматься и сходить с системы лент, – ответила та.

Меган вздохнула.

– Твое кресло могло бы справиться с обычным лестничным пролетом, но этот особенно неудобен из-за некоторых изменений, внесенных в северный аварийный выход отдела больше десяти лет назад.

Мы дошли до конца коридора, и Меган остановилась у запертых двойных дверей с надписью «только для обслуживающего персонала». Она ввела код, открыла двери, за которыми обнаружилась полная темнота, и раздраженно щелкнула языком.

– Надо отрегулировать лампы с датчиками движения.

Меган несколько раз хлопнула в ладоши, и наконец, слабый огонек вспыхнул над рядом выключателей. Она нажала один из них – крупный красный.

Над головой ярко вспыхнул свет, и я задохнулась. Мы стояли на краю обширного пустого пространства, которое тянулось на один уровень вниз и на несколько – вверх и не обладало никакими отличительными чертами, не считая отдельных поддерживающих колонн и приподнятого участка, похожего на сцену.

Меган спустилась по наклонному пандусу на уровень пола.

– Клер любила смотреть здесь представления.

Значит, я права, и та площадка – действительно сцена. Я оглянулась удостовериться, что инвалидное кресло Николь без проблем преодолело пандус, а затем посмотрела вверх.

– Почему потолок черный?

– Потому что ты смотришь не на настоящий потолок, – пояснил Лукас. – Это внешний структурный щит улья.

Я моргнула. Если это структурный щит, то выше него между мной и Внешкой лишь слой земли и камней. В детстве эта мысль бы меня напугала. Сейчас я сочла ее странно успокаивающей.

Я засунула в рот остаток печенья и подошла к сцене. Последняя приходившая сюда труппа не оставила никаких декораций, но измятый флажок подсказал мне, что они представляли парад Света и Тьмы. Улей проводит четыре фестиваля в год. Новый год, Праздник, Валентин и Хеллоуин. Шествия Света и Тьмы обычно устраиваются в недели, предшествующие Празднику и Хеллоуину.

Я представила на своем месте Клер в окружении членов отряда. Она наблюдала, как ангел света в серебристом наряде защищал улей от одетого в красное с черным ангела тьмы. Брошенный флажок был выкрашен в золотой и серебряный цвета, значит, силы света победили в представлении и оно проходило скорее перед Праздником, чем перед Хеллоуином.

Это имело смысл. Мне все время говорили, что между смертью Клер и моим выходом из лотереи прошло три года. Поскольку лотерейное тестирование всегда проводилось в неделю после Праздника, то и моя предшественница, очевидно, умерла примерно в это время.

Я спрашивала Гидеона, что из себя представляла Клер, и он, среди прочего, сказал, мол, она была преданной ульисткой. Я мало знала о старых религиях, которые практиковались лишь втайне, но в школе, до перехода на подростковый уровень, мне рассказывали об ульизме. Его последователи верили в сам улей как коллективное существо, и мифы Хеллоуина и Праздника имели для них огромное символическое значение.

Посещение шествий Света и Тьмы перед Праздником и Хеллоуином было частью религиозного долга ульистов. Я могла представить, как пугала лидера ударников Клер идея просмотра шествия на одной из огромных арен улья, в окружении гигантских толп и с периодами полной темноты. Такое соседство способно вызвать сильное напряжение и у самого телепата.

Я обрадовалась, что Клер напоследок увидела триумф света. Некоторые действия руководства меня смущали, но временами я чувствовала, что выученные в школе песни правильны и улей действительно знает лучше.

И это был один из таких случаев. Клер преданно служила телепатом до последнего вздоха и умерла в девяносто три года от разрыва сердца во время проверочного рейда. И улей отвечал ей преданностью.

Меня до смешного растрогала женщина, с которой мы даже не встречались. Тыльной стороной ладони я утерла влагу с глаз, подняла флажок и сунула его в карман, затем дождалась, пока обрету власть над своим голосом, и заговорила:

– Это место восхитительно.

Меган улыбнулась.

– Сапфир пользуется своей прилегающей территорией для вечеринок. Мортон устроил несколько медитативных комнат разных цветов и вида под настроение. У Миры полномасштабные площади гидропоники.

Я на секунду удивилась, зачем Мире понадобились в отделе гидропонические районы, но гораздо больше меня заинтересовало, почему Меган ни слова не сказала о Ките. Она вышла с ним из лотереи и проработала у него тринадцать лет до перехода в мой отдел старшим администратором. И должна знать, что Кит сделал со своими прилегающими территориями.

– А Кит? – спросила я.

Адика громко рассмеялся.

Меган с упреком взглянула на него.

– Кит использует свою прилегающую территорию как гигантскую книгарню, – сказала она и быстро сменила тему. – Этот район недостаточно велик для настоящего парка с озером, но мы наверняка могли бы устроить здесь какое-то пристанище для зверей и птиц. Пусть эксперты осмотрят доступное пространство и проконсультируются с Эмбер о дизайне.

– Эмбер, ты бы хотела, чтобы Меган разбила парк? – спросил Лукас. – Или ты планировала использовать прилегающую территорию для чего-то другого?

– Как я могла что-то планировать? – ответила я вопросом на вопрос. – Я даже не знала о ее существовании. Почему вы никогда мне о ней не рассказывали?

Лукас, похоже, почувствовал замешательство.

– Я упоминал при тебе о прилегающих территориях. Мы обсуждали возможность устройства здесь миниатюрного пляжа.

– Правда? – Я покачала головой. – Когда?

– Вскоре после нашего первого рейда, – уточнил Лукас. – Мы обсуждали количество комнат в твоих апартаментах, и ты сказала что-то вроде «вот была бы отсюда дверь на частный пляж». Я ответил, мол, не думаю, что Меган справится с настоящим пляжем, но сможет устроить его миниатюрную версию, если ты хорошо попросишь.

Я застонала. Люди продолжали считать, будто я уже видела информацию в их умах или в умах кого-то другого в отделе, в то время, как я совершенно ничего об этом не знала. Читая мысли человека, я могу увидеть не все, что он знает – лишь то, что о чем он думает в данный момент. В случае Лукаса существовало дополнительное осложнение: часто я читала его мысли, но не понимала их.

Мне было очевидно, почему я ни у кого не встречала мыслей о прилегающей территории. Скорее всего, Меган единственная в моем отделе имела причины думать о неиспользуемых площадях, а я избегала чтения ее разума, так как сердилась на нее.

– Я помню тот разговор, Лукас. Я пошутила насчет количества комнат в своих апартаментах. А потому решила, что и твои словах о хлопотах Меган по организации миниатюрного пляжа – тоже шутка. Но ты говорил всерьез?

Лукас кивнул.

– Ты больше не заговаривала о пляже, а я не напоминал тебе о нем, поскольку беспокоился из-за безопасности.

– Да, – тревожно вступил Адика. – Эмбер, я знаю, что ты превосходно плаваешь, но мы не можем рисковать, отпуская тебя в одиночестве на частный пляж. Там должен дежурить кто-то с импринтингом спасателя…

Я подняла руку, останавливая его.

– Пляж – это лишь шутка, – повторила я. – Мы проводили чрезвычайный рейд в технических районах пляжа шестьдесят седьмого уровня. Я видела, как сложны волновые машины, и не смогла бы попросить для себя даже крошечный пляжик. В любом случае, меня совершенно устраивает плавание в бассейне ударной группы.

Я помолчала.

– Было бы замечательно, сумей Меган обустроить это место к радости животных и птиц. Не надо консультироваться со мной, нужно сделать так, как лучше для них.

– Истинная правда, – подтвердила Базз. – Если они будут счастливы, то и ты тоже.

– Я правда могу получить дверь отсюда прямо в квартиру? – спросила я.

– Конечно, – ответила Меган.

– Я должен буду проверить безопасность этих планов, – многозначительно сказал Адика. – Но дверь отсюда в апартаменты Эмбер позволит ей скорее отвечать на срочные вызовы. Проблема ее долгого нахождения в парке в том, что ей приходится бежать в квартиру за снаряжением через весь отдел.

Мне не потребовалась телепатия, чтобы понять – все мы подумали об одном и том же. Последовало краткое молчание, все ждали, кто же сдастся и заговорит первым. Меня совсем не удивило, что это оказалась Базз.

– Надеюсь, более быстрая реакция Эмбер не приведет к тому, что позади останутся еще ударники, – заметила она неестественно простодушным тоном.

Адика испепелил ее взглядом.

– Думаю, мы все обсудили и можем закончить совещание, – поспешно проговорил Лукас.

Я достала из кармана инфовизор, чтобы проверить время, и сморщила нос.

– Не знала, что уже так поздно. Я с момента выхода из лотереи все обещаю маме пройтись с ней по магазинам одежды в районе 500/5000 на первом уровне. Завтра она не работает, и если наш отдел закрывается на сутки, то стоит позвонить ей и договориться пойти за покупками.

Лукас с сомнением посмотрел на меня.

– У тебя был изматывающий день, Эмбер. Ты уверена, что хочешь завтра дойти до торгового района? Мне всегда казалось, что ты не любишь покупать одежду.

Лукас прав, наряды я не люблю. А особенно ходить по магазинам с мамой. Но я уже дюжину раз назначала и отменяла этот поход.

– Я в самом деле должна воспользоваться возможностью сдержать обещание маме, – ответила я. – И потом, мне отчаянно надо купить себе платье для Нового года.

Адика согласно кивнул.

– Я отправлю с тобой группу телохранителей.

Он и Меган повернулись и поднялись по пандусу, Николь в инвалидном кресле – за ними. Базз двинулась следом, но я окликнула ее. Она вернулась и улыбнулась нам с Лукасом.

– Да?

Я задумчиво изучала ее. В нашу первую встречу волосы Базз представляли собой густую копну черных кудряшек вокруг темного лица, а дешевые юбка и топ должны были помочь разговорить и вызвать доверие пациентов с девяносто третьего уровня. Во второй раз Базз отличали крайне формальная прическа и форма аварийных служб. Сейчас волосы облаком окружали голову, а оделась Базз в платье любимого ярко-красного цвета.

Должно быть, к этому времени я видела ее в дюжинах разных нарядов, в зависимости от эффекта, который она хотела произвести на окружающих. Но что бы Базз ни надевала, всегда потрясающе выглядела. Если кто-то и мог помочь мне с одеждой, то именно она.

– Ты не против пройтись со мной по магазинам и выбрать платье для празднования Нового года?

Базз хлопнула в ладоши.

– Обожаю тебе помогать, Эмбер. У тебя есть на уме определенные стили или цвета?

– Абсолютно не представляю, чего хочу. Мама наверняка что-то предложит, но… – Я замолчала, не желая говорить грубости о родном человеке.

– Но ты ненавидела платья, которые она покупала тебе в детстве, – договорила Базз.

Я уставилась на нее.

– Откуда ты знаешь?

Базз рассмеялась.

– Эмбер, с того момента, как присоединилась к вашему отделу, я поняла, что ты терпеть не можешь наряжаться. Когда можно, ты носишь более высокоуровневую версию подростковых леггинсов и маек. Если чувствуешь необходимость выглядеть более формально, надеваешь комбинезоны, хотя видно, что тебе в них жутко неудобно.

– Это правда, – признала я. – Что-то связанное с воротничками и строгим кроем.

– И все же ты скорее наденешь комбинезон, чем платья и юбки. – Базз вздохнула. – После всех проблем твоих консультаций с Меган мы договорились, что я не стану подталкивать тебя к обсуждению чего бы то ни было, пока ты сама не поднимешь тему. Это не позволяло мне до сих пор говорить с тобой об одежде, но я не могла о ней не думать.

Она пожала плечами.

– Я видела твоих родителей во время их визитов в отдел, и ты очень похожа на отца, а не на мать. Я догадалась, что твое отвращение к платьям возникло из-за того, что мать одевала тебя в то, что превосходно смотрелось на ней, но категорически не шло тебе. Я заметила, что она любит плотно облегающие платья оранжевого и рыжевато-коричневого оттенков. Предпочтительно, с фигурной золотой отделкой.

– Правильно, – хмуро подтвердила я.

– Как я сказала, эти вещи безупречно сидят на ней, – продолжала Базз. – И совершенно не подходят тебе. Уверена, в детстве ты покорно принимала ее выбор одежды и не спорила, поскольку ненавидишь конфликтовать с людьми, за которых переживаешь, но сейчас хочешь несколько нарядов, подходящих тебе, а не ей.

Базз оценивающе взглянула на меня.

– Я видела тебя по-настоящему счастливой в платье лишь один раз – после чрезвычайного рейда на пляж шестьдесят седьмого уровня.

Я поразилась.

– Да. Нам всем пришлось купить одежду, чтобы слиться с толпами на пляже. Немногое там подходило мне по размеру и одновременно скрывало нательную броню, поэтому я выбрала платье, на которое в обычных условиях и не взглянула бы, но каким-то образом… Да, ты права. Оно единственное, которое мне когда-либо нравилось, но я не могу надеть пляжное платье с низкого уровня на новогоднюю вечеринку.

– Оно тебе понравилось, поскольку идеально сидит на твоей фигуре, а яркие цвета великолепно смотрятся с темными волосами, – сказала Базз. – Здесь, в отделе, ты можешь носить все, что хочешь, но Новый год – семейный праздник. Ты наверняка захочешь последовать традиции и отметить его с родителями и братом на двадцать седьмом уровне.

Она улыбнулась.

– Я знаю, тебе не захочется разочаровывать маму и надевать вещь низкого уровня. Это значит, мы должны найти тебе настоящий праздничный наряд ярких цветов и в таком же неформальном стиле. Не забудь взять в поход по магазинам то пляжное платье, чтобы мы точно знали, что ищем.

Базз повернулась к Лукасу.

– Насколько мне известно, ты не общаешься с родителями. Права ли я, предполагая, что ты проведешь Новый год с Эмбер и ее семьей?

Лукас стоял, прислушиваясь к нашей беседе с отстраненным видом, означавшим, что мой командир-тактик занят анализом какого-то постороннего дела. Вопрос Базз застал его врасплох и вызвал панику.

– Я бы хотел провести Новый год с Эмбер и ее семьей, но не знаю, пойду ли. Они меня еще не приглашали.

Я недоверчиво моргнула. Лукас – мой партнер. Мы делим квартиру. Каждую ночь я сплю в его объятиях. Как он может думать, что не приглашен отмечать Новый год со мной и моими родными?

Ответ на этот вопрос был очевиден. Лукас испытывает глубокую неуверенность в отношениях. Он был нежеланным ребенком. Отец оставил его в шесть лет, а мать разорвала все контакты, как только сын переехал на подростковый уровень. После такого удара он всегда будет в глубине души ждать нового отказа.

Я коснулась его мыслей, желая понять, какими словами успокоить любимого, и обнаружила, что блестящие мыслительные уровни распадаются под натиском бушующих эмоций. Темные волны боли исходили из глубины подсознания, а там слов не было вообще.

– Мы определенно отпразднуем Новый год вместе, Лукас, – твердо сказала я. – Мне хотелось бы увидеться и с семьей, но встань вопрос выбора между тобой и ими – если они не пригласят тебя, или тебе будет трудно отмечать с ними – то я предпочту остаться с тобой.

Темные волны боли в сияющем разуме Лукаса угасли. Будь мы наедине, а не с Базз, я сказала бы больше, но эти слова можно добавить и позже. Я произнесла Лукасу все, что ему на самом деле требовалось услышать.

– В таком случае, ты должен пойти с нами за покупками, – радостно заявила Базз.

– Я? – Лукас растерянно взглянул на нее. – Не думаю, что буду хорошим помощником при выборе платьев. Я не трачу время на покупку одежды.

Базз с сожалением посмотрела на него.

– Лукас, весь отдел знает, что ты не тратишь время на покупки. На отдыхе ты носишь старые вещи с подросткового уровня. На работе надеваешь простые классические костюмы нейтрального серого или голубого цвета. Кто их тебе покупал?

Лукас вспыхнул.

– Мой прежний начальник, командир-тактик Кита Гайюс. Когда мне повезло получить должность у Эмбер, Гайюс сказал, что никто не станет мне доверять как командиру-тактику, если я продолжу носить одежду с подросткового уровня, и повел меня по магазинам.

– У Гайюса великолепный вкус и чувство меры, – сказала Базз. – Он выбрал одежду, подходящую для твоей роли, но достаточно простую, чтобы ты не испытывал в ней неудобства. Но на Новый год с Эмбер ты не можешь надеть стандартный костюм. Поэтому должен пойти с нами и подобрать настоящий праздничный вариант, который будет сочетаться с ее платьем.

– Ой, – сказал Лукас. – Ну, если Эмбер этого хочет…

– Эмбер этого хочет, – властно ответила Базз. – Мы возьмем с собой и Илая.

– Думаю, Адика сам захочет выбрать телохранителей, – поспешила заметила я.

Базз покачала головой.

– Илай пойдет с нами не как телохранитель. Его задачей будет отвлекать маму Эмбер, если она попытается вмешаться в выбор одежды.

Я рассмеялась. Сейчас я возлагала гораздо больше надежд на этот поход по магазинам. Вспомнился случайный разум, прочитанный в районе 500/2500. Тот человек смотрел на выставленные новогодние наряды цветов драгоценных камней. Возможно, мы найдем магазин с похожими платьями в торговом районе 500/5000 и…

Мне пришла в голову идея получше. Лукас был прав, говоря об изматывающем дне. ягзшуз Если я смогу убедить маму, что магазины первого уровня в центре Оранжевой зоны – это практически то же самое, что магазины в центре всего улья, то завтра вернусь в район 500/2500 и сама посмотрю на те праздничные платья.

Глава 9

Когда мы с Лукасом вернулись в апартаменты, он рухнул на один из диванов в гостиной, театрально застонав и широко раскинув руки в изнеможении.

Я села рядом.

– Почему Меган так странно повела себя, когда я спросила о прилегающих территориях Кита?

– Думаю, она волновалась, что Адика начнет шутить по этому поводу.

– Шутить? А что смешного в гигантской книгарне Кита?

– Дело не в самом помещении, – осторожно ответил Лукас. – А в сюжетах, которые там проигрывает Кит. Он совершенно открыто говорит, что не подпускает никого к своей прилегающей территории, потому что наслаждается историями исключительно… интимного содержания.

– О, – вспыхнула я. – Надеюсь, ты не против, что Базз заставляет тебя идти по магазинам за праздничным…

Я не договорила фразу, потому что меня настигла ужасная мысль. Я считала, что смогу как обычно отметить Новый год с родителями и братом на двадцать седьмом уровне, но…

Лукас нахмурился.

– Тебя что-то напугало, Эмбер. Что случилось?

– Мы же не будем работать все новогодние праздники? – тревожно спросила я. – Если не удастся провести какое-то время с семьей, они решат, что я как житель первого уровня хочу с ними порвать.

– Не стоит об этом беспокоиться, – мягко сказал Лукас. – Существует стандартное правило, что отряд нового телепата закрывается на время праздников.

Я недоверчиво взглянула на него.

– Серьезно? Нам действительно позволят закрыться на весь этот период?

– Не просто позволят, – ответил Лукас. – Мы должны это сделать, чтоб отряд продолжил работу. Большинство персонала вышло из лотереи вместе с тобой, и многие сталкиваются с крупными семейными проблемами.

Лукас обнял меня.

– Первый год после лотереи – это период серьезных изменений в семейных отношениях. Даже если человек попадает на тот же уровень, что и его родители, все равно он превращается из бедного подростка, живущего в крохотной съемной комнате, в полезного члена улья со своим доходом и квартирой.

Он вздохнул.

– Но в большинстве случаев образуется разрыв между уровнями родителей и нового взрослого. И чем эта пропасть крупнее, тем больше напряжение в семье. Даже наши ударники, тактики и связисты принадлежат к первому уровню. Твои родители живут на двадцать седьмом, и это значительный межуровневый промежуток, но в отделе есть люди, чьи родители относятся к гораздо более низкому уровню. Адика направил нескольких членов ударной группы на консультацию к Базз и, к тому же, настолько беспокоится о Калебе, что обсуждал его ситуацию со мной.

Я кивнула.

– Родители все еще поражены моей принадлежностью к первому уровню, но у Калеба все гораздо сложнее. Его родители, приписанные к девяносто первому, даже не разговаривали с жителями десяти элитных уровней, пока Калеб не прошел лотерею. Сейчас они так смущаются в его присутствии, что едва решаются сказать хоть слово.

– Калеб столкнулся не только с поразительным разрывом в уровнях с родителями, – сказал Лукас., – но и с проблемой социального разделения между обычными гражданами и сотрудниками законопорядка.

Я скривилась. Я регулярно читала разумы членов своей ударной группы и знала, что родители некоторых из них считали назначение в силы законопорядка бесспорно плохим результатом, несмотря на высокий уровень.

Родители других сами работали безопасниками, и лотерейные результаты скорее усиливали семейные узы. Тобиас оказался единственным исключением, поскольку его зависть к брату разрушала счастье всей семьи.

– Адика говорит, что другие ударники постепенно смиряются с потерей контакта с семьей, – добавил Лукас. – Калеб пока упрямо борется. Но обстоятельства складываются против него, и Адика беспокоится, как бедняга переживет неизбежный разрыв в Новый год.

– Мне повезло, – сказала я. – После рассказа о вражеских агентах моя семья, похоже, убеждена, что наш отдел принадлежит к обороне улья. Родители настолько прилежны, что, в любом случае, не сочли бы мою работу в силах законопорядка проблемой. Мне просто надо продолжать скрывать свою телепатию.

– Итак, возможные семейные проблемы означают, что нашим людям просто необходимо дать перерыв на Новый год, – заключил Лукас. – Для некоторых из них это последний шанс спасти отношения с близкими.

– Конечно, не последний, – запротестовала я.

– Боюсь, в большинстве случаев да, – грустно ответил Лукас. – Статистика показывает, что практически все, кто не провел первый Новый год после лотереи с родителями, так и не восстанавливают с ними нормальные отношения.

Он помолчал.

– Именно поэтому операция Мортона назначена сразу после Нового года, а не во время праздников. Когда те закончатся, у нас неизбежно появятся люди, скорбящие о потере семей. Мы не можем рисковать, чтобы те, кто окажется в ситуации Калеба, начали винить в этом разрыве работу в праздничный период. Это подогреет горечь, ослабляющую удовольствие от лотерейных результатов, и причинит колоссальные проблемы и работникам, и всему отделу.

– Понятно.

Лукас резко перешел от полных предложений к сокращенной скорой речи, которой пользовался в разговорах со мной для экономии времени.

– Извинения.

– За что?

– Смутил тебя. Глупая неуверенность.

Обычно мне требовалась телепатия, чтобы понять Лукаса в таком режиме, но на сей раз было очевидно, что он имеет в виду.

– Твоя реакция на вопрос Базз, проведешь ли ты Новый год с моей семьей? – Я теснее прижалась к нему. – Это было не глупо. Пережитое тобой в детстве и на подростковом уровне, не могло не оставить шрамы. И в этих шрамах твоя сила и слабость. Они дали тебе чувствительность и эмоциональную стойкость, чтобы стать блестящим командиром-тактиком, но сделали ранимым в некоторых иных областях.

Лукас оторвался от меня, взглянул мне в лицо и пораженно поднял бровь.

– Сейчас не только телепат. Еще и аналитик!

– Я просто повторяю то, что мне сказал Гидеон.

Лукас рассмеялся и вновь прильнул ко мне.

– Ранимость настигает неожиданно. Особенно сейчас. Фактор Нового года.

– Что ты имеешь в виду?

Его лицо перекосилось от боли.

– Прочитай меня.

Я связалась с его разумом и увидела выложенное для меня воспоминание. Шестилетний Лукас проталкивается между гигантскими фигурами взрослых в праздничных одеждах, стоящими у экспресс-ленты. Доходит до мужчины в бордовом с золотом наряде и тянет его за руку. Мужчина грубо отталкивает ребенка.

– Я не знала, что твой отец ушел во время новогодних праздников.

«Отец ушел за месяц до Нового года. Я обнаружил, где он живет. Пришел на праздники в нужный район и нашел его как раз перед Новым годом. Пытался поговорить с ним. Большая ошибка. Нежелательное присутствие».

Обычно, когда Лукас вел со мной мысленные разговоры, его уровень предвысказанных мыслей выглядел четко организованным. Сейчас слова складывались в короткие дробные предложения, разделенные волнами эмоций.

– Если мы собираемся провести Новый год с моими родителями, – сказала я, – возможно, следует предупредить их, что для тебя это сложное время.

Лукас ответил не словами, а чувствами и образами.

Я нахмурилась.

– Очевидно, на подростковом уровне ты попал в особенно бессердечную группу. Уверяю тебя, мои родители отреагируют не так. Они будут очень милы.

Я поколебалась.

– Не уверена, что и Грегас будет мил, но не стоит о нем беспокоиться. Если он скажет что-нибудь бесчувственное, родители его заткнут.

Лукас выдавил короткий смешок.

– Можешь мне кое-что объяснить?

«Да?»

– Улей поощряет людей обрывать после лотереи старую подростковую дружбу, чтобы избежать проблемы зависти, – сказала я. – Понимаю, почему он не старается заодно подтолкнуть и к разрыву с семьей. Я бы не смогла справиться с потерей родителей, а Грегас… Ну, временами он действительно раздражает, но он мой брат.

Я пожала плечами.

– Но я не понимаю, почему именно в Новый год улей делает такой упор на семейные узы. Это кажется излишне болезненным для людей, оставшихся без семьи.

Сейчас уровень предвысказанных мыслей Лукаса выглядел безупречно организованным, а слова приобрели особый вкус, звук и цвет, означавшие, что он вытаскивает информацию из своего импринтинга.

«В улье существуют четыре празднества, разделенные равными промежутками времени. Праздник, Валентин, Хеллоуин и Новый год. Все четыре направлены на определенные жизненно важные цели 145a05. Поддержание населения улья. Снижение числа людей повредит производительности и приведет к социальной нестабильности».

«Празднества-близнецы – Праздник и Хеллоуин – подчеркивают опасность Внешки и надежность улья, отговаривают людей пользоваться правами по межульевому договору и переезжать в другие города. Валентин способствует углублению романтических отношений и их переходу в долговременную связь. Новогодние празднества концентрируются на преемственности семей, собирая вместе нынешние поколения и формируя мысли о символах новой жизни и будущих поколениях».