Текст книги "Рубеж (ЛП)"

Автор книги: Джанет Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

– Я жду-не дождусь снова выкроить свободный вечер с Рофэном, – сказала Эмили.

– Мы устроим еще несколько мероприятий, чтобы дать дипломату Михаэле время как следует запустить «Синий подъем», – прибавил Лукас. – А потом закроем «Хеллоуин». Бекет, не стоит беспокоиться, что без него ты заскучаешь. У нас в улье полно районов с предупреждающими сигналами, ожидающих, чтобы ты провел системный анализ, и я согласился с Золотым командиром Мелизендой, что другие тактические группы также смогут обращаться к тебе за помощью в более сложных ситуациях.

Бекет определенно повеселел.

Лукас вновь повернулся к Эмили.

– Как только отошлешь базу данных, я бы хотел, чтобы ты написала для Золотого командира Мелизенды отчет о завершении дела «Синего подъема».

Эмили подняла брови.

– Мы с Эмбер должны сейчас вернуться в свои апартаменты, – прибавил Лукас.

Я нахмурилась.

– Правда? Зачем? Я думала, мы встретимся с Базз в четвертом конференц-зале, чтобы обсудить лечение Брюса.

– Она сказала, что предпочла бы прийти к нам, – сказал Лукас.

Мы вышли за дверь и через весь отдел дошли до квартиры. Когда же добрались до гостиной, Лукас принес из кухонного блока напитки.

– Эмили, кажется, немного удивилась, когда ты попросил ее написать отчет, – заметила я.

– Обычно я сам составляю отчеты по более сложным делам, – отозвался Лукас. – Но этот, я чувствую, безопаснее поручить Эмили. Она не может случайно включить в него упоминание о политических осложнениях, поскольку не знает о них.

Я снова кивнула.

Через пару минут к двери наших апартаментов подошла Базз, но Лукас не успел произнести ни слова из тщательно подготовленной речи. Как только я приказала двери открыться, подруга пролетела через прихожую в гостиную, держа в руке две сумки с одеждой.

– Твои новогодние наряды только что прибыли от дизайнера. Мне нужно, чтобы ты их примерила и убедилась, что они тебе нравятся.

Я изумилась.

– О чем ты говоришь? Мы должны отложить поход за одеждой до назначенной встречи с дизайнером.

– Я заметила, что любая попытка сводить вашу пару за нарядами обречена на провал, – ответила Базз, – и решила использовать совершенно иной подход. Когда я позвонила дизайнеру, которого мы предполагали посетить, он с обидой отнесся к моей идее, поэтому я от него избавилась. Затем попыталась позвонить тому молодому энтузиасту, которого мы встретили на системе лент, и он оказался счастлив сделать все, что пожелает престижный клиент.

– Ты говоришь о том дизайнере, которого мы увидели по дороге за покупками? – спросила я. – Того, который дал тебе карточку?

– Точно, – рассмеялась Базз. – Я думала, он упадет, когда я сказала, что у тебя бриллиантовый доступ. Я послала ему твои мерки с последнего медицинского обследования, твою голограмму в пляжном платье и заказ – сшить праздничный наряд на основе изображения. Результатом я довольна, надеюсь, и тебе понравится.

Базз открыла одну из сумок и помахала передо мной платьем. Оно было тех же цветов, что и мое старое пляжное, но…

– Что ты думаешь? – спросила Базз.

– Оно великолепно, – растерянно ответила я. – Слишком великолепно для меня.

– Оно прекрасно тебе подходит. – Базз вручила вторую сумку Лукасу. – Ты можешь переодеться в книгарне, а мы с Эмбер пойдем в спальню. Встретимся здесь.

Базз увлекла меня в спальню. Через несколько минут я смотрела на себя в зеркало. Платье не только потрясающе выглядело, но и оказалось таким же удобным, как пляжный наряд, вдобавок к нему нашлись синие искусственные цветы в тон для прически.

– Тебе нравится? – спросила Базз.

Я кивнула, совершенно лишившись дара речи.

– Давай покажем Лукасу.

Мы прошли по коридору до гостиной. Лукас уже стоял там, одетый в праздничный костюм, подходящий по цвету к синим краскам моего платья. Я подумала, наряд сидит на нем безупречно, но Лукас взглянул на меня с таким потрясением, что моя самооценка помчалась вниз быстрее экспресс-ленты.

– Эмбер же красивая? – Базз бросила на моего командира-тактика задумчивый взгляд.

– Да, она хорошо выглядит, – неестественным тоном ответил Лукас.

– Теперь я понимаю, почему на подростковом уровне девушки штабелями падали к твоим ногам, – заметила Базз.

– Что? – Лукас уставился на нее. – У меня не было девушек на подростковом уровне.

Базз вздохнула.

– Это был сарказм, Лукас.

Я с уязвленным видом посмотрела на него.

– Тебе явно не понравилось мое платье.

Лукас застонал.

– Дело не в этом. Просто я вновь все запутываю. Прочти меня, Эмбер.

Я связалась с его разумом и увидела слова, выложенные для меня на предвысказанном уровне.

«Ты выглядишь просто потрясающе, Эмбер. А я отреагировал на твой вид слепой паникой. Меня всегда охватывал ноющий страх, что я не смогу удержать интерес такой девушки, как ты 145a05. А сейчас этот страх не просто ноет, а оглушительно вопит».

– О. – Я обдумала прочитанное. – Ты имеешь в виду, что переживаешь один из своих моментов неуверенности, но платье тебе нравится.

«Мне нравится платье. Нравишься ты в этом платье. А больше всего я люблю тебя. Гораздо лучше я мог бы показать свои чувства действиями, а не словами, но присутствие наблюдающей за нами Базз меня ограничивает».

Ниже предвысказанного уровня бегущая мыслительная цепь ярко разгоралась от тревоги.

«…то же самое каждый Новый год. Вновь поднимается старая неуверенность, и я превращаюсь в бездумную кашу, говорю неправильные слова и отталкиваю от себя людей клоунскими поступками. Страх потерять Эмбер лишь ухудшает дело. В итоге я оттолкну ее своим отчаянием, а потом…»

Я взяла его за руки.

– Лукас, не надо волноваться о новогодних праздниках. Все будет хорошо. Помни, я вижу не только слова.

Предвысказанный уровень разума Лукаса рассыпался на кусочки, подавленный пробившейся снизу эмоциональной цепочкой мыслей.

«Эмбер может видеть не только слова. За всем защитным хаосом, отчаянной клоунадой, паникой и неконтролируемыми эмоциями она может разглядеть окаменевшего от страха внутреннего ребенка. Как всегда, Эмбер видит худшее во мне и все равно за меня переживает. Она…»

– Сейчас мне лучше оставить вас наедине, – заметила Базз.

Я хотела согласиться, но вспомнила, зачем мы с Лукасом просили ее придти.

– Нет, нам нужно обсудить Брюса.

Лукас уже возвращал контроль над мыслями и пытался вспомнить запланированную речь.

– Да, Брюс исключительно опасен, и с ним надо быстро разобраться. Его придется перезапустить до момента, когда он узнал правду о телепатах, и я бы хотел, чтобы ты провела лечение здесь, в нашем отделе, потому что…

– Знаю, знаю. – Базз пренебрежительно замахала руками. – На протяжении всего этого дела ты странно себя вел, Лукас. Уводил Эмбер в конференц-залы на секретные разговоры. Вдавался в лишние подробности, объясняя группе Синей зоны необходимость держать Брюса без сознания по пути в отдел. И даже не позволил полностью разбудить пленника, пока Эмбер читала его мысли.

Она скривилась.

– Все знали, что Брюс опасен, поскольку ему удалось взять Форжа в заложники, но ты явно осведомлен о гораздо большей проблеме. Отправляясь в камеры, я получила отклик, что тебя пугает возможность Брюса навредить улью, а затем ощутила одержимый злобой отклик из транспортной капсулы заключенного.

Она помолчала.

– После того, как вы с Эмбер ушли спать прошлой ночью, мы с тактиками провели совещание и поняли, почему ты так встревожен.

– Правда? – осторожно спросил Лукас.

– Да, – ответила Базз. – Брюсс не просто использовал «Синий подъем» для причинения вреда ребятам. Он нашел способ при помощи игры нанести улью какой-то страшный ущерб. Такой страшный, что ты даже не решился сообщить детали собственной тактической группе.

Она пожала плечами.

– Внизу, в камерах меня ждет специалист по перезапуску. Как только вы получите от Брюса всю необходимую информацию, мы с этим специалистом начнем работу и убедимся, что три последних года полностью удалены из памяти. После этого его безопасно направлять на стандартное реабилитационное лечение?

Лукас растерянно взглянул на моего психолога.

– Да, после перезапуска памяти Брюс не будет представлять угрозу для улья. Адика только что принес тактикам базу данных «Синего подъема», поэтому тебе можно заняться перезапуском.

– Тогда я иду прямо в камеры. – Базз предупреждающе наставила на меня палец. – Эмбер, дизайнер одежды прислал нам образцы тканей и голограммы рисунков для других платьев. Мы можем посмотреть их на днях. Сейчас же постарайся повесить платье на плечики, а не бросить на пол.

Она вышла за дверь, и Лукас покачал головой.

– Полагаю, мне стоило понять, что нельзя скрыть мой страх перед Брюсом от Базз.

Он любил поговаривать, что лгать телепату непрактично. Сейчас я воспользовалась этой фразой, чтобы его подразнить.

– Непрактично скрывать слепой ужас от пограничного телепата.

Лукас рассмеялся.

– Итак, отклик Базз явно убедил и ее, и тактическую группу не задавать вопросы, а сделать все необходимое, чтобы не дать Брюсу угрожать улью. Теперь давай поедим, а потом мне нужно возвратиться в кабинет тактиков и подготовить все для последних мероприятий «Хеллоуина».

– Перед едой нам лучше переодеться, – сказала я. – Базз не обрадуется, если я пролью дынный сок на свое новое дизайнерское платье.

Лукас кивнул, и мы облачились в обычные костюмы. Я предприняла огромные усилия над собой и повесила платье, прежде чем сесть за стол. Как только мы покончили с едой, Лукас вопросительно посмотрел на меня.

– Хочешь присоединиться к планированию?

– В отличие от Бекета, я чувствую, что в ведении игры мы начинаем немного повторяться, – отказалась я. – Я побуду в парке, а позже приду и посмотрю, как у вас дела.

До лифтов мы с Лукасом дошли вместе, затем он вошел через укрепленные двери в оперативный отсек отдела, а я продолжила дорогу прямо по коридору в сторону парка. Провела обычный ритуал кормления птиц, а потом села за один из столов для пикника и закрыла глаза. Форж, вернувшийся в отдел прошлой ночью, казалось, вел себя с обычной беспечностью, но я беспокоилась, вдруг у него осталась травма от пробуждения в том контейнере.

Проводя переклички, я научилась мгновенно связываться с разумами моих ударников, поэтому мне было достаточно назвать имя Форжа, чтобы очутиться в его голове. Они с Рофэном занимались в спортивном зале. Рофэн поднимал гантели, а Форж стоял и наблюдал за ним. Обследования показали, что ребра целы, но правый бок еще болел после пинка Брюса.

– Ты быстро вернулся к обычному цвету волос, – заметил Рофэн.

Форж широко улыбнулся.

– Базз очень четко выразила свои чувства. Пока я был блондином, кое-что не могло произойти.

Рофэн положил гантели на стойку.

– Я думал, Базз посмеялась. Это была не шутка, так?

– Не шутка, – подтвердил Форж. – Базз сказала, я должен объяснить тебе проблему с волосами, если альфа-группа начнет ерничать. В раннем детстве она видела убийство, и дикая пчела отличалась очень светлой шевелюрой. Инцидент подстегнул телепатические способности Базз, поэтому ее память нельзя перезапустить и некоторые ситуации пробуждают прежнюю травму.

– Если альфа-группа начнет острить по поводу светлых волос, я постараюсь быстро сменить тему, – пообещал Рофэн. – Знаю, нереально перезапускать память ударников после каждого неудачного опыта, но иногда мне хочется, чтобы после пожара, повредившего мои легкие, была возможность пройти перемотку. Дым заставляет меня нервничать. А что ты чувствуешь в отношении контейнеров и других малых пространств?

– До сих пор не замечал проблем, – ответил Форж.

Я проверила глубинные уровни его разума. Форж говорил чистую правду. Пока он не испытывал трудностей.

Рофэн потянулся и обхватил друга за плечи.

– Нужно время, чтобы убедиться в отсутствии последствий. Мы много лазаем по узким темным местам. Это может улучшить дело, но может и ухудшить.

Форж рассмеялся.

– Базз говорит, у нее есть пара творческих идеи на случай терапии, если мне понадобится.

Рофэн уронил руки.

– От этих идей меня дрожь берет.

Я увидела в уме Форжа мысль о намерениях Базз, поспешно вернулась в свою голову и открыла глаза. Затем встала и двинулась на юг по тропе вдоль ручья, наслаждаясь теплом парковых солнц. Я намеревалась немного посидеть на скамье под кленом, но смущенно остановилась, увидев там Гидеона.

Он уже заметил мое появление, улыбнулся и похлопал по скамье рядом с собой. ягзшуз Я поколебалась, но пошла к нему. Уже несколько дней я хотела обсудить кое-что с Гидеоном. Из трусости я все откладывала этот разговор, но сейчас время пришло.

Глава 40

Мы с Гидеоном немного посидели в тишине, потом я заговорила:

– Разве тактическая группа сейчас не работает?

– Работает, но мне семьдесят лет, – ответил Гидеон. – Я могу уходить с совещаний, как только устану или плохо себя почувствую.

– Так ты болен? – встревожилась я.

– Я почувствовал, что заболел, в тот момент, когда Лукас сказал, мол, мы должны провести оценку опасности каждого из сотен испытаний «Синего подъема», – сказал старый тактик. – И думаю, что внезапно поправлюсь, как только появится более интересная работа.

Я рассмеялась и перевела разговор на тему, которую хотела обсудить.

– Эта скамейка стояла тут во времена Клер.

– Да. Это было ее любимое место в парке, потому что здесь так тихо. Большинство людей любили сидеть в районе для пикников, пока дети работников играли в дальнем конце у озера.

Я обдумала услышанное.

– Все остальное в моем отделе отремонтировано или заменено, но скамейка нетронута. Я думала, что техники ее проглядели. Но все было не так, да? Это любимое место Клер, поэтому ее люди рассеяли здесь прах и попросили не трогать скамью.

Гидеон кивнул.

– Тебя это беспокоит, Эмбер?

– Нет. Я давно считаю, что эта часть парка принадлежит Клер. Ты упоминал о детях в отделе. Интересно, а у Клер были обязательные дети?

Гидеон потрясенно взглянул на меня.

– Да. У нее было двадцать пять обязательных детей.

Я сглотнула.

– Двадцать пять! Значит, она дошла до максимума по верхней границе.

Гидеон засмеялся.

– Вспомни, Клер была ульисткой. Официальное требование поступило на двадцать пятый день рождения. Ей сообщили, насколько ценны могут быть для улья ее дети, и сказали, что улью позволено выбрать одного гражданина на миллион, который породит двадцать пять детей по программе обязательного потомства. Клер немедленно согласилась на одного обязательного ребенка в год до своих пятидесяти лет.

– Полагаю, детей усыновили, – пробормотала я.

– Нет. Клер не понравилась идея передавать детей чужакам, поэтому для них в отделе организовали общее помещение. Персонал включал несколько суррогатных матерей, но Клер и различные генетические отцы также участвовали в воспитании.

Я нахмурилась.

– Как улей набирает этих суррогатных матерей?

– Так же, как заполняет другие должности, – ответил Гидеон. – Подходящих кандидатов находит лотерея. Я лишь раз говорил с суррогатной матерью. Она рассказала, что любит приводить в улей новые жизни, но не имеет желания физически сближаться с партнером, поэтому суррогатное материнство ей подходит.

– А кого ты называешь различными генетическими отцами?

– У Клер никогда не было партнера. Она годами приглашала в наш отдел одиноких мужчин на роли генетических отцов для пары детей. – Гидеон покраснел. – Последние два ребенка Клер родились от меня.

Я неверяще уставилась на него.

– Ты прежде не говорил о детях.

– Конечно, не говорил, – подтвердил Гидеон. – Я беспокоился, что после выхода из лотереи ты должна справиться со множеством проблем. И не собирался нагружать тебя еще и сложностями с обязательными детьми. Люди по-разному реагируют на эту тему, в зависимости от их отношения к семье и представления об ответственности за своих детей. Некоторые считают опцию обязательных детей огромным преимуществом, но я знаю, ты бы сравнивала их со своей крепкой семьей и очень тревожилась.

– Я не замечала, чтобы тебя навещали, – беспокойно заметила я. – Надеюсь, ты не отдаляешься от своих детей из-за меня.

– Мои мальчики – уже не дети. Они на пятом десятке и вырастили собственных потомков. После смерти Клер мы перешли от их визитов ко мне к семейным встречам в доме моего старшего сына. И этот Новый год будем отмечать там.

Я успокоилась. Я знала, что со временем происходят подобные изменения, поскольку родители моей мамы, жившие на тридцать первом уровне, начали посещать в Новый год двадцать седьмой, когда мы с Грегасом были маленькими.

– Всех устраивал распорядок, придуманный Клер для обязательных детей? – спросила я.

– В основном, – ответил Гидеон. – Между двадцатью пятью детьми, пятью суррогатными матерьми и десятью генетическими отцами неизбежны какие-то личные трения.

Он вздохнул.

– Я знаю, вся эта ситуация должна казаться тебе странной. Я и сам считал ее необычной, когда только вступил в отдел, но это была неописуемо сложная большая семья, которая действовала совершенно непредсказуемым образом. Одним из ключевых факторов стала смерть одного из генетических отцов в чрезвычайном рейде.

Лицо Гидеона исказилось, словно от болезненного воспоминания.

– Я не знал его лично – он умер задолго до моего вступления в отряд, – но после этого возникло правило, что ребенок может обратиться к любому из нас как к родителю. Став генетическим отцом, я внезапно обзавелся рядом детей, приходивших со мной поболтать. Самое странное, что этот ряд включал не только малышей, живших в отряде, и подростков, посещавших дом, но и взрослых. Думаю, они считали полезным обсуждение проблем с человеком, близким к ним по возрасту.

Меня удивляло, почему Гидеон, никогда не имевший пары, так хорошо играл в отряде роль отца. Теперь все стало понятно. У Гидеона было не два ребенка, а двадцать пять. Неудивительно, что мне так легко с ним разговаривать.

– Когда двое не связанных с нами детей осиротели, их автоматически включили в ту же систему, – продолжил Гидеон. – Она поразительно хорошо работала во многих случаях, но обладала несколькими катастрофическими недостатками. Уход каждого из детей на подростковый уровень всегда воспринимался очень эмоционально. Приносила свои трудности и лотерея. Клер принимала все результаты своих детей, как и результаты других, рожденных в отряде, но после того, как наш младший сын прошел лотерею, поделилась со мной, что испытывает чувство, будто подвела улей.

– Что? Почему?

– В то время Клер было около семидесяти. Она знала, что не будет жить вечно, и втайне мечтала, как один из ее детей станет телепатом и поможет улью после нее.

Гидеон задумчиво посмотрел на меня.

– Я подозреваю, ты считаешь Клер образцом для себя. Я прав, Эмбер?

– Да, – признала я. – Все говорят, она была замечательным телепатом.

– Клер и правда была замечательным телепатом, – искренне подтвердил Гидеон. – И замечательным человеком. Я любил ее. Весь наш отряд ее любил. Но ты не должна чувствовать, будто обязана копировать ее во всем и, уж конечно, не в вопросе обязательных детей, когда придет время.

Он пристально посмотрел на меня.

– Эмбер, пример Клер может тебя вдохновлять, но ты должна оставаться собой и делать то, что правильно для тебя, а не для нее. Клер была несовершенна, но потрясающе человечна и совершала огромные ошибки. Ее чувство долга являлось и величайшей силой, и величайшей слабостью. На службе улью она требовала от себя невозможного и впадала в депрессию, когда не справлялась.

Гидеон скривился.

– Эмбер, пожалуйста, не повторяй ошибку Клер. Я понимаю, ты глубоко осознаешь, насколько улей в тебе нуждается, и помогаешь, как можешь. Наш отряд постоянно благодарен за то, что мы не получили второго Кита, но ты должна помнить: работа вызывает у тебя безмерное напряжение и ментальное, и физическое 145a05.

Он помолчал.

– После первого инфаркта Клер мы попытались заставить ее надеть на следующие несколько рейдов сложный наручный монитор. Нам пришлось от этого отказаться. Показания выглядели пугающими и совершенно бесполезными. При использовании телепатии Клер сжигала больше энергии, чем члены ударной группы, поднимая гири, а уровень стресса от чтения диких пчел выбивался из любой шкалы. Ее врачи не могли сказать, что нормально, а что предупреждает о новом сердечном приступе.

– Я не понимала, что у моей телепатии такой большой физический эффект, – сказала я. – Думаю, именно поэтому у меня бывают моменты ужасного голода.

– Да, – согласился Гидеон. – Телепаты ежедневно спасают жизни, и их помощь особенно важна в предотвращении крупных актов саботажа, но имеет высокую физическую и эмоциональную цену. Я не знаю, как ты несешь это бремя и не рассыпаешься, особенно учитывая, что тебе лишь восемнадцать лет.

– Скоро девятнадцать.

Он разразился смехом.

– Да, скоро тебе будет девятнадцать, и это огромная разница, а Лукасу уже колоссальный двадцать один год. Понятия не имею, почему я волнуюсь о том, что вам двоим приходится справляться с одним кризисом за другим. И все же, тебе важно понять, что когда-нибудь ты или проиграешь, или дойдешь до пределов человеческой выносливости, и не наказывать себя чувством вины или депрессией за неидеальность.

Я кивнула.

– Эмбер, я тебе очень советую пока забыть о программе обязательных детей. Правила гласят, что ты должна достичь двадцати пяти лет, чтобы дать согласие на участие в ней, а значит, программа будет несущественна для тебя еще шесть или семь лет. Язык твоего тела ясно показывает, что тебя эта тема раздражает, а для Лукаса она станет огромным эмоциональным потрясением.

– Да, – тревожно пробормотала я. – Лукас был обязательным ребенком, его детство обернулось полным хаосом, и он знает, что с двадцать пятого дня рождения улей начнет подталкивать его самого заводить обязательных детей.

– Не уверен, что так и будет, – заметил Гидеон.

Я пришла в замешательство.

– Ты не считаешь, что Лукаса пригласят в программу обязательных детей? Я думала, командиры-тактики очень редки и ценны.

– Так и есть, – с кривой усмешкой ответил Гидеон. – Но Лукас – партнер телепата. Наш улей не тратит места в программе обязательных детей, приглашая обоих членов пары, и не рискнет раздражать телепата, провоцируя проблемы с его партнером. Если вы двое останетесь вместе, то официальные запросы появятся только после твоего двадцатипятилетия и поступят тебе, а не Лукасу.

Гидеон помолчал.

– Эмбер, у меня небольшой личный опыт отношений, но я наблюдал за ними со стороны. К тому же, мой импринтинг включает массу информации на эту тему. Происходящее между тобой и Лукасом мне кажется удачным, и ты не хочешь все испортить поспешными решениями вопросов, вроде обязательных детей. Глупо пытаться бегать, не научившись ходить.

– Конечно, я не хочу испортить наши отношения и понимаю, как он раним в это время года. – Я прикусила нижнюю губу и поняла, что повторяю слова из разговора с Мирой. – Сложно найти того, кто действительно принимает тебя и как личность, и как телепата, и с каждым годом задача все сложнее.

– Я помню, Клер говорила мне почти то же самое, – сказал Гидеон. – Мы смотрели какую-то романтическую книгарню, заговорили о том, что оба одиноки, и меня немного занесло.

На его лице появилось смущенное выражение.

– Я предложил попытаться перейти от дружеских отношений к любовным. Клер была очень мила и мягко ответила, что брешь между нами слишком велика. Я подумал, она имеет в виду разницу в возрасте, и заявил, мол, для меня это не имеет значения, но Клер сказала, что дело не в возрасте, а в длительности ее службы телепатом.

Сейчас Гидеон выглядел отстраненным, и я догадалась, что он вновь переживает тот момент.

– Клер призналась, как трудно найти того, кто смог бы действительно принять ее как личность и телепата. Потом добавила что-то странное, якобы мы стоим на разных берегах озера.

Я как раз раздумывала, не имело ли замечание Клер отношение к отстраненности, когда наши с Гидеоном инфовизоры одновременно зазвонили.

Гидеон схватил свой и проверил его.

– Лукас хочет, чтобы мы пришли в кабинет тактической группы обсудить сообщение от Золотого командира Мелизенды.

Мы встали и поспешили через парковые ворота, ведшие прямо в оперативную секцию отдела. Когда же пришли в кабинет тактиков, я встревоженно посмотрела на Лукаса.

– Есть проблемы? – спросила я.

– Надеюсь, нет, – ответил Лукас. – Я включил отчет о событиях последней ночи в обмен информацией с другими отделами телепатов. Специально подчеркнул, что мы не посылали ударную группу за Форжем в домашнюю зону Кита. Форж сам вернулся в отряд.

Лукас нахмурился.

– Золотой командир Мелизенда только что прислала мне сообщение. По ее словам, Кит пожаловался ей, что Форж вошел в Бордовую зону, не спросив разрешения у него или у Гайюса.

– Правда? – Я возмущенно всплеснула руками. – Как должен был Форж просить разрешения, лежа в контейнере связанным, с кляпом во рту и без сознания? Я сейчас же позвоню Золотому командиру.

– В этом нет необходимости, – поспешно ответил Лукас. – Мелизенда чувствовала то же, что и ты, и ответила Киту, мол, его жалобы смешны. Она сказала, что даже если бы Форж вошел в Бордовую зону по своей воле, ему не нужно просить разрешения. Правила о предупреждении других телепатических отрядов о своих передвижениях относятся только к сопровождению телепата.

Он помолчал.

– Тогда Кит начал разглагольствовать, мол, Эмбер получила разрешение запретить передвижения его ударной группы в Синей зоне, а сама продолжает посылать своих ударников в его домашние, когда пожелает. Золотой командир Мелизенда отправила мне сообщение, чтобы предупредить, что Кит может каким-то образом спровоцировать проблемы и…

Лукаса прервал звонок его инфовизора. Он постучал по экрану, и послышался напряженный голос Базз.

– Лукас, у нас кризис. Минуту назад я получила послание из отдела терапии Тобиаса. Я думала, мне пишут, что его оценка завершена и они готовы приступить к перезапуску памяти, но в сообщении сказано, якобы Тобиас освобожден по нашему приказу.

– Какому приказу? – спросил Лукас.

– Я только что позвонила туда и задала тот же вопрос, – ответила Базз. – Они получили приказ, помеченный приоритетом телепатического подразделения, и решили, он от нас. Там говорилось, что произошла серьезная ошибка в идентификации, Тобиас абсолютно невиновен и должен быть немедленно освобожден. Я попросила их проверить данные авторизации, и оказалось, что на самом деле приказ пришел из отряда Кита. Использованы коды Гайюса, но…

Лукас застонал.

– Остальные командиры-тактики знают обо всем, что случилось с Тобиасом. Гайюс никогда бы не освободил человека, представляющего угрозу жизни Эмбер. ягзшуз Должно быть, Кит увидел информацию в разуме Гайюса и сам отправил приказ.

– Золотой командир Мелизенда только что предупредила нас, что Кит способен своими действиями спровоцировать неприятности, – смиренно сказала я. – Она была права.

Глава 41

– Тобиаса лечили в ближайшем отделении специальной терапии, – сказал Лукас. – Если его только что освободили…

Лукас достал из кармана передатчик и протянул его мне левой рукой, правой при этом настукивая что-то на инфовизоре. С потолка заговорил компьютерный голос:

– Срочный вызов. Срочный вызов на происшествие.

Я выхватила у Лукаса свой передатчик и, выскочив из кабинета тактиков, повернула к лифтам и жилой секции отдела.

В громкоговорителях продолжало звучать стандартное объявление:

– Оперативные группы – по местам. Ударная группа – ко второму лифту.

Когда текст закончился, голос Лукаса выкрикнул три дополнительных слова, которые я прежде не слышала из громкоговорителей:

– Полное боевое снаряжение.

Следом заговорил Адика:

– Альфа-группа, вызов ваш. Эмбер, иди прямо в лифт, я принесу тебе боевой комплект.

Сейчас моя семья находилась в отделе, а громкоговорители развешаны повсюду, так что родные, должно быть, все слышали. Я представила, что они подумали, скривилась и успокоила себя мыслью, мол, Николь или Меган пошлют кого-нибудь, чтобы их поддержать. Вполне возможно, Меган сама отправится поговорить с моей семьей.

Я должна верить, что люди сделают свою работу, пока я сосредоточусь на своей. Система громкоговорителей затихла. Это, вероятно, означало, что разговор переместился в сеть передатчиков. Я поняла, что все еще держу наушник, данный мне Лукасом, и остановилась на минуту, чтобы вставить его в ухо.

Лукас уже объяснял ситуацию.

– …выяснила, что Тобиас только что освобожден из отделения терапии и его воспоминания и импринтинг все еще при нем. Мы отправляем Эмбер и альфа-группу попытаться вновь захватить его, прежде чем он покинет этот район.

– Почему Тобиаса освободили? – спросил Адика. – Он опасен для Эмбер и всех остальных в нашем отделе.

Лукас с горечью ответил одним словом:

– Кит.

Адика заговорил после короткой паузы, во время которой, решила я, пытался проглотить ругательства.

– Вводим меры защиты отдела. Форж, ты главный. Направь членов бета-группы охранять все постоянные и аварийные выходы. Обязательно приставь телохранителя к Лукасу. Если Тобиас не сможет добраться до Эмбер, Лукас наверняка станет его второй предпочтительной целью.

– Необязательно, – ответил Лукас. – Форжу стоит обеспечить охрану родителям и брату Эмбер.

Я достигла укрепленных дверей, резко распахнула их и вбежала в лифт номер два. Адика и альфа-группа уже ждали внутри, натянув поверх обычной одежды серое тяжелое боевое снаряжение. Я поняла, что они принесли доспехи в лифт, а затем прямо там и оделись, и смутно удивилась: вдруг они иногда поступают так же и с обычной нательной броней, а я просто никогда не успевала поймать их за этим.

Адика бросил мне боевой комплект, а затем хлопнул по кнопкам лифта. Двери закрылись, и кабина двинулась вниз на сверхбыстрой скорости.

– Ударная группа выходит, – рявкнул он.

– Тактическая группа готова, – ответил Лукас.

– Группа связи готова, – присоединилась Николь. – Статус путей зеленый для всей ударной группы.

Я бросила снаряжение на пол, чтобы освободить руки, достала из кармана инфовизор, проверила экран и увидела, что во главе моих телохранителей поставили Илая.

– У нас зеленый.

Рофэн уже натянул боевую броню. Теперь он поднял с пола мою и начал помогать мне одеваться.

– Отдел терапии Тобиаса специализируется на лечении жестоких преступников, поэтому расположен на двадцатом уровне, – сказал Лукас. – Вы спуститесь на лифте прямо туда, и связисты очистят систему лент на вашем пути, чтобы позволить вам двигаться на максимальной скорости.

– Это вызовет хаос среди населения, – задумчиво проговорил Рофэн.

– Да, но в этом рейде каждая секунда на счету, – ответил Лукас. – Тобиас представляет исключительную угрозу для жизни Эмбер. Разрешено применение смертельного оружия.

Я перестала проталкивать руки в рукава брони и запротестовала.