Текст книги "Дурная слава"
Автор книги: Джанет Дейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Хозяйка проводила их к уединенному столику. Скользнув на стул, Иден сняла шляпу и бросила ее на сиденье рядом. Устало вздохнув, она откинула назад волосы и раскрыла меню.
– Все не так уж и плохо, – пробормотала Иден.
Киннкэйд пристально посмотрел ей в лицо, в этот момент почти не выражавшее напряжения и стресса, в состоянии которого она жила. Но это напряжение сказывалось в другом – в том, как судорожно ее пальцы сжимали меню, в том, как прямо и неподвижно она держала плечи. Он невольно содрогнулся, вспомнив обо всех огорчениях, причиненных ей Де Пардом. А теперь вот и брат… Кто знает, как много ей еще предстоит перенести!
Подошла официантка.
– Может, желаете чего-нибудь выпить перед едой?
– Два пива, – распорядился Киннкэйд.
– Я предпочла бы кофе, – сказала Иден, но официантка уже скрылась.
– Вы как перекрученная пружина. Кофеин сейчас последняя вещь, которая вам требуется, – сказал Киннкэйд. – От пива вам станет легче. А вот после того как что-нибудь съедите, можно и кофе.
– Пиво так пиво, – равнодушно отозвалась Иден.
Вернулась официантка с двумя кружками пива, приняла их заказ и снова удалилась. Киннкэйд, которого мучила жажда, с жадностью отхлебнул пива и с грохотом поставил кружку на стол. Иден сделала то же самое, но с меньшим рвением.
Она посмотрела на него – взгляд ее был прямым и честным.
– Что случится, когда вы догоните Винса?
– Посмотрим. – Киннкэйд снова отхлебнул пива, на этот раз оно уже не показалось ему таким вкусным.
– Вы не… – начала было Иден, но замолчала, не в силах докончить фразы.
– Убить его? Нет, это противоправное действие. Он не стал ей говорить, что у него уже был случай сделать это, но он его упустил.
– Не совершайте ошибок, – задумчиво произнесла Иден. – Во всяком случае, там, где это возможно.
Это было все, что она сказала. Подбородок ее был вздернут, плечи прямые – она приготовилась защищать Винса, как говорится, до последней капли крови.
Киннкэйд молчаливо восхищался мужеством Иден, ее стойкостью и верностью брату. Она обладала удивительной, несокрушимой гордостью и железной волей, которых был лишен Винс.
Не в силах обещать Иден не трогать Винса, Киннкэйд промолчал. Вскоре официантка принесла им еду, и они в молчании приступили к ужину. Когда с этим было покончено, Киннкэйд отодвинул свою тарелку и посмотрел на Иден.
– Чувствуете себя лучше? – спросил он.
– Думаю, я слишком много съела, чтобы двинуться с места. – «И слишком устала», – хотелось добавить Иден, но теперь она погрузилась в состояние какой-то летаргии и больше ничего не сказала.
– Как насчет десерта? – Официантка собрала их пустые тарелки.
– Мне только кофе, – попросила Иден.
– И мне. – Киннкэйд вытащил из кармана сигару.
– Сейчас принесу две чашки, – бодро сообщила официантка и ушла, лавируя между столиками и стараясь избежать столкновения с тремя новыми посетителями, которых хозяйка усаживала за столик напротив.
Иден подняла глаза, когда услышала, как двигают стулья и освобождают место для ковбоя в кресле на колесиках. На коленях он держал шляпу. Правая его нога была в гипсе от пальцев и до бедра. Взгляд его блуждал по залу, пока не наткнулся на столик, за которым сидели Иден и Киннкэйд.
– К. X.? – сказал он не совсем уверенно. Потом лицо его расплылось в широкой улыбке. – К. X., ты, старый вояка! Как, черт возьми, себя чувствуешь?
Извинившись, Киннкэйд встал из-за стола и подошел к своему приятелю.
– Я в порядке, Хокс. Очень печально, что ты не можешь сказать того же о себе. Что случилось? – Он кивнул на загипсованную ногу.
– На меня упала проклятая лошадь и раздробила мне колено. – Хокс потер искалеченную ногу рукой. – У Хью Хэзлита оказался молодой норовистый жеребец, которого он тренировал, готовя к очередным бегам. Он может какое-то время вести себя нормально, а потом вдруг взвивается непонятно отчего. И тогда на нем ехать все равно что верхом на черте. Потому-то Хью и нанял меня. Так я думаю. Решил, должно быть, что такой опытный объездчик мустангов, как я, сумеет на нем усидеть. И конечно, ошибся. А что он ошибся, я могу доказать – вот они, счета за лечение.
Киннкэйд сочувственно вздохнул.
– А ты что затеял? – продолжал Хокс. – Последнее, что я о тебе слышал, – это что тебя сбросила лошадь в Сан-Антонио. Говорят, тебе пришлось полежать в больнице. Снова повредил ту же руку?
– Доктор ухитрился сложить ее из кусочков. – Киннкэйд сложил пальцы в кулак. – Как видишь, все еще действует.
– Помяни мое слово, ты всегда узнаешь заранее, куда дует ветер. – Хокс хмыкнул. – Скажи, ты слышал о Баде Тайлере?
– Нет.
Когда приятели заговорили о своих старых знакомых, Иден перестала слушать. Официантка поставила перед ней чашку кофе. Она хотела было выпить, но кофе оказался слишком горячим. Не долго думая Иден, отодвинув чашку, откинулась на спинку стула и закрыла уставшие без меры глаза. В конце концов, можно немного расслабиться, подумала она и тут же провалилась в сон.
Поболтав еще минуту-другую, Киннкэйд направился к своему столику.
– Бедняжка, – пробормотала ему официантка, уже успевшая отнести поднос с кофейником на кухню и теперь заботливо поправлявшая съехавшую на пол скатерть, – она спит сном праведника.
Бросив взгляд на Иден, Киннкэйд тотчас же согласился с официанткой. Во сне лицо Иден казалось мягким, почти по-детски нежным. Да и вся она была такой маленькой и такой трогательной, что от жалости к ней у Киннкэйда защемило в груди.
– Если она проснется, скажите ей, что я сейчас вернусь, – обратился от к официантке.
– Конечно.
Но когда Киннкэйд вернулся, Иден все еще спала.
– Иден, Иден, пойдемте.
Ему пришлось встряхнуть ее, чтобы разбудить.
– Что?..
Не имея сил окончательно проснуться, Иден пыталась сообразить, что происходит, но это оказалось слишком тяжелым делом. Она чувствовала, как сильные руки тянут и поднимают ее на ноги. Все еще в полусне, Иден каким-то образом знала, что руки эти принадлежат Киннкэйду. Она хотела помочь ему, но увы…
– Куда мы идем?
– Назовем это номером на одну ночь.
Ей казалось, что голос его доносится до нее откуда-то издалека. Она изо всех сил старалась расслышать его, но некоторые слова все-таки до нее не доходили.
– Я зарегистрировал нас обоих.
– Зарегистрировал?
Они все еще были в ресторане, Она это знала, но реальность казалась ей сном, длинным фантастическим сном. В голове, видимо, от выпитого пива, все смешалось – люди, события, впечатления. Ей не следовало пить на пустой желудок. И это была последняя ясная мысль, мелькнувшая у нее в голове, пока она сделала несколько неуверенных шагов и прежде, чем Киннкэйд подхватил ее.
– Я могу идти, – пробормотала Иден слегка охрипшим со сна голосом.
– Конечно, можете, – сухо подтвердил Киннкэйд. К тому времени когда они добрались до лифта, она спала, положив голову ему на плечо. Было в этом что-то такое, от чего у Киннкэйда защемило в груди. Теперь он совершенно иначе смотрел на Иден. И хотя слово «беззащитная» по-прежнему не вязалось с ее образом, она была беззащитна: сон сорвал с нее маску. Теперь лицо Иден казалось трогательным и нежным.
Киннкэйд прошел через гостиную и безошибочно нашел дверь во вторую из двух спален, снятых им на ночь. Все еще удерживая обеими руками Иден, он локтем нажал на выключатель. Почти всю комнату занимала огромная кровать – «кинг-сайз». В изголовье лежал двойной ряд пухлых подушек. Он отнес Иден на постель, но, прежде чем она опустилась на матрас, его руки подхватили ее и заставили сесть.
– А ну-ка, Иден, сядьте, чтобы я мог снять с вас сапоги.
Она пробормотала что-то невнятное, но выражавшее согласие, и села, опираясь руками о подушки. Киннкэйд встал на колени и начал стягивать с нее сапоги и носки. У нее были маленькие ступни с удивительно изящными и тонкими пальчиками. Он стянул носок и поставил ее ногу на пол, проведя пальцами по высокому подъему.
Уже собравшись подняться на ноги, Киннкэйд заметил, что рубашка Иден расстегнута. На мгновение он замер, не сводя глаз с простого белого лифчика. Ткань, сдерживавшая ее полную грудь, была туго натянута. У него пересохло в горле, и кровь застучала в висках. Ему захотелось яростно и грязно выругаться, в то время как его руки автоматически расстегивали ей джинсы. Послышался щелчок застежки, но он не доверял этому звуку. Не важно было, что ее глаза оставались закрытыми или что она скорее спала, чем бодрствовала. Внутри у него горело вызывавшее почти физическую боль желание.
– Не помню, когда я чувствовала себя такой усталой, Винс, – пробормотала она, когда послышался щелчок и жужжание расстегиваемой молнии.
«Боже, да она считает, что я ее брат!» Киннкэйд чуть было не взревел от негодования, но вовремя опомнился. Вместо этого он потянул за штанины ее джинсов и рванул их так, что она со вздохом опрокинулась на спину.
Еще два движения руками, и пыльные джинсы Иден оказались лежащими на полу рядом с сапогами и носками. Потом, осторожно сняв с нее рубашку, Киннкэйд уложил ее в постель, накрыл одеялом, изо всех сил стараясь не смотреть на ее белые хлопчатобумажные трусики, стройные красивые ноги… Оказавшись в положении лежа, Иден тотчас же перекатилась на бок и, мирно посапывая, уткнулась носом в подушку.
Стараясь не смотреть на нее, Киннкэйд подошел к большому окну и задернул тяжелые шторы. Затем поспешно вернулся к двери, выключил свет и вышел, плотно притворив за собой дверь.
Только на рассвете Киннкэйд вернулся из своего рейда по казино. Он отпер дверь номера и вошел, неся под мышкой свой вещевой мешок, а в другой руке – мешок с покупками. Поколебавшись, он посмотрел на дверь спальни Иден, потом поставил мешок на стуле в гостиной и направился прямо в большую спальню номера. Шаги его были тяжелыми – ноги едва шевелились от усталости.
Он бросил вещевой мешок на толстый серый ковер и, даже не взглянув на него, зажег лампу возле кровати. Потом, стараясь сохранить ясность сознания, направился в примыкающую к спальне ванную, пустил воду и, сбросив пропитанную пылью и потом одежду, встал под душ.
По привычке он сначала намылился, потом долго стоял под жгучим потоком воды, позволяя ей смывать пену со своего тела и вымывать усталость из мышц. Пар поднимался и окутывал его густым, плотным волнистым туманом, на время отгораживая от мира.
Выйдя из ванны, Киннкэйд вытерся, а затем, опоясавшись полотенцем, подошел к раковине. На мраморной доске лежала безопасная бритва. Покрутив ее в руках, он начал бриться; жесткая двухдневная щетина поддавалась с трудом. Но вскоре и с этим было покончено. Удивительно, но вопреки ожиданиям ни душ, ни бритье не принесли ему желанного облегчения. «Нет, без сна все-таки не обойтись», – подумал Киннкэйд, возвращаясь в спальню.
Раскопав в своем мешке чистую пару белья, он с минуту подержал его в руках, глядя на шелковые простыни, и рухнул на кровать.
Засыпая, Киннкэйд думал об Иден. Он представлял ее рядом с собой, в постели, представлял, как снимает с нее простой белый лифчик и прикасается к ее груди… Он вдыхает ее мускусный жаркий запах, со слабым, приглушенным вздохом его язык ласкает ее губы; тело ее цепенеет от похожего на боль и почти невероятного наслаждения, а потом содрогается, когда он проникает в нее, обретая наслаждение и освобождение. Но и тогда он не разжимает рук, а засыпает, окутанный теплом ее тела…
Глава 18
Вскочив с кровати, он тут же зажмурился, ослепленный ярким блеском солнца, бившим в окно с неимоверной силой. Он перекатился по постели и посмотрел на светящийся циферблат часов на ночном столике. Было без нескольких минут десять – наступило утро.
Уже вполне проснувшийся, Киннкэйд сел и спустил ноги с постели. И тогда услышал приглушенные крики из комнаты, где спала Иден, крики, полные страха и слез. И тотчас же осознал, что разбудило его не солнце.
Он быстро натянул джинсы и отправился узнать, в чем дело. Войдя в затемненную комнату, Киннкэйд различил неясные очертания ее тела, мечущегося по постели.
– Иден!
Она не отозвалась. Он подошел к постели и зажег лампу.
Она отшатнулась от него – руки ее были раскинуты и будто окаменели, пальцы впились в смятое покрывало, будто ей было нестерпимо больно. И только когда он дотронулся до ее влажной щеки, пытаясь определить, есть ли у нее температура, Киннкэйд понял, что она все еще спит.
– Иден, проснитесь. – Он мягко потряс ее за плечо, потом, почувствовав ее сопротивление, встряхнул сильнее. – Проснитесь!
Она открыла глаза и с ужасом посмотрела на него.
– Не прикасайтесь ко мне, я вас не знаю, – торопливо зашептала Иден. – Чего вы хотите?
– Иден, очнитесь, – тихо, но твердо произнес он. – Все хорошо. Вам просто приснился дурной сон.
Только на мгновение она из всех сил сжала его пальцы, но потом, словно очнувшись, вскрикнула и оттолкнула его руку.
– Быть может, воды? – с грустью глядя на затравленное и безумно несчастное выражение ее глаз, спросил Киннкэйд.
Он вышел, а Иден, не произнося ни звука, завернулась в покрывало и села. Она старалась дышать глубоко и ровно, подавляя поднимавшуюся из желудка тошноту и дрожь.
В ванной зажурчала вода. Потом журчание прекратилось, и она услышала мягкие шаги ступающих по полу босых ног.
– Пожалуйста.
– Благодарю вас, – стараясь умерить бьющую ее дрожь, прошептала Иден.
Она не смела посмотреть ему в лицо. Не теперь. Пока ей хотелось только одного: чтобы он ушел, оставил ее одну, дал время собраться с силами.
Но когда Киннкэйд сел на постель, какая-то часть ее испытала желание повернуться к нему, ощутить его сулящие утешение и покой объятия.
– Поговорите со мной, Иден, – пристально глядя ей в глаза, почти шепотом произнес Киннкэйд.
– Дурной сон, только и всего.
Она все еще смотрела на стакан с водой и не поднимала глаз.
– Нет, это было что-то большее.
Его пальцы погладили ее щеку, отвели с лица прядь волос. Ощутив его прикосновение, Иден закрыла глаза.
– Вам надо выговориться, Иден. Поверьте…
– Мне никто не нужен, – отмахнулась она.
– Я не уйду, пока вы мне все не расскажете.
Она пригубила воду. Холодная и безвкусная, вода не принесла ей облегчения: горло по-прежнему оставалось сухим и воспаленным.
– Мне спилась ночь, когда умер Джеф. А теперь уходите.
Не произнося ни слова, он взял стакан у нее из рук и поставил его на ночной столик, потом осторожно и бережно обнял ее за плечи. Она оцепенела, потом рванулась, но тщетно. Киннкэйд только крепче прижал ее к груди.
Он не утешал, не выражал своего сочувствия, понимая, что слова здесь бессильны. Он просто гладил ее волосы.
Дыхание Иден было неровным и походило на сдерживаемые рыдания.
– Почему вы это делаете? – беспомощно всхлипывая, спросила она. В голосе ее звучали протест и просьба, и просьба эта была просьбой о пощаде, просьбой побежденного.
– Потому что не могу иначе… Что же случилось той ночью?
Иден никогда никому об этом не говорила. Это было слишком тяжело, слишком мучительно. И все же, не открывая глаз и положив голову ему на плечо, она начала говорить, и слова полились сами собой.
– Мне было тогда семнадцать. Джеф был старше. Он ровесник Винса. Они дружили. По окончании школы Джеф поступил в колледж и уехал. Несколько раз я его видела, когда он приезжал домой. Случалось, что Винс заезжал за мной в школу. Иногда с ним бывал Джеф. По-настоящему я никогда его не знала. То есть я хочу сказать, что мы не общались. Я была для него всего лишь младшей сестренкой Винса. Он не обращал на меня особого внимания… до той весны. А в ту весну он стал говорить со мной, иногда он обнимал меня за плечи и смотрел так, что мне становилось страшно. И все же я не придавала этому никакого значения.
Вспоминая прошлое, Иден вдруг снова почувствовала себя семнадцатилетней наивной и неуверенной в себе девчонкой.
– Все девочки завидовали мне. Он был красивым, лучшим спортсменом в колледже. Но самое главное, он был одним из Де Пардов.
Киннкэйд продолжал гладить ее волосы.
– Я не сказал бы, что имя Де Пард означает нечто лестное.
Отстранившись, Иден посмотрела на него и увидела, как улыбка мелькнула в углах его рта и исчезла прежде, чем она снова опустила голову ему на плечо. Он не мог бы сказать ничего, что подбодрило бы ее больше.
– Но тогда, в те далекие времена, это было так, – ответила Иден, стараясь не улыбнуться сама.
– Как бы то ни было, однажды после школы – это было в четверг – Винс сказал, что Джеф хотел бы встретиться со мной в субботу вечером. Мне не разрешалось встречаться с мальчиками. И в каком-то смысле я почувствовала облегчение, напомнив Винсу, что Джеф не разрешает мне ходить на свидания. Винс сказал, что поможет мне улизнуть тайком, что это будет нетрудно. Он видел, как я волновалась при мысли о том, что пойду на свидание с Джефом. Он пообещал пойти со мной. «Если ты в чем-нибудь сомневаешься, сестренка, то мы с Ребеккой Сондерс составим вам компанию», – сказал Винс. В конце концов я согласилась.
– Иными словами, Винс свел вас с Де Пардом. Так появилась еще одна причина, по которой Киннкэйд мог иметь зуб на Винса, но он постарался не выдавать своих чувств, с трудом сдерживая волнение.
Внезапно Иден охватило беспокойство, и она поспешила встать с кровати, предварительно завернувшись на индейский манер в покрывало.
– Это было мое решение – улизнуть из дома и встретиться с Джефом. Винс меня не уговаривал. Если что и было – так только мысль о том, что такой красивый и популярный молодой человек, как Джеф Де Пард, захотел со мной встретиться.
– И куда вы отправились?
Иден подошла к окну и, раздвинув шторы, выглянула наружу. Утреннее солнце было уже высоко. Небо теперь стало бледно-голубым: жара, казалось, сожгла его яркость и синеву.
– Это было в семи милях от ранчо на пути в город, – продолжала она, – там есть несколько горных озер, скорее луж, питаемых весенним паводком. За долгие годы название этого места сменялось много раз, но местные жители по прежнему называют его Ручьи. – Иден глубоко вздохнула, с трудом сдерживая волнение. – Они договорились, что Джеф захватит девушку Винса и встретит нас в условленном месте в девять часов вечера.
Она смотрела на солнце невидящими глазами, не проявляя желания повернуться и поглядеть на затененную занавесками комнату. Темнота делала ее воспоминания слишком живыми и реальными.
– Джеф и Ребекка уже были там, когда приехали мы с Винсом. Помню, была прекрасная ночь, спокойная, тихая и не слишком холодная. Высыпали тысячи звезд…
Если бы не пучки света от передних фар на грузовике Винса, затмевавшие их сияние, звезды казались бы великим множеством бриллиантов, разбросанных по бархатной дуге неба. Возбужденная, Иден в напряжении ждала, чтобы Винс подошел к ней, прежде чем приблизиться к паре, ожидавшей их у небольшого костерка.
В тишине пустыни ухо улавливало самые слабые звуки: едва слышное бормотание воды в питаемых ключами озерцах, мягкое потрескивание горящих в костре дров и тяжелое глухое биение ее собственного сердца.
– Готова? – спросил ее Винс, улыбаясь во весь рот. Она кивнула, поправляя слегка растрепавшуюся прическу.
– Как я выгляжу?
Она причесалась гладко, стянула волосы в пучок на затылке и заколола гребнями, чтобы выглядеть старше и опытнее. Ей не хотелось, чтобы Джеф подумал, что у нее никогда раньше не было свиданий с парнями.
– Ты убьешь его наповал, сестренка, – с видом заговорщика прошептал Винс.
Взяв Иден за руку, он помог ей выйти из машины и добраться до выступа из гладкого камня, у самой середины которого весело потрескивало пламя костра, а все окружающее костер пространство почернело от копоти и дыма. В неверном, трепещущем свете костра можно было заметить два одеяла, расстеленных на плоском камне. Между ними помещался красно-белый контейнер, портативный радиоприемник с магнитофоном, а вокруг них – множество кассет.
Иден заметила все это, хотя смотрела только на высокого широкоплечего мужчину, освещенного светом костра. Пока она шла к нему навстречу, Джеф не сводил с нее глаз, и было в его взгляде что-то беспардонное, шокирующее, заставляющее краснеть до корней волос. Это выбивало из колеи, нервировало и даже немного пугало.
Она видела и женщину рядом с ним: ее выгоревшие и сильно начесанные на макушке волосы выглядели несколько нелепо. Но это, вне всяких сомнений, было модно, а стало быть, нравилось девчонкам. Ребекка Сондерс, будучи года на два старше Иден, уже успела год с небольшим поработать в Рино; она вернулась домой, только когда заболел ее отец, – приглядывать за ним и младшими братьями и сестрами.
Черные джинсы Ребекки обтягивали бедра так туго, что в них, подумала Иден, она никогда не смогла бы сесть на лошадь; майка с короткими рукавами тоже была, что называется, «в усос», а надетый поверх нее мешковатый жилет едва скрывал отсутствие бюстгальтера.
– Привет. А вот наконец и мы, – объявил Винс. – Надеюсь, вы не заждались.
– Ну, у нас хватило времени на то, чтобы разжечь костер, – ответил Джеф. Его низкий ленивый голос заставил Иден встрепенуться и задрожать всем телом. Она была рада, что рядом Винс и что он мог поддерживать разговор. Вдруг она осознала, что не имеет ни малейшего представления, о чем говорить, как себя вести и что делать вообще.
– Верно, – пропела Ребекка, – Джеф давно заехал за мной, и мы остановились перекусить. Мы так хорошо провели время, что сами чуть было не опоздали.
– Да, Дьюк сегодня пригласил целую компанию своих друзей-политиков на обед. А я решил убраться из дома и предоставить им чесать языки обо всех волнующих их вопросах и обсуждать стратегию своей кампании, – пояснил Джеф. – Поэтому я позвонил Ребекке и договорился заехать за ней раньше, чем собирался.
После этого его взгляд обратился к Иден.
– Привет, Иден.
– Привет, Джеф. – Голос ее звучал так, будто у нее одышка. Впрочем, так оно и было – с каждой секундой дышать ей становилось все труднее и труднее.
– Да, привет, Иден, – эхом отозвалась Ребекка и саркастически хмыкнула, глядя на свою «товарку».
Смущенная Иден размышляла, что она такое сделала, чтобы вызвать столь явную неприязнь Ребекки. Но ей не пришлось особенно долго размышлять об этом, потому что Джеф обратился к ней.
– Ты сегодня замечательно выглядишь, – пробормотал он.
– Спасибо.
Она дотронулась с некоторой гордостью до широкого ворота своей белой блузки.
Это была лучшая блузка Иден, достаточно простая, чтобы удовлетворить ее деда, и достаточно женственная, чтобы нравиться ей самой.
Она долго мучилась вопросом, что надеть на свидание с Джефом. Гардероб ее был небогат – он состоял из школьной формы и одежды для работы на ранчо. Винс посоветовал ей надеть джинсы, но она носила их всю жизнь и надевать их на свое первое свидание не собиралась. Наконец она остановилась на этой блузке, пышной юбке из набивной ткани и сандалиях.
Джеф протянул руку. Иден, поколебавшись, вложила в нее свою. Он мельком взглянул на ее руку, потом посмотрел ей в глаза:
– Какая у тебя холодная рука!
– Да… – Она знала, что виной тому нервы. Это они лишили ее дара речи, это они превратили ее пальцы в сосульки.
– Думаю, мне надо помочь тебе согреться. – Джеф поднес ее руку к губам.
– Может, проще сесть поближе к костру? – зардевшись как маков цвет, предложила Иден.
Джеф хмыкнул. Неужели она сказала что-то умное? Она сказала это лишь для того, чтобы не выглядеть глупо.
Все еще не выпуская ее руки, Джеф повернулся и потянул ее за собой к костру.
– Там, в контейнере, пиво, Винс. Угощайся, – сказал он. Потом снова взглянул на Иден: – Хочешь пива?
Она отрицательно помотала головой:
– Нет, не сейчас.
– Не возражаешь, если я выпью? – И он уже направился к контейнеру.
– Конечно, нет.
Иден опустилась на одеяло, подобрав под себя ноги и расправив юбку.
Ребекка открыла крышку контейнера со льдом и протянула одну банку Винсу.
– Ты счастливчик. Тебе тут осталось. Мы с Джефом уже приложились к нему, пока ехали сюда. Верно?
Она бросила на Джефа особенный сексуальный взгляд и, вытащив еще одну банку, передала ему.
– Мужчина должен утолять свою жажду.
– Женщина тоже.
В этом обмене репликами, казалось, был какой-то тайный смысл, но Иден не могла его разгадать. Она прислушивалась к тому, как хлопают крышки открываемых банок с пивом, и чувствовала себя выключенной из общей беседы.
Джеф вернулся и сел на одеяло рядом с ней. Она пыталась придумать, что сказать.
– Когда ты возвращаешься обратно в колледж?
– Может быть, во вторник. – Он глотнул пива. – Это зависит от разных обстоятельств.
– От каких же?
– Ну, например, решу ли я отказаться от некоторых курсов или нет.
– Давайте послушаем музыку. – Ребекка вставила кассету в магнитофон. – Я хочу потанцевать.
Зазвучала музыка, Ребекка прибавила громкость и наполнила ночь залихватским ритмом. Она смотрела на Джефа, не отводя глаз.
Но он не двигался с места. Тогда Ребекка схватила за руку Винса и потащила его танцевать.
Громкая музыка сделала невозможным дальнейший разговор. Иден пришлось бы кричать во всю глотку, чтобы Джеф мог ее расслышать. Поэтому она просто наблюдала за танцующей парой. Глаза Иден снова и снова обращались к Ребекке, словно змея, изгибавшейся в такт музыке. Дед назвал бы ее поведение бесстыдным и распутным. Иден готова была согласиться, что в этом есть что-то чуть-чуть непристойное, но вместе с тем привлекательное и даже красивое.
Она краем глаза следила за Джефом, он тоже смотрел на Ребекку.
«Ну что ж, это понятно», – подумала Иден.
Песня кончилась. Во время короткого перерыва и до того, как началась другая, Иден отважно улыбнулась Джефу.
– Она ведь хороша, да?
Джеф пожал мускулистым плечом, притворяясь, что остался равнодушным.
– Ну, если тебе нравятся танцы такого рода. Иден решила, что ему они нравятся. Он не сводил глаз с Ребекки все время, пока длился следующий танец. Потом наклонился к самому уху Иден и спросил:
– Хочешь потанцевать?
– Я не умею танцевать, как она, – откровенно призналась Иден.
Он ухмыльнулся и склонился еще ниже к ней:
– Я думал совсем не об этом.
Он подошел к магнитофону и сменил кассету. Теперь зазвучала медлительная, сентиментальная баллада. Джеф вернулся к Иден и потянул ее за руку. Она, не вполне сознавая, что делает, покорилась ему и встала.
– Предупреждаю, что я не очень хорошо танцую, – сказала она, когда его рука легла ей на талию.
– Готов поспорить, что у тебя не было практики.
– Да,школа и работа по дому оставляют мало свободного времени.
– Похоже, старый Джед не дает бездельничать.
– Не дает.
– Право же, в этом нет ничего особенного. – Его рука чуть крепче обняла ее за талию. – Просто расслабься и покачивайся в такт музыке.
– А что делать с ногами? – несколько смутившись, спросила Иден.
– О, в этом-то и секрет. Ты просто стоишь, слегка волочишь их по земле, не двигаясь с места, а притворяешься, что двигаешь.
– Вот так, правильно? – Иден кокетливо, по от всей души рассмеялась.
– Правильно.
Через минуту Иден была вынуждена согласиться, что учитель танцев у нее первоклассный. Она начала понемногу расслабляться и чувствовать себя увереннее, когда Джеф высвободил руку и прикоснулся к оборкам ее воротника.
– Мне нравится твоя блузка. – Он провел пальцами по ткани, слегка задевая ладонью ее грудь. – Как называется эта ткань?
Его пальцы продолжали скользить по ткани и каждый раз прикасались к ее груди, от этого сердце Иден сладко ныло. Она боялась произнести слово, боялась, что он перестанет ее гладить.
– Гипюр, – каким-то образом все-таки сумела ответить она.
Он исследовал вышивку, водя пальцем вокруг одного из отверстий в ткани.
– Она мне нравится. Особенно на тебе.
Джеф посмотрел ей в глаза. Судя по выражению его лица, он был в хорошем настроении и ему было приятно.
– Я рада.
Снова сжав ей руку, он властно привлек ее к себе. Иден хотела было вырваться, но что-то остановило ее.
– Теперь у тебя руки теплые, – пробормотал Джеф.
Она, почувствовав, что краснеет, опустила голову, и почти тотчас он прижался щекою к ее волосам.
– От тебя хорошо пахнет.
– Это духи, которые Винс подарил мне на Рождество.
– А ты душишься за ушами?
Его голова сделала резкое движение вниз – по-видимому, он решил выяснить это сам. Его дыхание легко обожгло ей шею. По телу пробежала сладостная дрожь. Она закрыла глаза, пытаясь совладать с внезапно охватившей ее слабостью.
– Как они называются?
Его губы снова прикоснулись к ее шее, когда он задал этот вопрос, и это прикосновение еще сильнее взволновало Иден.
Она едва дышала, не говоря уже о том, что думать больше была не в состоянии.
– «Изумруд», – прошептала девушка с трудом, вспомнив наконец надпись на флаконе.
– С мужчиной этот запах способен сотворить удивительные вещи, – касаясь ее щеки, прошептал Джеф.
– Правда? – почему-то тоже переходя на шепот, едва слышно спросила Иден.
Судя по тому, как он вел себя с ней, это было именно так.
– Гммм. Я сгораю от желания проверить, так ли ты хороша на вкус, как говорит мне «Изумруд».
Его рот прикоснулся к самому уголку ее губ. Возбужденная, но все еще не уверенная в себе, Иден чуть-чуть повернула голову только для того, чтобы их губы встретились. И он этим воспользовался.
Иден уже как-то целовалась с мальчишкой. Когда ей было пятнадцать, Вадди д'Анджело имел привычку сопровождать ее, переходя с ней из класса в класс. Однажды он остановил свою подружку на пустой темной лестнице и поцеловал. Собственно говоря, этот поцелуй выглядел просто детской шалостью – легким прикосновением губ к губам. Сейчас же все получилось иначе.
Джеф целовал ее снова и снова, вдыхая ее аромат, отстраняясь и начиная целовать вновь. Он пожирал девичьи губы с жадностью, заражавшей и ее. В этих поцелуях было что-то наркотическое. Их невозможно было прервать. Внезапно Иден осознала, что музыка уже не играет и они давно перестали притворяться, что танцуют.
Смущенная, она отпрянула и с отчаянием посмотрела туда, где должен был находиться Винс. Джеф поймал ее за подбородок и повернул к себе лицом.
– Не волнуйся о нем. Твой брат слишком занят, чтобы замечать нас.
Это было правдой.
Ребекка, вцепившись в Винса, словно кошка, висела у него на шее. Он же, с вожделением закатив глаза, шарил у нее под жилеткой. Теперь Иден слишком ясно сознавала, что происходит, чтобы отвечать на поцелуи Джефа с прежним пылом. Когда его натиск стал слишком настойчивым, а рот слишком требовательным, она ускользнула от него.
В ночи стала нарастать мелодия новой медлительной, мечтательной баллады, и Джеф возобновил покачивания на месте, имитирующие танец. Теперь все его внимание было направлено на Иден – он начал покрывать поцелуями ее глаза, щеки, подбородок, шею. Иден пыталась положить этому конец: ощущения, которые она испытывала, были слишком новы для нее и слишком СИЛЬНЫ.
