Текст книги "Дурная слава"

Автор книги: Джанет Дейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава 15

Предрассветную тишину нарушало множество звуков, свидетельствующих, что на дворе ранчо кипит работа.

Иден стояла в стороне, наблюдая за всей этой суетой. Она буквально сгорала от нетерпения, чтобы ее команда поскорее отбыла по назначению, и в то же время изо всех сил старалась не показать своих чувств окружающим. Спальный фургон громыхая подъехал ближе – вожжи держал Винс, сидевший на козлах. Увидев сестру, он приостановил повозку и махнул ей рукой. Чувствуя, как все в ней протестует при возникновении еще одной проволочки, Иден направилась к нему.

– Чего тебе? Ты задерживаешь остальных.

Она окинула взглядом всадников, сгрудившихся позади его фургона, и заметила среди них Киннкэйда.

– Почему ты не едешь с нами? – хмуро спросил Винс.

– У тебя короткая память, – заметила Иден, стараясь не выказать своего раздражения. – Вчера я говорила с тобой о том, что надо заняться кое-какими дополнительными поставками.

– Говорила? Когда?

– После того как ты вернулся домой от Старр. Видно, ты выпил там лишнего. Завтра я нагоню вас в Большом лесистом каньоне.

Она отступила от повозки и махнула рукой.

Повозка рванулась вперед, и, когда Иден повернулась, чтобы уйти, Киннкэйд увидел, как из заднего кармана ее джинсов выпала пачка бумаг. Она, не заметив, продолжала идти, и он пришпорил свою лошадь, чтобы поднять их.

– Иден, постойте! – Киннкэйд спрыгнул с седла на землю. – Вы что-то уронили.

Подняв бумаги, он увидел, что это были карты штата Невада. Одна из них была картой шоссейных дорог. Другая детально представляла все мало-мальски значительные дороги штата. На обеих картах в разных местах были проставлены крестики.

– Что это? – спросил он шутливо, когда Иден подошла к нему. – Карта тайника, где спрятаны сокровища?

– Конечно, нет, – и она излишне резко рванула карту у него из рук, – это обычные карты дорог.

– И вы носите их с собой?

Конечно, это были самые обычные карты дорог, но значки на них свидетельствовали о том, что она разработала какой-то план и не хотела, чтобы он понял, в чем он состоит.

– Я полагаю, они нужны вам, чтобы найти дорогу в город. – Киннкэйд старался говорить непринужденно и шутливо, но он был всерьез заинтригован.

– Не говорите вздора. – И в ее глазах он заметил признаки гнева. – Хватит вам тут стоять и тратить время попусту. Пора и делом заняться.

Киннкэйд с минуту поколебался и сел на своего гнедого мерина. Но прежде чем уехать, он не выдержал и спросил:

– Если у вас есть что скрывать от Де Парда, надеюсь, вы не поделились со своим братцем?

– Не знаю, о чем вы толкуете.

Но он заметил в ее глазах беспокойство.

– Как хотите. – И Киннкэйд направил свою лошадь в сторону от нее, пустив гнедого галопом.

После семи они уже прибыли в Большой лесистый каньон, заросший самшитом. Лошадей завели в ущелье и пустили их там пастись. Дно ущелья поросло травой, но деревьев и помину не было. Киннкэйд огляделся по сторонам, но по-прежнему не заметил ничего, кроме обмелевшего ручья, пробивавшего себе путь по дну каньона.

Недоумевая, он посмотрел на Эла:

– Они называют это место Большим лесистым каньоном. Но где же деревья?

– Насколько я помню, здесь никогда не было деревьев.

– Так откуда же взялось такое название?

– А это такой своеобразный невадский юмор. В этой стране не так уж много поводов для веселья. – И Эл красноречиво посмотрел на громоздящиеся скалы, полынь и песок. – В основном приходится самому придумывать шутки и развлекать себя.

– Да, и шутки эти по большей части такие же однообразные и безрадостные, как эта страна, – вставил Киннкэйд.

Эл ухмыльнулся:

– Верно.

Лагерь разбили в устье каньона. Как только Киннкэйд поставил палатку и сложил в нее свои пожитки, он отправился на кухню, примостившуюся под тентом. У Дикого Джека уже кипел фирменный кофе. Киннкэйд налил себе кружку, но кофе оказался обжигающе горячим. Тогда Киннкэйд, чтобы остудить его, уселся на приступке фургона. Постепенно подтянулись и остальные. Винс явился последним.

– Никогда не видел, чтобы человек занимался своим барахлом так долго, – заметил Эл. – Что ты там делал все это время в своей палатке? Может, соснул минутку-другую?

– Просто убедился, что под моей постелью нет камней, – осклабился Винс. – Вы, ребята, меня знаете: главное в моей жизни – комфорт.

Старший ковбой Боб Уотерс подошел к ним.

– Пора приниматься за работу. – Присев на корточки он начертил на глине грубую карту местности. – Мы разобьем всю территорию на секции и сконцентрируем внимание на тех местах, где пастбища и вода не более чем в полудне пути друг от друга. Там-то мы и найдем большую часть скота. Работать будете парами…

Первым заговорил Киннкэйд:

– Я пойду с Росситером.

– Отлично. – Винс с тонкой, понимающей улыбкой кивнул ему.

Уотерс внимательно посмотрел на обоих:

– Только не забывайте, зачем вы здесь.

– Я об этом не забуду, – кивнул Киннкэйд.

– Ладно. В таком случае вам достается восточная часть, вот здесь. Это вся территория до Батлеровой Приманки, – показывал Боб на карте, вычерченной им на земле. – Территория большая, но зато вся расположена на равнине. А вы, Эл и Дик, возьмете на себя Тэйблтон. Я же займусь Винни Спрингс. Вопросы есть? – Ответа не последовало, и он поднялся на ноги. – Тогда на коней.

Все как один направились к лошадям. Винс специально задержался немного, чтобы оказаться рядом с Киннкэйдом.

– Прежде мне случалось слышать о прирожденных неудачниках, но я впервые в жизни встретил прирожденного везунчика. На случай, если ты этого не заметил, хочу сказать, что мне в нашей схватке досталось больше твоего.

И он показал на повязку, прикрывающую рассеченную щеку.

– Я заметил. – Киннкэйд сложил поводья петлей на шее лошади и вскочил в седло.

– Рад это слышать. – Винс поправил подпругу и стремена, сильно хлопнул своего жеребца по брюху. – Лучше тебе еще немного подтянуть подпругу, – посоветовал он Киннкэйду.

– И так сойдет.

Киннкэйд тронул своего гнедого.

– Ну что же. Шея-то твоя.

И Винс с равнодушным видом взобрался на лошадь. Выехав из лагеря, они двинулись на восток. Они скакали легким галопом, покачиваясь в седлах. На расстоянии полумили от лагеря им попалось стадо коров с телятами, пасущееся на склоне. Как только животные заметили приближение всадников, все стадо повернулось к ним спиной и ринулось на равнину.

Винс чертыхнулся и крикнул:

– Если мы сейчас не завернем их обратно, то они не скоро остановятся.

Киннкэйд раньше него догадался об этом и пришпорил своего гнедого. Винс тут же последовал его примеру, изо всех сил погоняя жеребца.

Земля под ними была неровной, каменистой и усеянной кустами полыни, кое-где эти кусты возвышались от земли на четыре фута. Лошадям приходилось объезжать такие высокие заросли.

Погоня была успешной, теперь их отделяло от стада не более двадцати ярдов. Нахлестывая лошадей, они одолели подъем, но прямо перед ними на тропе возникли эти чертовы высокие кусты полыни. Гнедой отпрянул, стараясь не столкнуться с кустарником, седло соскользнуло, и Киннкэйд вылетел в кусты головой вперед. Инстинктивно он повернулся на правый бок, чтобы уберечь от удара свою и без того покалеченную левую руку. К счастью, ветви упруго прогнулись под ним, ослабив силу удара.

С минуту он лежал, оглушенный падением, чувствуя, как сломанные острые стебли вонзаются ему в тело. Сильной боли он не испытывал, было только общее неприятное ощущение от тупого удара.

Выбравшись из зарослей полыни, Киннкэйд оглядел себя. Рубашка его была разорвана в нескольких местах, но на теле, кроме мелких царапин, не было никаких повреждений. Он посмотрел по сторонам в поисках своей лошади. Мерин с болтающимся на боку седлом стоял в нескольких ярдах от него.

Винс повернулся назад и резко остановил свою лошадь возле Киннкэйда. Оглядев напарника, он широко улыбнулся:

– Я вернулся посмотреть, жив ли ты. Во время такого падения люди обычно ломают шею.

– Тебе не удастся так легко избавиться от меня, Росситер. – Киннкэйд поймал поводья своего мерина. – Я куда более везуч и вынослив, чем ты предполагаешь.

– Посмотрим. – Ухмыляясь, Винс резко повернул свою лошадь и погнал ее вслед за стадом.

Проехав с милю, Винс нагнал стадо, и ему удалось повернуть его назад. Когда Киннкэйд наконец присоединился к нему, они загнали животных в каньон. Вечером Винс в походной столовой на все лады, не жалея красок, расписывал падение Киннкэйда.

– Жаль, что тебе не удалось удержаться на лошади, – заметил Дик. – А то бы ты мог похвастаться изобретением нового способа езды – в седле на боку лошади, а не на спине.

– Или оригинальным вариантом индейского фокуса. Я говорю о езде, свесившись с седла, – добавил Боб Уотерс. Лицо его при этом оставалось непроницаемым.

– Я все понял! – отозвался Эл. – Эти техасские ребята никогда не знают, как крепить седла и подтягивать подпруги. Оказывается, они так странно говорят, потому что слишком часто приземляются головой.

Это добродушное подкалывание продолжалось до тех пор, пока Киннкэйд не заполз отдыхать в свою палатку.

– Ты собираешься спать на своем матрасе, Киннкэйд? – крикнул ему вслед Эл. – Я думал, что после того, как ты узнал, какова мягкая полынь, тебе захочется спать в кустах.

Киннкэйд невольно присоединился к дружному смеху. Добравшись наконец до постели, Киннкэйд так и не смог уснуть. От ушибов ныло все тело. Сколько он ни лежал с закрытыми глазами, сон бежал от него.

Но вот в предрассветной мгле послышались первые звуки просыпающегося лагеря. Дикий Джек разжег огонь и поставил кофе. Когда Боб Уотерс начал обходить палатки и поднимать людей, аромат кофе распространился уже по всей стоянке.

Как всегда, Винс последним встал и последним вошел в столовую. Держа в руке кружку с кофе, он присоединился к остальным, и Боб Уотерс тотчас же принялся распределять работу на день.

– Мы с Киннкэйдом отправимся в сектор Игл-Галч, – подал голос Винс. – Я знаю все закоулки, где могут скрываться коровы, а возможно, и несколько таких мест, которых даже им еще не удалось найти.

– Как хотите, – ответил Уотерс, – это место остается за вами.

– Проверь получше, в порядке ли подпруга, – ухмыльнулся Винс, обращаясь к Киннкэйду.

– Можешь на это рассчитывать.

С первыми лучами солнца работники направились к своим лошадям. Киннкэйд, расправив попону на спине мерина, положил на нее седло и несколько раз проверил подпругу. Когда уже все было готово, он услышал, как рядом чертыхнулся Винс.

– Что, есть проблемы?

– Моей проклятой лошади придется укрепить подкову, – проворчал Винс. – Можешь отправляться без меня.

– Но ведь все были обязаны проверить подковы накануне, – напомнил ему Дик.

– Я так и сделал. Вчера она сидела крепко, – грубо огрызнулся Винс. Потом, взяв себя в руки, он повернулся к Киннкэйду: – Поезжай не торопясь к Игл-Галч, а я поеду на север, и встретимся ниже Темпл-Бютт.

– Прекрасно, мне это подходит. Но не задерживайся слишком долго, – сказал Киннкэйд. – Мне не хочется тебя разыскивать.

– Не беспокойся. Я буду на месте, – заверил его Винс, и в его улыбке проскользнуло что-то недоброе.

Как только Киннкэйд уехал, Винс занялся подковой.

В утренней прохладе Киннкэйду ехалось необыкновенно легко и радостно. Он пустил лошадь рысцой, наслаждаясь свободой и открытостью этой земли. Ему казалось, что прошло совсем немного времени, но вдали уже маячил Темпл-Бютт. Киннкэйд направился к его крутому откосу и ехал до тех пор, пока не добрался до широкого пересохшего оврага Игл-Галч. Определив границы своего участка, он занялся поисками скота. Когда-то этот овраг был руслом реки, но горный ручей, питавший ее, как видно, пересох несколько столетий назад.

Винс спрятал взмыленную лошадь в каком-то кустарнике за холмом, нашел в седельном мешке бинокль и, оглядев склон холма, устроился на его вершине в ложбинке, выщербленной ветрами. К вершине льнули кусты полыни, и эта поросль была настолько густой, что за ней можно было укрыться.

Он снял шляпу и положил ее на землю рядом с собой, ярко-желтый шейный платок он тоже снял и запихнул его в карман штанов, потом зарядил ружье и взвел курок. Проделав все это, он взял бинокль и начал внимательно оглядывать поросшие полынью равнины по обе стороны оврага.

Пот катился по его лицу и жег глаза. Винс бес конца смахивал его рукавом и снова подносил к глазам бинокль, оглядывая равнину. Он уже почти потерял надежду увидеть Киннкэйда, когда заметил всадника, погоняющего трех коров. Винс опустил бинокль, решив подпустить медленно ехавшего Киннкэйда поближе.

Через некоторое время Киннкэйд оказался настолько близко от него, что бинокль стал ненужным. Винс отложил его в сторону и облизал внезапно пересохшие губы. Подняв ружье, он весь сосредоточился на мишени. Однако нервишки у Винса пошаливали, пот ручьями струился по лицу.

К девяти часам утра Киннкэйд спугнул трех коров и теперь гнал перед собой это рыжее трио. Берег глубокого высохшего оврага вынудил их жаться с правой стороны русла. Каменистый холмик, поросший полынью, отчасти скрывал от него Темпл-Бютт, где он должен был встретиться с Росситером. Киннкэйд внимательно посмотрел туда, пытаясь различить хотя бы облако пыли, говорящее о присутствии Росситера. Однако он ничего не увидел, и это его насторожило.

Коровья тропа со следами животных вилась вокруг подножия холма и шла дальше по узкому уступу. Киннкэйд направил свою лошадь налево, стараясь держать коров в поле зрения на тропе.

Из куста прямо под копыта его лошади выскочил длинноухий кролик. Мерин испуганно отшатнулся вправо. В то же мгновение Киннкэйд услышал треск выстрела и почувствовал, как пуля просвистела мимо его щеки.

Инстинктивно он поднял голову и по звуку выстрела определил, что стреляли не издалека, а густая растительность на вершине холма означала, что там прекрасное укрытие и место, откуда удобно вести огонь. Через секунду Киннкэйд заметил, как сквозь кустарник поблескивает металл винтовки, направленной на него. Киннкэйд с ужасом понял, что, оказавшись на открытом месте, он стал удобной мишенью. Киннкэйд пришпорил лошадь, погнав ее отчаянным галопом к каменистому склону; в это время раздался второй выстрел, и пуля задела рукав его рубашки. Вильнув в сторону, что затруднило стрельбу по нему, Киннкэйд направил мерина прямо к вершине холма.

Человек встал из-за кустов во весь рост и двинулся вперед, стараясь найти более удобную позицию для стрельбы. Киннкэйд тотчас же узнал в нем Винса. Теперь уже Киннкэйдом управляла не воля к жизни, а ярость.

Винсу удалось сделать третий выстрел прежде, чем Киннкэйд оказался на вершине холма, но он слишком поторопился и пуля просвистела мимо, хотя и очень близко к цели. В лихорадочной спешке он попятился от мчавшегося прямо на него коня и попытался перезарядить ружье.

С тех пор как Киннкэйд учился в колледже, он не вступал в рукопашную схватку ни разу, но приемы помнил. Когда его мерин оказался почти вровень с Росситером, он ринулся на Винса прямо из седла, ударил его в грудь и повалил на землю. Падая, Винс выронил из рук винтовку.

Немного придя в себя, Винс бросился на него, но Киннкэйд ухитрился подставить коленку и опрокинуть его снова. Киннкэйд поднял его винтовку, держа ее на уровне бедра, и прицелился в Винса, Тот заметил это и замер, сидя на корточках; глаза его не отрывались от ружья.

– Простить и забыть? Разве ты не говорил этого? – ощерился Киннкэйд, с трудом владея собой.

– А чего ты от меня ожидал, Харрис? Чтобы я стоял и ждал, пока ты сделаешь первый шаг? Нанесешь удар первым?

Он назвал его Харрисом. Киннкэйд мгновенно осознал всю значимость этого.

– Так ты знаешь, кто я.

И в тот же момент он с наслаждением ощутил в руках смертоносную тяжесть винтовки.

– Неужели ты воображал, что я не узнаю тебя? – с вызовом выкрикнул Винс. Но бравада моментально уступила место отчаянному желанию защитить себя. – Черт возьми! Я не имею никакого отношения к смерти твоей сестры. Когда я уходил из той комнаты в мотеле, Марси была жива.

– Да, и, уходя, ты забрал все деньги до последнего центра. Верно? – Киннкэйд сжал винтовку крепче, чувствуя, как в нем с новой силой закипает ненависть. – Ты всегда хотел только одного – денег. Ты никогда не думал о Марси.

– Она сама отдала их мне! – закричал Винс. – Я не брал. Это была ее воля. Она хотела их отдать мне. – Винс снова взглянул на дуло винтовки. – Послушай! Я отдал бы тебе эти деньги, если бы они у меня были. Но у меня их нет. Иден были нужны деньги, и я отдал их ей. Дай мне только время, и я с тобой расплачусь. Клянусь, я не обману тебя.

Имя Марси, слетевшее с его уст, его фальшивые уверения в собственной невиновности, его лживые обещания и вид самого Винса, стоящего здесь живым и невредимым, в то время как Марси мертва, – все это вместе было слишком невыносимым. Киннкэйд вскинул винтовку на плечо и нажал на курок. Грохот выстрела заставил Винса закричать от страха, он метнулся назад, споткнулся и упал навзничь.

В своей слепой ярости Киннкэйд перезарядил винтовку и выстрелил снова, потом еще и еще, почти не замечая, как при каждом новом выстреле дергалось простертое тело Росситера. Он нажимал на курок до тех пор, пока наконец не раздался щелчок, означавший, что патроны кончились.

Киннкэйд опустил ружье, весь дрожа от ярости, все еще бушевавшей в нем. Если бы Винс был жив сейчас, он убил бы его снова. В воздухе висел запах пороха, резкий и едкий. Киннкэйд глубоко втянул его, все еще не в силах избавиться от боли в горле и груди, которые сжимала судорога.

В течение нескольких долгих минут он, не отводя глаз, смотрел на бороздки, которые пули пропахали по земле вокруг сжавшегося в комок тела Росситера. Только когда Винс пошевелился и опустил руки, прикрывавшие лицо, Киннкэйд понял, что от страха свернувшийся в комок человек, несмотря на его пальбу, остался совершенно невредим. В нем вновь поднялось непреодолимое отвращение к Винсу.

Полувменяемый от пережитого ужаса, Винс посмотрел сначала на ружье, потом на Киннкэйда.

– Ты грязный, насквозь прогнивший сукин сын, ублюдок! – заорал Киннкэйд. – Давай, не стесняйся! Убирайся отсюда, пока я не передумал и не размозжил твою голову прикладом, – предупредил он, слегка наступая на Винса и тем самым показывая, что эти слова не пустая угроза.

Винс нерешительно попятился и сделал несколько шагов назад, потом повернулся спиной к Киннкэйду и начал спускаться вниз по склону. Киннкэйд, слушая треск сухих стеблей и шорох травы у подножия холма, означавшие, что Росситер поспешно пробирается сквозь кустарник, чувствовал себя смущенно и потерянно. Где-то в душе, глубоко-глубоко, он желал Росситеру смерти. Око за око, жизнь за жизнь – это было бы идеальной местью. Да и удобный случай: он мог сейчас убить Винса и представить это как самозащиту. Но он почему-то не воспользовался случаем.

Почему?

Где-то у подножия холма послышалось храпение лошади, потом звон уздечки и стук ладони по седлу. Киннкэйд повернулся и увидел, как Винс, нахлестывая свою лошадь, уносится на ней по равнине.

Киннкэйд сплюнул, наблюдая за ним, и пошел к своей лошади, стоявшей ярдах в двадцати от дна оврага. Начав спускаться по склону холма, он заслышал дробь копыт, приближающуюся с противоположной стороны. Киннкэйд узнал всадника еще до того, как тот приблизился и он смог разглядеть пурпурное родимое пятно на его щеке, – на всаднике был черно-белый жилет из коровьей шкуры. Шихэн остановил свою лошадь на противоположном склоне оврага.

– Из-за чего началась стрельба, которую я слышал? – крикнул Шихэн Киннкэйду.

– Я заметил змею.

Десятник с ранчо «Даймонд Д.» скептически нахмурился.

– Неужели потребовалось столько выстрелов, чтобы убить ее?

– Думаю, я никчемный стрелок, – ответил Киннкэйд, внезапно поняв замысел Росситера: он специально назначил встречу с человеком Де Парда, чтобы свалить задуманное нм убийство на него. Возможно, его план сработал бы, учитывая историю с неудачной отправкой скота.

– Росситер не придет на встречу с тобой, Шихэн, – сообщил ему Киннкэйд, – И на этот раз ты будешь рад, что ваша встреча не состоялась.

– Не знаю, о чем ты толкуешь. – Шихэн пришпорил коня и затрусил прочь.

Киннкэйд сел на своего гнедого и направился к лагерю. Довольно скоро он заметил облако пыли, поднятое жеребцом Винса; судя по нему, Винс направился не в лагерь, а прямо домой, на ранчо.

Он снова собрался бежать.

Что-то в душе Киннкэйда говорило о том, что Винса следует оставить в покое. Но он слишком долго следовал за ним по пятам и слишком далеко зашел. И теперь было поздно останавливаться.

Киннкэйд пустился следом за ним, решив завершить начатое дело, и внезапно помрачнел, осознав, что сердце его не участвует в этой затее – или, во всяком случае, сейчас не участвует, как прежде. Но он не мог его оставить. Пока еще не мог.