Текст книги "Третьи лица (СИ)"

Автор книги: Джал Халгаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

Я облизнул засохшие губы. Я ел и пил мало, но все-таки, выходит, нуждался в пище и воде. Я раздумывал над ее словами. Я вообще не хотел иметь детей – да и с кем? Все мои ровесники уже, наверное, имеют по одному ребенку, а я родился изгоем, им и погибну.

Я – сын ведьмы, да еще к тому же и наследник демона. Черт ногу сломит в моей родословной!

Я сплюнул и решил больше об этом не думать.

– Знаешь, что такое Исильмаиль? – это слово возникло, когда я снова вспомнил про свой прервавшийся сон.

– Так эльфы звали в древности Остров Блаженных, куда после смерти попадают души. Некоторые утверждали, что именно там поселился после «поражения» последний из демонов и по сей день готовит план по уничтожению всего сущего. Эти глупцы думают, что их великий Бог с помощью своих ангелов прогнал демона, – она фыркнула. – Идиоты! Если бы он захотел, одним махом смел бы с дороги и ангелов, и их Господа, во имя которого они так рьяно мучат и сжигают невинных людей!

– Я был там, – я нахмурился. – Вернее, мне так казалось.

– Нет, не казалось. Ты там был.

– Но я же здесь!

– Исильмаиль – легендарное место, дитя! Туда нельзя попасть телом, только разумом. И как… как там было?

– Прекрасно, – выдохнул я.

– Отлично. Я думаю, я там скоро окажусь.

– Ну уж нет. Я не позволю, – я попытался ее приободрить, но только рассмешил.

– Ты не обучался ни у твоих предшественников, ни даже у ведьм. Ты не в силах нас отсюда вытащить, прими это. Тебя они замучают и убьют, и все старания моей дражайшей подруги Альмы пойдут прахом. Меня же… Боги, эти твари!.. – она захлебнулась в рыданиях.

Мое сердце обливалось кровью. Женщины, вот что они делают с женщинами.

– Я пыталась сопротивляться, убила двоих, но он лишил меня магии. Мальчик, он безумен! Если предстанешь пред ним, лучше оставь свою гордость, мой тебе совет. Хоть умрешь быстро.

Я не спрашивал, о ком она говорит. Ей итак больно вспоминать о месте, в котором она находится, и я не собирался брать еще один грех на душу.

– Анна, – прошептала она уже сквозь полудрему. – Прости меня, доченька. Как же я тебя обманула! Кто теперь о тебе позаботится?

Я вздохнул. Она провела здесь не один год и разочаровалась выбраться. Но я-то нет! В конце концов, раз я действительно наследник демона, то хоть чего-то стою, а даже если нет – получилось же у меня вызвать огонь!

Голос ведьмы от длинных речей порядком охрип, и она вскоре тихо заснула, измученно посапывая во сне.

Что-то с грохотом распахнулось, меня ударили по голове.

***

Черт, сколько раз уже со мной проделывали нечто подобное? Даже странно, что я не стал еще безумцем. Дьявол, да у меня, должно быть, сотрясение мозга. Благо, голова не кружится…

Колеса железной пластины, к которой я был прикован, громко грохотали, перекатываясь через лежащие на земле камни и кочки. Нечто смрадное, нечто страшное толкало меня в спину, шепталось по бокам и повизгивало. Я вспомнил свой кошмар. Гномы. Ужасно обезображенные долгой жизнью под землей, они готовы были сполна расплатиться человечеству в моем лице.

Я стиснул зубы. Я боялся. Что они со мной сделают? Они меня уже истязали, но так уж вышло, что я был без сознания и ничего не чувствовал, теперь настала очередь погибать, и никакая магия или демоны мне не помогут. Господи, какой я идиот!

Все то время, пока меня тащили по мрачному туннелю, я думал. Теперь я хоть знал, почему меня все время гнали отовсюду камнями: они чуяли во мне зло. Торд – бывалый воин, этого зла он повидал на всю жизнь, поэтому, наверное, меня и принял. А Альма…

Признаюсь, я ее ненавидел, а из-за нее ненавидел и всех ведьм. Но что я могу изменить? Все это – глупые обиды. Она моя мать, и – черт возьми! – она хоть жива, пусть и натворила дел! Я вздохнул и вздрогнул, когда концы железных прутьев с болью вонзились в легкие.

Я уже потерял счет времени, как меня вдруг вывели в огромный круглый зал с небольшой дырой в каменном куполе, откуда шел слабый золотистый свет: значит, сейчас день!

Я проследил за лучами и опешил.

В самом центре зала стоял огромный каменный трон, составленный из опалов, рубинов и лунных камней, а на троне этом восседал… человек! Вернее, старик. На его голове красовалась богатая красная корона, инкрустированная настоящими шестигранными бриллиантами, а цветастое платье выглядело так богато, что я подумал, будто он и вправду король, но затем я заметил в его руке длинный золотой посох, на конце которого красовалось распятие. Архиепископ! Я чуть не поперхнулся языком от удивления. Что он здесь-то делает? Он совсем не выглядит, как раб.

Один из моих мучителей отделился от общей группы и вышел из тени, робкими шагами направляясь к священнику.

Выглядел он точь-в-точь как в моих кошмарах: низкий ростом, невероятно толстое морщинистое тело без шеи, к которому присоединялась почти треугольная лысая голова, и непропорционально длинные и тощие конечности с шестью пальцами на каждой. Пальцы на руках заканчивались крючковатыми толстыми когтями, грязными от земли, и топырились во все стороны, а пальцы на ногах – на порядок длиннее первых – выпирали вперед и образовывали что-то вроде ступней.

Я поморщился. Неужели эти глупые твари когда-то представляли собой вольный честный народ, отличающийся от людей только ростом да длиннющей бородой? Боги, что же с ними стало?

Тем временем гном своим лягушачьим ртом что-то прошипел на ухо архиепископу, и тот серьезно кивнул. Неужто он у них главный? Может, он меня и освободит?

Я осекся. Если он главный, то он не мог не знать ни обо мне, ни о ведьме. Выходит…

Старик встал с трона и выпрямился, гордо подняв подбородок. На вид ему едва перевалило за пятьдесят. Он стоял прямо, держа осанку, а телосложением не уступал и Торду: такой же высокий и статный. Возраст в нем выдавали лишь морщины на лице, сухая пожелтевшая кожа да седые брови. Глаза же лучились властью и могуществом.

Я поежился. По спине пробежал неприятный холодок.

– Готов ли ты покаяться, сын мой? – он подошел ближе, на меня дохнуло всеми «ароматами» подземья.

Голос его звучал спокойно, даже как-то успокаивающе, словно он являлся мне другом, и я почти поверил, но вспомнил свое изуродованное тело, которое почти не чувствовал, и ту бедную ведьму, что скорчилась там, в темнице. И готов был от гнева вцепиться ему зубами в рожу.

– Ты гневаешься, – прошипел архиепископ, сразу потеряв всякую доброжелательность. – Гнев – это путь зла в этот мир, сын мой! Гнев – проклятье, на которое нас обрекли демоны, предав доверие своего господина!

«Фанатик», – сразу понял я. Таких бесполезно убеждать во всем, что противоречит их вере. Они лишь еще больше звереют и уверяются, что ты – пособник дьявола.

– Что ты делаешь здесь, святой отец? Здесь, а не там, наверху? – решил поинтересоваться я, едва ворочая языком.

Он вспыхнул. Его лицо перекосило от гнева.

– Смотри-ка, – я решил позлорадствовать, напрочь забыв о советах ведьмы, – а кто это у нас тут гневается-то, а? Черт!

Он вдруг замахнулся на меня посохом и огрел им меня по голове. В ушах зазвенело.

– Не сметь! Не сметь упоминать лукавого в этом священном месте! – взвизгнул архиепископ, напугав своим криком гномов, которые от страха вжались в камни и стали почти невидимыми. – Только здесь есть те, кто воистину почитают Господа нашего и готовы подчиняться ему беспрекословно…

– То есть тебе, – буркнул я и получил удар по печени.

Я сплюнул кровь. Эх, если бы поджарить тут все! Но ничего не получалось: огонь не отвечал на мои мольбы, а я туго соображал после двух его ударов тяжелым посохом. Если бы под рукой оказался мой меч. Стой-ка... Вот же он!

Я с удивлением воззрился на мой клинок, лежащий подле трона, и тут же одернул себя: этот безумец не должен заметить его, иначе… А, черт знает, что будет иначе, он же полный псих!

– Я – глас Господень! А эти блаженные твари, – он махнул посохом в сторону гномов, – дорожат своими душами, в отличие от тех, кто живет наверху! Эти грешники будут гореть в аду! – он повернулся ко мне спиной. – Все до единого. Ведьмы, эльфы, люди… Они разочаровали Бога и будут вечно гореть в адском пламени, – его голос стал тихим, словно он сошел с ума (так и было!). – Но для начала их надо наказать. Изничтожить. Всех! Всех! И детей, этих двуличных тварей, что служат демонам, тоже.

Я поперхнулся.

– Ты в своем уме?! Ты – священник. Ты обязан защищать их, а не убивать! Ты должен помогать людям, поддерживать их в трудные времена!..

– Не приказывай мне, что делать, демоническое отродье! Все века мы уничтожали грешников, а теперь грешники – все! Осталась лишь горстка верующих, но даже так добро возликует!

Он кивнул кому-то позади меня. Защелкали механизмы, что-то в железной пластине закрутилось. Сначала я не понял, что происходит, но затем… закричал, ощущая, как прокручиваются железные оковы на руках и ногах, а кости встают на место. Мое тело словно пронзили тысячи молний, перед глазами встала красная дымка. Все внутри содрогалось…

Оковы спали. Я беспомощно свалился на пол, вгрызаясь зубами в провонявший дерьмом камень.

– Страдания, – довольно сказал архиепископ. – Страдания уже не спасут твою душу, ты, предвестник зла, но они облегчат твое пребывание в аду.

– Дай только добраться до тебя, трус, – прошипел я в пыль, – и я пущу тебе кишки!

– Я ошибался. Твоя душа проклята, навечно! Ты будешь страдать здесь, чтобы страдать после смерти.

– А-а-а!

Я взвыл, когда тупой конец посоха врезался в коленную чашечку левой ноги, и та отвратительно хрустнула.

– Мы куем священное оружие днем и ночью, – продолжал бахвалиться архиепископ, с удовлетворением наблюдая за моими мучениями. – И скоро поднимемся из бездны, как ангелы спускались с небес, и пронесемся по земле благословенной волной боли и страданий, очищая землю от грязи и посланников тьмы!

– Больной… ублюдок. А-а-а!

На этот раз – позвоночник. К счастью, ноги я чувствовать продолжал, хоть и было очень, очень больно. Дьявол!

– Тебя и эту ведьму уже ничто не исцелит, но тех грешников, что гнездятся над нами, спасет только смерть. Я искренне надеюсь, что они успеют попасть в рай, не натворив еще темных дел.

– И что потом? – продолжал я, несмотря на собственные слезы. – Что потом, а?! Даже если тебе удастся уничтожить… всех, что ты будешь делать дальше? Будешь один властвовать над этой кучкой грязных созданий? Ты уже стар, тебе не прожить еще и десятка лет!

– Ты наивен, слуга Дьявола, – прошипел архиепископ, присев рядом со мной на корточках. – Как только я очищу землю от грешного зла, Бог дарует мне вечную жизнь, сделав своим ангелом! Я вознесусь на небеса и буду…

– Править гнилой кучкой земли.

– Нет! Я буду нести свою веру в другие миры и останусь в веках.

– Но дети. Они-то в чем виновны?

– Ты еще ребенок, – он вдруг потрепал меня по волосам, и я стиснул зубы, – но уже прислуживаешь демонам. Все вы им служите, осознанно или нет, во всех вас есть семена Великого Зла. Даже мои братья, что изгнали меня из церкви, поддались искушению и предали доверие Господа!

– По мне так они просто прозрели. Ты – безумец!

Он затих. Внезапно краем глаза я заметил, как ко мне бочком справа подбирается один из гномов, щелкая челюстями. Внезапно он с визгом рванул вперед, разевая лягушачью пасть на всю ширь, а его кривые острые зубы в один миг сомкнулись вокруг моего безымянного пальца.

– А ведьму, с которой ты так сдружился, я отдам моим слугам, она им пришлась по вкусу, – позволил он себе позлорадствовать, сдавливая пальцами мою изуродованную руку, чтобы из нее вытекала кровь. – Темная… Ты точно демоническое отродье... – он перевел дух. – Я слышал, у нее есть дочь. Как она ее звала! Если бы я не видел зло в ее гнилой душе, то поверил бы в ее чувства, но нет… Она притворяется. А ее дочка – тоже ведьма, не так ли? Что ж, когда я ее найду, то тоже отдам этим тварям, а она пусть смотрит, что делают с ее наследницей! Должны же они как следует отпраздновать победу. А теперь узри же мое могущество!

Воздух вокруг меня сгустился. Я соображал медленно, но даже сквозь тьму в голове понимал, что меня поднимают в воздух.

Мои руки оказались расставлены по сторонам подобно крыльям.

Я через силу рассмеялся.

– Смотрю, и ты колдовством не брезгуешь…

– Это не жалкое колдовство! – взревел он, поднимая над собой светящийся посох. – Это сила, дарованная мне Господом!

Весь его силуэт светился, словно фонарик в ночи, а гномы с раскрытыми ртами наблюдали за этим действием, даже тот, кто откусил мне палец, открыл пасть, а на его красном языке виднелась моя кровь.

Их интеллект навряд ли был выше нижнего. Так вот как он заручился их помощью: лишь показал пару фокусов с магией, назвав ее даром божьим. Выглядел он действительно поразительно, но не мог же он действительно думать, что силу даровал ему бог. Тогда как он ее использует?

Я пригляделся. Голова кружилась, но я все равно заметил у него на шее золотую цепочку с костями. С человеческими костями! Нет сомнений, что это пальцы ведьмы – не той, с которой я только что говорил, но все же ведьмы. Я чуял, я знал. И я был зол.

Я стиснул зубы. Земля вокруг нас задрожала. Гномы попрятались в тени, наблюдая, как рушится купол. Архиепископ на мгновение замешкался, пораженный, но мигом пришел в себя.

– Дьявольское отродье! Я знал, что ты сам антихрист, явившийся ко мне в личине ребенка.

Он взмахнул посохом. Мое тело сорвалось с места и врезалось в стену. Я обмяк, свалился на пол, едва слыша его голос сквозь сон, а землетрясение прекратилось.

– Принесите мне его палец. Дай Бог, он еще послужит нам в нашем деле. А его… верните в клетку. Путы больше не нужны, он нам ничего не сделает. Воистину, сами высшие силы прислали его к нам, чтобы я мог покарать его, а вместе с ним очистить весь мир!

Меня, едва живого, взяли под руки и потащили обратно.

***

– Твари, – прошипел я, дрожащими руками стискивая откушенный палец.

Я готов был расплакаться, даже слезы уже серебрились на глазах, но я сдержался, ведь на меня смотрела она. Я потрогал целой рукой ноющее колено и скорчился от очередного приступа страданий. Похоже, теперь я навсегда буду хромать.

– Я же говорила, – ведьма покачала головой. – Отсюда нет выхода, а ты его только разозлил.

– Он безумец, – ответил я, ощущая, как лихорадит тело. – Не расчетливый злодей, а могущественный безумец. Я чуял в нем силу, откуда она?

Голос мой дрожал, но я старался говорить уверенно.

– Кости ведьм, – всхлипнув, ответила она. – Он убивал их и забирал пальцы.

– Он думает, что силу дал ему бог. Он подчинил себе гномов и заставил их ковать мечи. Один черт знает, сколько их в этих подземельях! Мир-то они не завоюют, но людей убьют порядком.

– Нам-то что? Мы сдохнем здесь.

Я закусил губу, пытаясь не отвесить ей оплеуху. Мне было страшно, но я ужасно злился, и злость эта с лихвой оправдывала весь мой страх.

– Он упоминал твою дочь. Сказал, что если найдет ее – а с его одержимостью он это сделает, – то отдаст ее гномам, а ты будешь наблюдать.

– Анна? – пискнула она, стуча цепями.

– Да. Анна. Сначала он перережет весь ваш шабаш. Нападет быстро, чтобы они не успели подготовиться, – я старался изобразить все как можно более кроваво. – Убьет всех, отрежет пальцы. Никого не останется. Конечно, кроме твоей Анны. Ее-то он отправит сюда, чтобы ты смотрела на ее страдания, а ты, безвольная старая стерва, и ничего сделать не сможешь!

– Замолчи! Заткнись! – взвыла она, но я ее не слушал.

– Она будет страдать. День за днем, день за днем. А ты будешь смотреть на нее, наблюдая, как в ее глазах ты превращаешься из матери в ничто! Ты не сможешь ее спасти, – мой голос набирал силу, выплескивая всю злобу. – Ты не способна ее спасти! Ты обречена. Ты – предательница! Она поверила тебе, доверилась тебе, а ты ее предала. Расслабилась, разнылась. Тебя пытали, но сломила свой дух ты сама! Жалкая, вонючая клятвопреступница!

Она тихо застонала, кусая губы, но я достиг своего: она очнулась! Она молчала, но даже отсюда я ощущал, как начинают ворочаться в ее голове мысли.

После долгой паузы я, наконец, сказал:

– Помоги мне.

– Да, – дрожащим голосом ответила она после долгой паузы. – Но обещай мне кое-что.

– Что угодно, – тут же ответил я.

Ведьма горько фыркнула.

– Никогда так больше не говори. Некоторые сразу же воспользуются этим и потребуют невозможного. Но сейчас уже слишком поздно. Поклянись!

– Клянусь.

– Хорошо. Я не буду тебя учить, иначе ты снова выйдешь из-под контроля и угробишь самого себя. Я поступлю иначе.

– Как же? – я продолжал покачивать пострадавшую руку и дуть на огрызок, который остался от моего безымянного пальца.

– В древности, когда не было еще ни наук, ни учебников, а только магия, люди пытались овладеть этой силой. Некоторым это удавалось. Ведьмам, например. Поэтому-то мы и стали изгоями, жили только со своими. Но люди взбунтовались, они тоже хотели достичь такого могущества и придумали самый жестокий способ, какой только можно было вообразить.

Я зашипел. Кровь перестала течь, но боль не отпускала, однако я продолжал внимательно слушать ее, находясь на грани отчаяния.

– Они вырезали из еще живой ведьмы сердце и ели его горячим, пока то не остановилось, – она презрительно фыркнула. – Идиоты. У них ничего не получалось, однако они продолжали убивать нас и вырезать сердца, желая овладеть искусством магии. Но до тех пор, пока ученые маги не придумали заключать нас под стражу и выдавливать всю магию до последней капли, как поступил этот… священник.

Я сглотнул. Я никогда еще не сталкивался с такой жестокостью. Да по сравнению с этим мое одиночество – полный пустяк!

– Мне повезло, я застала то время уже в упадке этой кровавой культуры, но Альма многое повидала, пока скиталась в одиночестве.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Затем, что ты сделаешь это, дитя, – внезапно заявила она. – Сил тебе такое зверство не придаст, но их у тебя итак невероятно много, демон ты или нет. Я не смогу бороться, я больше не могу творить чары… Бывало и ведьмы ели сердца сестер, и в них перетекал опыт их жертв. Ты съешь мое сердце, дитя, и сможешь хоть чуточку контролировать магию. Только не переусердствуй, иначе не справишься с контролем, – ведьма вздохнула. – Тебе надо учиться, согласись на предложение…

– Что? – воскликнул я. – Что ты сказала? Я не буду тебя убивать!

– Тогда мы погибли. Ты сам заставил меня решать, что делать, а теперь отказываешься исполнять мою волю? Как ни крути, а это единственный шанс спастись.

– Но не нам обоим! Я что-нибудь придумаю. В конце концов, научусь управлять собой, и мы выберемся! Надо только время…

– Нет у нас времени. Мне осточертело здесь гнить! Он и твой палец забрал, так что у тебя нет шансов. Сердце даст тебе связь между твоей головой и твоими способностями, ты сможешь…

– Нет! Нет! – я запротестовал, но она меня не слушала.

– Ты сделаешь так, дитя, и никак иначе. Сейчас он слишком силен, твоя магия не поддается контролю, и он легко обратит ее против тебя, с его-то опытом! Останови его. Ты должен это сделать.

Я стиснул зубы.

– Возьми камень из моей руки. Он острый, я выдержу, – она набрала в грудь воздуха. – А затем…

– Нет.

– Не упрямься! Ради всех тех, кого он замучил в этой темнице, сделай это! Давай!

Я заплакал. Дьявол! Почему именно я? Зачем?

Я схватился за прут, бугрящийся у меня под кожей, и выдернул его. Закричал. Выдернул следующий…

– Успокоился? – сквозь слезы услышал я ее на удивление спокойный голос. – Пойми: я сама хочу этого. Ты был прав, я перестала быть ведьмой, стала обычной заплаканной бабой, но у тебя все еще впереди, ты сможешь исправить мои ошибки, только согласись. Ты… – теперь уже она пыталась меня расшевелить. – Встреться с Альмой, передай ей от меня привет. Она не бессердечна, вовсе нет, просто жизнь многому ее научила. Или лучше живи, как хочешь! Наплюй на все, просто живи. Заведи семью, пусть и без своих детей…

– Ладно, – я стиснул зубы и прошипел: – Ладно.

Я откашлялся, убрал волосы назад и поднялся с колен.

– Я сделаю все так, как ты скажешь.

– Хорошо, – она облегченно вздохнула. – Просто отлично. А теперь возьми из моей руки камень.

Я подавил рыдания и подошел к ней, принимая в руки острый треугольный кусок скалы. Я ощущал ее отчаяние, я знал, что она не сможет отсюда выбраться, даже если я ей открою дверь наружу. Она сдалась и нашла во мне путь к спасению, пусть даже и через смерть. И будь я проклят, но я исполню то, чего она хочет!

– Скажи хоть, как тебя зовут, – спросил я ее.

– Не важно. Найди мою дочь, мальчик. Найди ее. И скажи…, что мне жаль.

– И как я ее найду?

– О, ты ее узнаешь, тут я даже не сомневаюсь. Куда бы ты ни пошел, ты ее когда-нибудь встретишь, уж будь уверен. И извинишься. Все расскажешь…

– Но как я скажу ей, что ты погибла от моей руки?

– Правду. Просто скажи ей правду. Она поймет.

Тогда я понял одну важную вещь: все ведьмы сумасшедшие!

– А теперь давай! Ну же, не заставляй меня перед тобой унижаться еще раз! И не натвори дел, наследник…

Я стиснул в руке острый каменный осколок.