Текст книги "Третьи лица (СИ)"

Автор книги: Джал Халгаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

К сожалению, внутренний голос, который говорил в его голове, теперь действительно приобрел совершенно другие черты. Он был сильнее, он был лучше. И Тома пугали эти резкие изменения.

Хотя… Может, так и должно быть?

Он повернулся на каблуках и осмотрелся.

Близилось к закату. Латники стали медленно разжигать костры и готовиться к позднему ужину, шутливо переругиваясь друг с другом и громко обсуждая «девок», с которыми познакомились на днях, проезжая через Уклицию. И вообще, как он думал, они едва ли были похожи на элитную охрану, которая, по идее, должна была сопровождать принца и принцессу в столь далеком путешествии.

Но Том знал ответ на этот вопрос. Джерард и Несса являлись прямыми наследниками короля Бройта, правителя маленького и скудного королевства Шайр к северу от долины. Он слышал, что по сравнению с Империей, в состав которой входил Шайр, они были по-настоящему нищими.

Он вздохнул. Нищие или не нищие, а жили все равно по-королевски.

В целом, лагерь был вполне приличным: несколько палаток для прислуги; несколько шатров-казарм для солдат со всеми удобствами; круглая поляна посередине для свежих прогулок, обставленная оружием и столбами для привязи коней; белая палатка лекаря, слегка покореженная после его визита и цветастый королевский шатер средних размеров. Последний его вообще не привлекал. Да, внутри все было интересно – карты, экзотическое оружие, книги, мягкая перина и так далее, – однако каждый раз там его только допрашивали, придавая этому нелепый вид «дружеской» беседы.

Кто ты, откуда ты, что делаешь, чем занимаешься…

А потом: что ты делал с троллями, где взял меч. Ну, и прочий бред.

Господин же Белфер, будто не вылезающий из своей серой монашеской робы, все время семенил рядом и следил за состоянием его здоровья, что-то бормоча про великолепную регенеративную способность и восприимчивость к магии.

Бред! Однажды Том уже спрашивал у Альмы, сможет ли научиться колдовать – пусть не как она, но хотя бы чуть-чуть, – но она лишь отрицательно покачала головой, сопроводив это весьма содержательной бранью. Что-то про слабых мужиков, врожденный дар и абсолютный нуль магии.

Но он должен быть мертв. Или изувечен.

Он нахмурился и в сотый раз за день взглянул на свое отражение в водной глади, недоверчиво трогая пальцами кожу. Даже лучше, чем была…

Чертовщина!

***

Он лежал на мягкой зеленой траве и задумчиво смотрел на небо.

Темно-синее, оно медленно становилось сумеречным и покрывалось маленькими крапинками далеких звезд, за которыми он так любил наблюдать в детстве, размышляя о свободе. О свободе и звездах.

Ну, он и был свободен. Каких-то пять минут, пока не схлопотал по башке от тролля.

Он содрогнулся.

Снова вспомнил.

Трава над головой зашелестела, Том автоматически прикинул расстояние до клинка и тут же одернул себя. Черт, появилась же, дурная привычка!

Он поднял взгляд выше и увидел полы длинного темного платья цвета спелой сливы – под стать такому небу.

– Привет, Несса!

Его отношение к королевским особам не очень-то изменилось, но в голосе появилось уважение. Принц, хоть и с заскоками, обращался с ним нормально, пусть и держал здесь как в плену, а Несса за это короткое время стала ему пусть не настоящим другом, но единственной девушкой, с которой он разговаривал больше пяти минут без приступа истерического заикания.

Он не знал, почему и как это случилось, но все же это произошло. Старик рассказал ему, что все то время, когда он валялся без чувств, именно она за ним присматривала и выходила, а Несса молчала. Не требовала ни награды, ни рассказов о побеге от троллей (только об этом он им и рассказал, и то из приличия), а только молчала, лишь иногда бросая фразу-другую. И ему с ней рядом было удобно, даже уютно.

Он хмыкнул. Как в сказке, вот только любви никакой не было и не намечалось.

Несса села рядом, не боясь запачкать платье, и тоже подняла голову к небу.

Том поглядел на нее, постарался запомнить слегка бледноватую кожу, красивое, без изъянов, чуть вытянутое личико и теплые, но постоянно грустные зеленые глаза и переливающиеся серебром волосы цвета воронова крыла.

Поразительно, как один пережитый момент жизни сближает людей даже больше, чем годы, прожитые вместе. Что ни говори, а она ему нравилась.

Так прошел час, затем другой. Никто никуда не торопился. Только утром принц признался ему, что его отправили свататься к принцессе из другого королевства. Сам он того не хотел, но отец, которого прозвали Нищий Король за особые заслуги перед империей, его и не спрашивал: интересы королевства важнее интересов принца. Тем более, как говорил король Шайра, такой союз должен создать дружбу, а значит и обеспечит деньгами.

Тут-то Том им не завидовал. Как ни крути, а свободы у них, похоже, тоже никакой нет.

Он снова мельком глянул на Нессу. По идее и она в свои пятнадцать уже должна была выйти замуж за кого-нибудь пузатого и богатого королька с широким карманом, на каком-нибудь далеком севере в самой заднице цивилизации, но не вышла. Почему? Вроде, характер просто идеальный, да и тело… Редко встречаются такие миловидные принцессы, большая часть из них – толстенные прыщавые туши, напоминающие больше брюзжащих свиноматок нежели богатых образованных дам. Сам-то он их не видел, но судя по портретам – ух!

Том сам себе пожал плечами и продолжил наблюдать за звездами.

***

Близилась полночь. Рокот цикад из кустов на том берегу речушки медленно нарастал, сверчки уныло тренькали свои одинаковые мелодии, а вода под их ногами тихо и размеренно журчала…

И тут его бросило в жар.

Случилось это неожиданно, мгновенно. Еще секунду назад Том просто лежал на траве, любуясь природой, а тут вдруг схватился за сердце и стал задыхаться, покрываясь потом и начиная дрожать.

Несса сразу же кинулась к нему, перевернула с бока на спину и стала кричать его имя:

– Том! Том, очнись! Белфер! Кто-нибудь, позовите Белфера!..

Ее голос утопал в шипении реки.

Разрываемый болью и бесчисленными конвульсиями, он закрыл глаза и увидел.

Бам!

Он налетел на огромный камень, торчащий из самого дна яростно ревущей реки и режущий злобные волны напополам. Отвратительно хрустнули под руками ребра, а череп, стукнувшись о твердую ребристую поверхность, почти раскроился напополам. Но он жил.

Бам!

Снова боль, снова рокот реки становился еще ужаснее, а страдания невыносимыми. Но он жил, несмотря ни на что. И вопросы задавать было некогда.

Хрясь!

Сломалась вторая нога, перед глазами плясали кровавые круги.

Он не без усилий загнул левую руку за спину и со всех сил вцепился в рукоять тролльского ножа, чье острие выглядывало у него из груди на добрую половину. Легкие пронзила режущая боль.

Впереди замаячили силуэты зубчатых скал, походящих на частокол, направленный прямо на него. А за ними – водопад.

– Том!

Он закричал и вскочил с места, судорожно глотая ртом воздух. Кажется, отпустило.

– Черт! – громко воскликнул он, и из его рта вырвался бурный поток ругательств Альмы, множество из которых он даже не понимал.

– Ты в порядке? – с блестящими от слез глазами Несса схватила его за плечи, глубоко впиваясь в них ногтями. – Боги, я так испугалась.

– Да, спасибо, – он коротко кивнул и присел. – Просто мимолетный приступ. Все просто… превосходно.

Конечно, он врал. Скорее самому себе, чем ей.

Она вдруг кинулась ему на шею и крепко обняла. Он опешил, даже не успев подумать над своим видением, которое, как ему казалось, было правдиво. Раньше с ним подобного не случалось. Ну,… ни того, ни другого.

Поняв всю неловкость ситуации, и заметив смотрящих на них людей, секунду назад спешивших к нему на помощь, Несса, краснея, отстранилась и мягко ему улыбнулась.

Он хотел было улыбнуться в ответ, но тут его снова постигло озарение. Весьма мрачное.

На левой руке принцессы, где-то в области подмышки виднелось маленькое темно-синее пятно. На мгновение он убедил себя, что это лишь блик, но реальность тут же влепила ему мысленную оплеуху.

Нельзя не верить в то, что истинно, постоянно говорила ему Альма.

Все эти грустные взгляды, постоянное молчание, какой-то бессмысленный пост, во время которого даже банальный хлеб нельзя есть! А теперь это пятно.

Он медленно сделал шаг назад в сторону клинка, закопанного в землю. Улыбка Нессы медленно сползла с ее лица. Он понял, и она это видела.

Том мельком глянул на луну, продолжая медленно пятиться назад. Еще не полная, значит, есть время. Завтра-послезавтра все начнется. Он вздрогнул. Крики, смерти, кровь… Снова.

Он посмотрел на стражников, грудившихся позади Нессы. Неужели они не знают? Неужели не могут связать одно с другим?

– Не надо, Том, – умоляла принцесса. – Прошу! Я никому не сделала ничего плохого!

По спине пробежали мурашки. Точно так же говорила она, та маленькая девочка из его деревни. Она клялась, что никогда не делала ничего плохого, а потом убила двадцать три человека.

– Довольно! – раздался громкий голос принца, пробивающегося сквозь толпу солдат.

Он закрыл собой сестру и яростным взглядом уставился на Тома.

Среди королевских особ проклятья были не такой уж и редкостью, но все они легко снимались снадобьями и зельями либо полуночными обрядами гадалок, однако иногда встречались и необратимые. Порой такие проклятья могут долго передаваться из поколения в поколение, пока род полностью не прервется.

Чтобы заклятье стало необратимым, ведьма – обычно, проклинают только ведьмы – жертвовала собственной шкурой и сама бросалась в костер, чтобы никто не нашел ее трупа и не решился вытащить из головы формулу проклятья. Но ведьмы в основном были эгоистичными и себялюбивыми и не жертвовали собой ради какой-то маленькой обиды. Человек, разозливший ведьму до такой степени, должен был сделать нечто очень, очень серьезное.

– Я вижу, ты уже догадался, в чем тут дело, – тихим голосом начал принц, куда-то подевав всю свою спесь и возвышенность. – Несса уже родилась такой, и отец ничего не смог сделать. Сколько бы колдунов и магичек не зарились на наше золото, никто так и не смог снять заклятье.

Том кивнул. С даром к магии должны родиться, а передается это преимущественно по женской линии. Ведьмы – настоящие ведьмы – никогда бы не рискнули явиться в королевский двор и рискнуть собственной жизнью ради какой-то девчонки.

– Поэтому я и попросил тебя остаться здесь.

– Чтобы скормить ей, что ли? – он знал, что поступает неправильно, но слова сами сорвались с языка.

Несса заплакала, спрятав лицо в ладони. Том тихо чертыхнулся, давая себе мысленную затрещину. Идиот, она ведь действительно ни в чем не виновата!

– Нет! – гневно воскликнул принц. – Я видел, как ты буквально воскрес из мертвых! Видел, как полностью уничтоженное тело становится нормальным всего лишь за пару недель! Старик сказал, что ты, может быть, маг… И я подумал: если ты такое вытворяешь без сознания, то что же ты сможешь сделать, придя в себя? Может, сможешь помочь? Так ответь мне: это так?

Том облизал засохшие губы.

– Не маг я, – успокоившись, он грустно покачал головой. – Я каждый день уже это твержу, почему не веришь? Но я знаю кое-что…

Глаза Джерарда, сына Бройта и Термии, кронпринца королевства Шайр наполнились надеждой. Какой-то солдат позади радостно крякнул.

– Так ты… поможешь?

– Я-то? – Том закусил губу, пытаясь унять дрожь в коленях. – Конечно!

Часть 2

Где-то снаружи громыхнула молния. Море волновалось, и каждая маленькая и беспокойная волна отдавалась в каютах дикой качкой и приступом тошноты. С каждым днем погода становилась все хуже и хуже, вода темнела, превращаясь в какую-то жижу из пыли, грязи и чистого гнева. На палубу выходить было опасно: ветер порой набирал такую силу, что сдувал и взрослого мужчину так, словно он был не тяжелее пушинки на цветке.

Том сжал лежащий на коленях Эйнариколь и шатко поднялся на ноги, опасаясь, что его сейчас вырвет.

Он сел за стол, на котором были разбросаны карты и важные бумаги с печатью Шайра, взял в левую руку огрызок позолоченного гусиного пера, промокнул его в чернилах и начал писать.

Где-то через час к нему спустилась Несса.

– Что делаешь? – она тронула его за плечо и присела рядом.

Лицо ее было бледноватым от постоянной качки, но с каждым днем она заметно становилась все счастливее и счастливее. Теперь молодость ее цвела полным ходом, а красота действительно становилась неописуемой. Но Том хоть и хотел, но не мог за нее порадоваться.

В отличие от исцеленной принцессы, его состояние ухудшалось день за днем: на коже начали появляться нарывы, все тело болело, а приступы слабости случались с ним все чаще и чаще. Кто же мог знать, что из этой затеи такое выйдет?

Знал бы он, стал бы помогать? Том подумал. Наверное, да. А не стоило. Каждую секунду он ощущал, как какая-то сила изнутри сжигает его заживо, медленно возвращая в тройном размере всю ту боль, которую он перенес, свалившись в реку, и молчал. Никто не должен знать, потому что никто не поможет.

– Пишу, – коротко ответил он.

– О, – заинтересовалась принцесса, поправляя яркое алое платье на коленях, – про что?

– Да так, мысли…

Внезапно на мгновение стало так светло, что синеватые лучи, походящие на вспышки маленьких молний, стали пробиваться сквозь прочное дерево и ослепили их, тут же исчезая в очередном порыве штормового ветра.

Корабль дрогнул, а затем по-настоящему завибрировал, словно вот-вот налетит на преграду.

Том и Несса вскочили с места и поспешили наружу, но в следующую секунду трюм так тряхнуло, что их, словно щенков, разметало в разные стороны.

Эйнариколь вылетел у него из рук, а сам он налетел головой прямо на угол стола и отключился, слушая, как перепуганные матросы на палубе громко кричат.

А затем крик внезапно прервался.

***

Я стоял в шатре Белфера перед огромным дубовым столом, перенесенным сюда двенадцатью офицерами из королевского шатра, и рассеянно смотрел на чертову прорву ингредиентов, понимая, как глубоко заблуждался.

В лавке Альмы подобных вещиц было раза в три-четыре больше, и она легко могла сказать, где какое зелье лежит, вплоть до расстояния от начала полки с точностью до сантиметра.

Я же, взирая на весь этот беспорядок, откровенно терялся.

В прошлый раз, когда Альму попросили вылечить чересчур разгулявшуюся упырицу, она взяла меня с собой и заставила перечислить каждое наименование. Черт возьми, да она как будто знала, что меня ждет!

– Дьявольщина, – тихо выругался я, припоминая каждое действие прозорливой ведьмы.

Но сначала надо было разобраться с пузырьками, сосудами, стеклянными трубками и дистиллятами, а ингредиенты разделить на растения, зелья, металлы и порошки.

Я вздохнул. Одному мне не справится.

И тут, словно в ответ на мою немую просьбу, в палатку лекаря вошли два солдата в обычной и слегка необычной для них одежде, то есть в брюках да в льняных рубахах. Оружия при них тоже не было. Это хорошо. Значит, они пришли не рубить мне башку за вранье.

– Кхм, магистр Том, – я чуть не захлебнулся собственным языком от неожиданности, – нас послал к вам принц Джерард. В подмогу, так сказать.

– Ага, – подтвердил второй солдат.

Я оглядел их и понял всю свою… дистрофичность.

Я поднял брови. Впервые в мое подчинение поступал кто-то умнее собаки, и я, в общем-то, растерялся. Я не любил находиться в чьем-то незнакомом мне обществе, но иногда одному просто не справится.

– Ладно, – кивнул я и стал раздавать поручения. – Все стекло на дальний край стола. Чугунки и прочую металлическую хрень расставьте по размеру на середине стола. Растения, зелья и органические ингредиенты – по группам в конце. Ясно?

– Ага, – снова кивнул второй, почесывая густую черную бороду.

Работа медленно начала… работать. Мне же здесь было пока делать нечего, так что я вышел на улицу и глубоко вдохнул ночной воздух. Я взглянул на луну. Почти полная, завтра – крайний срок. Надеюсь, успею, иначе…

Я видел цепи. Джерард показал мне их, когда мы целый день ждали, пока солдаты доставят все нужные компоненты. К счастью, место, где стоял лагерь, оказалось весьма плодовитым, а Белфер знал вокруг каждый дюйм и мог назвать каждое растение и место, где оно обитает.

Цепи надежные, но хрен знает, на что способен человек, когда все зло прет из него наружу, превращая его в монстра. Тем более моя знакомая ведьма рекомендовала все делать именно в крайний момент, когда тело наиболее уязвимо.

– Мастер Том, – окликнул меня скрипучий старческий голос.

Я чертыхнулся на мертвом языке, на котором так любила шпарить Альма.

– Я не хотел вас обидеть, мастер Том.

– Что? – я обернулся к нему. – Нет-нет, я совсем не обиделся! Просто после моего согласия помочь все вдруг стали такими любезными. Дьявольщина! Какой я мастер?

– Ну, разве магов не принято звать мастерами, а?

Белфер улыбнулся.

– А, черт, – я сел на землю и обнял руками колени. – Какой раз говорю, что не маг? А, ну и хрен с вами, – выпитое пару часов назад вино начало давать в голову. – Все равно ведь не верите.

– Не верим, – улыбнулся Белфер и кивнул. – А вы никогда не думали, мастер Том, что это не мы ошибаемся, а вы?

Я скорчил гримасу.

– Во мне нет ни капли магии, – я прочистил горло. – Как говорила одна моя знакомая ведьма, магия – никакая не жалкая книжонка, которую можно прочесть и начать строить замки налево-направо; магия – дар, причем особый, не для мужицкого спроса.

– Вот как? Так вы еще и с ведьмами общаетесь, мастер Том? – заинтересовался лекарь, мусоля пальцами какой-то обрывок бумаги.

– Да, – протянул я, вспоминая, как к ним обычно относится народ. – А ведь знаешь, я никогда не видел настоящий ведьм. Ведьм шабаша. Я и из дома не вылезал-то никогда. А вылез, – я хохотнул. – Получилось, в общем-то, не очень. Ну, Джерард, наверное, тебе все растрепал про троллей?

Старик, кряхтя, присел рядом, наблюдая за падающей звездой.

– Нет, не растрепал. Что же касается отношения, мастер Том, то в королевстве Шайр очень уважают настоящих магов, будь то женщина или мужчина. А таких, знаете ли, немного. Чтобы у человека появился дар, необходимо иметь определенных родителей, то есть особый ген.

Я усмехнулся.

– Знаешь, для меня твой заумный треп как для кота стихотворение. Ничего ведь не понять!

Белфер на миг нахмурился, подбирая определенные слова.

– Ну, к примеру, ваша знакомая ведьма говорила, что все дочери ведьм тоже становятся ведьмами? Причем сила их зависит не только от того, насколько сильна была их мать, но и от того, насколько восприимчивым был отец?

Я кивнул. Что-то было такое.

– Вот. С ведьмами все проще, их магия всегда течет в их жилах, но что касается магов и чародеек, то тут совсем другое дело. Их магия – их воля, подкрепленная, – он вдруг икнул, видимо, тоже принял на душу. – Подкрепленная, то ись, чисто случайным слиянием гена. Никакая ведьма не сравнится с магом, будь она хоть трижды королевой шабаша! Докатило до вас, мастер Том?

Я снова кивнул, но продолжал думать, что это лишь бред бухого старикана.

– Если б вы не взялись помочь нашей обожаемой принцессе Нессе, то никто бы вас не осудил. А так вы теперь стали кем-то вроде героя, хотя это, наверное, громко сказано.

– Да уж. Но я ведь еще ничего не сделал!

– Сделаете. И все получится.

– Почему ты так уверен, а? В прошлый раз, – я вздрогнул, вспомнив, как кричала та девочка, заживо сгорая на костре, – в прошлый раз даже ведьма не справилась. А она-то намного умнее меня, да и колдовать умеет.

– Сколько ж ей лет, позвольте поинтересоваться?

Я пожал плечами.

– Она говорит, около пятисот, но, думается мне, врет. Ей никак не больше двадцати пяти!

Старик покачал головой.

– Ведьмы никогда не врут насчет своего возраста, для них он как повод для гордости. Вот была у меня жена ведьма. Так сколько лет прошло, а она все такая же! Пришлось, конечно, расстаться. А жаль, хорошая была баба!

– А почему? – спросил я. – Почему повод для гордости?

Старик крякнул, вынул из бесчисленных складок рясы маленькую серебристую флягу, открыл ее и сделал глоток.

– Тебе ведьма, наверное, не очень разговорчивая попалась, да? – он выдохнул, морщась от крепости вина.

– Что верно, то верно, – я принял у него флягу и тоже глотнул.

Горячая жидкость мигом разогнала кровь по жилам.

– А мне вот моя женушка все рассказала, ик!.. Она говорила: чем старше ведьма, тем она сильнее. Что-то у них там накапливается, у баб этих, – его взгляд затуманился. – Так что у них, у ведьм-то, каждая сотня лет как чин у солдата! А та, что шабашем их руководит, должна быть самой старшой. Вот только никогда не слышал про пятисотлетних. Двухсотлетние, трехсотлетние. Но пять сотен! Ха! И каким же, мать его за ногу, – Белфер стремительно начал терять свою сдержанность, – бабьим шабашем она руководит?

– Никаким, – тихо ответил я. – Она целительница у нас… у них в деревне.

Я шмыгнул носом и поправил на теле рубаху. Ночь была теплой, но с каждым днем погода ухудшалась. Скоро грянет осень, а за ней – зима. Надо выбираться из долины, идти на юг, к городам. Не знаю, как, но пережить зиму. Она обещает быть лютой.

– Целительница? Одиночка, то ись?

– Ага.

– Вот точно дьявольщина, – тихо повторил он мое ругательство. – Скверно это, мастер Том, попахивает войной бабьей-то.

– Чего? – не понял я.

Сколько Альму знал, а о какой-то ведьмовской войне она никогда не упоминала. Я навострил ухо и начал внимательно слушать. Что-то мне подсказывало, что старик этот не такой уж и олух.

– Одиночки долго не живут, – объяснил Белфер. – Моя сказала, что самая лучшая жила около двухсот и померла, когда ее один из ихних бабских шабашей накрыл, сожрал и кости забрал. Моя тоже одиночка, но ей едва ли за восемьдесят в этом году перевалило. Не знаю, жива она, али нет…

– Значит, врала.

– Нет. Значит, беглая. И сильная. Такую каждый хочет отыскать. И ее будут искать. Если не нашли уже. Но нам все равно бесполезно вмешиваться в их дела, помощи в таких делах они не признают. Гордые. Бабы, – он сплюнул. – А что касается тебя, мастер Том, вот насчет этого она соврала. Не знаю, почему, и узнавать не хочу, но вот тебе, мастер Том, доказательство.

Белфер еще раз глотнул вина из фляги и протянул мне засаленный листок, исписанный мелкими каракулями.

Я принял лист у него из рук и прочитал заглавие: «Эйнариколь».

– Хорошо. Прочитаю как-нибудь на днях.

– Это, мастер Том, редкий манускрипт. Так что будь добр, верни по прочтению. О, а вот и наши дорогие солдатики с работки вернулись. Закончили?

Те кивнули, вытирая с лиц пот рукавами.

Белфер, подняв свои густые седые брови, повернулся ко мне и спросил:

– Греть?

– Грей.

***

– Черт, – тихо пробурчал я под нос, вытирая пот с лица.

Проклятье, как же там было жарко! Пот лился отовсюду: он попадал в глаза, делал ладони скользкими. Даже одежда, и та вся стала мокрой, словно я только что в ней искупался в реке!

Несмотря на холодный ночной воздух на лугу, в центре которого был разведен огромный костер, стояла неимоверная жара, и шла она вовсе не от огня. Пару часов назад я – не без помощи солдат – взгромоздил на костер большой чугунный чан, доверху наполненный очищенной речной водой, и все началось.

Все вокруг суетились, исполняя мои приказы – даже как-то необычно, – солдаты бегали туда-сюда со склянками и стеклянными сосудами, Белфер, сгорбившись, громко и с хрипотцой в голосе зачитывал названия компонентов, даже принц, и тот отказался от своих привычек и помогал везде, где мог. Только Несса, болезненно-бледная, казавшаяся сейчас невероятно хрупкой и маленькой, стояла в тени и наблюдала за процессом.

Кажется, в ее глазах надежды не было никакой, да и я не верил, что у меня получится то, что не получилось у Альмы. Но попробовать стоило. Она спасла мне жизнь, и я просто должен попытаться.

Я с проклятьями сплюнул и смочил горло вином. Понимаю, алкоголь в такой ситуации дело противопоказанное, но надо же мне было как-то успокоить дрожащие руки!

Скамья, на которой я стоял, покачнулась, и я чуть не свалился на землю. Повезло, не упал, иначе все бы пришлось начинать сначала. Одна ошибка, и мы, в лучшем случае, трупы. Хрен знает, какое ядовитое пойло выйдет, ежели я ошибусь.

– Балтар! – окликнул я худощавого солдата с черными вьющимися волосами, похожими на каракуль. – Тащи белладонну!

Белфер, кряхтя, протянул мне миску с перетертой зеленой травой, которую в народе называли морником и использовали в малых дозах как снотворное.

– Зачем? Морник-то зачем? – перекрикивая гул кипящей воды, спросил лекарь.

– Сон – полезная штука! – коротко ответил ему я, и он с пониманием кивнул.

Уже через час я валился с ног от усталости и невыносимой жары, а ведь мы только начали! Я хотел было использовать котел поменьше, но вспомнил о пропорциях: времени до полнолуния оставалось едва-едва, а пересчитать все я бы не сумел.

Так что я стиснул зубы, взглянул на песочные часы, на которых днем отметил черточками время добавления каждого компонента, и продолжил водить не менее огромной деревянной ложкой по дну котла.

Весь этот ад продолжался до самого рассвета, пока унылое и слишком яркое для моих загноившихся глаз солнце не начало лениво выбираться из-за горизонта.

Каждый из нас валился с ног. Старый Белфер, положив смоченное в холодной воде полотенце, сунул ноги в речку, откинулся на траву и так и заснул. Утомленные постоянной беготней солдаты даже не думали завтракать; они тут же повалились на землю со своих мест и тоже полностью пали в объятья Морфея. Джерард, отмахиваясь от комаров, весь бледный и изнеможенный, литрами поглощал питьевую воду и заедал это дело сырой солониной.

Но хуже всех, кажется, пришлось Нессе.

Да, она ничего не делала, но я понимал, что иногда мысли разъедают тебя не хуже всякого труда. Наоборот, именно труд – главное лекарство от мыслей – помогает забыться и полностью отдаться делу.

Я без сил валялся около потухшего костра, ожидая, пока загустеет мое вонючее варево, и вдыхал рассветный воздух, слегка пропитанный потом.

– Думаешь, получится? – спросила меня Несса, сев рядом.

Выглядела она ужасно, тут не поспоришь: осунувшееся бледное лицо, огромные синие круги под слезящимися от резкого запаха зелья мутными глазами и руки, на которых виднелись кровоточащие следы ее собственных ногтей.

Она нервничала, это чувствовалось в ее разбитом и утомленном голосе, и я ее понимал. Сам я тоже не хило волновался, все еще не веря, что по доброй воле записался в такую авантюру.

– Лучше скажи, – я прочистил горло, – как думаешь: у меня получится?

Она хмыкнула.

– Думаю, да. Несомненно.

– Вот и ответ.

– А что будет дальше?

Я чувствовал, что надо ее успокоить, но сегодня меня почему-то рвало на чистую правду. Наверное, это все от зельевых зловонных паров. Тем более, она имела право знать.

– Не знаю. Но не сомневаюсь: дальше будет ад.

В прошлый раз, когда Альма попыталась излечить ту девочку, она лежала в коме всю неделю и не справилась.

Девчонка вырвалась, начиная рвать и метать все вокруг. Она нападала на людей, отгрызала им головы и выпивала всю кровь. Даже животных, и тех не пожалела. Скольких человек она загрызла, прежде чем ее поймали! Поймали, нашпиговали стрелами с серебряными наконечниками и сожгли заживо на костре. Повезло, что я успел спрятаться в подвале, иначе бы не выбрался оттуда живым.

Ну и ночка…

– Тогда тебе следует выспаться, – сглотнув, предложила Несса.

Я кивнул, благодарный, что она не стала допытываться, что будет, если ничего не выгорит. А я знал. Никакие серебряные цепи нас тогда не спасут. Они поступили опрометчиво, взяв ее с собой. Однако обижать Нессу мне не хотелось.

***

Я проснулся уже по вечер, весь зудящий от донимавших меня кошмаров, и сразу же уставился на бледную луну, едва выделяющуюся на темнеющем небе.

Время идет, осталось немного.

Руки дрожали. Я, не вставая с холодной и влажной травы, огляделся и нашарил руками флягу Белфера, на которой еще оставалось немного вина. Промочив горло, я сел и сплюнул загустевшую слюну в проточную воду.

Все спали, проснулся я пока только один. Ну, так даже лучше: мне не хотелось ощущать в воздухе тонну нетерпения, когда я приступлю к ритуалу.

Сердце громыхало в груди, я начинал паниковать.

– Так, успокойся, – я глубоко вдохнул и выдохнул.

Вроде, помогло…

Я вспомнил, что говорила Альма. Я должен начать на закате и закончить до полнолуния, иначе угожу уже в разум упырице, а оттуда выбраться непросто. Во всяком случае, Альме это едва удалось, а я в ее деле настоящий дилетант.

Так, когда у нас там закат?

Я промокнул опухшие глаза рукавом и, шатаясь, поднялся. Надо проверить, не испортилось ли зелье. Сердце забилось еще чаще. Если ничего не получится, то…

Поднявшись на скамейку, я зажал нос и заглянул в остывший чан. Жидкость в нем загустела и стала ядовито-зеленой, от чего походила на человеческую рвоту с плававшими в ней желто-коричневыми остатками завтрака. Пахло, впрочем, так же.

Живот громко заворчал, исторгая остатки вчерашнего крепкого ужина, но я смог сдержаться и сплюнул. Взявшись за длинную деревянную ложку, я потянул ее на себя, но жидкость оказалась такой вязкой, что она едва сдвинулась с места.

Мои губы расплылись в самодовольной ухмылке. Сделано! Осталось только разбудить остальных и дождаться заката.

Я оглядел луг и нашел храпящего Белфера, сжимающего в руках перо с чернилами и небольшую тетрадку. Он записывал все, что я делал! На мгновение я поддался праведному гневу, но через секунду успокоился. Старик казался мне благоразумным, и я был уверен, что он не попытается распространить свои каракули по всей империи. Помощь помощью, а если такое будет проделывать каждый дурак, то наше население заметно поредеет.

Я осторожно тронул его за руку, старый лекарь тут же открыл глаза.

– Что, пора, мастер Том?

– Да. Сможешь найти Джерарда и Нессу? И найди кого-нибудь посильнее, желательно двух. Когда все начнется, я точно не могу сказать, что произойдет.

Он кивнул и хитро улыбнулся.

– Ну, мастер Том, я вижу, вы вполне уверены в своих действиях. Значит, все-таки поверили старому горбатому травнику, а?

Я вздохнул и вытер лоб ладонью. Плечи опустились.

– Не знаю. Я не знаю.

– Слышу я, вы что-то скрываете, мастер Том? – он прищурил свои прозорливые кошачьи глаза. – Не желаете поделиться? Я хоть и в магии много не смыслю, зато в жизни повидал многое, да и язык за зубами держать умею.

И я решил признаться.

– Меня кошмары мучают, Белфер.

– Так, – он с усилием поднялся с лежанки, перетащенной сюда из своей палатки, и весь обратился в слух. – Какие же?

– О троллях… Вернее, о том, как я от них ушел.

Он кивнул.

– В своих снах я снова и снова падаю с того обрыва, – шепотом продолжил я, чтобы никто другой не услышал. – Вновь и вновь, раненый этим проклятым мечом в сердце! – последовала долгая пауза, я обдумывал слова. – Но в кошмарах я умираю, Белфер, я падаю и умираю, просто разбиваюсь о скалы! Знаю, это просто сны, но я чувствую, что должен был умереть! Внутри я словно мертвый…