Текст книги "Император ярости (ЛП)"

Автор книги: Джаггер Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

10

ФРЕЯ

Его руки блуждают по моему телу, оставляя следы повсюду, пока я извиваюсь под его прикосновениями.

Я чувствую его тепло, тяжесть его тела, прижимающего меня к матрасу, пока его пальцы скользят по моей коже, грубо и властно. Его дыхание горячее на моей шее, и острый укус его зубов в мою нежную плоть заставляет меня стонать от желания, пока моя спина выгибается к нему.

Мгновенно он переворачивает меня, хватает меня за волосы и прижимает к кровати. Его другая рука хватает меня за трусики, стаскивает их, прежде чем его пальцы грубо входят между моих ног, ощущая мою предательскую влажность.

Мужской запах кожи и сандалового дерева наполняет воздух. Окружает меня. Душит меня. Мой пульс ускоряется, дыхание становится поверхностным, пока я выгибаюсь к нему, жажду большего, нуждаюсь в большем.

Он рычит низко в горле, звук вибрирует по моему телу, вызывая дрожь по спине. Его губы касаются моего уха, сначала мягко, затем более настойчиво, зубы скользят по коже так, что должно пугать, но не пугает. Вместо этого это зажигает что-то глубоко внутри, что-то, что я так долго пыталась подавить.

– Скажи это, – шепчет Мал, его голос густой. – Скажи, что ты принадлежишь мне.

Я задыхаюсь, мое тело дрожит под ним, мое нутро сжимается вокруг его толстых пальцев, пока он безжалостно вгоняет их в меня сзади. Его ладонь шлепает меня по заднице, заставляя вскрикнуть в простыни, которые сжимаю зубами.

Мой разум разрывается между страхом, который грызет меня с момента, как я его увидела, и темным, постыдным желанием, от которого я не могу избавиться. Мои губы раскрываются, слова висят на них, готовые быть произнесенными.

Я принадлежу тебе.

Открываю рот, но слова не выходят. Вместо этого я тянусь к нему, мои пальцы обхватывают его запястье, пытаясь притянуть его ближе и глубже, почувствовать больше его. Его хватка в моих волосах усиливается, его рука шлепает меня по заднице, прежде чем пальцы снова входят в меня, выбивая воздух из легких.

Он везде – его руки, его дыхание, его тело, прижимающееся ко мне, как будто он заявляет права на каждую часть меня.

Я должна оттолкнуть его. Но не делаю этого.

Я не могу.

Мое тело предает меня, двигаясь с ним, жаждая его прикосновений, нуждаясь в его контроле. Во мне есть тьма, которая соответствует его тьме, и как бы ни пыталась отрицать это, я хочу этого. Я хочу его.

Чувствую его губы на моих, яростные и требовательные, и позволяю себе погрузиться в поцелуй, в его тепло, в то, как он заставляет все остальное исчезнуть. Ничего больше не существует, когда он рядом. Только он и я, и магнитное, опасное притяжение между нами, с которым я больше не могу бороться.

– Я, черт возьми, владею тобой, – рычит Мал, его голос властный. – Никогда не забывай этого.

Я не должна хотеть этого. Не должна нуждаться в этом. Но уже слишком поздно. Я уже потеряна, уже его.

И все же что-то не так.

Комната слишком тихая, слишком спокойная. Вокруг краев моего зрения странная дымка, и на мгновение кажется, что я тону. Я пытаюсь сосредоточиться, заземлиться, но все ускользает.

Хватка Мала ослабевает. Его присутствие исчезает.

И вот, я одна.

Я резко просыпаюсь, сердце бешено колотится, я сажусь в кровати, задыхаясь. Рука летит к груди, пальцы впиваются в ткань рубашки, как будто давление может как-то успокоить неровный ритм сердца. Простыни спутаны вокруг ног, влажные от пота и… чего-то еще.

Комната тиха.

Это был сон.

Просто сон.

Я прижимаю ладони к глазам, пытаясь стряхнуть остаточное ощущение прикосновений Мала. Это казалось таким реальным. Его голос, звучащий в ушах, темный, властный и собственнический, как будто он был прямо здесь, в комнате со мной.

Оглядываюсь, дыхание все еще прерывистое. Мягкий свет городских огней пробивается сквозь шторы, отбрасывая длинные тени на пол. Все тихо. Спокойно. Но узел страха в животе не исчезает.

Я падаю обратно на подушки, тело дрожит, пока волна адреналина медленно отступает, оставляя только истощение. Все еще чувствую призрачные прикосновения Мала на коже, давление его рук, его губ.

Это казалось таким реальным.

Закрываю глаза, пытаясь успокоиться, но мой разум не перестает метаться. Сон, возможно, был предупреждением, напоминанием о том, насколько он опасен и как легко он может поглотить меня.

Ты хочешь, чтобы он это сделал.

Я вздрагиваю, когда эта мысль проскальзывает в сознании. Это ужасно, но мысль не уходит, как бы я ни старалась ее отогнать.

Мал – опасный монстр. Это очевидно. Я видела, как он хладнокровно проливает кровь, калечит и убивает, не моргнув глазом и не проявив ни капли эмоций.

К тому же, он знает мой самый темный, самый опасный секрет.

…И все же, вот я, вижу очень, очень яркие эротические сны о нем.

Этот сон далеко не первый с той ночи, когда он вошел в мою комнату. И с каждым разом они становятся все более извращенными и ужасными. Все более неправильными. Как будто мои тайные, извращенные желания и фантазии все больше выходят на поверхность, чтобы танцевать с Малом из сна.

У меня потрясающий, извращенный, грязный сонный секс с самым опасным человеком для моего здоровья и благополучия.

Что со мной не так?

Задаю себе этот вопрос с той ночи, когда впервые увидела его, стоящего над телами с кровью на руках и холодным, расчетливым взглядом в глазах, но ответа нет.

Я должна бояться его. Я боюсь его.

Но также чувствую к нему влечение, которое пугает меня еще больше.

Я снова сажусь, сбрасываю пропитанные потом простыни и спускаю ноги с кровати. Вздрагиваю, когда прохладный воздух касается кожи, хотя не уверена, от холода это или от остаточных эффектов сна.

Мне нужно выбраться отсюда.

Но я не могу.

Едва наступил полдень, что для меня как два часа ночи. Аннику и меня перевезли в пентхаус Кира в городе, мы все еще в изоляции после стрельбы на крыше во время помолвочной вечеринки.

Не уверена, что смогу снова заснуть в ближайшее время. Поэтому я встаю, хватаю халат, висящий на стуле в углу комнаты. Ткань мягкая и роскошная, но сейчас она кажется слишком тяжелой, словно душит меня. Все равно накидываю его, затягиваю пояс покрепче и направляюсь к окну.

Одно из изменений, которые Кир внес в это место, чтобы превратить его в личный Форт-Нокс для Анники и меня, – это покрытие окон пленкой, блокирующей ультрафиолет. Поэтому, даже несмотря на то, что на улице светло, я могу прижать лоб к стеклу и смотреть на город.

Клянусь, я не заслуживаю этой найденной семьи.

Закрываю глаза, пытаясь успокоить дыхание и вытеснить сон из головы. Но образ Мала, ощущение его рук, звук его голоса – все это все еще здесь, прячется прямо под поверхностью.

Я не могу от него убежать.

И настоящая проблема в том, что я даже не знаю, хочу ли я этого.

Тихий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть, я оборачиваюсь, сердце подскакивает к горлу. Я почти ожидаю увидеть Мала, стоящего в дверях, как во сне.

Но это не он.

Это Анника.

Ее рыжие волосы свободно лежат на плечах, на ней оверсайз худи «Рейнджерс», по которому я узнаю, что оно Дэмиана.

Этот пентхаус – частое место его ночевок – когда он не в медикаментозной коме, борясь за жизнь.

Я усмехаюсь, глядя на то, как худи свисает с Анники, как одеяло или забавный пончо. Она выглядит уставшей, лицо осунулось, глаза полны усталости.

– Не смогла уснуть? – тихо спрашивает она.

Я качаю головой, затягиваю халат плотнее.

– Не совсем.

Анника входит в комнату, тихо закрывая за собой дверь. Она подходит к кровати, садится на край со вздохом.

– Я все время думаю о той ночи. О стрельбе, обо всем этом.

– Эй, мы справлялись с худшим, когда были вдвоем против всего мира на улицах, правда?

Она усмехается, поднимая лицо, чтобы взглянуть на меня.

– Это начало очередной фирменной речи Фреи?

– Трава всегда зеленее?

Она хихикает.

– Не знаешь, что имеешь, пока не потеряешь?

Она смеется, снова глядя на меня.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, – улыбаюсь я в ответ. – Эй, если я не могу помочь настоящим советом, то хотя бы могу заставить тебя смеяться достаточно, чтобы забыть о том, что беспокоит, правда?

Она улыбается мне, но лицо все еще беспокойное.

И я знаю почему.

Хочу, чтобы она чувствовала, что может поговорить со мной об этом.

Оглядываясь назад, удивительно, что мы с Анни вообще выжили на улицах все эти годы. Две молодые девушки, одни в мире, полном чудовищ, которые только и ждут момента, чтобы ими поживиться. Я знаю, что Анника не раз сталкивалась с ужасами и опасностями, как и я.

А потом мы встретили другого рода монстра. Того, кто был терпеливым и вежливым. Кто заманивал нас подарками и блестящими безделушками, втягивая всё глубже.

Его звали Валон Лека, глава Братства, армянской преступной группировки. Мы впервые пересеклись, когда он нанял нас для одного дела. Тогда это было наше самое крупное ограбление, и после того, как мы выполнили задание, Валон позволил нам оставить себе половину украденного.

С этого момента мы принадлежали ему.

Следующее дело? Опять половина доли, а не десять процентов, как было оговорено. А потом – уже всё, что угодно. Он осыпал нас вниманием, подарками, машинами, дорогой одеждой, украшениями… чем угодно.

Я поддалась его обаянию и щедрости.

Анника – поглотилась ими.

Сейчас я понимаю, что моя подруга пережила то, что теперь называют «груминг». Анни было двадцать два, она была буквально бездомной, без семьи, без защиты. Как и я.

А Валону было сорок пять. Очаровательный, богатый, влиятельный и, чего уж там, довольно привлекательный.

У Анники не было шансов.

Мы были частью его жизни три года. И я никогда не прощу себе, что оставила подругу в этом тюремном золочёном плену.

Нет, он не запирал её в клетке, не привязывал цепью к радиатору. Тюрьма была создана из подарков и роскошных каникул. Из пентхаусов и брендовой одежды. Он держал нас счастливыми и ослеплёнными, пока мы не проснулись спустя три года.

Мы ушли. И не оглядывались. Это должно было быть завершённой главой. Но несколько месяцев назад мы облажались.

Часть работы на Кира заключалась в том, что теперь мы работали на него. Он знал цену нашим талантам, и у него были планы покрупнее. Вместо того чтобы вскрывать банковские счета богачей, красть кредитки и машины, мы с Анни начали использовать свои навыки для более серьёзных вещей.

Я перестала взламывать счета и начала копаться в чужом грязном белье, собирая компромат на врагов Кира. Анника переключилась на социальную инженерию, прокладывая себе путь к влиянию и власти в деловых кругах. Теперь она та самая женщина, которая входит в переговорные комнаты с полной уверенностью, что получит всё, что ей нужно.

И, честно говоря, это намного веселее, чем воровать кредитки.

Но пару месяцев назад зуд дал о себе знать. Мы связались с Брокером—нейтральным посредником, который передаёт заказы таким, как мы – и в итоге вышли на особо мерзкого типа по имени Улкан Гацафери.

На первый взгляд, работа казалась плёвым делом. Нужно было всего лишь угнать новенький неоново-жёлтый Lamborghini с частной парковки элитного кондо в центре города. Улкан уверял, что это просто розыгрыш для друга.

И он был готов заплатить до хрена за это: 350 тысяч за саму машину и ещё 100 тысяч сверху за наш талант.

Разумеется, мы взялись за дело. Даже, кажется, договорились, что часть денег пустим на что-то приятное для Кира.

А потом всё пошло наперекосяк.

Мы угнали машину без проблем и везли её к месту передачи, когда резко свернули, и сзади в багажнике что-то тяжёлое рухнуло. И, как последние идиоты, мы решили заглянуть внутрь.

Как я уже сказала, мы облажались.

В багажнике нас ждали примерно 150 фунтов кокаина, около двух миллионов наличными и парочка явно нелегальных автоматов.

Это были не чьи-то наркотики, деньги и оружие.

…Они принадлежали Валону.

Да. Представьте тут звук грустного тромбона.

Мы бросили тачку у Линкольн-Тоннеля, стёрли отпечатки и свалили нахрен. Теперь у нас две проблемы, и обе чертовски недовольны. Улкан зол, потому что мы слили задание. Валон зол, потому что… ну, потому что всё очевидно.

Он знает, что это были мы. Я не уверена на сто процентов, но не настолько тупа. Анника мне ничего не говорила, но я видела, как он был на её помолвке. Валон был там. И она разговаривала с ним с бледным, испуганным лицом.

Часть меня злится, что она мне не рассказала. Но другая её понимает. Может, ей просто хочется выкинуть это из головы.

Но если мы молчим об этом, угроза – или угрозы – никуда не деваются.

Да, возможно – может быть – стрельба той ночью была связана с врагами Кира. Или Соты. Или Кензо. Или ещё кем-нибудь.

Но что, если это был один из двух очень опасных мужчин, у которых теперь есть к нам счёт?

– Что, блядь, нам теперь делать, Фрей? – Анника морщится. – А если за той стрельбой стоял Улкан?

Что-то вроде Валона, Анни?

Я сдерживаюсь, не произношу это вслух. Она сама расскажет мне о своём монстре, когда будет готова.

– Думаю, пока нам стоит просто затаиться и посмотреть, – тихо говорю я, сжимая её руку. – Да, здесь скучно до зевоты, но ты же знаешь, что мы в безопасности.

В холле, на крыше, в коридорах, у входа дежурят десяток людей Кира. Даже окна тут пуленепробиваемые.

– Давай просто посмотрим, что предпримут Кир и семья Мори, пока они выясняют, что происходит, окей?

Она кивнула, не слишком воодушевлённо.

– Тебе тоже стоит попытаться поспать, – ухмыльнулась я. – В конце концов, у тебя же скоро осооообенный день.

Анника рассмеялась и показала мне средний палец за мою свадебную шутку. А потом обняла.

– Почему иногда кажется, что мы всё ещё в бегах?

– Хочешь попробовать просто постоять на месте хоть раз?

Она шумно выдохнула и поднялась на ноги.

– Звучит восхитительно. Запишите меня нахрен в очередь.

Она направилась к двери, но перед тем, как выйти, оглянулась через плечо.

– Кстати, о сне. Тебе тоже стоит немного поспать.

– Ага, наверное.

– Хочешь вечером залипнуть в Одиннадцать друзей Оушена?

Я фыркаю.

– Очевидно. – Она одаривает меня улыбкой, открывая дверь. – Ладно. Иди поспи, Фрей.

Но сон – последнее, о чем я думаю. Я возвращаюсь к окну, мое сердце все еще бешено колотится, когда вспоминаю тревожные, извращенные, мрачные сны с Малом.

Я прижимаю ладони к стеклу и смотрю на город внизу.

Сон казался таким реальным. Его прикосновения, его голос – они кажутся реальными даже сейчас, в холодном свете дня, запертой в безопасности от мира.

Мой телефон вибрирует на прикроватной тумбочке, пугая меня. Я хватаю его, бросая взгляд на экран, чтобы увидеть входящее сообщение с неизвестного номера.

Неизвестный: Теперь ты принадлежишь мне.

Что-то холодное царапает когтями мою спину. В то же время, что-то ужасно теплое затопляет мое ядро.

Я должна удалить текст. Должна заблокировать его номер, бежать из страны, сделать все, чтобы сбежать от него.

Но я не буду.

Потому что в глубине души знаю ужасную правду.

Он прав.

11

ФРЕЯ

Я ворочаюсь во сне, мой разум затуманен, я дрейфую где-то между миром грез и сознанием. Руки Мала касаются меня – крепкие, грубые, его пальцы очерчивают мое тело, словно он заявляет на меня свои права.

Его горячая кожа прижимается к моей, его тело тяжелое и сложенное, как изваяние. Это ощущение мне знакомо, где-то в мутной дымке моего подсознания – извращенная смесь страха и желания, кружащиеся вместе, пока я не могу понять, где кончается одно и начинается другое.

Тихо стону, мое тело инстинктивно выгибается навстречу его прикосновениям.

Я знаю, что это сон.

Снова.

Но даже если мой разум выбрал этого человека в качестве главного героя этого конкретного сексуального сна – полного психопата, у которого, возможно, есть или нету какой-нибудь самой проклятой, опасной власти надо мной, это же не значит, что мне нельзя наслаждаться этим, верно?

Верно.

Так что я позволяю себе погрузиться в эту черноту, в кружащийся жар его прикосновений. Я позволяю себе отпустить, стонать и извиваться, пока еще один из этих темных, извращенных снов тянет меня под воду.

Возможно, я снова проснусь смущенной и пристыженной.

…Возможно, оно того стоит.

Вздрагиваю, когда его руки насильно сжимают мою грудь, его пальцы щиплют, скручивают и дергают мои ноющие соски сквозь мою хлопковую футболку, зверски расправляясь с ними и вызывая крик наслаждения в моем перехваченном горле.

Одна рука опускается ниже, медленно, обдуманно скользя вниз по моему животу. Он касается моей киски сквозь шорты и трусики, и когда я чувствую, как толстый палец опасно скользит по моей щели, я бесстыдно поднимаю бедра, чтобы прижать свою промежность тверже к нему.

– Какая же ты жадная шлюшка, – тихо бормочет он.

– Черт, да, – тихо отвечаю я, глаза плотно закрыты, пока он трет мой клитор через трусики.

Я дуюсь, когда его рука исчезает между моих ног, скользя обратно вверх по моему телу и защемляя мой сосок, прежде чем обвить горло.

– Души меня, – выдыхаю я, темнея и дрожа, когда его большой палец скользит вперед и назад по точке моего пульса.

Он смеется, его тон черный и скрежещущий, когда он начинает сжимать.

Он дает мне не все, чего я хочу. Рука снова ослабляет хватку, скользя вверх, чтобы обхватить мою челюсть. Я чувствую, как его большой палец скользит по моим губам, словно мой мозг повторяет греховный обмен из темного офиса в ту первую ночь, когда наши пути пересеклись.

Медленно, взад и вперед, его большой палец размазывается по моей нижней губе, словно готовя меня. Секунду спустя чувствую, как его большой палец соскальзывает, чтобы его заменили два толстых пальца.

Я вздрагиваю, когда другая его рука хватает прядь моих волос на затылке, поворачивая мою голову вбок, когда два пальца проталкиваются между моими губами в рот.

– Соси, – приказывает он. – Соси как хорошая шлюха. Покажи мне, как ты собираешься сосать мой член позже.

Я жадно стону, обхватывая его проникшие пальцы, засасывая их жадно, как порнозвезда. Мои щеки впалые, губы плотно обхватывают их, и мой язык похотливо крутится вокруг них, пока он толкает их мне в рот.

– Какая хорошая маленькая сосалка, – мрачно рычит он.

Блять.

Меня должно приводить в ярость, что меня так называют. Но эти грязные слова в смеси с золотой похвалой действуют на меня как наркотик. Это подстегивает, заставляя стонать громче, пока я жадно прихлебываю его пальцы, звук эхом отдается в моих ушах.

Подожди.

Что-то чувствуется по-другому в этот раз.

Прикосновение слишком реальное, слишком твердое. Я могу почувствовать вес его тела, сидящего рядом со мной, его дыхание горячее на моей шее.

Вкус его пальцев во рту.

О, святая ж бля…

Мои глаза резко открываются, рассеивая туман сна в одно мгновение.

Я не сплю.

Волна ужаса захлестывает меня, когда реальность взрывается в авангарде моего мозга. Мал здесь – на самом деле, буквально, прямо, черт возьми, здесь – сидит на краю моей кровати, пальцы одной руки между моими губами. Другая его рука запуталась в моих волосах, пригвоздив меня к месту.

Мои широко раскрытые, испуганные глаза бросаются вбок, мгновенно сталкиваясь с его ледяными, кристально голубыми глазами.

Святое ебучее дерьмо.

Тело дергается и спазмируется, когда я пытаюсь выпрыгнуть из кровати.

Но я не могу.

Мал едва ли замечает, что я пытаюсь сбежать от него. Но его рука болезненно сжимает мои волосы, словно посылая молнии, взрывающиеся сквозь кожу головы, в то время как он держит меня прижатой к простыням. Его пальцы глубже толкаются мне в рот ленивым, обдуманным движением, гладя внутрь и наружу.

Внутрь и наружу.

Не только его руки прижимают меня к кровати. Это эти жуткие голубые глаза и та дикая свирепость, скрывающаяся за ними, превращают меня в камень. Мои глаза встречаются с его, пульс грохочет в ушах, пока его пальцы продолжают чувственно трахать мой рот.

– Доброе утро, Фрея, – мурлычет он, его голос низкий, опасный и совершенно спокойный, пока он склоняется надо мной.

В его голосе есть извращенное веселье, словно он наслаждается каждой секундой моей растерянности, наслаждаясь каждым граммом власти, которую он имеет надо мной.

Я дрожу под ним, дыхание прерывистое и неровное вокруг его пальцев. Снова пытаюсь оттолкнуть его, но это бесполезно. Он сильнее сжимает мои волосы, наклоняясь надо мной, не оставляя места для бегства.

– Ты меня игнорировала, – рычит Мал, его голос хриплый и темный от злости. – Я не люблю, когда меня игнорируют.

Пульс учащается, ум изо всех сил пытается понять происходящее. Но места для рационального мышления нет. Я поймана в ловушку настоящего ебучего психопата.

И ему это нравится.

– Пытаешься убедить себя, что ненавидишь это? – голос Мала полон насмешки, его губы касаются моего уха. – Что ты хочешь оттолкнуть меня и сказать этому нет?

Я не могу вымолвить ни слова. Мое горло сжалось. Каждый инстинкт кричит, чтобы я боролась, чтобы сбежала, но я парализована. И мое тело – Боже, мое тело – предает меня. Чувствую притяжение, это извращенное желание его прикосновений.

Пальцы Мала медленно выскальзывают из моего рта, оставляя след тепла на моей щеке. Его глаза прикованы к моим, в них таится пугающий, темный голод, от которого у меня скручивает живот.

– Это всего лишь ожидания мира говорят в тебе, – шепчет он, его голос тихий, гипнотический шепот. – Ты себе врешь, потому что отчаянно хочешь быть нормальной.

Его рука перемещается, обхватывая мой подбородок, заставляя взгляд оставаться прикованным к его. Его глаза прожигают меня взглядом такой силы, что мне хочется исчезнуть, рухнуть под тяжестью его внимания, когда он проводит большим пальцем по моей распухшей нижней губе.

– Но мы с тобой оба знаем правду, не так ли, Фрея? – его голос падает до тихого рыка, настолько низкого, что по моей спине пробегает дрожь. – Ты не нормальная. И я тоже. Ни один из нас.

Слова ранят, как удар, острые и беспощадные. В глубине души я знаю, что он прав. Он видит во мне что-то, что я так долго скрывала, что едва помню, что это есть там. Что-то темное. Что-то извращенное.

– Не надо надевать эту маску для меня, – продолжает он, его голос твердый, приказной. – Вся эта фальшивая правильная девчонка – чушь. Я вижу тебя насквозь.

Его пальцы снова находят мои губы, скользят между ними, напоминая мне, что он контролирует ситуацию и спасения нет. Мое тело напрягается, каждая мышца напряжена, и прежде чем я успеваю остановиться, я кусаю его.

Твердо.

Я ощущаю металлический привкус меди и чувствую, как его кожа лопается под моими зубами.

Мал даже не вздрагивает.

Вообще.

Уголки его губ лишь искривляются в темную, извращенную улыбку, его глаза сияют от забавы.

– Если ты думаешь, что это хоть что-то изменит или заставит меня еще больше завестись, ты ошибаешься.

Волна страха захлестывает меня, на этот раз сильнее. Ему нравится это. Мой страх, мое бесполезное сопротивление, мое бессилие. Неважно, что я делаю и как сильно сопротивляюсь, он все равно контролирует ситуацию.

– Но, – добавляет он, его голос становится тише, мягче, – у меня сегодня нет настроения для крови.

Дрожу под его взглядом, мое дыхание становится поверхностным.

– Понимаешь, я знаю, чего ты хочешь, Фрея, – мурлычет он, его пальцы скользят вниз по моему телу, дразня, проверяя. – Я знаю, чего ты жаждешь. Ты не так хорошо это скрываешь, как думаешь.

Зажмуриваю глаза, пытаясь заглушить его слова. Затем чувствую, как его пальцы скользят вниз по мягкому склону моей груди через мою футболку. Я сильно кусаю губу, чтобы остановить скулеж, когда он щиплет мой пульсирующий, ноющий сосок, посылая жестокий укол, который пронзает мое ядро, прежде чем он позволяет своей руке бродить ниже.

Мое тело дрожит, разум вращается в водовороте стыда и желания.

– Ты хочешь контроля, – шепчет Мал, его рука скользит все ниже, подталкивая меня все ближе к краю. – Но ты также хочешь его потерять. Полностью. Со мной. Так что будь хорошей девочкой…

Его рука внезапно убирается оттуда, где она задержалась на моем животе, и скользит по простыням к моей руке. Его пальцы переплетаются с моими, крепко сжимая их и возвращая обратно к моему животу, снова и снова, переплетаясь с моими.

Смущение морщит мой лоб, на мгновение успокаивая бешеный пульс.

…Пока он не начинает двигать мою руку – наши руки – ниже.

Я дрожу и трясусь, пока он направляет мои пальцы по ребрам, животу. Он использует большой палец, чтобы приподнять пояс моих шорт и кружево трусиков, прежде чем заводит мою руку вместе с его под них.

Что-то взрывное пульсирует внутри меня, настолько интенсивное, что я чувствую, будто могу потерять сознание. Мои пальцы и его скользят по коже, по мягкому холмику моей промежности, пока внезапно, с подавленным вздохом, я не чувствую, как оба наших пальца влажно проникают сквозь мягкие, шелковистые губы моей киски.

– Почувствуй, какой бардак ты устроила, – рычит он, его пальцы сжимают мои, прижимая к моей киске, и я издаю резкий, задыхающийся крик. – Промочила трусики, как грязная маленькая шлюха. Теперь давай посмотрим, насколько жадная эта маленькая пизденка…

Никаких прелюдий. Никакого постепенного входа. Одним движением он вводит мой указательный палец и его в мое отверстие и глубоко вгоняет их внутрь.

Дело в том, что ему не нужно постепенно входить. Я настолько промокла, что оба наших пальца легко, хотя и плотно, входят внутрь.

Глубоко внутрь.

Я вскрикиваю, сдерживая стон, когда мои бедра инстинктивно сжимаются. Но мгновенно вздрагиваю, резко прикусывая губу, когда Мал снова шлепает мои ноги, раздвигая их. Его рука сжимает оба наших пальца, двигая их с толчками, стимулируя мою точку G, заставляя мои глаза закатываться. Он вытаскивает мой палец, трет его о мой клитор вместе со своим, прежде чем снова вгоняет их внутрь.

– У тебя такая тугая маленькая киска, Фрея, – мрачно бормочет он. – Я могу представить, как она выжимала бы жизнь из моего члена – если бы я вообще смог втиснуть его в тебя целиком.

Я стону, дрожу, пока он начинает двигать пальцами быстрее и сильнее, заставляя меня кружиться, комната вращается вокруг меня.

– Я втисну его, Фрея, – рычит он. – Даже если для этого мне придется сначала засунуть его тебе в глотку и хорошенько смочить, прежде чем втолкнуть в эту тугую маленькую пизденку.

Слезы горят в моих глазах, горло сжимается от стыда и чего-то темного, что я не хочу признавать, пока он начинает вводить и выводить наши пальцы из моей ноющей, жаждущей киски. Он стирает слезы большим пальцем, его прикосновение почти нежное, как будто он точно знает, как далеко можно зайти и когда остановиться.

– Я покажу тебе, как, – темно дышит он. – Я научу тебя.

Его руки движутся с точностью, направляя меня. Мое тело следует его ведению без вопросов, без колебаний. Я беспомощна под его прикосновениями, не могу отрицать его притяжение, его темную, извращенную магнетичность, которая медленно разрушает меня.

– У тебя проблемы? – голос Мала почти насмешливый, но в нем есть острый оттенок. – Давай я помогу.

Его пальцы движутся с жестокой эффективностью, подталкивая меня ближе, каждое прикосновение посылает волны тепла и стыда, накрывающие меня. Я задыхаюсь, мое тело снова предает меня, реагируя на него так, как я не могу остановить.

Я не хочу останавливать это. Больше нет.

– Вот так, – мягко рычит он. – Отпусти себя. Ты моя, Фрея. Каждая чертовская часть тебя, включая эту грязную маленькую киску. Это даже не твоя киска больше, – мрачно рычит он. – Это моя чертова киска. И когда я захочу, чтобы она кончила, она чертовски кончит, понятно?

Все, что я могу сделать, – это бормотать и хныкать что-то, возможно, напоминающее утвердительный ответ, пока киваю головой. Я чувствую, как мой рот расслабляется, спина выгибается и извивается, пока все мое нутро, все мое существо рушится под его прикосновениями и словами.

– Так будь хорошей маленькой шлюхой, – рычит он прямо в мое ухо, пока наши пальцы глубоко внутри меня. – И кончи для меня, прямо сейчас.

Зрение затуманивается, давление нарастает внутри, закручиваясь все туже и туже, пока я больше не могу держаться. И затем, одним последним, властным прикосновением, он нажимает на спусковой крючок, полностью разрушая меня.

Внезапно я падаю, погружаясь в бездну, мое тело взрывается от ощущений, разум становится пустым, все остальное исчезает.

Ни страха. Ни стыда. Только сырое, захлестывающее освобождение всего, что он построил внутри меня.

Затем все заканчивается.

Я падаю обратно на кровать, мое тело истощено. Дыхание прерывистое, сердце колотится в груди, пока я пытаюсь собрать себя воедино. Не знаю, как долго я лежу так, все тело покалывает и дрожит, глаза плотно закрыты, пока пытаюсь осознать, что только что произошло.

Медленно я моргаю, зрение проясняется, когда я открываю глаза.

Я напрягаюсь.

Мала нет.

И нет, это был не еще один мучительно яркий сон. Простыни все еще теплые от того места, где он сидел на краю моей кровати. Мое тело все еще чувствует, где я растянута от наших пальцев внутри, и мои пальцы все еще липкие и влажные.

Но он исчез, не оставив ничего, кроме тяжести того, что только что произошло.

Натягиваю одеяло на тело, руки дрожат, пока я сворачиваюсь в клубок, разум мечется. Стыд накрывает меня, едкий и горький.

Я позволила ему взять контроль. Я хотела этого. Теперь не знаю, смогу ли остановить его от того, чтобы сделать это снова.

И самая ужасная часть?

Я не уверена, что хочу этого.