Текст книги "Император ярости (ЛП)"
Автор книги: Джаггер Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
30
ФРЕЯ
Улыбка приподнимает уголки моих губ, когда я приоткрываю дверь и заглядываю в больничную палату. Кензо снова спит в своей больничной койке, Анника прижалась к нему, ее глаза закрыты, а грудь мягко поднимается и опускается.
Они справились. Они живы. В основном потому, что моя подруга – настоящая крутая девчонка.
Они чуть не погибли там, между взрывом, ядовитым воздухом и потоком воды. Но Аннике удалось выбраться через старую канализационную трубу, неся на спине почти безжизненного Кензо. Я также почти уверена, что она побила какой-то рекорд по задержке дыхания, чтобы вытащить их обоих оттуда.
Я содрогаюсь, когда думаю, как близко была к тому, чтобы потерять ее. Но затем позволяю себе улыбнуться, наблюдая, как они спят вместе, держась за руки.
Все будет хорошо.
Антисептический запах и флуоресцентный свет больницы растворяются вдали, когда я выхожу в прохладный ночной воздух, мое тело ослабевает от усталости. Мышцы болят, нервы натянуты, и все, чего я хочу, – это рухнуть и отпустить все, что давит на меня.
Но когда выхожу на тихую парковку, я вздрагиваю, когда мои глаза встречаются с его.
Мал.
Он прислонился к черному джипу с опущенным верхом, наблюдая за мной с напряженным, нечитаемым выражением. В его присутствии всегда есть что-то, что заставляет меня дрожать, но после всего, что произошло, я не знаю, как это понять. Я не знаю, как справиться с тем, что между нами, или даже осознать это.
На мгновение мы оба молчим. Затем он кивает в сторону джипа.
– Садись.
Я колеблюсь, руки сжимаются в кулаки, чувствуя тугость бинтов на тыльной стороне. Слишком многое осталось несказанным, слишком много висит в воздухе между нами.
Взгляд Мала становится острее, его челюсть сжимается, как будто он теряет терпение.
Черт возьми, почему это так привлекательно в нем?
– Просто садись, Фрея.
Его голос прорезает тишину, низкий и грубый, заставляя мое сердце биться чаще. Он не просит разговора. Он просто везет меня домой. Но между нами все еще висит этот груз, когда его глаза горят, смотря на меня, когда он владеет пространством вокруг себя, не говоря ни слова.
– То, что произошло сегодня… Это ничего не меняет, – шепчу я, мой голос тихий, едва слышный.
– Я не прошу проповеди, – хрипит он, отталкиваясь от машины. – Я подвожу тебя.
На мгновение думаю отказаться. Но я слишком устала и истощена, чтобы спорить. И несмотря на все, несмотря на хаос дня, я жажду его присутствия. Это иррационально, но я чувствую себя устойчивее, когда он рядом.
Поэтому, не говоря ни слова, я открываю дверь и сажусь на пассажирское сиденье.
Мы едем в тишине, невысказанное напряжение тяжело висит, прохладный ночной воздух, развевает мои волосы. Я сижу напряженно, мои забинтованные руки сложены на коленях, глаза прикованы к мелькающим улицам.
Тело болит от аварии. У меня повсюду порезы и синяки, не говоря уже о ожогах на тыльной стороне рук, плече и нескольких на ногах. Адреналин, который поддерживал меня, пока мы искали Кензо и Аннику, теперь полностью иссяк, оставив после себя уязвимость, от которой я не могу избавиться.
Но дело не только в тишине. Это энергия между нами, кипящая под поверхностью, ожидающая взрыва. Я украдкой бросаю взгляд на Мала, его руки сжимают руль, челюсть напряжена в той жесткой, непреклонной манере, которая делает его невозможным для чтения.
И затем, без предупреждения, одна из его рук медленно и намеренно ложится на мое бедро.
Прикосновение твердое, властное, его пальцы лежат чуть выше колена. Это не «ход». Это даже не сексуально. Это просто утешение. Как будто он дает мне немного своей силы, поскольку моя явно на исходе.
Он не смотрит на меня, не говорит ни слова. Но вес его руки вызывает прилив тепла во мне. Это молчаливое заявление.
Я не двигаюсь. Не хочу.
Пульс ускоряется, тепло от его руки проникает в мое тело, зажигая что-то глубоко внутри. Это опасно, эта тяга, которую он имеет ко мне, и все же я обнаруживаю, что жажду большего, хочу большего, даже когда знаю, что не должна.
Я пытаюсь сосредоточиться на дороге впереди, но мое тело предает меня. Разум крутится мыслями о том, что может произойти дальше, если я позволю этому зайти дальше.
Если я попрошу его зайти дальше.
Машина замедляется, и мы подъезжаем к воротам поместья Мори в стиле тории7.
Мы на месте.
Когда наконец останавливаемся, разум мечется, разрываясь между истощением и напряжением, которое все туже закручивается между нами. Я почти ожидаю, что Мал что-то скажет: заговорит о этом все еще необсужденном напряжении между нами, которое кипит с той ночи, когда я пришла к нему, и он чуть не сломал меня самыми безумно идеальными способами, которые только можно представить, прежде чем я ушла без слов.
Но вместо этого он молча выходит из машины, обходит ее и подходит к моей стороне, и открывает дверь, сердце пропускает удар, когда его рука протягивается, чтобы помочь мне выйти.
Я позволяю ему поднять меня на ноги. Прежде чем успеваю сделать шаг к главному дому, рука Мала обхватывает мою, направляя меня к гостевому дому.
Ох.
Я закусываю нижнюю губу. Прикосновение мягкое, но настойчивое.
Не высказанная власть, которую он имеет надо мной, заставляет мое дыхание сбиваться. Я знаю, что должна сопротивляться, сказать ему нет, уйти и сохранить то немногое, что осталось от моего контроля. Но правда в том, что я не хочу. Не после сегодняшнего дня.
Возможно, никогда.
Внутри тусклый свет отбрасывает тени на стены, и я чувствую, как мое сердцебиение ускоряется, когда я стою в прихожей. Его рука все еще держит мою, и я болезненно осознаю, как близко мы находимся, как воздух между нами кажется готовым треснуть под тяжестью всего не высказанного.
Я освобождаю свою руку, отступая на шаг, прежде чем позволить себе быть поглощенной этим.
– Прежде чем это зайдет дальше…
– Я не планировал трахать тебя на полу прямо сейчас, Фрея.
Мое лицо заливается жаром, когда я кусаю губу.
– Я… я знаю.
– Правда? – рычит он. – Потому что ты смотрела на меня с тех пор, как в последний раз была здесь, как будто я могу сделать именно это. Как будто я чертов зверь, который затащит тебя в ближайшие кусты и сделает с тобой все, что захочет.
Я поднимаю бровь.
– А ты бы?
– Возможно.
Я улыбаюсь.
Он тоже.
– Я просто… – отвожу взгляд. – Я знаю, что сказала, но мне нужно больше, Мал. За пределами физического. Я имею в виду, не пойми меня неправильно, физическое… это…
– Да?
– Чертовски безумно, – вырывается у меня, прежде чем я могу остановиться.
Мал самодовольно усмехается.
– Но мне нужно больше от тебя, – тихо говорю я.
Это правда. Я не могу продолжать притворяться, что то, что происходит между нами, – это только физическое. В этом есть что-то большее, и мне нужно это понять. Мне нужно понять его.
Челюсть Мала напрягается, его глаза мелькают – разочарованием, может быть? Нерешительностью? Затем, к моему удивлению, он кивает.
– Ладно, – тихо говорит он. – Что включает в себя больше?
– Я… – я пожимаю плечами, качая головой.
Мал смотрит на меня.
– То есть, у тебя есть список или что-то вроде того?
Я закатываю глаза.
– Придурок, – улыбаюсь я. – Нет, я просто… не знаю. Я хочу узнать больше о тебе.
Он снова смотрит на меня, проводя пальцами по челюсти, прежде чем провести их через волосы.
– Ладно.
Я улыбаюсь.
– Да?
– Да. Ты получаешь один вопрос.
– Что произойдет после одного вопроса?
Его взгляд темнеет, голос становится низким и хриплым.
– Я веду тебя в ванную, обрабатываю твои раны и купаю тебя.
– И все?
– И все.
– Это сделка.
Эти слова вызывают дрожь по спине, жар между нами снова вспыхивает. Мой разум мечется, но я не могу думать ни о чем, кроме интенсивности его предложения. В его словах есть что-то грубое, что-то глубоко интимное. И впервые я понимаю, что даже со всеми стенами между нами, даже с моей собственной броней?
…Я беззащитна с этим мужчиной. Всегда.
– Ладно. Какое твое самое раннее воспоминание? – тихо спрашиваю я.
Он хмурится, явно не ожидая этого.
– Я думал, что ты спросишь про любимый цвет, – ворчит он в ответ.
Я пожимаю плечами.
– Ну и?
Он хрипит, его губы подергиваются.
– Это то, что ты хочешь знать? Мой любимый цвет?
– Хорошая попытка, но нет. Я хочу знать, какое твое самое раннее воспоминание.
Взгляд Мала сужается, его выражение становится жестче. Затем появляется проблеск чего-то другого – чего-то более глубокого. Он молчит на мгновение, его брови нахмурены, он ищет правильный ответ.
– Мне было пять, – наконец говорит он, его голос низкий, почти неуверенный. – Моя мама взяла меня на пляж. Мы провели там весь день, только мы вдвоем. Я помню песок, волны… Думаю, это был единственный раз, когда я видел ее по-настоящему счастливой.
Грубость в его голосе удивляет меня, и мое сердце сжимается от неожиданной уязвимости. Я хочу спросить больше, но знаю, что лучше не давить на него. Вместо этого молчу, позволяя тяжести его слов осесть между нами.
– Вот и все, это твой вопрос, – говорит он, его тон окончательный.
Прежде чем я успеваю ответить, он хватает мою руку, тянет меня в ванную. Жар между нами снова усиливается, и я следую за ним, мой пульс ускоряется с каждым шагом.
Мал ведет меня наверх, через свою просторную спальню со стеклянными стенами и в главную ванную. Она мягко освещена теплым светом, отбрасывающим длинные тени на все вокруг. Мал двигается с тихой точностью, включая воду, проверяя температуру и беря чистое полотенце.
Я стою замершая, наблюдая, как он готовит ванну с уровнем заботы, который кажется неуместным для кого-то вроде него. Как слон, создающий тонкий фарфор, или шар для разрушения, рисующий на холсте.
Без слов он поворачивается ко мне, его руки тянутся к молнии моей куртки.
В его движениях на этот раз нет ничего насильственного – ничего агрессивного. Он медленный, нежный, его пальцы осторожно снимают костюм для езды с моей ушибленной кожи. Прикосновение Мала сейчас не о контроле.
Оно о заботе.
Его глаза скользят по моему телу, пока он снимает остальную одежду – мою рубашку, мои штаны для йоги, мой бюстгальтер и трусики, пока я не стою обнаженная перед ним. Его взгляд сейчас не о желании. Это что-то гораздо более глубокое, что заставляет мое сердце биться быстрее по другой причине.
– Садись, – мягко командует он, направляя меня к краю ванны.
Я сажусь, мое сердце колотится в груди, пока Мал обрабатывает мои раны, его пальцы скользят по порезам и синякам с нежностью, о которой я никогда бы не подумала, что он способен. Он перевязывает некоторые из них водонепроницаемыми повязками и обматывает лентой самые сильные ожоги на руках и плече, чтобы они оставались сухими.
Каждое прикосновение вызывает дрожь во мне, и к тому времени, как он поднимает меня в ванну, я полностью разбита.
Мое лицо краснеет, когда я поворачиваюсь и наблюдаю, как он раздевается неторопливыми движениями, снимая одежду, прежде чем залезть в ванну за мной. Он садится позади меня, притягивая меня к себе.
Теплая вода обволакивает меня, пока Мал держит меня близко, его сильные руки крепко обхватывают мое тело. На мгновение я закрываю глаза, позволяя теплу проникать в мои кости, позволяя усталости от дня уйти. Его грудь прижимается к моей спине, устойчивая и твердая, тихая сила.
Странно быть с ним таким образом. Я привыкла к тому, что Мал агрессивен, опасен; тот, кто берет контроль над каждой ситуацией. Сейчас он почти нежен. Его руки двигаются осторожно, его прикосновения мягкие, когда он проводит пальцами по моим волосам, смачивая их теплой водой.
– Откинь голову назад, – шепчет он, его голос низкий.
Я делаю, как он говорит, откидываясь на него, пока он начинает втирать шампунь в мою кожу головы. Его прикосновения осторожны, успокаивают, и впервые за долгое время я позволяю себе полностью расслабиться. Напряжение, которое я держала в плечах, в груди – все это тает под его пальцами, и я чувствую, что наконец могу дышать.
Руки Мала работают с моими волосами, втирая шампунь в пену, его пальцы двигаются медленно, с осознанной заботой. Ощущение одновременно утешительное и странно интимное, но не так, как я ожидала. Это не о желании – это о доверии. И я понимаю, когда он смывает шампунь теплой водой, что я действительно доверяю ему.
Безоговорочно.
Он может быть опасен, с большей тьмой внутри, чем я могу понять. Но в этот момент он не монстр.
Когда он заканчивает с шампунем, повторяет ту же процедуру с кондиционером. После этого Мал тянется к мочалке, висящей на краю ванны. Он окунает ее в теплую воду, затем выжимает лишнее и осторожно проводит ею по моей коже, начиная с плеч. Ткань такая мягкая на моем ушибленном теле, а его прикосновения такие легкие и осторожные, что это почти заставляет меня плакать.
Он двигается медленно, методично, моя каждую часть моего тела с тихим вниманием. Мои руки, моя спина, пропуская синяки, порезы и ожоги. Я вздрагиваю, когда его руки скользят к моему переду, моя грудь, ткань дразнит соски, прежде чем он опускается к животу, затем к ногам.
Затем между ними.
Сдерживаю тихий вздох, когда ткань мягко трется о мои бедра и скользит по моей киске, его пальцы касаются моей кожи, пока он работает.
Я смотрю на него в тишине. Он не просто смывает грязь и пот дня, он смывает что-то гораздо более глубокое: стены, которые я построила вокруг себя, страх, неуверенность. Все это, кажется, уходит под его руками.
Затем, не говоря ни слова, Мал тянется к бритве на краю ванны.
– Мал? – шепчу я. Я замираю на мгновение, не зная, чего ожидать.
Он просто качает головой, пока обходит меня, пока не садится лицом ко мне в ванне.
– Откинься назад, – командует он, его голос, как обычно, низкий и грубый, но теперь с оттенком мягкости. Я откидываюсь на край глубокой ванны, краснея, когда Мал поднимает одну из моих ног из воды. Он наносит густой крем на мои ноги.
Затем он начинает брить меня с той же нежностью. В его действиях нет ничего поспешного. Его внимание абсолютно, его прикосновения полностью устойчивы, когда он проводит бритвой по моим ногам, вытирая лезвие после каждого движения.
Он делает одну ногу, ополаскивает ее и опускает обратно в воду, прежде чем делает то же самое с другой: больше крема, больше мягких, медленных, сосредоточенных движений, пока моя кожа не начинает блестеть и становится гладкой.
Когда он заканчивает с моими ногами, он смотрит на меня, его голубые глаза вспыхивают огоньком.
Я знаю, что будет дальше.
– Садись, – хрипло шепчет он, кивая на край ванны. Затем его руки уже там, поднимая меня из мыльной воды и усаживая на фарфоровый край. Он раздвигает мои ноги. Больше крема.
Черт…
Мои глаза закрываются и закатываются. Мой рот слегка приоткрывается, когда Мал использует свои пальцы, чтобы втереть крем для бритья в мою самую интимную область, массируя его в каждую складку.
– Не двигайся, – тихо говорит он.
Он работает тщательно, как художник, создающий шедевр. Я сижу зачарованная, замершая, становясь мокрой, когда его кончики пальцев и острое лезвие бритвы скользят по моей мягкой, чувствительной коже, смывая щетину, ополаскивая каждый дюйм меня, пока он работает.
Это странная, опьяняющая смесь чувственности и самоотверженности – как прелюдия, встречающаяся с упражнением на доверие. К тому времени, как он поливает водой мою свежевыбритую, розовую киску, я на грани безумия, мои колени дрожат, когда его пальцы скользят по моей коже.
– Мал…
Его язык занимает место его пальцев. Я тихо стону в тусклом свете ванной, выгибаю спину и задыхаюсь, когда он нежно лижет мой клитор. Пальцы вплетаются в его волосы, крепко сжимая голову, пока я начинаю дрожать и извиваться против его лица. Его язык погружается в меня, пальцы дразнят и гладят мою свежевыбритую кожу, прежде чем сгибаются внутри меня и стимулируют мою точку G.
Ощущение его сильного, влажного языка, скользящего по каждому дюйму моей сверхчувствительной кожи, быстро доводит меня до предела. С криком, мои бедра дергаются, я взрываюсь на его языке, его имя срывается с моих губ снова и снова, пока он лижет меня через оргазм и в забвение.
Я едва осознаю, как он поднимает меня из ванны и заворачивает в полотенце. Ничего не говорю. Нет слов или способа выразить глубину того, что я чувствую сейчас.
Вместо этого позволяю ему притянуть меня к себе в постель, моя голова покоится на его груди, пока он держит меня близко.
Пока этого достаточно.
31
ФРЕЯ
– Мал!
Я кричу его имя в прохладный деревянный пол гостиной. Моя спина выгибается, ногти впиваются в половицы, когда удовольствие взрывается в моем ядре. Толстые пальцы Мала впиваются в мою кожу, оставляя восхитительные синяки, когда он хватает бедра и вгоняет в меня. Его толстый член погружается в мою жаждущую киску, влажные звуки наших тел заполняют пространство, пока он трахает меня об пол.
Да, мне следовало бы отдыхать и заживать.
Упс.
Хныкаю, когда он наклоняется надо мной, его массивное тело прижимает меня к полу, заставляя колени широко раздвинуться. Я кричу, когда его зубы скользят по моей шее, кусая и посасывая, пронзая мою кожу, пока он входит в меня, шлепая задницу.
Его рука обхватывает шею сзади, мои глаза закатываются от экстаза, я чувствую, как его губы касаются моего уха.
– Ты будешь хорошей маленькой шлюхой и кончишь на мой чертовски большой член?
– Да! – задыхаюсь я, еще один крик вырывается из моих губ, когда он наклоняется, чтобы ущипнуть и скрутить один из моих сосков. – Черт возьми, да, Мал! Я…
Вздрагиваю, когда слышу стук в входную дверь гостевого дома.
– Ты что, издеваешься? – рычит Мал. Он не замедляется и не останавливается, и я чувствую, как мои глаза закатываются, когда его бедра двигаются, разрывая мою опухшую киску своим божественным членом, пока я снова начинаю разваливаться на части.
Стук повторяется. На этот раз сильнее.
– Отвали! – ревет Мал, стонет, когда его руки крепче сжимают мои бедра, входя в меня жесткими, наказывающими толчками.
Человек, стучащий в дверь, не слышит – или слышит, но ему наплевать. Потому что стук повторяется снова.
– ОТВАЛИ! – кричит Мал.
Снова стук.
– Черт возьми, – шипит он. Я стону, когда он замедляется и осторожно вынимает свой член из меня, оставляя чувствовать себя пустой и нуждающейся.
Он обхватывает мои волосы, поднимает меня и поворачивает голову, чтобы яростно поцеловать.
– Готов поспорить, это Так ведет себя как придурок, – хрипит он. – Я избавлюсь от него, а потом заставлю тебя кончить на мой член, а затем на мое лицо, как хорошая девочка.
Сладкий Иисус.
– Ладно, – с трудом выдыхаю я, дрожа, когда хватаю его лицо и страстно целую.
Мал отстраняется и встает, хватает свою футболку с пола, куда он ее бросил ранее, и держит ее перед собой, как подобие скромности.
Это… не совсем работает. Она не скрывает его большой, яростный стояк и едва прикрывает линии его бедер.
Но какая разница. Это его кузен. Кому какое дело.
Мал шагает через открытую гостиную, бормоча что-то темное под нос.
– Клянусь чертовым Богом, Так, – рычит он, пока я хихикаю и отползаю назад, чтобы спрятаться за диваном, выглядывая из-за угла, чтобы наблюдать за фейерверком.
Мал достигает двери, выглядит яростно: его широкие плечи напряжены, кулаки сжаты по бокам, пока он держит жалкую футболку над своим членом. Мне почти жаль Такеши по ту сторону двери.
Почти.
Мал резко распахивает дверь.
– Какую часть отвали ты не понял…
Мое тело полностью замирает.
Это не Такеши.
Это Дэмиен.
Сердце падает, и прежде чем я успеваю среагировать, вижу удивление на лице Дэмиена, его взгляд останавливается на обнаженной фигуре Мала с опасной усмешкой.
Затем его взгляд скользит мимо Мала… и туда, где я выглядываю из-за угла дивана.
Мгновенно усмешка исчезает с его лица. Его фиолетовые глаза становятся холодными, его резкая челюсть сжимается.
Атмосфера в комнате резко меняется, напряжение взлетает до небес, когда Дэмиен переводит свой яростный взгляд на Мала. Оба мужчины смотрят друг на друга, ни один из них не произносит ни слова.
Хмурость Мала углубляется, пока он оценивает человека перед ним, в то время как выражение Дэмиена быстро превращается из шока во что-то холодное и защитное.
– Что за черт происходит? – наконец говорит Дэмиен, его голос напряжен от едва сдерживаемой ярости, когда он делает шаг вперед, его глаза пронзают Мала и останавливаются на мне, которая отползает за диван. Кажется, я гипервентилирую, когда поспешно тяну свою одежду за диван, надевая трусики, юбку и топ, прежде чем встать с пола.
Мое сердце бешено колотится, жар поднимается к щекам, когда я дрожа поднимаюсь на ноги и поворачиваюсь к двери, не в силах встретиться взглядом с Дэмиеном.
Очевидно, это не то, как он должен был узнать о Мале и обо мне.
Он также не должен был быть здесь до завтра.
– Эй… – с трудом выдавливаю я, мой голос тихий, когда выхожу из-за дивана, теперь полностью одетая, но все еще чувствую себя полностью обнаженной. – Так… да?
– Да? – хрипит Дэмиен темным тоном.
Я откашливаюсь, чувствуя жар на лице и приятную боль между ног от Мала.
– Это не то, что ты думаешь.
Я почти съеживаюсь, произнося это. Мал поворачивается, чтобы посмотреть на меня с самодовольной усмешкой, все еще не утруждая себя прикрыть свою наготу, кроме футболки, прикрывающей его член.
Взгляд Дэмиена скользит ко мне, его глаза сужаются.
– Правда, Фрей? Потому что мне это выглядит так, будто ты трахаешь его.
Челюсть Мала сжимается, и я вижу проблеск под поверхностью, темный, опасный край, который всегда, кажется, кипит под его спокойствием.
Собственничество.
Я дрожу, когда он медленно поворачивается, чтобы устремить свой холодный взгляд на Дэмиена.
– Следи за своим тоном, – рычит он, его голос низкий, полный предупреждения.
Дэмиен делает шаг вперед, его тело напрягается, готовое к драке. Он и Мал примерно одного размера. И пока Мал носит свою дикость и ярость на рукаве, Дэмиен скрывает их так, что это коварно обезоруживает.
Он останавливается, когда их носы почти соприкасаются, его фиолетовые глаза сужаются.
– Если ты думаешь, что я буду стоять здесь и позволю тебе обращаться с ней как с какой-то…
– Закончи это чертово предложение, – шипит Мал, – и я сломаю твою чертову челюсть.
– Хватит! – резко говорю я, бросаясь через комнату и вставая между ними, прежде чем ситуация ухудшится. Воздух между ними электризуется, заряженный всем напряжением, которое нарастало с момента, как Дэмиен вошел в эту дверь.
– Оба! – громко кричу я. – Прекратите!
Никто из них не отступает. Они просто смотрят друг на друга. Собственничество Мала написано на нем – в его языке тела, в том, как он стоит прямо за мной, готовый разорвать Дэмиена на части, если тот сделает неверный шаг. А Дэмиен, всегда так защищающий меня, смотрит на Мала с едва сдерживаемой яростью.
– Я не позволю этому случиться, Фрей, – шипит Дэмиен, его голос напряжен от разочарования. – Не с ним.
Опасное спокойствие в глазах Мала вызывает дрожь во мне.
– Не припоминаю, чтобы у тебя было чертово право решать, что она делает, – рычит он.
– Какого черта!..
– ХВАТИТ! – кричу я, поворачиваясь, чтобы оттолкнуть Дэмиена. – Мал прав, у тебя нет такого права, – резко говорю я. – Если я начну колоть героин или устраивать кровавые бойни, тогда да, у тебя есть разрешение вмешиваться в мою жизнь. – Я бросаю быстрый взгляд на Мала, затем поворачиваюсь обратно к Дэмиену. – Но не в этом.
Глаза Дэмиена приобретают сверхъестественный оттенок фиолетового огня.
– Фрей, ты что, издеваешься надо мной с этим чертовым психом…
– ХВАТИТ! – снова кричу я, на этот раз разворачиваясь, чтобы упереться руками в обнаженную грудь Мала, отталкивая его назад, прежде чем он нападет на Дэмиена, пытаясь остановить ситуацию от полного выхода из-под контроля.
Я имею в виду, она уже почти там.
Мои глаза встречаются с глазами Мала, прося его остановиться. Его челюсть сжимается, глаза превращаются в ледяные синие щели. Но он резко кивает, и я чувствую, как напряжение в его теле ослабевает под моим прикосновением.
Я сглатываю, поворачиваясь обратно к брату.
– Дэмиен, – тихо говорю я. – Мне жаль, что ты узнал об этом так. Но это не твое решение.
Его глаза встречаются с моими, и я вижу боль и разочарование в них. Он всегда был защитником для меня – иногда слишком – но я знаю, что это больше, чем просто это. Он злится, сбит с толку и, вероятно, беспокоится, что я совершаю огромную ошибку.
Неделю назад я могла бы согласиться с ним.
Но не сейчас.
– Я взрослая женщина, – говорю я, мой голос спокойный, но твердый. – Могу сама принимать решения.
Челюсть Дэмиена сжимается, и на мгновение я думаю, что он собирается спорить. Но затем он резко выдыхает, качая головой.
– Ладно. Делай, что хочешь, Фрея.
Он разворачивается и уходит, оставляя напряжение между нами, висящее тяжелым грузом в воздухе. Я чувствую укол вины в груди, но прежде чем могу погрузиться в это, Мал притягивает меня ближе, его рука обхватывает мою талию.
– Ты не обязана ему объяснений, – тихо бормочет Мал мне на ухо.
Я прижимаюсь к нему, мое тело инстинктивно реагирует на жар между нами, но разум крутится.
Это бардак. И он только ухудшится.
***
Столовая в особняке Кензо наполнена разговорами, но напряжение уже чувствуется, даже несмотря на то, что ни Дэмиен, ни Мал еще не в комнате. Оно настолько густое, что кажется невидимой грозовой тучей, нависшей над столом, и я чувствую его тяжесть, давящую на меня, когда занимаю свое место.
…Место, которое я очень дипломатично выбрала с помощью Анники.
За последние несколько часов я во всем призналась своей лучшей подруге. Опять же, не то чтобы я кому-то что-то была должна. Но почувствовала, что должна выложить карты на стол. Поэтому мы сели у одного из прудов с карпами, и я рассказала ей все.
Ну… знаешь… почти.
И, конечно, Анника сразу напомнила мне, почему она моя лучшая подруга в мире и ближе, чем сестра, когда обняла меня и сказала, что все, чего она хочет для меня, – это чтобы я была счастлива и в безопасности.
Я сказала ей, что и то, и другое у меня есть.
Но да, Холодная война за обеденным столом сегодня вечером была, и все еще остается, реальной возможностью.
Поэтому, чтобы попытаться справиться с гиперопекой Дэмиена и чрезмерной собственничностью Мала, Анни помогла мне расставить круглый обеденный стол так, чтобы я могла успокоить обоих. Мы посадили Мала слева от меня, Дэмиена справа, с Анникой рядом с ним, затем Кензо, Сота, Кир и Исаак – которые все прибыли раньше с Дэмиеном – затем Хану и, наконец, Така, между ней и Малом.
Мы даже использовали карточки с именами, ради всего святого.
Конечно, когда я только что вошла в столовую, увидела, что наша тщательно спланированная дипломатия была полностью разрушена.
Теперь за столом сидят: Мал, я, Хана, Анника, Кензо, Сота, Кир, Дэмиен, Исаак и затем Такеши, поставив Дэмиена прямо напротив меня.
Не нужно быть детективом, чтобы понять, кто виновник, особенно когда этот виновник входит, выглядит крайне довольным собой, садясь рядом со мной.
– Серьезно? – бормочу я, поворачиваясь к Малу.
– Серьезно, – рычит он в ответ, как раз когда Дэмиен входит с хмурым лицом, видя, где он сидит.
На секунду я думаю, что у нас на руках еще одна почти драка. Но Кир чувствует напряжение и жестом зовет Дэмиена сесть.
Сразу после этого он оглядывается на меня, поднимая строгую, но вопросительную бровь, когда его глаза переходят от меня к Малу, а затем обратно ко мне.
Мое лицо горит, когда я достаю телефон и отправляю ему короткое сообщение.
Я:
Это сложно. Мне жаль. Я должна была сказать тебе раньше. Можем поговорить после ужина?
Ответ Кира быстрый, и он вызывает улыбку на моем лице, когда я читаю его.
Кир:
Ты не должна извиняться передо мной или кем-либо еще за свои чувства, Фрея. И поверь мне, это никогда не бывает просто. Я буду здесь несколько дней, если захочешь поговорить. Но ты мне ничего не должна.
Кир:
Просто скажи мне – ты счастлива, в безопасности и тебя уважают?
Я кусаю нижнюю губу, мое лицо краснеет.
Я:
Да. Очень.
Кир:
Тогда я просто счастлив за тебя.
Кир:
С, конечно, обязательным «если он причинит тебе боль, я отрежу ему яйца и заставлю съесть их на тосте, прежде чем потрачу примерно две недели на то, чтобы убить его самым медленным и мучительным способом, который я могу придумать».
Я улыбаюсь, глядя через стол на Кира. Он подмигивает мне, кивая подбородком.
Дзиро, личный повар Кензо, выносит роскошное угощение, которое он приготовил на вечер: смесь великолепных суши и сашими, а также всевозможные невероятно вкусные японские закуски: караагэ, менти кацу, ассорти из якитори и окономияки.
И, конечно, саке.
Так много саке.
Сота и Кир немного обсуждают дела, прежде чем Кензо направляет разговор на Киото в целом.
Кир откашливается, бросая взгляд в мою сторону.
– Фрея, прежде чем я забуду, надеялся, что ты сможешь удаленно подключиться к моей домашней системе и поискать возможные уязвимости. – Его брови хмурятся. – Я не уверен, но думаю, что кто-то пытается взломать ее.
Дэмиен хихикает.
– Нажимал на эти сомнительные всплывающие рекламы, дядя? Искал горячих и похотливых MILF в своем районе снова?
Кир бросает на него уничтожающий взгляд, пока Анника и я прячем смешки и улыбки.
– Нет, умник, – хрипит он. – Но в моей домашней сети много конфиденциальной деловой информации, поэтому я хочу быть вдвойне уверен, что она защищена.
Я пожимаю плечами.
– Ну, не хвастаясь, но я ее построила. Им нужно быть действительно хорошими, чтобы проникнуть внутрь. Но да, – я улыбаюсь ему. – Я посмотрю…
Вздрагиваю, когда чувствую, как рука Мала скользит под скатертью и ложится на мое бедро – молча напоминая мне о динамике власти между нами, которая, кажется, никогда не меняется.
Дэмиен, сидящий напротив, холодно наблюдает за нами, его выражение лица нечитаемо, но я чувствую, как под поверхностью кипит гнев.
Хватка Мала на моей ноге усиливается, его большой палец медленно и намеренно скользит по ткани моих джинсов. Его прикосновение вызывает отвлекающую волну тепла во мне, затрудняя сосредоточение на разговоре вокруг нас. Я уверена, что это именно то, чего он хочет – напомнить мне, а может, и всем остальным в комнате, что я его.
Метит свою территорию. Заявляет права на меня.
И самое безумное, что части меня это нравится.
Большей часть.
Знаю, что не должна. Я знаю, что его собственничество должно казаться удушающим. Но есть что-то в том, как Мал проявляет свое доминирование над ситуацией, как он так непреклонен в этом, что заставляет мое сердце биться быстрее так, как я не могу контролировать.
– Так, Дэмиен, скажи мне, – холодно говорит Мал. – Ты нанял еще каких-нибудь сексуальных хищников, чтобы заполнить вакансию в своих рядах в Нью-Йорке?
Я не могу сдержать стон. Он имеет в виду Дмитрия. Нет, не стоит этого делать. Он хочет устроить скандал и превратить этот ужин в настоящий фейерверк.
