Текст книги "Император ярости (ЛП)"

Автор книги: Джаггер Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Я перехожу в профиль Така, листаю кучу новых постов с мотоциклами и вечеринками и наконец нахожу тот самый пост, вызывающий ярость.

Снова смотрю на слегка размытую фотографию, скрипя зубами, когда мой взгляд проходит мимо Такеши и останавливается на Мале, сидящем с той чертовой девчонкой на…

Хмурюсь, замираю, когда лучше разглядываю эту шлюху на его коленях.

Что за ХРЕН?

Мой желудок сжимается. Я делаю скриншот поста, затем захожу в галерею и увеличиваю изображение.

Святое дерьмо.

Это Мия, домработница, которую Кир уволил в Нью-Йорке за постоянные флирты с ним.

Чтобы убедиться, я делаю обратный поиск по изображению увеличенной фотографии. Конечно же, он выдает ссылку на ее Instagram.

Смотрю на профиль, не веря своим глазам, затем снова бросаю взгляд на фотографию, где она сидит на коленях у Мала.

Что, черт возьми, Мия делает в Киото? И что, черт возьми, она делает, сидя на коленях у Мала, как будто ей там место?

Волна ревности и гнева накрывает меня, пока я листаю ее профиль. Последние посты Мии показывают, что она, на самом деле, теперь живет в Киото, работая официанткой в клубе хостесс.

Это не может быть совпадением.

Мне нужны ответы.

Неоновые огни района Симогё сверкают надо мной, мотоцикл, который я одолжила у Такеши, глушит мотор подо мной, когда я останавливаюсь. Город гудит вокруг, воздух наполнен запахом пота, дыма, еды и алкоголя.

Я смотрю на мигающую неоновую вывеску клуба Heartbreaker, элитного, эксклюзивного «Клуба хостесс».

В Японии таких полно. Гости – мужчины, персонал – женщины, хотя в последнее время появляются и клубы с обратной направленностью. В основном, бизнесмены могут приходить сюда, сидеть и пить с красивыми, молодыми женщинами, которые отлично поддерживают беседу, обладают специализированными знаниями в определенных областях или просто умеют делать так, чтобы их клиенты чувствовали себя рок-звездами.

Это не бордели. Там нет прикосновений или чего-то подобного, и никто не раздевается. Это буквально места, куда можно прийти и заплатить кому-то, чтобы быть твоим другом на ночь.

Мое сердце колотится, когда я открываю дверь клуба, тусклый свет и энергичная джазовая музыка окутывают меня. Я осматриваю зал в поисках Мии.

Это не занимает много времени.

Она работает на площадке, пробираясь между столиками с подносом напитков в руках. Ее глаза встречаются с моими через весь зал, и я сразу вижу проблеск растерянного узнавания, за которым следует резкий приступ паники.

Да, она знает, зачем я здесь.

Она сглатывает, нервно оглядываясь, когда я подхожу.

– Мисс Холм, – говорит Мия, ее голос тихий. – Я не хочу неприятностей…

– Нам нужно поговорить, – холодно говорю я.

Мия нервно ерзает, ее глаза мечутся.

– Я работаю…

– Это ненадолго, – резко говорю я, подходя ближе.

Она колеблется, затем вздыхает, нервно сглатывая, и ставит поднос.

– Слушай, я не преследовала тебя или Аннику в Киото, окей?

– А почему ты решила, что я могу так подумать? – язвительно говорю я.

Мия смотрит на меня, внезапно сбрасывая все притворства.

– Ладно, я понимаю, что я тебе не нравлюсь. Я флиртовала с Киром, и ты, не знаю, ревнуешь из-за этого?

Я корчу гримасу.

– Вряд ли. Мне просто не нравится видеть, как охотницы за богатством пытаются вцепиться в него. Он для меня как отец.

Она угрюмо кивает, отводя взгляд.

– Ну, во-первых, я не чертова охотница за богатством. – Она пожимает плечами. – Я думала, что он горячий, подайте на меня в суд.

– Он был твоим боссом.

Она вздыхает, смотря на меня.

– Есть ли другая причина, кроме того, что я попыталась с Киром, почему я тебе не нравлюсь? Если тебе интересно, почему я здесь, моя кузина в Киото на семестре по обмену, и я хотела навестить ее. Япония делает очень сложным получение рабочей визы, но это место… – Она откашливается, понижая голос и оглядываясь. – Ну, в клубах хостесс есть спрос на блондинок-американок гайдзин. И это место готово платить в черную, чтобы удовлетворить этот спрос.

Мия тяжело вздыхает, бросая на меня взгляд.

– Могу я вернуться к работе? Я не пытаюсь украсть твоего папочку, окей? Просто работаю, и мне нужно…

– Что происходит между тобой и Малом?

Ее брови сдвигаются.

– Кто?

– Мал Ульстед.

Мия смотрит на меня.

– Фрея, не буду врать, я понятия не имею, кто это.

Мой гнев нарастает, когда я открываю телефон с сохраненным скриншотом поста Такеши и тычу ей в лицо.

– Ничего не напоминает?

Она смотрит на фотографию, затем медленно поднимает глаза на меня.

– Фрея, ты понимаешь, как работают эти места, да? Парни приходят, тратят деньги, покупают бутылки, садятся с красивыми девушками, которые смеются над их тупыми шутками и говорят, какие они интересные, и все. На следующую ночь приходит новая толпа одиноких парней с деньгами. Повторяем…

– Ты серьезно собираешься сказать мне, что не знаешь, кто этот парень, который пришел со своим кузеном Такеши Мори, из семьи…

– Мори-кай Якудза? Тот самый Такеши Мори, который, кстати, владеет контрольным пакетом акций этого самого бара?

Лицо Мии меняется.

– Тот самый Такеши Мори, – улыбаюсь я, играя ресницами, – который, кстати, платит тебе в черную за работу здесь? Все еще ничего не напоминает?

– Ладно, ладно! Господи! – выпаливает Мия, смущенная. – Серьезно, я не хочу иметь ничего общего со всем этим дерьмом, окей? Я просто хочу заработать немного денег, провести семестр с кузиной в крутом иностранном городе и вернуться домой. Вот и все, Фрея. – Она хмурится и снова смотрит на фотографию. – Ладно, ты хочешь знать, что происходит между ним и мной? – Мия вздыхает. – Это не то, что ты думаешь. Совсем не то.

– Тогда просвети меня, Мия.

Она отводит взгляд, проводя рукой по своим светлым волосам, прежде чем вздохнуть и повернуться ко мне.

– Он хотел информацию о Кире.

Я хмурюсь.

– Прости?

– Вот и все. Он приходил несколько раз. И это все, о чем он хочет говорить: Кир Николаев.

– Что именно о Кире?

Мия пожимает плечами.

– Все что угодно. Например, что я помню о работе на него. Куда он ездил. Ему было очень интересно, бывал ли он когда-нибудь в Норвегии. Что-то о семье Линк?

Я замираю.

– Прости?

– Линк-что-то. Это звучало очень по-норвежски. Линк-мист… Линк-твист…

– Линдквист?

Ее лицо озаряется.

– Вот оно! – Она вздыхает. – Но я понятия не имею, кто это такой, и я ему так и сказала. – Мия бросает взгляд на оживленный столик японских бизнесменов в костюмах. – Слушай, как бы весело это ни было, мне правда нужно работать, окей?

Я киваю, голова кружится, когда я смотрю на нее.

– Конечно. – Хмурюсь. – Спасибо, Мия.

Разворачиваюсь и выхожу, еще более растерянная, чем когда зашла.

– Фрея, подожди.

Мия выходит за мной через входную дверь. Она кусает губу, явно колеблясь, прежде чем наконец заговорить.

– Слушай, если это что-то значит, Мал не «хотел меня», если ты об этом переживаешь.

Я хмурюсь, чувствуя, как лицо краснеет.

– Что?

– Тебе нравится этот парень, да?

Мои щеки горят еще сильнее.

– Я такого не говорила.

Она усмехается, закатывая глаза.

– Конечно. Ну, поверь мне – я знаю мужчин и когда они хотят меня. Он? – Она качает головой. – Он не хотел. Прими это как знак.

Я не знаю, как на это ответить, поэтому просто улыбаюсь ей. Мия бросает на меня последний взгляд, прежде чем скользнуть обратно в клуб, оставляя меня стоять снаружи с бешено работающим мозгом.

28

МАЛ

Прислоняюсь к стене дома, когда вереница мотоциклов с ревом проезжает по подъездной дорожке к главным воротам. Моя челюсть сжимается, когда я наблюдаю за задними фонарями мотоцикла Фреи, следующего за Таком, Ханой и Анникой, которые отправляются на вечернюю прогулку по холмам вокруг Киото.

Я был здесь, когда они экипировались. Когда Хана спросила, присоединяюсь ли я, я взглянул на Фрею, которая старательно меня игнорировала, и затем повернулся, чтобы сказать кузине: нет, не в этот раз.

Так было с той ночи, когда она пришла ко мне в гостевой дом. Ночью, когда я снял поводья и забыл о тормозах.

Я не скажу, что она увидела моего настоящего монстра той ночью. Никто не видит его, если я не собираюсь убить их.

Медленно. Методично.

Но она подошла чертовски близко. Ближе, чем кто-либо до нее. И она не просто увидела монстра. Ей это понравилось. Она умоляла об этом. Она подталкивала меня, желая большего.

Мне не нужно психиатрическое заключение, чтобы понять, что у меня в голове полный бардак. Наблюдать за тем, как твою семью, твой дом и весь твой мир разрывают на части и сжигают заживо в детстве, – это способ направить тебя по не совсем нормальному пути. Быть вырванным из этого пепла и брошенным в когти нацистского психопата, который хочет превратить тебя и других в свою личную армию ненависти, тоже не особо помогает.

Убийство собственного деда хладнокровно в возрасте одиннадцати лет, вероятно, завершает дело.

И это та тьма внутри меня, на которую Фрея заглянула той ночью.

Затем она убежала, и с тех пор не возвращалась и даже не смотрела на меня.

Я провел дни, задаваясь вопросом, не зашел ли я слишком далеко. Не вышел ли за пределы любых игр, в которые она хотела играть. Не показал ли я ей слишком большой кусок монстра внутри себя.

Она должна была использовать свое чертово стоп-слово. В те немногие разы, когда я видел ее с тех пор, мне хотелось схватить ее, трясти и кричать ей в лицо, спрашивая, почему она этого не сделала.

Но мы уже прошли это, и теперь находимся в какой-то мертвой зоне.

Хмурюсь, когда четыре мотоцикла уезжают от поместья Мори. Я бы сказал, что Фрея едва взглянула на меня, когда вышла, чтобы присоединиться к ним, но она могла бы смотреть мне в лицо, и я бы не заметил. Поскольку они уезжали до заката, Хана помогла ей надеть полную экипировку для езды, почти как у гонщика, закрывая ее с головы до ног. На ней был также затемненный шлем.

Но я уверен, что она не смотрела на меня. Я почти уверен, что почувствовал бы это, даже через визор.

Я собираюсь вернуться внутрь, когда слышу рев двигателя, мчащегося по подъездной дорожке. Поворачиваюсь и вижу, как Porsche Кензо подлетает к холму, прежде чем он резко останавливается и выскакивает из машины.

Что-то не так. Лицо Кензо выражает тревогу, его глаза мечутся по двору, как будто он что-то ищет.

– Что происходит? – рычу я, в голосе слышна тревога.

– Где она?! – резко спрашивает Кензо.

– Кто, Анника? – хмурюсь я, кивая в направлении, откуда он только что приехал. – Ты только что их пропустил.

– Что?

Холодное ощущение ползет по моей спине, когда я вижу, как чистый страх вспыхивает в его глазах.

– Она, Хана, Так и Фрея только что уехали на мотоциклах. Они направляются по горной дороге к замку Сакамото – Кензо!

Мой кузен бросается обратно к своей машине, запрыгивает за руль и заводит двигатель с ревом. Прежде чем он успевает уехать, я прыгаю на пассажирское сиденье рядом с ним.

Что бы, черт возьми, ни происходило, мой обычно стоический, непоколебимый кузен выглядит смертельно напуганным за Аннику.

А Анника с Фреей.

Кензо резко поворачивается, чтобы бросить на меня взгляд.

– Какого черта ты делаешь?

– Еду с тобой, – рычу я.

– Пристегнись.

Моя спина прижимается к сиденью, когда Кензо мчится по подъездной дорожке, мимо охранников у главных ворот, и выезжает на горную дорогу.

– Что, черт возьми, происходит, Кензо? – шиплю я, пристегивая ремень безопасности.

– Лека.

Мой желудок сжимается при этом имени.

Лека, как Валон Лека, албанский психопат, на которого, как я знаю, работали Фрея и Анника.

Только Валон мертв. Неделю назад этот ублюдок Улкан Гакафери использовал Валона как приманку, чтобы заманить Кензо и Така в тот дом в районе Камигё, где на них напали. Так сбежал… а Кензо был похищен, прежде чем Анника и я вернули его целым и невредимым… и теперь Валон, черт возьми, мертв. Я видел кровь в доме, от того, как Улкан его изрезал. Полиция нашла его чертово тело, ради всего святого.

– Как? – шиплю я, глядя на Кензо.

Он стискивает зубы, когда мы мчимся на бешеной скорости по извилистым горным дорогам к замку Сакамото, туристическому месту, куда направлялись Фрея, Анника, Так и Хана.

– Начальник Хазиме был подкуплен, – выплевывает он. – Я только что был в участке. – Он бросает на меня испуганный взгляд. – Они так и не нашли тело Леки.

– Черт, – рычу я. – И он жив?!

Я сжимаю кулаки.

Валон жив. Кензо беспокоится, что Валон охотится за Анникой.

А Фрея с ней.

Моя челюсть сжимается, когда Кензо разгоняет машину еще быстрее, лес вокруг нас превращается в размытые полосы зелени и черноты. Мой разум мечется, в голове мелькают образы Фреи – ее улыбка, ее смех, огонь в глазах. То, как она подталкивает меня, бросает мне вызов, заставляет меня хотеть того, чего я всю жизнь избегал.

В этот момент страх потерять ее всепоглощающий.

– Скажем так, он не подтвержден мертвым, – шипит Кензо, крепче сжимая руль и бросая на меня взгляд. – Этого достаточно, чтобы я волновался, когда моя жена отправляется на прогулку и не отвечает на…

– КЕНЗО!

Я сначала вижу следы заноса на дороге. Затем исковерканный, изуродованный металл. Кензо ругается, крутит руль в сторону и резко тормозит. Я стискиваю зубы, хватаясь за ручку двери, когда Porsche поднимается на два колеса. Запах горелой резины наполняет воздух, когда он резко возвращает руль, ставя нас обратно на четыре колеса, прежде чем машина останавливается в нескольких сантиметрах от исковерканной груды разбитых мотоциклов.

О Боже…

На мгновение вижу только огонь. Чувствую только запах дыма, когда мой дом горит, смешанный с медным запахом крови моей семьи в воздухе и вкусом садового шланга во рту.

– АННИКА!

Рев Кензо вырывает меня из черной дыры моего прошлого. Я выскакиваю из машины, бросаясь туда, где он присел рядом с исковерканным неоново-розовым, пурпурным и черным мотоциклом, на котором Анника ездила с тех пор, как приехала в Киото.

Черт.

– Кензо!

Как только моя паника достигает предела, я слышу голос Такеши позади нас. Мы оба оборачиваемся, и я вижу, как мой кузен хромает из-под кустов на обочине дороги, кровь течет из его плеча. Он обнимает Хану, которая держится за глубокий порез на лбу.

ЧЕРТ.

Кензо и я бросаемся к ним, помогая Таку усадить Хану на землю.

– Они забрали ее! – выпаливает Хана, ее широкие, испуганные глаза поднимаются на Кензо. – Кензо, они забрали Аннику!

– Кто?!

– Лека! – гримасничает Такеши. – Кензо, этот ублюдок все еще жив, и с ним менеджер бизнеса Соты, Тенган.

Не то чтобы я не волновался за Аннику. Я волнуюсь.

Но кто-то другой заполняет все мои мысли, когда я резко поворачиваю голову, мои глаза мечутся повсюду, ища хоть малейший след от нее.

Где, черт возьми, Фрея.

Мои глаза возвращаются к мотоциклу, на котором она ехала, лежащему исковерканным и наполовину обернутым вокруг ограждения.

– Они ударили нас фургоном, выбили всех, а затем затащили Аннику внутрь…

– Фрея!

Имя вырывается из моего горла, хриплое и напряженное. Глаза Ханы устремляются на меня, на ее лице читается беспокойство, когда она указывает на ограждение, вокруг которого обернут мотоцикл.

– Она перелетела через него!

Я больше ничего не слышу. Мое тело движется на инстинктах, я бегу через дорогу, перепрыгиваю через ограждение, скольжу вниз по откосу, пробиваюсь сквозь ветки и кусты.

– Фрея! – кричу я, мой голос хриплый, треснувший от страха. – Фрея! Ответь мне!

Никакого ответа. Никакого движения. Только удушающая тишина.

Бегу быстрее, рвусь сквозь деревья, продираюсь сквозь кусты, дыхание становится прерывистым. Я не могу думать, не могу обрабатывать ничего, кроме необходимости найти ее. Мои глаза мечутся вокруг, ища любой знак, который скажет мне, что она жива.

Затем я вижу это.

Вторая половина ее мотоцикла, исковерканная и изуродованная, лежит у дерева. И всего в нескольких футах от нее, под тенью ветвей, я вижу ее.

– Фрея.

Я произношу ее имя, бросаясь к ней. Колени ударяются о землю, когда я опускаюсь рядом с ней, мои руки дрожат, когда я касаюсь ее лица. Она бледная, ее тело свернулось, как будто пытаясь защититься от мира.

Ее шлем лежит расколотый в нескольких футах от нее. Тыльная сторона ее рук красная и покрыта волдырями от солнца, где она сжимает свою порванную куртку, пытаясь укрыться ею. Но она двигается.

Ее глаза открываются, и когда она видит меня, слабая улыбка появляется на ее губах.

– Мал…

Я выдыхаю, моя грудь сжимается от облегчения. Она жива.

Не думая, снимаю свою куртку и накидываю ее на нее, защищая от солнечного света, проникающего сквозь деревья. Я прижимаю ее к себе, держа у своей груди.

– Я здесь, – шепчу, мой голос грубый от эмоций. – Я с тобой.

Фрея цепляется за мою рубашку, ее тело дрожит, когда она прижимается ко мне. Ее дыхание теплое у моей шеи, слабое, но ровное.

– Я думала… Я думала, что…

– Нет, – рычу я, прерывая ее. Мои объятия становятся крепче, яростные и защитные. – Ты никуда не уйдешь. Ты не можешь.

Держу ее близко, мой разум уже думает о том, как доставить ее в безопасное место и убедиться, что с ней все в порядке. Я прижимаю губы к ее виску, слова вырываются прежде, чем могу их остановить.

– Я никогда тебя не отпущу.

С Фреей на руках поднимаюсь обратно по откосу, мое тело работает на чистом адреналине. Когда мы достигаем вершины, Кензо разговаривает по телефону, отдавая приказы о подкреплении и медицинской помощи. Ничто из этого не регистрируется.

Все, на чем я могу сосредоточиться, – это она.

Фрея все еще на моих руках, под моей курткой. Ее дыхание поверхностное, но она жива, и это все, что имеет значение.

Мой страх не утих. Наоборот, он усилился. Мысль о том, что ее могут забрать у меня, что она снова может пострадать, – это пугает и терзает так, что я даже не могу выразить словами.

Я смотрю на нее, эмоции накрывают меня, как волна. Я так долго боролся с этим – боролся с ней – говоря себе, что она кровь врага, что я ненавижу ее за это. Но это все ложь.

Я забочусь об этой женщине больше, чем о ком-либо или чем-либо за долгое, долгое время.

И это чертовски пугает меня.

29

МАЛ

Низкое, напряженное гудение резонирует в моих костях, когда я держу Фрею близко, ее тело дрожит в моих руках в тени огромной дренажной трубы на обочине дороги.

Солнце почти село. До этого момента я буду держать ее здесь.

В безопасности.

Я чувствую ее сердцебиение, ее грудь поднимается и опускается рядом с моей. Оно слишком частое. Ее дыхание поверхностное, тело все еще дрожит от аварии, и как бы крепко я ни держал ее, кажется, что я на грани того, чтобы потерять ее.

– Ты нашел меня, – шепчет она, ее голос слабый и прерывистый, глаза затуманены усталостью и болью. Ее руки пострадали больше всего, когда она перелетела через ограждение. Тыльная сторона их красная и покрыта волдырями, как и несколько мест на ногах и возле плеча, где ветки порвали ее одежду, прежде чем она смогла спрятаться под деревом и укрыться.

Стискиваю зубы, прижимая ее крепче. Я не могу ничего сказать – не могу подобрать слова, которые хотя бы приблизились к тому, что я чувствую внутри.

Я мог потерять ее.

Эта мысль сидит, как свинцовая гиря в моем желудке, холодный нож вонзается глубже с каждым хрупким ударом ее сердца.

Я мог потерять ее.

Это чувство незнакомо. Ненавижу его. Я не создан для уязвимости, не должен заботиться так сильно. И все же я здесь, держу ее, как спасательный круг, в ужасе от того, что если отпущу, мир поглотит ее целиком.

– Мал, – шепчет она, ее пальцы слабо цепляются за мою рубашку. Ее губы искривляются в кривую улыбку. – Все в порядке. Я в порядке.

Но это не так. Я знаю, что это не так. Видеть ее такой – раненой, сломленной, потому что я не был рядом, чтобы защитить ее, – заставляет что-то первобытное кипеть внутри меня.

Двигатели ревут ближе, я резко поднимаю голову, мое тело напрягается. Три внедорожника с визгом останавливаются, поднимая пыль и гравий, когда они останавливаются у обочины. Десяток солдат Мори-кай высыпаются наружу, пока Такеши помогает Хане подняться с обочины.

Я заставляю себя отпустить Фрею, но не раньше, чем накидываю на нее свою куртку, хотя солнце уже давно за горизонтом, и сумерки окутывают мир. Она все еще бледная, все еще дрожит, но огонь в ее глазах не погас.

– Нам нужно доставить тебя в больницу, – говорю я, более резко, чем хотелось бы.

Фрея качает головой, ее выражение становится жестким от решимости.

– Я никуда не поеду.

– Фрея…

– Я скажу это только один раз, – резко говорит она. – У них моя лучшая подруга. Я не уеду, пока мы не вернем ее.

Знаю, что не выиграю этот спор. Не тогда, когда Фрея смотрит на меня так – как будто готова войти в сам ад, чтобы спасти Аннику.

– Ладно, – сквозь зубы говорю я, мой голос напряжен. – Но ты останешься рядом.

Мы мчимся по дороге в направлении, куда уже уехал Кензо, следуя за едва заметными следами заноса, оставленными фургоном нападавших. Узкий асфальт извивается и петляет через холмы в направлении замка Сакамото, популярного туристического места в холмах к северу от Киото.

Странно, что Лека увез Аннику туда, учитывая, как там полно посетителей и охраны.

Крепко сжимаю руль, разгоняя машину, и мельком смотрю в зеркало заднего вида, чтобы увидеть Фрею. Она на заднем сиденье, ее лицо бледное, но полное решимости. Ее глаза прикованы к дороге впереди, а обожженные руки сжимаются и разжимаются.

Брови Такеши нахмурены от недоумения.

– С какой стати они поехали сюда? Замок Сакамото кишит туристами и охраной.

Он прав. Это не имеет смысла. И тут до меня доходит – есть только одно объяснение.

– Черт возьми, – бормочу я, злясь, что не подумал об этом раньше. – Они не едут к замку, – хрипло говорю я. – Они направляются к старому бункеру.

Фрея хмурится.

– Прости, к чему?

– Недалеко отсюда есть вход в старый бункер времен Второй мировой войны, – объясняю я, встречаясь с ее взглядом в зеркале заднего вида. – Он запечатан годами, но люди все еще проникают туда. Это не самое безопасное место. – Я бросаю взгляд на Така. – Черт, Кензо и я сами туда лазили несколько раз, когда только переехали сюда.

Фрея нервно сглатывает.

– Почему он запечатан?

– Помимо случайных обвалов, восьмидесятилетних ловушек, намеренных тупиков, не разорвавшихся боеприпасов и, о да, токсичного воздуха, который убьет тебя, если ты пробудешь там слишком долго? – хрипит Такеши рядом со мной. – Никакой причины.

Я бросаю на него темный взгляд, который этот придурок пропускает, пока Фрея бледнеет на заднем сиденье.

– Туда забрали Анни? – говорит она, ее голос полон ужаса.

– Давай выясним.

Неподалеку я сворачиваю с главной дороги на старую гравийную, которая ведет к старой системе бункеров времен Второй мировой войны.

Мы подъезжаем ко входу в бункер, резко останавливаясь у края густого леса, который окружает обветшавший, разрушающийся бетонный вход.

Я был прав: фургон нападавших припаркован неподалеку, и Porsche Кензо тоже рядом. Оба пусты.

Выпрыгиваю из машины, сердце бешено колотится в груди. Мои глаза сканируют вход – зияющую черную дыру в склоне горы, наполовину обрушенную и едва заметную в тенях.

Такеши быстро двигается, доставая пистолет из куртки, когда приближается ко входу. Фрея выпрыгивает из машины за мной. Я поворачиваюсь, чтобы сказать ей остаться здесь, но даже не успеваю вымолвить слова.

– Какого черта я останусь тут.

…Ну ладно.

Открываю багажник внедорожника и достаю еще один пистолет из скрытого отсека под запасным колесом. Такеши и я киваем друг другу, пистолеты наготове, когда мы движемся к темному, зияющему входу.

Прежде чем успеваем сделать еще один шаг, оглушительный взрыв разрывает воздух. Земля дрожит под нашими ногами, густой дым и пыль вырываются из входа, обломки сыплются вокруг нас, как шторм из пепла и камней.

Я резко оттягиваю Фрею назад, своим телом прикрывая ее, когда взрывная волна проходит через деревья. В ушах звенит, пока я защищаю ее от взрыва.

Когда пыль наконец начинает оседать, я вижу, что, возможно, в пятнадцати футах от входа теперь огромный завал.

Фрея кричит имя Анники, поднимаясь на ноги, зовя в темноту.

Ответа нет. Только холодная, удушающая тишина.