Текст книги "Император ярости (ЛП)"

Автор книги: Джаггер Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

24

ФРЕЯ

Прохладный вечерний бриз касается моей кожи, когда я схожу с гладкого частного самолета на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей к взлетной полосе. Небо над Киото – идеальный сумеречный пейзаж, с глубокими фиолетовыми и синими оттенками, окутывающими далекий город умиротворяющим светом.

Сам воздух здесь ощущается иначе – спокойным. Тихий гул частного аэродрома, укрытого в холмах над Киото, окутывает меня, и я позволяю миру и спокойствию этого момента проникнуть в меня.

То есть, пока это спокойствие и умиротворение не разбивается пронзительным криком.

Я сияю, когда мое внимание переключается на Аннику, которая ждет меня у подножия лестницы, широкая улыбка на ее лице. С криком я бегу вниз к ней.

Как только мои ноги касаются взлетной полосы, она визжит от восторга, бросаясь ко мне. Без колебаний я бегу навстречу, и мы сталкиваемся в крепких объятиях, смеясь и кружась, словно не виделись годами.

– Я так по тебе скучала! – восторженно говорит она, отстраняясь ровно настолько, чтобы держать меня на расстоянии вытянутой руки, ее глаза сияют от радости. – Это будет лучшая неделя в жизни. Кензо и все остальные так рады, что ты здесь!

Я улыбаюсь и пытаюсь сосредоточиться на ее восторге и искренней радости, пока она продолжает болтать, но все, о чем я могу думать, – это кто не будет рад меня видеть.

Мал.

Прошло почти неделя с той ночи в клубе, и – что неудивительно он снова полностью замолчал. Ни звонков, ни сообщений. Ничего. Я узнала о том, что он находится в Киото, только из социальных сетей других людей, которые я, возможно, случайно посетила.

Что?

Как бы я ни хотела сказать, что была права, уйдя и сказав ему, что наше соглашение закончено, я не могу врать.

Мне ужасно не хватает его рядом. Это как если бы он подсадил меня на себя, а затем перекрыл поставки. Я ненавижу ту боль, которую его отсутствие вызывает во мне – эту грызущую пустоту, которая тянет и тянет меня в его сторону, как бы я ни старалась сопротивляться. Ненавижу, как часто ловлю себя на надежде на сообщение, зная, что оно никогда не придет.

Я ненавижу, как сильно все еще хочу его, несмотря на хаос, который он приносит в мою жизнь. У меня даже были невероятно яркие сны, от двух из которых я просыпалась неприлично мокрой и буквально задыхающейся.

Отбросив эти мысли, я сосредотачиваюсь на Аннике, которая все еще оживленно болтает, пока ее глаза вдруг не расширяются, и она смотрит мимо меня.

– Боже мой! Я гадала, приедешь ли ты на самом деле.

Кир усмехается, спускаясь по лестнице, за ним следует тихий, как обычно, Исаак.

– Учитывая, что мы заключили этот мирный договор с якудзой…

– Ты имеешь в виду, учитывая, что я вышла замуж за якудзу, но да, пожалуйста, продолжай, – ухмыляется Анника, дразня его.

Кир закатывает глаза, качая головой.

– Ну, именно. Это показалось хорошей возможностью приехать и навестить Соту. Мы можем весь день говорить о делах по телефону, но иногда важно разделить хлеб и выпить с союзниками.

Анника обнимает сначала его, а затем Исаака, после чего мы все загружаемся в машины и покидаем аэродром. Япония всегда была в моем списке желаний, и Киото потрясающий, так что я прилипаю лицом к окну, пока мы едем через живописные холмы, впитывая все это.

Голос Анники становится заговорщическим, когда она шепчет мне о поместье Кензо.

– Это место невероятное. Кензо взял его у главы другой семьи якудзы, которую он… ну, ты знаешь…

Я провожу пальцем по горлу и издаю драматический звук "смерти".

Анника хихикает.

– Я чертовски скучала по тебе, чудачка.

– Ха! Я скучала больше.

Кир усмехается.

– Ты знаешь, она теперь замужняя женщина, Фрея.

– Да, за своего второго мужа, – пожимаю я плечами. – Ты знаешь, я всегда буду ее первой и самой любимой.

Анника громко смеется, обнимая меня. Кир просто вздыхает.

– Судя по тому, как она сияет, – ухмыляется он, – я не уверен, что поставил бы на тебя, Фрея.

– Пфф. Кто тебя вообще спрашивал, – дразню я в ответ, возвращая внимание к окну и потрясающим видам.

Как бы красиво это ни было, чем ближе мы подъезжаем к дому, тем больше мои мысли полностью поглощаются им.

Малом.

Как только мы прибываем в поместье Кензо, я понимаю, о чем говорила Анника. Оно захватывает дух. Расположенное высоко в холмах с видом на старый Киото, поместье представляет собой смесь традиционной японской архитектуры и современного стиля, гармонично вписываясь в пышные сады, окружающие его. Это крепость роскоши, где старое встречается с новым.

***

– Тост! – улыбается Кир, постукивая по бокалу с водкой.

Мы поужинали в одном из пышных садов на территории поместья Кензо, и теперь вся эта безумная компания превратилась в вечеринку. Все здесь: Анника и Кензо, Хана, Такеши, Кир, Исаак, Сота и несколько людей Соты и Кензо. Все улыбаются в саду, пьют и прекрасно проводят время.

Ну, не все здесь. За четыре часа, что я здесь, я так и не увидела ни единого следа Мала.

Тем не менее, я развлекаюсь. Игнорирую черную тучу, которую всегда приносит его отсутствие, и вместо этого выбираю повеселиться с моей лучшей подругой в мире и мужчиной, в которого она явно сейчас влюблена по уши.

Я ограничиваюсь одной шуткой о том, что я "первая жена" Анники, и предупреждаю Кензо, чтобы он лучше следил за собой. Но он ценит мой странный юмор, или, по крайней мере, очень хорошо делает вид, что ценит.

Сота смеется, когда я после пары напитков поднимаю рубашку до ребер и показываю ему свою татуировку "Memento Mori", восклицая, что, возможно, нам нужно укрепить связь между якудзой и братвой, выдав меня замуж за Такеши, раз уж я уже ношу его фамилию на своей коже.

Еще больше смеха вызывает у старшего босса якудзы, когда Такеши и я одновременно корчим рвотные гримасы.

Тем не менее, хотя я бы ни за что на свете не вышла замуж за Такеши, мне нравится этот парень. Все братья и сестры Кензо – да, включая Мала – разные, но, кажется, носят в себе одинаковую яростную черту. Хана – босс-стерва на стероидах – вся в делах и с четкими, хирургическими гранями. Мал – темный, мрачный, слегка пугающий.

Такеши же – это чистейший, неразбавленный хаос, до такой степени, что я всерьез задаюсь вопросом, не разбил ли он один из своих едва ли уличных мотоциклов и не повредил ли себе мозг. Он постоянно в движении, с этим почти маниакальным, психотическим блеском в глазах, словно он вот-вот бросит вызов смерти в армрестлинге или гонке на машине по горной дороге.

Он также чертовски веселый, и даже любит некоторые из тех же странных, эзотерических групп, что и я. Плюс он пообещал взять меня на пару своих безумно прокачанных мотоциклов, чтобы покататься по холмам за пределами Киото, пока я здесь, что звучит очень весело.

Я смеюсь и выпиваю пару коктейлей. Хана, Анника и я поем в караоке и устраиваем импровизированную танцевальную вечеринку, даже вытащив Кира на танцпол.

Это то, что мне нужно – нормальность. Друзья. Вечер веселья без постоянного оглядывания через плечо, ожидания, что вот-вот что-то случится. Но я просто не могу избавиться от пустоты, которая остается.

Отсутствие Мала ощущается как груз, который тянет меня вниз, даже когда я этого не хочу.

Кензо и Анника стоят в дальнем конце сада, обнявшись, словно они единственные двое людей в мире. Есть что-то в том, как они смотрят друг на друга – невысказанное, легкое. Это затрагивает что-то глубоко внутри меня, оставляя чувство пустоты.

Любовь должна быть простой.

Но с Малом… Ничто никогда не бывает простым.

Я натягиваю улыбку и подхожу, чтобы взять Аннику за руку, увлекая ее на танцпол.

– Ты должна мне танец, подруга.

Она смеется, бросая взгляд на Кензо, прежде чем позволить мне утащить ее.

– Боже, как я скучала по этому, – говорит она, ее глаза сверкают. – Только мы, веселимся. Никакой драмы.

Я ухмыляюсь, кружа ее, когда музыка набирает обороты.

– Ага, никакой драмы.

И никакого Мала.

Черт.

После… ладно… небольшой драмы, связанной с тем, что бизнес-менеджер Соты Тенган сильно напился и сказал Аннике какую-то отвратительную хрень, вечеринка продолжается. Однако, в конце концов, Кензо и Анника – что неудивительно, учитывая, как комфортно они провели весь вечер – уходят, и вечеринка начинает затихать.

Такеши ушел в огромный гараж, над которым он, видимо, живет, показывая свои мотоциклы и машины Киру и Исааку. Сота желает нам всем спокойной ночи и возвращается к себе в Накагё-ку в центре Киото со своими охранниками.

В конце концов, в саду остаемся только Хана и я, каждая с бокалом вина, глядя на звезды над головой.

– Мне действительно нужен был такой вечер, – вздыхает она, поворачиваясь ко мне. – А тебе?

– Тоже, – киваю я. – Сегодняшний вечер был потрясающим.

Я кручу напиток в бокале, пытаясь потеряться в тишине, но мои мысли где-то далеко. Хана смотрит на меня мгновение, странное молчание затягивается. Внезапно она прочищает горло, и, когда я смотрю на нее, она слегка ухмыляется, приподняв бровь.

– Если ты ищешь Мала, он в гостевом доме. – Она поворачивается и кивает в сторону великолепного ландшафта и садов поместья Мори, к слабому свету маленького дома вдалеке. – Он, по сути, захватил его как свое место, как Такеши захватил гараж.

Я напрягаюсь, мое сердце пропускает удар.

– С чего ты взяла, что я ищу Мала? – спрашиваю я, стараясь звучать как можно более непринужденно.

Хана поднимает идеальную бровь.

– Я не ищу, – настаиваю я, но даже мне это отрицание кажется слабым.

Хана просто смеется, давая мне понимающую улыбку.

– Это не мое дело. В любом случае, я иду спать. Спокойной ночи, Фрея.

– Спокойной ночи, – бормочу я, наблюдая, как она уходит в дом.

Мал здесь. Я сдерживала желание с момента моего приезда спросить кого-нибудь, где он может быть, предполагая, что он уехал по делам.

А он был здесь всю ночь, в сотне футов от меня.

Я должна чувствовать облегчение – или, может быть, злость – что он даже не показался, чтобы поздороваться. Но все, что чувствую, – это сжатие в груди при мысли о том, чтобы снова увидеть его. При мысли о том, что он так близко, но так далеко.

Делаю еще один глоток вина, пытаясь игнорировать боль, которая, кажется, никогда не уходит. Я могла бы пойти найти его, столкнуться с ним, спросить, почему он всегда исчезает, почему он заставляет меня проходить через эту извращенную игру снова и снова.

Вместо этого я откидываюсь на шезлонге, глядя на мягкий свет огней Киото.

Почему это я должна идти к нему?

Я допиваю бокал и ставлю его, тяжесть ночи давит на меня. Говорю себе, что эта боль, эта потребность в нем, – все это только в моей голове.

Глубоко внутри я знаю, что это ложь.

Мал здесь. И, как бы мне ни ненавистно это признавать, я просто хочу, чтобы он нашел меня.

25

ФРЕЯ

Стою прямо перед гостевым домом, сердце колотится в груди, и я хмурюсь сама на себя.

Почему это я должна идти к нему?

И все же я здесь.

Может быть, это мазохистская черта во мне. Или патологическая жалкость. Может быть, я просто выпила слишком много бокалов вина, и это в целом ужасная идея, с которой мне нужно поспать.

Может быть, настоящая проблема в том, что Мал продолжает думать, что я хочу от него большего.

Здание тихое, слабо освещенное, и такой контраст с особняком позади меня. Оно уединенное, отделено от главного дома серией маленьких дорожек через старые деревья, бамбуковые рощи и сады, наполненные маленькими святилищами. Но оно также кажется уединенным, почти как будто существует в отдельном мире.

Я должна развернуться. Уйти. Вернуться в безопасность особняка и притвориться, что этого притяжения к нему не существует. Но я знаю, что не сделаю этого.

Моя рука дрожит, когда хватаю ручку и открываю дверь без стука.

– Что ты здесь делаешь, Фрея?

Я вздрагиваю, электрический разряд проходит через мое тело, когда его голос раздается из темноты. Дрожу, позволяя глазам привыкнуть к слабому свету.

Мал стоит спиной ко мне, его широкие плечи напряжены, тело неподвижно. Он у стены с окнами от пола до потолка, которые выходят через деревья на весь Киото внизу. Внутри свет выключен, но при лунном свете я вижу, что гостевой дом – это большой, открытый, двухэтажный зал с балконом по периметру второго этажа, почти как традиционное карате додзё⁶.

Когда я не отвечаю сразу, Мал поворачивается ко мне, его силуэт темный на фоне огней города и лунного света позади него. Деревья за окном слегка колышутся на ветру, и когда лунный свет смещается, я понимаю, что он без рубашки, белый свет снаружи освещает его рельефные мышцы и густые татуировки.

Я чувствую, как мои зубы сжимаются вокруг нижней губы, а взгляд его холодных глаз, словно острый кинжал, пронзает пространство между нами и проникает прямо в душу. Затем я пожимаю плечами.

– Тебя не было там.

Его глаза встречаются с моими, и, как и каждый раз прежде, мое дыхание замирает. Между нами столько несказанного, столько напряжения, трещащего в воздухе. Я не знаю, как долго мы стоим, глядя друг на друга, но слышу, как мой пульс бьется в ушах.

– Я не собираюсь говорить им, – наконец рычит он, его голос тише.

– Сказать кому что? – хмурюсь я, делая шаг ближе.

Он стискивает зубы, когда его взгляд отрывается от моих глаз.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Я напрягаюсь. Он говорит о Кире и моей семье – людях, которых люблю больше всего. Я очень боялась, что люди узнают правду о том, откуда я родом, о моём отце и о многом другом, что пыталась скрыть.

Мал смотрит на меня, его глаза темные и нечитаемые.

– Знаю, каково это – наконец найти что-то близкое к семье. – Он с трудом сглатывает. – Я не собираюсь разрушать это для тебя.

Эти слова бьют меня, как удар в живот, и мое сердце сжимается. Я не ожидала этого внезапного признания и редкого взгляда на человека, которым он является под слоями тьмы и контроля. Он так долго держал меня на расстоянии, и теперь, всего на мгновение, я вижу это. Его уязвимость.

Не знаю, что сказать. Мой разум крутится от смеси эмоций, но все, что я могу сделать, – это смотреть на него, напряжение между нами ощутимо.

– Так что это значит для нас? – наконец спрашиваю я, мой голос тихий, но твердый.

Глаза Мала становятся жестче.

– Нас не существует, – рычит он. – Наше соглашение расторгнуто. Ты можешь уйти.

Эти слова бьют меня, как пощечина. Но я остаюсь на месте, мой взгляд прикован к его.

– Я все еще здесь, – шепчу я.

Он медленно делает шаг ко мне.

– Я даю тебе чертов выход, Фрея, – рычит он. – Ты думаешь, что хочешь монстра во мне? Поверь мне, ты не хочешь, – хрипит он. – Ты не видела худшего во мне.

Мой пульс ускоряется, но я держусь.

– Я все еще здесь.

– Да, потому что ты чертовски не слушаешь! – кричит он, тьма вспыхивает в его глазах, его тело сжимается, как змея, готовая к удару, его голые руки и плечи напрягаются и играют мускулами. Он выглядит так, будто борется с каким-то внутренним демоном, как будто он сражается с самим собой, Джекил и Хайд.

– У меня нет гена бойфренда, – выплевывает он. – Я не способен дать тебе то, что ты хочешь. Я не тот мужчина.

Делаю глубокий вдох, но не сдаюсь.

– Я никогда не говорила, что хочу этого.

Темная улыбка тянет уголки его рта, но она не добрая. Она пропитана горечью и ненавистью к себе.

– Тогда чего ты хочешь, Фрея?

Комната кажется невероятно маленькой, воздух густой от напряжения. Мое горло сжимается, но я выдавливаю слова.

– Может быть, мне не нужны эмоции и отношения.

Его губы изгибаются в усмешку, совершенно лишенную тепла.

– Так просто секс? – Его голос насмешливый, но под этим я чувствую гнев, желание, страх. – Просто я трахаю тебя, как жадную маленькую шлюху? Это то, что ты хочешь?

Черт.

Да.

Да?

– Может быть, – шепчу я, слово висит между нами, как вызов.

Мал качает головой из стороны в сторону.

– Если ты останешься здесь еще на секунду, я не буду сдерживаться, – рычит он, его голос грубый и хриплый. – И поверь мне, я сдерживался.

– Никто не просил тебя это делать, – тихо шепчу я. Мои ноги начинают двигаться сами по себе, неся меня к нему.

Мал безрадостно усмехается.

– Что, черт возьми, ты хочешь, Фрея?

Сердце колотится в груди. Я знаю, что стою на краю чего-то опасного, перед зияющей пастью, которая может поглотить меня целиком, но я не могу уйти. Не хочу.

Я не знаю, как.

– Тебя, – шепчу, останавливаясь в футе от него. – Я хочу тебя.

Тело Мала напрягается, его глаза становятся ядовитыми и черными. Без предупреждения он хватает меня. Вздох вырывается из моего горла, когда он грубо разворачивает меня и прижимает к окнам позади. Его кулаки упираются в стекло по обе стороны моей головы, пока он нависает надо мной. Огненная интенсивность его взгляда подавляет, его дыхание горячее на моей коже.

Его губы зависают прямо над моими, дюймы между нами трещат от электричества.

– Как ты хочешь меня, Фрея? – рычит он, его голос низкий и опасный. – Скажи мне как.

Я хочу погрузиться в удушающий жар между нами, позволить густому напряжению поглотить меня. Я хочу потерять себя в нем.

– Как ты хочешь, – бормочу я, мой голос дрожит, но решителен. – Как ты нуждаешься.

В мгновение ока руки Мала крепко обхватывают мое горло. Его тело прижимается к моему, каждая мышца напряжена, его дыхание прерывистое, пока он зависает надо мной. Его губы скользят по моим, дразня, издеваясь.

– Это будет больно, – рычит он, его голос полон темного обещания.

Мое дыхание замирает, и тело дрожит от страха и желания.

Я прижимаю руки к его груди, мягко отталкивая его. Мал хватает мои запястья и прижимает их над моей головой. Сила его хватки посылает ударную волну через меня, пульс ускоряется, когда он крепко прижимает меня к стене.

– Ты собираешься заставить меня? – шепчу я, голос дрожит, хотя внутри тоже мелькает тьма – часть меня, которая жаждет, чтобы он взял контроль, стер все мысли, заставил меня забыть все, кроме него.

Его губы изгибаются в усмешку, когда он наклоняется ближе.

– Это игра, в которую мы играем? – бормочет он, его голос низкий и опасный.

Мое сердце колотится в груди, разум в войне с телом.

Скажи нет. Уйди.

Тебе нужно больше, чем это.

Но если выбор между ничем и чем-то, я уже знаю, что выберу. Потому что я уже слишком глубоко.

Слишком зависима от его тьмы.

– Да.

Жар пульсирует в моем ядре, когда его пальцы сжимаются вокруг моей шеи, достаточно, чтобы напомнить, кто контролирует ситуацию. Моя спина прижата к холодному стеклу окна, холод проникает в кожу даже через одежду, но жар, исходящий от Мала, сжигает все остальное.

Его большой палец гладит бок моей шеи. Это обманчиво нежный жест. Сегодня в Мале нет ничего даже отдаленно нежного. Я знаю, что он собирается отпустить тот предохранитель, который держал, и наконец показать мне всю глубину своей тьмы.

– Ты действительно хочешь этого, Фрея? – Его голос низкий, грубый, его дыхание горячее. – Ты действительно понимаешь, о чем просишь?

Я пытаюсь сглотнуть, но его хватка сжимается, и мой пульс ускоряется под его рукой. Мой разум – это вихрь противоречивых мыслей, но мое тело – Боже, помоги мне – точно знает, чего хочет. Мне все равно на последствия сейчас. Я зависима от него, от того, как он заставляет меня чувствовать, что я балансирую на краю опасности.

– Я все еще здесь, – шепчу я, мой голос дрожит, но решителен.

Низкий рык вырывается из его горла, и его рука сжимается вокруг моей шеи, притягивая меня ближе к нему, пока между нашими телами почти не остается пространства.

– Помни свое чертово стоп-слово, – хрипит он злобно, его губы касаются моей ушной раковины.

Неон.

Его слова проникают в меня, обещание в них одновременно захватывающее и пугающее. Я не отступаю. Я слишком далеко зашла, слишком погружена в его темное обаяние, чтобы повернуть назад сейчас.

Всегда знала, что в нем есть что-то опасное, что может сломать меня. И все же я здесь – хочу больше.

Нуждаюсь в большем.

Его другая рука скользит вниз по моему боку, пальцы впиваются в мое бедро с силой, оставляющей синяки, когда он прижимает меня сильнее к стеклу. Холод окна, контрастирующий с жаром между нами, напоминает мне, насколько я в ловушке – между безопасностью отступления и опасностью погружения глубже в него.

Я запрокидываю голову, подставляя ему горло, молча приглашая все, что будет дальше. Его дыхание прерывается, и на мгновение мне кажется, что я вижу уязвимую неуверенность в его глазах. Но она исчезает в мгновение ока, замененная той же неумолимой, интенсивной потребностью доминировать и контролировать.

Он наклоняется, его губы скользят по моей линии подбородка, дразня, издеваясь. Я чувствую сырой голод, исходящий от него, тьму, которую он сдерживал, наконец отпущенную на свободу. Его зубы касаются моей кожи, и я дрожу, сердце колотится, когда он берет то, что хочет, без ограничений.

Я знаю, что должна хотеть большего от него. Должна хотеть уязвимости, связи. Но сейчас все, чего я хочу, – это утонуть в нем, позволить ему взять все, что ему нужно от меня, потому что, в каком-то извращенном смысле, это кажется единственной реальной вещью.

Его рука скользит ниже, его хватка на мне сжимается, когда он рычит на моей коже.

– Ты моя, Фрея. Не забывай этого.

Слова грубые, дикие, и они посылают дрожь по моей спине.

Как и то, что происходит дальше.

Он зацепляет пальцы за ворот моей футболки. Его мышцы напрягаются, когда его рука резко дергает вниз, срывая ткань с моего тела с силой, которая ошеломляет меня. Я моргаю, задыхаясь от удивления.

Но Мал только начинает.

Он срывает футболку до конца, отбрасывая ее в сторону, прежде чем его рука грубо возвращается к моей груди. Я вздрагиваю, стону от боли и удовольствия одновременно, когда он грубо сжимает мои груди, щипля и крутя соски через мой черный кружевной бюстгальтер.

Он стаскивает бюстгальтер вниз, освобождая груди, прежде чем его пальцы безжалостно снова находят сосок. Я вскрикиваю, он хватает пирсинг через него, крутя, пока мое дыхание не замирает, а спина не выпрямляется, когда горячее электричество пронзает мое ядро.

Внезапно его хватка на моем горле направляет меня, толкая вниз. Я опускаюсь на колени на пол, когда Мал тянется к своему ремню. Он расстегивает и снимает его, его глаза никогда не отрываются от моих, а рука никогда не покидает мое горло.

Когда он оборачивает ремень вокруг моей шеи, мои глаза расширяются.

– Мал…

– Ты можешь сказать свое стоп-слово в любой момент и молиться любому богу, какому захочешь, что я чертовски послушаю. До тех пор ты моя шлюха. Поняла?

Чистое, неразбавленное, безумное безумие и чистая сила в его тоне высасывают воздух из моих легких.

Это также превращает мое ядро в расплавленную лаву, мои бедра сжимаются, пока жар заливает пространство между ними. Затем я резко вздыхаю, когда ремень затягивается вокруг моей шеи. Его рука отходит, и он берет конец ремня в кулак, дергая достаточно сильно, чтобы я почувствовала, как он сжимается вокруг моего горла.

Святое чертово дерьмо.

Я всегда знала, что в Мале есть темное существо. Монстр.

Психопат.

Но впервые я вижу это лицом к лицу, без маски.

Я вижу всего его, и это пугает меня до чертиков.

Это также заставляет мои бедра дрожать, а соски напрягаться до болезненных точек. Это заливает мое ядро липким жаром, а сердце колотится в ушах.

Может быть, он действительно психопат и монстр. Но если это так, это просто означает, что я такая же безумная, как и он. Потому что мне чертовски нужно это. Я хочу край. Хочу заглянуть в бездну и крикнуть ей в лицо.

– Достань мой член.

Мои руки дрожат, когда я тянусь к нему. Пальцы касаются его теплой кожи, мои глаза скользят по рельефу его пресса и линиям V, когда я расстегиваю пуговицу его брюк. Молния следует за этим. Мои пальцы зацепляются за резинку его трусов, стаскивая их вместе с брюками.

Черт. Меня. Дери.

Каждый раз, когда я вижу член этого мужчины, моя челюсть отвисает. Пульс пропускает удар, и мой рот буквально наполняется слюной, и, как всегда, в моем ядре возникает пульсирующая боль, когда бедра сжимаются.

Он чертовски огромный.

– Руки между ног, внутри штанов. Я хочу, чтобы ты терла свою мокрую киску, пока я трахаю твой рот, как хорошая маленькая шлюха.

Сладкий чертов бог.

Мой взгляд скользит от его набухшего, тяжелого члена к его яростному взгляду.

– Трогай свою чертову киску, – рычит он тихо, дергая за ремень вокруг моей шеи, как будто подчеркивая свои слова. Я стону, кивая с энтузиазмом, пока мои руки погружаются в штаны и в черное кружево моих трусиков.

Я чертовски мокрая.

Пальцы скользят по моим губам, растирая пульсирующий бугорок клитора, пока я извиваюсь на коленях перед ним.

– Открой свой красивый рот.

Как только я это делаю, ремень затягивается, притягивая меня к нему, когда Мал толкает бедра вперед.

Черт…

Его толстый член проходит мимо моих губ, растягивая мою челюсть, когда его набухшая головка грубо врезается в мой язык и в заднюю часть горла. Я чувствую, как тело сопротивляется, слегка давится, когда Мал вторгается в мой рот. Затем он вытаскивает его, давая мне немного воздуха, пока я задыхаюсь и стону, глядя в его стальные голубые глаза.

– Хорошая девочка.

Он снова вводит свой член в рот, глубоко проникая в горло. Я снова давлюсь, брызгая слюной и кашляя на его член. Когда он вытаскивает его снова, он блестит и мокрый, густая струйка слюны стекает с головки на мою нижнюю губу.

Мал темно улыбается.

– Такая красивая маленькая шлюха, на коленях, как хорошая девочка.

Я не знаю, почему такая. Не знаю, почему это превращает меня в чертову лужу и заставляет жаждать погрузиться еще глубже, темнее.

Но это так.

Он делает это.

И даже если это просто грубая, необузданная физическая похоть без ничего за ней… я уже знаю, что приму это.

С радостью.

Хватка Мала на ремне сжимается, его другая рука скользит в мои волосы и сжимает их в кулак. Он кряхтит, когда начинает грубо трахать мой рот, входя в него, как в мою киску. Грязные, мокрые звуки чмоканья наполняют комнату, а слюна свободно стекает из моего рта на подбородок и грудь.

Мои пальцы словно размываются между ног, с силой массируя клитор, в то время как желание получить ещё больше удовольствия пульсирует в глубине моего естества.

Мал запрокидывает голову, его член набухает еще толще и больше, вены пульсируют, пока я слюнявлю и стону на него. Едва могу вместить половину его члена в рот – и это еще мягко сказано. Тем не менее, пресс Мала напрягается, низкий стон раздается глубоко в его груди, когда он начинает трахать мое горло с безумной скоростью.

– Черт, Фрея, – рычит он темно. – Ты такая хорошая маленькая шлюха, что заставишь меня кончить. Дрочи мой член. Заставь меня кончить на твое красивое лицо.

Черт возьми.

Сырая, первобытная потребность в этом мужчине, позволить ему использовать меня, как свою личную игрушку для секса, безумна – и на мгновение я снова сомневаюсь в своей психической стабильности и здравомыслии.

Но я не могу остановиться. Не хочу останавливаться.

Дай мне больше. Дай мне худшее. Дай мне всего себя.

Я тянусь вверх обеими руками, с жадными, громкими чмоками, сося его набухшую головку, пока дрочу его скользкий, пульсирующий ствол. Глаза Мала становятся цвета Северной Атлантики, его челюсть напряжена, а рот – злобная линия, когда он смотрит прямо в мои глаза.

– Заставь меня кончить, малышка, – рычит он. – Заставь меня кончить на это чертовски красивое лицо.

Его толстый член набухает до стали. Вены выпирают, когда его тяжелые яйца напрягаются. Я наблюдаю почти в замедленной съемке, как головка пульсирует, и когда первый горячий поток его спермы вырывается из нее и приземляется на мой открытый рот и язык, я стону.

– Хорошая чертова девочка…

Следующий брызгает на мою щеку. Затем на нос, потом на другую щеку, подбородок и снова на рот; покрывая меня его спермой, как настоящую шлюху, пока я дрочу его на свое лицо.

Со стоном он медленно отстраняется. Он отпускает мои волосы и ремень, его ладони прижимаются к стеклу надо мной, пока он медленно ловит дыхание.

На секунду реальность начинает просачиваться. Я чувствую, как мои щеки нагреваются, и я собираюсь попросить полотенце.

Но реальности здесь нет места.

За полсекунды он снова хватает мои волосы в кулак. Я стону, чувствуя, как снова погружаюсь в тьму, когда он поворачивается и тянет меня за собой, бросая на пол. Мое дыхание становится прерывистым и задыхающимся, когда я приземляюсь на руки и колени, слыша, как Мал медленно обходит меня сзади.

Звук, с которым лезвие покидает ножны, заставляет моё горло сжиматься, а волосы на затылке встают дыбом.

– Мал…

Он внезапно хватает зад моих штанов. Я чувствую резкий рывок и слышу звук рвущейся ткани. Только тогда понимаю, что он делает.

Он срезает мои чертовы штаны ножом.

Я стону, когда он продолжает резать, дергать, рвать и разрывать, пока мои штаны не превращаются в гетры, сползающие до колен. Вздох вырывается из моего горла, когда он грубо переворачивает меня на спину и поднимает мои колени к груди.

Мгновенно он передо мной, раздвигая мои бедра и направляя свой все еще набухший, огромный член между ними. Я вскрикиваю, кусая губу и ощущая вкус его соленой спермы, когда Мал просовывает лезвие ножа под пояс моих черных кружевных трусиков Kiki de Montparnasse.

С рывком его мускулистой руки дорогое белье срезается с меня, как папиросная бумага. Мал злобно ухмыляется, вырывая их с моего тела и поднося к лицу. Его глаза встречаются с моими, когда он глубоко вдыхает, заставляя меня покраснеть. Когда он отводит их от носа, в его глазах дикий взгляд, пока он проводит толстой головкой своего члена вверх и вниз по моей киске, проходя по набухшему клитору.

Я резко вздыхаю, задыхаясь от стона, когда он наклоняется надо мной, вводя всего дюйм своего большого члена в мою влажную тесноту.

– Открой рот, шлюха.

Я открываю. Мгновенно он засовывает мои испорченные трусики мне в рот, размазывая немного своей спермы по губам и щеке, прежде чем хватает конец ремня, все еще обернутого вокруг моей шеи.

– Когда я говорю, что сдерживался, – рычит он, его глаза прикованы к моим. – Я имею это в виду.

О черт…

– Так что когда я говорю, будь готова использовать свое стоп-слово…

Я кричу в свои трусики, когда Мал внезапно вгоняет каждый чертов толстый дюйм своего массивного члена глубоко в меня, заполняя меня до такой степени, что кажется, будто воздух вытолкнули из моих легких.

– Будь готова чертовски использовать его. И тебе лучше молиться, что я захочу слушать.

Его предплечье играет мускулами, его рука крепко дергает за ремень, когда он вытаскивает свой толстый член из моей цепкой киски. Когда он снова входит в меня, это сильнее, быстрее и каким-то образом еще глубже, чем раньше.

Затем он делает это снова: грубее, яростнее.

Злобно.

Мои глаза закатываются, когда Мал начинает двигаться еще быстрее, его челюсть сжимается, а взгляд не отрывается от моего, пока он выходит и снова входит в меня, снова и снова.