Текст книги "Страж (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Должно быть, он тоже что-то послал женщине своим светом, потому что Ревик взглянул, как она слезла со стола, всё ещё обнажённая, затем подняла руки и обратилась к толпе, которая начала роптать и бормотать своё неодобрение по поводу прерывания шоу.

Ревик не стал задерживаться, чтобы послушать.

Он последовал за Тореком со сцены, даже не потрудившись перед уходом взять свою рубашку со стула.

Глава 13. Беспомощный

Торек отвёл его в одну из задних комнат.

Он указал на высокую кровать, но Ревик уже направлялся к ней, проверяя конструкцию в комнате, пока укладывал своё тело. Он вытянулся, морщась от следов на спине, и только тогда понял, что оставил гарнитуру в кармане рубашки, всё ещё висевшей на стуле на той сцене.

Это не имело значения. Он не мог откладывать это ни на секунду.

Он использует свой свет, чтобы запечатлеть всё, что произошло.

В любом случае, он не должен был использовать технику для записи своих прыжков с Элисон.

– Конструкция здесь безопасна? – спросил Ревик.

– Да, – подтвердил Торек, кивнув один раз в манере видящих. – У нас здесь правительственные чиновники, брат. Дипломаты. Мы не можем позволить себе не иметь безопасности во всех отношениях.

– Ваши люди следят за конструкцией? – уточнил Ревик, поворачивая голову.

– Нет.

– Ты уверен? – потребовал Ревик. – У меня не может быть никаких записей этого…

– Я абсолютно уверен, брат. Не волнуйся, – Торек колебался. – Тебе нужна пара?

Ревик поднял глаза, только тогда по-настоящему заметив, что видящий остался в комнате, задержавшись у двери.

Ревик почти не колебался.

– Нет, – сказал он. – Убирайся отсюда на хрен, – поколебавшись, он добавил. – Пожалуйста… и спасибо тебе. Я верну тебе деньги, как только выйду. И ещё за пользование комнатой.

Однако Торек отмахнулся от этого, и в его золотистых глазах появилось напряжение.

– Ты отработаешь это, – сказал он ему. – Мне не нужны наличные, брат.

Вспышка боли, исходящая от Торека, достигла света Ревика в достаточной мере, чтобы напугать его.

Ревик также не стал зацикливаться на этом.

К тому времени он уже ознакомился с основами конструкции, отметил отсутствие записывающих устройств – по крайней мере, тех, которые он мог почувствовать, если, конечно, он почувствовал бы их все, учитывая, кем и чем был Торек – и точно определил её физическое местоположение.

Он не стал ждать.

Он прыгнул.

***

Боль живёт там для него…

Она с силой поражает его в тот момент, когда он оказывается в том другом месте.

На мгновение он вынужден справляться с этой болью.

Он не делает паузы в своей работе, чтобы разобраться с болью.

Он разделяет свой разум, назначая задачи из какой-то более высокой, ясной, бесстрастной части себя, части, которая внезапно переключается в режим военной разведки, рассматривая ситуацию с этой более высокой точки зрения и оценивая её соответствующим образом.

Он расщепляет своё сознание ещё до того, как совершает свой первый прыжок.

Первое отделение или ветвь ищет её брата Джона, используя какую-то меньшую, но одинаково сфокусированную часть его света. Однако Ревик почти не сосредотачивает на этом внимание своего сознательного разума.

Его сознательный разум сфокусирован исключительно на том, чтобы найти её, определить её местонахождение в физическом мире.

Он чувствует её повсюду вокруг себя.

Он чувствует её интенсивно, отвлекающе, раздражающе – и, кажется, ещё сильнее в тот момент, когда покидает своё тело.

С другой стороны, он всегда чувствует её.

Он чувствует её независимо от того, где он сейчас находится. Он чувствует её в тот момент, когда какая-то часть его света тянется к ней. Он чувствует её, когда его свет не тянется к ней – постоянное присутствие в глубине его сознания, на фоне его света.

Иногда он клянётся, что чувствует её, потому что она тянется к нему.

Но он никогда не чувствовал этого так сильно, как в этот день.

По всем этим причинам ему не нужно искать её свет.

Он чувствует её. Проблема не в том, чтобы чувствовать её.

Кажется, он просто не может получить о ней никакой информации в физическом мире, по крайней мере, никакой конкретной, неопровержимой. Это что-то новенькое. Обычно он может найти её и таким образом. Это требует некоторой концентрации, но обычно занимает очень мало времени. Более того, кажется, что это с каждым разом требует всё меньше и меньше концентрации и времени.

Однако сегодня он не может её увидеть.

Он не может её найти.

Когда ему не удаётся извлечь из её разума много полезной информации, он переключает частоты, пытаясь использовать полу-пространственный слой её aleimi-света, чтобы найти её тело в физическом мире. Это он начал делать ещё до того, как выгнал Торека из маленькой комнаты для секса.

Ещё до того, как он прыгнул, он искал её.

Это всё равно занимает больше времени, чем обычно. Это занимает слишком много времени.

Тем не менее, он находит её.

Она там, где он видел её мельком, когда был на той сцене.

Она на том же месте, но теперь у него есть нечто большее, чем визуальное сопровождение.

У него есть имя, конкретное местоположение, которое он может отследить, практически координаты GPS.

Он разделяет другую часть своего света и разума, чтобы отобразить этот аспект вещей, опять же, не вкладывая в задачу большую часть своего сознательного разума, но распределяя её из этой высшей, более директивной части своего света. В конце концов, всё, что имеет значение – это она, и она именно там, где она сама показала ему в этом наборе упакованных, сложных образов, информации, воспоминаний, просьб, криков о помощи, страхов…

Сейчас её держат люди.

Люди вытаскивают её из бара.

Часть разума Ревика до сих пор прокручивает в голове всё, что показала ему Элли, эмоции, которыми она поделилась, воспоминания, понимание.

Основная часть его концентрации по-прежнему сосредоточена на сцене в баре.

Эта часть его разума сейчас сфокусирована как лазер, пребывает в полномасштабном военном режиме.

Он видит знакомое лицо, когда сканирует толпу, просматривая каждое лицо и тело, достаточно близкие к ней, чтобы представлять угрозу. Он чувствует свет человеческого мужчины, с которым ему приходилось иметь дело раньше. Человеческий червяк сейчас старше, толще, его свет слабее, чем помнит Ревик, а ведь свет человека даже в те ранние годы был не лучшим.

После окончания школы гнев этого человека замкнулся сам на себе.

Это превратило его из мелочного, самовлюблённого и наглого человека в кого-то более агрессивного, озлобленного, более радикализированного, более жестокого. Где-то за эти прошедшие годы Микки решил, что его обиды носят политический характер, что они содержат в себе какой-то более масштабный смысл. Он тратит свое время на поиски единомышленников, столь же жестоких и исполненных ненависти людей, чтобы поддержать свою новую «идеологию», которая, похоже, состоит в том, чтобы видеть себя жертвой сил, находящихся вне его контроля.

Ревик получает кадры из жизни человека.

Он также бесстрастно каталогизирует их, но его губы кривятся от отвращения.

Элли даёт ему некоторые из этих кадров, предположительно из-за её близости к его свету.

Ревик снова отделяет часть своего света, чтобы собрать информацию о человеке.

Он снова фокусируется на Элисон, на её свете… и когда он это делает, он видит лазейку.

Сначала Ревик вплетается в свет мужчины.

Он подумывает о том, чтобы вырубить человека, колеблется, стоит ли сделать это сейчас или подождать, пока Микки не окажется вне поля зрения общественности, вдали от наблюдения, наедине с ней.

Он мог бы подтолкнуть человека забраться в тёмный угол парковки… но это оставило бы её уязвимой и, возможно, поставило бы в положение, когда Ревику пришлось бы вырубить множество людей, и этого окажется достаточно, чтобы его действия заметили.

Достаточно, чтобы привлечь к ней внимание.

Достаточно, чтобы привлечь к ней неправильное внимание.

На парковке также может быть наблюдение.

Он мог попытаться взять под контроль разум человека, заставить его вообще выйти из бара, вырубить его в машине.

Однако внутри бара обстановка уже накалилась.

Учитывая это, а также наркотики, которые Ревик чувствовал в организме человека, потребовался бы сильный толчок, чтобы заставить Микки уйти – такой толчок, который более или менее завладел бы разумом человека. Такого рода толчок мог быть замечен. Более того, наркотики в лучшем случае делали эту затею сомнительной.

Если бы глаза Микки внезапно затуманились и он вышел из бара, учитывая, что в данный момент он настаивал на том, что ему нужно отвезти Элли в больницу, люди там бы заметили. Они определённо подумали бы, что это странно.

Возможно, они не смогут связать воедино, почему это странно или что это значило, но сотрудники СКАРБ, которым поручено отслеживать мятежных видящих, смогут сообразить. Если они сочтут это аномалией, они могут присмотреться внимательнее и просмотреть записи с камер наблюдения.

Ревик мог бы сосредоточиться на использовании Джона. Он мог бы подтолкнуть Джона к поискам её, но это тоже было чертовски рискованно и могло подвергнуть Элли ещё большей опасности. Даже если Ревик внедрил её местоположение в мысли Джона, Джону всё равно потребовалось бы некоторое время, чтобы решить действовать на основании этих сведений, а затем физически добраться до того места, где находилась Элли. Джон умён, что иногда не являлось преимуществом. Он бы предположил, что слишком остро реагирует, и логически рассудил, что с Элли наверняка всё в порядке, и с Джейденом тоже.

К тому времени, как Ревик образумил бы его, Микки уже забрал бы её и увёз одним богам известно куда. Он мог делать с ней всё, что угодно…

Нет. Нет, ни в коем случае, бл*дь, нет.

Он не может ждать так долго.

Этот ублюдок опасен.

Ревик решает устранить человека сейчас, пока тот ещё в баре.

Нах*й риски. Он его вырубит прямо сейчас. Останется надеяться, что врачи скорой помощи, которые приедут за Элли, обнаружат наркотики в организме Микки и предположат, что именно по этой причине он потерял сознание.

Ревик сильнее направляет свой свет на извращённого человека.

Затем, прежде чем он успевает что-либо предпринять, что-то меняется.

Джейден, новый бойфренд, оказывается там.

Группа перестала играть.

Джейден спорит с человеком-мужчиной, Микки. Ревик наблюдает и слушает, колеблясь с того места, где он собирался нажать на курок, прицелившись на свет мужчины.

Пока он это делает, его свет одержимо обвивает Элли.

Кажется, он не может держать свой собственный свет вдали от её, несмотря на предупреждения Вэша, несмотря на гнев, который пронизывает его свет, когда он вспоминает то, что сказала ему Кали, несмотря на угрозы, которые он получал от отца Элли.

Несмотря на то, что он злится и на неё тоже, злится на эту бл*дскую работу, злится на то, что она отняла у него Даледжема, злится на то, что она испортила ему жизнь, что она фактически лишила его возможности двигаться дальше и создавать новую жизнь.

Видеть её там, на полу, без сознания, в платье, от которого у него мгновенно встаёт, не помогает.

Он не хочет трахать её вот так, но что-то окутывает его свет, усиливая естественное желание защитить, связанное с его работой, заставляя болеть его член и вызывая боль в его свете, чему, вероятно, не способствуют воспоминания о влагалище женщины-видящей или горячая боль в спине.

Он позволил себе снова погрузиться в это. Даже несмотря на предупреждение Вэша, он снова был там, фантазируя. Он пытался трахнуть её свет.

Чёрт возьми, боги. Он не хотел этого.

Он, бл*дь, никогда об этом не просил.

Он в замешательстве. Сбит с толку. Напуган. Но в то же время сосредоточен на работе.

Снова на работе.

Его мысли возвращаются к сцене в баре, как раз в тот момент, когда…

Джейден бьёт Микки прямо в лицо.

Когда он это делает, Микки, наконец, опускает Элли на кафельный пол, отступая назад, как последний трус, каким он и является. Толпа теперь увеличилась, и отчасти дело в этом.

Микки, однако, не уходит совсем и даже не отходит от неё. Вместо этого он продолжает одной ладонью сжимать её безвольную руку после того, как кладёт её тело на пол, и острый виток собственнического, злого, озлобленного упрямства скользит по его затуманенному человеческому свету.

Ревик видит, как они спорят лицом к лицу.

Ревик видит, как в последующие секунды друзья Микки собираются вокруг них, стоят вокруг и выглядят такими же растерянными, как и большинство остальных зевак, собравшихся посмотреть на полуодетую женщину в отключке.

Друзья Микки такие же, как и он сам. Выглядят больными. Питаются историями, которые рассказывает им Микки, историями о гневе, мести и принижении. Они собираются вместе, как рычащие раненые животные, в поисках более ярких вещей, которые они могли бы сломать или повредить.

Ревик видит, как Джейден указывает на Элли одной рукой, пока собирается всё больше людей, пока бармен подходит, бледный, обеспокоенный тем, что его могут привлечь к ответственности за то, что только что произошло.

Сейчас слишком много людей.

Возможности Ревика ограничены.

Он не может нокаутировать Микки. Не сейчас, не при таком количестве свидетелей.

Он также чувствует, что немного расслабляется, поскольку понимает, что, возможно, ему и не придётся этого делать. Впервые он испытывает прилив благодарности к Джейдену – за то, что он уделяет внимание, за то, что присматривает за Элли, за то, что не позволил этому монстру-социопату забрать её оттуда, пока она без сознания.

Несмотря на это, Ревик чувствует, что его свет реагирует и на собственнические чувства, которые он чувствует в Джейдене.

Свет Ревика реагирует достаточно сильно, и Ревик изо всех сил пытается контролировать растущий гнев, который хочет навредить Джейдену почти так же сильно, как это было с Микки. Джейден считает её своей. Даже сейчас, когда они едва знают друг друга, он чувствует право собственности на её свет.

Они по сути только трахаются, и всё же он заявляет права на её тело как на своё.

Эта идея приводит Ревика в бешенство, выходящее за пределы всякой логики или рациональности.

Эта идея оскорбляет его на каком-то уровне, который он сам не может себе описать и подозревает, что вопреки всем его оправданиям, это мало связано или вообще не связано с тем, что она священный Мост.

Он продолжает притягивать Джона, теперь уже почти одержимо.

Он хочет, чтобы Джон был рядом.

Он доверяет Джону.

Но Джона нет дома.

Джон в настоящее время целуется с парнем, с которым познакомился на соревнованиях по кунг-фу, и слишком сосредоточен на том, чтобы оторваться и среагировать на настойчивые попытки Ревика привлечь его внимание. Если бы Джон был видящим, он бы почувствовал это, но Джон не видящий, каким бы ярким ни был его свет.

Джон – человек, и Ревику также не позволено каким-либо существенным образом посягать на свободную волю Джона. Всё, что он может сделать – это вселить смутное беспокойство в мозг Джона, пока тот продолжает массировать член парня, с которым сидит в машине, и надеется привести его в свою квартиру.

Ревик в конце концов сдаётся, возвращая ещё больше своего внимания к бару, к Элли, к Джейдену и этому ублюдку Микки, а также к бармену, стоящему за пределами этого круга.

Сцена перед ним уже начала терять накал.

Всё успокаивается настолько, что Ревик обнаруживает, что переключается в режим расследования, прокручивая петлю времени назад, используя ещё одну отделившуюся часть своего света, чтобы установить точную последовательность событий, которые только что развернулись.

Он ищет, когда это началось.

Он ищет, кто накачал её наркотиками, как им удалось подмешать их ей – ведь это должен был быть наркотик, что-то, что кто-то подсыпал ей против её воли. Она не чувствовала себя пьяной, в её свете вообще не было признаков опьянения, скорее такое ощущение, что в неё выстрелили дротиком с транквилизатором.

Ему пришло в голову, что это мог сделать с ней видящий.

Затем, прокручивая её воспоминания, он видит, как она пьёт пиво за несколько минут до того, как замечает Микки. Он чувствует её желание уйти, её решение уйти.

Он наблюдает, как она останавливается у барного стула…

И падает камнем.

Она едва сохраняет сознание после того, как достигает пола.

Он наблюдает, как она изо всех сил пытается удержаться на ногах, ещё больше убеждаясь, что это сделал с ней не алкоголь – и теперь он также убеждён, что это был не видящий. Нокаут видящего был бы чистым, без промежутка времени между перерезанными струнами и полной отключкой.

Ревик прокручивает дальше назад.

Насколько он может сказать, она ничего не ела и не пила с тех пор, как ушла из ресторана, где работает. Это было несколькими часами ранее, что снова указывает на то пиво. Он не чувствует, что она больна, ничего похожего на лихорадку, пищевое отравление, проблемы с сердцем, гормональные проблемы, ничего, что могло бы вызвать головокружение…

Он находит это.

Теперь Ревик понимает страх бармена.

Бармен замешан в этом.

Бармен подсыпал в пиво наркотик. Ревик испытывал не абстрактный страх ответственности, а нечто гораздо более конкретное.

Ревик снова рассеивает свой свет.

Он борется с гневом, превратившимся теперь в убийственную ярость, из-за которой трудно удержаться, чтобы не перерезать нить бармена прямо здесь и сейчас. Вместо этого он переходит ещё дальше в режим разведки, углубляясь в чтение бармена, к чёрту границы, личную неприкосновенность, презумпцию невиновности, что угодно из этого.

Ублюдок лишился всего этого.

Ревик ищет любую информацию об инциденте, которую он может найти в сознании другого человека, методично просматривая её в обратном направлении, выискивая эмоциональные всплески, любые вероятные эмоции, которые могут возникнуть при спланированной атаке, подобной этой.

Остальная часть внимания Ревика остаётся сфокусированной на Джейдене и Микки, пока он ищет, следя за тем, чтобы сцена продолжала разворачиваться таким образом, чтобы Джейден продолжал оттаскивать Элли от этого куска человеческих экскрементов. Следя за тем, чтобы Элли добралась домой целой и невредимой.

Это всё равно должно быть безотлагательным, прямо сейчас.

Он чувствует, как силится успокоить свой свет, даже когда продолжает оценивать временную шкалу в обратном порядке. Он не впадает в полную панику, пока не дочитывает бармена до начала – имеется в виду момент, когда он получает наркотик, а не когда он наливает его в охлаждённое пиво Элли после откупоривания крышки.

Это не Микки заплатил бармену за дозу Элли.

Это был Джейден.

Паника снова проникает в сознание Ревика, затуманивая его разум.

Он чувствует, что бармен тоже паникует, что не помогает – эти две вещи усиливают друг друга, заставляя свет Ревика полыхать сильнее, более преувеличенными дугами, пока он пытается решить, что делать.

Он не может устранить Джейдена, не при Микки.

СКАРБ заснимет всё это на внутренние камеры, и это определённо вызовет подозрения, если он уберёт их обоих. Они будут искать причастность видящих, присмотрятся к Элли внимательнее, чем кто-либо из них может себе позволить.

Если будут вызваны копы, или если здесь возникнет какая-то медицинская проблема, они определённо просмотрят камеры, станут искать причины. Люди, теряющие сознание без всякой причины, потребовали бы вызова скорой помощи. Это, скорее всего, привело бы к расследованию, хотя бы к просмотру записей камер. Ревик мог вырубить их только так, как это сделал бы видящий, и агенты СКАРБ распознали бы методологию.

Даже если Ревик найдёт способ отключить камеры, используя контакты разведчиков, которые работают с каналами общественного наблюдения, это слишком рискованно.

Один из них тоже мог быть тайным агентом СКАРБа.

Более того, отключение камер только вызовет больше подозрений, если в это будут вовлечены копы и/или медицинские работники. СКАРБ может начать настоящее расследование, если сочтёт, что есть основания полагать, что здесь имела место организованная операция видящих. Всё это неизбежно приведёт к Элли, а у неё уже были проблемы с её странной группой крови, которая выявлялась при пограничных проверках и случайных анализах крови на уколы.

Если бы СКАРБ проявил реальный интерес к Элли, это изменило бы всё.

Если бы они решили, что обученные разведчики-видящие проявляют интерес к Элли, они определённо захотели бы знать почему. Они бы посмотрели на её медицинские записи в совершенно новом свете, если бы у них были внешние причины для их выявления. Эти записи и некоторые второстепенные характеристики, которые временами демонстрировала Элли, уже делали её чертовски заметной.

Более того, другие могли наблюдать за ней с Барьера в ту ночь, даже просто во время случайной выборочной проверки, или их мог привлечь хаос вокруг Элли после её потери сознания.

Бл*дь.

Он так сильно хочет оказаться на месте, что буквально ощущает вкус этого желания.

Он пи**ец как ненавидит это.

Он не может вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким беспомощным.

Он сильнее притягивает Джона, пытаясь привлечь его к себе, пытаясь достучаться до него, но это бесполезно.

Он ищет других видящих, которых использовал раньше, видящих, которые живут в Сан-Франциско и близлежащих районах, но ни один из них не находится достаточно близко, только не для такой ситуации.

По мере того, как осознание всё глубже проникает в свет Ревика, его паника усиливается, даже когда она усиливается яростью.

Нах*й. Должен ли он просто вырубить их обоих? Рискнуть?

«Нет, – вмешивается мягкий голос. – Нет, брат. Ты не можешь».

Ревик узнаёт этот голос, а также пульсацию чистого, высокого, белого света, которая исходит от него. Он отталкивает и свет, и сопровождающее его присутствие в сторону, ибо настолько зол, что едва может дышать.

Он знает, что они наблюдают за ним, но их молчание прямо сейчас почти выводит его из себя.

Возвращая свой свет в неподвижность, на рабочую частоту, он замыкается в непосредственном Барьерном пространстве, где он находится.

Он блокирует их, говоря себе, что это для того, чтобы он мог работать без них как дополнительного отвлекающего фактора – даже если он знает, что это, вероятно, принесёт ему мало пользы.

Он снова фокусирует свет на сцене в баре.

Джейден выигрывает спор с толпой об Элли.

Он выигрывает спор о том, кому принадлежит Элли в этой ужасной яме хищников и насильников.

Ревик ненавидит их всех прямо сейчас. Он хочет, чтобы они все сдохли.

Он ненавидит их больше, чем может даже чувствовать, но жар этой ненависти почти ослепляет его, заставляя забыть всё, чему он научился в тех монастырских пещерах, всё, что он пытался сделать с Вэшем, чтобы стать тем мужчиной, за которого он боролся последние несколько десятилетий.

Он ощущает слова Джейдена своим светом, и эта ненависть усиливается.

– Она моя девушка, – говорит Джейден, крича как на зрителей, так и на Микки. – Она моя грёбаная девушка, чувак. Кто ты? Кто ты, чёрт возьми, такой? Что ты с ней делаешь? Почему ты пытался увезти её отсюда?

Образно говоря, он мочится на неё в своей человеческой манере.

Он пёс, мочится на неё, делает её своей.

Заявляет на неё права.

Товарищи Джейдена по группе поддерживают его.

Бармен делает то же самое, хотя его свет всё ещё выглядит и ощущается нервным.

Как и все люди, он чувствует себя в большей безопасности, прячась за толпой, за телами других людей.

Но да, бармен нервничает, и так и должно быть, думает Ревик.

Он больше, чем нервничает. Он выглядит напуганным до смерти.

Ревик видит, как в глазах бармена читается обвинение в пособничестве. Пособничестве в чём, человек ещё не знает, но парень уже отсидел срок за торговлю наркотиками и боится возвращаться внутрь. Он уже оттачивает свою защиту и продумывает её детали в уголках своего света. Он репетирует, что скажет копам, если они попытаются повесить это на него.

«Её не должно было так вырубить», – бормочет его разум.

Ревик слышит слова, громко звучащие на поверхности человеческого разума.

«…Думал, это должно быть просто небольшой забавой. Просто взбодрить её, сделать более открытой. Проклятые наркотики видящих, никогда не знаешь, что они могут сделать. Какого чёрта Джей вообще вытворяет? И кто эта цыпочка, с которой он трахается? Она не выглядит такой уж распутной. Он говорил так, будто она квази-проститутка. Я подумал, что она была симпатичной и милой, когда попросила пива».

Ещё больше страха сквозит в его взгляде, когда он оглядывает толпу.

Он смотрит на Джейдена, на Микки.

«Кто этот сумасшедший придурок с выбритыми волосами, который выглядит как наркоман? Джей на самом деле знает этого парня? Бл*дь. Может ли он быть полицейским под прикрытием? Какой-нибудь друг новой развратной подружки Джея? – мысли бармена путаются, становясь всё более сумбурными. – Он выглядит смутно знакомым, как будто бывал здесь раньше. Дерьмо. Что, если он действительно коп под прикрытием?»

Бармен начинает пятиться с места происшествия.

Он крадётся прочь от сцены с Элли, даже когда думает об этом напоследок, настороженно глядя на Микки, как будто боится, что толстый и прыщавый потенциальный насильник может наставить на него пистолет и закричать, что он арестован.

Когда Джейден наклоняется, собираясь поднять Элли, Ревик всё глубже погружается в свет Джейдена. Он силится понять мотивы человека, чего он добивается от этого – даже когда более циничная часть его понимает, что он уже почти точно знает, чего добивается Джейден.

Ревик хочет, чтобы это подтвердилось.

Ему нужно это подтвердить.

Прежде чем он сделает то, что намеревается сделать, ему нужно без всяких сомнений знать, что Джейден именно тот, кого он в нём подозревает.

Независимо от того, как он в конечном итоге разберётся с этим – или, что более важно, независимо от того, как он в конечном итоге рационализирует то, что сделает в следующие несколько минут – Ревик в каком-то более тёмном уголке своего сознания знает, что не должно быть никаких сомнений относительно того, был ли этот поступок оправданным.

Ему нужно, чтобы цепочка доказательств была чёткой, неопровержимой.

Ему это нужно для себя. Ему это нужно для Вэша. Ему это нужно для Совета.

Ему приходит в голову, что однажды это может понадобиться самой Элли, хотя эта мысль значительно более абстрактна.

Не должно быть никакой двусмысленности, когда он нажмёт на курок.

Ревик уже сейчас чувствует в себе очень мало двусмысленности или замешательства. Он чувствует полное согласие с ходом своих мыслей и с тем, куда они логически ведут. На этот раз он обнаруживает, что его эмоциональные реакции в точности соответствуют тому, как он воспринимает свою роль стража Элисон.

Ибо, в конце концов, и независимо от Совета, от Вэша – даже от самой Элли – Ревик намерен справиться с этим новым развитием событий наилучшим образом, подходящим для его конкретной формы обучения.

Он собирается убить этого сукина сына.

Он собирается вырвать у него сердце и заставить съесть его.

«Нет, брат, – настойчиво вмешивается голос. – Ты этого не сделаешь».

Ревик не отвечает.

Эти слова не создают ни малейшей паузы в его намерениях.

Он сделает то, что ему нужно сделать здесь, независимо от того, что скажет Вэш.

«Нет, брат. Ты этого не сделаешь».

«Вот увидишь, – бормочет Ревик в ответ, не отрывая своего света или внимания от сцены, разворачивающейся в баре. – Просто наблюдай за мной, отец Вэш».

Они могут уволить его.

Он получит за это кармический удар.

Он отсидит грёбаный срок.

Будь проклято его покаяние.

Он чертовски уверен, что не собирается быть соучастником в этом.

Но, в конце концов, именно Вэш прав.

Перемены происходят так быстро, что Ревик не чувствует их приближения.

Он всё ещё смотрит на распростёртую фигуру Элли, пытаясь решить, когда и как, теперь, когда он чертовски уверен в том, что планирует сделать…

Когда его полностью выдёргивают из этой части Барьера.

Глава 14. Средства и цели

«Что, во имя dugra a’ kitre gaos, вы имеете в виду?» – рычит Ревик.

Он обрывает того, кто одет в бледную мантию песочного цвета, свирепо оглядывая остальных пожилых видящих, которые окружают его полукольцом.

Они забрали его, вытащили его свет и отделили его от Барьера.

По сути, они надели на него ошейник, и Ревик слеп ко всему, кроме них. Он глух ко всему, кроме их мыслей. Он видит только пустые места, которые они хотят, чтобы он видел.

Это пугает его настолько, что он не может быть вежливым или проявлять уважение, которое, как он знает, причитается этим видящим.

Это пугает его настолько, что он не может думать.

Однако он должен подумать.

Он должен убедить их отпустить его. Он должен убедить их отпустить его, чтобы он мог найти её – чтобы он мог сделать свою грёбаную работу.

Они наблюдают за ним, бесстрастные, собравшиеся в невзрачном сером пространстве чисто функционального и безликого Барьера.

Ревик силится контролировать свой свет, силится образумить их.

Несмотря на это, его слова вырываются с острым кинжалом гнева, который выделяется подобно красно-золотому пламени в более тускло-сером пространстве.

«Как, чёрт возьми, это подпадает под доктрину невмешательства? – говорит он, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие в мыслях и терпя неудачу. – Объясните мне это. Как, чёрт возьми…»

«Брат, успокойся», – мягко посылает Ваш.

«Вы позволили бы ей умереть за ваши устаревшие принципы? – парирует Ревик без раздумий, награждая старшего видящего более пристальным взглядом сквозь пространство Барьера, за которым скрывается почти физический удар. – Для вас так важно, брат, быть правыми в этом вопросе?»

«Да, – только и говорит Вэш, игнорируя сарказм Ревика. – И крайне маловероятно, что она умрёт сегодня, брат Дигойз».

«Маловероятно…»

Они снова обрывают его.

«В этот день вероятность этого лишь незначительно выше, чем в любой другой день, брат Дигойз, – говорит другой видящий Совета, старший монах, которого Ревик знает по имени Опарен. – Самый большой риск уже произошёл. Это был сам наркотик. Действиям Джейдена, возможно, недостает этической честности, но он никоим образом не намерен причинять ей перманентный вред. Совершенно ясно, что его мотивы скорее эксплуататорские и сексуальные… а не агрессивные».

Ревик борется со своим светом, борется с тем, чтобы не послать их всех на х*й.

Ему хочется накричать на них за то, что они так пренебрежительно относятся к этому.

Ему хочется закричать, что все они насильники, мучители, бессердечные упыри.

Чёрт возьми, прямо сейчас он хочет причинить им боль.

«Я знаю, брат Дигойз, – мягко говорит Вэш. – И мы понимаем. Мы правда понимаем. Но ты должен помнить о своей работе по отношению к нашему драгоценному посреднику, Мосту. Ты не можешь защитить её от жизни среди людей. Ты не можешь. Она должна учиться. Она должна научиться защищать себя, причём без твоего прямого вмешательства, каждый раз, когда она совершает ошибку в суждениях о конкретном существе – или о виде в целом».