Текст книги "Страж (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Ревик едва ли мог бы придумать более отвлекающие вещи, чем выступление в живом секс-шоу под своим настоящим именем. При других обстоятельствах это могло бы быть даже забавно.

С определённой точки зрения, можно также сказать, что это казалось странно уместным – как извращённое дополнение к епитимье, над которой Ревик всё ещё трудился в рамках своей сделки с Вэшем.

И да… ему нужны деньги.

Ревик покачал головой, фыркнув и пробормотав что-то себе под нос по-русски, сделал большой глоток бурбона, возможно, просто чтобы выиграть себе ещё несколько секунд, прежде чем он почувствует необходимость ответить.

Мог ли он серьёзно обдумывать это?

Ему придётся оговорить с Тореком, что его клуб не может использовать какие-либо средства захвата изображений.

В дополнение ко всем остальным правилам, касающимся его, учитывая его работу в качестве официального телохранителя и наблюдателя за Мостом, Ревика предупредили, чтобы он любой ценой скрывал свою настоящую внешность из новостных лент, независимо от того, было ли его имя в обиходе или нет.

Ему также нужно быть чертовски пьяным – в ночь шоу, то есть.

Серьёзно, пьяным в стельку.

Вспоминая, как он наблюдал за Элисон тем утром, когда она была на своем квази-свидании с человеком Джейденом – свидании, которое продлилось примерно четыре минуты, после чего Джейден затащил её в спальню и дважды оттрахал до потери сознания, потом получил от неё минет, а затем трахнул её снова, на этот раз в задницу, кривая улыбка Ревика снова сменилась хмурым выражением лица.

В тот раз он поймал себя на том, что заговорил почти раньше, чем понял, что собирается это сделать.

– Ладно, – сказал он. – Конечно.

Торек расплылся в улыбке, хлопая его по спине.

– Блестяще! Это чертовски блестяще! Спасибо тебе, брат.

Ревик, однако, не смотрел на него.

Вместо этого он запрокинул голову, высасывая остатки бурбона из кубиков льда, катающихся по нижнему краю его бокала со льдом.

Вот вам и принципиальные отказы.

Глава 10. Этот парень извращенец

– Что с вами обоими? Серьёзно?

Моя мать, Миа Тейлор, переводила взгляд между своими двумя детьми – то есть, между мной и Джоном – и её тёмные глаза смотрели резче, чем когда-либо за последние месяцы. Посмотрев на неё в ответ, я не увидела ни следа алкогольного блеска, к которому уже привыкла.

Увидев мельком мать, которую я помнила – ту, о которой я думала как о своей настоящей матери, которая всегда была рядом, когда был жив мой отец – я опешила.

Затем, точно так же, как это было, когда она говорила со мной таким тоном в старших классах, это немедленно заставило меня защищаться.

Как будто последние шесть лет были стёрты волшебной губкой.

Скрестив руки на груди, я посмотрела на неё, затем на Джона, который хмурился, тоже скрещивая мускулистые руки на груди.

Заметив выражение его лица, я снова посмотрела на маму, пожав плечами.

– Он ненавидит моего нового парня, – сказала я ей.

Ненавидя то, как по-подростковому я вдруг зазвучала и, вероятно, выглядела, я опустила руки, наколола вилкой кусочек салата и отправила его в рот.

– …И он ведёт себя из-за этого как придурок, – кисло добавила я.

Джон рядом со мной хмыкнул.

В этом звуке было не так уж много юмора.

Мы затеяли наш периодический воскресный ужин, как это бывало в большинство недель, когда все мы были поблизости и могли собраться. Это был первый ужин после вечеринки в честь Хэллоуина, на которой я познакомилась с Джейденом. К тому же это был первый ужин с моего последнего дня рождения, когда мне исполнилось двадцать два.

Моя мама, конечно, полностью пропустила второе событие из-за одного из своих незапланированных полномасштабных запоев, который выбил её из колеи примерно на три дня.

День после своего дня рождения я провела за уборкой, после того как в течение двадцати четырёх часов пыталась дозвониться до своей матери и ничего не получала от её гарнитуры. Мне всё ещё было невыносимо думать о том дерьме, которое я увидела в её спальне, когда пришла к ней домой тем утром – в дом, в котором я выросла, где мой отец и она раньше жили вместе и спали в одной кровати.

В частности, я ничего не хотела знать о двух использованных презервативах, которые я нашла в мусорном ведре в её ванной. На самом деле, я хотела бы полностью стереть воспоминания из своей памяти с помощью отбеливателя и металлической мочалки.

К счастью, кем бы ни был неудачник этой недели, он убрался до того, как я пришла туда.

Если бы он этого не сделал, мне могли бы прямо сейчас грозить обвинения в нападении, а не просто перспектива провести ближайшие годы в психотерапии.

Моя мама, конечно, ни словом об этом не обмолвилась, поскольку мы всё ещё играли в нашу собственную версию игры в отрицание, со мной в качестве главного помощника.

Она встретила меня у двери с подарком, когда я появилась в то воскресенье.

У неё также хватило такта выглядеть смущённой, когда она протягивала мне этот подарок.

Она не поблагодарила меня за то, что я привела её в порядок, и даже не признала тот факт, что именно я делала уборку в доме после её пьянки. Она также не извинилась за то, что в день моего рождения я потратила более шести часов, разыскивая её в барах по соседству и вдоль Дивисадеро, сходя с ума из-за того, что она не отвечала на звонки по гарнитуре.

Опять же, возможно, она не знала об этой части.

Я ей не сказала, так что, если только Джон ей не поведал, в чём я серьёзно сомневалась, она, вероятно, не знала.

В любом случае, я совершала всё более непростительную вещь, которую совершала слишком часто, когда это случалось.

Я изображала неведение.

Конечно, я делала это не каждый раз.

В других случаях я взрывалась, кричала на неё, чтобы она легла на реабилитацию, разглагольствовала о том, что ей нужно забыть моего отца, разглагольствовала о том, что она совершает медленное самоубийство и заставляет нас с Джоном наблюдать за этим, угрожала поместить её в психиатрическую больницу, угрожала накачать её таблетками для контроля сознания, чтобы излечить её от пагубной привычки силой… или просто полностью игнорировать её… или плакала, когда нашла её без сознания на полу в ванной. Снова.

В последнее время у нас с мамой, казалось, было только два варианта взаимодействия – «вкл» и «выкл».

«Вкл» обычно означало, что я пробовала всё, что было в моих силах, всё, что я могла придумать, чтобы заставить её бросить пить или обратиться за помощью – угрозы, подкуп, чувство вины, здравый смысл, запугивание, насмешки, эмоциональный шантаж, даже изредка групповое вмешательство.

«Выкл» означало неведение, избегание, молчание.

«Выкл» – это, по сути, когда я притворялась, что не вижу того дерьма, о котором она лгала и пыталась скрыть от меня, даже когда доказательства смотрели мне прямо в лицо.

По большей части, я просто чувствовала себя бессильной. Крайности были двумя способами, которыми я справлялась и управляла этим бессилием, и ни одна из них не была супер-эффективной ни для меня, ни для моей мамы. Это бессилие никогда не менялось, никогда не уменьшалось. В конечном счёте, я ни черта не могла поделать с тем, что делала мама… И поверьте мне, я это знала.

Джон относился ко всему этому гораздо более невозмутимо.

Ну, внешне так и казалось.

Я знала, что он периодически пытался поговорить с ней.

Я знала, что он сделал это гораздо нежнее, чем когда-либо делала я.

Он пытался урезонить её, даже уговаривал ходить с ним на занятия медитацией и йогой, зная, что у неё уже были некоторые интересы в этих областях, по крайней мере, когда она была моложе. Я, конечно, тоже слышала, как он разглагольствовал и кричал на неё… И у него гораздо лучше получалось давить на чувство вины, чем у меня. Я также видела, как он избегал всего этого, главным образом потому, что приходил сюда примерно вдвое реже, чем я, а может, даже не вдвое.

Определённо ещё реже, если подумать.

Я, с другой стороны, какой бы я ни была идиоткой, выбрала себе роль мудака, который каждый день вытаскивает мамину задницу из постели. Обычно это включало в себя то, что я ненавязчиво будила её, предлагая кофе и завтрак, а затем пыталась уговорить её выйти из дома хотя бы на часть дня, обычно для того, чтобы прогуляться со мной по парку, сходить в церковь или навестить друзей.

Иногда это включало в себя будильники, или грохот кастрюлями, или принудительный холодный душ.

Бесчисленное количество раз это также подразумевало то, что я стаскивала её голой с дивана, одновременно кричала на какого-то подцепленного ей неудачника, чтобы он нашёл свои штаны и убирался оттуда нах*й, пока я не прибила его.

Дверь A, Дверь Б, дверь В.

Вид за каждой из них был удручающе похожим, и как бы я с этим ни справлялась, казалось, вид никогда не менялся.

Не думаю, что я осознавала, насколько привыкла к пьяной маме, пока не обнаружила, что смотрю в лицо своей прежней маме. Я почти не знала, что сказать этой более резкой, бдительной и до боли в сердце более знакомой версии моей матери, которая сейчас сидела напротив меня за столом.

– Что с ним не так? – спросила мама, посмотрев на меня, затем так же резко на Джона. – Этот парень. В чём проблема?

Никто из нас не ответил. Мама не хотела униматься.

– Джон? – подтолкнула она.

Джон бросил на меня неодобрительный взгляд. Затем, подумав о мамином вопросе, он покачал головой. Я наблюдала, как то, что могло быть румянцем, через несколько секунд превратилось в гнев.

– Он извращенец, – сказал наконец Джон.

Я уставилась на него.

– Что?

– Этот парень извращенец, Эл. Он обращается с тобой как с проституткой.

Я шлёпнула Джона по руке. Сильно.

– Господи, Джон. Серьёзно? И откуда тебе это точно известно?

Джон смерил меня убийственным взглядом.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос, Эл? Здесь? Перед мамой?

– Нет, – вмешалась мама, подняв руку. – Пожалуйста, не надо.

Вздохнув, словно нам уже удалось исчерпать её материнские способности, она посмотрела на меня, как будто не зная, что сказать мне дальше. Оттягивая время, она пальцами заправила свои вьющиеся тёмные волосы за ухо. Я наблюдала, как она это делает, видя, как седые волоски теперь вплетаются в более тёмные пряди, которые я всегда любила.

Я всегда думала, что моя мать была красивой.

Что-то в этой мысли сдавило мне горло.

Это также напомнило мне об отце, достаточно резко, чтобы я отвела взгляд, чувствуя, как усиливается боль в груди.

– Элли-птичка, – сказала она, вздыхая. – Ты уверена, что Джон не прав? У твоего брата обычно хорошее чутьё на людей.

– Бл*дь. И ты туда же, – вырвалось у меня, прежде чем я смогла это остановить. – Ты даже не познакомилась с ним, мам.

– И всё же. Твой брат…

– Знает не так много, как думает, – сказала я, свирепо глядя на Джона. – Джейден не извращенец. Мы нравимся друг другу. Он музыкант. Музыкант с хорошей работой. Это больше, чем я могу сказать о ком-либо в этой грёбаной семье…

Мама поморщилась от моих выражений, от чего я почувствовала себя только хуже.

Это также ещё больше подтолкнуло меня к гневу и обороне.

– Работа? – возразил Джон. – Чем он занимается?

– Он работает в МедиаТеке, разрабатывает видеоигры, – огрызнулась я, повернувшись к нему лицом. – Он работает над продолжением того приключения в виртуальной реальности в космосе, которое они только что показали в ленте Texxi в прошлую пятницу. И он, вероятно, зарабатывает за месяц больше, чем ты за год.

Джон фыркнул, явно не впечатлённый.

– Послушай, – произнесла я. – В чём твоя проблема?

– Ты, Эл, – сказал он, свирепо глядя на меня. – Ты – моя проблема.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это значит, что ты ведёшь себя странно уже несколько недель! – сказал Джон, вскидывая руки и выпрямляясь в кресле. – Что, чёрт возьми, на тебя нашло в последнее время? На днях ты меня просто кинула. Мы должны были пойти в ту галерею на Норт-Бич… помните? Значит, я иду искать тебя, думая, что тебя вызвали на работу, и у тебя не было времени предупредить меня, и я узнаю от Касс, что ты и твой новый парень просто… Я не знаю… ушли. Она сказала, что не видела тебя в квартире около трёх дней. Что ты сказалась больной…

– Джон. Ещё раз, – повторила я, с усилием сдерживая свой гнев. – Мне двадцать два. Ты понимаешь это, да? Мне двадцать два чёртовых года!

– Так ты можешь просто кинуть меня? Ты можешь притвориться исчезнувшей и не дать мне знать, что с тобой всё в порядке? Мисс «Мне двадцать два чёртовых года»? Потому что я думал, что это обычная вежливость. Я думал, так поступают взрослые в отличие от детей, которым может сойти с рук вести себя как безответственные, самовлюблённые засранцы.

Я уставилась на него, наполовину не веря своим ушам.

Несмотря на это, я силилась промолчать, прикусив губу, чтобы не сказать что-нибудь настолько резкое, как то, что мне хотелось озвучить. Факты об его собственном романтическом прошлом, которые едва ли знала мама. Факты, которые Джону ужасно стыдно было бы услышать, даже если бы мамы тут не было.

Но я этого не сказала.

Может быть, братско-сестринская связь сильнее, чем я думала.

Или, может, это потому, что я определённо понимала – что бы его ни беспокоило, это не совсем то, что он говорил.

Ну, не только это.

В карих глазах Джона скрывалось больше, чем он был готов выразить прямо сейчас, может, потому, что рядом была мама, может, потому, что он просто не хотел говорить об этом вслух.

Я знала, что Джону не нравился Джейден.

Он не делал из этого секрета.

В конце концов, я заставила их познакомиться, и Джейден тоже не очень-то привязался к Джону. Я знала, что отчасти это могло быть из-за того, что Джейден подслушал, как Джон назвал его сталкером в ту ночь, когда Джон зашёл без предупреждения, чтобы вручить мне подарок на день рождения.

И как бы мне ни нравилось прикидываться дурочкой, я знала, что отчасти претензии Джона правда заключались в том, что он считал Джейдена извращенцем, как он это называл. Зная Джона с его дерьмовыми замашками старшего брата, он думал, что Джейден использует меня.

И ладно, между мной и Джейденом в этом плане происходило что-то странное. Я знала это. Но предположение Джона, что во всём виноват Джейден, действительно разозлило меня.

Возможно, с Джейденом я была другой, чем с другими парнями.

Ну и что? Разве это плохо?

Они все докапывались до меня, когда я не хотела встречаться с парнями, так что я правда не понимала, чего они паникуют сейчас, когда я более-менее открыто встречалась с кем-то конкретным.

Джон должен радоваться за меня. Касс и Джон оба должны быть счастливы за меня. Это первый раз, когда у меня завязалось что-то настоящее… с кем бы то ни было. По сравнению с Касс и большинством моих школьных подруг, это практически делало меня Девой Марией.

Ну, не в плане секса, а в плане парня, по крайней мере.

Более того, я случайно узнала, что у Джона уже было несколько довольно серьёзных сексуальных отношений. Это началось ещё в старшей школе, когда он начал спать со своим первым инструктором по кунг-фу, китайцем по имени Лико. Учитывая, что Джон в то время технически был несовершеннолетним, я не понимала, почему он сейчас бросался обвинениями.

Но прежде всего я знала, что Джон вспоминал мои школьные годы и, намеренно или нет, наказывал меня за них, подвергая сомнению мои суждения сейчас.

Определённо были моменты, когда я желала, чтобы Джон не знал так много обо мне и моей жизни. Определённо были моменты, когда я задавалась вопросом, понимал ли он, как часто он вот так бросает мне в лицо мои признания, осознанно или нет.

Как будто услышав меня, Джон оглянулся и снова впился в меня взглядом.

– Твой послужной список отстой, Эл, – холодно сказал он. – Это не моя вина. С моей стороны не «дерьмово» поднимать этот вопрос, когда я беспокоюсь о тебе.

Значит, он правда думал о старших классах. Отлично.

– Забавно, что ты говоришь, будто это не твоя вина, – сказала я так же холодно. – И всё же тебе всегда удается заставить меня чувствовать, что это моя вина.

– На данный момент я не совсем уверен, что это не так, – пробормотал Джон, крепче скрещивая руки на груди.

Должно быть, у меня было какое-то выражение на лице, потому что, когда Джон вздрогнул, взглянув на меня в этот раз.

Я увидела в нём чувство вины, но только на то время, пока ему требовалось отвести взгляд.

Затем Джон резко поднялся на ноги.

Я недоверчиво проследила за ним взглядом, когда он направился к прихожей и парадной двери фиолетового викторианского дома, где мы оба выросли. Я прикусила губу, чтобы не закричать ему вслед, но не чтобы остановить его, а чтобы отчитать.

Однако я этого не сделала.

Я просто сидела там, почти ошеломлённая.

Большую часть моей жизни Джон был моим лучшим другом. Я также считала Касс своей лучшей подругой, но правда в том, что именно Джон был тем, к кому я обращалась в первую очередь за чем-то серьёзным, и он был первым, с кем я хотела поговорить, когда происходило что-то серьёзное.

Касс была моей подругой, но Джон был чем-то бОльшим. Даже бОльшим, чем просто мой брат.

Джон был моей совестью или что-то типа того.

У нас с ним никогда не было серьёзных разногласий по поводу того, что действительно важно для одного из нас.

Так что да, как бы я ни старалась забыть о том, что Джон ненавидел всю эту историю со мной и Джейденом, я знала, что не смогу забыть. Я действительно не могла забыть. И как бы я ни притворялась, что, по моему мнению, Джон слишком остро реагирует, что он врёт как дышит, что он читает между строк то, чего там не было, я также не могла полностью заставить себя поверить в это.

Я также знала, что не перестану встречаться с Джейденом.

Я знала это, даже не понимая точно, почему.

Глава 11. Микки

Я вошла в клуб, чувствуя себя более стеснительной, чем обычно.

Во многом дело было в одежде

Обычно я не любила мини-платья, и то, в котором я пришла в клуб, было всего на несколько миллиметров длиннее того, что я надела на вечеринку в честь Хэллоуина.

Как бы мне ни было неприятно это признавать, наличие парня – или, по правде говоря, кого-то, с кем я спала на регулярной основе, поскольку мы с Джейденом до сих пор вообще не говорили, кем мы приходились друг другу помимо этого – значительно улучшило мои привычки в уходе за собой.

В частности, это улучшило мой гардероб. А также то, пользовалась ли я косметикой и в каком количестве… и да, мой гардероб.

Я даже носила каблуки.

Они не были безумно высокими, но да… каблуки.

И ладно, они были довольно высокими.

Достаточно высокими, чтобы мне пришлось напоминать себе, как надо ходить, чтобы не выглядеть так, будто мне приходится думать всё время, пока я в них хожу.

Я не считала себя неряхой или чем-то в этом роде, но с тех пор, как я закончила школу, мой стиль в одежде напоминал ретро-артистического панка, а не клубную красотку. А в последнее время, встретив Джейдена, я одевалась именно как клубная красотка.

Честно говоря, я немного радовалась, что Джон не принял моё приглашение. Он бы поиздевался надо мной как минимум из-за одежды, если не из-за чего-то ещё.

Мы помирились после воскресного ужина.

Более или менее.

Джон извинился за то, что ушёл – и за то, что он сказал при маме.

Я сказала ему, что всё в порядке.

Так что, на самом деле, это было скорее перемирие, чем какое-либо реальное разрешение нашего общего дерьма. С тех пор мы перестали говорить о Джейдене, но какая-то извращённая часть меня всё равно продолжала пытаться уговорить Джона пойти куда-нибудь со мной и Джейденом, возможно, чтобы попытаться заставить его смириться с этим.

Я знала, что на самом деле хотела, чтобы Джону понравился Джейден – чтобы они оба действительно понравились друг другу, а не просто потакали мне – но я начинала думать, что это пустые мечты.

Я ещё не знала Джейдена так хорошо, учитывая, что наши «отношения» продолжались всего несколько недель, но я знала Джона.

Я знала, когда он «поддерживал мир», а когда между нами был настоящий мир.

Несмотря на свою дзенскую натуру, Джон был чертовски упрямым.

Он также был тактиком.

Он извинился исключительно в качестве дипломатического и стратегического шага, и я это знала. Вероятно, он сделал это, чтобы я не закрывалась от него и всё равно пришла бы к нему, если бы что-то пошло не так, особенно между мной и Джейденом.

Что, по его мнению, определённо случится.

Я также знала, что он сильно недолюбливал Джейдена, и не только в смысле «я не доверяю этому парню» или даже в смысле «мне не особенно нравится этот парень», несмотря на то, как он пытался говорить за обеденным столом с мамой.

Нет, Джон активно презирал Джейдена.

Это сбивало меня с толку, учитывая, как мало они общались. Это не просто какое-то предубеждение против типа Джейдена. Джейден был по сути хипстером-технарём. Даже если мы иногда подшучивали над этой породой, я точно знала, что Джон дружил точно с такими же парнями, как Джейден.

Чёрт возьми, большинство жителей Сан-Франциско, которым ещё не исполнилось тридцати пяти, были именно такими.

Джон, похоже, также не был заинтересован в том, чтобы узнать Джейдена получше.

Его неприязнь к Джейдену показалась мне почти инстинктивной, как у животного к животному, так что, возможно, это была какая-то мужская штука с тестостероном, которая вибрировала на частоте, доступной только мужчинам.

Я понимала оберегающую часть этого – я действительно понимала.

Раньше я шутила, что у Джона ПТСР из-за того, что он на протяжении многих лет пытался защитить меня от сталкеров. Буквально с тех пор, как я научилась ходить, у меня были проблемы с незнакомыми людьми, которые преследовали меня, были одержимы мной, даже пытались похитить меня.

Мои родители беспокоились об этом. Джон беспокоился об этом. Даже несколько моих учителей беспокоились по этому поводу, хотя никто из них не мог толком объяснить, почему так происходит.

Джон в шутку называл это моим «шармом полнолуния».

(Шутка в том, что полнолуние якобы вызывает обострение у психов, а Элли как постоянное полнолуние этих психов к себе притягивает, – прим)

Но да, на самом деле это было не так уж и смешно.

Суть в том, что я цепляла сталкеров.

На самом деле, некоторые из них даже похищали меня на короткие промежутки времени, когда я была ребёнком. В основном помешанные на религии. И, конечно, парни, учитывая, что я была женщиной моложе шестидесяти, у которой имелись по большей части рабочие дамские части. Иногда я сталкивалась с вещами, которые труднее объяснить, например, с женщиной, которая была убеждена, что я её давно потерянная дочь, которую похитили в детстве.

Даже при всём этом реакция Джона на Джейдена была странной.

Он никогда раньше не испытывал такой мгновенной неприязни к кому-либо, интересующемуся мной.

Джон также не был ревнивым другом/братом.

Я говорю это не в извращённом смысле. Может, мы и не кровные родственники, но Джон на 100 % гей, даже если не считать того, как это странно, когда приёмные братья и сестры испытывают романтические чувства друг к другу. У меня было несколько человек, которые отпускали колкости по поводу того, насколько мы близки, но честно говоря, в основном я считала их идиотами, и я почти уверена, что Джон тоже так думал.

Нет, я скорее имела в виду, что Джон не из тех друзей, которые становятся обиженными и/или мелочными, если я сосредотачиваюсь на ком-то, кроме него. Такое можно было сказать скорее про Касс, чем про Джона. К этому моменту Касс уже ворчала по поводу моей «одержимости» моим новым «мальчиком-игрушкой» и по поводу того, что это отнимало всё её весёлое девчачье времяпрепровождение со мной.

С Джоном всё по-другому.

Джон, похоже, действительно считал Джейдена кем-то вроде хищника.

(Под хищником здесь имеется в виду не хищное животное, а человек, который с каким-либо преступным намерением «охотится» на жертв. То есть, хищником можно назвать и убийцу, и насильника, и педофила, и просто какого-нибудь афериста, – прим)

Или, может, просто не очень хорошим человеком.

Конечно, он мне этого не говорил. Ну, он не говорил этого после нашей ссоры у мамы. Тем не менее, я чувствовала это в нём, иногда настолько ощутимо, что не могла удержаться от раздражения всякий раз, когда пыталась поговорить с ним о нас с Джейденом в принципе.

Так что да… я не удивилась, что Джон не пришёл.

Одёрнув ткань своего платья ниже по бёдрам, я прошла через почти пустой бар, периодически поглядывая на ещё более пустую сцену.

Я знала, что немного опоздала, но мне пришлось подменять часть смены другого официанта, когда этот новый парень, Иван, поздно пришёл в закусочную. К тому времени, когда я примчалась домой, приняла душ и накрасилась, прошло уже двадцать минут после того времени, когда я обещалась быть здесь.

По той же причине я не так уж удивилась, когда услышала, как музыка, транслируемая по каналу, начала затихать ещё до того, как я прошла половину первого этажа. Выключение станции подачи музыки сопровождалось вызывающим содрогание резким звуком включённого микрофона, затрещавшего на сцене.

Взглянув в ту сторону и не замедляя шага, я направилась к бару, решив, что возьму пива, пока буду ждать начала выступления группы Джейдена.

Я не планировала торчать впереди, тем более прямо под его микрофоном и гитарой.

Если быть до конца честной, я даже не была уверена, что Джейден хотел, чтобы я была здесь.

В конце концов, наши отношения были относительно новыми, и он говорил так, будто выступление было не особо важным, практически эффектная репетиция. Группа Джейдена, «Око Моррис», формально даже не была включена в список выступающих. Они играли на разогреве, потому что их басист дружил с парнем, который заказывал концерты.

Джейден шутил, что они были разогревом для разогрева.

Он сказал мне, что я могу прийти, если захочу.

Он, конечно, не возражал против моего прихода.

Тем не менее, я восприняла это в целом как приглашение.

Возможно, я выдавала желаемое за действительное.

Когда я увидела Джейдена и того же басиста, выходящих на сцену вместе со вторым гитаристом, я немного покраснела, осознав, что, вероятно, слишком нарядилась. Все они были одеты в джинсы и – за исключением Джейдена, который надел бледно-голубую рубашку, подходящую к его глазам – на них были футболки и кроссовки, а в волосах немного металлической краски, активирующейся звуком.

Я наблюдала, как они заняли свои позиции, накинули ремни через головы и плечи и проверили инструменты, чтобы убедиться, что они подключены к динамикам. Судя по тому, что рассказывал мне Джейден, они были вроде как наполовину ретро-группой, использующей старомодные звуковые системы для одних вещей и более высокотехнологичные эффекты для других.

Мой взгляд переместился в более тёмные уголки сцены, когда из-за занавеса вышел барабанщик – невысокий круглолицый парень, на вид примерно моего возраста. Он сгорбился на своём табурете, откидывая назад длинные светлые волосы и устраиваясь поудобнее на сиденье, затем вытащил палочки и прочистил горло.

Я видела, как они переглянулись, разговаривая вне зоны действия микрофонов. Джейден взял пробный аккорд, оглядывая толпу и разговаривая со своими товарищами по группе.

Он меня не заметил.

У меня определённо было время выпить пива.

Мои глаза вернулись к осмотру барных стульев.

Было много свободных мест.

Конечно, время раннее, и после Джейдена играло около шести групп, но мне было интересно, беспокоило ли его такое малое количество зрителей. Мне было интересно, беспокоили ли Джейдена скука и незаинтересованность на большинстве лиц, которые я видела. До сих пор большинство посетителей бара даже не взглянули на сцену, несмотря на звуки разогрева гитар и писк старомодного микрофона.

Джейден всегда казался таким уверенным.

Из-за этого действительно трудно сказать, что он думал о подобных вещах.

Я заметила, что несколько девушек поглядывали на него.

Вряд ли это неожиданность. Он объективно был довольно сексуальным.

Тем не менее, это напомнило мне – как будто я нуждалась в напоминании – что если мы с Джейденом продолжим наше «что бы это ни было», то мне, вероятно, придётся иметь дело с изрядным количеством поклонниц. Возможно, мне придётся иметь дело с большим количеством поклонниц, если «Око Моррис» когда-нибудь станет хотя бы умеренно популярным.

Басист сыграл несколько нот, когда я закончила заказывать бутылочное пиво у бармена. Учитывая немноголюдность, я решила просто занять барный стул и потусоваться там, а не изображать из себя подружку-фанатку у сцены.

В любом случае, рабочий день выдался долгим.

Мне действительно нужно было отвлечься, по крайней мере, на некоторое время.

Я со вздохом запрыгнула на табурет. Искренне поблагодарив бармена, когда он принёс мне обратно очень холодное пиво, я бросила немного денег и быстро поднесла бутылку ко рту.

Просто рай.

Я опустила её после нескольких хороших глотков.

Сделав это, я заметила мужчину, который только что вошёл в клуб и теперь направлялся прямо ко мне через главный зал клуба. Я окинула его повторным взглядом и нахмурилась, зная только, что узнала его с первого взгляда, что он каким-то образом попал в поле моего зрения – то ли напомнил мне о чём-то, то ли отозвался в моём мозгу фальшивой нотой.

Мне потребовалась ещё секунда, чтобы разглядеть его лицо.

Затем внезапно картинка сложилась.

Всё моё тело напряглось на добрых пару секунд, прежде чем мой мозг действительно осознал и сложил всё остальное воедино. Как только это произошло… чёрт возьми.

Микки.

Я не видела его больше шести лет.

Я не видела его с тех пор, как он окончил среднюю школу, будучи восемнадцатилетним или девятнадцатилетним старшеклассником, а мне тогда было четырнадцать.

Он выглядел плохо.

В смысле, сейчас он выглядел действительно плохо – вот почему я не узнала его сразу.

Он выглядел как наркоман, или как будто на следующий день после окончания школы он заполз в нору и просто сидел там на корточках в собственной грязи, жрал вредную пищу и ничего не делал, только играл в шутеры от первого лица и кричал на незнакомцев на каналах.

У него было очень много прыщей, хотя ему должно быть двадцать шесть или двадцать семь. Возможно, именно поэтому я сразу подумала о наркотиках. Кроме того, он набрал по меньшей мере 30–35 кг жира и потерял около 20 кг мышц. На нём была растянутая футболка какой-то группы, а волосы были такими жирными, что казались мокрыми. Кроме того, вместо песочно-светлого цвета, который я помнила, он сбрил одну сторону волос, а остальную покрасил в чёрный.

То есть, гот? Я полагаю?

Что бы это ни было, это не улучшило его внешность.

В старших классах он занимался по крайней мере одним видом спорта, разве нет? Не футболом, но я помнила, что он был в той или иной команде. Может быть, борьбой или плаванием.