Текст книги "Война (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 41 страниц)
Глава 11
Нарроус
Воды залива Раритан поднялись вверх, волны захлестнули передающую изображение поверхность, покрывавшую переднюю часть субмарины, когда мы опустились под воду. Зеленовато-серая противная вода быстро заслонила вид облаков и проливного дождя.
Лишь тусклый свет проникал через саму воду, поскольку солнце уже затмевалось штормом.
Однако, как только мы полностью оказались под водой, вид изменился.
Освещение корпуса включилось на множестве спектров, осветив частицы в воде перед нами. Я наблюдала своими глазами и светом, как нити сенсоров струятся вперёд во все стороны, изучая воду в непосредственной близости к пирсам.
По словам подруги Чандрэ, Талей, подводная сеть ОБЭ не начнётся до тех пор, пока мы не проплывём под мостом Веррацано-Нарроус и не войдём в гавань Нью-Йорка.
Мы уже наполовину миновали бухту, когда карты этой сети начали показываться на навигационных картах, виртуально отображавшихся на консолях, которые образовывали форму подковы в носовой части субмарины. Я слышала, как Балидор, Чинья и Порэш тихо обсуждают эти карты с Талей, но не пыталась расслышать детали.
Суть я уловила.
Если карты ошибаются, мы покойники.
Если мы налажаем с навигацией, или нам не хватит места, чтобы развернуться и пройти по узким поворотам, изображённым на маршруте прохождения через ОБЭ поля… мы покойники.
Конечно, органические компьютеры должны сообщить нам это до того, как нам будет по-настоящему грозить смерть, но если компьютеры ошибутся – или если там имеется нечто, скрывающее проход от сенсоров и сбивающее с толку компьютеры – мы покойники.
Если Талей работала на Тень, и это для неё миссия суицидника, как было у Дорже с Вэшем – мы покойники.
Я стояла на слегка приподнятой палубе мостика, возле перископа, которым никто из нашей команды не пользовался – скорее всего, потому что здесь от него никакого толка. Я молча наблюдала, как Балидор, ещё два видящих, которые трудились в качестве навигаторов, а также Талей, Юми, Чинья и Порэш склонились над панелью управления субмариной и тихо переговариваются.
Вся передняя часть субмарины служила иллюминатором – её обшивка передавала изображение, показывая в деталях всё под водой и даже заставляя большие части консолей казаться прозрачными. С места, где стояла я, временами казалось, будто команда сама плывёт сквозь воду.
Сенсоры загорались всякий раз, когда контактировали с чем-нибудь: с животными, с предметами в воде, с другими суднами, с флаерами над водой, с системами вооружения или другими сенсорами, направленными на нас. Демонстрация изображений пересекалась с другими кадрами – топографической картой дна бухты, детально описывающей все возвышенности и впадины с точностью до сантиметра, так мне сказали.
Я знала, что как только мы войдём в гавань Нью-Йорка, там будет отображаться намного больше информации.
Я ничего не говорила, пока они работали.
Если честно, наверное, мне надо было последовать примеру Ревика и забуриться в другое отделение, чтобы вместе с остальными поработать над планами того, что мы будем делать, когда доберёмся до Манхэттена. И всё же я оставалась здесь, держа свой свет и тело в сторонке, чтобы они могли работать.
Казалось, мы добирались до моста целую вечность.
Как только это случилось, вид перед субмариной кардинально изменился.
В темноте проступили линии, очерчивающие сам мост, массивные цементные сваи под водой, даже их основания под илом и песком, из которого состояло дно бухты. Я смотрела, как в тёмной воде прямо под очертаниями моста проступают резкие красно-белые линии, и в горле встал ком от понимания, что это должно быть ОБЭ-поле.
Подняв взгляд, я посмотрела на карту этого поля, которая вращалась над нашими головами.
Когда Балидор с мрачным выражением взглянул на меня, я выдавила улыбку, и он сделал то же самое, кивнув мне.
«Пожелай нам удачи», – тихо послал он.
Я фыркнула, скрестив руки на груди. «Пожалуйста, скажи мне, что в этом нет необходимости. Плаваю я так себе».
Балидор усмехнулся, мягко щёлкнув языком, и вернулся к картам. Положив ладонь на спинку стула Порэша, он наклонился вперёд, глядя на панель управления и сравнивая расчёты навигации от органических компьютеров с тем, что он видел на карте своим светом.
Думаю, все мы задержали дыхание, когда приблизились к входу в ОБЭ-поле, который совпадал с промежутком между двумя сваями. Красные и белые линии искрили и пересекались по обе стороны от места, к которому мы подплыли, и создавали сетчатое поле, которое блокировало 80 % моста.
Я невольно заметила тени, дрейфовавшие в воде между опорами.
Посмотрев на статистические данные, прокручивавшиеся надо мной, я увидела, что это трупы животных.
В основном рыба, но там также плавали части тел нескольких млекопитающих, включая тюленей и небольшого кита, который, наверное, подошёл к берегу в поисках укрытия от многочисленных крупных штормов. Я также видела ДНК довольно многих людей, высветившуюся на сетке там, где они дрейфовали в приливе возле полей. На дне также лежало несколько небольших лодок, включая две половины чего-то похожего на рыболовецкое судно, которое поля разрезали пополам.
Я не видела никаких других субмарин.
– Ладно, мы вводим код безопасности, – сказала Талей, повысив голос, чтобы все на мостике её услышали.
Я невольно заметила, что её голос и выражение оставались мрачными, а лицо было как никогда бледным. Её губы поджались в линию, золотистые глаза сосредоточенно смотрели на изображение ворот ОБЭ, хоть она и заверяла, что её данные надёжны.
Все мы притихли после того, как она ввела последовательность символов, чтобы открыть подводные ворота.
Несколько секунд, показавшихся очень долгими, ничего не происходило.
Затем я увидела, как ворота начали постепенно растворяться.
Через несколько секунд в одном квадратном участке под мостом не осталось ничего видимого, кроме воды – именно в том участке, который на карте значился как дверь.
И всё же я не вздохнула с облегчением. По обе стороны этого проёма искрила и мерцала сетка, которая тянулась длинным узким туннелем под водой. Я знала, что преодоление ворот – это всего лишь первый шаг, на котором вероятность угробить себя меньше всего.
В конце концов, если бы ворота не открылись, мы бы вообще не попали в смертоносный лабиринт.
Никто не произнёс ни слова, пока субмарина проходила между двумя колоннами из цемента и стали.
ОБЭ-карта разворачивалась на моих глазах, показывая первый изгиб узкого туннеля, в который мы сейчас входили. В целом я видела три курса, изображённых на карте, но лишь один из них подсвечивался компьютерами. Этот проход вёл к нашему намеченному месту прибытия, а именно к Ист-Ривер и пирсу в районе Марри-Хилл на Манхэттене.
Я чувствовала, что все на мостике так же напряжённо наблюдают за этим, как и я.
– Ладно, – пробормотал Балидор. – Отдавайте компьютерам команду начинать алгоритм.
Я знала, что искусственный интеллект органических компьютеров будет пилотировать нас на протяжении большинства пути, поскольку он знал возможности субмарины и её габариты намного лучше любого члена нашей команды – насколько быстро она поворачивала, когда начинать поворот, на какой скорости, на какой глубине. И всё же Порэш и остальные не убирали рук с панели управления, не отводили взгляда от карты, которая накладывалась на картинку тёмных вод гавани Нью-Йорка.
Когда субмарина начала поворачивать на очерченную ОБЭ полосу, которая вела на восток, и мы вышли из-под тени моста Нарроус, я наконец-то задышала чуточку легче.
И всё же, как Пори и остальные, я ни на секунду не отводила взгляда от этих искрящихся белых и рубиновых линий.
***
Я всё ещё смотрела на трёхмерную карту ОБЭ-поля, когда Чандрэ подошла и встала рядом со мной у поручня мостика.
Она взглянула на меня только после того, как положила ладони на перила, и без единого слова всмотрелась в моё лицо. Когда я посмотрела ей в глаза, лёгкая улыбка коснулась её темных губ, и я осознала, что улыбаюсь в ответ.
– Нервничаешь, Мост? – сухо поинтересовалась она. – Мне тоже стоит нервничать?
Я хмыкнула, снова глядя на воду.
– Честно? Не знаю. Тебе приходилось выслушивать, как Врег больше часа твердит о том, что субмарины – это плавучие ловушки смерти? – в ответ на её усмешку я фыркнула, покачав головой. – Кто бы мог подумать, что мужчина, который способен одной рукой сокрушить череп взрослого человека, может так капризничать как маленький?
Чандрэ фыркнула, мягко щёлкнув языком.
– Брат Врег… это противоречивый мужчина.
– Я начинаю это понимать, – пробормотала я.
Она снова рассмеялась, сильнее опираясь на поручень.
И всё же её красные глаза оставались задумчивыми, когда она посмотрела на воду через органическое композитное стекло.
Она прочистила горло, показав на вид ОБЭ-полосы в воде.
– Я пришла сюда, чтобы сказать тебе не волноваться, – сказала она. – Это всё просчитано. Даже сдержанно. В сравнении с вашими недавними планами, – она склонила голову набок. – …Судя по тому, что я слышала.
Я улыбнулась ещё шире. Не смогла сдержаться.
Я знала, что она, скорее всего, пришла меня отвлечь, но если честно, я это оценила. Мои челюсти начинали ныть – так сильно я их стискивала. Мне не помешает отвлечься, чёрт подери.
– Тогда у плана должно быть больше шансов на успех, – произнесла я таким же невозмутимым тоном, как она. – …Особенно учитывая, что я практически не приложила руку к его созданию.
Уголки губ Чандрэ приподнялись чуточку выше, и она мягко щёлкнула языком.
– Ну не знаю, Мост, – глазами она продолжала изучать вид на бухту через прозрачное стекло. – Судя по тому, что слышала я, ты отлично справляешься, – она бросила на меня более многозначительный взгляд. – Я определённо не жалуюсь на собственное спасение.
Я моргнула, слегка опешив от искренности, которую увидела в её глазах.
Молчание затянулось.
Поколебавшись, я повернулась к ней лицом.
– Наверное, ты знаешь это, но Балидор мне не говорил. Месяцами. Я понятия не имела, что ты вызвалась работать на нас под прикрытием, – помедлив, я оценила выражение её глаз. – Честно, если бы я знала, я могла бы тебе врезать. Ты серьёзно не понимаешь, насколько это было опасно? Потому что я могу тебе сказать… с моей точки зрения, это было довольно рискованно.
Чандрэ пожала плечами, продолжая смотреть на ОБЭ поля.
– Ты находилась куда ближе к опасности, чем я, Мост, – произнесла она с лёгким упрёком. – Честно, если мы будем обсуждать безумные планы, то у меня тоже найдётся, что тебе сказать.
Я хмыкнула, скрестив руки на груди и повернувшись к смотровым экранам.
– Ладно. Справедливо.
– Может, нам стоит разобраться с этим на ринге, – пошутила она. – Надавать друг другу хорошенько?
– А может, мне стоит просто надрать зад Балидору, потому что это он изначально подсунул тебе этот безумный план, – пробормотала я. – Если так подумать, я собиралась поговорить с ним об этом…
Она вновь улыбнулась, всё ещё глядя на воду.
Наблюдая за её профилем, я ощутила, как к горлу подступает ком. В те же несколько секунд я стиснула зубы. Я осознала, как долго я её не видела. Я вспомнила, как чувствовала себя, думая, что она бросила меня и ушла работать на Ревика и Салинса.
Внезапно мне действительно заходилось ей врезать.
Щёлкнув себе под нос, я покачала головой и хмуро посмотрела на Чандрэ.
– Это не имело бы значения, знаешь. В ситуации с Тенью. Когда мы отправились в Аргентину. Я бы не оставила тебя там, Чан, даже если бы ты работала на Салинса. Я бы никогда не оставила тебя в таком месте.
Высокая мускулистая видящая не ответила, но я увидела, как в её тёмных глазах что-то изменилось прямо перед тем, как она посмотрела на меня. Тот мягкий свет в её глазах проступил достаточно отчётливо, чтобы изумить меня. Через несколько секунд она отвернулась, отбросив назад свои афрокосички и посмотрев на команду, которая работала на консолях под нами.
– Я ценю это, Высокочтимый Мост, – произнесла она официально и улыбнулась, не поворачиваясь. – …Как и то, что ты не врезала мне кулаком, когда увидела.
Я снова фыркнула.
Однако я по-прежнему ощущала лёгкое чувство вины. Мне действительно было больно, когда она уехала.
Не просто больно – я злилась. У меня возникло такое чувство, будто она выбрала Ревика вместо меня, и хоть отчасти я это понимала, в то же время я иррационально сердилась на неё, хоть осознавая её мотивы умом, хоть нет.
Более того, с моей точки зрения она даже не потрудилась сказать мне об этом или попрощаться.
Она улизнула в разгар бомбёжки, которую Ревик и Салинс устроили в Дели; не сказала даже «прости» или «увидимся позже» или даже «иди ты нах*й».
Положа руку на сердце, я злилась на неё ещё до отъезда, в основном из-за той ситуации с Ревиком в Вашингтоне, в которой я частично винила Чандрэ – опять-таки, несправедливо. Я злилась на всех, кто согласился с вашингтонским планом Ревика, может, потому что легче было сосредоточиться на этом, а не на том, во что Ревик превратился после.
При этой мысли в мозгу промелькнуло другое воспоминание, и я содрогнулась.
Я накричала и на Касс тоже – а Касс там вообще не было.
Я накричала на Касс за то, что её там не было, что она не поехала с Джоном и Ревиком в Вашингтон. Я обвинила её в том, что она оставила Джона одного, заставила его быть единственным голосом рассудка во всей этой проклятой команде. Вспомнив, что наговорила тогда, я снова содрогнулась. Я извинилась перед ней в ту же самую ночь, но разве извинений после такого может быть достаточно?
Даже Джон после этого несколько дней злился на меня. Он сказал, что я знатно перешла черту. Он также напомнил мне, что это Касс устранила Териана – факт, который большинство команды (за исключением, может, Балидора) замалчивало в связи с её статусом «червяка».
Вспомнив и этот разговор тоже, я ощутила лёгкую тошноту.
Но мысли о Касс сейчас не особенно помогали.
Нахмурившись, я перевела взгляд на видящую с тёмно-красными глазами.
Она была там, в крепости Тени. Она наблюдала, как разворачивалась вся эта ситуация с Тенью и Касс: как Касс узнала, что она Война, и всё, что Тень говорил ей, убеждая, что надо быть на его стороне. Она также видела, как в Касс что-то сместилось настолько, что она начала спать с Фиграном.
Я не посещала те собрания в Олбани, на которых Балидор выслушивал доклады Чандрэ.
Я знала, что это должно быть непросто. Я знала, что мне надо взглянуть на информацию с тех брифингов; просто я ещё не заставила себя сделать это.
Я также знала, что это наверняка причинило Чандрэ боль на личном уровне. Она любила Касс.
Учитывая всё это, Чандрэ вела себя настолько трезвомысляще, насколько это вообще возможно. Может, она и не потерпит выражения эмоций, если я попытаюсь поговорить с ней об этом.
Продолжая смотреть на неё, я осознала, что скучала по ней – по Чандрэ. Я скучала по ней сильнее, чем хотела признаваться самой себе, во многих смыслах.
Я скучала по ней как по подруге. Я также скучала по вкладу, который вносил её голос и мозг в нашу команду.
А ещё очень немногие люди были круче Чандрэ в драке.
Я не очень хорошо закрывала щитами все эти мысли и видела, как Чандрэ улыбнулась прямо перед тем, как взгляд этих красноватых глаз метнулся ко мне.
– А ты сегодня настоящая льстица, да, Мост?
Я закатила глаза.
– Льстица. Она самая. Ты же слышала ту часть, где я хотела тебе врезать? Я ещё не миновала эту стадию.
– Я слышала, – улыбка Чандрэ погасла. – Спасибо.
Слегка покраснев, я сделала отмахивающийся жест одной рукой.
– Я думала, что по большей части это я была засранкой, – сказала я. – Ты же слышала эту часть, верно? Не уверена, что «спасибо» – это уместный ответ, учитывая, как я обращалась со всеми вами, – посмотрев на неё, я заговорила откровенно извиняющимся тоном: – Я правда прошу прощения, Чан. Ты этого не заслужила. И Касс тоже. Тогда я не была добра к большинству своих друзей.
Чандрэ отмахнулась от этого взмахом руки.
– Ты была сама не своя.
Её тон звучал решительно и окончательно, словно на этом тема закрыта.
Она посмотрела на меня своими тёмно-красными глазами, открыв свой свет и всматриваясь в моё лицо.
– Элли, я искренне сожалею, что не воспротивилась плану Дигойза притвориться проститутками для тех червяков, – нахмурившись, она пожала плечами. – Если это поможет, никто из нас не мыслил здраво в тот момент… и твой муж в особенности. Я должна была понять, что работа в одной конструкции с ним подчинит нас его воле, учитывая интенсивность его чувств.
Она выдохнула, прищёлкнув языком и качнув своими косичками.
– …Джон заметил это. Он пытался меня предостеречь. Он говорил, что на меня чрезмерно влияет травма Дигойза. Он сказал, что Повстанцы искажают его свет через эту травму. Он сказал, что я говорю словами твоего мужа, а не своими собственными. Я его не послушала.
Слегка опешив от удивления, я лишь кивнула.
– С Джона станется, – пробормотала я.
– Да, – отозвалась она, взглянув на меня более резко. – Я всё хотела спросить об этом. Тень знает, кто он? Джон?
Я поджала губы, затем выдохнула.
– Я честно не знаю. Я надеялась, может, ты или кто-то другой сумеете нам это сказать.
Чандрэ кивнула, но её красиво очерченные губы поджались.
– Наш хозяин в Аргентине был не очень-то общительным. Я рассказала Адипану, что смогла. Я позволила им детально изучить мой свет. Боюсь, этого оказалось недостаточно, чтобы дать им много новой информации.
– Ты хоть раз видела его, Чан? – спросила я, повернувшись. – Тень? Или изображение кого-то, кто называет себя Тенью?
Глаза Чандрэ сделались менее прозрачными.
– Только то, что видела ты, когда пришла в тот зал.
– Менлим.
Она один раз кивнула.
– Да. Менлим.
Между нами повисло молчание.
В этот раз оно не казалось таким неловким. Я опять осознала, как рада её возвращению вопреки всему, что происходило вокруг нас.
– Спасибо, – ответила Чандрэ, слегка улыбаясь. – …Ещё раз, – она сделала жест, показывая на видящих, которые сгорбились над консолями на мостике. – Признаюсь, очень приятно, что здесь по мне скучали. Это было очень… изолированно. Работать над последними миссиями.
В последовавшей тишине она прочистила горло, посмотрев обратно на смотровой порт и зеленовато-синюю воду.
После кратчайшей паузы, во время которой я лишь смотрела на Чандрэ, я взяла её руку, сняв с перил, и переплела свои пальцы с её длинными коричневыми пальцами.
Она позволила мне, крепко сжав мои пальцы своими.
Когда я увидела, как заблестели её глаза, я отвернулась от её лица. Я проследила за её взглядом и тоже уставилась на серо-зелёные глубины Нью-Йоркской гавани. Я смотрела, как грязноватые рыбы проплывают мимо окна, следила за ними глазами.
Не знаю, как долго мы стояли там вместе, молча, но что-то во мне расслабилось так, как не расслаблялось после спуска в люк субмарины.
А ещё было странное компанейское ощущение.
Спустя ещё несколько минут казалось, будто между нами не прошло ни секунды времени.
Глава 12
Чья бы корова мычала
Касс так и не уходила из моих мыслей, даже пока я стояла там с Чандрэ. Я наблюдала, как субмарина проплывает по этим узким туннелям между ОБЭ-полями, а другой частью своего света думала о своей самой давней подруге.
Теперь так было большую часть времени, и неважно, где я находилась, что делала, и с кем я была.
Конечно, я могла говорить себе, что должна думать о ней.
Я могла говорить себе, что Касс уже не просто важна для меня, Джона, Чандрэ и Ревика. Как Война, четвертая из Четвёрки, она стала стратегическим и военным приоритетом.
Я могла говорить себе это, конечно.
Но я знала, что это всего лишь очередное оправдание, чёрт подери.
Горе и чувство вины, которые накатывали на меня при мысли о Касс, временами почти парализовывали меня. Я думала о вещах, которые могла сделать иначе, о том, как я могла вмешаться прежде, чем всё дошло до такого. Я думала о том, как фактически бросила её одну в этом мире, помешавшись на Ревике. Из-за меня Касс потеряла свою прежнюю жизнь, прежнее видение мира, всех своих друзей. Из-за меня Териан едва не убил её.
Затем, не успела она оправиться от всего этого, как я её бросила.
Когда я думала о ней с Тенью, чувство вины скручивалось в какую-то отчаянную беспомощность. Это ощущение вызывало у меня такую тошноту, что я не могла есть.
Дело не только в страхе перед тем, что Тень и Фигран могли делать с ней прямо сейчас. Дело не в том, что я боялась, кем она могла стать. Дело даже не в угрызениях совести и грусти из-за всего, что случилось с ней ранее, когда она, Джон и Ревик были пленниками Териана в России. Дело в самой Касс.
Дело в этой бл*дской жизни, которую она вела.
Дело в жизни, которая была у неё до всего этого, даже в Сан-Франциско.
Дело в её проклятом отце и братьях, в её матери, которая жила в отрицании, в засранцах, которые докапывались до неё в школе, а позднее в барах и на работе. Дело в её дерьмовом невезении, которое преследовало её практически с самого рождения. Дело в том, как она всегда умудрялась принять неверное решение во всём, что бы жизнь/Бог/карма ни бросали в неё. Дело в знании, что я никогда не могла улучшить её ситуацию, как бы я ни старалась.
Дело в том, что Касс опять получила по полной за то, что даже не было её виной. Дело в том, что я опять упустила травмирующие события в её жизни, пока не стало совсем поздно.
Эта мысль вызывала у меня тошноту.
Эта мысль вызывала у меня усталость, раздражение.
А ещё это охереть как злило меня. Это наполняло меня ужасом.
Это пугало меня до чёртиков.
Я пыталась почувствовать её сейчас, найти её своим светом. Я не получала ничего. Какая-то пустая тьма жила вокруг того места, где должна быть Касс. Проблески горя, проблески той усмешки, которой она одаривала Джона в Аргентине; та забава, с которой она смотрела на него и Ревика, пока Фигран её лапал. То, с каким скучающим безразличием она смотрела, как Тень едва не убил моего мужа – а ведь я знала, что она любила Ревика.
Я была в ужасе, если честно.
Меня ужасало то, что в этот раз я наконец-то окончательно облажалась с ней в разы сильнее предыдущих случаев. Этот раз не походил на все другие случаи – её месячные наркотические запои с Джеком; её сбегание из дома, когда мы были детьми; её арест в Лос-Анджелесе; её тусовки с Миферами в колледже; то, как она ударила своего отца, когда тот напал на неё в припадке пьяной ярости; или даже то, как она тусовалась с террористами-видящими в Сиртауне.
В этот раз всё казалось иначе. В этот раз казалось, что пути назад нет.
В этот раз я позволила ей слишком отдалиться.
Я приказала Балидору с отрядом его видящих проследить за вертолётом, который унёс Фиграна и Касс от берегов Патагонии. 'Дори гнался за Касс и Фиграном до самой Ушуаи, но их уже и след простыл к тому времени, когда он нашёл взлётную полосу, которой они воспользовались.
Фигран не зарегистрировал план полёта. Он также стёр память каждого человека, работавшего в авиадиспетчерской службе. Мы даже понятия не имели, каково их промежуточное место назначения, не говоря уж о том, куда они отправились после этого.
К тому времени люди вокруг нас вовсю умирали – и в Ушуае тоже. Мы не могли гнаться за ними дальше, когда столько наших людей подвергалось риску в Нью-Йорке.
Нам надо было возвращаться. Сначала нам нужно было обезопасить тех людей, которые ещё оставались с нами.
Я всё это знала. В конечном счёте, я сама приняла решение, хотя Джон и Балидор немного возражали. Отозвать поиск, пусть и временно, стало самым тяжёлым приказом, который мне приходилось отдать. Как бы я ни обосновывала это самой себе, это всё равно ощущалось как предательство.
Я знала, что Ревик хотел бы отправиться за ними – ещё до того, как он озвучил это вслух.
Он бы захотел отправиться за Касс несмотря ни на что. И я знала, что его желание лишь усилилось бы, как только он узнал, что она одна из Четвёрки. Раз она одна из Четвёрки, то в глазах Ревика Касс становилась членом семьи на совершенно ином уровне.
Я всё ещё не знала, что именно это значит – быть одной из Четвёрки. Я определённо не понимала это так, как Ревик – и не чувствовала это на личном уровне.
Но теперь мне нужно это понять.
Мне нужно знать, что на самом деле означает тот факт, что Касс – Война. Я впервые захотела узнать всё, что только можно, о Четвёрке и о том, кем мы должны быть.
Судя по тому, что сказал мне Вэш, личность и её роль – это не одно и то же.
На самом деле, согласно Вэшу, они могут быть полными противоположностями – я не раз замечала такое в Ревике и даже в себе. Если Война последует тем же путём, то Касс, которую я знала в Сан-Франциско, может оказаться уже не единственной движущей силой в её сознании. Это существо Война теперь носило её как плохой костюм.
Временами оно могло даже полностью затмевать мою подругу Касс.
Я также не имела ни малейшего понятия, оставалась ли Касс всё ещё формально человеком.
Галейт родился человеком, но в списке посредников он обозначен как «кроссовер». Мы уверены, что Война тоже имелась в списке посредников, но не ознакомившись с вымаранными характеристиками Касс, мы не знали, была ли она кроссовером, как Джон, или просто обычным человеком, которому пришлось вместить в себя душу посредника.
И это всего лишь интеллектуальное дерьмо.
Ничто из этого ни капли не помогало мне думать о своей лучшей подруге с дошкольного возраста, Касс, или о том, что всё это означало для неё. Тот факт, что она добровольно уехала с Фиграном, означал одно – можно забыть про то, как бы прежняя Касс смотрела на ситуацию. Теперь мне нужно рассматривать совершенно иные сценарии, и неважно, готовы к этому остальные или нет.
Среди них мне первым делом нужно обдумать, верна ли она теперь Тени, и что это вообще означало. Мне надо принимать в расчёт вариант, что теперь она может быть верна ему, как когда-то был верен Ревик, и если так, то как далеко она может зайти.
Мне также надо рассматривать вариант, что она может оказаться телекинетиком.
Тот факт, что Тень вот так запросто отпустил Мэйгара и Стэнли, несмотря на их статус посредников, говорил мне, как высока вероятность, что она телекинетик – или кое-что похуже.
Более того, мне надо обдумывать это всё самой – по крайней мере, пока что. Я практически уверена, что никто в нашей команде ещё не думает в этом направлении, даже Балидор, а я сама пока не готова делиться своими рассуждениями.
Я знала Касс. Это существо, «Война», не сотрёт ту Касс полностью.
Как и Ревик, Касс всегда придерживалась крайностей в своих взглядах, будь они правильными или неправильными. Её нельзя урезонить, как только она приняла какое-то решение. И всё же я внимательно слушала её в том доме в Андах, и по правде говоря, я не услышала там много идеологии. Вся эта сцена у Тени напоминала не идеологическое прозрение, а скорее одно большое «идите нах*й» – в адрес меня, Джона, может, Ревика. Может, даже Чандрэ.
Я не понимала одного – почему?
Почему она обратилась против нас так решительно? Что предложил ей Тень? Он просто промыл ей мозги, убедив, что мы враги? Что нам насрать на неё, что мы забросили её из-за безразличия или даже со злости?
От наблюдения за тем, как Касс позволяет Фиграну лапать себя в доме Тени, Джона и Ревика едва не стошнило. Учитывая, что Териан делал с ней в заточении, пока они смотрели, я не могла их винить.
Однако я восприняла это совершенно иначе.
Для меня тот факт, что Касс вешалась на Фиграна, показался просчитанным ходом, который должен вызвать именно такую реакцию. Касс в своём репертуаре, на самом деле, хотя она никогда не проворачивала такое дерьмо со мной. Насколько я знала, она также никогда не поступала так с Джоном – и тем более с Ревиком.
До того дня я не видела, чтобы она поступала так с кем-то, кого любила.
Но видела ли я ранее эту сторону Касс? Определённо видела.
Она даже использовала это, защищая меня, чтобы позлить Джейдена или кого-то из девочек в школе, которых она коллективно называла «дряни» или «унылые шепчущиеся малявки». Она использовала это против Тины, когда они с Джейденом перепихнулись. Извращённый ужин у Тени мог бы с таким же успехом случиться в каком-то баре, куда пошли мы с Касс, вот только в этой версии все друзья и семья Касс каким-то образом очутились в категории «дряни».
Джон цеплялся за убеждение, что ей промыли мозги. Он думал, что ей морочила голову та же конструкция в духе кривых зеркал, которая едва не задурила его и Врега.
Теория была не совсем безумной.
Положа руку на сердце, я подозревала, что в эту теорию верит большинство.
Чандрэ сказала Балидору, что конструкция Тени морочила голову им всем с тех пор, как они прибыли в приморское шато – но с Мэйгаром и Касс было хуже, чем с остальными. Джон объяснял это тем, что раз Касс пробыла там недели без защиты, должно быть, это взяло над ней верх. Он считал, что если мы просто сумеем забрать её от Тени, отделить от той токсичной конструкции и того, что она делала с её светом, то она станет прежней Касс.
Ревик мало что говорил, но у меня сложилось ощущение, будто он сомневается, что всё будет так просто.
Я тоже сомневалась.
По правде говоря, я сильно подозревала, что Касс сама подогревает всё это в некоторой мере. Когда я старалась объективно подумать над тем, что я видела, слышала и чувствовала, это казалось ещё более правдивым.
Должно быть, Менлим предложил ей что-то – что-то, чего Касс хотела.
Может, это банальная власть. После всего, через что прошла Касс за те годы, что я её знала, нельзя сказать, что это совершенно невозможно.
Я всё ещё не знала, как поднять эту тему с остальными. Как бы там ни было, я знала, что мне надо возглавить команду по поиску Касс.
Я приготовилась к тому, что Балидор и Ревик будут возражать, учитывая, как сильно это может выдать меня перед Тенью, но я твёрдо уверена, что этой работой должна заняться я сама. По правде говоря, я сомневалась, что Джон или даже Ревик могут быть полностью объективными, когда дело касается Касс. Я знала, что тоже не смогу быть объективной, но судя по беседам с ними, я невольно думала, что они многое упускали в Касс и в том, как работал её разум.
Может, с ними Касс всегда была другой, так что они никогда не видели эти её стороны. А может, это просто потому, что они мужчины, и не замечали многих способов, посредством которых женщины воплощали свою власть или завидовали чужой власти.
Какой бы ни была причина, я не могла полностью довериться Балидору или Чандрэ в том, что они сумеют покрыть этот разрыв.
Кроме того, я не хотела, чтобы Ревик приближался к Касс или Фиграну. Я не хотела, чтобы он хоть сколько-нибудь приближался к тем конструкциям – и тем более к Тени.
Я знала, что отстранение его от этих проектов создаст некоторые помехи для нас, особенно для команды разведки. Теперь мы вполне уверенно предполагали, что Тень применяет свою систему сетевой амплификации, схожую с Пирамидой, но гипотетически более замысловатую. Так что я знала, что команда захочет прибегнуть к помощи Ревика, чтобы понять, как это работает.
