Текст книги "Война (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)
– То есть, ты извращенец? Вот что ты пытаешься мне сказать?
Ревик легонько подтолкнул меня в спину, переступая порог следом за мной.
– Кто бы говорил. Мне напомнить тебе про последний раз, когда мы были в этом отеле, жена?
– Да, но я-то не отправляюсь на поиски молоденьких видящих, чтобы заманить их в свою…
Потеряв нить мысли, я еле заметила, что перестала говорить.
Я едва не перестала думать, когда мы вошли в атриум шестидесятиэтажного здания.
Глава 16
Колония
Первое, что я заметила – это очередь людей, ждущих за дверями «Красного Флага».
И эта очередь не была короткой.
Пожалуй, она состояла минимум из пяти человек в самом узком месте, которое также находилось ближе всего к входу в сам «Красный Флаг». Очередь расширялась, уплотнялась, огибала препятствия в помещении атриума, превращаясь в густую толпу ближе к раздвижным стеклянным дверям, которые вели к крытому переходу и, в конечном счёте, в главное лобби отеля.
Большинство стоявших здесь казалось мне людьми.
Немногие из них носили такую одежду, которую я привыкла ожидать от среднестатистического посетителя «Дома на Холме». То есть, вместо деловых костюмов или дорогой «повседневной» одежды вроде дизайнерских джинсов, дизайнерских платьев и сумок, оригинальных ювелирных изделий ручной работы с драгоценными камнями, итальянских кожаных ботинок, большая часть толпы была одета в подделки из универмага – джинсы, блузки, футболки, толстовки, поношенные трико, бижутерия, дешёвые свитеры.
Я даже видела несколько поношенных фланелевых рубашек и рабочих ботинок, будто этих людей только что выдернули со стройки.
Лишь несколько женщин носило юбки, и все эти юбки за исключением двух-трёх определённо были не лучшего качества. Что ещё страннее, большинство людей, стоявших в очереди, были молодыми – может, от подросткового возраста до тридцати лет. Нескольким можно было дать лет тридцать пять, но я видела всего одного-двух человек, которые могли быть намного старше.
Выражения их лиц граничили между скукой и нетерпением.
К чему бы ни сводился этот ритуал, он был им уже знаком.
Я видела, как на некоторых лицах скучающее выражение сменилось удивлением, даже шоком, как только их взгляды остановились на мне и Ревике.
Большинство установилось на нас с раскрытыми ртами.
Я постаралась не реагировать на эти пристальные взгляды. Все эти глаза явно узнали нас. Я также видела, что большинство считало нас скорее знаменитостями, нежели массовыми убийцами; хотя судя по взглядам некоторых в толпе, они ещё не определились – вдруг мы попадаем в обе категории.
Посмотрев по сторонам, я быстро забеспокоилась из-за их численности.
Рефлекторно обернувшись назад, я ощутила, как какая-то часть меня готовится бежать или драться. В конце концов, если мои давние друзья из Сан-Франциско думали, что я способна на массовый геноцид, почему бы абсолютно незнакомым людям не считать так же?
И где охрана? У них же обычно имелось что-то в конструкции, чтобы делать нас с Ревиком более незаметными?
Ревик оправился первым.
Твёрдо обхватив ладонью мою руку выше локтя, он аккуратно повёл меня мимо них. Он напрягся всем телом, сканируя лица и, возможно, их свет. Он ничего не говорил, но я заметила, что он очень старательно держался между мной и толпой людей.
Никто ничего не говорил нам, пока мы проходили.
Более того, похоже, что вообще никто не сказал ни слова, и это было зловеще, учитывая размеры толпы.
Лица размывались передо мной, становясь безликими.
Вопреки их численности, выраженное желание защитить в свете Ревика успокоило меня настолько, что я начала поглядывать на другую сторону остеклённого атриума. Сделав это, я осознала, что уставилась туда и почти забыла про толпу, хотя адреналин продолжал курсировать по моим венам.
Конечно, я ожидала, что всё будет иначе. Мы отсутствовали всего несколько недель, но я полагала, что они обезопасят отель из-за карантина – наверное, даже в те несколько дней, что предшествовали самой изоляции.
И всё же в те первые несколько секунд одни лишь масштабы перемен абсолютно шокировали меня.
Водопад оставался в центре пола атриума и лил галлон прозрачной и чистой с виду воды на камни, расположенные прямо над высеченным из камня прудиком.
Вода била по гладким булыжникам, и шум волн отдавался эхом, совсем как я помнила – это находилось почти прямо по центру, под высоким окном в потолке. Окно образовывало купол на самой вершине головокружительно высоких стен, поднимавшихся вдоль всех этажей вторичного крыла отеля, которое мы называли «Башня 2», и именно там находился бассейн под открытым небом.
Однако даже в этой относительно неизменной детали я заметила отличия.
Вода в пруду под водопадом выглядела темнее. Звук не отражался от стен эхом с такой же громкостью, как и прежде. Я сообразила, что изменение звука вызвано в основном тем, насколько помещение было забито людьми.
При этой мысли я осмотрелась по сторонам.
Тропические деревья и ящики с красочными цветами, ползучими лианами, пальмами и растениями из джунглей с большими листьями, которые я помнила ранее, теперь убрали. С ними исчезли столы, низкие стулья с мягкими сиденьями и бархатные диваны, которые некогда стояли скромными ансамблями возле водопада и двух баров. Сами бары тоже убрали, и кофейный бар, и полутропический алкогольный бар – когда-то они находились по противоположные стороны от входных дверей в атриум.
На их месте стояли более длинные, более глубокие и более широкие садовые ящики, которые занимали почти каждый свободный дюйм пространства.
Заполненные землёй ящики огибали каналы и даже пересекали пространство над ними как завитки кельтского лабиринта. Глядя по сторонам, я осознала, что те же ящики сколочены таким образом, чтобы идеально подходить и прилегать к стенам атриума, используя пространство на максимум.
Крошечные, ярко-зелёные побеги растений ровными рядами поднимались из плодородной, красно-коричневой земли.
Над ящиками висели ряды крошечных светильников, которые источали аномально яркий, почти солнечный свет.
Новые побеги поднимались высотой всего на пару сантиметров, но я осознала, что если достаточное количество этих побегов вырастет довольно высокими, то комната действительно превратится в огромный лабиринт – как один из тех лабиринтов из живой изгороди, только видимость чуть лучше. Пока что растения были слишком маленькими, чтобы различить, что из них вырастет, но я знала, чем руководствовались видящие.
Это еда.
Овощи. Злаки. Наверное, фруктовые деревья. Они бы предпочли то, что занимает меньше пространства, но прокормит больше ртов и вырастет быстрее всего.
Как только это встало на место, ещё несколько вещей стали очевидны.
Мой взгляд вернулся к пруду под бьющими струями водопада. Опять заметив, что он выглядел темнее обычного, я покосилась на каналы и увидела, что те тоже казались темнее.
Когда мы проходили по маленькому пешеходному мостику между садовыми ящиками, я посмотрела на воду и увидела, что ручей битком забит рыбой. Карпов кои, которые искрили в воде радужными стайками перед нашим отъездом, или убрали, или они потерялись во всей это массе своих более вкусных и менее эффектно окрашенных кузенов.
Темные и радужные проблески чего-то похожего на форель мелькали в каждом ручье вместе с чем-то похожим на молодого лосося, может быть, тиляпии и сома.
Там плавала и другая рыба, которую я не могла назвать, но вся она выглядела как разные виды пресноводной промысловой рыбы. Весь пруд в основании водопада кишел этой рыбой, напоминая мне старые фильмы про нерестилище, которые нам показывали на уроках биологии.
– Божечки-кошечки, – выдохнула я.
Ревик сжал мою ладонь.
Подняв взгляд, я увидела, что он смотрит по сторонам с серьёзным выражением на лице.
Если раньше мы жили в псевдо-террористическом лагере, адаптированном к выживанию в экстремальных условиях, то теперь мы сделались частью маленькой, но явно стремящейся к самообеспечению колонии.
Подумав об этом и окинув взглядом широкое пространство, я нахмурилась.
Этого всё равно будет недостаточно. Я подумала о том, насколько велик отель, как много здесь комнат, и внезапно этот «огородик» показался тоскливо маленьким. Чёрт, да он выглядел маленьким даже в сравнении с очередью людей позади нас, которые ожидали кормёжки в «Красном Флаге».
– На крыше есть ещё рыба, – бодро произнёс голос слева от меня. – И это не единственная теплица. Как и не единственное место, где мы выращиваем еду.
Я повернулась, подпрыгнув.
Там стояла Оли, одна из женщин-разведчиц в отряде Врега, и одна из тех, кого мы оставили позади, когда отправились в Сан-Франциско. Я знала её как относительно недавнее прибавление к команде – её завербовали из лагеря беженцев, который Балидор организовал на нижних этажах отеля.
Она уже заработала хорошую репутацию среди других видящих.
Мне говорили, что у неё и внушительный ранг видящей. Зачистка арестовала её как нелегала в Париже, примерно восемь месяцев назад, хоть у неё и имелся там контракт с человеческой компанией. Она подозревала, что причиной тому стали её семейные узы с радикальными Миферами в Европе, но я невольно задавалась, не виной ли тому цвет её кожи – достаточно тёмный, чтобы она казалась африканкой.
От Ревика я знала, что видящие вроде неё могли уйти за целый миллион на аукционах рабов, даже если у них не было вообще никаких навыков в разведке.
– …У них на крыше также выращиваются растения, – добавила она, и в её английском по-прежнему слышался сильный французский акцент. – Эти немного новее. Нам сначала надо построить убирающиеся ставни от погоды, учитывая, какими сильными были штормы в последнее время.
Я кивнула, но слегка вздохнула.
Не будет больше бассейна.
– Да, – согласилась Оли, улыбаясь. – В крытом бассейне тоже рыба. Самые верхние этажи, над вашими, теперь в основном заполнены животными, – она рассмеялась, преувеличенно закатив глаза и взмахнув рукой в манере видящих. – У нас шесть средних номеров занято одними только курицами, – скрестив руки на груди, она усмехнулась. – Пока что мы всё ещё получаем припасы извне, так что во всём этом в данный момент нет необходимости. Это всё на потом. Мы будем складировать, сушить, консервировать… замораживать. Ну, вы понимаете. Нужно время, чтобы вырастить такие штуки. Мы должны подготовиться.
Неосознанно копируя её позу, я скрестила руки на груди и посмотрела по сторонам.
– Как много времени у нас есть до того, как цепочки поставок прекратятся, и мы действительно начнём жить в гигантском недвижимом ковчеге?
Видящая с фиалковыми глазами улыбнулась.
– Может, это случится уже скоро, – бодро ответила она. – По нашим оценкам, это «скоро» наступит примерно через месяц, так что надо подготовиться. Наших собственных припасов не хватит надолго, если их не восполнять, особенно когда нужно кормить стольких новых ртов, и они ведь всё время прибывают. И пока не слышно, чтобы мы собирались отсюда переезжать.
Она обвела жестом комнату, словно подчёркивая свои слова.
Я кивнула, сохраняя нейтральное выражение, и взглянула на Ревика.
Он в ответ приподнял бровь.
В этот раз я не потрудилась читать его. Я осознала, что и так понимаю, о чём он думал.
Он практичен до мозга костей, так что, конечно, он одобрял такой подход. Скорее всего, он затеял бы это сразу же, как вирус ударил по Сан-Франциско, если бы в то время это было хоть отдалённо практичным ходом. Тогда границы Нью-Йорка оставались открытыми, а «Дом на Холме» всё ещё был пятизвёздочным отелем возле парка, даже если его общая вместимость сократилась из-за того, что в нём обосновалась наша команда.
Улыбнувшись Оли, я жестом поблагодарила её за объяснение, а затем двинулась между изогнутых садовых ящиков к главному лобби. Моим пунктом назначения всё ещё значилась «Третья Драгоценность», и что более важно, мой любимый кофейный напиток – это при условии, что они не закрылись, и их тоже не оккупировала очередь людей в переднем лобби.
Когда мы миновали автоматические двери, служившие выходом из атриума, я увидела, что эти садовые ящики также занимали большую часть округлого пространства возле атриума, которое некогда было широким проходом с мягкими лавочками, смотревшими на модные бутики.
Удивительно (по крайней мере, для меня), но сами магазины, похоже, оставались нетронутыми, а некоторые даже работали.
Я знала, что так наверняка продлится недолго.
Сам проход теперь превратился в узенький коридор, обрамлённый ящиками с землёй, обогревательными лампами и чем-то вроде оросительных труб, которые выходили из отверстий в стенах с органическими панелями.
У меня складывалось такое чувство, будто я перенеслась на корабль пришельцев.
Как только мы вошли в главное лобби, я опять начала таращиться по сторонам.
Первое, что я заметила – как тут темно.
Высокие стеклянные двери, которые раньше выходили на Централ Парк Саут и Пятую Авеню, теперь закрыли мерцающими чёрными и зелёными панелями, явно изготовленными из какой-то плотной органики. Я предположила, что они были пуленепробиваемыми – может, даже устойчивыми к взрыву. И всё же более практическая сторона моего мозга начала обдумывать, сколько огневой мощи они могут вынести, особенно если по нам ударят чем-нибудь серьёзным.
Подняв взгляд к потолку, я осознала, что все освещение, которое я видела, было искусственным.
Хрустальные люстры ярко светили, свешиваясь со сводчатого потолка на железных цепях. Потолок заканчивался у самого большого из трёх блоков лифтов, освещённых и всё ещё видимых через четыре или пять этажей стеклянных перегородок, но теперь это видели только мы. Вспомнив, какой эффектный вид эти лифты образовывали с улицы, я мысленно слегка вздохнула.
Растения занимали и сегмент этой комнаты тоже, но лишь в той части, которая располагалась дальше всего от стойки регистрации и коридора, ведущего к атриуму. Большая часть лобби теперь напоминала мне какой-то старомодный автовокзал. Все кресла и диваны переставили сюда, вместе с пальмами и другими растениями из атриума. Большую часть этих диванов и кресел занимали люди и видящие. Некоторые свернулись калачиками на диванах и даже на полу и спали.
Другие отдыхали группами, читали, смотрели видео, разговаривали.
Позади нескольких рядов ящиков оставалась всё такая же внушительная гигантская стена-фреска, изображающая Старый Дом на Холме в Индии, его сады, деревья с белыми ветвями, статуи видящих из белого твёрдого камня – мне никогда не удавалось распознать этот камень. Снежные вершины на фреске эффектно возносились к небу позади подножья Гималаев, где также находились землянки с черепичными крышами, некогда составлявшие Сиртаун.
Конечно, фреска изображала Сиртаун в его расцвете, когда там проживало примерно триста тысяч видящих. Пятьсот тысяч, если считать внешние районы, которые не попадали под ключевые перемирия с Шулерами и Мировым Судом.
Я на мгновение затерялась, уставившись на эту мозаику из цветных камушков, рассматривая детали деревьев, гор, домов, птиц, лиц, ярких молитвенных флажков. При этом меня накрыла неожиданная и ошеломительная волна печали.
Дело не только в самом Сиртауне.
Я скучала по Вэшу.
Я как будто с каждым днём всё сильнее скучала по этому добродушному, проницательному и пугающе талантливому старику. Я скучала по его свету. Я скучала по его смеху.
Немного эгоистично я скучала по его способности внести ясность в самую смутную ситуацию, поднять настроение группе в целом даже в самые отчаянные моменты.
У меня складывалось ощущение, что в грядущие недели я буду скучать по нему ещё сильнее.
Прежде чем я успела углубиться в эту мысль, на этаже лобби раздались звуки и отвлекли моё внимание от фрески и этой части комнаты в целом.
Кто-то узнал нас с Ревиком – или, может, заметил нас.
Раздались ликующие вопли, шокировавшие меня.
Эти вопли превратились в топанье ногами, свист, даже смех.
Ни одни из этих звуков не исходили от знакомых мне лиц.
Даже в такой ранний час лобби, похоже, было набито под завязку.
Люди, багаж, мебель, коробки и тележки занимали пол, устеленный ковром. Я также видела животных, включая собак и кошек, что удивило меня, учитывая проблемы с едой, которые только что описала Оли. Я не видела много таких животных (определённо не много в сравнении с количеством людей, которые отдыхали на золотистых диванах, свернулись на куртках и сумках, сидели у очага массивного зарешеченного камина напротив каменной фрески), но я видела достаточно, чтобы окинуть их вторым взглядом.
Поскольку на часах было около шести утра, я опешила от одного лишь количества людей, уставившегося на нас, не говоря уж о приветственных воплях и рукоплескании.
Аплодисменты и свист стихли, когда Ревик дружелюбно помахал всем собравшимся в целом, но я всё равно видела сияющие глаза видящих, которые широко улыбались нам и что-то бормотали, пока мы проходили мимо. Судя по удивлению и облегчению на их лицах, я предположила, что они боялись, будто мы мертвы, захвачены в плен, где-то застряли или ещё что.
Просто их было так много.
– Ага, – сказал другой голос, раздавшись возле меня. – Жутковато. Даже для нас. А ведь мы были здесь, когда они загнали сюда большинство из них.
Я повернулась и в этот раз оказалась лицом к лицу с Тореком, ещё одним бывшим Повстанцем.
Он кивнул на людей, разместившихся по всему этому помещению, и поджал губы, хотя его тёмно-золотые глаза продолжали улыбаться мне.
– …Прошлой ночью мы получили новую партию, – добавил он, обращаясь ко мне и обнимая Ревика одной рукой. – Даже выразить не могу, как рад видеть вас двоих… – продолжал он со своим отрывистым британским акцентом, тепло улыбаясь мне. – Конечно, мы получили весточку, что вы в пути. Все беспокоились, что это дезинформация. Когда город вот так обнесли стенами, боюсь, мы предположили самое худшее. Даже в отношении вас двоих.
– Сколько у вас имеется? – спросил Ревик, обводя взглядом этаж лобби. – Вы продолжали работать, верно? Над Списками? Многие из них кажутся выходцами из Европы и Азии.
Торек проследил за его взглядом. Один раз кивнув, в этот раз он ответил более формально. При этом слышался его акцент видящего.
– По нашим подсчётам, собрано или иным образом учтено 46 % списка видящих, сэр. По последнему из того, что я слышал – 59 % списка людей. Мы сделали приоритетом список людей, как вы и просили.
Он поморщился, пожав одним плечом.
– Конечно, эта цифра включает тех, кто погиб или убит при попытке извлечения. Или до этого, на этапе поиска. В целом всё равно неплохо. Мы затащили сюда много людей до того, как ворота закрылись, и тут нам ужасно повезло.
– Ты хочешь сказать, большая часть из них… люди? – я озадаченно уставилась на лобби.
Торек рассмеялся, продолжая прикасаться ладонями к нам обоим, как будто импульсивно.
– Как ты можешь в этом сомневаться, Высокочтимый Мост? Мы тут на пороге войны и возможного голода… это если землетрясения, вулканы, потопы и цунами не убьют нас до этого… а эти беспокоятся о том, нельзя ли взять с собой их пятнадцатилетнего кота Пушистика, у которого вдобавок артрит.
– Ну, просто… – я поколебалась. – Я имею в виду. Они хлопали…
Торек расхохотался ещё громче, дружелюбно погладив меня по спине.
– Ну… да, моя прекрасная сестра! – сказал он, просияв. – А ты бы не хлопала, учитывая всю ситуацию? Большинство из них сейчас находилось бы в аду, если бы мы их не вытащили, не так ли? У нас ещё есть доступ к новостным каналам. Они видят, что происходит за этими стенами. Они знают, что там бунты, нет электричества, всюду царят убийства, вирус, скоро не будет еды и воды. Они понимают, что вы их спасли, – он улыбнулся. – Это так. Они, может, и червяки, но они же не совсем тупенькие.
Я просто таращилась на лица, пытаясь переварить это всё.
– Они все в списке? – спросила я наконец.
– Все, за исключением изрядного количества мужей, жён, братьев, сестёр и всего прочего, – подтвердил Торек, в очередной раз окидывая комнату невозмутимым взглядом. – Мы только что закончили прогонять всех людей через санобработку. Все те, кто есть в списке, имеют полный иммунитет, за исключением нескольких. Нам пришлось дать от ворот поворот некоторым людям, которых нет в списке, и это отнюдь не сделало нас популярными, позвольте сказать.
Он невесело улыбнулся.
– Теперь нам всего лишь осталось разобраться, как прокормить остальных. И найти для них комнаты, конечно. Мы получили дополнительное пространство, поскольку крыло отеля полностью закрылось, но всё равно, такими темпами им скоро придётся делить кровати между собой.
– А мы привезли ещё больше, – сказал Ревик с лёгкой улыбкой.
– Я слышал, – отозвался Торек, улыбаясь в ответ и щелкая языком с шутливым упрёком. – Офонарительное спасибо тебе за это, между прочим, брат-босс. А мы-то освободили для тебя и твоих хороший большой стол в «Третьей Драгоценности». Оноре уже трудится над приготовлением еды.
– Спасибо тебе, Боже, – пробормотала я.
– Не Боже, а боги, милая, – Торек широко улыбнулся, снова гладя меня по спине. – Мы не можем совсем уж очеловечиться просто потому, что нас тут осадили люди.
Он поцеловал меня в щёку, снова напоминая, насколько сильно он отличался от других Повстанцев, которые преимущественно воспитывались в азиатских работных лагерях до того, как их оттуда вытащил Салинс, а позднее и сам Ревик.
Ревик говорил мне, что Торека он завербовал самолично. Он был одним из немногих разведчиков-приятелей Ревика, когда тот жил в Англии. Он также обладал достаточно хорошими связями, чтобы привести с собой немало видящих, включая нескольких, которые последовали за нами сюда, в Нью-Йорк.
Если так подумать, я никогда не слышала историю о том, как эти двое познакомились.
– Присоединишься к нам? – сказал Ревик Тореку, схватив меня за руку и кивком головы показав в сторону ресторана.
И всё же я ощутила, как его свет реагирует на то, что Торек поцеловал меня в щеку и прикасался ко мне. Это говорило о том, что Ревик переживает более сильную паранойю и обделённость, чем обычно – настолько, что он сделался остро реагирующим, как в Аргентине и после свадьбы.
Я подвинулась поближе к нему, глубже вливая в него свой свет, и ощутила, как Ревик мгновенно расслабился – особенно когда я в равной мере отодвинулась от Торека.
– Не могу, приятель, – сказал Торек, подмигнув мне. Судя по его знающей улыбке, он, должно быть, ощутил смещение света. Продолжая улыбаться, он добавил: – Я вроде как ответственен за разгребание этого бардака. По крайней мере, пока сюда не доберутся Балидор и Джон, и пока Врег не отдерёт свою задницу от…
Умолкнув, Торек поколебался, быстро окинув меня повторным взглядом, а затем его взгляд опустился по моему телу с озадаченным выражением на лице. Он выглядел так, будто хотел что-то сказать, но тут я ощутила мощный разряд, вышедший из aleimi Ревика с такой силой, что я вздрогнула.
Учитывая, что я не ощутила в беглом взгляде Торека ничего даже отдалённо сексуального, я мгновенно рассердилась.
– Какого чёрта это было? – спросила я, глянув на Ревика. – Ну серьёзно. Что это было?
Ревик не отводил взгляда от Торека и не переставал хмуриться.
Торек лишь улыбался, но я видела в его золотых глазах понимание. Он отдал честь Ревику.
– Прошу прощения, босс, – ответил он. – …И понял. Я передам сообщение.
– Какое же «сообщение»? – пробормотала я. – Что он окончательно рехнулся?
Тут Торек заржал ещё громче. Когда Ревик раздражённо покосился на него, я пихнула его в грудь, подтолкнув примерно в направлении «Третьей Драгоценности».
– Ладно, хватит с тебя отравления тестостероном, – буркнула я. – Мне нужен кофе.
– Прости, босс, – крикнул Торек нам вслед, подмигивая мне. – Я что ли виноват, что твоя жена – красотка?
Ревик щёлкнул языком, и в этот раз в его глазах виднелась настоящая злость.
Я снова его толкнула.
– Ради всего святого. Ты сейчас тот ещё кадр. Я даже не уверена, можно ли выпускать тебя на публику, если честно.
Ничуть не раскаиваясь, Ревик лишь посмотрел поверх моей головы, наградив Торека напоследок предостерегающим взглядом, а британский видящий снова расхохотался – наверное, увидел, как я толкаю Ревика к другой стороне лобби. Я опять шлёпнула Ревика, но тот даже не дрогнул.
Я в неверии уставилась на него, пока он продолжал наблюдать за Тореком, но не увидела на его угловатом лице ни капли сожаления.
