Текст книги "Война (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц)
Дитрини уставился на Ревика, и его серебристые глаза светились в полусвете yisso.
– Она умрёт, – сказал Ревик, усилием воли скрывая злость в голосе, когда охранник опять грубо дёрнул за ошейник. – Это не теория… это факт. Это было протестировано. Она определённо умрёт, если я погибну. Мы протестировали это несколько лет назад. Мы оба едва не умерли, – отпрянув от рук охранника, он не отводил взгляда от Дитрини. – Предупреди Балидора. Иначе ты никогда не получишь того, что хочешь от нас обоих. Вытащи меня отсюда живым, и я пойду с тобой. Я буду играть в твои дурацкие игры…
– Иисусе, чувак… заткнись! – Джон уставился на него. – Ты из ума выжил? – в его широко раскрытых глазах жил нескрываемый страх. – Зачем ты, чёрт подери, соглашаешься на подобное? Ты хоть представляешь, что это сделает с Элли?
Ревик наградил его жёстким взглядом.
– Они уже похитили её, Джон. Как думаешь, бл*дь, куда он нас ведёт?
– И что? – переспросил Джон. – Он не позволит нам умереть! Он сам тоже погибнет!
Ревик почувствовал, как напряглись его челюсти. Он посмотрел обратно на Дитрини, наблюдая за этими серебристыми глазами, пока видящий, похоже, обдумывал предложение Ревика.
Ревик видел там нерешительность, проблеск чего-то вроде глубинного смятения. Внезапно он вспомнил, что Дитрини несколько дней сидел на вайрах и наркотиках. Его долгое время не отключали ни от того, ни от другого – явно не настолько, чтобы их действие полностью сошло на нет.
Дитрини нахмурился, словно услышал его.
Затем он жестом показал охранникам двигаться вперёд.
Они продолжили вброд шагать по трубам. Ревик пытался решить, поднялся ли уровень воды. Выглядело так, будто он стал выше на целый дюйм.
Через несколько минут yisso-факелы осветили Y-образную развилку в трубах.
Дитрини повёл их в трубу, сворачивавшую направо, где потолок был ниже, а туннель – уже. Ревик не понимал, почему видящий рисковал и вёл их в ещё более тесное пространство, особенно в такое, которое не выглядело очень прочным в плане структуры. Затем он осознал, что это ответвление покато уходило вверх.
Дитрини пытался обогнать воду.
Как раз когда Ревик подумал об этом, видящий заговорил в свою гарнитуру на английском с сильным акцентом.
– Мы поднимаемся, – сказал Дитрини неизвестно кому. – Приведи своих людей, чтобы контролировать группу наверху… или я обещаю тебе, что ни один из нас не получит желаемого.
Поколебавшись, Дитрини взглянул на Ревика. После секундной паузы он вытащил пистолет из кобуры и прицелился Ревику в голову.
– Ты же можешь видеть меня, так? – сказал он. – Теперь ты меня понимаешь, друг мой? Позвони своей подружке и скажи ей. А ещё тебе лучше позвонить своим дружкам в Адипане. Скажи своей госпоже, что если она не хочет, чтобы Мост, Меч и этот бл*дский ребёнок, о котором только что рассказал мне её муж, очень трагически и внезапно погибли, то она сделает так, как я скажу…
Ревик ощутил прилив боли, смешанный с облегчением, но тут кое-что другое из слов видящего отложилось в его сознании, вызвав холодок в животе.
Теперь он знал, с кем говорил разведчик Лао Ху.
Фигран. Или, что реалистичнее, Териан. В любом случае, контактом Дитрини на месте был бывший напарник Ревика в Шулерах.
К тому же, Ревик теперь без сомнения знал, кто управляет этой операцией.
Касс.
Это действительно дело рук Касс. Она не просто символ или гонец, который доставил сообщение. Тень не просто использует её, чтобы запудрить им мозг, заставить колебаться или вынудить подчиниться угрозам Тени. Касс действительно управляла всем.
Касс заменила самого Ревика в роли любимого оружия Менлима.
Более того, это определённо Касс похитила его жену.
Глава 43
Не прощаясь
Балидор стоял у входа в канализационный туннель, уставившись в темноту. Его разум боролся с мечущимися и противоречивыми мыслями, от которых, что иронично, становилось сложно думать.
Они преодолели больше мили от подвала отеля, пока гнались за Дитрини и его людьми. Командам Балидора и Врега приходилось останавливаться три раза, чтобы обойти или пробиться сквозь препятствия, оставленные в туннеле, включая полноценный обвал, который им пришлось разнести взрывом.
Их также задерживали боевые перестрелки, особенно когда они были вынуждены обмениваться залпами с несколькими отрядами разведчиков, которых явно оставили позади, чтобы замедлить их попытки отследить пропавших людей.
Врег и несколько других членов военного подразделения устранили последних из этих разведчиков примерно десять минут назад. По словам Врега, никто из них не имел отношения к Салинсу. Все, похоже, получили какую-то выучку от Лао Ху, но при этом не пользовались конструкцией Лао Ху.
Кем бы они ни были, Балидор не сомневался, что теперь они принадлежали Тени.
Он вновь мог чувствовать Дигойза.
Благодаря Врегу, Юми, Тарси, Чандрэ и даже Варлану, который несколько минут назад присоединился к ним на нижних уровнях, они наконец-то сумели взломать конструкцию, используемую Дитрини и его охранниками. Балидор пока что получил мало непосредственной информации или каких-то мыслей Дитрини, но они точно знали, что он захватил Дигойза, Джона и Мэйгара.
Они также знали, где именно находились.
Дигойз был на удивление спокойным. Возможно, даже слишком спокойным.
Его разум ощущался освобождённым от всего, холодно стратегическим, ясным.
Это хорошие новости, но в то же время это встревожило Балидора, поскольку он знал, что такое состояние сознания не могло продлиться долго. Он мог лишь надеяться, что оно сохранится до тех пор, когда они сумеют до него добраться. Тогда у него хотя бы будет свет и поддержка остальных, чтобы помочь стабилизировать его, пока они не нашли Элли.
Поскольку элерианец испытывал немало физической боли и, похоже, вытерпел суровые побои (гораздо более суровые, чем у двух других пленников), им также надо держать наготове медиков. Балидор знал, что они не могли тратить впустую ни минуты, если собирались добраться до Моста вовремя, так что приоритетный порядок действий оставался следующим: вернуть Ревика, стабилизировать его и использовать, чтобы отследить его жену.
Теперь, имея возможность почувствовать их, Балидор поистине поразился, что не ощутил этого ранее.
Одни лишь мысли Дигойза служили маяком в этих тёмных туннелях.
Хоть он действительно сохранял то зловещее спокойствие и не паниковал, его боль разделения вкупе с постоянными попытками найти Элли выходила из него импульсами, как крики в темноте. Он компульсивно искал и их тоже – то есть, Балидора и Врега. Его свет бесперебойно переключался между всем этим: поиски Элли, поиски его команды из отеля, попытки использовать его способности видящего и повреждённые структуры телекинеза… снова поиски Элли.
Всё это в совокупности заставляло его сиять как солнце в Барьерном пространстве, даже вопреки ошейнику и тем наркотикам, которым они его накачали.
По словам Тарси, он делал ещё больше в тех верхних структурах, недоступных ни для кого, кроме Элли и других элерианцев.
Страх Джона и Мэйгара также эхом раздавался в пространстве, будучи громким, если не сравнивать с Мечом, и, наверное, ещё громче он звучал для Врега.
И всё же свет Меча с лёгкостью заглушал их обоих.
Дигойз явно знал, что его жену похитили.
Его спокойствие исходило определённо не из этого факта – по крайней мере, не напрямую.
Что касается Балидора, Врега и остальных членов их команды, все их колебания теперь сводились только к стратегии. Из-за почти не прекращающихся землетрясений и предупреждений о цунами все нервничали, боясь уходить глубже под землю без продуманного плана отступления.
Все беспокоились, что Дитрини попросту всадит пули в головы своих пленников, если они подберутся слишком близко. Особенно Джону и Мэйгару.
Врег и Балидор единогласно согласились: Дитрини, скорее всего, начнёт с Джона.
– Мы получили детали по ошейникам, которые они используют, – сказала Чандрэ, поднимая взгляд с места, где она работала в паре с Варланом. – Ошейники рассчитаны на сарков, довольно стандартные. Опции боли выставлены на максимум. Летальные или почти летальные триггеры, – она серьёзно посмотрела на Балидора. – Варлан также рассмотрел конфигурацию цепей. Она одинаковая у всех троих, за исключением ошейника-удавки, который Дитрини надел на Дигойза. Он довольно сильно избит. Гораздо сильнее двух других.
Балидор мрачно кивнул.
Он знал про травмы. Чандрэ молча ждала, пока он просматривал детали по ошейникам и цепям, которые она передала ему через свой свет.
– Если уровень воды поднимется ещё выше, у них возникнут проблемы, – добавила Чандрэ через несколько секунд. – Не думаю, что Дигойз вообще сможет плыть в таком состоянии. У Мэйгара сломано несколько рёбер, трещина в левом локте, правое колено слегка смещено, так что он справится не намного лучше. Джон из всей группы находится в лучшем физическом состоянии, но оковы на всех троих не дадут им грести руками.
Балидор опять кивнул, хмурясь.
Всё это не светило ничем хорошим.
Теперь они получили больше сведений по сейсмической активности.
О землетрясениях сообщал каждый новостной канал в пределах города из всех, к которым «Арк Энтерпрайзес» сумел подключиться. Они даже подключились к нескольким внешним каналам в зоне заражения. Некоторые оценивали толчки на 8,5 баллов, их эпицентры находились в Манхэттене, на Лонг-Айленде и в Нью-Джерси. Один толчок, произошедший в нескольких милях от побережья, был оценён в 9,3 или 9,4 балла по шкале Рихтера. Уже сообщалось о немалых разрушениях, особенно в боро[14]14
Боро – единица административного деления города Нью-Йорк; что-то вроде районов.
[Закрыть], но также в Гарлеме, Виллидже, нескольких районах Верхнего Ист-Сайда, а также практически везде, где осталось много оригинальных кирпичных зданий, которые не были модернизированы под новые стандарты.
Самый надёжный новостной канал Манхэттена сообщал о 32 погибших, сотнях раненых и нескольких десятках человек, оказавшихся в ловушке.
К сожалению, команды Балидора и Врега вот уже десять минут не получали сообщения от Арк, а за это время случилось как минимум два сильных толчка.
Балидор радовался, что все бывшие Повстанцы, находившиеся с ними в канализациях, работали или провели немало времени в Азии, и потому привыкли к землетрясениям. Балидор знал, как люди могли сходить с ума, если не привыкли к подобному. Ему и Врегу нужно, чтобы все сосредоточенно работали, а не паниковали, особенно если придётся эвакуироваться из-за обрушения (а шансы подобного исхода только росли).
Команда, оставшаяся наверху, усилила физическую защиту самого отеля, впервые выставила многослойное ОБЭ-поле над подвальными уровнями, усовершенствовала и добавила ещё больше систем, предотвращающих проникновение. В каждый лифт теперь была встроена возможность пустить газ плюс второй комплект камер, а органическая обшивка в лобби и на верхних этажах была усилена.
После того, как Тарси пришлось обрушить конструкцию, чтобы избежать влияния Тени, она подключила всех свободных видящих к работе, чтобы те компенсировали физическое подкрепление. Её быстрые действия на этом фронте вызывали у Балидора безмерную благодарность; он не в первый раз воздавал хвалу богам за то, что она осталась с ними в Нью-Йорке после свадьбы.
Она уже работала над следующей конструкцией – по крайней мере, с теми немногочисленными людьми, которых могла отвлечь на это дело. Когда они разговаривали в последний раз, она сообщила Балидору, что хочет включить усовершенствованные меры, которые вырубят любого неопознанного видящего ещё до того, как тот доберётся до лобби.
Конечно, отсутствие рабочей конструкции в настоящий момент являлось главной причиной, по которой они не получали своевременных отчётов из отеля. Они беспокоились о том, что их оборудование могли взломать, так что Викрам лично контролировал все индивидуальные коммуникации, проверял каждую линию перед тем, как что-либо куда-либо пересылалось, хоть и сами сообщения были закодированы.
Ещё одной группе видящих Балидор поручил отслеживать вертолёт, который взлетел с крыши, но от них он пока что ничего не получил, хотя до последнего толчка они передавали регулярные отчёты. Поскольку с той группой находился Гаренше, Балидор доверял их сообщениям.
– У нас уже есть кто-нибудь наверху? – спросил Балидор, поворачиваясь к Врегу. – На улице, имею в виду. Над канализациями, в которых они находятся.
Мускулистый видящий кивнул, не отключаясь от Барьера.
– В двух кварталах отсюда, – он хмыкнул. – Прямо над Дитрини. Наверху они столкнулись с некоторым уличным трафиком. Хондо пытается определить, имеет ли это отношение к Дитрини или другому подразделению их команды извлечения. В любом случае, они хорошо вооружены, имеют официальный статус и большую численность. СКАРБ, полиция Нью-Йорка. Возможно, Нацбезопасность и частная охрана, но всё это организуется через СКАРБ, так что дело не в землетрясениях… и не в пробоине в сдерживающих полях.
Балидор нахмурился.
– Мы можем вывести на них Чан и Талей?
Врег кивнул, наградив Балидора выразительным взглядом, который сообщил лидеру Адипана намного больше слов. Врегу не нравилось доверять такие важные вещи Талей, поскольку он её не знал.
Балидор был согласен с ним, но не видел других вариантов.
– Что ты хочешь сделать, брат? – мягко спросил Балидор.
Лицо Врега расслабилось.
– Ты позволишь мне взять несколько наших и выдвинуться наверх? Если это люди, я заставлю их помочь. Если нет, то без разницы, хоть здесь я буду находиться, хоть там.
Балидор подумал над его словами, кивнул.
– Согласен, – поколебавшись, он добавил: – Помни, дело не только в Джоне. Не позволяй им убить Ненза, брат. Каким бы ясным ни казался его мыслительный процесс в данный момент, ты знаешь, что он наверняка наполовину обезумел, и гипер-контроль – это всего лишь способ компенсировать. Ему хватит и капли, чтобы переступить черту… и кинуться действовать. Он может нешуточно рисковать.
Врег кивнул, и в его глазах содержалось жёсткое понимание.
– Да. Я знаю.
Молчание между ними продлилось ещё мгновение.
Затем Врег хлопнул Балидора по спине, и его прикосновение несло в себе, пожалуй, больше всего тепла, чем Балидор когда-либо ощущал от него. Затем мускулистый видящий переключился на гарнитуру, чтобы вызвать с собой Джорага и Ниилу и подняться на поверхность.
Балидор очень постарался не воспринимать этот жест как прощание.
Глава 44
Четвертая из Четвёрки
Я сидела на кресле с мягкой обивкой, в вертолёте Sikorsky военного образца, и ощущала изнуряющее чувство дежавю, хотя бы из-за боли, которая хотела затмить мой разум.
Я старалась не думать о Ревике – о том, где он, или похитили ли его уже.
Я вынуждена была верить, что этого не случилось.
Я должна была верить, что он по-прежнему на свободе и придёт за мной. Я должна была верить, что он найдёт меня, как нашёл тогда, когда Териан забрал меня из хижины в Гималаях.
Я должна была верить, что он придёт за нами обоими.
При этой мысли я неосознанно прикоснулась к своему животу. Когда я заметила этот жест, боль усилилась, и стало только хуже, когда я убрала руку.
В этот раз Териан не сидел напротив меня. И Тень тоже. На переднем сиденье не было усмехающейся Рейвен, которая задавала вопросы про мою интимную жизнь и смотрела на меня, как на животное с фермы. Я не была голой или даже крепко связанной. Я даже более-менее ясно мыслила, хоть моё зрение видящей и сделалось практически бесполезным, даже без массивного ошейника сдерживания видящих, который давил на шею.
Со своего места я вообще не могла видеть пилота.
Вместо этого напротив меня сидела моя лучшая подруга с дошкольного возраста.
В сравнении с тем, как она выглядела, когда мы в последний раз встречались лично, она ещё сильнее походила на прежнюю себя в Сан-Франциско – вот только я её не узнавала.
Её карие глаза наблюдали за мной. Полные, накрашенные красной помадой губы растягивались в улыбке.
Даже улыбка казалась чужой, до боли чужой на этом поразительно знакомом лице.
Кто-то избавился от шрама, который Териан вырезал на её лице. Кожа щеки и губ Касс теперь сделалась безупречной, нечеловечески совершенной под слоем идеально растушёванного макияжа с контурингом. Яркие цвета подчёркивали её глаза и губы – бледный и тёмный красный цвет, вторящий помаде и волосам. Легкие блёстки искрили на коже её плеч и рук.
Она выглядела сделанной из фарфора и расписанной умелыми мазками краски.
Она также выглядела ошеломительной красивой, пусть и в той манере, которую я не узнавала до конца.
Чёрные волосы Касс опускались длинным полотном на её спину, а также спереди на плечи. Контрастная кроваво-красная краска окрашивала нижнюю треть, переходя в её естественный полночно-чёрный цвет настолько плавно, что казалось, словно кровавое пламя лижет шёлковую похоронную завесу. Цвета были столь идеальными, а стрижка и укладка так искусно обрамляли её подбородок и лицо, что складывалось впечатление, будто она заплатила сотни долларов за услуги первоклассного салона красоты.
В дополнение к волосам и идеально накрашенному лицу она надела подходящие брюки из красной кожи и кремовую блузу с открытыми плечами. Оба предмета одежды выглядели дороже покраски её волос и дополнялись бриллиантовыми серьгами и чёрными сапогами на высоком каблуке, которые стоили, наверное, дороже, чем мы обе зарабатывали за год в той дерьмовой забегаловке на Гири-стрит.
Но мой взгляд то и дело возвращался к её глазам.
На поверхности это были всё те же светло-карие глаза, которые я помнила – почти кофейного цвета, блестящие той же внутренней пронзительностью и светом.
Но в глубине в них что-то изменилось.
Я ощущала разницу ещё до того, как увидела проблеск чего-то иного за её естественным кофейно-карим цветом глаз. Бледно-золотистое свечение – радужки Касс приближались к светло-зелёному свечению, как у Ревика всякий раз, когда его aleimi активировался страхом или возбуждением, злостью или намерением.
Полагаю, мои глаза делали то же самое, хотя моё свечение было ещё светлее, чем у Ревика.
Вне зависимости от разницы в оттенках и окраске, значение этого свечения не утаилось от меня.
Я всё поняла с самого первого мгновения, когда увидела это.
Тогда я едва открыла обшитую сталью дверь, которая вела на крышу Башни 1 в отеле. Я только-только вышла на крышу и подняла ладонь, чтобы прикрыть глаза и посмотреть на зловещие серо-чёрные облака, нависшие над городом. Даже тогда моё сознание оставалось разделённым, и больше половины сосредотачивалось на Ревике и Мэйгаре внизу, в камере допроса, на новой жизни, которую я носила в себе, на том факте, что я ничего не знала о беременности видящих и даже о том, сколько времени у меня есть до родов. Я составляла растущий список вопросов, которые хотела задать Ревику сразу же, как только останусь с ним наедине.
Хоть я знала о беременности меньше часа, я не сомневалась в том, что это правда. Это всё объясняло. Более того, это просто ощущалось истинным.
Я даже поняла, что знаю её.
Я знала, что это она.
Я знала, когда именно она была зачата. Мне вообще не приходилось задумываться над этим вопросом. Это произошло в день гибели Вэша, утром, когда мы проснулись от того долгого сна после ранения, которое Ревик получил, помогая мне ограбить банк в центре Манхэттена.
От этой мысли моё сердце сжималось даже тогда.
Одна жизнь обрывается, другая начинается.
Мой разум переполнился этими мыслями, осознанием её, осознанием присутствия, которое я, как оказалось, уже знала по шепоткам и тихим отголоскам. Я почти не видела небо над собой. Я едва осознавала, где нахожусь, и что Джон со мной.
Затем я увидела её: Касс.
Может, если бы я не затерялась так в свете собственной беременности, я бы уловила тревожные признаки в поведении Джона. Может, если бы при мысли о материнстве я не испытывала такой ужас – или такое невероятное счастье, или такое ошеломление – я бы пришла в себя до того, как стало кристально ясно, что что-то не так. Может, если бы я не думала, что это связано с Джоном, а не со мной, я была бы внимательнее, пока не стало слишком поздно.
А может, это всё лишь оправдание.
Может, мне никогда не приходило в голову ставить под вопрос поведение Джона, потому что я никогда бы не усомнилась в Джоне, или в чём-то, что он попросил меня сделать, каким бы странным это ни было. В его просьбе не было никакого смысла, особенно если оглядываться назад, но в то время я и бровью не повела.
Ну, то есть, конечно, это озадачило меня.
Мне приходило в голову, что это могло иметь отношение к вечеринке-сюрпризу для Ревика, а также к тем абсурдным вещам, которые я запланировала. Уводя меня от станции охраны, Джон сказал, что это касается Касс, так что я гадала – вдруг Джон что-то узнал, но не хотел сообщать остальным. Я гадала, не имело ли это отношения к его грядущему браку с Врегом.
Я никогда бы не подумала, что Джон допустит, чтобы со мной случилось что-то плохое – и уж тем более, что он сам сделает нечто дурное.
Я беспокоилась, что что-то плохое случилось с кем-то другим.
Я беспокоилась, что они что-то от меня скрыли… опять… потому что это расстроило бы меня лично. Я беспокоилась, что мне вот-вот швырнут бомбу на колени. Я беспокоилась, что это имеет отношение к беременности. Я беспокоилась, что дело на самом деле в Касс, и они не говорили мне чего-то ужасного, что Тень сделал с моей лучшей подругой или с другим близким мне человеком. Я беспокоилась, что кто-то из членов моей семьи умер или пропал.
Мне бы в жизни не пришло в голову, что Джон отдаст меня нашему врагу. Потому что как бы я это ни отрицала, Касс теперь именно им и являлась.
Она стала врагом.
Она ждала меня.
Я вышла за край цементной стены, отгораживавшей обшитую металлом дверь, и увидела, что все они просто стоят там, на открытой части крыши, и ждут.
Касс стояла впереди, слегка расставив ноги и положив ладони на бёдра. Её чёрно-кровавые волосы драматично развевал ветер на фоне тёмно-серого неба. Помимо этого единственным ярким пятном оставались её брюки из красной кожи, поскольку стоявшие позади неё солдаты были одеты полностью в чёрное.
В то время там не было вертолёта.
На крыше царила полная тишина.
На меня был наведён ровный ряд винтовок. Примерно дюжина солдат, которую я окинула одним взглядом, была облачена в шлемы, органическую броню и анти-гравитационные ботинки, а вдобавок к армейским винтовкам носила ещё и оружие в кобурах. Винтовки были модели FN SCAR, органически усовершенствованные с прикреплёнными гранатомётами. Они были насыщенного, почти нереально чёрного цвета, по которому прокатывалась мерцающая металлически-зеленоватая рябь от живых частей машины.
Касс не шевелилась и ничего не говорила, пока я смотрела на всю эту картину. Её бледные ладони лежали на её бёдрах, и каким-то образом мой один беглый взгляд подметил маникюр на её ногтях, сделанный лаком такого же кроваво-красного цвета, что и на её волосах и брюках.
На ней одной не было брони. На накрашенных губах играла улыбка.
Мой разум так и не поспевал за реальностью. Во всяком случае, сознательные, руководящие его части.
Вместо этого включилась та другая часть меня. Часть Моста, как называл её Вэш. Я перешла в боевой режим ещё до того, как мой сознательный мозг успел воспринять выражение лица Касс. Свет хлынул из моего сердца и живота в структуры над моей головой, двигаясь вверх горячим гейзером, который ослепил меня, когда мои глаза полыхнули резким зелёным светом.
Мой телекинез заструился наружу.
Физически я не могла видеть.
Из-за беременности я не могла пользоваться и способностями видящей.
Я не могла ничего нацелить, и во время этой задержки в долю секунды я остро осознала присутствие Джона и самой Касс. Я не хотела по неосторожности убить кого-то из них. Даже тогда я не хотела наносить кому-то из них такой вред, от которого они могли не оправиться.
Возможно, это моё колебание также оказалось фатальным.
Я поколебалась, а затем выпустила этот горячий, похожий на электричество свет.
Вопреки моему сознательному колебанию, эта Мост-часть меня всё равно нацелилась на неё… а также в направлении строя солдат в чёрном, которые стояли позади неё.
Резкий порыв света вышел из меня…
Внутренним взглядом я следила за выходом этого света, увидела, как Касс потянулась к своему свету чем-то, похожим на щит. Я думала, она отразит удар, швырнёт обратно в меня, но вместо этого она как будто перенаправила посланный мной поток, отвела от себя и в небо.
Я постаралась рассмотреть что-то сквозь зелёное свечение в моих глазах, наблюдая, как рассеивается этот разряд.
Касс направилась ко мне небрежной походкой. Солдаты в чёрном последовали за ней, подстраиваясь под её темп и продолжая целиться в меня из винтовок. Попятившись, я попыталась обуздать свой aleimi, заставить все структуры снова работать примерно в одном направлении…
Затем по мне ударила боль. Сильная. Слишком сильная, чтобы с ней бороться.
Ощущалось это так, будто кто-то пырнул меня раскалённым железным прутом в спину, а может, пронзил каким-то наэлектризованным мечом. Всё было настолько плохо, что я не могла пошевелиться, лишь пыталась убраться, но и это мне не удавалось. Я просто стояла там и кричала, выгнув спину.
Затем разряд оборвался.
Я повалилась вперёд на колени, тяжело дыша и пытаясь хоть что-то увидеть. Я старалась собрать свой aleimi, использовать его, чтобы оттолкнуть их назад, но мужчина сзади, один из тех солдат, которых я не увидела на другой стороне крыши, снова ткнул меня чёрным оружием с длинной рукояткой.
Я закричала, застыв на месте, пока длился разряд.
Одновременно с этим мой разум кружил вокруг того факта, что я их не почувствовала, не увидела из-за беременной слепоты и того, что сделала Касс, чтобы скрыть их свет…
Когда перед глазами прояснилось, я подняла взгляд и увидела, что Касс нависает надо мной, улыбаясь.
Я даже тогда пыталась обуздать свой aleimi. Я уже знала, что проиграла. Меня окружили солдаты в чёрном. Винтовки, электрические пруты и гранатомёты были нацелены мне в лицо, но я не могла перестать сопротивляться. Какая-то часть меня вообще не могла логически помыслить об этом, и дело не только в панике или страхе. Это выходило за пределы всего.
Мысль о жизни внутри меня, о Ревике…
Я лихорадочно осмотрелась по сторонам в поисках помощи, но Джон исчез.
Я не могла дотянуться своим светом ни до кого. С тех пор, как я вышла на крышу, прошли считанные секунды, но меня уже лишили всякой иллюзии безопасности. Никто не додумается искать меня. Никто не будет знать, что что-то случилось.
В конце концов, в последний раз меня видели с Джоном.
В горле встал ком. Я вновь поискала его, но он исчез.
Джон ушёл.
Я ударила своим светом, и Касс заблокировала атаку, слегка охнув. Когда ко мне вернулось зрение, она вытирала кровь, хлынувшую из носа, и кривила губы.
К тому времени вертолёт уже садился. Шум бьющих лопастей заполнил мои уши. Мои волосы затрепало ветром, и я снова ударила телекинезом. И снова. И снова.
С каждым разом мои удары становились сильнее, чаще, может, из-за отчаяния…
Затем эта сокрушительная боль вернулась с такой силой, что я подумала, что это убьёт меня, а может, разорвёт пополам. В этот раз уже два солдата ударили меня по позвоночнику и по боку этими длинными чёрными палками.
Когда я перестала кричать, двое других солдат уже застёгивали оковы на моих запястьях и руках, а также ошейник на моей шее. Я могла лишь стоять на коленях, тяжело дыша, пока Касс наблюдала за их работой, слегка нахмурившись.
Я ударила по ней светом в последний раз прежде, чем они успели активировать ошейник…
И она пнула меня по лицу.
Физическое зрение вернулось ко мне, когда они рывком подняли меня на ноги.
Когда это произошло, я увидела, что мои телекинетические атаки не все были перенаправлены в небо. Разбитое стекло усеивало площадку под чёрным модифицированным вертолётом Sikorsky. Я видела трещину на его ветровом стекле, а пять из семи лампочек, освещавших крышу, разлетелись стеклянной пылью. Двое солдат лежали на спинах и не шевелились.
Ещё один упал на одно колено и кричал. Его винтовка переломилась пополам, а осколки вонзились в его грудь. Ещё один лежал на краю белого круга в центре вертолётной площадки, и его туловище горело, потому что винтовка взорвалась.
Подняв взгляд, я увидела, что Касс осматривает тот же урон, и на её губах вновь играла улыбка. Посмотрев на меня, она погрозила пальчиком и усмехнулась с издевательским неодобрением.
Один из солдат схватил меня сзади – скорее всего, чтобы активировать ошейник. Я вскинула голову назад, боднув его в лицо.
Я услышала, как он крякнул от боли, а потом отпустил меня.
Я едва это заметила.
Я продолжала сопротивляться, отпихивать их от ошейника на моей шее локтями, ногами и головой, дёргаясь и кидаясь из стороны в сторону, чтобы они не смогли запереть механизм.
Крича Ревику в Барьере, я делала всё возможное, чтобы пробиться через их щиты, пыталась обуздать свой свет настолько, чтобы опять атаковать их телекинезом. Из носа пошла кровь, когда я бросилась на их конструкцию. Боль полыхнула в моей голове, усиливаемая электрическими разрядами и интенсивностью моих попыток сосредоточиться.
Я почти не ощущала всё это.
Подтянув побольше света в структуры, которые я использовала для телекинеза, я снова и снова пыталась дотянуться до Ревика, дотянуться до Врега или Балидора. Я наполовину ослепла от света в моих глазах, но видела, как Касс забрала винтовку у одного из солдат, стоявших рядом с ней.
Я видела, как она упёрла винтовку в своё плечо; я видела, как она прицелилась в меня.
Касс была умна, ведь Касс всегда была умной. Она не прицелилась мне в голову или даже в сердце. Она не потрудилась выдвигать угрозы.
Она прицелилась точно в мой живот.
Моя голова без единой мысли прояснилась, как будто это вообще не подчинялось моему контролю.
Прояснилась так, как не прояснилась бы из-за чего-то другого.
– Мне все равно, если ребёнок умрёт, – сказала она. – Правда, всё равно, Элли.
Посмотрев на неё, я поверила ей. Уставившись на неё, всё ещё тяжело дыша, я стиснула зубы. Видимо, раз она вообще потрудилась угрожать мне, то существовал какой-то шанс, что я могла дотянуться до Ревика и поднять тревогу. Был какой-то шанс, что я могла это остановить.
– А почему ты решила, что мне не всё равно? – спросила я. – Мы можем сделать другого.
Касс фыркнула, но я видела, как в её глазах промелькнула настоящая злость.
Винтовка не дрогнула.
– Громкие слова, Эл. Хотя они могут оказаться правдивее, чем ты признаешься сама себе… или твоему мужу, – она усмехнулась. – Ты ж с самого начала никогда не хотела быть мамочкой. Ведь так, Эл? Разве не это ты всегда говорила, когда мы были детьми? – она подняла ствол винтовки, целясь мне в голову. – Так лучше? Или ты готова пожертвовать и своим драгоценным Syrimne d’Gaos? Почему-то я думаю, что его член для тебя более ценен, чем ребёнок. Хочешь поспорить?
