Текст книги "Грешник (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)
Глава 15
Следующим утром Син как животное в клетке вышагивал по своей пустой комнате. Он бодрствовал не из-за потребленной еды или крови. И не поспал он толком.
Чувство, что эта женщина будет нуждаться в нем, а он не сможет оказаться рядом, чувство беспомощности перед доминирующим солнцем, понимание, что он не сильный, что он слабый… все это наполняло его энергией, не позволяющей усидеть на одном месте. В результате его физических метаний, вещи, запрятанные глубоко в подсознании, вещи, которые он столько лет держал взаперти, грозили вырваться на волю.
Он изо всех сил сопротивлялся, но в итоге проиграл битву – благодаря зеркалу в ванной комнате. Уже там, стоя голышом перед раковинами, он обнажил клыки… просто желая доказать себе, что он все еще хищник… тогда все и произошло.
Настоящее растворилось, прошлое взяло верх, поглотив его подобно буре…
Старый Свет, 1687 год
Когда Син поднял голову, изо рта полилась кровь, падая на земляной пол хижины. Звон в ушах то появлялся, то пропадал, и он подумал о море, что также накатывало на скалы неподалеку. Сколько он пробыл в отключке в этот раз?
Нос был заложен, поэтому он сглотнул ком в горле, чтобы дышать ртом. Когда он задел языком место, где должны были находиться передние зубы, то обнаружил пустоты, два… нет, четыре… пустых саднящих места.
Он попытался встать, чтобы проверить, не сломаны ли руки и ноги, но делать этого не стоило.
Он аккуратно посмотрел на единственный соломенный тюфяк. Под кучей покрывал спало чудовище, груда плоти и мускул мерно вздымалась и опускалась, дыхание сопровождалось бульканьем. И даже во сне он держался за главное: мясистая рука, торчащая из-под слоев шерсти, своими грязными окровавленными пальцами цеплялась за открытое горлышка пузыря с медовухой.
Храп послужил для Сина сигналом к действию, и он оторвал торс от пола, чувствуя боль в плечах и ребрах. В хижине никогда не было порядка, но после того, как его избили медным чайником и отшвырнули подобно половой тряпке, бардак начал накапливаться. Единственное, что никогда не трогали, – мумифицированное тело его мамэн, завернутое в ковры, оно уже десять лет лежало на одном месте.
Осторожно усаживаясь на полу, он убедился, что боли в теле не указывали на серьезные повреждения. Воистину, отец всегда грамотно дозировал побои. Насколько пьяным бы он ни был, он никогда не избивал Сина до полусмерти, оставался всегда в шаге до точки невозврата…
Стало невозможным игнорировать пустую впадину живота, и не потому, что голод требовал немедленного утоления. Он так долго жил в режиме голодания, что нехватка еды стала для него привычным делом. Но урчание в животе было опасным.
Он не хотел будить своего отца, хотя, сложно было сказать, что хуже – потревожить мужчину в полупьяном состоянии или когда он проснется злой от похмелья.
Когда Син попытался встать, ноги задрожали, тощие и ненадежные, и он обрел равновесие, выбросив руки в стороны. Лежанка отца располагалась прямо перед тяжелой накидкой, что закрывала дверь наружу, и так как Син был претрансом, он не мог закрыть глаза и перенестись по воздуху. Придется передвигаться в телесной оболочке.
Положив руки на живот, он надавил, задерживая дыхание. Он аккуратно ступал на пятки, чтобы не потревожить отца, и оценивал свою безопасность по медовухе и пальцах на пузыре. Отец славился своей нестабильностью: если он проснется, его пальцы будут действовать по наитию…
Сосредоточившись на обратной стороне его руки, Син увидел что-то странное в плоти, покрытой запекшейся кровью. Что-то ослепительно-белое, и он подумал, что ночной припадок… или, дневной, он не был уверен… был настолько сильным, что отец разбил себе костяшки до крови, до самой кости.
Но нет.
Дело в другом.
Син прикоснулся к пульсирующему месту за его верхней губой, и что-то зашевелилось в его груди. Он не мог подобрать название этой эмоции, и, как и со многим в своей жизни, не мог контролировать это чувство.
Однако оно было достаточно сильным и настойчивым, чтобы толкнуть его на немыслимый поступок. Он подошел к чудовищу. Опустился на корточки перед лежанкой. Протянул руку, что была не уверенней руки его отца.
И удалил крошечный фрагмент, засевший в плоть его родителя.
Зуб.
Его зуб.
Бережно держа кусочек кости, словно он укачивал свою сломанную конечность, Син посмотрел на останки своей мамэн. Он очень скучал по ней, но также радовался, что она была избавлена от страданий. Воистину, ее останки хранили в этой лачуге не в память о былой любви. Они служили предупреждением тому, кто отказывался подчиняться.
Син положил свой зуб в карман потрепанных штанов и окинул взглядом пол. Нужно найти три других. Может, получиться…
– И куда ты направился, мелочь?
Дернувшись, Син задрожал. Пригнувшись, он вскинул руки, накрывая лицо. Ответ вырвался из него на уровне инстинктов. Привычки.
– Я должен добыть еду, – прошептал он. – Я иду за пищей.
От лежанки раздалось кряхтенье, и его отец поднял голову. У него была длинная, рваная борода, грубые черные волосы путались с копной, росшей на его голове. Глаза сверкнули под кустистыми бровями.
– Как найдешь, сразу возвращайся. Не трать время. Я проголодался.
– Да, отец.
Отец опустил взгляд на руку, лежащую на медовухе. Ручеек крови свежей и красной потек по его указательному пальцу – после того как Син вытащил зуб.
– Я пойду, – затараторил Син. – Я буду отчаянно просить милостыню. Я буду…
Он снова посмотрел на него и прищурился. В глазах плескалась ненависть подобно воде в пруду, потревоженной камнем.
– Я пойду, – сказал Син.
Быстро шаркая ногами, он обошел лежанку, но пришлось помедлить у тяжелой занавеси. Будучи претрансом он легко выносил солнечный свет. Но не его отец. Хижина располагалась внутри пещеры, вход в нее был хорошо защищен от солнечного света. Но если он не будет соблюдать установленный порядок выхода, то его засунут в клетку и опустят в речной поток.
Уж лучше быть битым.
– Мелочь, ты вернешься. – Хриплый голос отца звучал подобно проклятью Омеги, злобный, агрессивный, обещающий страдания. – Иначе я заскучаю, и придется искать себе развлечение. Если я уже его не нашел.
Син кивнул и выпал из хижины, вывалился на сырой камень пещеры.
Если я уже его не нашел? – мысленно повторил Син. Что натворил этот мужчина?
Выскочив из пещеры, несмотря на боль в ногах и торсе, он выпорхнул в ночь со всей доступной ему проворностью. Луна низко опустилась до горизонта, и это положение вселяло в него ужас. Сколько он пробыл без сознания? Как долго отец бродил по деревне и окрестностям?
Боги, что он натворил?
От страха пересохло в горле, и жажда привела его к ручью, у которого он рухнул на ободранные колени и опустил лицо в холодный поток. Кожу невыносимо жгло, но пока он напивался воды, прочищались мысли. Выпрямившись, он вытер глаза разорванными и окровавленными рукавами. Ночь выдалась холодной, но ему все всегда казалось холоднее.
До него дошел дымок костра по ветру, дувшему с юга. Не одного костра, их было несколько. В деревне кипела торговля, в ночные часы она жила и засыпала с приходом дня.
Обещание, данное отцу, заставило его двинуться в сторону поселения вампиров. Его чурались из страха перед тем, на что способен его отец, но находились и добрые души, жалевшие Сина, осознававшие проклятье, с которым он вынужден жить, помнившие, что сотворили с его мамэн… знающие, что произойдет с Сином, который был невероятно слаб, если он не насытит пищей чудовище в той хижине, в той пещере.
Но Син направился не в центральную часть деревни. Это произойдет позднее. Сразу же, как он сможет.
Вместо этого он устремился в лесную чащу, перешагивая валежник и низкие кустарники, двигаясь бесшумно, подобно оленю. Он ушел далеко, и, несмотря на усталость, не останавливался.
Не вскоре он добрался до опушки и осторожно выбрал укрытие за толстым деревом. Беда случится, если кто-то узнает о его появлении, и он бы не пришел, если бы мог.
По ту сторону поля, усеянного дикими цветами, располагался крытый соломой дом, скромный, но приятный взору, и он доверился отсутствию тревожных признаков. Горел, казалось, только камин. Он не видел и не чувствовал следов кровопролития. Также…
Деревянная дверь широко распахнулась, и звук женского смеха напомнил о весеннем щебетании птиц, и, как и птицы слетают с насиженной жердочки, так и две фигуры выпорхнули на крыльцо. Одна невысокая и коренастая, некрупный мужчина бежал так быстро, как мог, а позади него развевалась розовая лента. Другая – высокая женщина, что совсем недавно пережила превращение, ее длинные светлые волосы струились позади нее подобно флагу, пока она преследовала своего брата и наживу, которую он похитил. Они обежали огород, разбитый посреди луга, и добрались до пастбища, где паслись две дородные коровы.
Плечи Сина обмякли, и он наконец смог вдохнуть полной грудью. Пока эта женщина и ее семья в безопасности, остальное не имело значения. В деревне она всегда была добра с ним и никогда его не боялась. Воистину, она, казалось, не замечала его лохмотья и смрадный запах. Она видела только его голод и страдания, и никогда не отводила глаз, как это делали многие, намного старше нее. И она не просто жалела его. Она украдкой передавала ему одежду, которая, судя по запаху, была пошита именно для него. Сейчас он носил штаны из крепкой, плотной ткани, его единственное пальто, что согревало его в холода, но забытое сейчас в спешке, также было сшито ее рукой.
Она была лунным светом на его ночном небе, лишь она дарила ему покой. Один взгляд на нее – шла ли она с корзиной, полной тканого материала, или же спорила со своим братом – этого было достаточно, чтобы придать ему сил.
Когда женщина с братом скрылась за сараем, Син собирался наблюдать и дальше, развлекая себя фантазиями о несбыточном. Воистину, он представлял, что она бежит именно за ним, он бы позволил себя догнать. В своих мыслях он уходил далеко в будущее, после своего превращения. Он видел себя высоким и сильным, способным защитить ее, обеспечить ее безопасность, его мускулы стали бы гарантией тому, что жестокий мир не причинит ей боли…
Он подскочил, услышав треск ветки.
– Сын мой, что ты здесь забыл? – раздался рык позади него.
Стук в дверь вернул Сина в настоящее, хотя он не сразу пришел в себя. Часть его все еще осталась среди деревьев, на краю цветущего луга, и он был благодарен тому, кто прервал его воспоминания. Он не желал возвращаться в прошлое. Было много поводов для этого, и особенно – та самая ночь. Может, если бы тогда все случилось иначе, он был бы сейчас другим.
С другой стороны, может, он был проклят с рождения, и все, что произошло в его жизни в дальнейшем, было неизбежно и предопределено.
– Иду, – пробормотал он, когда стук повторился, и он оправился от вынужденной паузы.
Потревожившему его бодрствование лучше иметь на это хорошую причину.
Сегодня он не хотел ни с кем иметь дело, сильнее, чем обычно.
Глава 16
Бутч допил последний дюйм «Лагавулина» в стакане и опустил голову как раз в тот момент, когда дверь резко распахнулась. По другую сторону стоял Син – вот, кто точно не был жаворонком: взгляд взбешенный, как у Халка в комиксе, а огромное голое тело обещало все муки ада тому, кто заявится к нему с будильником. Радостное приветствие. Вот же сухарь.
И глаз Ублюдка дергался.
– Ну и ну, – протянул Бутч. – Это же солнышко во плоти.
– Чего ты хочешь?
– Прямо сейчас? «Рей-Бены»[26]26
Бренд солнечных очков
[Закрыть], спрятать глаза от твоего счастливого взгляда.
К ним подошел Бальтазар, становясь своей тушей между ними.
– Кузен, остынь.
Позволяя родственникам разобраться с приветственным этикетом, Бутч зашел в абсолютно пустые комнаты. Син жил как монах – это его выбор, но блин. Разве можно отказаться от ортопедического матраса, когда предлагают? Но нет, нужно как крепкий орешек из Старого Света спать на жестком полу.
– Итак, – протянул он, пройдясь по комнате, остаточная боль в паху от «Крайслероза»[27]27
Отсылка к Крайслеру из предыдущих глав
[Закрыть] слегка приутихла перед необходимостью разобраться с этим делом. – Наденешь штаны или дальше будешь проветривать яйца?
Именно Бальтазар закрыл дверь в комнату, запирая их троих наедине, и Ублюдок остался стоять возле панели, словно знал, что его кузен в любой момент мог психануть и скрыться.
Син уперся руками в бедра.
– Я тебя смущаю?
Бутч рассмеялся.
– Ты не представляешь, чем увлекается мой сосед. Так то, нет, мне пофиг. Но ты, мой друг, создаешь себе кучу проблем. И речь не о том, что твой приятель на юге может простыть.
– Каких же.
– Думаю, ты в курсе. – Бутч достал печатное издание «Колдвелл курьер Жорнал», сжатое подмышкой. – Ты читал утреннюю прессу?
– От корки до корки. Кроссворд также разгадал от и до.
– Да ладно? – Бутч посмотрел, куда можно поставить стакан, и в итоге устроил его на полу. Потом перевернул первую страницу и повернул газету к парню. – Интересно, ты решил, что подобный фокус останется незамеченным?
Син не опустил взгляд на черно-белую фотографию с места преступления, которая занимала добрую верхнюю половину разворота. Учитывая отсутствие у Ублюдка компьютера, и тот факт, что Фритц не доставлял ему свежую прессу, сложно поверить, что Син что-то читал… тем более – решил кроссворд.
– Без комментариев? – пробормотал Бутч, перелистывая страницы. – Боюсь, этого мне будет мало.
Он не удивился тому, что Син буднично пожал плечами. Ни его спокойствию и убийственному огоньку во взгляде. Ублюдок являл собой факел агрессии, ходячую катастрофу… и на короткое мгновение Бутчу захотелось, чтобы парень вытворил что-нибудь откровенно глупое. Хороший кулачный бой поможет ему выпустить пар.
– Вот что меня заинтересовало. – Бутч свернул газету и засунул рулон подмышку. – Я подумал, что ты решил взять ответственность на себя. Иначе зачем оставлять труп на видном месте? И хэй, учитывая, что ты умудрился освежевать того парня в переулке, это впечатляет. Если отбросить все возникшие осложнения, впечатляющая работа кинжалом. Словно чистили кукурузу. Или сняли чехол с дивана.
– Не тебе меня судить и осуждать.
– А вот здесь ты не прав. – Бутч покачал головой. – И так, что скажешь в свою защиту?
– Ничего.
– Повторюсь: это не прокатит.
Бальтазар тихо выругался.
– Син, мы же обсуждали это. Здесь – Новый Свет…
– Я в курсе, где нахожусь. Мне ни к чему уроки географии.
– Ну тогда обучением займусь я. – Бутч подошел вплотную к парню. – Тебя депортируют, если продолжишь в том же духе.
– Я не снимал кожу с того мужика.
– Твоим словам нет веры.
– Тогда зачем ты пришел? Зачем вообще говорить со мной?
– Потому что я должен объяснить, как обстоят дела между нами. Считай профессиональную вежливость со стороны комрада.
– Насколько я слышал, здесь Роф за главного. Так почему пришел не он?
– Во-первых, слишком много чести для тебя одного. И, во-вторых, я тот дебил, что отвечает за трупы. Да, это не официальное назначение, скорее отголоски моего прошлого в убойном отделе… но, думаю, все мы согласимся, что сейчас, когда мы стоим на пороге окончания войны, последнее, что нам нужно – геморрой из-за того, как ты проводишь внеурочные часы в обнимку со своим кинжалом. Нам нужно, чтобы люди держались в стороне. Поэтому тебе придется уехать, если не можешь взять себя в руки.
Син наконец посмотрел на своего кузена, склонив голову с ирокезом.
Заговорил Бальтазар:
– Син, да брось. Ты знаешь, что это проблема. Тебе нужно направить энергию тальмэна в другое русло. Или хотя бы перестань афишировать свои подвиги.
– А что со вторым? – спросил Бутч. – Рано утром они обнаружили труп, намотанный на пожарную лестницу.
– Отлично. – Син пожал плечами. – Я убил его. Я убил второго. Я всех поубивал.
Бутч стиснул зубы.
– Ну вот зачем так со мной разговаривать? Мне нужна твоя честность.
– Я честен. Ты поймал меня с поличным. Я освежевал одного, а потом забил второго на пожарной лестнице… мне просто было скучно.
Прищурившись, Бутч сказал ровным голосом:
– Неплохо ты развлекся, отрезая его ноги.
– Ага, обе ноги. На этом закончим?
Бутч окинул взглядом спальню. На стенах остались дыры там, откуда достали крючки под картины, и он представил, как Фритц сходил с ума, вычищая эту комнату.
Бутч сдержал проклятья.
– Син, я пытаюсь тебе помочь. Ты можешь облегчить себе жизнь, сегодня же завязав с этим дерьмом. Прямо сейчас. Я пока просто предупреждаю. Если подключится Роф, тебе не дадут места для маневра. Он избавится от тебя, и твое счастье, если просто решит посадить тебя в лодку. Он без колебаний может отправить тебя в могилу.
– Будто для меня это станет трагедией.
– Нам ни к чему такие заморочки. Не превращайся в нашу проблему.
– Принято к сведению.
Бутч дал парню шанс добавить что-нибудь.
– Ты себе совсем не помогаешь.
Син пришпилил кузена жестким взглядом.
– А кое-кому пора перестать обсуждать меня на каждом углу. Самое время.
Бальтазар скрестил руки на груди.
– Не твоя вина, что ты стал таким. Но тебе нужна помощь…
– Не говори мне, что мне нужно.
Сейчас пришел черед Бутча встать между ними.
– Друзья, не понимаю, в какие игры вы тут играете, и учитывая, что сейчас это моя забота, у меня нет времени на глупости. Син, придерживайся своей полосы, иначе я сделаю так, что Роф вышвырнет тебя за пределы нашего шоссе. Я проявляю по отношению к тебе ангельское терпение… с чего вообще – не понятно.
На этой ноте Бутч, прихрамывая, вышел, и когда Бальтазар последовал за ним, он сильно удивился. Он ожидал, что кузены решат поговорить по душам, но, очевидно, этого не было в меню на сегодня. Опять же, когда за ними захлопнулась дверь, из-за неё донесся звон стекла.
– Похоже, нет смысла возвращаться за стаканом, – пробормотал Бутч, направляясь вдоль по коридору нового крыла, которое открыли совсем недавно.
– Повредил лодыжку? – спросил Бальтазар.
– Если бы. Помнишь защитные накладки, которые раньше устанавливали на машины? В поздние восьмидесятые?
– Не особо, нет.
– Ну, тогда тебе повезло. Этой ночью я решил, что один такой капот нуждается в подобной. В виде моих яиц.
Ублюдок все еще выражал свое сочувствие, когда они вошли в гостиную на втором этаже. Сбоку располагалась тележка с напитками, и Бутч направился прямиком к алкоголю. Среди выставленных бутылок не оказалось «Лага», но он был достаточно заморочен, чтобы остановиться на бурбоне. Налив себе «I.W. Harper» со льдом, он протянул граненную бутылку собеседнику.
– Нет, спасибо, – ответил вор. – Твой напарник подсадил меня на новую привычку, мне хватает.
Когда Бальтазар прикурил одну из самокруток Ви, Бутч встал лицом к Ублюдку.
– Я ничего не понимаю. Ты прожужжал мне все уши о том, на что способен Син, у меня нет причин сомневаться в твоих словах. Но Бун рассказал мне, что произошло пару месяцев назад. Син признался в нападении на кастрированного парня, но именно Бун выполнил всю работу. Почему твой кузен признается в убийствах, которые он не совершал?
– Не думаю, что Син сейчас врет. – Бальтазар раздраженно выдохнул длинную струю дыма. – И отбрасывая ситуацию с Буном, Сину не приходилось лгать раньше – его всегда ловили на месте преступления с окровавленным кинжалом в руке.
– Слушай, не сочти за упрек. – Бутч глотнул бурбона. – Но ты привлек мое внимание к этому, и я ценю, когда люди открыто идут на контакт бла-бла-бла. Но я не хочу обвинять парня в дерьме, которое он не совершал. Это не помогает.
– Он признал свою вину.
– Он сказал мне, что отрезал обе ноги у парня, чьи конечности были на месте, когда тело привезли в морг. Ему отрубили голову. Поэтому Син лжет.
Бальтазар нахмурился.
– Это нелогично.
Повисла пауза, пока Бутч допивал свою порцию. И направился за добавкой.
– Мне нужно, чтобы ты был честен со мной.
– Всегда.
– У тебя есть что-то против него? Ты хочешь подвести его под удар? Потому что, как это видится мне, ты пытаешься его подставить.
***
Спустя две с половиной минуты после того, как Джо приехала на работу, ее пальчики уже порхали над клавиатурой на рабочем столе в пустой новостной, взгляд не отрывался от компьютерного экрана, она так быстро вносила дополнения в статью, оставалось только надеяться, что слог получался складным. Когда зазвонил телефон, она быстро ответила, назвав лишь свою фамилию, и прижала трубку плечом к уху, чтобы продолжить набирать текст.
Слушала последние новости от МакКордла, а на задворках сознания мелькнула мысль, что она – настоящий журналист. И это было обалдеть как приятно.
– Да. Верно. Поняла. Спасибо.
Она закончила разговор, все еще печатая…
– Что, черт возьми, ты делаешь?
Когда она подняла взгляд, Дик бросил свежий выпуск «ККЖ» на ее клавиатуру. Ткнув указательным пальцем на первую полосу, на статью, составленную, написанную и отданную в печать Джо, вместе с фотографией, которую она выбрала и скомпоновала на странице между колонок, он рявкнул:
– Я, кажется, ясно выразился. И где, черт возьми, Билл?!
– У Лидии прошлой ночью случился выкидыш, – сказала Джо. – Он взял отгул.
Дик помедлил. Всего секунду.
– Значит, пусть Тони займется этим. И я буду контролировать лично.
Когда он скрылся в своем кабинете, с шумом хлопнув дверью, Джо представила, как ребенок разбивает конструкцию «Лего» своего брата.
Джо посмотрела на экран. Проверила текст на орфографию. И выложила статью на сайт.
Под своим единоличным авторством.
Потом встала и без стука вошла в кабинет Дика. Он стоял, склонившись над столом, набирая номер по стационарному телефону, мечась между старой телефонной книгой «Ролодекс» и консолью на телефоне.
Когда Дик не удостоил ее взгляда, Джо не поняла, намеренно ли он ее игнорировал или же сосредоточенно пытался разглядеть цифры без очков.
Он резко вскинул голову, когда она оборвала звонок, нажав и удерживая кнопку на телефоне.
Прежде чем он снова начал кричать, Джо спокойно сказала:
– Ты позволишь мне вести историю Джонни Паппалардо, а также о трупе, найденном девять часов назад на пожарной лестнице.
Толстая шея Дика покрылась красными пятнами, означавшими, что он дико взбесился на нее… и это – единственный его напряг за последний месяц.
– Не говори мне, чем будешь заниматься…
Наклонившись, Джо понизила голос:
– Как оказалась, я – офигенный журналист. Знаешь, о чем будет моя следующая история? О сексуальном домогательстве со стороны главного редактора «ККЖ». Как думаешь, сколько женщин откликнется на мой призыв? Пожалуй, я начну с собственной истории, той командировки, в которую ты хотел взять меня? На длинные выходные… когда ты ясно дал понять, что если я откажусь, то в этой газете мне не стоит ждать продвижения по службе. У скольких женщин, работавших здесь, была похожая история, а, Дик?
Ее босс медленно закрыл рот.
Джо отпустила кнопку на телефоне, длинный гудок нарушил повисшую тишину между ними.
– Думаешь о том, какую рекомендацию дашь мне? В твоих интересах – положительную, такую, чтоб понравилась твоей жене. Ведь сейчас эта газета в собственности ее семьи? К тому же, уверена, моя история прогремит на всю страну, тебе придется искать другую работу после того, как она даст тебе пинка под зад из дома и этой газеты. Попытайся составить резюме в хорошем свете – в пределах двадцати пяти слов.
Она дала ему возможность ответить. Когда Дик положил трубку на место, она кивнула.
– Как я и думала, – сказала Джо, разворачиваясь на пятках и покидая его офис.
