Текст книги "Грешник (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)
Дж. Р. Уорд
Грешник
Глава 1
149-ая трасса
Колдвелл, штат Нью-Йорк
Сидя за рулем своей десятилетней развалюхи, Джон вгрызлась в «Слим Джим» так, словно это ее последняя еда в жизни. Она ненавидела искусственный запах копченостей и резиновую текстуру. Сорвав обертку зубами, Джо вскрыла псевдомясо и бросила бумагу на пассажирское сиденье. Там было много ее собратьев, ими усыпан практически весь коврик.
Ее умирающие передние фары освещали полуголые сосны, на фоне пушистых крон стволы напоминали зубочистки. Наехав на выбоину, Джо поперхнулась и кашляла до самого пункта назначения.
Заброшенный торговый комплекс «Адирондак» служил очередным памятником довлеющему влиянию «Амазон Прайм». Одноэтажный торговый ряд был словно подковой без копыта, на фасадах по обе стороны улицы виднелись истертые надписи брендов, а также кривые вывески с выцветшими названиями вроде «Ван Хьюзен»/«Айзод», «Найки» и «Дэнск». За пыльными стеклами больше не увидишь товары на продажу, на территории никто не появлялся, по меньшей мере, год, здесь жили только сорняки по краям обочин да ласточки, строившие гнезда в карнизах. Также ресторанный дворик, соединявший восточную и западную части, больше не предлагал мороженое, кофе от «Старбакс» и ланчи.
Когда на нее накатил очередной прилив жара, Джо опустила окно. Сначала чуть-чуть, затем – полностью. Март в Колдвелле, штат Нью-Йорк, в северной части напоминал зиму, и спасибо Господу за это. Вдыхая холодный, сырой воздух, Джо убеждала себя, что эта ее затея – не так уж плоха.
Нет, вовсе нет. Вот она, одна, в полночь едет по зацепке для сюжета, который она не напишет для своего работодателя – газеты «Колдвелл Курьер Жорнал». В новой квартире ее тоже никто не ждет. Никто на этой планете не опознает ее обезображенный труп, который по запаху обнаружат в канаве через неделю.
Позволив машине медленно остановиться, Джо выключила фары, но осталась на месте. Луны не было видно, и значит, она угадала с одеждой. Все черное. Небо не давало освещения, поэтому глазам пришлось напрягаться в темноте, и не потому, что она жадно изучала разваливающиеся здания.
Не-а. В настоящий момент ее беспокоила вероятность стать звездой сюжета на «True Crime Garage». Когда тревога защекотала затылок, словно кто-то пытался привлечь ее внимание, приставив разделочный нож к ее коже…
Джо вздрогнула, когда заурчал ее желудок. А потом снова запустила руку в сумку. В этот раз она прошла мимо трех батончиков «Слим Джим», устремившись прямо к «Херши», и проворность, с которой она сдернула упаковку с шоколада, стала печальным комментарием к ее диете. Приговорив шоколадку, Джо все еще чувствовала голод, и не потому, что желудок был пуст. Как всегда, два продукта, от которых ее не мутило, не могли утолить ни ее голод, ни потребность в питательных веществах.
Подняв окно, она взяла рюкзак и вышла из машины. Подошва кроссовок с хрустом ступала на асфальт, громким, как на концерте, и сейчас ее напрягала ее простуда. С другой стороны, словно обоняние ей поможет? И когда в последний раз она полагалась на нюх? Проверяя свежесть молока в коробке?
Пора завязывать с мурашками.
Закрыв рюкзак на обе застежки, Джо заперла машину и натянула капюшон ветровки на рыжие волосы. Незачем идти на носочках. Она ступала всей подошвой своих «Бруксов», пытаясь заглушить шаги. Когда глаза приспособились, она видела лишь тени вокруг себя, нычки и укромные уголки в виде дверных проемов и лавочек, в которых могли скрываться маньяки, играя в прятки до наиболее подходящего для нападения момента.
Добравшись до массивной цепи, преграждающей дорогу, Джо оглянулась по сторонам. На парковке не было ни души. Никто не прогуливался по открытому прямоугольнику площади. Ни одной машины на дороге, что привела ее на эту возвышенность над 149-ой трассой.
Джо сказала себе, что это к лучшему. Это значило, что никто не подкрадется к ней.
Надпочечники, с другой стороны, твердили, что никто не услышит ее криков о помощи.
Джо сосредоточилась на цепи, и в голове мелькнула мысль, что если она перекинет через нее ногу и окажется на другой стороне, то ее жизнь кардинально изменится.
– Да перестань уже, – сказала она, перебрасывая ногу.
Она решила пойти по правой стороне магазинов, и когда начался дождь, Джо обрадовалась тому, что архитектор предусмотрел навес над пешеходной дорожкой. А вот решение, что торговый ряд, расположенный так близко к Канаде, может обойтись без внутренних переходов, было не совсем умным. Экономия в десять баксов на светильнике или купальнике не согреет клиента в период с октября по апрель, и так было еще до процветания онлайн шоппинга с бесплатной доставкой на следующий день.
В конце дорожки она остановилась вроде как у кафе мороженого – судя по корове на стекле, с рожком мороженого с тремя шариками в копыте. Джо достала свой телефон.
На ее звонок ответили с первого гудка.
– Ты в порядке? – спросил Билл.
– Куда я иду? – прошептала она. – Здесь ничего нет.
– Кажется, в задней части. Помнишь, я сказал, что нужно обойти сзади.
– Черт возьми. – Похоже, нитраты выжгли ей мозги. – Подожди, кажется, я вижу лестницу.
– Думаю, мне стоит приехать.
Джо двинулась вперед, качая головой, пусть ее никто и не видел.
– Я в норме… да, нашла где срезать до заднего фасада. Я наберу, если понадобишься…
– Не стоило ехать одной!
Завершив звонок, Джо спустилась по бетонным ступеням, рюкзак подпрыгивал так, словно отжимался на ее плечах. Спустившись, она изучила пустую парковку…
В нос забрался запах, провоцирующий рвотный рефлекс. Сбитое животное… или детская присыпка?
Джо посмотрела в сторону источника. Ремцех возле деревьев, с гофрированной металлической крышей и металлическими стенами явно не переживет торнадо. Размером с половину футбольного поля, и гаражные двери были опущены до земли. В лучшие годы это здание служило пристанищем для асфальтоукладочного оборудования, а также снегоуборщиков, воздуходувок и косилок.
Одностворчатая дверь была открыта, и когда поток холодного ветра ударил по ней, раздался скрип достойный фильмов Джорджа Ромеро[1]1
Джо́рдж Э́ндрю Роме́ро (англ. George Andrew Romero; 4 февраля 1940, Нью-Йорк – 16 июля 2017[, Торонто) – американский кинорежиссер, сценарист, монтажер и актер.
[Закрыть]. А потом панель с треском захлопнулась, словно Мать-Природа, так же как и Джо, не оценила вонь.
Достав телефон, она написала Биллу: «Запах отвратный»
Чувствуя, как сердце ускорило бег, Джо пересекла асфальт, дождь лил на капюшон ее ветровки беспорядочным стаккато[2]2
Стакка́то (итал. staccato – отрывисто) – музыкальный штрих, предписывающий исполнять звуки отрывисто, отделяя один от другого паузами.
[Закрыть]. Запустив руку в нейлоновую куртку, она ощутила пистолет в кобуре и обхватила рукоять ладонью.
Дверь снова со скрипом приоткрылась и с треском захлопнулась, очередной поток вони вырвался наружу. Борясь со спазмами в горле, Джо с трудом продвигалась вперед, и не потому, что в лицо бил ветер.
Когда она остановилась перед дверью, та перестала трепыхаться, словно сейчас, когда Джо была готова войти внутрь, панель не нуждалась больше в привлечении внимания.
И помоги ей Бог, если по другую сторону скрывался Пеннивайз[3]3
Оно (англ. It), также известное по своей излюбленной личине как Танцующий клоун Пеннивайз (англ. Pennywise the Dancing Clown) – главный антагонист романа Стивена Кинга «Оно» и его экранизаций. Употребляет в пищу детей. В романе предстает как могучее и древнее создание, прибывшее из-за пределов нашей Вселенной.
[Закрыть]…
Оглянувшись по сторонам в поисках красного шарика, Джо потянулась к двери.
Я просто должна все выяснить, – подумала она, открывая дверь. Должна… узнать…
Заглянув за дверь, она ничего не увидела, но все же застыла перед тем, с чем пришлось столкнуться. Чистое зло, такое, что похищает и убивает детей, невинных, наслаждается страданиями праведников, оно буквально накрыло ее тело, проникая внутрь, отравляя ядом и радиацией до самых костей.
Закашлявшись, она отступила и прикрыла нос и рот сгибом локтя, сделав пару глубоких вдохов через рукав, Джо снова набрала Билла.
Прежде чем он успел что-то сказать поверх шума на заднем плане, Джо выпалила:
– Ты должен приехать.
– Я уже на полпути.
– Хорошо.
– Что происходит…
Завершив звонок, Джо достала фонарик и включила его. Снова шагнув вперед, она плечом придержала дверь и направила луч в пространство.
Свет рассеялся.
Словно она направила фонарь на рулон плотной ткани, и хрупкий луч не мог пробиться сквозь нее.
Она переступила через порог – не тонкий уплотняющий шов, а полноценный барьер в дюйм высотой, который казался непреодолимой вершиной – а потом ощутила липкий пол под своей подошвой. Направив фонарик на пол, Джо подняла одну ногу. С кроссовок стекало что-то похожее на моторное масло, капли с громким эхом приземлялись на пол.
Джо обнаружила первый бак слева. «Хоум Депо»[4]4
The Home Depot – американская торговая сеть, являющаяся крупнейшей на планете по продаже инструментов для ремонта и стройматериалов. Штаб-квартира компании находится в Винингсе.
[Закрыть], оранжево-белый… и логотип был вымазан ржавой полупрозрачной субстанцией, от которой замутило желудок.
Фонарик в ее руке дрожал, когда Джо подошла ближе и заглянула внутрь бака. Внутри был галлон блестящей, маслянистой… красной… жидкости. В горле она ощутила медный привкус…
Джо повернулась вокруг себя с фонарем в руке.
Двое мужчин, беззвучно вошедших в помещение ремцеха, подошли к ней со спины и нависали как порождения ночи, призраки из ее ночных кошмаров, вскормленные дождем, одетые в ночную темень. У одного была бородка и татуировки вокруг виска, сигарета, зажатая между губ и зловещее выражение лица. Другой носил бейсболку «Ред Сокс Бостон» и длинный плащ, полы которого развевались несмотря на слабый напор сквозняка. У обоих на груди были черные кинжалы, направленные рукоятью в пол, и она чувствовала, что было и другое оружие, скрытое от ее взгляда.
Они здесь, чтобы убить ее. Следили за ней от ее машины. Видели ее, когда она их – нет.
Споткнувшись, Джо отскочила назад и попыталась достать пистолет, но мокрые от пота ладони выронили телефон, пытаясь удержать фонарик…
А потом она не смогла пошевелиться.
Мозг приказывал ее ногам, всему телу бежать, но конечности не подчинились паническим приказам, мускулы вздрагивали в тисках чего-то невидимого, кости болели, дышать стало труднее. Мозг взрывался от боли, мигрень охватила весь череп.
Открыв рот, она попыталась закричать…
Глава 2
Син принял форму посреди холодного моросящего дождя, ботинками становясь в грязь, укрытое в черную коже тело с готовностью приняло вес его мышц и бьющееся черное сердце, темная сущность воссоединилась из потока молекул. Было странно видеть на парковке цементной компании вереницу иностранных седанов и джипов. Рядом с бетонными блоками, тяжелой погрузочной техникой и бетономешалками, они выглядели как свора проституток на фоне сумоистов.
Шагая вперед, Син водил кончиком языка по клыкам, царапая кожу до крови. Смакуя медный привкус, он сжал руки в кулаки, игнорируя тот факт, что его мозг представлял собой зажженный фитиль.
Хищнику всегда нужна жертва.
И порой нужно жрать, даже когда желудок полон.
Когда он подошел к узкому навесу, человеческий мужчина, сидевший на пластиковом стуле возле двери, поднял голову, отрываясь от «Daily Racing Form»[5]5
The Daily Racing Form – бульварная газета, основанная Фрэнком Брунеллом в 1894 году в Чикаго, штат Иллинойс. Газета публикует выступления скаковых лошадей в качестве статистического сервиса для игроков на скачках в Северной Америке
[Закрыть]. В свете голой лампочки, висевшей над его головой, его глаза, ноздри и щеки казались впалыми ямами, и Син представил череп, который останется после того, как смерть иссушит это тело до скелета.
Мужчина нахмурился. И в качестве приветствия положил пистолет поверх журнала на его коленях.
– Меня ждут, – сказал Син, останавливаясь.
– Никого нет.
Син не сдвинулся с места, и мужчина подался вперед.
– Ты слышал меня. Никто тебя не ждет…
Син материализовался перед мужчиной, схватил его за горло и прижал к зданию, и пластиковый стул полетел в сторону так, словно не желал лезть в чужие проблемы.
Человек вцепился в его руку, сжавшуюся вокруг горла, и засучил ногами, стуча пятками по стене здания. Рот, лишенный прежнего бахвальства, открылся в безуспешной попытке втянуть воздух в легкие, которые уже, очевидно, горели от нехватки кислорода.
– Я пришел к одному человеку, – тихо сказал Син. – И твое счастье, если это не ты.
Опустив сопляка так, чтобы он коснулся ногами пола, Син ослабил хватку – чуть-чуть, в самый раз для разговора. Но не потому, что хотел слышать ответ. Нет, он ему ни к чему.
Син достал один из кинжалов. Когда он поднял лезвие, мужчина переместил хватку с руки Сина на своей шее на запястье и предплечье другой руки – контролирующей лезвие. Словно ребенок тянул Сина за рукав кожаного плаща.
Острие кинжала прижалось к левому уху говнюка, и Син сделал глубокий вдох.
Кровь. Страх. Пот.
Он вжался пахом в мужчину. Эрекция Сина не имела отношения к сексуальному возбуждению, но парень решил иначе, учитывая, как он вылупил свои слезящиеся темно-карие глаза.
Закрыв глаза, Син ощутил всплеск силы внутри, агрессии, жажды доминирования. На задворках сознания мелькнула мысль, что ему следует остановиться. У него был другой план и, что более важно, скоро все кончится. А последующая зачистка ему ни к чему, и речь сейчас не о крови и ошметках.
– Дерись со мной, – прошептал он. – Давай. Борись… дай мне повод высосать твой мозг через дыру, что я проделаю в твоем черепе.
– У меня дети, – пролепетал мужчина. – У меня дети…
Син отодвинулся немного.
– Да ладно?
Мужчина закивал так, словно его жизнь зависела от количества иждивенцев.
– Да, мальчик и девочка и…
– Ты приехал на работу этой ночью?
Мужчина моргнул так, словно не мог разобрать тягучий акцент родом из Старого Света.
– Э-э, да.
– Значит, у тебя есть водительские права. Ты же законопослушный преступник, да?
– Я… я… да, в бумажнике. Возьми деньги…
– Хорошо. – Син снова подался вперед, помещая свой правый глаз аккурат напротив левого глаза своей жертвы, так близко, что когда говнюк моргнул, их ресницы соприкоснулись. – После того, как закончу с тобой, я вломлюсь в твой дом и убью твоих детей в их кроватях. Ну а твоя жена? Ты услышишь ее крик на том свете.
Каждой порой мужчина излучал чистый ужас, резкий, терпкий запах которого действовал на нервную систему Сина подобно кокаину. Ускоряя биение сердца, кровообращение, учащая дыхание…
Распахнулась потайная дверь. Ее открыл тучный старик с носом картошкой и шрамами от акне, от чего лицо напоминало лунную поверхность. Но взгляд не был заплывшим и заторможенным.
– Господи Иисусе, ты мне и нужен. Заходи… и, прошу, не убивай его. Это муж сестры моей жены, его смерть омрачит нашу Пасху.
Короткое мгновение тело противилось команде «отпустить»… данной не этим человеком. Приказ его мозга, но руки отказывались подчиняться. Но если он отложит удовлетворение своей нужды, то вполне может убить другого, более интересного оппонента. Это не конец. Это – начало.
Подобно тигру, которого кусок свежего мяса отвлек от туши, его пальцы разжались, Син спрятал метафорические клыки и отступил. Мужчина зашелся в диком кашле, резко накренившись вперед, словно собирался поцеловать асфальт.
– Проходи, – сказал старик. – Ни к чему это видеть посторонним.
Сину почти пришлось согнуться в талии, чтобы протиснуться в дверной проем. Узкий коридор стенами обтирал мускулы его плеч и жир – на плечах старика. По другую сторону тонкой стены он слышал разговоры и возгласы мужчин, играющих в карты, запах сигар, травки и сигарет. Алкоголя. Одеколона.
В конце коридора их ждала другая хрупкая дверь, а за ней – стол, заваленный бумагами разных размеров и форм. Пепельница, в которой тихо тлела сигара. Маленький черно-белый монитор, на экране которого виднелся мужчина с журналом, который снова вернулся на свой пластиковый стул.
– Присаживайся, – сказал старик, указывая на жесткий стул по другую сторону стола. – Много времени не займу.
Син отметил, как дверь в коридор закрылась без посторонней помощи, сровнявшись со стеной. Была и другая дверь – на привычных петлях и с ручкой, и он разместился спиной под таким углом, чтобы видеть старика и обе двери – потайную и обычную.
– Тебе дают хорошие рекомендации, – старик с кряхтеньем переместил вес на колени, которые, очевидно, давно сдали. – Обычно я разбираюсь с проблемами сам, но сейчас иной случай.
Выдержал паузу. А потом человеческий мужчина взял ноутбук и поставил на бумаги. Включив его, поднял на него взгляд с катарактой.
– Нужно очистить улицы от этой грязи.
Мужчина повернул экран. Фотография черно-белая. Зернистая. Словно снимали газетную статью на мобильную камеру.
– Джонни Паппалардо. Он нарушил правила, которые нельзя нарушать.
Когда Син не отреагировал на фотографию, старик нахмурился.
– У нас проблема?
Мясистая рука нырнула под стол, но Син двигался быстрее, чем мог уследить любой человек. Не меняя позиции, он обхватил парные «Глоки» с глушителями и направил один на старика, а второй на дверь позади него.
Телохранитель как раз вломился в кабинет. Человек застыл, копируя своего босса.
– Не делай так больше. – Сказал Син. – У нас с тобой нет проблем. Пусть так и остается.
Встав на ноги, старик наклонился над столом.
– Сынок, ты не местный. Друзья не рассказали тебе, кем я был…
Син нажал на оба курка. Пули влетели в стены поверх обеих голов, заставляя мужчин вздрогнуть.
– Меня волнует только работа, – сказал он. – Не становись моей проблемой.
Повисла долгая пауза. Потом мужчина с кряхтеньем опустился в кресло.
– Оставь нас. – Когда телохранитель не сдвинулся с места, старик рявкнул: – Господи, Младший, ты оглох?
«Младший» посмотрел на Сина, и Син окинул его взглядом. Тот же цветотип, что и у старика. Схожие черты лица. Тот же прищур глаз. Разница лишь в двадцати пяти годах и семидесяти пяти фунтах веса.
– Младший, закрой за собой дверь, – прорычал Син. – Спрячешься за ней, когда я снова спущу этот курок.
Младший посмотрел на старика, а потом вышел.
Старик рассмеялся.
– А ты бесстрашный. – Запустив руку в кардиган, он сухо сказал: – Не хочешь опустить пушки?
Не получив ответа Сина, он с ухмылкой покачал головой.
– Вы молодые, всегда такие. Горячие головы. Если хочешь, чтобы тебе заплатили, я должен достать деньги из кармана…
– Мне не нужны твои деньги. Только работа.
Старик снова прищурился.
– Да ну нах?
Син отошел к потайной двери. Когда он усилием мысли заставил ее отъехать в сторону, старик отшатнулся, но быстро взял себя в руки, по всей видимости решив, что ее просто не закрыли должным образом.
– Не хочешь денег? – спросил он. – Кто берется за работу бесплатно?
Опустив подбородок, Син посмотрел на него, чуть смежив веки. Когда его взгляд вспыхнул под влиянием его тальмэна[6]6
Тальмэн (слово Древнего языка») – злая сторона в вампире. Темное пятно на душе, которое – если его не уничтожить – требует самовыражения
[Закрыть], старик резко отшатнулся на спинку кресла так, словно совсем не хотел находиться в тесном пространстве с оружием, которое он искал и которое планировал использовать против врага.
– Тот, кто любит убивать, – зловеще прорычал Син.
Глава 3
Смотря на женщину в ступоре и охваченную страхом, Бутчу О'Нилу в голову пришла дурная и странная мысль. По неясной причине он вспомнил, что его звали Брайан. Непонятно, почему сейчас это было так важно, и он списал эту мимолетную отрыжку сознания на тот факт, что женщина чем-то напомнила ему двоюродную сестру по материнской линии. Но данная аналогия была притянута за уши, потому что в Саути, там, откуда он родом, жило не больше тысячи рыжеволосых женщин.
Ну и то, что он не видел никого из родственников, близких или дальних, уже сколько, года два? Три? Он сбился со счета, но не потому, что ему было плевать.
Хотя, кому он врет. Ему было плевать.
К тому же, более вероятно, что их связывал тот факт, что женщина была полукровкой на пороге превращения. Он пришел в расу несколько иным путем, и все же.
– Меня не обманывает нюх? – Он посмотрел на своего напарника. Вот его настоящий брат, а не те, по крови, кого он оставил в человеческом мире. – Или у меня крыша протекает?
– Не-а. – Вишес, сын Бладлеттера, выдохнул дым турецкого табака, который на короткое мгновение скрыл жесткие черты лица и бородку. – С крышей все в норме. И я охренеть как устал стирать этой женщине память.
– Если честно, то ты охренеть как устаешь делать все что угодно больше одного раза.
– Не будь таким хэйтером. – Ви махнул рукой, отсылая женщину. – Кыш, кыш…
– Подожди, она выронила телефон.
Бутч прошел дальше в «приемное отделение» лессеров, освещая помещение фонарем и испытывая рвотный рефлекс. Гребанные лессеры. Он бы предпочел потные носки в своих ноздрях. Но, по крайней мере, телефон быстро нашелся. Он приземлился в масляную жижу экраном вверх, и Бутч достал платок, чтобы максимально очистить устройство.
Подойдя к женщине, он положил мобильный в карман ее ветровки и отступил назад.
– Ну все, она готова.
Ты уверен в этом? – спросил голос в его голове.
– Да пофиг, уверен, это наша не последняя встреча, – сухо сказал Ви. – Прилипла как банный лист.
Когда она вышла, Бутч наблюдал, как женщина удаляется и, наконец, поднявшись по бетонной лестнице, скрывается с глаз.
– За ней ты следил?
– Она не отвяжется.
– Это ее сайт о вампирах?
– Проклятый Стокер. Оригиналка та еще. Напомни обратиться к ней за уроком каламбура.
Бутч посмотрел на своего напарника.
– Она в поисках себя. Такой интерес невозможно отключить.
– Что ж, превращение заставит ее определиться. У меня полно дел, чтобы следить за ее гормонами, как за яйцом на плите.
– Ты просто мастер обращения с языком.
– Говорю уже на семнадцати – недавно добавил «вампирский конспирологический». – Бросив окурок, Ви смял его подошвой. – Почитай дерьмо, которое они публикуют. Целое сообщество долбанутых на всю голову.
Бутч вскинул палец.
– Минуточку, Профессор Ксавье, как ты можешь называть их сумасшедшими, учитывая, что мы действительно существуем.
– Позволишь прибрать за Омегой или хочешь продолжить дискуссию, пока у нас носы не отсохнут от вони, а дождь не пропитает все слои кашемира на твоем теле?
– Ты играешь на моих слабостях, это нечестно. – Чертыхаясь, Бутч стряхнул влагу с плеч пальто от «Том Форд».
– Мог надеть кожу.
– Стиль превыше всего.
– А я вполне мог разобраться и один. Ты знаешь мое секретное оружие.
Ви поднял перчатку и сжал белыми острыми зубами кончик среднего пальца. Стянув защитное покрытие, он обнажил сияющую руку, с обеих сторон отмеченную предупреждениями на Древнем Языке.
Протянув проклятую ладонь, он освятил ремцех полуденным светом – черную кровь на полу, красную – в бочках. Бутч обошел помещение, оставляя следы на полу, которые быстро исчезали – жидкость мгновенно поглощала каждый дюйм пространства.
Опустившись на корточки, Бутч провел пальцами по субстанции и растер черную смердящую жидкость, проверяя ее на вязкость.
– Нет.
Ви переместил свой бриллиантовый взгляд.
– Что?
– Это ненормально. – Бутч снова воспользовался платком. – Слишком жидкая. Отличается от обычной.
– Думаешь… – Ви, который всегда отличался ясностью ума, сбился с мысли. – Время пришло? Как считаешь?
Бутч выпрямился и подошел к одной из цистерн. Самый обычный контейнер для сухой штукатурки, с маркировкой бренда. Внутри – свернувшаяся на холоде кровь, выкачанная из вен. И в кои-то веки немного мясца.
– Думаю, здесь оставили сердце, – сказал он.
– Невозможно.
Надо же. Новобранцы всегда забирали с собой сердца, помещая в сосуды. Так было раньше.
По всей видимости, Омега больше этим не балуется. С другой стороны, новообращенные жили недостаточно долго, чтобы успеть обзавестись надежным местом для хранения такого сосуда. В старые времена, лессера ждали серьезные проблемы, если он терял свое сердце… поэтому Братья сделали традицией присвоение таких контейнеров. Ну и типа трофей.
Лессеры могли лишиться человечности. Души. Свободы. Но не сердца, в котором больше не было пользы.
– Нет, это сердце, – сказал Бутч, подходя к следующему баку. – И здесь тоже.
– Омега растерял аккуратность. Или старость пришла.
Бутч повернулся к своему напарнику, и ему не понравилось выражение на лице брата.
– Не смотри на меня так.
– Как «так»?
– Словно у меня есть ответы. Словно я – ключ ко всему.
Повисла долгая пауза.
– Бутч, так и есть. И ты это знаешь.
Бутч подошел к Ви, становясь впритык.
– Что, если мы ошибаемся?
– Пророчество не в наших руках, это часть истории, – сказал Ви на Древнем Языке. – Как предсказано, так и будет. Ранее будущее, оно станет настоящим в нужное время. После чего конец войны с Обществом Лессенинг превратится в священное прошлое, сохраненное для расы посредством записи.
Бутч подумал о своих снах, от которых просыпался в течение дня. О которых отказывался говорить с Мариссой.
– Что, если я не верю в это?
Если я не могу в это поверить, закончил он мысленно.
– Ты считаешь, что судьба нуждается в твоей вере.
Беспокойство пробежало по венам как крысы – в коллекторе, свободно и беспрепятственно. А он, тем временем, чувствовал себя в плену.
– Что, если меня недостаточно?
– Достаточно. Должно быть.
– Я ничего не смогу без тебя.
Знакомый взгляд Ви, его бриллиантовые глаза с голубой каймой смягчились, доказывая, что даже самая жесткая материя на планете бывает уступчива.
– Я всегда с тобой. И если нужно, то сколько угодно пользуйся моей верой в тебя.
– Я на это не вызывался.
– Добровольцев не бывает, – хрипло сказал Ви. – И будь оно иначе, всем плевать.
Вишес печально качнул головой, словно вспоминал свою жизнь, моменты, которые также были навязаны ему, сомнительные подарки, втиснутые в его судьбу без его желания, накинутые на его плечи регалии, непосильная ноша благодаря манипуляциям и желаниям посторонних. Учитывая, что Бутч знал прошлое своего напарника как свое собственное, он задумался о природе этой так называемой теории судьбы, о которой говорил Ви.
Может обосновываемая людьми суть судьбы или предопределенности – всего лишь способ дистанцироваться от всего дерьма, что ты получаешь от окружающих? Невезуха, которая сваливается на теоретически хорошего парня, законы Мерфи – никакая на самом деле не судьба, а просто беспристрастная природа хаоса в действии. А еще были разочарования и потрясения, расколы души и сердца, неизбежные в процессе жизненного пути смертного – от рождения к праху и пеплу, в который все они превратятся – не были предопределены и не носили личный характер.
Может, не было никакого сакрального смысла во вселенной, не было загробной жизни и никто не управлял метафорическим автобусом, сидя на небесах.
Бутч сдвинул мокрый кашемир, чтобы обхватить массивный золотой крест, скрытый шелковой рубашкой. Католическая вера твердила ему обратное, но что ему известно на самом деле.
И в такую ночь, как эта, он не знал, что было хуже. Мысль, что на нем лежит ответственность за окончание этой войны.
Или вероятность того, что это не так.
Положив руку на плечо Ви, он скользнул по массивным мышцам и сжал ладонь вокруг запястья проклятой руки. Потом встал рядом с братом и поднял сияющую, смертоносную ладонь, и от всех телодвижений кожаный рукав куртки Ви заскрипел в протесте.
– Время для уборки, – сказал Бутч хрипло.
– Ага, – согласился Ви.
Бутч держал руку поднятой, и поток энергии из смертоносной ладони был настолько ярким, что ослепил его, глаза защипало, но он отказывался отводить взгляд от ужасающей, но праведной мощи, от загадки вселенной, сокрытой под непримечательной плотью его лучшего друга.
Под натиском этой силы исчезали все следы зловещего труда Омеги, каркас ремцеха, относительно тонкие стены, стропила и крыша остались нетронутыми божественным сиянием, которое поглощало все предметы, использованные в дьявольских целях.
Что, если самого пророчества недостаточно? – задался он вопросом.
В конце концов, не только смертные имели свой срок годности. Также сама история истончалась, забывалась со временем. Уроки канули в лету… правила толковали неверно… герои умирали…
Пророчества забывали, когда очередной виток будущего пожирал настоящее, доказывая, что все, принятое за абсолют, являлось истинным лишь отчасти.
Все твердят об окончании войны, но может ли быть конец злу? – гадал Бутч. Даже если у него получится, даже если он действительно был тем самым Разрушителем, что дальше? Безмятежная жизнь до скончания времен?
Нет, подумал он с уверенностью, от которой стало тревожно. Появится новое зло.
Такое же, что было раньше.
Или того хуже.
