Текст книги "Короли Бурбона (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Все по-прежнему. Все. Ворсистый темно-бордовый ковер с золотым кантом по краям, на стенах в рамках статьи о компании на шелковых обоях, и впереди были открытые стеклянные двери, ведущие к центральной зоне ожидания.
Странно... он предполагал, поскольку сам стал другим, что это место, в котором он провел так много часов, должно тоже изменится.
Сигнализация не сработала, пока он следовал в глубь помещения, значит, он использовал правильные коды. Он прошел мимо столовой, конференц-залов, которые выглядели, как гостиная в Истерли, и офисов, которые были такие роскошными, им могли позавидовать лучшие юридические фирмы. Как обычно, шторы на окнах были опущены, чтобы обеспечить полную конфиденциальность, и столы были совершенно чистыми, все документы наглухо заперты в ящиках.
Зона ожидания представляла из себя круглое пространство, в центре ковер с семейным гербом. На видном месте в сторонке стоял американский флаг, флаг содружества Кентукки, и пара баннеров компании «Брэдфорд бурбон», стойка ресепшент для секретаря была королевской, как корона… а это помещение еще не относилось непосредственно к самой власти. Помимо всей этой показухи, здесь же находился застекленный кабинет, в котором пребывала личный секретарь... и наконец, рядом с стеклянным кабинетом «бульдога» была дверь, отмеченная семейным гербом с золотом.
Кабинет отца.
Эдвард взглянул на французские двери, открывающиеся в сад. Благодаря тяжелым портьерам и тройным стеклам, даже писка не было слышно шести или семи сотен человек, собравшихся в саду, также ни один гость случайно не мог забрести и шататься под окнами.
Эдвард двинулся вперед к стеклянному офису и ввел тот же самый код. Блокировка снялась, он рывком открыл дверь вошел внутрь, обошел стол и посмотрел на компьютер. Он не стал зажигать свет и не опустился на стул за столом, пока его ноги были способны поддерживать вес его тела какое-то время.
Компьютер работал, но нужно было ввести пароль, и он ввел свой пароль, словно из сумерок, который придумал сам для себя три года назад, усовершенствуя систему безопасности компании, расширяя сеть.
«В стиле Флинна», – так они тогда сказали. (Э́ррол Ле́сли То́мсон Флинн (англ. Errol Leslie Thomson Flynn; 20 июня 1909, Хобарт, Австралия – 14 октября 1959, Ванкувер, Канада) – голливудский актёр австралийского происхождения, кинозвезда и секс-символ 1930-х и 1940-х годов.)
И что сейчас?
Пока они ехали в Истерли, он задавался вопросом, может его мозг вернется к работе, когда он войдет в компьютер. Он испытывал волнение, поскольку обезболивающие препараты, травмы, могли повредить его серое вещество, а также то, что он бесконечно пил, пил постоянно, когда подметал конюшню, и когда не работал, и сейчас у него была всего лишь одна единственная возможность, чтобы включить свои мозговые клетки и заставить анализировать.
Сначала его кругосветное плавание по файлам с секретными документами было медленным, достаточно скоро, он стал передвигаться все быстрее по информационным тайникам, выискивая, что имеет отношение к подставным счетам, которые допускалось отправлять по электронной почте «Брэдфорд бурбон», но на самом деле, из сети.
Еще одна тень из прошлого.
А что же хорошего в его действиях? Если кто-то решит отследить его вторжение в систему, они выйдут на имя личного секретаря… «бульдога» его отца, несмотря на то, что она сама ничего не знала об этом. Но в этом был свой смысл. Все в компании, увидев это женское имя дадут задний ход и ничего не скажут.
Он рыскал по финансам, исключительно обращая внимание на свежие данные, которые еще не успели «отмыть» бухгалтера, и хотя у него появилось искушение проанализировать увиденное, но на данный момент, ему было более важно, нарыть столько, сколько он мог…
В приемной вспыхнул свет.
Дернув головой, он замер.
Мать твою.
Телефон Лиззи ожил, наконец-то, первый гость решил покинуть вечеринку. И она совсем не обратила внимание на вибрацию, тем более, что два официантов подошли к ней от стола с двадцатилетними подростками, которые были явно несовершеннолетними и совершенно пьяными.
– Нет, – сказала она, вытащив телефон из заднего кармана и принимая звонок, не глядя на экран. – Их родители отсадили их самостоятельно. Если у этих идиотов возникли проблемы с отказом в обслуживании, скажите им, чтобы они обратились к своим родителям. – Она поднесла телефон к уху. – Да?
– Это я.
Лиззи закрыла глаза с облегчением.
– О, мой Бог, Лейн... подожди, мне нужно найти место, где потише.
– Я у противоположной стороны дома, где гаражи. Ты не могла бы прийти, хотя бы на минутку?
– Уже иду.
Закончив телефонный разговор, она поймала взгляд Греты из шатра, давая ей понять, что отойдет на минутку. Женщина кивнула, Лиззи удалялась от вечеринки, пробегая мимо столов с фуршетом, где повара нарезали на ломтики прекрасно обжаренные кусочки агусской говядины.
Парочка официантов привлекли ее внимание, но она не задержалась, понимая, что Грета поможет им.
Войдя в дом через кухню, она наклонила голову, пытаясь сделать вид, что у нее срочное дело и ей необходимо принести очередное блюдо, которое пыталась найти здесь. В дальнем конце была еще одна дверь, ведущая в холл, и выскользнув, она пронеслась мимо висевших курток и пиджаков, выйдя на улицу к гаражам.
Она осмотрелась вокруг, выискивая Porsche Лэйна…
– Сюда, – с боку произнес его голос.
Обернувшись, она отпрянула, увидев его, прислонившемся к грузовику, который выглядел примерно одно с ней возраста. Но потом она ускорила шаг по брусчатке.
– Теперь, ты ездишь на этом, – сказала она, подходя к нему.
Он не шелохнулся, глаза Лейна просканировали ее сверху донизу, словно одно ее присутствие, успокаивало его.
– Я могу обнять тебя?
Она осмотрелась вокруг, особенно взглянув на окна.
– Наверное, лучше не надо.
– Да.
– Так... что ты здесь делаешь? С этим F-150?
– Одолжил у друга. Я пытаюсь держаться в тени. Как вечеринка?
– Твоя жена поглядывает на меня дурным взглядом.
– Бывшая жена, помнишь?
– Ты... ты пойдешь на бранч?
Он отрицательно покачал головой.
– Я занят.
Возникла неловкость, наступила пауза.
– С тобой все в порядке? – прошептала она. – Как Эдвард?
– Я могу остаться с тобой сегодня?
Лиззи перевела на него взгляд и обратно.
– Ты не пойдешь на вечеринку вечером?
– Нет.
– Ну, тогда... да, можешь, – она скрестила руки на груди, стараясь не казаться слишком счастливой, прилив счастья ей казался не совсем уместным, если учесть с чем ему приходилось сталкиваться.
– Я беспокоюсь о тебе.
– Я тоже, – он перевел взгляд на свой дом. – Позволь мне спросить тебя о кое-чем.
– О чем?
Он помолчал, потом заговорил:
– Если я решу уехать отсюда... ты не согласишься поехать со мной?
Лиззи подумала, что он шутит, имея ввиду Робинзона Крузо или путешествие на лайнерах Carnival Cruise Lines, Но в его глазах не было смеха и он не улыбался.
– Что все так плохо? – прошептала она.
– Хуже не куда.
Лиззи даже не удосужилась проверить, не наблюдают ли за ними. Она подошла к нему ближе и обняла… и его реакция последовала незамедлительно, он прижался всей мощью своего тела и обхватил крепко ее за талию.
– Ну? – сказал он ей в волосы. – Хотела бы вы уехать со мной?
Она подумала о своей работе, своей ферме, жизни… и о том, что три дня назад, они не общались почти два года.
– Лейн...
– Это значит нет?
Она отступила назад ...
– Лейн, даже, если ты никогда сюда не вернешься, ты не освободишься от этого места, этих людей. Это твоя семья, твой фундамент.
– Я неплохо жил без них два года.
– И мисс Аврора вернула тебя.
– Могла и ты вернуть. К тебе я бы вернулся.
Лиззи покачала головой.
– Не строй планов. Слишком много меняется прямо сейчас, – она прочистила горло. – И на этой ноте, мне лучше вернуться назад. Люди понемногу расходятся, но там еще осталось четыреста человек.
– Я люблю тебя, Лиззи.
Она закрыла глаза, прикрыв руками лицо.
– Не говори так.
– Я только что узнал, что мой отец хотел, чтобы убили Эдварда.
– Что? – она уронила руки. – О чем ты говоришь?
– Он отказался заплатить выкуп, когда его похитили. Отказался. Он хотел, чтобы Эдвард умер там. И я реально верю, что он хотел, чтобы Эдвард умер.
Лиззи прикрыла рот рукой и закрыла глаза.
– Значит, ты встречался с ним.
– Да.
– Как... он?
Когда Лейн сделал к ней шаг, она удивилась еще больше от его слов:
– Знаешь, – произнес он, – я всегда удивлялся, как такое произошло, что Эдварда похитили? Теперь я знаю.
– Но зачем кому-то фабриковать похищение собственного сына?
– Потому что это эффективный способ убить бизнес конкурента и можно не беспокоиться, поскольку в тюрьму ты за это не попадешь. Всего лишь нанять убийц, которые отвезут его в джунгли, а потом отказаться заплатить оговоренную цену. Вот один уже в гробу, пожалуйста,… ой, а теперь самое время сыграть роль убитого горем отца, сына которого замучили, вызвав сочувствие в прессе. Сплошной выигрыш.
– Лэйн... о, мой Бог!
– Поэтому, когда я прошу тебя уехать со мной, это не просто какие-то романтические фантазии, – он медленно покачал головой. – Я не удивлюсь, если мой брат узнал что-то о моем отце... поэтому великий Уильям Болдвейн попытался от него избавиться.
«Господи, – подумала она, – если это правда, то у Брэдфордов действительно настоящая проблема, которая все делает намного хуже».
– А что будет делать Эдвард с тем, что он узнал? – спросила она.
– Он ничего не собирается делать, – Лейн прищурился. – Он помогает мне добыть то, что мне необходимо.
Лиззи с трудом сглотнула, проглотив ком в горле… и у нее перед глазами возникла картинка «случайной» жертву в виде Лейна.
– Ты пугаешь меня, – прошептала она.
35.
Саттон зажмурилась, пока ее глаза привыкали к полумраку интерьера бизнес-центра Уильяма Болдвейна.
– Я удивлена, что вы так непринужденно себя ведете.
Уильям закрыл дверь и включил свет.
– Мы конкуренты, но это не значит, что мы не можем быть вместе.
Оглядевшись вокруг она поймала себя на мысли, что овальная приемная напоминала ей Овальный Кабинет, что было характерно для такого высокомерного мужчины. Только Болдвейн мог выставить национальные иконы в виде флагов в месте, где его ожидали посетители.
– Пройдем ко мне в кабинет? – произнес он с улыбкой мужчины, которые Cialis рекламировало по ТВ: в возрасте, седовласый, но по-прежнему сексуальный.
– С удовольствием.
– Документы у меня на столе.
– Прекрасно.
Они направились к стеклянному кабинету его личного секретаря, Саттон пожалела, что они здесь одни. Хотя, они оба хотели уединения для подписания бумаг.
Они вошли в кабинет Уильяма.
Господи, он представлял из себя копию Букингемского дворца, весь декорированный королевским пурпурным дамаском, золотые листья на зеркалах и столах, и кресло в виде трона, представляло из себя настоящее произведение искусства – чудо, мужчина, восседавший на нем, среди этого убранства, словно был в каких-то заоблачных высотах.
– Не возражаешь, если я закурю сигару? – спросил он.
– Нет, нисколько, – она оглянулась и заметила, что он оставил дверь открытой, отчего ее пребывание здесь становилось менее жутким, но вокруг не было ни души.
– Итак... где бумаги?
Он обошел свой огромный письменный стол, открыл из красного дерева коробку для сигар и достал одну, несомненно, кубинскую.
– Я хотел бы предложить тебе одну, но это не для леди.
– Хорошо, что мои деньги не носят юбку, верно? – он взглянул на нее, она мило улыбнулась. – Мы пришли сюда, чтобы подписать документы.
– Хочешь пойти со мной вечером на прием? Моя жена не здорова, – он отрезал конец сигары. – Ей придется остаться дома.
– Я пойду с моим отцом, но спасибо.
Глаза Уильяма прошлись по ее телу.
– Почему ты не замужем, Саттон?
«Потому что я влюблена в вашего сына, – подумала она. – Но его это мало заботит».
– Я предана своей работе и мне не нужен муж, который бы ревновал меня к ней. Скорее это отголосок восьмидесятых, но правда состоит в том, что со мной тоже когда-нибудь такое случится.
– У нас так много общего, знаешь ли? – он взял тяжелую хрустальную зажигалку и прикурил. – Мы оба чувствуем громадную ответственность.
– Мой отец до сих пор руководит корпорацией «Ликеро-водочные заводы Саттон».
– Конечно, руководит, – Уильям наклонился к пламени и запыхтел. – Но это продлится не долго с его болезнью.
Саттон молчала. Семья еще не была готова объявить о ее повышении – председателя и генерального директора, но Болдвейн не ошибся. Отец страдал болезнью Паркинсона, которую три года пытались контролировать медикаментозно, но болезнь прогрессировала и очень скоро лекарства, способные замедлять симптомы, будет недостаточно. Самым печальным было то, что разум отца был острым как никогда. Он по-прежнему был полон физических сил, хотя и стал уставать, а работа руководителя такого предприятия, как «Ликеро-водочные заводы Саттон» была не для слабонервных, и то в удачный день.
– Без комментариев? – спросил Уильям.
Облако дыма поднялось над головой и запах табака, напоминающий грязные носки, достиг ее носа и заставил чихнуть.
– Благослови тебя Бог.
Она проигнорировала его банальность, потому что прекрасно знала, что этот ублюдок закурил, чтобы ее позлить. Он относился к тем людям, которые любили нажимать на слабые места других.
– Уильям, если имеются документы, я подпишу их прямо сейчас. Если нет, позвоните в мой офис, когда будете готовы.
Мужчина согнулся над столом и открыл узкий ящик в середине стола.
– Вот они.
Кинув папку на стол, которая проехалась по пресс-папье, и удивительным образом остановилась, напротив фотографии в рамке Маленькой Вирджинии Элизабет, его жены, это было своеобразным знаком.
– Надеюсь, документы в порядке.
Саттон подняла папку. Просмотрев первую страницу, она пошла дальше... к третьей... и…
Она вскинула голову.
– Мне кажется, или ваша рука у меня на талии?
Голос Уильяма раздался у ее уха.
– Саттон, у нас с тобой столько общего.
Сделав пару шагов в сторону, она улыбнулась.
– Да, вы такого же возраста, как мой отец.
– Но гораздо в лучшей форме, поскольку это Я.
Это было правдой. На Уильяме костюм сидел намного лучше, чем на мужчинах намного моложе его.
– Ты подпишешь сейчас? – резко спросила она. – Или на следующей неделе с моими юристами?
Он так улыбался ей, что она подумала, что его возбудила.
– Конечно. Все, что ты захочешь.
Саттон сознательно села в кресло у стены, и не стала скрещивать ноги. Десять минут спустя, она подняла на него глаза.
– Я готова подписать.
– Видишь? Я внес изменения, которые ты потребовала, – он слегка откашлялся в кулак. – Ручку? Или ты предпочитаешь подписывать своей?
– Я позаботилась об этом, спасибо, – порывшись в сумочке, висевший на бедре, она положила бумаги на столик и подписала рядом с подписью нотариуса. – И я заберу с собой копию, спасибо.
– Как хочешь.
Она встала на ноги и направилась к нему.
– Теперь твоя очередь.
Уильям достал Монблан из внутреннего кармана бледно-голубого пиджака, и подписал на другой странице, где тоже стояла подпись нотариуса.
– Там, – сказал он, махнув рукой на выход. – Ксерокс находится рядом с первым конференц-залом. Я не пользуюсь ксероксом.
«Конечно, не пользуешься, – подумала она. – Потому что это тоже самое, что готовка и уборка, это ты считаешь исключительно женской работой».
Она взяла документ с его стола и направилась к двери, почувствовав дрожь, пробежавшую вниз по позвоночнику. Но потом она поймала себя на мысли, что существует еще одна часть, подписания бумаг – перевод денежных средств, который только она могла санкционировать.
Поэтому ей не стоило ничего бояться.
По крайней мере, в данный конкретный момент.
Она проходила мимо рабочего стола личного секретаря, когда что-то привлекло ее внимание и заставило остановиться. Что-то на полу, вернее что-то торчало из-под стола...
Кусок ткани.
Нет, воротник и рукав куртки.
– Что-то не так? – спросил Уильям.
Саттон взглянула на него через плечо, ее сердце бешено колотилось.
– Я...
«Мы не одни», – в панике подумала она.
Со своего места, сидя под столом, Эдвард тут же понял, что Саттон каким-то образом его обнаружила.
Как только она замолчала, он выругался про себя.
– Что? – повышенным голосом спросил отец.
– Я…, – она прочистила горло, – чувствую какую-то слабость.
– У меня здесь есть бренди.
– Фруктовый сок. Мне необходимо... выпить хоть чуть-чуть фруктового сока. Охлажденного, если можно.
Возникла пауза.
– Все для леди. Хотя должен признаться, это совершенно не относится к моим обычным обязанностям.
– Я подожду здесь, пожалуй, даже присяду.
Пока отец уходил вглубь своего кабинета, Эдвард слышал удаляющийся кашель, который становился все тише. А потом он услышал голос Саттон, приглушенный, но твердый, как сталь.
– Мое спрятанное оружие направлено прямиком на вас, и я готова спустить курок. Покажите мне свое лицо, сейчас же.
«Ну конечно, сейчас упаду в обморок от страха», – подумал Эдвард. Но, по крайней мере, она подальше отсюда отправила отца.
Эдвард хмыкнул, выглядывая из своего укрытия.
Саттон ахнула и прикрыла рот рукой, в которой не было пистолета.
– Если бы я знал, что наши пути снова пересекутся, – спокойно сказал Эдвард, – я бы захватил с собой твой клатч.
– Что ты здесь делаешь? – прошептала она, убирая свой пистолет обратно в пастельно-розовый костюм для Дерби.
– А ты? Что ты подписала?
Она оглянулась через плечо.
– Он может вернуть в любой момент.
– Вопрос, конечно, в том, что ты собираешься делать с этим?
– Что с тобой…, – мгновенно огрызнулась она, кивая ему рукой. И как только он успел спрятаться назад, Саттон сказала:
– О, спасибо, Уильям. Это именно то, что мне нужно.
Поморщившись от судороги в больной ноге, Эдварду оставалось только молится, чтобы она не выдала его. Он хотел встретившись с ней сказать что-нибудь другое, нежели напоминая, что они занимались сексом вчера ночью впервые… и то только потому, что он подумал, будто бы она проститутка, которую оплатил, так как ему была нужна женщина исключительно именно похожая на Саттон, иначе у него ничего не вставало.
– Апельсиновый лучше всего, – он услышал, как она пьет сок. – Ммм... хорошо.
Его отец снова закашлялся.
– Уже лучше?
– Намного. Не проводите меня к ксероксу? – попросила она. – Вдруг мне потребуется помощь.
– С удовольствием, – протянул Уильям.
– Знаете, – тихо произнесла Саттон, выводя его из кабинета, – вам все-таки не стоит столько курить. Эта штука убьет вас.
Эдвард закатил глаза.
– О, вот так, – пробормотала Саттон. – Здесь уже позвольте мне. Я сделаю копию и нам стоит вернуться на вечеринку.
– Так хочется насладиться лучшем бурбоном, чем производите вы?
Все погрузилось в темноту.
– Конечно, Уильям.
Пока пара вместе удалялась, Эдвард слышал лепет их разговора… и молился, для блага своего отца, чтобы этот мужчина держал свои руки подальше от его Саттон. Наблюдая это маленькое шоу из-под стола, ему потребовалось держать себя в руках, он довольно долгое время так не возбуждался, как сейчас.
Что за черт, какой, мать твою, договор они заключили?
Боже, он никогда не мог предположить, что может все так обернуться, но он надеялся, что Саттон не делает никаких инвестиций в компанию «Брэдфорд бурбон»… и не пытается купить компанию. С таким же успехом, она запросто могла бы выбросить деньги в черную дыру.
Прежде чем он обнаружил последние файлы, Эдвард уже догадывался, что делал его отец. Пока он еще не мог понять до конца зачем... но он точно знал, где искать и что именно.
Пару минут назад он услышал, как Саттон сказала:
– Ну, думаю, это принесет пользу нам обоим. Я переведу деньги через банк в понедельник утром.
– Прекрасно, не хочешь запечатать наше соглашение поцелуем?
Эдвард зажал кулаком рот и вспомнил, что говорил его брат о Шанталь.
– Спасибо, нет, думаю, рукопожатия будет достаточно... собственно его тоже не требуется. Я пойду.
Дверь открылась и закрылась.
Послышались тяжелые шаги отца по направлению к Эдварду, и он пожалел, что у него нет с собой пистолета.
Однако, Лейн знал, где он находился. И если отец не выйдет отсюда живым, Лейн... догадается.
Шаги становились все ближе...
И ближе...
Отец прошел мимо его стола, под которым он прятался, и вошел в собственный кабинет, где включил свети убрал подписанные бумаги в ящик. Затем он сделал несколько затяжек сигары, словно о чем-то усиленно размышлял.
Эдвард закатил глаза, отец зашелся очередным приступок кашля. Всю жизнь отец был астматиком. Как он мог, несмотря на вяло протекающую болезнь, курить всю свою сознательную жизнь, при таком состоянии здоровья, для Эдварда оставалось загадкой.
Отец достал носовой платок и прикрыл рот, потянулся к своему ингалятору, вытащил на секунду сигару изо рта, быстро прыскнул лекарство, и опять зажал сигару губами, выключил свет, и...
... прошел мимо рабочего стола своего личного секретаря.
Эдвард не двигался, продолжая задерживать дыхание и ожидая, когда откроется и закроется одна из французских дверей.
Но дверь не открывалась.
36.
Лиззи стояла перед ним, потрясенными глазами глядя на него, и Лейну захотелось вернуть все назад. Он хотел вернуться в то время, когда думал только о богатстве семьи и социальном положении... и не было вранья, аборта, прелюбодеяния и вот-вот-бывшей-жены..., которая встала между ними.
Ах, да, старые добрые времена.
Ушли.
– Прости, – прошептал он. На самом деле, все события, обрушившиеся на него, было чертовски многовато.
– Все хорошо?
– Не очень.
Они замолчали, и он понял, что отзвуки, доносившейся вечеринки, чертовски его раздражали, особенно как только стоило ему подумать о деньгах, которые «позаимствовал» его отец. Он понятия не имел, каковы расходы на бранч, но он способен был произвести в уме математические расчеты. Шесть или семь сотен гостей, выпивка, даже если куплена оптом, продукты из ресторана, имеющего три звезды Мишлена, не меньше. Плюс парковщики и официанты, чтобы обслужить весь город Чарлмонт, собравшийся здесь.
Четверть миллиона, как минимум. И это не включает бар и закуски на Derby. Столы в частных ложах в Steeplehill Downs. И матч, который его семья спонсировала в завершение празднеств.
Миллион долларов, стоило это событие, длившееся менее двадцати четырех часов.
– Послушай, тебе лучше уйти, – он не хотел, чтобы она увидела Эдварда. Лейн понял, что Эдвард не захочет, чтобы его видели. – Я приеду к тебе, даже если не могу остаться на всю ночь.
– Я хотела бы, чтобы ты приехал. Я беспокоюсь о тебе, много всего происходит.
«Ты даже не представляешь», – подумал он.
Он придвинулся, чтобы поцеловать ее, но она отскочила подальше, наверное, это было правильно. Пара садовников на гольф-карах ехали по тропинке от нижней части поместья, не нужно чтобы их видели вместе.
– Я приеду, как смогу, – сказал он, затем наклонился к ней. – Знай, что я поцеловал тебя прямо сейчас, хотя и у себя в голове.
Она покраснела.
– Я... увидимся. Вечером. Я оставлю дверь незапертой, если придешь поздно.
– Я люблю тебя.
Она отвернулась, и ему не понравилось выражение ее лица. Он не мог скрыть тот факт, что отчаянно желал, чтобы она сказала ему тоже самое, не из вежливости, а от сердца.
Ее сердце находилось рядом с ним...
В его мире, где все шаталось, Лиззи Кинг, казалась самой безопасной и устойчивой на его горизонте…
Звук открывающейся двери у него за спиной, заставил повернуть голову.
Это был не Эдвард.
Даже близко не Эдвард.
Не брат, а его отец, вышел с черного входа бизнес-центра, и Лейн замер.
Он тут же бросил взгляд на его руки, ожидая увидеть там кровь. Но, нет. На самом деле, одной рукой Уильям удерживал белый платок, прижимая ко рту, как бы незаметно прикрывая от кашля.
«Отец не оглядывается по сторонам, но и не напряжен, – подчеркнул он. – Пребывает в своих мыслях, да. Напряжен? Нет».
И этот ублюдок направился прямиком к задней части старого грузовика, совершенно не волнуясь о том, что он не соответствует его социальному статусу, словно такое транспортное средство F-150 было совершенно обычным делом здесь и останавливалось чуть ли не каждый день.
– Я знаю, что ты совершил.
Лейн не знал, что сказать, пока слова не вышли из его рта. Отец остановился и моментально развернулся.
Двери гаража бесшумно стали открываться, Уильям прищурился и тут же спрятал платок.
– Прошу прощения? – произнес он.
Лейн пересек расстояние между ними и приблизился к нему, понизив голос сказал:
– Ты слышал меня. Я точно знаю, что вы совершил.
Было жутко, поскольку лицо напротив выглядело так, как его собственное. Еще жутче, что в нем не произошло никаких перемен... на лице Уильяма не дрогнул ни один мускул.
– Тебе стоит выражаться более конкретно, сын.
Тон, с которым он произнес последнее слово, можно было заменить словами «не трать мое время» или же более просторечиво «мудак».
Лейн сжал зубы. Он хотел высказать ему все, но учитывая, что его брат по-прежнему находился внутри бизнес-центра, … и он, по крайней мере, надеялся, что Эдвард до сих пор жив… если он выдаст себя, то отец просто удвоит свои усилия и заметет все следы, это его и останавливало.
– Шанталь мне рассказала, – прошептал Лейн.
Уильям закатил глаза.
– О чем? Требуя сделать ремонт в ее спальне уже в третий раз? Или что она решила поехать в Нью-Йорк… опять? Она твоя жена. Если она хочет все эти вещи, то ей следует обсуждать их с тобой.
Лейн внимательно следил за выражением его лица.
– Теперь, если ты извинишь меня, Лейн, мне нужно…
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
Его отец элегантно махнул рукой на роллс-ройс, выезжающий из гаража.
– Я буду поздно… и я не собираюсь играть в ролевые игры. Хорошего дня…
– Она беременна, – отец нахмурился, Лейн понял, что до него дошли его слова. – Шанталь беременна, и она сказала от тебя.
Он ждал, после своих слов, ждал любую подсказку, слабину с его стороны, используя весь свой опыт в покере, чтобы прочитать мужчину перед собой.
И вдруг вот оно, у него чуть-чуть стал подергиваться нерв под левым глазом.
– Я развожусь с ней, – спокойно произнес Лейн. – Это значит, что ты можешь забрать ее себе, если хочешь. Но внебрачный ребенок не будет жить под одной крышей с моей матерью, понятно? Я не позволю тебе так оскорблять мать. Не позволю.
Уильям кашлянул пару раз и опять достал платок.
– Послушайся моего совета, сын. Женщины такие, как Шанталь, правдивы, насколько же насколько и верны. У меня никогда ничего не было с твоей женой. Боже сохрани.
– Не только лгут женщины, такие как она.
– Ах, да, двойной подтекст. Манера вести спокойный разговор, говоря гадости исподтишка.
«Черт с тобой», – подумал Лейн.
– Ладно, я в курсе твоего романа с Розалиндой, и уверен, что она покончила с собой из-за тебя. Учитывая, что ты отказался говорить с полицией на эту тему, могу предположить, что тебе есть, что скрывать. Дожидаешься своих адвокатов, чтобы они сказали тебе, что следует говорить, а что нет?
Ярость проявилась в виде красного пятна на шеи отца, поверх французского воротничка, сжимающегося в его кожу, рубашки с монограммой, пятно стало увеличиваться в размере.
– Тебе бы лучше пересмотреть свои взгляды, мальчик.
– И я знаю, что ты сделал с Эдвардом, – голос Лейна дрогнул. – Я знаю, что ты отказался платить выкуп, и даже склоняюсь к тому, что ты устроил это похищение. – Стараясь держаться подальше от финансовых вопросов, Лейн продолжил:
– Ты всегда ненавидел его. Не знаю за что, но ты всегда следил за ним. Могу только предположить, что тебе надоело вести игру, и ты решил закончить ее на своих условиях, раз и навсегда.
Забавно, но все эти годы, он часто представлял себе разговор с отцом, он проигрывал всевозможные сценарии, начиная от праведных речей и заканчивая криком и обвинениями.
Реальность была гораздо более спокойней, чем он мог себе представить, и наверное от этого более разрушительной.
Рядом с ними остановился роллс-ройс, и шофер в униформе вышел из машины.
– Сэр?
Уильям кашлянул в платочек, его золотой перстень сверкнул на солнце.
– Хорошего дня, сын. Надеюсь тебе нравятся твои фантазии. Это намного легче, чем бороться с реальностью… слабак.
Лейн схватил его за руку и дернул к себе.
– Ты настоящий ублюдок.
– Нет, – сказал Уильям со скучающим видом. – Я знаю своих родителей, это важная деталь для жизни. И это очень хороший депозит, ты не согласен?
Уильям вырвался из его хватки и направился к машине, шофер открыл перед ним дверь, и мужчина скользнул внутрь. Окно было опущено, открывая красивый профиль своего пассажира, который смотрел перед собой, словно ничего не произошло.
Но Лейн знал правду.
Его отец явно был не в курсе по поводу беременности Шанталь, и он почувствовал себя виноватым.
Вероятно, впервые в жизни.
Слава тебе, Господи.
Лейн сел в грузовик Мака, и стал себя успокаивать, я-ничего-не-выжидаю-и-ничего-не– жду.
При более нормальных обстоятельствах, он стал бы разглагольствовать о том, что его жена, и отец видно закончили свои отношения.
Но его это совсем не волновало.
Поглядывая на все еще закрытую дверь бизнес-центра, он молился о своем брате, чтобы с ним все было в порядке. И задавался вопросом, сколько он еще сможет ждать, прежде чем окончательно сломается.
Не понятно из-за чего, но у него в голове прозвучали слова Беатрикс Молли, когда вчера они были у офиса Розалинды.
«Всегда трое. Смерть всегда забирает троих».
Если это правда, то он молился за своего брат, чтобы он не был вторым номером... но он, черт побери, был уверен на все сто процентов, посылая молитвы вселенной, кто должен быть вторым номером.
Тело Эдварда кричало от боли, когда он наконец услышал приглушенный звук, открывшейся и хлопнувшей задней двери.
Скручиваясь от боли, он подождал еще десять минут, чтобы точно быть уверенным, что бизнес-центр пуст.
Когда воцарилась тишина, он осторожно передвинул ноги из-под стола, закусив нижнюю губу, попытался их выпрямить, передвигая руками, снять напряжение с затекших мышц. И у него получилось достаточно хорошо, он даже смог отпихнуть офисный стул со всей силы, слава Богу, что тот был на колесиках.
Но он это сделал.
Он попытался встать. Кряхтя и матерясь, он пытался снова и снова всеми мыслимыми способами вернуть себя в вертикальное положение, хватаясь за стол и подтягиваясь, подталкивая себя руками, упираясь в пол и даже ползая, как ребенок.
Но ничего не получалось.
Его положение напоминало, словно он застрял на дне тридцатифутового колодца.
И в довершение всего, у него не было с собой мобильного телефона.
Далее последовали ругательства вперемежку с матом, которые просто затуманили его мозг. Но вслед за сотрясанием воздуха, удивительно, к нему вернулась способность ясно мыслить. Вытянувшись насколько он был способен, ухватился за телефонный провод из стены к отверстию в нижней части стола.
