Текст книги "Короли Бурбона (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
– О, Самюэль Ти, – прошептала она ему в губы. – Я вечность ждала, чтобы ты меня поцеловал.
– Я тоже, дорогая. Я тоже.
Она не достаточно хорошо его знала, поэтому не услышала в его голосе безжизненных ноток. И его совершенно не волновал ее энтузиазм в данный момент.
Он должен был сохранить свое лицо любым способом перед другими... или же он не выживет больше ни одной чертовой минуты.
Джин преуспела в своей игре, нежели он. Ей все-таки удалось расбить его сердце на тысячу осколков, он должен был отдать ей должное.
Лейн проехал на пикапе Мака через каменные столбы с надписью Red & Black Stables, въехав в аллею, которая, казалось, протянулась на сто миль, конюшни и здания были далеко впереди.
За ним поднималась пыль от дороги в утреннем солнечном свете.
Он видел ее, посматривая в зеркало заднего вида, проверяя не следили ли за ним.
Перед самым большим сараем была выложена по кругу дорожка из булыжников, и он припарковался в сторонке на траве. Он вышел из машины, и черт побери, оставил ключи в замке зажигания, поскольку не было причин от кого-то закрываться.
Глубоко вздохнув, он почувствовал, что вернулся в детство, когда приходил сюда во время летних каникул, убирать в стойлах навоз. Его дедушка с бабушкой верили, что воспитывать нужно трудом. Его родители меньше заботились об этом.
Направляясь к коттеджу сторожа, он с трудом мог поверить, что его брат на самом деле жил в таком скромном жилище. Эдвард всегда отличался силой энергии, движущейся, что-то совершающей, завоевывая, достигая победы, будь то спорт, бизнесе или женщины.
А теперь… это совсем маленькое строение? И здесь жил он?
Лейн подошел к двери и постучал по сетке в дверном экране.
– Эдвард? Ты здесь, Эдвард?
Как будто он мог быть в другом месте?
Тук, тук, тук.
– Эдвард? Это я…
– Лейн? – раздался приглушенный голос изнутри.
Он откашлялся.
– Да, это я. Мне нужно поговорить с тобой.
– Подожди.
Дверь в конце концов открылась, Лейн увидел перед собой старика, а не своего брата: Эдвард так похудел, что джинсы на нем болтались, и как у старика выпирали берцовые кости, он немного горбился от постоянной боли, которая необратимо искривила его позвоночник в сторону.
– Эдвард...
В ответ он услышал мычание и взмах рукой, призывающий войти внутрь, когда он открыл экран из сетки.
– Прости, но я сяду обратно в кресло, – сказал Эдвард, возвращаясь к креслу, в котором о явно сидел до этого. – Стоять не могу.
Стон был наполнен мукой, когда он опустился в кресло.
Лейн закрыл дверь. Засунул руки в карманы брюк. Старался не смотреть на изуродованное лицо своего брата.
– Итак...
– Пожалуйста, не беспокойся, можешь сказать насколько хорошо я выгляжу.
– Я...
– Фактически, можешь просто кивнуть и уйти обратно. Не сомневаюсь, это мисс Аврора послала тебя сюда, чтобы ты мог подтвердить тот факт, что я все еще дышу.
– Она не очень хорошо себя чувствует.
Его слова привлекли внимание брата.
– Что с ней?
Лейн быстро все рассказал: про реанимацию, как она теперь выглядит, потом, про бранч, который она обслуживала.
Глаза Эдварда стали не такими напряженными.
– В этом вся она, все правильно. Она переживет всех нас.
– Думаю, она хотела бы увидеться с тобой.
– Я никогда не вернусь в тот дом.
– Она могла бы приехать сюда.
После долгого молчания, Эдвард качнулся назад.
– Ты на самом деле думаешь, что увидев меня, пойдет ей на пользу? – и прежде чем Лейн смог ответить, Эдвард продолжил:
– Кроме того, я не принимаю посетителей. Говоря о развлечениях, почему ты не наслаждаешься The Derby Brunch? Я получил приглашение, мне показалось это иронично. Я даже не удосужился ответить… ужасные манеры, но в моем новом воплощении, манеры и все социальные штучки для меня стали анахронизмом, словно из другой жизни.
Лейн передвигался по комнате, разглядывая кубки.
– О чем ты думаешь? – спросил Эдвард. – Ты никогда не отличался молчанием.
– Я не знаю, как это сказать.
– Попробуй сначала. Используй существительное или же имя собственное, если оно только не «Эдвард». Уверяю тебя, я совершенно не заинтересован в проповеди, что мне следует привести свою жизнь в порядок.
Лейн повернулся и приблизил свое лицо к брату.
– Это касается отца.
Эдвард полуприкрыл глаза.
– А что с ним?
Образ Розалинды, сидящей в кресле и голос Шанталь сообщающий Лейну, что она беременна и не собирается уезжать из дома, возник перед ним.
Губы Лейна, вытянулись в злостную улыбку.
– Я ненавижу его. Я ненавижу его, бл*дь, с такой силой. Он разрушил всех нас.
Прежде чем он начал рассказывать, Эдвард положил свою ладонь на колено и выпустил измученный вздох.
– Ты не должен так говорить. Я хочу узнать, как ты узнал это?
Лейн нахмурился.
– Постой, ты знаешь?
– Конечно, знаю. Я же был там.
«Нет, нет», – подумал он в шоке. Эдвард не мог участвовать в краже денег, делая такие долги... разворовывая. Этот мужчина был не только блестящим бизнесменом, но он был таким же честным, как бойскаут.
– Ты не мог... нет, – Лейн покачал головой. – Пожалуйста, скажи мне, что ты не…
– Не будь настолько наивным, Лейн.
– Розалинда умерла, Эдвард. Она вчера покончила с собой в своем кабинете.
Теперь была очередь Эдварда выглядеть удивленным.
– Что? Почему?
Лейн вскинул руки вверх.
– Ты думаешь, это не повлияло на нее?
Эдвард нахмурился.
– Что за черт ты несешь?
– Деньги, Эдвард. Господи Боже мой, не будет тупым…
– Почему тот факт, что отец не заплатил за меня выкуп должен повлиять на нее?
Лейн перестал дышать.
– Что ты сказал?
Эдвард потер глаза, у него болела голова, даже можно сказать ломило весь череп. Он дотянулся до бутылки с Бифитером, стоящей рядом и сделал большой глоток прямо из горла.
– Нам стоит поговорить.
– Он не заплатил за твое освобождение?
– Конечно, нет. Он же всегда ненавидел меня. Я бы даже не удивился, что похищение – это его рук дело.
Лейн молча моргал, стоя перед ним, уставясь во все глаза на брата, как в пробке в час пик.
– Но... он сообщил прессе… и нам… что вел переговоры с похитителями…
– И я слышал все, что он говорил на другом конце телефона. Все было несколько по-другому. И могу тебя заверить, предполагались... последствия… если он не выполнит их требования.
Лейн просто зарычал и воскликнул:
– Они могли убить тебя!
После очередного глотка, Эдвард расслабился в кресле и взглянул на него.
– Разве ты еще не понял, брат... они и убили меня. Теперь, что за черт ты несешь?
32.
Джин чувствовала какое-то странное, ранее неизведанное состояние, будто она была под кайфом, пока передвигалась со своим новым женихом среди гостей, кивая знакомым, которые попадались ей на глаза.
Ощущение, словно она находилась в коконе из ваты, окутывающем все ее тело, напоминало будто она вдупель напилась или наглаталась целой упаковки Ксанакса, она видела окружающих, как в замедленной съемке, сквозь пелену, и ее тело утратило все восприятие, замерло, словно заледенело.
Ричард рядом с ней, со стороны казался очень внимательным, сообщая всем о помолвке, на его лице отражалась гордость, как у человека, который только что приобрел новый дом в Вейле или яхту. Он, казалось, совершенно не замечал ее шока, с которым она пыталась совладать… или, скорее всего, его это совсем не заботило.
«Ты выиграла».
В голове у нее постоянно крутились слова Самюэля Ти, она сделала глубокий вдох.
«Время неумолимо бежит вперед, – подумала она. – А сейчас время было всем».
И деньги.
Самуэль Ти и его друзья были очень богатыми по любым меркам, но у них не было необходимых пятидесяти или шестидесяти миллионов, чтобы залатать дыру в балансе ее семьи. Только Ричард Пфорт IV имел такие деньги, и Джин собиралась воспользоваться своей новой ролью, в качестве жены это ублюдка и помочь своим близким.
Но ей придется подождать, пока у нее не будет кольца на…
Он крепко сжал ее локоть, и она обратила на него внимание.
Ричард наклонился к ней.
– Я сказал, пойдем сюда.
– Я хотела бы на минуточку пойти в дом.
– Нет, ты останешься со мной здесь.
Глядя ему прямо в лицо, она сказала:
– У меня пошла кровь между ног, и ты знаешь почему. Я с трудом могу игнорировать этот факт.
У него на лице отразился шок и отвращение, которое она уже ненавидела.
– Да, позаботься об этом.
Он произнес эти слова так, словно ее тело было машиной с вмятиной, которую следовало отремонтировать.
Проходя мимо людей, она слышала их слишком громкие разговоры о ее свадьбе и такой же слишком громкий смех, что был для нее причиной еще большего беспокойства… и в таком рассеянном состоянии она вошла в прохладный холл Истерли, с интерьером в спокойных тонах.
У нее пошла кровь, после секса с Ричардом. Но она уже позаботилась об этом, используя прокладки.
Нет, она вошла в дом по другой причине.
И она знала, куда ей следовало пойти.
В последний раз у нее был секс в этом доме (если не учитывать быстрый трах в саду вчера вечером, и того, что произошло в ее спальне только что) два года назад: она перестала предаваться сексуальной возне в Истерли, как только Амелия стала постарше, чтобы ее дочь не узнала, что за шлюхой была ее мать.
Не стоило дорогой дочери быть свидетелем ее шалостей, об этом могли ей рассказать и другие, причем, рассказать многое о ее непутевой матери. По крайней мере, Джин всегда так думала, что если что, она сможет все отрицать.
Но... два года назад, в четверг вечером, после беспрецедентно скучного ужина, она кралась… в винный погреб.
И сейчас ступая по коридору для обслуживающего персонала, она прошла мимо офиса Розалинды… и мистера Харриса, вернее, дворецкого, и главного бухгалтера… открыла широкую дверь, ведущую вниз в подвал.
Она совсем не удивилась, когда заметила, что там горит свет.
Существовала единственная причина, по которой там мог гореть свет, так как бурбон, шампанское и Шардоне было доставлено уже на кухню для бранча, и конечно же совершенно не предполагалось пополнить запасы кухонные запасы из частной коллекции семьи, повода не было.
Она тихо спускалась вниз, зная все скрипучие деревянные ступеньки наперечет, которые выучила, еще будучи подростком, воруя бутылки из глубин огромного погреба. Достигнув нижней ступеньки лестницы, она скинула туфли и поставила их в сторонку. Неровный шероховатый бетон холодил подошвы ног, а в носу свербило от затхлости воздуха, она с трудом сдерживалась, чтобы не чихнуть.
Двигаясь вглубь подвала, построенного в сороковых годах со стенами под прямым углом, она бесшумно передвигалась, обхватив рефлекторно себя руками, здесь было прохладно.
Она по-прежнему ничего не чувствовала.
Винный погреб был отделен от большого подвального помещения пуленепробиваемыми стеклянными стенами, укрепленные полированными деревянными опорами и дверью, открывающаяся с помощью кода. Внутри, находилась комната, поблескивающая панелями красного дерева, с самодельными полками с тысячами бутылок бесценного вина, шампанского и ликера, защищенных от смены температуры, пожаров и воров.
В центре стоял стол для дегустации, окруженный красными стульями… и она была права, стол использовали, но не по назначению.
На нем происходила дегустация другого вида.
Жертвенный агнец Самюэля Ти растянулась на глянцевой поверхности стола, ее светлые волосы свисали с края, ее обнаженное тело поблескивало в слабом свете медных светильников. Она была совершенно голая, платье персикового цвета небрежно брошено на стул, а голова Самюэля Ти была у нее между ног, сжимая руками ее бедра, пока он работал над ней.
Отступив в темный угол, Джин сначала наблюдала за ним, а потом перевела взгляд на женщину. Грубо он освободил свою эрекцию и вошел в нее.
Женщина громко закричала, ее хриплый голос слышался даже на другой стороне, через стекло.
В этот раз Джина не стала представлять себя на месте этой женщины.
Она много раз наблюдала за ним, когда он занимался сексом с кем-то другим… иногда он знал об этом, иногда нет… и, неизбежно, ее тело всегда откликалось, представляя, как будто это она под ним, над ним или зажата к стене.
Сейчас нет.
Ей было слишком больно.
Она понимала, что больше никогда не получит его.
Ты выиграла.
После стольких лет борьбы, она сдалась первой… но он не поверил ей. И когда, наконец, принял всерьез ее слова, события уже были против них.
Он не собирался больше играть с ней в эту игру. Она видела его решимость, когда он высмеял ее признание в любви за день до этого… и последний гвоздь в гроб их отношений был вбит сейчас в саду.
Это был конец.
Джин тихо продолжала стоять на своем месте, пока он не кончил и ей пришлось сморгнуть слезы, как только его голова откинулась назад, шея напряглась, а тело сильно дергалось еще четыре раза. Неудивительно, но на его лице не было никаких признаков удовольствия, освобождении, судя по всему, освобождение получило только его тело.
Он по-прежнему оставался таким же мрачным, как и она, и в его затуманенных глазах засела пустота.
Женщина продолжала биться в спазмах, которые выглядели уродливо, и видно не были уловкой: милая девушка хотела произвести на него неизгладимое впечатление, с выражением страсти на лице, надеясь, что это станет началом чего-то серьезного, но позу и играть порнозвезды трудно сохранить, когда Самюэль Ти находился внутри тебя.
Джин отошла на шаг назад, потом еще, пока не уперлась спиной к холодной, влажной стене.
Она знала, что закончив, он быстро уйдет отсюда.
И он действительно так и сделал.
Спустя пару секунд щелкнул замок, дверь открылась, и Джин вжалась в стену, опустив глаза и не дыша.
– Хорошо, – Самуэль Ти отметил своеобразным тоном. – Мне понравилось.
– Ты не поможешь надеть мне платье?
– Ты сама можешь надеть его, – он уже выходил из комнаты. – Давай, нам лучше убираться отсюда.
– Постой! Подожди меня!
Послышалось хихиканье. Потом раздался звук цокающих каблучков, когда женщина бежала за ним, стараясь его догнать.
– Ты не возьмешь меня за руку? – спросила женщина.
– Конечно, с удовольствием.
Затем раздался чмокующий поцелуй, и звуки шагов, раздающиеся эхом, стали отдаляться.
Через некоторое время Джин вышла из тени. В винном погребе горел свет, это было совершенно не похоже на Самуэля Ти. Большинство не знало, что он был рабом своих навязчивых привычек – все должно быть в порядке. Несмотря на то, что он вел жизнь плейбоя, он был помешен на контроле, все вещи должны находится в определенном месте. Начиная от костюмов, которые он носил и хранил у себя в авто, от его юридической практики и фермы, от его спальни к кухне и ванной комнаты, он был мужчиной, контролирующем все, все должно находится на своих местах.
Она знала правду и видела, как он зацикливался на своих привычках, от которых время от времени, ей удавалось его увести.
Она так желала разделить с ним близость не один раз, что готова была рискнуть жизнью своего единственного ребенка…
Она поежилась. Но не от холодного воздуха и сырости.
А от непреодолимого чувства, что она действительно уничтожила все хорошее, у нее перехватило дыхание. Она прислонилась к стеклянной стене винного погреба и сползла на бетонный пол... и заплакала.
33.
Эдвард выслушал рассказ Лейна о финансах семьи, новость, что их мать признана недееспособной, и, наконец, подробности самоубийства Розалинды от болигола, он удивился сам себе... испытывая всего лишь праздное любопытство, но не более того.
Не потому, что ему было все равно.
Он всегда беспокоился о своих братьях и сестре, родственные связи не могли испариться, несмотря на то, что он пережил.
Но череда плохих новостей, были сродни взрывам, происходящим там, где-то далеко, озаряющим и грохочущим опять же где-то вдалеке, которые конечно же привлекли его внимание, но не на столько, чтобы заставить покинуть это кресло… в буквальном и фигуральном смысле слова.
– Поэтому мне нужна твоя помощь, – заключил Лэйн.
Эдвард поднял бутылку ко рту. Но на этот раз, он не выпил… опустил ее вниз.
– В чем именно?
– Мне нужен доступ к реальным финансовым файлам… а не те которые приукрашены для Совета директоров и прессы.
– Я больше не работаю на компанию, Лейн.
– Не говори мне, что ты не можешь зайти на сервера, если захочешь.
Лейн был прав. Именно Эдвард настоял в свое время усовершенствовать компьютерные системы.
Наступила долгая пауза, потом Эдвард сделал еще один глоток джина.
– У вас еще полно денег. Твой трастовый фонд, Максвелла, Джин придется подождать всего лишь год или два…
– Пятьдесят три миллиона долларов из трастового фонда должны оказаться на месте через две недели, Эдвард.
Эдвард пожал плечами.
– Должно быть Монтеверди выдал необеспеченный ничем кредит, поэтому так волнуется. Не бойся, он не заявится к тебе домой.
– Монтеверди может обратиться в прессу.
– Нет, не может. Если он выдал беззалоговый кредит на такую сумму, воспользовавшись трастовым целевым фондом, то он сделал это за спиной Совета директоров и нарушая федеральные законы, по которым действует его трастовая компания. Если долг не погашен по графику, единственное, что ожидает Монтеверди, если он даже попробует публично заикнуться об этом – досрочный выход на пенсию, где он сможет много времени уделять своей семье, – Эдвард покачал головой. – Я понимаю твое желание узнать больше, но не уверен, что ты должен с этим разбираться. Долг не твой, поэтому не следует беспокоиться. Ты же живешь на Манхэттене. Почему у тебя вдруг появился такой внезапный интерес к тем людям, которые живут в Истерли?
– Они – наша семья, Эдвард.
– И что?
Лейн нахмурился.
– Я понимаю, что ты не испытываешь сыновьих чувств к Уильяму Болдвейну. После того, как он обращался с тобой все эти годы, но как ты можешь так говорить? Но... что насчет дома? Земли… бизнеса? Матери?
– Компания «Брэдфорд бурбон» имеет миллиардную годовую прибыль. Даже если ты возьмешь в долг, не беря во внимание прибыль, к примеру, в личный долг пятьдесят или даже сто миллионов, это не будет катастрофой, учитывая, сколькими акциями владеет семья. Банки дадут кредит от шестидесяти до семидесяти процентов от стоимости инвестиционного портфеля… ты мог бы возвратить эту сумму сам, причем легко.
– А что если это не единственная сумма, которую взяли в долг? И не должен ли отец понести ответственность? И я снова тебя спрашиваю, а как же мама?
– Если бы я провалился в кроличью нору, желая провести суд над нашим отцом, я бы стал душевно больным. Последнее, что я слышал о матери, она не вылезала из постели, только лишь, чтобы принять ванну один раз в три года. Находится ли она в Истерли или в доме престарелых, разницы нет, – Лейн выругался, Эдвард снова покачал головой. – Мой тебе совет – последуй моему примеру и дистанцируйся от всего. Мне не куда больше уехать, на самом деле… но у тебя, по крайней мере, есть Нью-Йорк.
– Но…
– Не совершай ошибки, Лейн… они съедят тебя живьем, особенно если ты последуешь этой дорогой справедливости, которую выбрал, – он замолчал, почувствовав на краткий миг жуткий страх. – Ты не выиграешь, Лейн. Определенные... действия... проделывались в отношении людей в прошлом, пытающихся разрешить «неугодные» вопросы. Также пострадали некоторые члены семьи.
Эдвард точно знал об этом.
Лейн подошел к окну, смотря на занавески, словно окна были открыты.
– Так ты не поможешь мне?
– Я говорю тебе, что путь наименьшего сопротивления – это лучшее для твоего психического здоровья, – и «Физического тоже», – добавил он про себя. – Отпусти это, Лейн. Двигайся дальше, не оглядывайся. Ты не сможешь ничего изменить, поэтому прими как есть.
Повисла опять тишина, а потом Лейн посмотрел на своего брата.
– Я не могу, так поступить, Эдвард.
– Тогда считай, что скоро будут твои похороны…
– Моя жена беременна.
– Опять? Поздравляю.
– Я развожусь.
Эдвард вздернул бровь.
– Не типичный ответ будущего отца. Особенно учитывая, сколько алиментов тебе придется платить.
– Это не мой ребенок.
– Тогда все объясняет…
– Она сказала мне, что ребенок от моего отца.
Их глаза встретились, Эдвард замер.
– Прости, что?
– Ты слышал. Она сказала, что расскажет все маме. И что не уедет из Истерли, – возникла пауза. – Конечно, если бы не возникло проблем с деньгами, тогда бы мне не пришлось беспокоиться о бастраде отца, живущем в нашем семейном доме. Шанталь уехала бы в другое место и нашла бы себе другого богатого идиота, пытаясь женить на себе.
Сильная боль отдалась в плече Эдварда, он взглянул на руку. Интересно. Он с такой силой сжал бутылку, что у него побелели костяшки, да и сама рука.
– Может она лжет? – услышал он свой голос.
– Если бы дело касалось кого-то другого, а не отца, я бы сказал, возможно. Не думаю, что она лжет.
Самуэль Ти вышел из винного погреба и зашагал к двери, полностью игнорируя женщину, поспевающую рядом с ним, он был пьян и ему необходимо было пережить сегодняшний день. Она довольно-таки энергично что-то говорила, но он совершенно не обращал внимание на ее слова, но если бы он прислушался то, наверное, впал бы в кому.
– …а потом мы поедем в клуб! Все будут уже там, и мы сможем...
Он опять почувствовал усталость и изнеможение от борьбы, но не с ней. Скорее это было результатом – он сложил оружие после многолетней борьбы.
Ему было просто необходимо трахнуть кого-то там, на столе. Это был его своеобразный способ стереть воспоминания, которые горели у него в мозгу, когда он был внутри Джин именно здесь, на этом столе. И в других местах, где он тоже был с ней, на его ферме, в отелях международного уровня, в Вейле и в Мичигане. Он собирался тоже стереть их, перекрыв все эти воспоминания другими женщинами.
– День памяти? Мы могли бы поехать в имение моих родителей в долине Луары, знаешь, уйти...
Кудахтанье рядом с ним продолжалось, и Самюэль Ти вспомнил, почему он предпочитал трахаться с замужними женщинами. Они были и так уже заняты и поэтому не рассматривали его кандидатуру в качестве будущего мужа. Они ничего не ждали от этих отношений.
Он не мог достаточно быстро подняться к выходу по лестнице. Хотя был готов перешагивать через две-три ступеньки, но он не мог оставить болтушку, бегущую за ним, поскольку был достаточно хорошо воспитан, чтобы не подождать ее и не пропустить вперед.
– Спасибо, – сказала она, быстро поднимаясь впереди него.
Он готов был уже последовать за ней, когда что-то цветное мелькнуло на полу.
Туфли. Светлые, атласные Лабутены.
Он поднял голову и ощупал взглядом пространство, откуда они пришли.
– Самюэль Ти? – позвала она сверху. – Ты идешь?
Это были туфли Джины. Она была здесь. Она пришла сюда, чтобы понаблюдать за ним?
Конечно же, не для того, чтобы остановить их.
Первым его побуждением было улыбнуться и разыскать ее… но это было первое побуждение, скорее рефлекторное, поскольку они долго были привязаны друг к другу, интересно сколько?
Он моментально вспомнил ее кольцо на пальце, и напомнил себе, что сейчас все изменилось. И этот идиот, стоящий рядом с ней, сообщивший новость, которая вскоре разлетится по всей стране.
Забавно, он никогда особенно не переживал о мужчинах Джин. Скорее это напоминало игру око-за-око, потому что он спал с таким же количеством других женщин... скорее всего в у него имелся какой-то порок, заставляющей его желать ее еще больше, от одной только мысли, что она трахалась и сосала других мужчин... или, это было нечто другое... он не мог сказать.
Единственное, что он точно знал.
Ричард Пфорд теперь представлял для него предмет огромной ревности. На самом деле, Самюэлю Ти пришлось приложить максимум усилий, чтобы сохранить свое самообладание и не оставить дыру в черепе у этого напыщенного ублюдка.
– Самюэль Ти? Что-то не так?
Он посмотрел вверх. Свет из-за спины женщины, сделал ее не различимой, но тень, падающая вниз искажала, создавая кривой толстый образ, как у привидения.
Ему захотелось забрать туфли Джин, но он заставил себя этого не делать, ответил на вопрос женщины, поднимаясь вверх.
Встав с ней рядом, он откашлялся.
– Я встречусь с тобой позднее.
Ее улыбка сникла.
– Я думала, мы пойдем вместе к шатру.
Шатер?
Ах, да. Сегодня же день Derby.
– У меня кое-какие неотложные дела. Я встречусь с тобой позднее.
– Куда ты идешь сейчас?
Ее вопрос, вывел его из задумчивости, поскольку он направился в сторону кухни, а не в сторону вечеринки.
– Как я уже сказал бизнес.
– Очень важное дело, да?
– Я найду тебя, – ответил он удаляясь.
– Обещаешь?
Пройдя несколько шагов, он отчетливо ощущал, что она смотрит ему вслед, он готов был поклясться, что она молилась про себя Мэри Сью, покровительнице дебютанток, чтобы он вернулся к ней и сопровождал ее на вечеринку, она надеялась, что получила это право, благодаря траху в винном погребе.
Но Самюэль Ти не оглядываясь, покинул ее. И он совершенно не обращал никакого внимания на толпившихся поваров на кухне мисс Авроры.
Он ни на что не обращал внимания, пока не вышел на улицу.
Закрыв дверь в дом у себя за спиной, он вздохнул и прислонился к горячей от солнца белой панели. Еще один жаркий день не стал неожиданностью. В Чарлмонте ничего не могло потрясти так, когда дело касалось погоды.
Если вам не нравится погода, вам всего лишь стоит подождать пятнадцать минут.
Поскольку дождь со снегом в день Derby тоже не исключался.
Господи, он устал.
Нет... скорее он чувствовал себя постаревшим…
Гортанный рык мотора раздался слева, явно не от спортивного автомобиля, а от старого видавшего виды грузовика, катившегося по дороге.
Бедняга, кто бы он ни был. Парковщики, да и обслуживающий персонал не разрешали парковаться возле дома в такой день, как сегодня, тем более на такой машине. Кто бы не сидел за рулем, как говорится, мог получить пинок под зад.
Но его больше беспокоили собственные проблемы. Сунув руку в карман, он достал ключ-сигнализацию от машины, спустился по ступенькам и направился к месту, где спрятал свой Jag.
Это было не далеко.
Но в лобовом стекле старого грузовика, он увидел очень знакомое лицо.
– Лейн?
Когда грузовик остановился у заднего входа в бизнес-центр, он направился к нему.
– Лейн? – позвал он. – Ты решил таким образом показать Шанталь свою финансовую несостоятельность?
Водитель опустил окно и сделал быстрый знак, резанув пальцем по горлу.
Самуэль Ти огляделся по сторонам – никого не было вокруг. Персонал находился внутри или же работал в шатре в саду. Гости пока не собирались двигаться сюда, где опять же могли встретить людей только в униформе. Птицам на деревьях вообще было все равно на двух перекидывающимися репликами мужчин.
Он подошел к машине и наклонился.
– Тебе действительно не стоит так усердствовать по поводу своего развода…
Он замолчал, поскольку уставился на человека, сидящего рядом с его клиентом.
– Эдвард? – прохрипел он.
– Как приятно снова увидеть тебя, Самюэль, – мужчина даже не взглянул на него. Его глаза неподвижно смотрели на приборную панель перед собой. – Хорошо выглядишь, как всегда.
Его слова, заставили его внимательнее вглядеться в лицо… и тело говорившего.
Господи, брюки мешком висели вокруг бедер, ноги, словно зубочистки, куртка свисала с плеч, видно, что она была намного шире в плечах.
Эдвард откашлялся и потянулся за бейсболкой «Брэдфорд бурбон», низко опустив козырек на лицо, Самюэлю Ти стало стыдно.
– Рад видеть тебя, Эдвард, – ляпнул он.
– Ты нас не видел, – тихо сказал Лейн.
– Прости?
– Ты не видел его, – глаза Лейна горели. – И меня. Понимаешь, адвокат?
Самуэль Ти нахмурился.
– Что, черт возьми, происходит?
– Тебе не стоит знать.
Самуэль Ти посмотрел направо, потом налево, а потом на братьев. Как юрист, он разбирался со многими не вполне легальными делами, и в основном, как с юридической точки зрения их можно избежать и не попасться по истечение времени. Также со временем он уяснил одну вещь, что некоторую информацию не стоит знать.
– Понял, – сказал он, наклонив голову.
– Спасибо.
Прежде чем отойти, он выдавил улыбку на лице.
– Прими мои поздравления с новым пополнением в вашей семье.
Лейн дернулся и отпрянул.
– Прошу прощения?
– Уверен, что ты бы не выбрал Ричарда Пфорда в качестве зятя, но ничего не поделаешь, когда любовь витает в воздухе.
– Какого черта ты несешь?
Самюэль Ти закатил глаза, думая, что сейчас этой повадкой напоминает Джин.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь? Твоя сестра объявила о помолвке с Ричардом Пфордом. Наслаждайтесь Derby, господа. Возможно, я увижу вас двоих…
Но, они имели ввиду, что он их не видел.
– Да... если я кому-нибудь понадоблюсь, – произнес он, – ты знаешь, где меня найти.
«Я готов быть где угодно, но там, где нет их сестры», – подумал он, направляясь к своему Jag.
34.
Идеальное время для взлома системы.
Эдвард вышел из грузовика Мастера-дистиллятора, опустив бейсболку еще ниже… хотя ниже уже было некуда, он даже не мог моргнуть.
Господи... неужели он действительно приехал сюда?
Он на самом деле находился здесь… и он забыл, насколько огромным было Истерли. Несмотря на то, что они остановились у черного входа для слуг, особняк выглядел почти непостижимо большим, с белыми балконами и черными ставнями, поднимающимися вверх от зеленой травы, показывая финансовый рост семьи.
Ему хотелось блевануть.
Но услышав, как их отец поступил с женой Лейна. Он не стал этого делать.
Откуда-то издалека, из сада, доносился приглушенный гул The Derby Brunch в самом разгаре, и он понял, что сейчас на самом деле идеальное время, чтобы незаметно войти и выйти из бизнес-центра с информацией, в которой так нуждался его брат. С таким количеством гостей в этом месте, однозначно, что их отец мог находится не где угодно, а исключительно в шатре… он мог быть распутным, но он никогда не пренебрегал хорошими манерами. Кроме на The Derby Brunch присутствовали и все корпоративные сотрудники, поэтому с ними тоже не придется сталкиваться в офисе.
Тем, кому не повезло, могли работать в День независимости, День Благодарения, на Рождество и Пасху, но такое могло быть в Кентукки. На The Derby не работал никто.
Лейн подошел к нему и протянул ладонь.
– Я пойду один.
– Я не могу позволить тебе пойти одному.
– Я не могу себе позволить, чтобы тебя поймали. Тебе нельзя туда. Останься здесь, – произнес Эдвард.
Он не стал дожидаться ответа, а продолжил свой путь, зная, что он старше, ему почти сорок, и его приказ заставит Лейна остаться на месте.
Подойдя к черному входу офиса отца, Эдвард ввел код доступа, который он сообщил стороннему подрядчику пять лет назад, в рамках обновления всей системы безопасности. Красный свет загорелся зеленым, замок щелкнул, он на миг закрыл глаза.
И открыл дверь.
У него был соблазн собраться с силами, прежде чем шагнуть внутрь, но он не имел такой роскоши, во-первых, у него было не много сил, да и времени. Дверь за ним закрылась, свет на панели доступа сменился на красный, и несколько секунд он привыкал к тусклому освещению, оглядывая интерьер.
