Текст книги "Короли Бурбона (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
– Самуэль …
– Нет! – крикнул он.
Затем он взглянул на нее, и его светлые глаза выражали только холод отчуждения и были сужены, словно он изучал врага.
– Во-первых, я не верю тебе. Мне кажется, что ты лжешь, манипулируя мной. А, что во-вторых? Я никогда не позволю своей жене не уважать себя, как мужа. Ты органически не способна на моногамию, более того, ты слишком зациклена на «стоимости» долгосрочных отношений. Мы можем трахаться время от времени, раз или два, но я никогда не награжу такую шлюху, как ты, своей фамилией. Тебя нервируют официантки? Но они вполне подходят мне. Я скорее охотнее надену кольцо ей на палец, чем избалованному, ужасному отродью вроде тебя.
Он завел двигатель, и легкий ветер донес до нее запах масла и бензина.
– Я встречусь с тобой в следующий раз, когда у меня возникнет зуд, и мне не захочется удовлетворять себя самому. А пока, получай удовольствие с остальным мужским населением.
Джин пришлось закрыть рот руками, когда он дал задний ход и рванул вперед, его автомобиль исчезал по дороге вниз по склону.
У нее лились слезы, размывая тушь… но это ее совсем не волновало.
Она хотела попасть с ним «в один кадр».
Но не удалось.
Такое впечатление, что в данный момент сбылся ее самый худший ночной кошмар.
23.
– Ох, Лиза?
Как только Лиззи услышала свое имя, произнесенное на южный манер, в оранжереи, напряглась… чуть ли не полностью разрушив с одного бока композицию цветов на столе.
– Лиза?
Взглянув через плечо, она обнаружила жену Лейна в дверях, словно позируя для камер – с одной рукой на бедре, другая – откидывает волосы назад. Она была одета в розовые шелковые брюки стиля Мэри Тайлер Мур из эры Лауры Петри, с глубоким вырезом свободная блузка цвета оранжевого заката. Туфли с очень остроконечным мыском и очень маленьким каблучком. Эффектный шарф кислотно-желтый с зеленым прикрывал ее плечи, завязываясь на ее великолепной груди. (Мэри Тайлер Мур – американская актриса, комедиантка, певица и продюсер, неоднократная обладательница премий «Эмми» и «Золотой глобус»; Лауры Петри – актриса)
В целом весь ее вид создавал впечатление свежести, красоты и был соблазнительным… и заставлял кого-то, кто устал, был озабочен насущными проблемами, чувствовать себя ущербным, не только из-за того, что волосы были не так уложены и одежда не соответствовала ее уровню, это происходило на каком-то генетическом уровне.
– Да? – произнесла Лиззи, вернувшись к цветку, у которого почти искромсала весь стебель.
– Не могли бы вы остановиться? Слишком громко.
– С удовольствием, – стиснув зубы произнесла Лиззи, отложив розу.
По какой-то причине, эта женщина продолжала поправлять рукой, с огромным бриллиантом, сверкающем у нее на пальце, мать твою, свои белокурые волосы.
Шанталь улыбнулась.
– Мне нужна ваша помощь для вечеринки.
«Мы можем все это обсудить завтра?» – подумала про себя Лиззи.
– С удовольствием.
– Вечеринка для двоих, – Шанталь улыбнулась, сняв шарф и прошла к ней. – Боже, как здесь жарко. Вы можете как-то решить эту проблему?
– Растениям лучше находится в тепле.
– Ох, – она положила шарф рядом с букетами, которые были готовы украсить завтра общественные помещения в доме. – Ладно.
– Вы говорили…?
Улыбка вернулась.
– Дело касается меня и Лейна, и нашего юбилея, и я хотела бы сделать что-то романтическое.
Лиззи с трудом сглотнула и подумала, что это какой-то ужасный розыгрыш. Может эта женщина что-то услышала через дверь там, наверху? Сквозь стены?
– Мне казалось, вы поженились в июле?
– Как мило, что ты помнишь. Ты такая внимательная, – Шанталь склонила голову на бок и прикрыла глаза, словно они находились на одной волне. – Мы поженились в июле, но у меня есть особенная новость для него, и я подумала отпраздновать ее пораньше.
– Что вы имеете ввиду?
Лиззи особенно не следила за ее словами, единственное, что застряло у нее в голове – «вечеринка для двоих» и «романтическая». Шанталь находилась в таком предвкушение, словно собиралась станцевать перед мужем приватный танец.
– Лиза? Ты записываешь?
«Ну, нет уж, потому что у меня нет ручки и бумаги. И еще кое-что, по-моему меня сейчас вырвет».
– Я счастлива сделать все, что вы хотите.
– Ты очень помогла, – женщина кивнула в сторону сада и тента. – Знаю, завтра все будет прекрасно.
– Спасибо.
– И мы завтра обо всем поговорим по подробнее. Но я хотела бы романтический ужин в прекрасном люксе отеля в центре города. Ты должна принести цветы и украсить номер… я хочу, чтобы он походил на экзотическое место, где только мы вдвоем.
– Хорошо.
Лейн лгал ей? Ну, если он лгал... она может попросить Грету позаботиться о Derby Branch, а сама останется у себя на ферме, поглощая галлон шоколадного мороженого.
По мимо всего, она давно не разговаривала с Гретой.
Фантастика.
– Ты самая лучшая, – Шанталь посмотрела на часы. – Уже конец рабочего дня, не так ли? Завтра большой день… тебе нужно как следует отдохнуть. А сейчас, до свидания.
Когда Лиззи снова осталась одна, она села на одно из перевернутых ведер и положила руки на колени, потирая их вверх-вниз.
«Дыши, – сказала она себе. – Просто дыши».
«Грета была права, – подумала она. – Она не соответствовала уровню этих людей, и совсем не потому, что была всего лишь дизайнером-садовником. Они играли в свою игру, в которую она явно могла проиграть».
Пора, решила она. Сна не предвидится, но по крайней мере, она положит голову на подушку, прежде чем утром разорвется бомба.
Она собиралась уходить, когда увидела шарф. Самую последнюю вещь, которую она желала проделать – это отнести шарф, этот кусок шелка Шанталь, словно лабрадор, принося теннисный мячик своему хозяину. Но глядя на все эти букеты, и зная свою удачливую звезду, если на шарф попадет вода или еще что-нибудь, ей придется три месяца копить деньги, чтобы купить такой же новый.
Гардероб Шанталь был дороже, чем целые кварталы в центре города.
Схватив шарф, она решила, что женщина в таких кошачьих туфлях не могла далеко уйти.
Будет не трудно догнать ее.
* * *
Джин все еще стояла под магнолией, где Самуэль Ти. оставил ее, уехав на машине. Перед ней остановился внедорожник шерифа округа Вашингтон.
Боже, а вдруг ее отец опять пытается ее арестовать, как и сегодня утром, препроводив в центр города в окружную тюрьму, ее первым побуждением было бежать, но она была на высоких каблуках, и если бы она действительно хотела скрыться от офицера, ей пришлось бы пробираться по клумбам.
Сломанная нога, явно никак не помогла бы ей в тюрьме.
Шериф Митчелл Рэмси вышел из машины с бумагами в руке.
– Мэм, – произнес он, кивая. – Как вы?
Он не достал наручники, всего лишь вежливо поинтересовался.
– Вы приехали за мной? – ляпнула она.
– Нет, – он прищурился. – Вы в порядке?
«Нет», это еще не все, помощник».
– Да, спасибо.
– Простите, мэм.
– Так вы приехали не за мной?
– Нет, мэм, – он подошел к входной двери и позвонил в колокольчик. – Не за вами.
«Может быть он приехал из-за Розалинды?»
– Вот, – сказала она, подойдя к нему. – Проходите. Вы ищете моего брата?
– Нет, Шанталь Болдвейн дома?
– Скорее всего, да, – она открыла входную дверь, и шериф снял шляпу, прежде чем войти. – Позвольте мне найти… о, мистер Харрис. Пожалуйста, отведите этого джентльмена к моей невестке.
– С удовольствием, – с поклоном произнес дворецкий. – Сэр, мне кажется она в оранжереи.
– Мэм, – произнес офицер, отправившись за англичанином.
– Ну, это должно быть интересно, – раздался жесткий голос из гостиной.
Она обернулась.
– Лейн?
Ее брат стоял перед картиной Илии Брэдфорда с поднятым стаканом.
– Да здравствует развод.
– В самом деле? – Джин вошла в гостиную и направилась прямиком к бару, не желая, чтобы Лейн заметил ее покрасневшие глаза и опухшее лицо. – Ну, по крайней мере, мне не придется больше срывать с ее шеи украшения нашей матери. Скатертью дорога, я удивлена, что ты не захотел наслаждаться этим шоу.
– У меня большие проблемы.
Джин налила бурбон с содовой и направилась к дивану, скинув туфли, подогнула под себя ноги и села, уставившись на брата.
– Ты выглядишь ужасно, – сказала она. Он выглядел так же плохо, как она себя чувствовала.
Он сел напротив.
– Наступают тяжелые времени, Джин, связанные с деньгами. Мне кажется, все на самом деле очень серьезно.
– Может нам стоит продать акции. Я имею в виду, ты же сможешь это сделать, верно? Я не знаю, как все это работает.
И впервые в жизни, она пожалела, что не знает.
– Все осложнится трастовым фондом.
– Ну, с нами же все будет в порядке? – ее брат ничего не ответил, и она нахмурилась. – Да? Лэйн?
– Не знаю, Джин. Я на самом деле не знаю.
– У нас всегда были деньги.
– Да, это правда, были.
– Ты говоришь в прошедшем времени.
– Не обманывай себя, Джин.
Запрокинув голову, она взглянула на потолок, представляя, как там наверху ее мать лежит в постели. «Какое ожидает меня будущее?» – задалась она вопросом. Такое же, как у ее матери, когда она станет старой, будет лежать одурманенная от препаратов, словно в наркотическом опьянении, с задернутыми шторами?
В данный момент, это звучало привлекательно.
«Господи, Самуэль Ти реально меня отшил?»
– Джин, ты что, плачешь?
– Нет, – спокойно произнесла она. – Нет, дорогой брат. Просто весенняя аллергия...
24.
Лиззи просто вытолкнула себя из оранжереи, неся благоухающий шарф Шанталь, парфюм настолько пропитал ткань, что у нее засвирбило в носу, и она чихнула. Смех да и только, она постоянно окружена тысячами живых цветов, а этот запах вызывал у нее чуть ли не аллергию, самое время было пить Кларитин.
Вдалеке она услышала безошибочно протяжный голос Вирджинии Шанталь и направилась в ту сторону…
– Что это такое? – потребовала Шанталь.
Лиззи остановилась и прислонилась к арке для цветов.
Шанталь стояла во главе блестящего стола, по другую сторону находился шериф при исполнении служебных обязанностей, по-видимому желая ей передать толстый конверт.
– Я должен вручить его вам, мэм, – помощник кивнул. – Хорошего дня.
– Что значит «вручить». Что это значит… нет, вы не уйдете, пока я не открою, – она надорвала конверт. – Вы можете оставаться здесь, пока я...
Появилась кипа бумаг, сложенная в три раза, женщина развернула их, и сердце Лиззи забилось сильнее.
– Развод? – произнесла Шанталь. – Развод?
Лиззи выкатили оттолкнулась от арки и направилась вдоль стены. Закрыв глаза, она чувствовала настоящее облегчение, но ей не совсем нравилось это состояние. По крайней мере, она точно поняла, что он ее не обманул, и она дважды не будет дурочкой, хотя это было и не хорошо.
– Это повестка в суд по поводу расторжения брака! – голос Шанталь стал более резким. – Зачем вы это сделали!
– Мэм, мое дело доставить документы. Теперь, когда вы приняли их…
– Я не принимаю их! – надломлено произнесла она, словно собираясь кинуть ему их в лицо. – Забери их обратно.
– Мэм, – гаркнул шериф. – Я советую вам поднять эти документы с пола… или вам решать. В противном случае, я потащу вас в суд, привязанной к капоту патрульной машины, за то, что вы вели себя агрессивно с офицером полиции. Все ясно, мэм?
Сработала система водосигналов, из нее полились слезы рекой.
И между соплями и усиленно вздымающейся грудью, Шанталь дала задний ход.
– Мой муж любит меня. Он не хочет этого. Он…
– Мэм, это не мое дело и меня это совершенно не касается. Хорошего дня.
Он направился в противоположную сторону, тяжелой поступью.
– Черт побери, Лейн, – зашипела женщина, тут же перестав рыдать.
Кажется, жалость и сопли случались только тогда, когда присутствовала публика.
Без предупреждения, цок-цок-цок каблуки направились прямиком в сторону Лиззи. Черт побери, у нее не было времени скрыться.
Шанталь повернула за угол и отскочила, словно ошпаренная, увидев Лиззи.
Несмотря на то, что эта женщина «пустила слезу» перед помощником шерифа, сейчас ее глаза были яркими, и не было ни одной слезинки, макияж тоже нисколько не пострадал.
Пару секунд она отходила от шока, а потом у нее на лице отразилась ярость.
– Что ты здесь делаешь?! – закричала Шанталь, трясясь всем телом. – Подслушиваешь!
Лиззи протянула шарф.
– Вы забыли у меня…
Шанталь вырвала шарф.
– Убирайся отсюда. Пошла вон! Вон!
«И вам не стоит просить меня дважды», – подумала Лиззи, делаю глоток свежего воздуха.
Она лавировала под тентом между столами, поправляя что-то на скатерти, а также пододвигая кресла, потом достала свой телефон и написала Лейну веселое сообщение: «Не отчаивайся! Я отправляюсь домой после долгого трудового дня».
Только Господь мог знать, что предстоит испытать этому мужчине от Шанталь, как только она его найдет.
Но появилась и очень хорошая новость, по крайней мере, для Лиззи.
«Не осуществиться сугубо частная романтическая вечеринка».
И Лейн оказался верен своему слову.
Ей трудно было остановить небольшую улыбку, расплывающуюся у нее на лице, которая никак не хотела уходить, и Лиззи с радостью позволила ей остаться.
Телефон Лейна сообщил о пришедшем сообщении, когда Шанталь вышагивала по фойе, выкрикивая его имя, направляясь к парадной лестнице. Он не подал и виду, что находится в гостиной, позволяя ей подняться наверх, где она сможет убедить воочию, что его там нет и его спальня пуста.
Забавно, всего несколько часов до свершившегося факта, она была на тропе войны, а он усиленно занимался этой проблемой. Сейчас? Это проблема находилась на самом последнем месте в списке его приоритетов.
– Мне нужно повидаться с Эдвардом, – проговорил Лэйн, не удосужившись даже взглянуть от кого пришло сообщение.
Джин покачала головой.
– Я бы не стала. Он не очень хорошо себя чувствует, и ты можешь сделать ему еще хуже, поделившись такими новостями.
Она была права. Эдвард ненавидел их отца. А сама мысль, что он способен обокрасть фонды?
Джин поднялась на ноги и подошла к бару, чтобы снова наполнить стакан.
– Кроме того существует завтрашний день.
– Derby Branch? – он пожал плечами. – Это уже невозможно остановить, поскольку все оплачено – еда, алкоголь, аренда.
Он чувствовал стыд совершенно по другой причине, из-за разворачивающихся событий: сама мысль, что общество, а также мир может узнать, хотя бы получить намек на возникшую проблему его семьи, для него было совершенно неприемлемо.
Он услышал быстрые, раздраженные спускающиеся шаги по ковровой дорожке лестницы, его сестра приподняла вопросительно бровь.
– Похоже, тебе предстоит семейная сцена.
– Только если она найдет меня…
Шанталь появилась в дверях гостиной, ее обычное бледное и спокойное лицо, разрумянилось, словно она стояла у жаровни с барбекю.
– Как ты смеешь? – воскликнула она.
– Думаю, тебе пришло время паковать чемоданы, дорогая, – произнесла Джин с улыбкой, соответствующей рождественскому утру. – Я позову дворецкого? Мне кажется, мы могли бы оказать тебе такую любезность. Считай, что это наш прощальный подарок.
– Я не уеду из этого дома, – игнорируя Джин, произнесла Шанталь. – Ты меня понял, Лейн.
Он насыпал лед в бокал на палец.
– Джин, ты не дашь нам поговорить с глазу на глаз?
Довольно кивнув, его сестра направилась на выход, пройдя мимо Шанталь, она остановилась и оглянулась на брата.
– Проследи, чтобы дворецкий проверил ее чемоданы на предмет драгоценностей.
– Ты такая стерва, – зашипела на нее Шанталь.
– Да, я такая, – Джин пожала плечами, словно раздумывая, стоило ли говорить с этой женщиной. – И я также по праву унаследовала имя Брэдфордов и состояние. А ты нет. Прощай.
Как только Джин «выплюнула «прощай», Лейн подошел и встал между ними, чтобы они могли избежать сцены Алексис и Кристин «в пруду с кувшинками». Он прикрыл за Джин двери, хотя и не хотел оставаться наедине с женой. ( Дж.Уорд имеет ввиду эпизод из фильма «Династия», когда Алексис и Кристин свалились в пруд с кувшинками, продолжая драться.)
– Я не уеду, – Шанталь повернулась к нему лицом. – Этого не произойдет.
И она бросила повестку на пол к его ногам, единственное, что он подумал, что у него нет на времени для ее истерик.
– Послушай, Шанталь, мы можем сделать по-хорошему или по-плохому… тебе решать. Но знай, если ты выберешь последнее, я вовлеку в процесс не только тебя, но и твою семью. Как ты полагаешь, что подумают твои родители баптисты, получив выписку из твоей медицинской карты? Я не думаю, что они одобрят твой выбор, не так ли?
– Ты не сделаешь этого!
– Не глупи, Шанталь. Есть определенные люди, которые задолжали моей семье, и они готовы будут оказать мне услугу, – он снова подошел к бару и налил себе еще Family Reserve. – Или может случайно твоя медицинская карта попадет в руки прессы, а может быть и в интернет? Люди поймут, почему я развожусь с тобой… и у тебя будет куча времени, чтобы найти себе другого мужа. В отличие от мужчин Севера, у мужчин Юга есть определенные стандарты для жен, и они не приветствуют аборты.
Воцарилась длинная тишина. А потом у нее появилась улыбка совершенно необъяснимая, такая уверенная и спокойная, и он задался вопросом – была ли она действительно такой уж дурочкой в течение этих двух лет.
– У тебя гораздо больше причин помалкивать об этом, чем у меня, – сказала она тихо.
– Я молчу, – он сделал глубокий глоток. – Ты это уже поняла. Я сделал все правильно, когда женщина, якобы забеременела. Кто знает, от меня ли?
Она указала на бумаги.
– Ты отзовешь бумаги о разводе и позволишь мне остаться здесь столько, сколько я захочу. И ты будешь сопровождать меня завтра на Дерби.
– В какой параллельной вселенной ты живешь?
Ее рука потянулась к нижней части живота.
– Я беременна.
Лейн начал смеяться.
– Мы уже проходили это раньше, милая. И знаем, чем это закончилось.
– Твоя сестра была неправа.
– Что ты собиралась украсть драгоценности? Возможно. Мы позаботимся об этом.
– Нет, что я не имею права находиться здесь, также, как и мой ребенок. По сути, мой ребенок имеет такое же право на наследство Брэдфордов, как ты и Джин.
Лейн открыл рот, чтобы что-то сказать… и медленно закрыл.
– О чем, черт побери, ты говоришь?
– Боюсь, твой отец не слишком хороший муж, как собственно и ты.
Раздался звон льда о край стакана, он опустил взгляд вниз, его рука так дрожала, что заставляла лед позвякивать о стенки хрустального стакана.
– Это правда, – произнесла Шанталь тихим, ровным голосом. – И я думаю, мы все знаем о деликатном положении твоей матери. Как она будет себя чувствовать, узнав, что муж не только неверен ей, но должен скоро родиться его ребенок? Думаешь, она не примет больше таблеток, от которых и так уже полностью зависит? Наверное, примет. Да, уверена, она захочет их принять.
– Сука, – выдохнул он.
Мысленно он представлял, как его руки сжимаются вокруг шеи этой женщины, сдавливая с такой силой, что она начнет задыхаться, а потом ее лицо станет красным и фиолетовым.
– С другой стороны, – прошептала Шанталь, – разве твоей маме не понравилось бы, что она скоро станет бабушкой во второй раз? Разве это не было бы поводом для праздника.
– Никто не поверит, что он от меня, – он услышал сам себя со стороны.
– О, поверят. Он будет внешностью похож на тебя… а я постоянно летала в Манхэттен, чтобы улучшить наши взаимоотношения. Все об этом здесь знают.
– Ты лжешь. Я никогда не видел тебя.
– Нью-Йорк большой город. И я уверена, что все в этой семье знают, что я виделась с тобой и наслаждалась твоим обществом. Я также обсуждала это с девочками в клубе, с их мужьями на вечеринках, говорила своей семье – все с любовью относятся к тебе и ко мне.
Он молчал, она сладко улыбнулась.
– Так что, ты же понимаешь, что теперь совершенно не нужны эти документы о разводе. Также, как тебе не стоит упоминать, что произошло между нами и нашем первом ребенке. Если ты что-нибудь сделаешь, я предам гласности все что знаю о вашей семье, поставив всех вас в неловкое положение в обществе, городе и во всем штате. Вот тогда мы и посмотрим, сколько времени у тебя займет сменить свой костюм на похоронный. Твоя мать все же не полностью изолирована от мира, у ее кровати сидит медсестра, которая каждое утро читает ей газету.
С самодовольным выражением, Шанталь развернулась и открыла двери в мраморное фойе, в очередной раз улыбнувшись улыбкой Моны Лизы.
Лейн трясся мелкой дрожью, мышцы призывали к действию, мстить до крови… но его ярость была направлена не на жену.
Ярость была направлена на его отца.
Рогоносец. Он считал, что это слишком старомодное слово для таких вещей.
Он – рогоносец, благодаря своему же отцу.
«Когда в аду закончится этот день?» – подумал он.
25.
Лиззи сказала сама себе, что она не будет проверять свой телефон. Она достала его из сумочки и засунула в задний карман, входя в свой дом. Она не стала проверять по истечении пятнадцати минут, хотя ей показалось, что пришла смс-ка. И только спустя десять минут, она разблокировала экран, решив проверить не пропустила ли сообщение или звонки.
Ничего.
Лейн не позвонил, поинтересовавшись добралась ли она до дома. Не ответил на ее смс-ку. Но ладно, будем надеяться, что у него на руках не будет мокрой рыдающей злючки.
Господи.
Она была на взводе, вышагивая по дому. Кухня была безупречно чистой, и стало обидно, потому что она могла бы убраться. Такая же была и спальня наверху (черт, даже ее кровать была убрана), и она развесила все вещи вчера вечером. Единственное, на чем зацепился ее взгляд было полотенце, которым она вытиралась сегодня утром после душа. Она повесила его высохнуть на штангу занавески, и, поскольку им можно было еще продолжать пользоваться, не прошло и двух дней, когда оно должно отправиться в корзину для грязного белья, она повесила его на крючок на стене.
Благодаря безоблачному дню, на втором этаже было жарко, и она открыла все окна. Ветерок принес запах луговых трав, растущих вокруг дома, и свежий воздух.
Почему он не мог проделать тот же самый трюк с ее головой? Воспоминания дня донимали ее, крутившись одно за другим: как она смеялась вместе с Лейном, когда пришла на работу, как она с Лейном смотрела в ноутбук, как они двое...
Лиззи вернулась на кухню и открыла дверь холодильника, в котором ничего особенного не было. Конечно, сейчас ей было не до еды.
У нее опять возникло желание снова проверить свой телефон, но она себя остановила. Если Шанталь решит устроить проблемы, то это может затянуться на целый день. Одна сцена чего стоит, когда ей передали документы на развод, свидетелем которой она стала…
Ее отвлек звук шагов на крыльце.
Нахмурившись, она закрыла холодильник и пошла в сторону гостиной, не удосуживаясь даже проверить, кто бы это мог быть. Было всего лишь два варианта: ее сосед слева, который жил в пяти милях дальше по дороге, держал коров, которые часто прорывались через его забор и забредали на поля Лиззи; или сосед справа, который жил в мили с четвертью от нее, и чьи собаки часто заходили к ней, охраняя свободно пасущихся коров.
Она начала говорить, открывая дверь.
– Привет, там…
Он не был ее соседом и не собирался извиняться за коров или собак.
На крыльце стоял Лейн, с еще больше растрепанными волосами, чем утром, торчащими в разные стороны, словно он пытался вытащить мысли из головы, пока теребил их. Он слишком устал, чтобы улыбнуться ей в ответ.
– Я решил у тебя самой спросить, хорошо ли ты добралась до дома?
– О, Господи, заходи.
Они обнялись, прижавшись друг к другу, она крепко обхватила его. От него пахло свежим ветерком, и над его плечом она заметила его криво припаркованный Porsche.
– С тобой все в порядке? – спросила она.
– Сейчас уже лучше. Кстати, я немного пьян.
– И ты приехал сюда? Это глупо и опасно.
– Знаю, поэтому и признался.
Она отступила на шаг назад, позволяя ему войти.
– Я собиралась поесть.
– У тебя хватит на двоих?
– Конечно, если тебя это протрезвит, – она покачала головой. – Никакого алкоголя за рулем. Ты думаешь, у тебя сейчас проблемы? Тогда добавь в свой список еще и статью «вождение в нетрезвом состоянии».
– Ты права, – он огляделся по сторонам, а затем подошел к фортепиано и провел пальцами по клавишам. – Боже, ничего не изменилось.
Она прочистила горло.
– Ну, я была очень занята на работе…
– Это хорошая вещь. Великолепная вещь.
Ностальгия отразилась у него на лице, пока он рассматривал ее старинные инструменты и одеяло, а ее простенький диванчик был самым лучшим, он даже не мог выразить словами.
– Поешь? – подсказала она ему.
– Да, пожалуй.
Они вошли на кухню, он сел за ее столик. И вдруг, словно никогда и не покидал это место.
«Будь поосторожней с этим», – сказала она сама себе.
– Что бы ты хотел..., – она шарила в шкафчике и в холодильнике. – ...ну, например, лазанью, которую я заморозила шесть месяцев назад, с гарниром из начо чипсов, а на десерт мятное мороженое, которое я вчера только открыла.
Лейн не отводил с нее глаз, они потемнели.
Хорошооооооооооо. Очевидно, у него были другие планы по поводу десерта… и у нее внутри стало тепло, легче.
Она не стала прислушиваться к здравому смыслу. Избавление от жены была только верхушкой айсберга, и ей стоило об этом помнить.
– Мне кажется, это лучшее блюдо во всем мире.
Лиззи скрестила руки на груди и прислонилась к холодильнику.
– Я могу быть с тобой честной?
– Конечно.
– Я знаю, что Шанталь получила документы на развод. Я видела, не хотела, но так получилось, что я видела, как шериф вручил ей бумаги.
– Я же сказал тебе, что закончу это дело.
Она потерла лоб.
– За две минуты до этого, она пришла ко мне, планируя романтический частный ужин с тобой.
Он тихо выругался.
– Мне очень жаль. Но сейчас я скажу тебе тоже самое, что и говорил уже – у меня не будет с ней будущего.
Лиззи настойчиво и долго смотрела на него… он не двигался, даже ни разу не моргнул и не отвел глаза в сторону, при этом молчал. Он просто сидел за столом... пусть в конце концов за него говорят его действия.
«Черт побери, – подумала она. – Ей на самом деле, не стоит снова влюбляться в него».
Как только ночь опустилась на конюшни, Эдвард окунулся в свою повседневную рутину. Лед в стакан? Готово. Бухло? Вот оно… сегодня будет джин. Кресло? Вот.
Опустившись в кресло, он побарабанил пальцами по подлокотнику, не открывая пробку с бутылки.
– Давай, парень, – сказал он сам себе. – Смирись с этим.
Увы... нет. По каким-то причинам, дверь коттеджа манила его к себе больше, чем Бифитер, который ему стоило только открыть.
Хотя день оказался длинным, начиная с его поездки в Steeplehill Downs, чтобы проверить двух своих лошадей в Bouncin’ Baby Boy, в результате звонка от ветеринара и тренера, у которых оказались проблемы с сухожилиями. Вернувшись, ему сообщили о состоянии его пяти беременных кобыл, а также он просмотрел записи и счета от Мое. По крайней мере, хоть на этом фронте были хорошие новости. Второй месяц подряд, его деятельность была не просто самоокупаемой, а стала приносила прибыль. Если он сможет удержать этот уровень, он перестанет получить трансферы из трастового фонда матери, которая регулярно вливала деньги в его бизнес.
Он хотел стать полностью независимым от своей семьи.
На самом деле, первую вещь, которую он сделал, выйдя из реабилитационной больницы, отказался от своего трастового фонда. Он не хотел иметь ничего общего со средствами, даже отдаленно связанными с компанией «Брэдфорд Бурбон» и первым и вторым уровнем трастов, напрямую подотчетных «Главной управляющей трастовой компании». Он не знал про переводы матери в конюшни Red & Black в течение шести месяцев, пока приходил в себя и возвращал их к жизни. А если бы он не принял их на том этапе? Не было бы такого результата.
Прошло много времени, прежде чем кто-то, типа него, обладающий деловой хваткой, рискнул заняться бизнесом с лошадьми, и какими бы ни были у него сейчас увечья, его умение зарабатывать деньги осталось таким же.
Останется только один месяц, и он будет полностью свободен.
Господи, сегодня он чувствовал себя более измотанным, чем обычно… и эта постоянная боль. Может, усталость и боль идут в одной упряжке?
А он все сидел в кресле, не открывая бутылку.
Он поднялся на ноги, опираясь на трость и заглянул за штору, закрывающие его окна, как только он перебрался сюда. Снаружи была сплошная темень, только большие прожекторы над конюшнями создавали круги света среди этой черноты.
Чертыхаясь себе под нос, он захромал к входной двери и открыл ее. Постоял пару секунд и прихрамывая вышел в ночь.
Эдвард медленно двигался по траве, оправдывая себя, что собирается взглянуть на кобылу, у которого возникли проблемы. Да. Именно за этим он и вышел.
Он вышел не для того, чтобы проверить Шелби Лэндис. Неа. Он совершенно не беспокоился о том, что она не покидала ферму весь день, и это означало, что у нее, наверное, не было даже еды. Он также не собирался проверять, есть ли у нее горячая вода, поскольку после двенадцати часов таская тачку, на которой она перевозила мешки с зерном, размером с ее тележку, и сено, скорее всего у нее болят все мышцы и ей просто необходим хороший душ.
Он был абсолютно настроен положительно…
– Черт побери.
Даже не задумываясь он уже стоял у бокового входа в конюшню B... где находился офис, а также лестница, которая вела к ее квартирке.
Ну, учитывая, что он уже был здесь... он может просто поинтересоваться, как у нее дела. Конечно же, только из-за хорошего отношения к ее отцу.
Он непроизвольно провел рукой по волосам и повернул ручку…
Ладно, возможно, ему стоит подстричься, чтобы как-то лучше выглядеть в глазах своего персонала.
Тут же включился свет, работающий от датчиков движения, стоило ему войти в коридор, и балки старого сеновала нависали над ним, как горы, которые ему придется преодолеть, чтобы подняться наверх. И его пессимизм естественно был обоснован: ему потребовалась передышка на полпути. И еще одна, когда он достиг верха.
И тут он услышал смех.
Мужской и женский, доносившийся из квартиры Мое.
Нахмурившись, Эдвард покосился на дверь Шелби. Шаркая ногами, он приблизился и приложил ухо к двери. Тихо.
Он беспокоился также, как и Мое? Он слышал голоса, сильный южный и растягивающий слова, переливчатый, как скрипка или банджо в оркестре.
Эдвард на мгновение прикрыл глаза и навалился телом на закрытую дверь.
Затем взял себя в руки, выпрямился, потом стал спускаться вниз по лестнице, затем ступил на траву и похромал обратно в свой коттедж.
На этот раз он тут же, опустился в кресло, и открыл бухло, наполняя стакан.
Он выпивал уже второй, когда вдруг поймал себя на мысли, что сегодня пятница. Ночь пятницы.
Разве это не смешно.
Ему тоже предстояло свидание.
26.
Саттон Смайт оглядывала толпу, наполнявшую до отказа художественную галерею музея Чарлмонт. Многих она узнавала, поскольку знала лично, но были и те, кого она часто видела в выпусках новостей на телевидении и на большом экране. Многие махали ей, как только ловили ее взгляд, и она достаточно тепло отвечала, поднимая в ответ руку.
