Текст книги "Маара и Данн"
Автор книги: Дорис Лессинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)
Трое ее спутников озабоченно переглянулись. Они поняли, что на Лету пагубно подействовал резкий переход от обеспеченного, хоть и унизительного существования в доме Далиды, в тепле, сытости, а главное, в ограниченном пространстве, к необъятным просторам холодного и недружественного реального мира.
Маара обняла ее, принялась успокаивать.
– Маара, я, должно быть, совершила ужасную ошибку.
Коляска так грохотала по разбитому мощению дороги, что Мааре пришлось повторить, чтобы услышали мужчины:
– Лета боится, что ошиблась, поехав с нами.
Даулис тут же наклонился вперед, взял Лету за руку:
– Нет-нет, дорогая, ты не ошиблась, это наша вина, мы не подумали, что ты себя так плохо почувствуешь.
– Забери меня с собой, Даулис, когда придет тебе пора возвращаться. Здесь так ужасно… Холодно, безобразно.
Туман рассеялся, и Маара любовалась пейзажем, находя его вовсе не ужасным, но величественным и даже по-своему красивым, хотя и ее удручала промозглая холодная сырость воздуха. «Неужто и это Ифрик!» – дивилась она.
Даулис все еще держал Лету за руки, когда очередной резкий толчок сбросил ее с сиденья. Даулис ловко подхватил ее, что-то шепнул Данну, и тот мигом перепрыгнул к Мааре, уступив место разбитой и расстроенной Лете. Даулис усадил ее рядом, она прильнула к нему и заплакала. Сильная и уверенная в себе женщина стала вдруг похожей на свою любимицу Кретис.
Этот день оказался самым тяжелым за все время после отъезда из Билмы. Вечером остановились на большом, но бедном, обшарпанном постоялом дворе. Находился он у самой дороги, которая здесь служила главной и единственной улицей деревни, существовавшей исключительно благодаря этому пристанищу проезжающих. Высадив пассажиров, возница сказал, что утром за ними вернется, и потребовал плату за день. Маара уже платила ему и начала спорить.
– Не привлекай внимания, – сказал ей Данн, и она, ворча, выдала нахалу еще несколько монет. Тот, тоже ворча, принял деньги и удалился.
Следующий шаг их споров не вызвал. При постоялом дворе имелась лавка, где продавались дорожные товары. Одну из стен полностью скрывали развешенные на ней плащи, куртки, одеяла. Наши путешественники обзавелись здесь теплыми накидками в виде больших одеял с отверстиями для головы. Цвет предпочли серый, чтобы не слишком бросаться в глаза.
Комнату им сдали без всяких проволочек, хозяин не выказал к постояльцам никакого интереса, но Данн считал, что в этом месте им угрожает опасность. Днем угроза была меньше, потому что искали их скорее всего в вагонах, а не на открытой дороге. Да и денег на повозку с лошадьми у их преследователей наверняка не было. Возникал вопрос, кто может их преследовать. Запершись в комнате, они занялись обсуждением возможных вариантов. Если это члены Совета Билмы, желающие продать Данна и Маару в Чарад, то они не станут посылать за ними солдат, а наймут каких-нибудь бродяг, воров, грабителей. Длинная лапа Чарада могла дотянуться до них в обличье нищего или тех же бродяг и бандитов. Или слуг этого постоялого двора.
– Так что же в этом нового? – заключил размышления Данн.
– Я боюсь, – поежилась Маара.
Ужинали в комнате. Все еще дрожавшая Лета с виноватым видом заварила себе какие-то снадобья из медицинского мешка. Ее укутали, уложили, укрыли. Улеглись сами. Кроме опасности ночного вторжения мучила усталость. Если бы не страх перед преследователями, можно было бы передвигаться пешком, оставаться здоровыми и бодрыми. Пешком лучше всего, согласно решили они. Ну, по воде еще туда-сюда, терпимо. А вот всякие паланкины, вагоны, портшезы, телеги – просто кошмар, выворачивают душу наизнанку.
Даулис вспомнил истории о древних машинах, покрывавших пройденное Маарой и Данном расстояние за несколько часов. За день эти машины могли облететь весь свет. Маара силилась представить себе эти расстояния. Множество раньше существовало всяких средств передвижения, о которых сейчас вспоминают так же, как о сказочных летающих драконах и говорящих птицах. Когда-то из страны в страну можно было перебраться с такими же удобствами, как нынче из дома в дом на той же улице, сидя в переносном стуле или лежа на носилках.
Но пока им предстояло провести опасную ночь в придорожной гостинице и назавтра преодолеть дневной перегон.
Данн вытащил нож и уселся караулить. Маара заснула, Даулис следил за Летой. Затем Даулис сменил Данна. Лета спала неспокойно, ворочалась, хрипела, дрожала, и они добавили ей одеял. Если в южных гостиницах хозяева снабжали постели тонкими простынками или одеяльцами, то здесь в комнате лежала толстая стопка одеял, а окна закрывали массивные деревянные ставни, всю ночь скрипевшие под напором холодного ветра, проникавшего сквозь щели в комнату.
Утром Лета вяло лежала под одеялами, уставившись в потолок. Все ей сочувствовали. Даулис опустился рядом:
– Лета, дорогая, потерпи еще денек – и все. Самое худшее останется позади.
Она ответила не сразу. После небольшой паузы села, откинув одеяло.
– Кажется, я знаю, что нужно сделать. Не могу переносить эту ужасную пустоту. Замотаю голову шарфом, чтобы ничего не видеть. И приму еще дозу, засну. Так лучше будет.
Появился возница с повозкой и мулами, опять запросил добавку, Маара опять начала спор, и снова народ поворачивался в их сторону и подходил послушать. Пришлось заплатить, и Маара сказала, что деньги кончаются и придется разменять следующий золотой.
Даулис успокоил, что там, за границей, размен сложностей не вызовет.
– И что это за место такое, позволь спросить? Мы с Данном всю дорогу от скальной деревни маемся с разменом.
– Скоро сами увидите.
Этот день выдался еще хуже предыдущего, но у них, по крайней мере, появилось занятие: следить за Летой. Та обмотала голову полупрозрачной вуалью, позволявшей видеть, насколько побелела ее и без того белая кожа. Она приобрела мертвенный зеленоватый оттенок, просто страшно было смотреть. Лета лежала на руках у Маары, пока у той не занемели мышцы. Маару сменил Даулис, а Даулиса Данн. Лета дремала, засыпала, резко просыпалась, засыпала снова. Туман в этот день отсутствовал, и вокруг простиралась темная равнина со сверкающими болотными лужами, поросшими качающимся на ветру камышом.
Вечером они остановились на постоялом дворе в миле от границы Тундры. Постройка одиноко торчала у дороги и была набита всякого рода публикой, характерной для пограничной полосы, среди которой, разумеется, хватало шпионов и соглядатаев. Хозяин тоже вел себя соответствующим образом. Он внимательно осмотрел каждого из приехавших, чтобы запомнить их внешность и быть в состоянии описать ее в случае надобности.
Им выделили комнату в самом конце пристройки к главному зданию, причем комната эта соединялась с соседней дверью, которая была заперта. Под полом, казалось, хлюпала вода, так как постоялый двор выстроили на болоте. Даулис потребовал было комнату получше, но услышал в ответ, что все занято. Лета стремилась лишь к одному: поскорее улечься. Они заняли номер, уложили Лету и принялись совещаться… Данн заклеймил комнату как ловушку и вообще считал невозможным для себя ночевать в этом месте. Маара с ним полностью согласилась.
Даулису не понравилась их идея провести ночь под открытым небом, но брат с сестрой сказали, что к этому привыкли. Лету, конечно, следует оставить в комнате, а Даулис должен за нею следить. Ему оставалось лишь согласиться и пообещать, что скоро все изменится к лучшему. Данн и Маара взяли с собой пищу, но воду не захватили, ибо местность не грозила безводьем. Взошла луна, осветила окрестности, однако высмотреть какое-либо подходящее убежище им не удавалось. Рядом с гостиницей лишь хозяйственные пристройки, кладовки да сараи. Но где же искать их возможным похитителям, если не в этих сараях? Деревьев не видать, из растений вокруг один лишь камыш. Поодаль скопление скал, но они тоже кажутся очевидным убежищем, так что лучше держаться от них подальше.
Подальше к востоку сверкала в лунном свете обширная водная поверхность, и Маара с Данном направились туда, осторожно ступая по болоту. Вышли к озеру и вскоре обнаружили привязанную к пню лодку. Они улеглись в лодку и закутались в серые одеяла. Здесь царила тишина, звуки из гостиницы не доносились до озера. Разговаривать не решались, лишь еле слышно перешептывались.
– В жизни так не боялся, – прошептал Данн, и Маара согласилась:
– Нутром чую, кто-то за нами ползает.
Даже сквозь одеяла их пробирал холод. Спали поочередно. Луна закатилась, совсем стемнело, и в кромешной тьме они услышали шаги. Кто-то шлепал по болоту, шуршал камышом. Так и подмывало вскочить и убежать. Но куда? И почему преследователь один? Вряд ли Чарад или Билма ограничились бы одним исполнителем.
Черная фигура приблизилась к лодке. Неизвестный остановился, всматриваясь в камыши, в озерную гладь, заметил лодку. Может быть, уловил даже неясные очертания чего-то, лежащего на ее дне. Но тут раздался резкий крик камышовой птицы, и он, ахнув, кинулся наутек.
– Кулик, – прошептал Данн.
– Кулик, – повторила Маара.
Они лежали, вслушиваясь, но ничего более не слышали. Затем опять закричала птица. Может быть, Кулик вернулся?
Небо посветлело. Брат с сестрой выбрались из лодки, дрожа от холода, осторожно пробрались сквозь камыши, но ничего подозрительного не заметили. Открытое пространство между камышами и постоялым двором преодолели быстрым шагом, почти бегом. От постоялого двора к границе уже тянулась цепочка людей. Маара и Данн вернулись в свою комнату. Даулис сидел, привалившись спиной к стопке одеял, держал на руках Лету, гладил ее по голове. Он сообщил, что ночью кто-то скребся в ставни и в дверь, и выслушал их рассказ.
– Пора, пора, – заторопила Маара. – Идемте.
Разбудили Лету, позавтракали, Даулис заплатил за комнату, и они направились к пограничному посту. Здесь разделительная полоса оказалась выполненной капитально, не так, как на подразумеваемых незримых или нечетко обозначенных южных границах. Путь преграждало тяжелое деревянное бревно, от которого в обе стороны, сколько хватало глаз, тянулось проволочное ограждение. Не ржавое и дырявое, как в Хелопсе, а сверкающее множеством новеньких острых колючек.
С южной стороны от бревна зевало с полдюжины стражников, лениво разглядывавших проходящих, но с другой стороны находились человек сорок в черных комбинезонах и теплых черных плащах с капюшонами. Они подсчитывали проходящих, перебрасывая справа налево крупные бусины, нанизанные на туго натянутые поперек деревянной рамы шнурки. Когда все бусины рамы оказывались переброшенными влево, раму относили в сарай и складывали в стопку с другими такими же.
Пейзаж и здесь не радовал, посреди равнины торчали несколько деревьев. Туман рассеялся, но Лета заставляла себя глядеть по сторонам. Даулис поддерживал ее, пристроившись позади Маары и Данна, предупредивших его, что опасность еще не миновала. В толпе ожидающих люди переговаривались, чаще всего на чарад, но слышался и махонди, и диалект, который они сначала не узнали, но он тоже оказался махонди. Были здесь люди, посещавшие родственников и возвращавшиеся домой, были и чиновники, причем северных чиновников, направлявшихся на юг, пропускали сразу, а южным приходилось ждать и проходить через множество формальностей. Группы людей, составлявших очередь, держались обособленно, не подходили друг к другу вплотную, несмотря на ленивые понукания солдат, стремившихся сбить очередь поплотнее. Стоявшие перед нашими четырьмя путешественниками оглядывались и глазели на них, да и задние, их обсуждали, на них показывали пальцами. Три высоких махонди, конечно, привлекали внимание, но все же не такое, как Лета, женщина народа альб, которую все рассматривали как ровню, а не низшее существо. К тому же к оправившейся от шока Лете вернулась ее привлекательность.
Очередь действовала на всех усыпляюще, и Маара как будто проснулась, увидев, что Данна схватили за руки и рванули прочь двое мужчин, лица которых почти полностью скрывали головные повязки. Один из них, конечно, был Кулик. Данн шатнулся в сторону подоспевшего стула. Маара прыгнула к Кулику и прижала к его горлу браслет-змейку с выскочившим лезвием.
– Если не отпустишь, я использую это!
– Сгинь! Убью!
– Отлезь, сука! Проткну падлу, бл…
Ни один из нападавших не осознал опасности, исходившей от змейки, однако секунды замешательства хватило, чтобы подскочил Даулис с ножом и кинжалом в руках. Произошло все так быстро, что народ в очереди ничего и заметить не успел. Для Маары течение времени замедлилось, она расчленяла свои действия и оценивала их, и прогнозировала их последствия: «Если я нажму пружинку, Кулик умрет, тогда солдатам придется вмешаться, возникнут сложности…»
Двое ослабили хватку, и Данн вырвался, выхватил нож. Тут Маара вспомнила, что ее брат когда-то поклялся убить Кулика.
Но не теперь. Маара отпустила Кулика, Данн убрал нож. Кулик с ненавистью оскалил зубы – знакомая гримаса – и прыгнул вместе со своим подручным в стул; бегун потопал к постоялому двору.
Передние вообще не заметили случившегося. Задние, которые не могли не видеть, усердно разглядывали что-то перед собой, выражая всем своим видом полнейшее неведение. «Ничего не видели, ничего не слышали, ничего никому не скажем». Если бы разбойники уволокли Данна, никто бы не только не вмешался, но даже и солдатам бы не сказал. Да что ж это за люди такие? Может быть, близким своим они и оказали бы помощь, кто его знает… Из стражников кто-то, правда, проводил взглядом удаляющийся стул, но и только.
Маара видела, что Данн как будто ожил после встряски, глаза его сверкали, он широко улыбался сестре.
– Ну теперь, Маара, можно и проиграть эту змейку в кости, она уже сослужила нам отличную службу.
– Пока погожу, уж очень это хорошее орудие убийства.
Змейка покоилась на ее руке, смертоносное жало вернулось в потайную канавку.
Скоро очередь дошла и до них, четверых, они прошли за бревно, подошли к солдатам Тундры. Даулис не успел и рта раскрыть, дежурный офицер его опередил:
– Нам сообщили о вашем прибытии, но втроем, а не вчетвером.
– В Центре еще не знали. Чрезвычайная ситуация.
– Но вам приготовили только трех лошадей.
– Что же делать?
– Не знаю. Лошадь добыть не так-то просто.
Лошади стояли тут же. Крепкие, но небольшие лошаденки, никоим образом не приспособленные для перевозки двоих. Кроме того, ни Маара, ни Лета никогда в жизни к лошадям не приближались. Данн, правда, сказал, что он верхом ездил, но на смирной и хорошо обученной полосатой лошади. Эти же лошадки даже без седоков проявляли буйный норов: прядали ушами, били копытами, ржали и злобно скалили зубы. Впрочем, кроме казенных лошадей к посту подтягивались всевозможные наемные средства передвижения.
– Ладно, мы что-нибудь найдем, – успокоил Даулис офицера.
– Вас ждут, – сухо заключил тот беседу, что можно было понять как предложение не тратить времени впустую.
Для начала они пошли пешком по дороге – по очень хорошей дороге. Ни в Билме, ни в Чараде таких не было. Разве что сияющие черные шоссе Хелопса… Но эта дорога казалась вымощенной серой паутиной; мощение состояло из каких-то мельчайших ниточек-ворсиночек, похожих на царапинки. Даулис пояснил, что дорога построена сотни лет назад, секрет изготовления такого вещества утрачен.
Время шло, они шагали, впереди показались очертания города, к которому стремились почти все пересекшие границу. Даулис сказал, что ему этот город известен, что место это знаменательное, есть там чем полюбоваться, с чем ознакомиться. Однако усталость заставила путешественников в первую очередь подумать об отдыхе. Попавшаяся на пути гостиница оказалась многоэтажной, прислуга щеголяла аккуратной форменной одеждой, а в выделенной им просторной комнате с настоящими кроватями вместо приевшихся поддонов полы устилали ковры, а окна прикрывали шторы.
Чтобы иметь возможность расплатиться, Маара разменяла две монеты по твердому, объявленному заранее курсу. Улеглись отдыхать, а позже вышли на поиски рекомендованной Даулисом таверны. Пища оказалась отличного качества, даже Лета не страдала отсутствием аппетита.
– Видишь, Маара, я же говорил, что здесь все лучше, – радовался Данн.
– Соглашусь, когда буду уверена, что Кулик от нас отстал.
– Но его не впустят сюда, – заверил Даулис.
– Не знаешь ты этого субъекта, – покачала головой Маара. – От него нигде не скроешься, он постоянно отравляет нам существование, мне и Данну. Как будто он специально создан, чтобы преследовать нас.
Следовало обсудить, как лучше направиться далее на север. До водного пути придется добираться два дня, если воспользоваться повозкой или носилками. Вагонов с их бесконечными и вечно ломающимися металлическими полосами здесь не было. Пешком придется шагать почти неделю, но Маара, Лета и Данн в один голос завопили, что лучше умереть, чем снова на чем-то трястись.
– Вам повезло, что вы не на службе, – суховато заметил Даулис. – В служебной командировке обычно выбирать не приходится.
– Да здравствуют неслужебные командировки! – весело крикнула Маара. Настроение ее явно улучшилось.
– Однако от нас ожидают, что мы поторопимся, – продолжал Даулис, размышляя вслух. – Впрочем, если учесть, сколько они уже нас ждут, то день-два или даже неделя погоды не делают. – И он улыбнулся Мааре. – Нам есть что отметить, дорогая.
– Что?
– Вы больше не женаты, – засмеялась Лета. – В Тундре законы Билмы не действуют.
О своем статусе замужней дамы Маара почему-то совсем забыла, но слова Леты вызвали у нее какой-то непонятный прилив крови к щекам, смущение и даже сожаление.
– Знаешь, мне даже немного жаль, – улыбнулась она Даулису. – Но не бойся меня, не бойся, не накинусь.
– Мне приятно было чувствовать себя твоим мужем, Маара, – серьезно, без улыбки ответил Даулис. – Хотя некоторые аспекты супружества в нашем браке и отсутствовали. – Тут он улыбнулся. – Смотри не забреди опять в Билму, не то снова станешь моей женой.
– А я бы с удовольствием побыла твоей женой… Некоторое время.
Данна этот обмен шутками явно раздражал.
– Если ты сейчас ревнуешь, Данн, то что ты запоешь, когда я и вправду выйду замуж?
Данн еще больше помрачнел:
– Не знаю, что запою, но явно не обрадуюсь.
И все на мгновение застыли в неловком молчании.
***
На следующее утро они снова отправились в путь, случайно оказавшись в хвосте длинной процессии, выходящей из города. Паломники, направляющиеся к святыне, объяснил Даулис. Им, как и всем паломникам, вручили маленькие метелки – или букеты? – из тростника, окрашенные в черный и темно-красный цвета. Одежда паломников многоцветием не отличалась, преобладал траурный черный. В колонне звучали скорбные причитания и песнопения.
Святыня представляла собой древнюю машину из неизвестного ныне металла, уцелевшую после множества выпавших на ее долю невзгод, включая и падение с неба. Упала она в глубокое болото, что ее и спасло. Считалось, что боги снизошли в Ифрик в этой машине. Останки двух из этих богов, заключенные в освященные сосуды, хранились в машине и поныне. Четырежды в год сюда направлялась толпа паломников. Вокруг святыни этой, естественно, паслись жрецы, однако не такие, как в Каназе, к тому же долгое время за право хранения ее ожесточенно спорили, а иной раз и вели кровопролитные войны две секты, друг друга презиравшие и ненавидевшие, запрещавшие своим сторонникам общаться с неверными, то есть представителями другой секты.
– А почему нельзя почитать эту святыню, не бегая туда? – спросила Маара.
– И почему четыре раза в год? Одного мало, что ли? – присоединился к ней Данн.
– И какой смысл в костях? – поинтересовалась Лета.
Даулис зашипел на них, замахал руками. Подобные вопросы лучше оставить при себе, ибо паломники народ серьезный, могут поколотить, покалечить, а то и убить любого усомнившегося.
Колонна миновала несколько городов и городков, каждый в отличном состоянии, каждый населен хорошо одетыми людьми, радостными и беззаботными. Так, во всяком случае, казалось Мааре и Данну. Озабоченными выглядели лишь полицейские в черной форме. Несколько раз колонна проходила сквозь полицейские кордоны, и люди в черной форме внимательно всматривались в ряды паломников. На ночь паломники останавливались в специально подготовленных для них местах, но четверо путников ускользали и ночевали в гостиницах поудобнее, присоединяясь к колонне поутру. Одолевала скука, Лета совершенно вымоталась. Неудивительно, ведь в доме мамаши Далиды ей приходилось путешествовать лишь от дивана к кровати да обратно, как она сама вспоминала со смехом, без всякой горечи. Наконец они решились нанять портшезы. Маара и Данн уселись в один, Даулис и Лета в другой. Носильщики – двое спереди и двое сзади – время от времени останавливались, уходили, их место занимали другие. У этих носилок колес не было. Несмотря на все просьбы нести «полегче», тряска изнуряла путешественников. Маара с тоской помянула времена, когда путешествие приносило удовольствие, и Даулис сообщил, что тогда все в мире постоянно перемещались с места на место.
– Откуда тебе это известно?
– Скоро узнаешь, откуда я знаю.
– Но зачем они мотались по свету?
– Потому что у них была такая возможность.
– Думаешь, мы бы тоже мотались, если бы могли?
– Я бы точно не сидел на месте, – сказал Данн.
– А я бы, если могла, нашла бы себе домик, – мечтательно протянула Маара, – и поселилась бы там с Данном… И с друзьями.
– И с мужем? – спросил Даулис.
– А я бы… – начал Данн и смолк.
– Данн все еще не может забыть Кайру, – пояснила Маара и хотела рассказать, кто такая Кайра и почему ее помнит Данн, но Даулис и здесь оказался в курсе событий.
– Я о Кайре слыхал, Шабис сообщил. Думаю, ты сможешь с ней встретиться, Данн. Я, кажется, знаю, где она. Если, конечно…
– Если она себе кого-нибудь не нашла. Ты ведь это хотел сказать?
