Текст книги "Маара и Данн"
Автор книги: Дорис Лессинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)
– У меня золото, – сказал Данн. Мужчина кивнул, и Данн вынул монету.
– Нужно рассмотреть как следует, – улыбнулся мужчина.
Звук его голоса всколыхнул в Мааре волну воспоминаний. Долго она привыкала к грубым голосам скальных людей. Данн выпустил монету из пальцев, махонди поднес ее к свече, внимательно осмотрел со всех сторон, даже с ребра, попробовал и на зуб. Он выпрямился, кивнул. Данн снова задрожал. Махонди вернул монету Данну.
– Что за нее хочешь?
Данн хотел ее обменять на дешевые деньги, но теперь стало ясно, что речь пойдет не о размене.
– Мы хотим на север. – Махонди улыбнулся. «Ишь ты, какой прыткий», – говорила его улыбка. – Куда мы сможем за это добраться?
– Ты и твой брат? Что ж, далеко можете, далеко…
И снова палка передает дрожь ее брата. Он боится продешевить, боится, что его надуют.
– У тебя есть транспорт? Ты можешь это устроить?
На стене громадная цветная картина. Маара сразу поняла, что это такое. Карта. Как в классной комнате давным-давно, дома. Те же очертания, что Данн изобразил для нее на запыленной земле. Махонди подошел к карте и ткнул в ее центр. Это означало: мы находимся здесь. Затем он указал на черную точку, возле которой большими буквами выделялась надпись: «МАДЖАБ». На расстоянии примерно ширины трех пальцев.
– Когда?
– Завтра утром.
– Тогда и придем.
– Лучше останьтесь здесь. Мы вам комнату выделим.
Кто эти «мы»?
– Как мы доберемся до Маджаба? – неожиданно для себя вдруг спросила Маара.
Оба мужчины покосились на нее, как на дурочку.
– На небоходе, конечно, – буркнул Данн.
Маара поняла, что обоим не до нее.
– Здесь вы будете в безопасности, – заверил махонди. Маара, конечно, с удовольствием согласилась бы, но Данн заупрямился. Он потащил Маару к двери.
– Идем!
Махонди не настаивал.
– Тогда возвращайтесь сразу после восхода солнца. – И добавил несколько тише: – Не стоило бы вам бродить по городу с этимпри себе. – Данн как будто не слышал. – Тут уже знают, что у вас золото. Очень это небезопасно.
С неба исчезали последние следы света. Едва видно было, куда ставить ноги. Мужчина глядел им вслед.
– Он думает, что мы не вернемся, – сказала Маара. – Он думает, что нас убьют.
Данн молчал. Не мог он сказать: «Ты ничего не понимаешь», – потому что Маара все поняла правильно. «Смешная штука, – думала она, – знать о ком-то что-то. Я знаю, почему Данн боится этого махонди; а сам он не знает. И вряд ли ему это объяснишь».
Очень ей не хотелось разгуливать по этому городу. На рынке торговец и еще несколько человек сидели за прилавками и ужинали хлебом и фруктами. Не переставая жевать, проводили Маару и Данна враждебными взглядами. Они явно не ожидали увидеть их еще раз.
– Даже свои их прогнали, – презрительно проронила какая-то женщина.
Какие у них физиономии! Такой ненависти Маара еще не испытывала, даже со стороны скальных людей.
– Не поздно еще вернуться, Данн… Эти убьют нас.
Данн промолчал. Он и сам все понимал не хуже.
Брат и сестра вернулись к дому, из которого вышли. Уходя, они закрыли дверь, теперь же она зияла черным проемом. Внутри темно.
– Скоро луна взойдет, – проворчал Данн.
– А до тех пор… – начала Маара и осеклась, не ожидая ответа.
Данн, однако, глянул на нее, вытащил свою драгоценную спичку, чиркнул ею о стену и зажег огарок свечи. Тьма нехотя отступила, чуть разбавилась тусклым светом. Данн подошел к внутренней двери, оттолкнул придерживавший ее камень. Из-за двери донеслось шипение ящера. Маара вцепилась в руку брата, пытаясь его оттащить, но он не поддался.
– Надо глянуть.
Данн толкнул дверь и поманил ее за собой. В соседней комнате у стены валялся издыхающий молодой ящер, слабо шипевший на возмутителей его покоя. Данн впрыгнул на ступени ведущей на верхний этаж лестницы, приглашающе кивнул. Вверху большая комната, совершенно пустая. Данн открыл дверь в соседнюю комнату – и тут же отпрянул. Маара рванулась к нему, повинуясь тому же инстинкту, который гнал ее на помощь маленькому неосторожному братику, сломя голову кидавшемуся навстречу опасностям. В потолке соседней комнаты зияла громадная дыра, в небе уже появились первые звезды. В комнате, по полу и стенам, сновали пауки. Не обычные черно-желтые, а громадные бурые. Чем они питались? Ответ на этот безмолвный вопрос Маара увидела в тот же момент. Паук размером с крупную собаку прыгнул на малого собрата и подмял его под себя. Жертва пищала и вырывалась, но в нее тут же вцепились еще несколько пауков, раздирая беднягу на части.
– Я здесь не останусь, – вырвалось у Маары.
До сих пор она ни словом брату не возразила, во всем подчинялась ему. Данн замер, вперив в нее какой-то странный, как будто непонимающий взгляд. «Что я вижу?» Странно наблюдать, как он исследует человеческие лица, пытаясь понять, что люди чувствуют, чего добиваются. Как будто ему это не удавалось… А почему он не боялся сейчас? Ведь пауки их заметили, вот-вот набросятся. Маара это поняла в тот же момент. Данн боялся лишь людей. Но поняла уже на бегу, прыгая по ступеням лестницы. Данн понесся за ней. Она подхватила свой мешок, выскочила в темноту и остановилась, боясь скорпионов. Скорпионы, однако, все попрятались от ночной прохлады, они не любят холода. Исчезли и люди. Данн поглядел вправо-влево и направился к прилавкам. Запрыгнул на самый большой, втащил за собой Маару. Конечно же, он прав, от земли лучше держаться подальше. А где большой дракон? Свет давали только звезды, дружески подмигивавшие Мааре. Брат с сестрой уселись на прилавок, взгромоздившись на него с ногами, спина к спине, он с ножом наготове. Они съели хлебный плод, суховатый, вязкий и безвкусный, выпили немного воды.
– Кто знает, когда снова доберемся до воды, – прошептал Данн.
«Те люди, в доме, они дали бы нам воды», – подумала Маара.
На небо выкатилась луна, увесистая, как хлебный плод, но не совсем круглая, как будто кто-то обгрыз ей бок. Теперь можно было разглядеть все вокруг. Дракона не видать. Не видно и черно-желтых пауков. Знают ли они, что рядом двое людей? Похолодало. Маара ощущала спиной тепло тела брата и позавидовала его волосам, сохранявшим в тепле голову и затылок. Накинула на голову тряпку, в которую было завернуто ее теперешнее платье. Они не спали, лишь дремали, наблюдая за черными тенями домов, окаймлявших рыночную площадь. И заметили, как еще какая-то прыткая тень шмыгнула в дверь оставленного ими дома, выскользнула из нее и куда-то исчезла. Ее, конечно же, поджидал один из немногих огоньков, не гаснувших всю ночь в некоторых окнах. Как они вообще отваживались спать в этом городе, населяющие его люди? Только небо начало сереть, как Данн потянулся, бдительно оглядываясь по сторонам. Наскоро перекусили желтым корнем, запили глотком-другим воды. С нетерпением ждали солнца, и вот оно показалось, красный край высунулся из-за холма, на котором они побывали вчера. Высыпали из нор скорпионы. Вышел на площадь вчерашний торговец, увидев их, замер, как будто не веря глазам. Очнувшись, он подошел к двери дома, из которого они сбежали, открыл дверь. Оттуда вывалился недовольный дракон. Очевидно, предприимчивый делец впустил дракона к месту ночлега предполагаемых жертв. Дракон направился к прилавкам, разевая пасть и шипя. Торговец вынул из кувшина кусок мяса, кинул дракону. Его кривая усмешка говорила о том, что не предполагал он в это утро кормить своего телохранителя, питомца или, может, милого дружка.
Маара и Данн быстрым шагом направились к дому на подъеме. Маара задержалась, чтобы помочиться. Ясная желтая моча журчала у ног, с шипеньем втягивалась в пересохшую землю. Конец болезням. И ноги уже скоро станут похожими на настоящие. Она потрогала ягодицы – нет, там под кожей еще почти ничего не прибавилось.
Войдя, они остановились, держась каждый за свой конец палки, с мешками в руках. Вышел вчерашний махонди, Маара залюбовалась его гладкой чистой кожей и сияющими волосами, подумала, как они сами выглядят со стороны: грязные, вонючие, на полу наследили, с них сыплется пыль…
Человек вытянул вперед руку, Данн вынул из кармана желтую монету, положил ему в ладонь. Мужчина переводил взгляд с одного на другого.
– Вы из Рустама?
– Не знаю, – не раздумывая, ответил Данн. Человек повернулся к Мааре. Она чуть было не сказала:
«Да». Открыла рот, снова закрыла.
– Умеете управлять небоходом? – Неожиданный вопрос. Ее удивил ответ Данна.
– Да.
И снова к Мааре:
– Надо затаиться, а когда небоход начнет подниматься, быстро запрыгнуть. У них не хватает мощности.
– Я управлял небоходом, маршрутным, в холмах. – Мааре показалось, что Данн улыбнулся. Неужели он доверяет этому махонди?
– Отлично. Тогда, если вы готовы, мы сейчас же… – В этот момент в комнату вошел еще один мужчина, тоже махонди, и Данн замер с открытым ртом, потом затрясся. Близнецы! «Так что же, – лихорадочно уговаривала себя Маара, зная, что сейчас произойдет, – махонди все похожи друг на друга. Просто они оба махонди, только и всего…»
Данн еле слышно застонал, и оба удивленно повернулись к нему с одинаково озабоченными лицами, одинаково участливо слегка склонили головы. Данн завопил, сначала нечленораздельно, потом – обращаясь к Мааре:
– Бежим! – Он понесся вон с палкой и двумя бидонами на плече. Первая ее мысль: «Пропала моя вода!»
Мужчины удивленно-вопросительно уставились на нее: «В чем дело? Почему?» Но она не могла раскрыть рта, горло забил горький комок. Как им это объяснишь?
– Что с ним? – спросил вновь пришедший.
Маара покачнулась, дотянулась до стула, рухнула на него с закрытыми глазами. Открыв глаза, она увидела, что оба терпеливо на нее смотрят.
– Немножко странно ведет себя твой старший брат, – заметил первый.
Старший брат! Ее маленький братишка – старший брат… Как-то странно они смотрят. Заподозрили обман? Чего доброго, сейчас вздернут рубаху да проверят. И увидят тряпку с золотом. Маара встала. Они перевели взгляд на ее грудь, и она выпятила ее, чтобы убедить их, что там все абсолютно плоско.
– Сколько тебе лет? – спросил второй.
– Восемнадцать.
Они переглянулись. Маара не поняла, что это означало. После паузы первый сказал:
– Если хочешь, можешь отправляться один, без брата.
Первая ее мысль: «Как угодно, только подальше отсюда!»
Но как же Данн?
– Нет, без брата я не могу. – Она чуть не ляпнула «без братика».
– Здесь опасно, особенно одному, – сказал человек, в котором она почуяла друга и которого не хотелось покидать.
Маара не ответила. Не могла. Изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать, чтобы они не поняли, что она не парень.
Ее подмывало попросить у них помыться. Но девушка отгоняла эту опасную мысль, хотя так заманчиво представить себе, что стоишь в бассейне, под струями воды, как в детстве, в родительском доме. Выстирать свою грязную робу, превратить ее из серой в белую. Но нельзя. Ей ведь тогда пришлось бы раздеться…
Мужчины все еще с интересом рассматривали ее.
– Как тебя зовут? – неожиданно спросил один.
Давнее имя внезапно всплыло из глубин забвения, неожиданно для нее самой, но вслед за ним всплыло усталое, озабоченное лицо Горды. «Помни, ты Маара. Тебя зовут Маара».
Она чуть было так и не сказала, но вовремя опомнилась.
– Маро.
– А семейное имя?
Тут память ей изменила. Да она и слышала его нечасто. Конечно, они ведь все носили одно и то же семейное имя.
– Не знаю. – Мысли туманились. Может быть, они знают… И скажут… И можно будет помыться, выстирать платье, отстирать от него чужие запахи.
– Ну, если не хочешь лететь, получай свое золото обратно. – Он протянул ей монету.
– О, нет, пожалуйста, дайте мелкими монетами.
Они переглянулись, слегка приподняв брови. Человек, в котором Маара почувствовала друга, попытался ее вразумить.
– Видишь ли, Маро, мелкой монеты будет столько, что тебе мешка не хватит. Ты его не унесешь. Да у нас и нет такого количества мелочи.
А второй спросил:
– Откуда ты, Маро? – Это означало: «Почему ты даже таких простых вещей не знаешь?»
– Я из скальной деревни. Они снова переглянулись.
Чтобы избежать дальнейших расспросов, Маара решила уйти.
– Ну, я пойду. – Она вытянула руку, и в ней тут же оказалась монета. Потом ее друг подошел к шкафу, выгреб из ящика горсть легких монеток, насыпал немного в маленький мешочек и вручил его Мааре.
– Спасибо. Спасибо. – Она приняла мешочек и еще раз повторила: – Спасибо. – Ей хотелось сказать: я передумала, заберите меня отсюда! Но…
– Спрячь хорошенько, – посоветовал ее друг.
– Ив город не возвращайся, – добавил второй.
5
Маара вышла из дома с незнакомым чувством. Как будто она отрывалась от самой себя, как будто сердце ее разрывалось надвое. Отойдя, она обернулась. Двое стояли в дверях, смотрели ей вслед. Она подняла руку в прощальном приветствии, в тот же момент осознав, что в другой руке держит золотую монету и мешочек с мелочью. Быстро засунула деньги в мешок.
Вернуться в город? Да она предпочла бы умереть на месте. Ее охватывал ужас при одной мысли об этом городе. К северу из города вела пыльная дорога, и Маара направилась по ней, одна, склонив голову, уверенная, что далеко не уйдет, что без Данна долго не протянет. Ее убьют из-за мешка или даже из-за этой грязной хламиды, которая на ней надета.
Время от времени девушка оглядывалась, проверяла, не увязался ли за ней кто-нибудь. По обе стороны тропы тот же безрадостный ландшафт, мертвые деревья торчат уродливыми палками и загогулинами, зеленые, корни которых достают до глубинных подземных вод, попадаются редко. Солнце припекало макушку сквозь накинутую на голову тряпицу. Маара шагала и представляла себе, как глубоко в земле текут ручьи, подземные потоки, во влагу которых окунают корни эти зеленые одиночки. В полдень она заметила впереди жидкую толпу и сразу испугалась – больше, чем боялась пауков или даже драконов. Она поняла Данна. Шла она быстрее, чем те люди, постепенно их догоняя. Догонит она их, и что тогда? Приблизившись, Маара увидела, из кого состояла толпа. Та же разноплеменная смесь всех цветов и мастей. Все пыльные, усталые. Одеты по большей части в штаны и рубахи, которые носили дальше к югу. В самом хвосте плелись двое, у которых Данн украл мешок, – всего лишь два дня прошло. Эти еле переставляли ноги. Они Маару даже не заметили, зато другие обратили на нее внимание. Она замедлила ход потому, что толпа всегда движется медленнее, чем один-двое, и потому, что стало очень жарко. Передние почти не различались за пеленой пыли, поднятой ногами идущих и ветром. Она вгляделась в лица. Некоторые, как ей показалось, были в лодке. Маара ковыляла в хвосте, ее донимали жажда и мысли о том, что, если бы Данн не был таким, каков он есть, они бы проделали тот же путь в небоходе, гораздо быстрее… Кто-то ее догонял… поравнялся… обогнал. Данн. Без улыбки, без единого слова он просто положил сестре на плечо конец палки, на которой висели бидоны.
– Дай воды, – прошептала она почти беззвучно.
– Подожди. Заметят, что пьешь, – распрощайся с водой.
И они шагали, ковыляли, плелись, давились пылью, щурились от солнца, пока оно наконец не поползло за горизонт. Тут вся толпа свернула с дороги и принялась карабкаться вверх по склону прилегающего холма. Пользуясь всеобщим замешательством, Данн остановился, снял с плеч палку и отдал Мааре один бидон. Она прильнула к нему и оторвалась, лишь когда брат зашипел:
– Хватит!
Запах воды, казалось, достиг ноздрей последних в группе, они обернулись, но Данн уже навесил бидоны обратно на палку, а нож вытащил и выставил перед собой. На склоне холма они нашли удобный откос, прикрывающий тыл, привалились к нему спинами, а воду поставили между собой. Маара шепотом сообщила, что эти два человека, которых он так испугался, дали ей кошелек с деньгами.
– Покажи, – приказал брат. Она дала ему мешочек, и Данн принялся перебирать монетки. – Выглядят вполне нормально.
– Данн, почему ты убежал? Чего испугался? – Спрашивая, Маара понимала, что ответа на эти вопросы не получит. – Они добрые люди, хотели нам помочь. – Удивленно наблюдала она возрождение давнего крошки братика, испуганно втягивающего голову в плечи, пугливо оглядывающегося по сторонам.
– Плохие… Плохие…
Он засунул мешочек с монетами в ее мешок и осмотрелся. Из расселины скалы вытащил куски сухой древесной коры, отломил ветку от мертвого дерева, разломал ее на куски, сложил костерок. Поджег от уже горящего соседского костра, огнем разжился, не спрашивая разрешения. На холме уже дымила дюжина костров, у которых кучковались люди, зорко следя за своими скудными пожитками. Кто-то тащил с собой сковороду, на которой сейчас принялись поджаривать сухие листья. Разнесшийся от них запах засохшего веника вызывал в памяти воспоминания о свежей зелени.
Съели лепешки, разделили на двоих один желтый корень. Обворованные Данном обмякли в полузабытьи неподалеку. Маара спросила Данна робким взглядом, можно ли выделить корень и им, но он нахмурился и недовольно тряхнул головой.
Народ улегся, костры догорали. Данн прислушался, встал, отошел чуть в сторону, снова прислушался.
– Кому-то надо караулить, – сказал он громко. – И огонь нам надо поддерживать. Вокруг полно драконов.
Народ уставился на него, соображая. Он сказал «нам», что предполагало взаимопомощь. Кто-то вновь растянулся, отвернувшись, закрывшись. «Да пошел ты!.. Отстань». Другие принялись подбрасывать в огонь ветки и шуровать в кострах. Один мужчина даже поднялся и тоже отошел к краю скопления людей. Мааре показалось, что он похож на Кулика. Действительно, из тьмы доносились звуки какой-то подозрительной возни.
– Подвинься к центру, чтобы не сожрали, – велел Данн, обращаясь к Мааре, но так, чтобы все услышали.
И снова кто-то не обратил внимания, а кто-то зашевелился, переместился так, чтобы костры оказались между ними и краем группы. Взошла большая желтая луна, привесила к скалам густые черные тени.
– Сверху тоже спрыгнуть могут, – заметил Данн, и они с Маарой передвинули костер к самой скале, чтобы жар его поднимался вверх по каменному срезу.
– Я сплю первым, – сказал он.
Спать хотелось обоим. Прошлая ночь на рыночном прилавке отдыхом не порадовала, а весь день они провели в пути. Как всегда, Данн заснул мгновенно, прижавшись к бидону. Все здесь держались за воду, прижимались к ней, обнимали ведра и кувшины, зажимали их коленями…
Маара сидела, вслушивалась, размышляла. «Я слушаю каждой клеткой тела», – подумала она и встрепенулась. Клетка… Откуда это слово? Откуда другие слова, которые она слышала, которые вдруг вспоминались, но значения которых она не понимала? Может быть, Дэйма… Маара ощутила жажду, иного рода, но не менее сильную, чем жажда тела: жажду узнать новое. Она огляделась. Спали, кажется, все, кроме нее и еще одного мужчины в отдалении. Что-то в нем знакомое, но что… подробно не разглядеть, темно и далеко. В центре меж двумя взрослыми спал ребенок. Уже много месяцев она детей не видела. Конечно, ему не выжить, этому ребенку.
Вверху что-то зашуршало, Маара резко вскинула голову и встретилась глазами с крупным ящером, на мгновение высунувшимся из-за скалы и отпрянувшим от поднимающегося жара. Девушка подбросила в костер еще веток. Костер освещал скалу, и она заметила подкопченность обрыва еще в нескольких местах. Не одни они такие умные. Сколько здесь народу перебывало… На север, на север… Тот человек, второй бодрствующий, прислушивался, прохаживался… Кулик? Тощий уж слишком. Шипенье и возня донеслись теперь снизу. Луна выбралась в зенит, в ее свете призрачно поблескивали скалы и деревья. Маара заметила, как длинная стремительная тень превратилась в ящера, закричала. Человек, похожий на Кулика, резко развернулся, взмахнул дубинкой, но ящер уже сжал челюсти на шее спящей женщины и поволок ее во тьму. Та не издала ни звука. Из темноты послышались жуткие звуки: урчание, шипение, чавканье, какой-то хруст… Передел добычи, каждый из хищников желал урвать долю. Но даже вопль Маары разбудил не всех. Данн, конечно, сразу вскочил.
– Нам надо собраться вместе и окружить себя огнем, – поучал он. Все мялись, никто не двигался. Вместе – того и жди, что обворуют. – Спиной к спине, – бросил Данн сестре.
Они снова сели, как прошлой ночью на прилавке, он с ножом, она с палкой. Данн опять заснул, тело его обмякло. Мааре спать не хотелось. Глупо сидеть, глазея в одном лишь направлении, и она осторожно высвободилась, уложив брата на бок, как малыша, как в давние времена, обнимая его любовью. Человек, похожий на Кулика, тем временем подошел к спящей женщине, пригнулся к ее ногам и подцепил палкой зажатое между коленями спящей ведро. Та зашевелилась, забеспокоилась, закашляла, и он мгновенно убрал палку, отпрыгнул. «Еще один враг», – оценила его Маара. «Кулик» снова зашагал взад-вперед, время от времени поворачивая голову в ее сторону.
Маара ощупала грудь. Что-то наметилось. Если грудь займет надлежащее ей место, появится новая опасность. А если снова кровотечение? Придется бояться каждого мужчины. Она скривила губы: «Я сижу и переживаю из-за какой-то ерунды, а ящеры только что заживо сожрали женщину. И я не переживала. А что поделаешь… Еще не одного сожрут… убьют…»
Маара вспомнила массовую могилу. Сколько их там, сотни, тысячи? Она начала считать пальцы на руках. Десять. На ногах – еще десять. Итого двадцать. Пять раз по двадцать – сто, это она тоже знала, могла себе представить. Далее простиралась тьма неведения. Слова, которыми она пользовалась, не представляя себе их значения. На склонах холма все затихло. Ей захотелось спать.
– Спи! – шепнул вдруг Данн.
Маара свернулась калачиком, желая заснуть так же, как и он: закрыла глаза – и всё. Услышала звуки ветра, подумала о ящерах. Увидела стоящего над ней Данна с ножом в руке. В ярком свете полной луны он казался маленьким и беззащитным. Тот, другой, косился в его сторону, воображал, что перед ним незрелый недоросток, которого легко смять, растоптать. Кулик? Узнал Данна? Узнал ее? В последний раз он Маару видел еще с грудью, преследовал ее по пятам… Ветер усилился, швырял в костры пыль, взвивавшуюся снопами искр. Пыль оседала на деревьях, скалах, людях… Маара заснула и проснулась с ощущением тепла на лице. Костры погасли, люди топтались вокруг, подбирая имущество. Данн сунул ей в руку хлеб, она глотнула воды. Кулик – или не Кулик? – следил за ними обоими. Он занял место впереди колонны, показывая, кто здесь главный, и кидая вызывающие взгляды на Данна, но брат с сестрой снова пошли в самом хвосте. Прошли мимо скальпа съеденной женщины: каштановые волосы, измаранные кровью. Двое обворованных тащились, едва переставляя ноги. Конечно, у всех пищи оставалось очень немного, но если бы они съели то, чего лишились, то чувствовали бы себя несколько бодрей, понимала Маара.
Они все шли и шли, солнце поднималось, жара нарастала. И тут Маара заметила в сторонке пучок полузасохших листьев на буром стебельке. Желтый корень! Она показала Данну. Тот, оказывается, забыл, как выглядят наземные побеги. Отстать от толпы – слишком опасно.
– Пища! – крикнула она.
Некоторые не обратили внимания, другие обернулись, иные даже остановились. Маара вынула из мешка палку-ковырялку и принялась копать твердую почву. Данн стоял рядом на страже. Она надеялась, что корни окажутся неглубоко – иной раз приходилось копать яму в человеческий рост. На этот раз первый корень показался на глубине в локоть, за ним последовали другие. Она взрезала один из клубней – яркий срез, капли сока, – народ бросился с дороги, все принялись рыться в земле. Кроме съеденных на месте в их мешки перекочевал десяток корней. Двое ограбленных безучастно сидели на дороге, у них не было сил даже пошевелиться. Данн понял сестру без слов и ей не препятствовал. Маара выделила каждому из них по разрезанному корню – у бедняг едва хватило сил поднести пищу к губам и сосать сок.
«Кулик» расхаживал среди копающих, распоряжался, не глядя на отошедших в сторонку Маару и Данна, но, когда сбор урожая закончился, удостоил их долгим взглядом, полным ненависти. Кулик или не Кулик, узнал или не узнал, но он изо всех сил старался, чтобы ненависть его не осталась незамеченной.
Сзади раздался нарастающий грохот, над тропой появился небоход, поднимающий тучи пыли. Все бросились подальше, многие с проклятиями. В небоходе Маара заметила пятерых махонди, был ли среди них ее друг, она не поняла. Машина летела низко, ее можно было и остановить при желании. Маара знала, что небоходы могут подниматься намного выше деревьев, что внутри удобные сиденья… Откуда знала? Помнила, что сама когда-то путешествовала в такой машине. Смотрела в окно и не задумывалась о скальных людях, глотающих пыль и проклинающих вдогонку ее и ее средство передвижения.
Толпа поплелась дальше, еле разбирая друг друга в поднятой небоходом и не спешившей оседать пыли. Перевалив через ближайший подъем, они неожиданно для себя обнаружили сидящий на дороге в облаке оседающей пыли небоход. Все рванулись к неподвижной машине. Махонди внутри замерли от ужаса, пилот рвал рычаги и жал на кнопки и наконец оторвал машину от земли. Она рванулась вперед, со скрежетом поднялась – и рухнула. Толпа ринулась к небоходу. Некоторые махонди погибли, но еще раздавались чьи-то стоны. Народ, однако, не спешил добивать ненавистного врага, все бросились искать продовольствие, воду. Много не обнаружили, кто что нашел, тот то и прибрал. Беженцы, однако, не успели основательно все обшарить. Машина вдруг взорвалась, добив еще живых пассажиров и убив с десяток мародеров. Части небохода и части тел полетели во все стороны из клуба подсвеченного адским пламенем черного дыма. Уцелевшие, около тридцати голов, очумело оглядывали себя и соседей, проклинали окаянных махонди, из-за которых проистекают вообще все беды на земле. Маара понимала, что и ее оторванная голова… рука… нога… могла сейчас валяться в пыли, если бы она приняла любезное приглашение двоих мужчин.
Она ожидала услышать от Данна: «Ну что, Маара, хорошо, что я сбежал? Если б я согласился!..» Но он стоял, слегка расставив ноги, держась одной рукой за палку с поклажей, другой сжимая нож, и молчал. Казалось, он вообще думал о чем-то другом. Он всегда мыслил не так, как все обычные люди.
Местность, по которой они шли, становилась все суше, зеленых деревьев, достающих до подземных вод, почти не встречалось. Вечером пришлось остановиться на ночлег в чистом поле. Ни холмов, ни топлива для костров. Луна убывала.
Кулик – хотя Данн считал, что это не Кулик, – снова принялся распоряжаться, приказал людям сесть кружком, лицами наружу, выставив вперед оружие. Не забывал он и бросать на Данна вызывающие взгляды. Кулику никто не возражал, но мало кто его и слушал. Все опять рассредоточились группками. Данн и Маара попали в группу, в которой оказался ребенок. Казался он четырехлетним, но было ему десять лет. Он лежал на руках у матери очень тихо, не шевелился, не издавал звуков и не дышал. Мать отнесла мертвое дитя подальше от толпы, но ей закричали:
– Хочешь драконов приманить? – И она вернулась с ребенком на руках, положила его наземь, не отрывая взгляда от крохотного запыленного личика.
Половинка луны презрительно уставилась на разбросанных по земле людей. Мать мертвого ребенка снова ушла с ним прочь, подальше. Вернулась почти бегом, вся в слезах. Маара хотела посоветовать женщине беречь воду, не тратить ее на слезы. Вскользь подивилась своей черствости. Детей не останется на свете – и что потом? Вдруг она тоже когда-нибудь родит ребенка, что тогда? Эта мысль заставила Маару пожать плечами: с ее-то костлявым мальчишеским телом… Родить… и оказаться в положении этой матери? Держать в руках свое мертвое дитя?
Следующий день прошел не лучше предыдущего: не встретили ни реки, ни водной ямы – вообще ни следа воды. Ночь снова в чистом поле. Луны почти не видно. О новолунии Мааре даже думать не хотелось. Утром двое ограбленных Данном не проснулись. К их телам никто даже не подошел. Еще три дня – еще три покойника. Пищи почти нет, желтый корень подъеден вчистую, воды остались капли.
Десять дней назад Маара и Данн оставили скальную деревню. Десять дней и девять опасных ночей.
Когда остановились на ночлег в десятый вечер, Данн велел Мааре выложить кошелек с мелочью на самый верх мешка, чтобы легко можно было достать.
– Это наша последняя ночь в дороге, – прошептал он. – Впереди небоходы. Они не летают… Да ты сама увидишь.
В сгущающихся сумерках Данн опустился на колени и снова нарисовал карту Ифрика, отметил скальную деревню, отмерил три пальца к северу. Маара поняла, что он преувеличивает пройденное расстояние, чтобы подбодрить сестру, и улыбнулась. Он понял, тоже улыбнулся, они оба рассмеялись.
– Увидишь, увидишь, – повторил он, и они улеглись спать, спина к спине.
Среди ночи Маара проснулась и увидела, что Кулик – да, именно Кулик – нагнулся над ней. Она поняла, почему его трудно оказалось узнать. Правую половину лица его украсили два не вполне заживших шрама: один шел вниз от носа до угла губы и далее до самой ключицы, второй – от глаза до мочки уха. Кулик не просто похудел, но выглядел больным даже в слабом ночном освещении. Она проснулась как раз в тот момент, когда он собрался концом палки задрать ее платье. То ли он просто сомневался, что она парень, то ли хотел убедиться, что она Маара, может, и до каким-то образом замеченной перевязи с золотом добирался. Увидев, что она проснулась, Кулик ухмыльнулся и отошел, нимало не смущенный, что его застали врасплох, не слишком расстраиваясь из-за неудачи своего предприятия. Такие уж в этой стае сложились взаимоотношения. Можно было красть друг у друга, драться, даже убивать, а потом спокойно шагать рядом с обокраденным, избитым или недобитым, сидеть с ним, разговаривать. Данн тоже не спал.
– Ничего, сегодня мы от него избавимся, – прошептал он.
– Это Кулик, – ответила сестра.
– Да брось ты.
Маара сказала, что он не видел Кулика пять лет. Данн возразил, что такую кошмарную рожу в жизни не забудет, что ему этот тип во снах являлся.
– Значит, сейчас тебе еще худшие кошмары снятся, – заключила спор Маара.
Утром они приложились к воде. Народ глазел на два бидона, болтающихся на палке, поэтому Данн слил остатки воды в один. Пустой спрятали в мешок Маары. Вода плескалась при ходьбе, привлекая внимание, дразня людей. Оба ожидали нападения жаждущих, но к полудню они вышли к подножию пологого холма, на гребне которого торчал небоход, окруженный группой молодых людей с ножами и заостренными кольями. Кулик увел группу с дороги в обход, но Данн задержал сестру, они отстали, дождались, пока группа беженцев отойдет, и направились наверх. Парень, который, как казалось, возглавлял молодежь, увидев Данна, издал приветственный возглас, и они принялись обниматься. Маара вспомнила, что Данн упоминал, будто ему приходилось работать с небоходами. Данн оживленно беседовал с парнем, затем вернулся к Мааре и взял у нее кошелек с мелкими деньгами. Он отсчитал монеты в руку своего нового – или старого – друга, показал сестре на небоход: влезай! Эта машина намного меньше разбившейся и взорвавшейся у них на глазах, смахивала на кузнечика; в ней было всего четыре места. Данн занял место пилота. Дорога перед машиной ныряла вниз, к высохшему руслу, и снова взбегала на холм противоположного водораздела. Там, внизу, выходили на дорогу беженцы, возможно даже не заметившие, что Данн и Маара отстали. Молодые люди столкнули машину с места, покатили ее по дороге вниз. Небоход не пытался взлететь, двигался, быстро набирая скорость, и вот «толкачи» уже не могли за ним поспеть, отстали и вернулись на исходную позицию, помахав на прощание руками. Двигатели молчали, машина двигалась почти бесшумно, поэтому бывшие попутчики Маары и Данна едва успели отскочить с дороги, ругаясь и размахивая кулаками. Когда же они увидели, кто сидит внутри, некоторые рванулись обратно к дороге, чтобы задержать небоход и расправиться с отступниками. Инерция, однако, пронесла машину с седоками мимо, вверх по склону следующего холма, где поджидала следующая группа молодых людей. Данн побеседовал и с этими, сообщив, что заплатил он за восемь перегонов. Не слишком довольные молодые люди усадили их в следующий небоход. Предыдущей машине суждено было вернуться на прежнее место с одним из парней в качестве пилота.
