Текст книги "Маара и Данн"
Автор книги: Дорис Лессинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)
– Маара, Маара…
Она подхватила его и понесла в другую комнату, где ставни были открыты и Дэйма уже привела в порядок свою постель.
Позже, вспоминая это время, Маара всегда в первую очередь задерживалась мыслью на ощущении тяжести, веса Данна, боли в спине, руках и шее. Дэйма понимала ее положение и придумывала способы отвлечь мальчика, призвать его на помощь или дать какое-то мелкое надуманное поручение, чтобы только облегчить положение Маары, позволить ей немного отдохнуть.
Еда на столе: та же белая штуковина, на этот раз с простоквашей. Мааре на эту пищу и смотреть не хотелось, но она знала, что другого не дадут, приходилось есть. И Данн тоже ел безропотно. В миске Дэймы еды было гораздо меньше.
«Пищи тут не хватает», – поняла Маара.
Они встали из-за стола, и девочка спросила:
– Можно осмотреть дом?
– Начни с этой комнаты.
Маара внимательно огляделась и сразу заметила, что тут нет ни гравировок, ни цветных росписей на стенах. Над головой солома, кое-где свисавшая клочьями. Все блоки каменной кладки гладкие, одинаковые размером и формой, швы между ними не заделаны массой, которую она привыкла видеть между камнями. Камни соединяются плотно, но есть в стене и щели, которые можно использовать. Например, всунуть туда палку и что-то на нее повесить – лампу или еще что-нибудь. Из стен торчали крюки, на которых висели всякие ложки, плошки да ножи. Вся посуда, из которой они ели за завтраком, висела на таких крюках и крючках.
Маара прошла в комнату, в которой они с Данном ночевали. Эту комнату она уже изучила, знала и маленькую уборную, примыкающую к ней, с глубокой дырой, уходящей вертикально вниз. Рядом с дырой стояли ящик с землей, из которого торчала лопатка, и кувшин с водой для подмывания. Для вытирания ничего на стенках не висело, потому что коричневая ткань не намокала, а в сухом здешнем воздухе влага между ногами испарялась почти мгновенно.
Данн понесся за сестрой, догнал, схватил ее за руку:
– Маара, Маара!..
Подошла Дэйма, прошла в помещение, отделенное от спальни занавесом. В этом помещении на полу в центре торчали три почерневших от сажи камня, между ними зола и остатки головешек. Здесь Дэйма готовила пищу. На стенах закопченные котелки и сковородки. Тут потолок тоже каменный, над очагом проделана дыра, от нее спускается веревка, при помощи которой отверстие для выхода дыма можно закрыть каменной заслонкой, например, в случае дождя. Веревкой давно не пользовались, на ней вверху болталась старая паутина. Стены кухни выложены грубым камнем, без всякого декора, зато с зазорами, сквозь которые кое-где можно видеть то, что делается снаружи. Из кухни дверь еще куда-то, запертая тяжелым деревянным брусом с цепью. Дэйма отперла цепь большим ключом, сняла засов, открыла дверь. За дверью темное помещение без окон. Дэйма вошла туда, зажгла светильник на стене и свечу в напольном канделябре. В углу Маара заметила что-то вроде большого каменного ящика. Чтобы заглянуть в него, она отделалась от хватки Данна и подтянулась на руках до края этого ящика. Резервуар для воды. Маара уселась на краю, свесив ноги, и Данн тут же принялся дергать сестру за лодыжки и ныть противным голосом. Подальше у стены еще один каменный ящик, побольше, и деревянный сундук, вроде тех, в которых они хранили вещи дома. Девочка спрыгнула на пол, снова взяла брата за руку. Дэйма подняла его на руки, и он не возражал. Он уже привык к новой опекунше, даже прижался к ней, сунул в рот палец и зачмокал. Противно зачмокал, омерзительно. Дэйма как будто не слышала. Маара отошла подальше, ко второму каменному ящику, и обнаружила в нем белую пыль. Ага, вот что они едят. Она сунула в пыль палец, облизнула его… Вкуса не поняла. Да и не было у этой пыли никакого вкуса.
– Это растет в поле?
– Мы едим только корни.
– Здесь растут?
– Нет, больше не растут. Воды не хватает.
– А откуда тогда?..
– Привозят с севера, продают нам.
– А если не привезут?
– Будет голод.
– Чмок, чмок, чмок… – Данн бесил Маару, хотелось закричать на него, ударить…
Она с трудом сдержалась, но тут же устыдилась своей раздражительности и заплакала. Утирая слезы, подошла к деревянному сундуку, крышку которого едва подняла – тяжело. Внутри одежда. Такая, какую они носили дома. Туники, штаны, шарфы, платки разных цветов, красивые, изящные вещи, сделанные из растений, которые потом убила засуха, или из ниток, которые вытягивались из червячков. Маара не трогала вещей, чтобы не испачкать их и не закапать слезами, но очень ей хотелось зарыть руки в эти вещи, гладить их, мять, прижимать к лицу… Она смотрела на вещи и плакала, слушая, как противный Данн сосет свой противный палец. Дэйма вздохнула, вытащила палец изо рта малыша. Он тут же уткнулся ей в шею и зарыдал.
«Бедная Дэйма, – подумала Маара. – Достались ей двое нытиков и хором ревут…»
Девочка пересилила себя и перестала плакать.
Она тщательно вытерла руки и осторожно погладила лежавшую сверху ярко-желтую вещицу. Дома тоже хранили такую одежду бережно, следили за ней, потому что знали: новой такой уже не будет.
Маара осторожно опустила крышку сундука и оглядела серые слепые стены. На каменной полке лежали брошенные абы как коричневые «скальные» тряпки. Чего их беречь, уж с ними-то ничего не случится.
Она подошла к еще одной двери, на этот раз каменной, движущейся по канавке, слишком для нее тяжелой. Дэйма отодвинула и эту дверь. Света от напольной свечи из кладовой хватило, чтобы увидеть, что в комнате пусто, но стены украшены фрагментами цветных росписей.
– Потом сможешь подробнее рассмотреть картинки, – сказала Дэйма.
Она прошла эту комнату и открыла еще одну дверь. И та комната пуста. Чтобы осветить ее, Дэйма чиркнула о стену спичкой.
– Еще две комнаты. Всего четыре пустых комнаты.
– И в них тоже картинки?
– В двух из четырех.
Они вернулись тем же путем, Дэйма закрыла и заперла кладовую. Потом отнесла заснувшего Данна на его постель.
– Хорошо, что он спит. Может быть, дурные события забудутся, сгладятся в памяти.
Старуха и девочка прошли в столовую, сели к столу.
– Начнем? – спросила Дэйма.
Маара думала о многом сразу и хотела отказаться, но как-то само собой изо рта вылетело:
– Да. – Она облизнула губы и начала: – Четыре пустые комнаты. Значит, в других домах мало людей, иначе они бы пришли сюда. Они ушли?
– Многие умерли от засухи и болезней. Многие ушли на север.
– То же, что и в Рустаме. Он наполовину опустел.
– Да, знаю.
– Откуда знаешь?
– Идут люди с юга, идут с севера. Рассказывают. Все меньше народу передвигается. Два месяца назад был один. Сказал, что в Рустаме воюют.
– Два месяца… Я не знала, что там война.
– Наверное, родители не хотели тебя пугать, Маара.
– Значит, они надеялись, что война скоро закончится.
– Нет, Маара, не думаю. Это вряд ли.
Девочка помолчала.
– Лучше не надо об этом. А то я опять расплачусь. – Губы ее дрожали, но она овладела собой. – Пища и вода под замком. Но если скальные люди захотят, они смогут разобрать стены и украсть запасы. Или отобрать.
– Пока всем хватает. Но и только. Если бы прошли дожди, можно было бы вырастить хороший урожай, пополнить запасы.
– Но дождей давно не было. По деревьям видно. У нас деревья еще хуже, но ваши тоже засохли.
Говоря о дожде, Маара почувствовала, что захотела пить. Она уже начала привыкать к постоянной жажде. Дэйма заметила, как девочка облизнула губы, и налила ей полчашки не очень вкусной воды.
– Этот дом построили не весь сразу, – продолжила Маара. – Комнаты с картинками построены первыми. Камни с картинками взяли из какого-то другого дома.
– Правильно, – похвалила Дэйма.
– Остальные пристроены позже. Эта, например.
– Верно.
– Раньше в деревне было больше народу, и им нужно было больше комнат.
– Да, сейчас осталось гораздо меньше людей, чем прежде. Чем десять лет назад, до того, как ты родилась.
Мааре понадобилось довольно много времени, чтобы переварить это «до того, как ты родилась». Ее собственная жизнь казалась ей долгой, накопившей много событий в памяти, по большей части с участием младшего брата.
– На картинках не скальные люди и не наш народ. Кто они?
– Они жили здесь очень давно.
– Когда?
– За тысячи лет до нас.
– Тысячи… – Нет, этого Мааре не понять. Только что она пыталась понять, что такое десять лет назад. За три года до ее рождения. Когда ее еще не было.Эти три года – и то казались немыслимым промежутком времени.
– Говорят, они жили здесь шесть-семь тысяч лет назад. Их постройки сохранились там, на холме.
Глаза Маары наполнились слезами. Тысячилет… Всегда…Уснуть бы, как Данн, который погрузился в сон от усталости, потому что перешагнул порог допустимого.
– Но ты из нашего народа. Ты живешь здесь, и скальные люди тебе разрешают жить в их деревне. Они тебя боятся?
– Молодец, – снова похвалила Дэйма. – Боятся, но уже не так, как раньше.
Этого Маара не поняла.
– Ты очень хорошо все понимаешь, – успокоила ее Дэйма. – Сейчас я тебе расскажу остальное.
– Нет-нет, я попробую сама. Ты пришла сюда так же, как и мы с Данном. Тебе тоже пришлось сбежать.
– Да.
– И это было до моего рождения?
– Задолго. Это было тридцать лет назад, – улыбнулась Дэйма.
– Тридцать… – Всё. Продолжать Маара не могла.
– Я сбежала с детьми. Двое у меня их было. Мужа убили в бою. Нам приходилось прятаться, передвигаться тайком, потому что солдаты искали сбежавших. Дважды я воровала лошадей у скальных людей. Потом мы отпускали их, чтобы они нашли дорогу домой. В некоторых деревнях нам не позволяли даже ненадолго задержаться, но отсюда нас не прогнали.
– Почему?
– Потому что за год до этого наш народ наказал местных жителей за нападение на небоход, который тут опустился на землю.
– И они подумали, что ты пришла их наказать?
– Они подумали, что я шпионка.
– Что это такое?
– Они думали, что я слежу за ними и сообщаю нашему народу.
– Значит, они не любили тебя.
– Да, они меня ненавидели и боялись. Детям приходилось все время быть начеку. Однажды я ушла на рынок – тогда здесь еще был рынок – и оставила детей дома. А скальники запустили в дом дракона. Но дети заперлись от него во внутренней комнате.
– И что ты потом сделала?
– Ничего. Вела себя, как будто бы ничего не случилось. Выгнала дракона, и он ушел в холмы.
Маара видела, что Дэйме тяжело вспоминать, как здешние люди ненавидели ее детей.
– А где они теперь, твои дети?
– Я надеялась узнать у тебя. Они ушли в Рустам.
– Там ведь мой дом!
– Вот именно.
Маара задумалась.
– Может быть, я их встречала?
– Может быть. Их зовут Морей и Клуарт.
Девочка молча покачала головой. Последовала длительная пауза, которую нарушила Маара:
– Что-то еще, Дэйма?
– Мне пришлось бежать, потому что твоя семья выгнала мою семью из нашего дворца.
– Моя семья обошлась с вами так же, как злые люди с нами?
– Этот злой дядька – мой двоюродный брат Гарт. Как и добрый, Горда.
– Это все очень сложно. Трудно понять.
– Нет, ничего сложного. Так было всегда. Во все времена родственники грызлись между собой.
– Всегда, – прошептала девочка, сдерживая слезы.
– Да. Ничего не поделаешь, Маара. Кто захватил власть, тот старается ее удержать, а другие стремятся ее у него отнять. Но часть моей родни дружна с твоей родней, они приблизились ко двору. И твои родичи, узнав, что я здесь, послали мне подарки.
– Что послали?
– Деньги. Монеты. Я их спрятала, потом покажу где. Но сначала надо убедиться, что за вами никто не погнался. Потому что, если они вас схватят, то непременно захотят узнать, где спрятаны деньги.
Маара, дрожа, вспоминала злого Гарта, угрожавшего избить ее, если она не скажет… не скажет того, о чем она не имела представления.
– Понимаю, тебе нелегко это слушать, – нахмурилась Дэйма, – но лучше поговорить сейчас, пока Данн спит. Твоя бабушка – двоюродная сестра моей матери. Она меня любила. Однажды она даже послала мне приглашение вернуться. Но твои родители перехватили это приглашение. И кроме того… – Она оттянула коричневую ткань, обнажив обезображенную рубцами кожу на груди. – Этого я никогда не забуду. Сделано это по приказу твоего отца.
Маара беззвучно плакала.
– Не надо плакать, Маара. Лучше попытайся понять. Слухи о подготовке Гартом восстания ходили давно. Темные слухи, глухие, но я-то хорошо знаю своего двоюродного брата. Он всегда был… Ты права, называя его злым. Но ничего удивительного в том, что он хотел вернуть отобранное имущество, дворец и земли своей семьи.
– Но теперь ты можешь вернуться…
– Нет. Я не доверяю Гарту. Кроме того, сколько это продлится? Снова вспыхнет мятеж, снова война. Чем меньше воды и пищи, тем больше крови. Кроме того, чем дольше он удержит власть, тем сильнее его возненавидят, потому что он жесток. Он не сможет оставаться у власти долго. Я уже стара, Маара. Полжизни я прожила в этой деревне, узнала здешних людей. Это не мой народ, но некоторые из них выросли у меня на глазах, они относятся ко мне по-доброму. Когда я болела, после того как сыновья отправились в Рустам, одна из соседок ухаживала за мной. Ее зовут Рабат.
– Скальные люди знают об одежде, которая у тебя в сундуке?
– Знают. Когда я болела, Рабат взяла у меня ключи и все обыскала. Я лежала здесь в углу и смотрела, как они тут роются. Они думали, что я богаче. Искали деньги, но не нашли.
– А одежду не взяли?
– Кое-что взяли, немного. Она им не подходит. У нас ведь и сложение разное. Мы высокие, стройные, а они коренастые коротышки. Дети иногда носят, пока не вырастут или не порвут. Наша одежда непрочна.
Мааре показалось, что Дэйма вот-вот заплачет. Вот ведь странно: она не так горевала, рассказывая о смерти мужа, о своих мучениях, а теперь готова расплакаться из-за какого-то тряпья.
– Всё вокруг такая гадость, Маара… И лучше не станет. Злое время… Наши вещи – одежда, утварь нашего народа – все столь прекрасное и такое непрочное, хрупкое, недолговечное. А здесь, у них, все безобразно и вечно.
– А мы не стремились сделать вещи вечными?
– Всё это изобрели еще до нашего появления здесь.
– Изобрели?
– Да, изобрели. Ты этого слова не знаешь, потому что сейчас ничего больше не изобретают. Давным-давно была такая штука, которую называли цивилизацией… своего рода образ жизни, что ли… Тогда и изобретали всякие новые вещи. У людей была тогда наука – образ мышления, когда докапываются до основ всего, до причин. Тогда строили много разных машин, делали металлы… – Она замолчала, вытянула вперед руку, положила ее на ладонь Маары. – Очень давно это было. Люди изобрели много разных машин, которые выполняли всякую работу. Умные машины, всё могли делать. Но я не об этом. Никто не знает, почему все изменилось, почему тому времени пришел конец. Говорят, что из-за этих машин было много страшных войн, и поэтому решили люди все машины уничтожить. Были и попроще машины. Изобрели и одежду, которой сносу нет, и металл, который сломать нельзя. В лесах, говорят, много складов таких вещей, но их не найти. Потом пришел наш народ, желая перехватить все у скальных людей. Но нашему народу не нравились вечные вещи, поэтому мы отдали их скальникам, а для себя делали новые, из растительных волокон, а посуду изготовляли из разных видов глины, обжигали. Дома ты видела много такой посуды, видела и емкости из вечного металла.
Маара молчала, внимательно слушала.
– Почему здесь эти лампы? Вот эта, например…
– Скальные люди во время войн грабили дворцы, пользуясь суматохой. Но лампы эти давно сломались, никто не помнит их света.
– А почему ты не спросила о сыновьях тех, кто нас сюда привел?
– Времени не было.
– Кто они? Почему они хотели нас спасти?
– Горда нанял их, чтобы они доставили вас сюда. Наверное, он думал, что здесь для вас безопасней всего.
– Здесь и вправду безопасней всего?
– Не сказала бы. Но раз мои дети выжили, сможете выжить и вы.
– Я боюсь.
– Это хорошо. Значит, ты настороже. Страх – хороший советчик.
– Понятно.
– Что ж, на сегодня достаточно. Обдумай все хорошенько, Маара, позже мы еще побеседуем.
– И поиграем во «Что я видел?»
– Обязательно. Мне самой интересно. И Данна нужно воспитывать. Ведь школ здесь нет, здешних детей не учат ничему вообще. – Дэйма встала. – Уж полдень. К вечеру все пойдут к реке за новой водой, и мы пойдем. Я возьму вас с собой, чтобы все вас увидели. И запомни, вы мои внуки. Ты хорошая девочка, Маара. Плакать не надо. – Она обняла Маару, прижала к себе. – Разбужу-ка я Данна, не то он ночью спать не будет. И у меня для вас есть сюрприз по части еды.
Она вытащила из горшка крупный желтый корнеплод, нарезала его мелко, разложила по трем мискам, залила водой и направилась за Данном.
Маара сунула палец в миску, облизала его… Сладко, вкусно… С трудом она дождалась возвращения Дэймы с Данном. Братишка сразу взгромоздился к ней на колени, сунул палец в рот и зачмокал, однако Дэйма велела ему прекратить.
Они съели все, и Данн тут же попросил еще. На что Дэйма сообщила, что сначала нужно найти такой овощ в земле, а это не так уж и просто.
Дэйма вручила Мааре большой кувшин, Данну – маленький, а сама взяла четыре больших бидона, связанных попарно и примотанных веревками к коромыслу. Она отодвинула дверь. Маара зажмурилась от яркого света, Данн тоже сжал веки и отвернулся. Затем девочка оказалась на улице, держа Данна за руку. На них глядели скальные люди, много людей, толпа. Маара пересилила страх, стояла спокойно, рассматривая их, стараясь не казаться испуганной. Никогда она еще не видела скальных людей так близко, не могла подробно разглядеть их сероватую кожу, бледные, как будто больные глаза, курчавые, торчащие во все стороны волосы. Большие они, крупные. Все в них казалось Мааре больным, неестественным, но она понимала, что они здоровые, сильные люди. Она видела, как они таскают тяжести, переносят грузы. На одной скальной девочке Маара заметила тунику, сильно испачканную, изорванную, однако можно было угадать первоначальный желтый цвет ткани.
– Это мои внуки, – сказала Дэйма. – Маара и Данн.
Все пристально смотрели на исхудавших девочку и мальчика, рассматривали лица, короткие черные волосы, утратившие блеск из-за въевшейся в них грязи.
– Да, мы знаем о войне в Рустаме, – кивнул какой-то мужчина. – Где твои родители, девочка? – спросил он у Маары.
– Не знаю, – выговорила Маара, чувствуя, что у нее дрожат губы. Она сжала их покрепче, глядя на его большие желтые зубы, оскаленные в улыбке.
– Это Кулик, – сказала ей Дэйма. – Он здесь самый главный.
– Ты не кланяешься старшим? – удивился Кулик.
– Кланяешься? – повторила Маара, не поняв толком, что это такое и для какой оно надобности применяется.
– Она ждет, что мы ей поклонимся, – проворчала какая-то женщина.
– Пора идти, – вмешалась другая женщина. – Вода ждать не станет.
– Это Рабат, – пробормотала Мааре Дэйма. – Я о ней рассказывала. Она живет рядом.
– Рада вас видеть, малыши, – улыбнулась Рабат. – Я ваших родителей помню такими же, как вы сейчас.
Толпа уже двигалась, направляясь к гряде, к реке. Каждый тащил одну или несколько посудин. Ведра, кувшины, какие-то гулкие прямоугольные штуковины с косым горлышком в одном из углов… Рабат оказалась как раз перед Маарой, взгляд которой приковался к мерно жующим что-то массивным челюстям соседки. По жирным рукам ее стекал пот, запах от нее исходил жаркий и мощный, бледные волосы блестели, как будто смазанные жиром, – на самом деле блестели они тоже от пота. И тут Маара обратила внимание, что коричневая одежда скальных людей казалась разноцветной. Иногда она отливала серебром, бросала цветные или белесые блики, на некоторых выглядела чуть ли не черной. Переведя взгляд на свою собственную одежду, девочка заметила, что и ее туника в складках кажется почти черной.
Рабат тем временем переместилась назад, пристроилась к Дэйме, сообщая той полушепотом последние новости.
– Вчера вечером нарвалась я на солдат. Четверо их было. Я с реки шла домой. Спросили они о тебе, о детях. Я сказала, что нет у тебя никаких детей, одна живешь, давно уже. А где народ, спрашивают… Ну, где народу быть, я сказала, что на реке. И ты, мол, там, на реке. Ну, я-то знала, что ты с детьми дома. Опасалась, что попрутся они к реке, но они еле ноги волокли, устали. Один даже предложил заночевать в деревне, и я уж хотела наврать о скальной лихорадке, мол, у нас эпидемия. Но старший сказал, что некогда, поспешать надо. Поспорили, чуть не подрались. Похоже, им не так хотелось детей искать, как на север смыться.
– Спасибо, Рабат, я перед тобой в долгу, – сказала Дэйма тоном, в котором Мааре послышалось что-то многозначительное.
Рабат кивнула: да, разумеется, в долгу. Она наклонилась к Мааре, наклеила на физиономию фальшивую улыбку, спросила:
– А где твои папочка и мамочка, дорогая?
Маара поняла, что Рабат имеет в виду не ее настоящих родителей.
– Не знаю, – жалобным голоском протянула она.
С той же переслащенной улыбкой Рабат повернулась к Данну.
– А ты, значит, наш маленький Данн. Как твои папочка и мамочка поживают?
Данн сосредоточенно вглядывался в траву, в кочки и кусты, и Маара испугалась, что он ляпнет: «Никакой я не Данн!» На лице Дэймы тоже появилось озабоченное выражение.
– Не знаю я, где они. Ушли. – И малыш заплакал. Маара остро ощутила, насколько они здесь чужие всем, кроме, может быть, только Дэймы.
Они шагали между засохшими деревьями, и Маара как будто ощущала пальцами сухость и удивительную хрупкость готовых рассыпаться в пыль листьев, так не похожих на сочные листья растений возле их дома, которые слуги поливали каждое утро. Эти деревья стояли слишком далеко от реки, им мимолетный паводок не дал ни капли влаги.
Толпа вышла на гребень и остановилась. Все повернулись к четверым отставшим, с любопытством буравя взглядами новичков, Маару и Данна. Опять перед ними стена этих людей, головы которых окружены сияющими шарами волос, иногда почти белых, иногда соломенно-желтых, у кого-то почти оранжевых. Сильные люди, им ничего не стоило убить их, слабых детей, убить старуху Дэйму. Но ведь не убили же они ее… И Рабат подруга Дэймы… Нет, не подруга! Прикидывается подругой!.. Так думала Маара.
У подножия гряды трава покрыта бурой матовой пылью, которая еще недавно представляла собой блестящую коричневую пленку грязи, оставленной потоком. Далее – вода. Но это уже не та река, широкая и полноводная. Сейчас она съежилась в самом центре речной долины. Ближе к воде жались незасохшие деревья. У воды толпилось множество живности всевозможных семейств, родов и видов. Среди них встречались и опасные, и именно из соображений безопасности скальные люди направились к воде толпой.
Передовые уже завопили, принялись размахивать палками, дубинками, отгоняя животных, в основном тех, которых народ Маары и Данна использовал для получения молока и мяса. Хотя тут немало было и совсем мелких, быстро шмыгнувших в траву и затерявшихся в ней. И тягловых птиц заметила Маара, даже попыталась поискать среди них «свою», которая везла их. Сейчас все звери и птицы были сухими, худоба их в глаза не бросалась.
– Вода, вода! – закричал Данн и дернул Маару за руку.
– Смотри, как бы тебя не сожрал водный дракон! – с напускной строгостью погрозила ему пальцем Рабат. Данн испугался и отпрянул.
Толпа окружила изолированный водоем, яму-вымоину, заполненную водой, и все принялись с воплями колотить по воде палками. Поверхность подернулась рябью, из воды выныривали и снова исчезали какие-то существа, и вдруг на берег, шипя и клацая зубами, вывалился громадный ящер, водяной дракон, хищник, питавшийся животными поменьше. Он нервно дернул хвостом и понесся прочь.
– К реке побежал, – сказала Рабат. – Она ведь пока еще течет, большая река.
Маара видела, что животные перебираются от малой ближней реки через гряду к большой, скрытой за холмами. Она поняла, что пересекла не большую реку, а ее приток.
Толпа все еще колотила по воде, и оттуда выскочил здоровенный жалохвост. Маара слышала об этих чудищах, но видеть их ранее ей не довелось. Размером он был со взрослого скального мужчину, вместо рук – клешни, каждая из которых легко смогла бы перекусить Данна пополам, а длинный хвост заканчивался острым шипом. Маленькие глазки чудовища свирепо сверкали. Люди не побежали прочь при виде монстра, но, храбро размахивая палками, двинулись на него, принялись колошматить его, что было силы, – и жалохвост тут же понесся вон, нырнул в ближайший затон, распугав собравшихся на его берегу животных. Маара заметила там еще одного жалохвоста, поменьше, нанизавшего на шип сухопутное животное намного больше себя и рвущего его клешнями, пожирающего живьем. Издыхающая жертва слабо подергивалась, блеяла и стонала.
Толпа, казалось, устала от воплей и размахивания палками. Люди поутихли, принялись наполнять принесенные с собой сосуды. Мужчины, женщины и дети, Дэйма и Рабат… Маара зачерпнула воды в свой кувшин, помогла Данну. Набрав воды, люди попрыгали в замутненный водоем, принялись плескаться. Данн вырвал руку, тоже прыгнул в воду, забултыхался, как щенок.
– Ага, попался! – ухмыльнулся Кулик и широкой своей ладонью прижал Данна сверху. Мальчик с головой ушел под воду.
– Прекрати! – крикнула Дэйма.
Рабат не издала ни звука, а просто нагнулась и вытащила Данна из воды. Тот сразу принялся отфыркиваться и отдуваться. Кулик засмеялся, выставив зубы. Смеялся и Данн, казалось ничего не заметивший, рвавшийся обратно в воду. Дэйма, однако, взяла малыша у Рабат и отошла от воды, не обращая внимания на его стенания и причитания. На Кулика она не взглянула. Маара быстро ополаскивалась, держась возле Рабат, застывшей по пояс в воде. Рядом с Рабат плавала рубаха-платье, и женщина пристально смотрела на Кулика. Дэйма позвала Маару, и та вышла из воды, отряхнулась, и вода на тунике мгновенно высохла. Дэйма тем временем отгоняла от своих бидонов какую-то женщину, явно примерявшуюся их украсть. Та ухмыльнулась и отошла прочь.
Вышла из воды и Рабат. Вода стекала с ее туники, и цвет одежды быстро менялся от темного, почти черного, до коричневого, слегка серебристого. Вылезали из воды и остальные, а изгнанные животные понемногу возвращались.
Маара посмотрела на Данна. Он смыл с себя пыль, но волосы остались грязными, спутанными. Она чувствовала, что и у нее голова грязна до невозможности. И когда представится возможность ее вымыть – неизвестно. Они двинулись в обратный путь. Дэйма с четырьмя бидонами, Маара, таща за руку Данна, и Рабат. Данн все время оглядывался и ныл:
– Я в воду хочу! Хочу в воду!
– Тебе нельзя туда одному, – сурово отрезала Дэйма, и Маара поняла, какая сложная задача ложится на ее плечи. Она все время должна следить за братом, ни на минуту не выпуская его из виду.
Скоро вернулись в деревню. Попадались в ней дома и побольше, чем у Дэймы, были и меньшего размера, иные совсем крохотные каменные кубики, крытые сухой травой. Некоторые наполовину или даже полностью развалились. Возле каждого дома каменный резервуар, к которому с крыши подходят трубки и желоба.
Рабат обратилась к Дэйме, и Маара поняла, что разговор зашел о вещах весьма важных.
– Я сегодня доила нашу молочную скотину. Кормила, поила. Ты занималась со своими внуками.
Она сказала это без иронии, но Маара поняла, что истории с внуками соседка не поверила.
– Спасибо, – ответила Дэйма. – Я перед тобой в долгу. – Опять эта фраза произнесена с особым ударением.
– Я взяла половину молока, как обычно.
– Мне теперь нужно больше молока, для детей, – сказала Дэйма.
– Но она дает меньше молока, чем раньше.
– Тогда мне нужно все.
– Но ты ведь передо мной в долгу.
– Отдам за молоко овощами.
– А солдаты?
– Это такой крупный долг, что немного молока не в счет.
– Ну, хоть четверть, – настаивала Рабат.
– Ладно, – сердито согласилась Дэйма, не глядя на Рабат, которая исподлобья, как будто стыдясь, смотрела на Дэйму. – Милые у тебя ребятишки.
Дэйма ничего не ответила.
Они почти дошли. Возле соседнего дома женщины вдруг обнялись. Но чувствовалась в их объятии неискренность.
– У меня почти ничего не осталось, – оправдывалась Рабат. – Без молока…
– Ничего, ничего, не беспокойся, – утешала Дэйма. – Перебьемся.
Рабат, подхватив ведра, ушла к себе, Дэйма с детьми подошла к своему дому.
Маара остановилась возле резервуара.
– Там есть вода?
– Была бы, если бы прошел дождь.
Данн запрыгал, пытаясь зацепиться за что-нибудь и подтянуться к краю резервуара. Дэйма подхватила его кувшин, не дав сосуду опрокинуться, занесла воду в дом, вернулась и подняла мальчика, усадила его на край каменного бака.
– Там скорпион! – крикнул он.
– Свалился, наверное.
Маара тоже пыталась дотянуться до верха. Дэйма подсадила и ее, и девочка устроилась рядом с братом. Свесив ноги внутрь, она следила, как бы скорпион не добрался до них.
Разозленное насекомое карабкалось по каменным стенкам, но снова и снова срывалось вниз.
– Бедняжка, – пожалела его Маара.
– Похож на жалохвоста, только маленький, – заметил Данн.
Дэйма взяла палку, дотянулась до края резервуара, сунула палку вниз, скорпиону. Тот уцепился за палку клешнями, но отпустил, когда палка поднялась.
– Держись, не то пропадешь там, – убеждала его Дэйма. Скорпион внял ее уговорам, вцепился в палку, и Дэйма подняла его, перенесла на траву. Втроем они посмотрели скорпиону вслед.
– Он такой же голодный, как и все остальные, – сказала Дэйма.
Камень резервуара припекал ноги, и Маара соскочила вниз. Дэйма тоже спрыгнула, сняла Данна, не успевшего раскрыть рта для протеста.
– Когда здесь в последний раз была вода?
– Мощная гроза была у нас в прошлом году. Цистерна наполнилась. И внутренний бак я заполнила тогда. Надолго хватило.
– Может быть, пойдет дождь.
– Иногда мне кажется, что больше вообще дождей не будет, – вздохнула Дэйма.
Войдя в дом, Данн тут же принялся сладко зевать. Сонно проглотил простоквашу, гримасничая и капризничая, потом проследовал с Маарой в уборную и в постель. Уснул он сразу.
Маара подумала, что ей хочется, чтобы Данн «проспал» свои дурные воспоминания – но как же тогда игра «Что я видел?» Она развивает память, требует, чтобы ты все помнил. Темнело. Дэйма засветила напольную свечу. Каменные стены охлаждали помещения, не давая входящему в окно наружному воздуху прогреть его. Но утром солнце снова выскочит из-за горизонта, жестокий враг, не дающий высунуть носа из дома.
Маара подсела к каменному столу, где уже сидела Дэйма.
– Твоя соседка шпионка? Она всем рассказывает, что узнает у тебя?
– Она, конечно, шпионит, подглядывает, но вряд ли рассказывает. Не всем и не всё, во всяком случае. Не так все просто. Конечно, я ей не доверяю. Ты об этом думаешь, Маара?
– Да.
– Но она лечила меня, когда я серьезно заболела. И я ухаживала за Рабат, когда она сломала ногу. И с детьми она мне помогала.
