Текст книги "Отбившийся голубь. Шпион без косметики. Ограбление банка"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

Глава 23

– Да сделать–то я сделаю, – заявил Герман. – Это не вопрос.

– Тогда говори, в чем вопрос, – потребовал Дортмундер. – А то мне не терпится его задать.

Теперь они пребывали в состоянии покоя. Марч доставил их на свободную стоянку на задах трейлерного парка «Уандерласт» – эдакого стана кочевников в отдаленном уголке Лонг–Айленда. Хозяева «Уандерласт» проживали где–то в другом месте, в настоящем доме, и узнают о появлении «зайца» только завтра утром. Что касается обитателей других здешних передвижных домов, то кого–нибудь, возможно, и разбудил рев проезжавшего мимо грузовика, но ведь люди прибывают в трейлерные парки и покидают их среди ночи, эка невидаль.

Марч уже уехал на тягаче, чтобы бросить его в кювете милях в пятнадцати отсюда, там, где они спрятали фордовский микроавтобус, на котором собирались давать деру. Мэй и мать Марча уже придали трейлеру некий домашний лоск. По идее, Герман должен был начать возиться с сейфом, как только они покинут футбольный стадион, и успеть открыть его, когда Марч пригонит «форд». Но теперь Герман говорит, что так не получится.

– Вопрос во времени, – объяснил Герман. – Это более новая модель сейфа, я таких прежде не видел. Металл другой, замок другой, дверца другая, все другое.

– И потребуется больше времени? – предположил Дортмундер.

– Да.

– Мы можем подождать, – сказал Дортмундер и взглянул на часы. – Еще и трех нет. Все будет в порядке, даже если мы сдернем отсюда в шесть или в половине седьмого.

Герман покачал головой.

Дортмундер повернулся и взглянул на Мэй. Женщины по–прежнему подсвечивали себе фонариками, и рассмотреть выражение лица Мэй было непросто, хотя не составляло труда прочесть, что написано на физиономии самого Дортмундера.

– Говорили же мне: держись от греха подальше, – сказал он. – Уж это точно.

– Герман, – спросила Мэй, подходя к нему с сигаретой, пляшущей в уголке рта. – Герман, скажи, насколько плохо дело.

– Гнусно, – ответил Герман.

– Очень гнусно?

– Ужасно гнусно. До гнусности гнусно.

– Сколько времени понадобится, чтобы открыть сейф?

– Весь день, – ответил Герман.

– Чудесно, – проворчал Дортмундер.

Герман взглянул на него.

– Меня это радует не больше, чем тебя. Я горжусь своим умением работать.

– Несомненно, Герман, – сказала Мэй. – Но ведь рано или поздно мы его вскроем.

– Если будет время. По первоначальному замыслу, я не должен быть ограничен во времени.

– Мы не смогли найти укрытие для этой чертовой колымаги, – сказал Дортмундер. – Нам удалось только перекрасить её, занавесить окна и загнать трейлер на эту стоянку. Утром его найдут, но маскировки должно хватить, так что мы, наверное, уже успеем смыться и будем сидеть дома в уюте и сухости. Если сдернем не позже шести или половины седьмого.

– Значит, сдернем без денег, – сказал Герман.

Мэй повернулась к Дортмундеру.

– А почему мы должны уезжать?

– Да потому, что эту штуку найдут.

Подошла миссис Марч с фонариком в руках.

– Почему найдут? – осведомилась она. – Это ведь как «Похищенное письмо». Мы спрятали трейлер на стоянке трейлеров. Мы перекрасили его в другой цвет, повесили номера и шторы на окна. Как же они нас найдут?

– Утром сюда заявится владелец или управляющий, – ответил Дортмундер. – Он сразу увидит, что трейлер нездешний. Он подойдет, постучит в дверь, а потом заглянет внутрь. – Дортмундер сделал широкий жест рукой, давая понять, что именно увидит владелец или управляющий.

Миссис Марч прекрасно знала, как выглядит интерьер, но тем не менее послушно повела вокруг лучом фонаря и не очень бодро произнесла:

– Мммммммм…

Передвижные дома оформляют на заводе в самых разных стилях: колониальном, французском деревенском, испанском, викторианском. Но никому ещё не приходило в голову поселиться в трейлере, оформленном как пригородный банк.

Мэй прищурилась от сигаретного дыма и сказала:

– А что, если оплатить постой?

Все воззрились на нее.

– Кажется, я не расслышал одно–два слова, – проговорил Дортмундер.

– Да нет, вы послушайте, – ответила Мэй. – Это место считается пустующим. Выгляни за дверь, и увидишь ещё штук пять свободных стоянок. Почему бы нам просто не остаться в трейлере, а когда утром придет хозяин, мы возьмем да и заплатим ему, что положено. За двое суток, за неделю вперед, столько, сколько он пожелает.

– Неплохая мысль, – сказал Герман.

– Точно! – согласилась миссис Марч. – Тогда получится настоящее «Похищенное письмо». Они начнут искать нас и трейлер, а мы будем себе сидеть в трейлере на трейлерной стоянке.

– Не знаю, что это за подчищенное письмо, – сказал Дортмундер, – но знаю, что такое грабеж. Нельзя… нельзя обчистить банк, а потом жить в нем, надо убираться прочь. Так… так все делают.

– Погоди, Дортмундер, – заспорил Герман. – Мы его ещё не обчистили. Мне придется повозиться с этим чертовым сейфом. Оставшись здесь, мы сможем подключиться к электросети, и я пущу в ход нормальный инструмент. Тогда я и впрямь вскрою этот греба… ой! Вскрою этот сейф.

Дортмундер хмуро оглядел внутренности банка.

– Здесь я что–то нервничаю, – заявил он. – Вот и все, что я могу вам сказать. Возможно, я просто старомодный, но тут у меня душа не на месте.

– Ты не из тех, кто сдается, – ответила Мэй. – Это не в твоем духе.

Дортмундер почесал голову и снова огляделся.

– Да, знаю, – сказал он, – но это не обычное ограбление, когда входишь, берешь то, что тебе нужно, и уходишь восвояси. Нельзя же создать видимость домашнего хозяйства.

– На один–то день? – возразил Герман. – Пока я не заберусь в этот сейф?

Продолжавший чесаться Дортмундер вдруг бросил это занятие и сказал:

– А как насчет подвода коммуникаций? Электричество, сантехника. Что, если для этого им придется влезть внутрь?

– Сантехника нам не нужна, – ответила миссис Марч.

– Со временем понадобится.

– Они обязаны её подсоединить, – сказала Мэй. – Таковы санитарные правила.

– Ну вот, – проговорил Дортмундер.

– Мы сами все сделаем, – заявил Герман.

Дортмундер с неподдельной злостью взглянул на него. Всякий раз, когда он сдавал какую–то идею в архив и успокаивался, положив её на полочку с ярлыком «Неосуществимо», кто–нибудь непременно влезал с другим предложением.

– Что значит – сами? – спросил он.

– Возьмем, да и подсоединим все это, – ответил Герман. – Ты, Марч и я можем сделать это, не откладывая. Сделаем, а когда утром припрется управляющий, миссис Марч выйдет к нему, или Мэй выйдет к нему, или ещё кто–нибудь выйдет к нему и расплатится. А если он захочет узнать, почему все уже подсоединено, скажем, что приехали поздно ночью, не хотели никого тревожить и обошлись сами.

– Понимаешь, – добавила Мэй, – если мы разберем конторку, взгромоздим вон ту штуковину на вон ту штуковину и передвинем их вон туда, можно будет открыть дверь, и снаружи никто не заметит ничего необычного. Коридор как коридор, он есть в любом трейлере.

– А все это можно убрать прочь с дороги, – добавила мать Марча, – взять вон тот стул, вон тот стул и вон тот стул и поставить вот так кружком, и тогда кто–нибудь может стать за дверью снаружи, и что получится?

– Катастрофа, – ответил Дортмундер.

– Нет, уголок для завтраков, – твердо заявила миссис Марч.

– Они не смогут обыскать все трейлеры на Лонг–Айленде, – сказал Герман. – Может, легавые и проверят стоянки трейлеров…

– Ты прекрасно знаешь, что проверят, – ответил Дортмундер.

– Но они не станут искать зеленый прицеп с мичиганскими номерами, занавесками на окнах и двумя милыми пожилыми дамами у дверей.

– А если они скажут, что хотят войти?

– Не сейчас, офицер, – ответила Мэй. – Моя сестра только что вышла из душа.

– Кто это, Миртл? – пропищала фальцетом миссис Марч.

– Так, полиция! – гаркнула в ответ Мэй. – Хотят узнать, не проезжал ли тут прошлой ночью какой–то банк.

– Вам могут припаять соучастие, дамочки, – сказал Дортмундер. – И будете вкалывать в прачечной тюрьмы штата.

– Только в федеральной, – поправила его миссис Марч. – Ограбление банка – это преступление государственного масштаба.

– Нас это не волнует, – вставила Мэй. – Мы все просчитали наперед.

– Даже и не знаю, сколько людей, говоривших то же самое, я встретил там, за решеткой, – сказал Дортмундер.

– Я остаюсь, и все тут, – заявил Герман. – Этот чертов сейф бросает мне вызов.

– Мы все остаемся, – сказала Мэй и взглянула на Дортмундера. – Ведь правда?

Дортмундер вздохнул.

– Кто–то идет, – сообщил Герман.

Мать Марча быстренько потушила фонари, и теперь единственным источником света был красный огонек сигареты, которую курила Мэй. Они услышали гул приближающейся машины, увидели лучи фар, полоснувшие по окнам. Потом мотор заглох, открылась и захлопнулась дверца, а через несколько секунд открылась дверь банка, и Марч просунул внутрь голову.

– Готово? – спросил он.

Дортмундер снова вздохнул, и миссис Марч включила фонарики.

– Залезай, Стэн, – сказал Дортмундер. – Поговорим.

Глава 24

Виктор вещал:

«Стальные глаза Дортмундера оглядели дело его рук. Колеса были под самым полом банка. Голодные, отчаявшиеся люди в надвинутых на глаза шляпах – вся его шайка работала вместе с ним под покровом ночи, чтобы установить эти колеса и превратить безобидный с виду банк в… МАШИНУ АЛЧНОСТИ!

Я сам был одним из этих людей, как уже говорилось в предыдущем рассказе этого цикла, «Колеса страха»!

И вот настал решающий миг, который безраздельно владел нашим взбудораженным разумом все эти дни, все недели, ушедшие на подготовку.

– Вот он, час воздаяния, – мягко прорычал Дортмундер. – Нынче вечером мы получим всю кубышку.

– Верно, босс, – пылко прошептал Келп, и его испещренное шрамами лицо сложилось в мерзкую кривую ухмылку.

Увидев её, я едва подавил дрожь. Кабы мои сотоварищи ведали, кто я на самом деле, эта ухмылка приобрела бы совсем другое значение! Если эта шайка отпетых злодеев сорвет с меня маску, долго я не проживу. Они знали меня как Лефти «Губу» Макгонигла, недавно вышедшего из Синг–Синг, крутого завсегдатая кутузки и недруга закона. Я уже дважды пользовался этим именем, – Макгонигл. В первый раз – чтобы схватить зловещего призрака из кинотеатра под открытым небом, а во второй – чтобы внедриться в кишащие уголовниками пределы самой Синг–Синг, ужасной Синг–Синг, и разгадать тайну убийства нашего стукача, Грустного Грега–Гроба; это приключение позднее было описано в рассказе, озаглавленном «Подонки за решеткой».

И вот я опять Лефти–Губа и выполняю свой долг перед богом, в которого верю, и перед моим народом в качестве ТАЙНОГО АГЕНТА «И–27»!

Никто из негодяев Дортмундера не видел моего истинного лица. Никто не знал моего подлинного имени. Никто не ведал…»

– Виктор!

Виктор подскочил, выронив микрофон. Он резко повернулся вместе с креслом и увидел стоящего в открытом книжном шкафу Стэна Марча, обрамленного ночной тьмой. Виктор уже успел с головой уйти в свое сказительство и перепугался до ужаса, когда перед ним предстал во плоти один из людей Дортмундера.

Марч шагнул вперед, с тревогой глядя на Виктора.

– Что–то случилось, Виктор?

– Нет, не–е–ет, – с дрожью в голосе ответил Виктор, качая головой. – Просто ты меня напугал, – неуверенно добавил он.

– Келп сказал, что я, вероятно, найду тебя здесь, – сообщил Марч. – Поэтому я сюда и пришел.

– Да, конечно, – как дурачок, проговорил Виктор. Опустив глаза, он увидел, что кассета все ещё крутится, и остановил её. Потом непонятно зачем добавил: – Тут я и есть.

– Возникли сложности с банком, – сказал Марч. – Придется всем нам опять собраться вместе.

– Где? – полюбопытствовал Виктор.

– В банке.

– Да, но где банк? – озадаченно осведомился Виктор. Сам он последний раз видел банк на школьном футбольном поле и не знал наверняка, где его продержат остаток ночи.

– Можешь поехать за мной на своей машине, – предложил Марч. – Ты готов?

– Полагаю, что да, – неуверенно ответил Виктор и оглядел гараж. – Но что не так? – с большим опозданием поинтересовался он.

– Герман говорит, сейф новой конструкции, и понадобится целый день, чтобы взломать его.

– Целый день! – возопил потрясенный Виктор. – Но ведь полиция наверняка…

– Мы сейчас как раз делаем новый фасад, – сказал Марч и добавил: – Нас малость поджимает время, Виктор, так что, если бы ты мог…

– О, разумеется! – смущенно воскликнул Виктор. Он вскочил, схватил кассетник и микрофон и запихнул их в карман пиджака. – Я готов, – чопорно объявил он.

Они вышли. Виктор погасил все светильники и тщательно запер за собой дверь. Оба зашагали по темной подъездной дорожке к улице. Пока Марч устраивался в стоявшем там микроавтобусе, Виктор торопливо юркнул через улицу к гаражу, который снимал у соседа и в котором держал свой «паккард». Гараж был обустроен на более современный лад, чем его собственный, и имел подъемные ворота с электроприводом, которыми можно было управлять, нажимая кнопку на приборном щитке машины. Несколько месяцев Виктор пытался набраться храбрости и попросить у соседа разрешения немного переделать гараж снаружи, но пока не набрался. Он хотел придать фасаду гаража сходство с заброшенным складом, не имеющим дверей, и тогда возникало бы впечатление, будто при нажатии кнопки на приборном щитке поднимается кусок стены. Но такая архитектурная идея была сопряжена с двумя сложностями. Во–первых, Виктор не мог придумать убедительного объяснения своей жажде перемен и не знал, чего наплести соседу. А во–вторых, заброшенный склад в этом квартале, да ещё на чьем–нибудь заднем дворе, был бы уж вовсе не к месту. Тем не менее, идея была хорошая и, как знать, может, ему ещё удастся сделать что–то для её воплощения.

Впрочем, ночью эта постройка и в её нынешнем виде выглядела почти так же впечатляюще. Виктор вошел в гараж через боковую дверь, включил тусклую красную лампочку, которую ввернул в патрон под потолком, и при её свете, похожем на освещение фотостудии, снял с «паккарда» целлофановый чехол, свернув его на манер флага и положил на специальную полку. Потом он влез в машину, вытащил из кармана кассетник и микрофон, положил их рядом с собой на сиденье и запустил мотор.

В четырех стенах мягкое урчание «паккарда» звучало зловеще. Усмехаясь себе под нос, Виктор включил подфарники и нажал кнопку, которая подняла створку. Остро чувствуя драматизм происходящего, он надавил на педаль акселератора и вывел «паккард» в ночь, потом опять нажал кнопку и принялся наблюдать в зеркало заднего обзора, как опускаются ворота; залитое красным светом пространство гаража делалось все уже и, когда створка сползла вниз, совсем исчезло из виду. Только тогда Виктор включил фары.

Похоже, Марча снедало нетерпение. Он газовал, прогревая мотор угнанного микроавтобуса; в тот миг, когда Виктор добрался со своим «паккардом» до мостовой, Марч пулей рванул от бордюра и понесся прочь вдоль по улице. Виктор последовал за ним – более плавно и величественно, – однако вскоре ему пришлось немного наддать ходу, чтобы не потерять Стэна из виду.

Перед первым же красным светофором Виктор малость перемотал пленку назад, отыскал место, на котором его прервали, и возобновил свое повествование. Он катил через Лонг–Айленд следом за летящим вперед микроавтобусом Марча и диктовал в микрофон:

«Никто в банде Дортмундера ни разу не видел моего истинного лица. Никто не знал моего подлинного имени. Никто не знал правды обо мне, а если в знали, мне бы кранты!

Востроглазый Дортмундер удовлетворенно кивнул.

– Через сорок восемь часов этот неприступный банк будет наш! – с хвастливым злорадством заявил он. – Теперь нас ничто не остановит!»

Глава 25

– Если ты посветишь мне фонариком, – сказал Герман, – дело пойдет намного быстрее.

– Конечно, – ответил Келп, направляя луч, куда нужно. – Я пытался прикрыть свет своим телом.

– Только не прикрывай его от меня.

– Хорошо.

– И не дыши так мне в затылок.

– Ладно, – сказал Келп и отодвинулся на полдюйма.

Внезапно Герману вспомнился рекламный ролик, виденный по телевизору несколько лет назад. «Разумеется, вы раздражены. Да и кого это не разозлит? Но не вымещайте зло на нем. Примите…» Что принять? Как называлось это средство? Судя по тексту, какой–то наркотик, хотя, вероятно, это не так.

Такого рода размышления отвлекли Германа, и он получил приятную передышку, которая продолжалась три или четыре секунды и успокоила его не хуже, чем могло бы успокоить средство с забытым названием. Герман медленно и глубоко вздохнул, дабы обрести ещё большее спокойствие, и вновь целиком отдался решению стоявшей перед ним задачи.

Он сидел на корточках, будто воин из племени масаев, перед черным стальным ящиком, торчавшим из земли возле передка банка. В этом ящике прятались контакты электропроводки, патрубки водопровода и канализации, и сейчас Герману надо было снять с крышки навесной замок и открыть ящик. Он возился с этим слишком долго.

– Обычно я очень хорошо оцениваю собственное состояние, – сказал он. Голос его снова дрожал от едва сдерживаемой ярости. – И я понимаю, чего достиг. И… – тут его голос сделался визгливым, и Герман торопливо закончил: – И толку от этого никакого!

– У тебя все получится, – сказал Келп и похлопал Германа по плечу.

Почувствовав прикосновение, Герман шарахнулся прочь, будто лошадь.

– Я эту штуку вскрою, – мрачно пообещал он и уселся на землю перед ящиком. Скрестив ноги, будто портняжка, Герман склонился над ним и почти коснулся носом замка.

– Мне немного трудно светить, куда надо, – сказал Келп.

– Замолчи, – велел Герман.

Келп опустился на колени рядом с ним и направил луч фонаря главным образом на правый глаз Германа, сердито смотревший на замок.

Вся сложность заключалась в том, что им не хотелось ломать его.

Утром они скажут владельцу или управляющему трейлерного парка, что нашли ящик открытым и сами подключили все коммуникации. Увидев, что замок в исправности, владелец, возможно, не станет поднимать шум. Но если он обнаружит, что замок сломан, то, чего доброго, не поверит объяснениям и, быть может, начнет возмущаться.

Вот в чем состояла сложность, вот почему замок надо было открывать, а не взламывать. Затруднение более серьезное – неспособность Германа открыть замок – было, понятное дело, связано с этим проклятущим сейфом. Он уже разложил на крышке ящика с полдюжины инструментов из своего саквояжа, а сейчас ковырялся в замочной скважине ещё каким–то маленьким инструментиком, другой конец которого представлял непосредственную опасность для правого глаза Германа; он не мог полностью сосредоточиться на работе. Герман совал инструментик в скважину навесного замка, и вдруг его глаза подергивались поволокой, потому что мыслями он возвращался к стоявшему в банке сейфу. У Германа не было ни пилы, ни дрели, способных прогрызть этот металл (не годилось даже алмазное сверло). Он оторвал панель с цифровым замком и механизм, но это ничего не дало. Попытался сорвать дверцу и согнул свой любимый ломик средней длины. Взрыв, достаточно мощный, чтобы открыть сейф, уничтожит и все его содержимое, а заодно, возможно, раскурочит и весь трейлер, будто кожуру авокадо.

Оставалось только прорезать круглое отверстие. Для этого надо было прикрепить к боку сейфа присоску с торчащим из её середины стержнем, на котором болтался рычаг в форме буквы «Г». В точке изгиба была рукоятка, а на цапфе – зажим для режущих кристаллов. Резец вставлялся в зажим так, чтобы он касался сейфа, а потом надо было вращать рукоятку, описывая широкие окружности – снова и снова, снова и снова, снова и снова. Как только резец изнашивался, его заменяли новым. Это был самый медленный и примитивный способ взлома сейфов, но только он мог кое–как подействовать на этот сучий, проклятый, ублюдочный…

Висячий замок… Мысли Германа опять переключались на него, и вот он снова здесь, сидит на земле и бестолково тычет маленькой железкой в замочную скважину.

– Проклятье, – пробормотал Герман, стиснул зубы и сжал замок до боли в пальцах.

Все дело в том, что иногда приходится возвращаться к азам. Герман владел самыми изощренными способами проникновения в сейфы и несгораемые шкафы и за время работы прибегал ко всем этим способам. К примеру, ЭС – электронный слухач. Прикрепи его к двери, надень наушники и слушай щелчки, набирая комбинацию. Или прилепи к двум точкам на краю дверцы маленькие комочки пластиковой взрывчатки – там, где расположены внутренние петли, – а потом выйди в соседнюю комнату и взорви их при помощи радиосигнала, после чего возвращайся, и ты увидишь, что дверца валяется на полу, а внутри сейфа нет ни одного мятого листка бумаги. Или…

Висячий замок… Герман снова стиснул замок и сказал:

– Рррррр!

– Кто–то едет.

– Это я рычу.

– Нет. Фары. – Келп выключил фонарик.

Герман оглянулся и увидел фары сворачивавшей с шоссе машины.

– Марч не может вернуться так быстро, – сказал он.

– Ну… – с сомнением проговорил Келп. – Уже почти четыре.

Герман уставился на него.

– Четыре часа? Я занимаюсь этим… Я тут уже… Давай, свети!

– Мы пока не знаем наверняка, что это они.

Фары медленно приближались, продвигаясь между погруженными во мрак трейлерами.

– Да не нужен мне этот чертов свет! – сказал Герман. Когда фары приблизились настолько, что можно было различить за ними очертания машины, когда она остановилась, и Марч выбрался наружу, Герман вскрыл замок на ощупь. Келп опять включил фонарик, но Герман уже убирал свои инструменты.

– Готово! – сообщил он.

– Получилось!

– Разумеется, получилось! – Герман злобно зыркнул на Келпа. – Чего это ты так удивляешься?

– Да нет, я просто… А вот и Стэн с Виктором.

Но прибыл только Марч. Он подошел, указал на черный ящик и спросил:

– Ты его открыл?

– Слушай, – сердито ответил Герман, – если у меня не ладится с сейфом, это ещё не…

Марч испугался.

– Я просто так спросил.

– Где Виктор? – поинтересовался Келп.

– Едет, – ответил Марч и указал большим пальцем в сторону ворот кемпинга, возле которых описывала дугу вторая пара фар. – Он и впрямь тащится еле–еле, – добавил Марч. – Удивительное дело. Раз–другой я едва не потерял его.

Дортмундер вылез из банка, подошел и сказал:

– Вы чертовски много болтаете. Давайте–ка потише.

– Мы открыли навесной замок, – сообщил ему Герман.

Дортмундер взглянул сначала на часы, потом на него.

– Хорошо, – сказал он, но и голос, и лицо его ничего не выражали.

– Слушайте, – воинственно начал Герман, но потом умолк, поскольку сказать ему было больше нечего, и просто стоял на месте.

Подошел Виктор; он чуть пошатывался на ходу и выглядел ошарашенным.

– Ну и ну, – сказал он озираясь по сторонам.

– Давайте залезем внутрь, там можно поговорить, – предложил Дортмундер. – Сумеете все тут наладить, ребята?

Подсоединять электричество, воду и канализацию собирались Келп и Марч. Келп ответил:

– Конечно, мы все сделаем.

– Там есть погнутые трубы, – сказал Дортмундер. – Мы их выворотили, когда забирали банк.

– Это пустяки, – ответил Марч. – У меня в машине лежат трубы, я привез. Что–нибудь придумаем.

– Только тихо, – добавил Дортмундер.

– Конечно, – ответил Марч.

Деловой настрой окружающих снова заставил Германа нервничать.

– Пойду займусь сейфом, – объявил он.

Дортмундер и Виктор отправились с ним. Дортмундер спросил Виктора:

– Стэн доложил тебе обстановку?

– Конечно. Сейф оказался сложноват для Германа, значит, нам придется на время остаться здесь.

Герман набычился и злобно уставился в пространство, но ничего не сказал.

Когда они карабкались в банк, Виктор проговорил:

– А этот Стэн лихо ездит, да?

– Такая у него работа, – ответил Дортмундер. При этих словах Герман опять болезненно поморщился.

– Ой, – сказал Виктор. – Вы только попробуйте его догнать. Ой…

В трейлере Мэй и миссис Марч прикрепили фонарики к мебели и установили их так, что можно было работать при свете, какой ни есть. Теперь они пытались мало–мальски навести порядок.

– Похоже, у нас тут целая колода карт, – сообщила Дортмундеру миссис Марч. – Я только что нашла возле сейфа бубновую тройку.

– Прекрасно, – сказал Дортмундер и повернулся к Герману. – Тебе нужна какая–нибудь помощь?

– Нет! – прошипел Герман, но мгновение спустя добавил: – То есть, да. Конечно, разумеется.

– Виктор, пойдешь с Германом.

– Само собой.

Мэй сказала Дортмундеру:

– Ты нам нужен, чтобы передвинуть мебель.

Когда Дортмундер ушел помогать авральной бригаде, Герман сообщил Виктору:

– Я принял решение.

Виктор насторожился.

– Я намерен, – продолжал Герман, – действовать против этого сейфа всеми известными человечеству способами. Одновременно.

– Само собой, – ответил Виктор. – А мне что делать?

– А ты, – заявил Герман, – будешь крутить рукоятку.