Текст книги "Конвоиры зари"

Автор книги: Дон Уинслоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Глава 19

Та же мысль при виде Буна пришла в голову и Джонни Банзаю.

Вообще-то обычно Джонни радовался появлению Буна. Большинство людей радовались. Но только не здесь и не сейчас. Не когда они приехали по вызову, потому что некая девица прыгнула с балкона третьего этажа в бассейн и промахнулась, распластавшись в метре от воды. Ее рыжие волосы разлетелись, закрыв собой вытянутую руку, а под телом растеклась неглубокая кровавая лужа.

На левом запястье у женщины виднелась татуировка с крошечным ангелом.

За бассейном высились четыре этажа мотеля с двумя угловыми флигелями. Такие уродливые и бездушные гостиницы десятками строили в начале восьмидесятых. Обслуживали они в основном скупых туристов, практичных шлюх и неверных мужей, избегающих, как огня, любой огласки. В каждой комнате был крошечный «балкон», выходящий на «внутренний дворик и спа-салон» – под этими громкими названиями скрывались тесный квадратный бассейн и потрепанное джакузи, которое показалось Джонни бурлящим рассадником венерических заболеваний.

Джонни пролез под лентой и подошел к Буну.

– Убирайся, пока лейтенант тебя не заметил, – посоветовал он.

– Кто это? – спросил в ответ Бун, глядя через плечо Джонни на труп.

– Что ты тут вообще забыл?

– Очередное дело о супружеской неверности.

– А жену-то зачем сюда на буксире притащил? – удивился Джонни, взглянув на Петру.

– Некоторые предпочитают увидеть все своими глазами, – объяснил Бун. Вытянув подбородок, он изучал место преступления. Вокруг тела суетился криминалист, похожий на колдуна вуду. Лейтенант Харрингтон сидел за ним на корточках, повернувшись спиной к Буну. – Что за попрыгунья?

– Какая-то Тэмми Роддик, – ответил Джонни.

Сила воли один, оптимизм ноль, мелькнуло у Буна, словно все происходящее было компьютерной игрой.

– Сняла комнату рано утром, – продолжал Джонни. – Но надолго, увы, не задержалась.

– Думаешь, суицид?

– Я ничего не думаю, – отрезал Джонни, – пока не получу на руки результаты анализа крови.

Ну, разумеется, молча согласился Бун. Надо ведь узнать, что за наркотики бурлили в ее организме. В тусовочных городах вроде Сан-Диего такое постоянно случается: девочка начинает думать, что наркотики – это Питер Пэн, а она сама – Венди, и страна Нетландия представляется ей не только прекрасной, но и доступной. Проблема в том, что… однаиз проблем в том, что в первую же секунду прыжка она понимает, что ошиблась, и оставшиеся длинные секунды жалеет о своем поступке, понимая, что ничего не изменить.

Сила тяжести есть сила тяжести.

Каждому сёрферу знакомо это чувство.

Забираешься на большую волну, но делаешь это неправильно. Но уже слишком поздно, и ты понимаешь, что, как ни дрыгайся, все равно упадешь. Остается только надеяться, что океан тут достаточно глубок, чтобы замедлить твое движение и не дать тебе стукнуться макушкой о дно.

Может, Тэмми тоже надеялась, что долетит до бассейна?

– А теперь уезжайте, пока Харрингтон вас не увидел, – повторил Джонни.

Но было уже поздно.

Харрингтон поднялся, огляделся в поисках Джонни Банзая и обнаружил, что тот беседует с Буном Дэниелсом.

Кошка и собака, Хэтфилд и Маккой, Стив Харрингтон и Бун Дэниелс. Харрингтон подошел к ленте и бросил на Буна неприязненный взгляд:

– Если вы ищете бутылки и банки, вынужден вас разочаровать – мусорщик уже все вывез.

Лицо Харрингтона похоже на колючую проволоку – черты лица настолько острые, что кажется, о них можно порезаться. Даже о его светлые волосы – коротко постриженные и жесткие от геля, или о его рот, похожий на сделанный острым ножом разрез между тонких губ. Одет в серый пиджак «в елочку», белую рубашку с коричневым галстуком, черные брюки и ослепительно сияющие черные ботинки.

Харрингтон крут.

И всегда таким был.

– Что ты делаешь на моем месте преступления, ты, водяная крыса? – спросил Буна Харрингтон. – Я думал, ты слишком занят, убивая маленьких девочек.

Бун бросился на него. Джонни Банзай в последний момент успел обхватить друга и удержать.

– Отпусти его, – велел Харрингтон. – Прошу, Джон, будь так добр, отпусти его.

– Лучше ты будь добр и уезжай отсюда, – прошипел Джонни Буну.

Бун отошел в сторону.

– Мудрое решение, – кивнул Харрингтон и добавил: – Слабак.

Бун не настолько разъярился, чтобы не заметить, как мимо них прямо к трупу пробирается Петра.

– Эй! – заорал Харрингтон, но было уже поздно.

Петра стояла над телом. Бун видел, как она наклонилась к убитой, затем выпрямилась и быстрым шагом направилась обратно к фургону. Там она уперлась обеими руками в кузов, словно готовясь дать себя обыскать. Голова ее была низко опущена.

– Иди, сунь два пальца в рот, – посоветовал Бун, подойдя к ней. – В первый раз всех рвет, это нормально.

Петра помотала головой.

– Да иди, иди, – уговаривал ее Бун. – Ничего в этом такого нет, ты тоже можешь иногда побыть человеком, а не роботом.

Но Петра все качала и качала головой и что-то неразборчиво бормотала.

– Что-что? – не расслышал Бун.

Петра прокашлялась и заговорила громче.

– Это не Тэмми Роддик, – сказала она.

Глава 20

Бун затащил Петру в фургон.

Машина завелась с первого раза, и они проехали два квартала, прежде чем он остановился и спросил:

– Что ты сказала?

– Это не Тэмми Роддик, – повторила Петра.

– Ты уверена? – Он и сам не заметил, как перешел с ней на «ты».

– Да, вполне. Господи боже мой, да я ее раз десять опрашивала!

– Ясно.

– И не собиралась я блевать, – добавила она. – Просто хотела отвлечь тебя от полицейских. И сообщить, что это не она.

– Ну, извини, что принял тебя за обычного человека из плоти и крови, – ухмыльнулся Бун. Правда, Петра еще больше побледнела, если такое в принципе было возможно. – Хочешь совет?

– Нет.

– Мы должны вернуться и сказать им, что они ошиблись с опознанием. Ты служитель правосудия, и если ты утаиваешь важную информацию в расследовании возможного убийства…

– Эй! – возмутилась Петра. – Я вообще-то адвокат, помнишь? Стэнфордский университет? Лучшая на курсе и все такое?

– А если я утаю эту информацию, меня могут лишить лицензии, – закончил Бун.

– Ну и забудь, что я тебе сказала, – пожала плечами Петра. – Я поклянусь, что не говорила тебе, хорошо?

– Какая, говоришь, у тебя в университете была оценка по адвокатской этике?

– «Отлично», разумеется. А ты как думал?

– Ты что, на экзамене списывала?

– С каких это пор Бун Дэниелс стал святошей? Я считала тебя пофигистом каких поискать.

– Мне нужна лицензия, чтобы сводить концы с концами, – произнес Бун и понял, что это звучит по-идиотски, особенно из его уст. Правила нельзя нарушать, но их можно обходить, и детектив, не способный на это, долго в бизнесе не продержится.

Кроме того, полагал Бун, у них есть веская причина не говорить полиции Сан-Диего, что убитая вовсе не Тэмми Роддик. Жертва въехала в мотель, зачем-то изображая из себя Тэмми. Возможно, кто-то купился на это и именно поэтому ее и убили. Тогда настоящая Тэмми, где бы она ни была, в безопасности, пока правда не выйдет наружу.

Сложность в том, чтобы найти ее прежде, чем убийца сообразит, что ошибся.

Петра пока разглагольствовала о том, «в какой она может быть опасности».

– Я уже об этом подумал, – прервал ее Бун.

К его удивлению, это сработало, и Петра наконец умолкла.

Наверное, это шок, подумал он. И потом, она, видно, просто не поспевает за моими мыслями. Бун решил разложить для Петры все по полочкам:

– Сперва нам нужно установить, что погибшая – это не Тэмми…

– Это не она, – перебила его Петра.

– Ладно, ладно, – вздохнул Бун и подумал, как же было хорошо, пока она молчала. – Тогда кто она?

– Без понятия.

Бун потряс головой, чтобы убедиться, что все правильно расслышал.

– Лучше бы нам это выяснить.

– И как мы собираемся это сделать?

– Мы – никак, – улыбнулся Бун. – Я это сделаю.

Потому что Бун знал: если хочешь узнать что-то про физику, иди к Стивену Хокингу; хочешь узнать что-то про баскетбол, иди к Филу Джексону; хочешь узнать что-то про девушек, зарабатывающих на жизнь стриптизом, иди к…

Глава 21

Бог Любви Дэйв сидел на спасательной вышке на пляже и внимательно следил за двумя девушками, направляющимися к океану.

– Еще заметны следы от купальников, свежие, – поделился он наблюдением с Буном, который уселся рядом с ним на вышке, в нарушение бог знает какого количества правил.

Девушки – пухлая блондинка с аппетитной грудью и высокая стройная брюнетка – как раз проходили мимо.

– Однозначно, куколки приехали издалека, – изрек Дэйв. – Скорее всего, Висконсин или Миннесота. Секретарши, снимают один номер на двоих. Что осложняет задачу, но, с другой стороны, и награду делает слаще.

– Дэйв…

– У меня есть потребности, Бун, – отмахнулся Дэйв. – И я их не стыжусь. Ну, стыжусь, конечно, но…

– Но тебя это не останавливает, – закончил за него Бун.

– Именно, – улыбнулся Дэйв.

Дэйв – живая легенда. Местная знаменитость – и как спасатель, и как любовник. В последней категории ему легко можно было бы присудить черный пояс десятого уровня в горизонтальныхсражениях. Он покрыл туристских тел больше, чем крем от загара. Джонни Банзай даже утверждает, будто Дэйв числится в брошюрах Торговой палаты ПБ как один из главных аттракционов города, наравне с аквапарком.

– Нет, правда, – говорил Джонни. – Они приезжают посмотреть на шоу дельфинов, затем бегут любоваться пандами, а потом идут трахать Дэйва.

– Знаешь, что мне особенно нравится в туристках? – мечтательно произнес Дэйв.

Возможных вариантов ответа было слишком много, так что Бун не стал ломать себе голову:

– Что?

– Они уезжают.

И это так. Туристки приезжают повеселиться, Дэйв им это веселье обеспечивает, и затем они возвращаются домой, обычно за сотни километров отсюда. Они уезжают, и уезжают в прекрасном расположении духа. Им нравится Дэйв – и когда они ложатся к нему в постель, и когда он не провожает их до аэропорта.

Они даже дают ему рекомендации.

Серьезно, приезжают домой и говорят своим подружкам: «Не собираешься в Сан-Диего? Обязательно навести Дэйва».

И они навещают.

– А тебе не случается почувствовать себя дешевой проституткой? – спросила его как-то Санни.

– Есть немного. Но что поделаешь – нет в мире совершенства, – улыбнулся он.

Хотя лично он ничего обидного в том не находил.

Именно Дэйв ввел в их обиход термин «бетти». Вот как это произошло.

Одним кристально ясным утром команда в полном составе сидела на пляже, дожидаясь волн. От безделья они завели однозначно нездоровый, но увлекательный разговор – кто кого из мультяшных персонажей не прочь бы трахнуть.

Большой популярностью пользовалась Джессика Рэббит, [18]18
  Джессика Рэббит– героиня мультика «Кто убил Кролика Роджера?».


[Закрыть]хотя Джонни Банзай предпочел ей Белоснежку, а Шестипалый признался в своей тайной страсти к обеим девчонкам из «Скуби-Ду». Санни разрывалась между Бэтменом и Суперменом («Загадочность против мышц»), и, пока она пыталась определиться, Дэйв увековечил себя в сёрферской среде, произнеся роковое «Бетти Раббл». [19]19
  Бетти Раббл– героиня мультика «Флинтстоуны».


[Закрыть]

На несколько секунд на пляже воцарилась мертвая тишина.

– Это отвратительно, – наконец выдал Бун.

– Почему это?

– Потому что!

– Но почему? – в свою очередь спросил у Дэйва Джонни Банзай. – Почему Бетти Раббл?

– Наверняка она ураган в койке, – спокойно ответил Дэйв, и всем стало понятно, что над этим вопросом он размышлял долгие часы. – Говорю вам, эти миниатюрные сексуальные истерички, их только спустишь с поводка…

– А с чего ты взял, что она сексуальная истеричка? – спросила Санни, совершенно забыв, что обсуждают они в буквальном смысле слова одномерную девицу, существующую лишь в выдуманном доисторическом городке Бедроке.

– Да Барни ее не удовлетворяет, – ответил Дэйв с непрошибаемой уверенностью.

А через полчаса на пляж пришла миниатюрная брюнетка, и Джонни Банзай ухмыльнулся и показал на нее Дэйву.

– Угу, типичная Бетти, – кивнул тот.

Вот так все и пошло.

Плод извращенного воображения Дэйва прочно вошел в сёрферский лексикон и с тех пор любую желанную женщину, вне зависимости от цвета волос или фигуры, называли «бетти».

Но Дэйв прославился и как спасатель, и вполне справедливо.

Для детей Сан-Диего спасатели – все равно что бейсбольные игроки для нью-йоркских малышей. Это их герои, примеры для подражания, любимцы. Отличный спасатель, не важно, какого пола, должен прекрасно плавать, а Дэйв – один из лучших пловцов Сан-Диего.

Взять хотя бы ту историю с быстринами – обычно они настигают прибрежные воды по выходным, когда там больше всего народу, – и в тот раз в океан унесло одиннадцать человек. Никто из них не пострадал, потому что Дэйв начал решать проблему еще до ее возникновения. Он уже бежал к воде, когда быстрины только собирались завертеться, и так эффективно руководил своей командой, что через пару минут все одиннадцать потенциальных жертв уже сидели на берегу.

Или тот случай с мужчиной, который отправился поплавать с маской и запутался в водорослях, почему-то прибившихся необычайно близко к берегу. Дэйв понял, что что-то не так, лишь по цвету воды, нырнул в глубину океана с ножом и освободил несчастного пловца. Уже на пляже он сделал ему искусственное дыхание, и мужчина, которому без Дэйва грозила бы смерть или, как минимум, серьезное повреждение мозговых тканей, отделался легким испугом.

Или взять знаменитую историю о Дэйве и акуле.

Однажды Дэйв показывал на берегу молодому неопытному спасателю самые удобные места для обзора океана. Они были на своих фирменных досках, ярко-красных лонгбордах длиной с небольшую лодку, и гребли на юг, мимо длинного побережья от пляжей Лa-Хойи и Лахойской пещеры. Вдруг молодой спасатель, смертельно побледнев, сел прямо на своей доске.

Дэйв взглянул вниз и увидел, как от правой ноги парня по воде расплывается кровавое пятно. Он тут же понял почему. Огромная белая акула, рыщущая возле пещеры в поисках еды, по ошибке приняла черный блестящий гидрокостюм спасателя за шкуру тюленя и решила откусить от него кусочек. Теперь она наматывала круги вокруг его доски, намереваясь завершить свой обед.

Дэйв подплыл, разместился ровно между спасателем и акулой – эту историю, к слову, рассказывал сам молодой спасатель, а не Дэйв, – уселся на доске и начал пинать акулу по рылу, попутно крича, чтобы она убиралась куда подальше.

– Кому говорю, а ну убирай отсюда свою мокрую рыбью задницу! – орал и пинался он.

И акула его послушалась.

Крутанулась и спокойно уплыла.

После этого Дэйв перерезал веревку со своей доски, сделал из нее жгут для ноги паренька и отволок его к берегу. Там он вызвал «скорую», объявил во всеуслышание, что страшно голоден, отправился на пляж и съел в забегаловке «У Джеффа» огромный бургер.

Вот такой он, Дэйв.

(«Знаешь, что я сделал после того, как съел тот бургер? – как-то по секрету признался он Буну. – Пошел к мусорке у тридцать восьмой вышки и вывернул его обратно. Чувак, мне в жизни не было так страшно!»)

Кандидаты в спасатели были готовы на все, чтобы попасть в тренировочную группу, где преподавал Дэйв. Или чтобы избежать этого. Те, кто хотел стать отличным спасателем, мечтали об уроках Дэйва, а те, кто надеялся проскочить экзамены, боялись его как чумы.

Потому что Дэйв – настоящий монстр.

Он изо всех сил пытался завалить каждого из студентов, используя все доступные и незапрещенные законом методы воздействия – физического, ментального, эмоционального.

– Если они провалятся, – сказал он как-то Буну, пока они наблюдали, как студенты качают под водой пресс, – пусть уж лучше провалятся сейчас, а не когда какой-нибудь несчастный идиот будет тонуть и надеяться, что они его спасут.

Вот какая штука: даже если подводное течение вдруг унесет двадцать человек или у кого-то пойдет кровь из носа, а рядом будет проплывать взвод акул, спасатель обязан приплыть в этот дурдом свежим и спокойным, как мартовское утро, и расслабленно поинтересоваться, не хотят ли господа отдыхающие направиться обратно на берег. Разумеется, без спешки.

Потому что чаще всего люди умирают в воде из-за паники.

Их заклинивает, и они начинают делать глупости – пытаются перебороть течение, плывут не туда, куда надо, машут руками и ногами, выбиваясь из сил. Если бы они просто расслабились и лежали тихо на спине, дрейфуя потихоньку по воде и ожидая подмоги, то в девяносто девяти случаях из ста с ними все было бы в порядке. Но они пугаются, начинают задыхаться, и все кончается плачевно – если только к ним на помощь не приходит спокойный, невозмутимый спасатель.

Вот почему Дэйв настойчиво пытался переманить к себе Буна.

Он знал, что из него выйдет отличный спасатель. Бун – прирожденный пловец, неутомимый, наделенный чутьем, позволяющим понимать океан. Ежедневный сёрфинг сделал его тело близким к совершенству. Ну а что касается спокойствия, то Бун – ходячее воплощение невозмутимости. Ген паники у него попросту отсутствует.

И Дэйв знал это наверняка. В тот день, когда быстрины увлекли в океан одиннадцать человек, Бун был на пляже и перешучивался с Дэйвом. Но при первых признаках опасности добровольно бросился в океан и начал плавать вокруг перепуганных туристов, поддерживал тех, кто уже шел ко дну, улыбался и смеялся, словно находился не в центре быстрого и опасного течения, а в теплом детском бассейне.

Дэйв никогда не забудет, что говорил тогда Бун несчастным людям, пока он сам со своей командой отчаянно пытался спасти их жизни:

– Эй, да не волнуйтесь вы так! У нас тут лучшие спасатели мира работают, они нас вытащат!

– Что привело тебя в мои покои? – спросил сейчас Дэйв у Буна.

– Дела.

– Как только подпишешь контракт, – ответствовал Дэйв, – устрою тебе шикарную работенку. Сможешь целый месяц щеголять в таких же модных ярко-оранжевых плавках, как у меня.

Они часто шутили, задаваясь вопросом, почему плавки, спасательные жилеты и даже их доски производят исключительно в одном цвете, который как ничто другое притягивает акул. Для белых акул нет ничего привлекательнее ярко-оранжевого цвета.

– Ты ведь можешь похвастать энциклопедическими познаниями в области местных стриптизерш, верно? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Бун.

– Многие думают, что это очень легко, – тяжко вздохнул Дэйв, – они ведь не знают, сколько долгих часов я, до мозга костей преданный своему делу, провел…

– Чем ты пожертвовал, – поддакнул ему Бун.

– Да, многим, очень многим, – согласился Дэйв.

– Но я-то знаю.

– И я ценю это. Чем могу быть тебе полезен?

Бун не был уверен, что Дэйв сможет ему помочь, но очень на это надеялся. Та девушка у бассейна выглядела типичной стриптизершей – стройное тело танцовщицы, вытравленные кудри. А по своему опыту Бун знал, что в основном такие девушки общаются с себе подобными. Во-первых, у них одинаково неудобный рабочий график, а во-вторых, обычные, не занимающиеся стриптизом женщины редко дружат с танцовщицами – боятся, что те уведут у них мужа или бойфренда.

Так что Бун был уверен, что их Джейн Доу [20]20
  Джейн Доуи Джон Доу – стандартное обозначение тел до их опознания.


[Закрыть]окажется именно стриптизершой.

– Нужно опознать одну танцовщицу, – сказал он. – Рыжая, хорошая грудь, на левом запястье татуировка в виде ангела.

– Дай-ка подумать, – пробормотал Дэйв. – Анджела Харт.

– Ангельское сердце? [21]21
  Анджела Харт созвучно с англ.angel heart – ангельское сердце.


[Закрыть]– удивился Бун.

– Сценический псевдоним, – объяснил Дэйв. – А чего с ней такое?

– А она… Вы с ней дружили? – деликатно спросил Бун.

– Джентльмены о подобных вещах не распространяются. А что случилось, почему у тебя голос такой серьезный?

– Она умерла, Дэйв, – мягко сказал Бун.

Дэйв уставился в океан. Неспокойные волны уже значительно увеличились и приобрели темно-серый оттенок.

– Как умерла?

– Возможно, самоубийство.

– Нет, только не Анджела, – покачал головой Дэйв. – Это на нее совсем не похоже.

– Она работала когда-нибудь на Дэна Сильвера?

– Все они на него когда-нибудь да работали.

– Не знаешь, с девушкой по имени Тэмми она была знакома? – спросил Бун.

– Да, они были близкими подругами, – кивнул Дэйв. – А она-то тут при чем?

– Пока не знаю, – признался Бун.

Дэйв кивнул еще раз.

Они сидели и смотрели на волны. Бун не хотел торопить друга. Он знал, что тому нужно время. А океан никогда не надоедает – он всегда одинаковый и всегда разный.

Наконец Дэйв заговорил:

– Анджела была хорошей девчонкой. Если тебе понадобится помощь, чтобы выяснить, кто ее убил, только свистни.

– Не сомневайся, – пообещал ему Бун.

Дэйв забрался обратно на свою вышку и возобновил наблюдение за двумя туристками, которые уже возвращались обратно в отель.

Но Бун знал, что хотя Дэйв и смотрит на них, видит он совершенно другую девушку.

Глава 22

Бун недалеко ушел от вышки спасателей.

Он уже выбрался на бульвар и направлялся обратно к своему фургончику, когда вдруг заметил его – на грязном маленьком велосипеде с колесами толще, чем школьная королева красоты в Канзасе. Рыжего Эдди.

Рыжий Эдди – выпускник Гарварда гавайско-японо-китайско-португальско-англо-калифорнийских кровей с волосами цвета дорожных конусов. Да, да, да – они не рыжие, а вовсе даже оранжевые, а Эдди на самом деле не Эдди, а Джулиус. Но нет в этом мире человека, который осмелился бы назвать его Оранжевым Джулиусом.

Ни Бун, ни Бог Любви Дэйв, ни Джонни Банзай, ни даже Шестипалый – никто из них не пошел бы на это, потому что Рыжего Эдди всегда окружало как минимум шесть огромных гаитян-дуболомов, и Эдди ни на секунду не задумался бы, спускать ему своих псов с цепи или нет.

Рыжий Эдди был дилером и толкал марихуану.

Его отец владел несколькими десятками продуктовых магазинов в Оаху, Кауаи [22]22
  Оаху, Кауаи– острова Гавайского архипелага.


[Закрыть]и на Большой земле. Он отправил Эдди с северного побережья Оаху в Гарвард, а затем и в Уортонскую бизнес-школу, откуда тот вернулся на остров с четким бизнес-планом.

Именно Эдди сделал на Мауи модным обдолбанный стиль жизни, именно Эдди ввел в обиход гидропонную марихуану. Он перевозил на своем корабле огромные партии наркотиков. Возле берега товар в пластиковой водонепроницаемой упаковке сбрасывали в воду, и подручные Эдди ночью выходили за ним в море на «зодиаках» – маленьких моторных лодках.

– Я – миссионер, – заявил как-то Эдди Буну, когда они сидели в «Вечерней рюмке». – Помнишь, как американские миссионеры высаживались на Гавайи, чтобы распространять слово Божье и уничтожать нашу культуру? Ну вот, я делаю то же самое. Только я несу «слово Божье» практически безвозмездно, а вашу культуру необходимоуничтожить.

Безвозмездное миссионерство пошло Рыжему Эдди на пользу – он владел прекрасным особняком с видом на океан в Ла-Хойе, коттеджем на пляже в Уаймее и яхтой длиной тридцать три метра, пришвартованной у причала Сан-Диего.

Рыжий Эдди был пассивный гей, любитель так называемого «тихоокеанского ободка», [23]23
  Специфическая гомосексуальная техника, в которой один партнер укладывает на анальное отверстие другого партнера кружок ананаса и затем съедает его.


[Закрыть]типичный представитель нынешнего Западного побережья и олицетворение состояния экономики и культуры этого самого побережья, в наши дни в основном населенного людьми смешанных калифорнийско-азиатско-полинезийских кровей. Все как в хорошей сальсе, подумал Бун. Даже с кусочками ананаса и манго.

Бун и Эдди направились обратно к пляжу.

Как и многие истории в этой части земного шара, их история тоже началась в воде.

У Эдди был ребенок – следствие одной пьянки в школе.

Кейки жил не с Эдди, а со своей матерью в Оаху, но иногда приезжал к папе в гости. Когда ему было около трех лет, в ПБ как раз пришли большие волны. Идиотка-няня, присматривавшая за Кейки, решила, что нет ничего лучше, чем пойти с ребенком на берег, поглазеть на океан (можно подумать, она сроду не видала таких волн у себя на Северном побережье). Одна из волн обрушилась на пристань и утащила с собой Кейки, так что малышу выпал шанс познакомиться с большими волнами даже слишком близко.

Обычно такие случаи заканчиваются трагедией. В лучшем случае спасателям удается найти тело жертвы.

Называйте это удачей, божьим провидением, кармой – но факт, что в то же самое время на большие волны смотрел Бун Дэниелс, самой природой созданный для подобных ситуаций. Услышав вопли, он взглянул на пляж и увидел няню, в панике тычущую пальцем в океан, где из-под воды иногда показывалась голова Кейки. Бун прыгнул в следующую же волну, схватил малыша и умудрился не разбиться вместе с ним об острые скалы неподалеку.

Эта история попала в «Юнион Трибьюн»: «Местный сёрфер спас ребенка».

На следующий день, когда Бун валялся дома и отходил от чудной сессии сёрфинга, которую провел в больших волнах после своего героического поступка, раздался звонок. Открыв дверь, Бун увидел низенького рыжего мужчину, у которого татуировками было покрыто все, кроме, пожалуй, лица.

– Все, что ты хочешь, – произнес человек. – Все что угодно.

– Да мне ничего не надо, – пожал плечами Бун.

Эдди попытался всучить ему деньги, затем наркотики; Эдди хотел купить ему дом или хотя бы яхту. Наконец Бун согласился поужинать с ним в «Морской комнате». Эдди предложил подарить Буну этот ресторан.

– Знаешь, я как-то себя в ресторанном бизнесе не вижу, – признался Бун.

– А в каком видишь? Хочешь в моей области работать, только слово скажи, я тебя высоко поставлю!

– Я за другую команду играю, – ответил Бун. Разумеется, он вовсе не хотел сказать, что, например, входит в лесбийскую женскую команду по гребле на каноэ, а всего лишь имел в виду свою службу в полиции.

Нельзя сказать, чтобы это как-то мешало их дружбе. Бун работал не в отделе по контролю за наркотиками, а осуждать Эдди ему и в голову не приходило. В прошлом Бун и сам иногда покуривал травку, и хотя он перерос это детское увлечение, на увлечение остальных марихуаной ему было наплевать.

Они с Эдди начали общаться. Эдди даже стал кем-то вроде запасного члена команды конвоиров, хотя появлялся у них нечасто – утро у него начиналось в час дня. Но иногда он присоединялся к ним и даже познакомился с Дэйвом, Прибоем, Шестипалым, Санни и Джонни, хотя последний старался держаться от него подальше из-за специфики их противоположных по духу профессий.

Бун, Дэйв и Прибой стали ходить в гости к Эдди, где увлеченно следили за поединками мастеров боевых искусств на огромном плазменном экране. Эдди обожал стиль борьбы, в котором смешивались почти все боевые искусства, тем паче что зародился он именно на Гавайях. Он даже спонсировал команду бойцов под неоригинальным названием «Команда Эдди». Если они не собирались у него дома, то в сопровождении свиты Эдди отправлялись в Анахейм, чтобы посмотреть шоу вживую. А однажды Эдди даже уломал Буна поехать в далекий от океана Лас-Вегас, где устроил между ним и Дэйвом серию поединков.

На новоселье, которое Эдди закатил по приезде в свой шикарный дом в Ла-Хойе, присутствовали почти все конвоиры зари.

Модерновый особняк Эдди занимал целый акр и стоял на обрыве Птичьей скалы, выходящей прямо на океан. Соседи были, прямо скажем, шокированы сворой громил, бесконечными вечеринками, бухающей в ночи музыкой и грохотом скейтбордов в построенной Эдди U-образной трубе (он был знаменит еще и тем, что частенько скатывался туда прямо с крыши дома), ужасались его любви к стрельбе по тарелкам и гонкам по улице на горном велосипеде в окружении взвода суровых телохранителей. Эдди потряс смирных любителей гольфа, предпочитающих в одежде нежно-розовые и желтые оттенки. Но что же они могли с ним поделать?

Ничего, вот чего.

Ничегошеньки.

Они не собирались жаловаться на шум, вызывать полицию или идти выяснять у властей города, разрешено ли их соседу устраивать в их доселе тихом районе стрельбище или частный скейтборд-парк.

Они ничего не собирались предпринимать, потому что до смерти боялись Рыжего Эдди.

Эдди же это расстраивало. Он даже пытался наладить добрососедские отношения, пригласив как-то воскресным утром всю округу на луау. [24]24
  Луау– традиционный гавайский праздник на открытом воздухе с угощением, музыкой, танцами и пением.


[Закрыть]

Естественно, обернулось все это полнейшим фиаско.

Одним из первых на борт «Титаника» Эдди пригласил Буна.

– Ты должен прийти, – уверял он его по телефону, объяснив предварительно свой замысел, – мне нужна моральная поддержка. И притащи всю свою охану. [25]25
  Охана– гавайское обозначение семьи и самых близких друзей, которых не бросают ни при каких обстоятельствах.


[Закрыть]

Под оханой он, конечно, имел в виду членов команды.

Бун воспринял это предложение, мягко говоря, без особой радости. Как не нужен флюгер, чтобы понять, что дует ветер, так не нужно было быть Савонаролой, чтобы предсказать, чем закончится эта милая воскресная вечеринка. Ну да в компании страдать сподручнее, так что следующим же утром на встрече конвоиров зари Бун оповестил всех о предложении Эдди и был крайне удивлен тем, что друзья в общем-то не разделяли его пессимизма.

– Вы что, издеваетесь? – не поверил своим ушам Бун.

– Да я такой цирк ни за что на свете не пропущу, – ответил Джонни Банзай.

Да, цирк – это самое меткое определение.

Танцовщицы хулы были прекрасны, музыканты с укулеле, исполняющие смесь рэгги с сёрферской музыкой, занятны (несмотря на то что не все понимали, в чем тут суть), борцы сумо… ну, в общем, борцы сумо были борцами сумо. Прибой, последним записавшийся на конкурс, взял бронзу, пока Живчик вслух удивлялся жирным мужикам в памперсах, на людях стукающимся животами в песочнице.

Пока все идет неплохо, думал Бун. Могло быть и хуже.

Возможно, что-то пошло не так, когда Эдди – сияющий от добрососедской атмосферы и принятой смеси экстази, марихуаны, викодина и колы с ромом – прошелся по горячим углям, демонстрируя свои способности к медитации, и заставил некоторых из гостей разделить его трансцендентальный опыт.

После того как врач «скорой помощи» удалился обратно в больницу, Эдди решил, что оставшиеся в живых гости должны лечь рядком между двумя перилами, и пролетел над ними на горном велосипеде, после чего выпустил своего психованного ротвейлера Дэймера и начал с ним бороться. Парочка каталась по всему двору, расшвыривая вокруг клочья шерсти, волосы, куски плоти, кровь и слюну, пока Эдди наконец не схватил пса голыми руками за горло и не заставил молить о пощаде.

Когда гости разразились кто жидкими, кто потрясенными аплодисментами, Эдди – запыхавшийся, в поту и крови, но окрыленный победой – прошептал Буну на ухо:

– Господи, как же тяжело развлекать этих хаоле. [26]26
  Хаоле– обозначение белого человека в гавайской культуре. Может носить как нейтральный, так и оскорбительный оттенок.


[Закрыть]Так и надорваться недолго.

– Даже не знаю, – ответил Бун. – Наверное, некоторым людям просто не дано оценить такой великолепный бой между собакой и человеком.

Эдди пожал плечами, наклонился и почесал Дэймеру грудь. Окровавленный пес, не находящий себе места из-за позорного проигрыша, смотрел на Эдди с беззаветным обожанием.

– Как думаешь, что теперь-то делать? – поинтересовался Эдди.

– Может, успокоиться немного? – предложила Санни. – Дайте людям время, пусть просто тихо и мирно поедят. Тем более еда тут просто великолепная.

Ты все равно лучше, подумал Бун, глядя на Санни в длинном цветастом саронге, с цветком в золотистых волосах и капелькой соуса над верхней губой.

– Да, я уж постарался, – кивнул Эдди.

Это точно, мысленно согласился Бун. Вокруг красовались горы пои, [27]27
  Пои– гавайское блюдо из корня таро.


[Закрыть]огромные тарелки со свежими гавайскими кушаньями оно и опа, вяленой свининой, рисом с чили и жареной на гриле тушенкой, и даже пара поросят, для которых на лужайке за домом поставили жаровни, выкопав под них экскаватором ямы.