Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Дон Харрис

Соавторы: Грэм Мастертон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)

– Вы меня осуждаете, – сказала она. – Как только я открыла дверь и впервые увидела вас, я поняла, что вы станете меня осуждать.

– Я не осуждаю. Скорее, я не понимаю.

Одарив его полунасмешливой грустной улыбкой, она развязала поясок своего пеньюара и завязала его заново, покрепче, на миг обнажив перед Винсентом тяжёлую белую грудь с ареолами сосков цвета лепестка увядающей розы.

– Вам и не нужно понимать, Винсент. От вас требуется лишь одно: наслаждаться. Ну и платить, само собой.

– Просто скажи, где ты их откопал? – спросил Винсент у Боубея по пути назад в Монреаль. – Отличное место, и я тебе очень благодарен, но как-то это все странно.

– Что – странно? Всё вполне естественно. В Сан-Франциско я однажды был в клубе, в котором все дрочили там, где им вздумается, а ещё там было трое парней, которые одновременно сосались с одноногой женщиной. Винсент, ты же ничего подобного в жизни не видел. Ты не знаешь и половины того, что происходит в мире. Групповухи, кожаные фетишисты, зоофилы. По сравнению со всем этим, у мадам Ледук крайне приличное заведение.

– Так где ты их нашёл?

– Мне о них рассказал какой-то парень из Ширмэн Филипс. Мадам Ледук просит своих клиентов раздавать визитки всем, кого её услуги могут заинтересовать.

– Семь молоденьких девчонок, которым едва стукнуло восемнадцать. А одна из них уже полгода как беременна.

– Только не говори, что тебе не понравилось. Ни за что не поверю, что ты не хочешь туда вернуться.

Винсент ничего не ответил, глядя на сверкающие впереди огни делового центра Монреаля. Они казались ненастоящими, будто город был нарисован на горизонте.

Разумеется, он вернулся, причём всего три дня спустя, и на этот раз один. Жара обернулась страшной грозой, и, даже несмотря на то что он припарковал арендованный автомобиль совсем рядом с домом, он успел промокнуть до нитки по пути к парадному входу. Он вытирал лицо платком, когда дверь открылась и на пороге появилась мадам Ледук. На этот раз на ней был шёлковый халатик нежного персикового цвета.

– Винсент? Не ожидала увидеть вас так скоро.

– Знаю, мне следовало позвонить, но я не знаю вашего номера.

– И вы не стали спрашивать у Франсуа, потому что не хотите, чтобы он узнал, что вы снова собираетесь сюда?

Винсент неловко пожал плечами.

– Я просто хотел увидеться с Катериной, вот и все. Хотя… с вами я тоже хотел поговорить.

– Тогда вам лучше зайти внутрь, – сказала она под очередной раскат грома, от которого крыша дома задрожала.

Винсент прошёл за ней в дом.

– Я беспокоюсь за Катерину, если хотите знать. Не могу выкинуть её из головы.

– Вы не первый.

– Я к тому, что это неправильно, когда беременная девушка занимается незащищённым сексом с незнакомыми мужчинами. Поймите, она может подцепить что угодно. Подумайте о ребёнке.

– Вы тоже занимались с ней сексом.

– Да, я не отрицаю. И из-за этого я чувствую себя ещё более виноватым.

– И что вы предлагаете?

– Я предлагаю вам сделку. Позвольте мне увезти Катерину отсюда, чтобы она могла родить в комфорте и безопасности, чтобы поблизости была хорошая клиника. Я позабочусь о том, чтобы вы не понесли убытков. Если вы посчитаете её потенциальный доход, скажем, на следующие полгода, я смогу заплатить вам авансом.

Мадам Ледук повела его за собой в гостиную. Окна были по-прежнему плотно закрыты, и он едва мог разглядеть её в темноте.

– Присядьте, – сказала она. – Хотите чаю? Или, может быть, бокал вина?

– Нет, благодарю вас. От вас мне нужно лишь одно: разрешите Катерине уехать со мной.

Мадам Ледук стояла, повернувшись лицом к камину, и Винсент мог видеть лишь неясное отражение её лица в зеркале, висевшем над ним.

– Боюсь, Винсент, что это невозможно. Ни одна из нас никогда не сможет выйти за пределы этого дома.

– Да почему, черт возьми? Что будет, когда девушки состарятся и станут хуже выглядеть? Будете держать публичный дом, полный пенсионерок – так что ли?

Мадам Ледук выдержала долгую паузу, после чего сказала:

– Если я объясню вам, почему Катерина не может поехать с вами, вы пообещаете мне, что уйдёте, никогда не вернётесь и забудете о ней и обо всем, что с ней связано?

– Как я могу давать такие обещания?

– Это все ради её же блага.

– Слушайте, я не знаю. Я подумаю, ладно? По крайней мере, я готов уйти.

– Хорошо, – сказала мадам Ледук. – Думаю, этого достаточно, – она обернулась и подошла к нему, остановившись так близко, что он мог протянуть руку и дотронуться до её лица. – Когда-то, в тысяча девятьсот двадцатых годах, здесь была школа, пансион для юных девушек.

– Я видел табличку в коридоре. Пансион Святой Агаты, верно?

– Совершенно верно. Это была довольно известная школа, дипломаты и состоятельные коммерсанты отдавали сюда дочерей на лето, чтобы те научились готовить, шить, ездить верхом и приобрели необходимые социальные навыки.

– Понимаю. Что-то вроде пансиона благородных девиц.

Мадам Ледук кивнула.

– Однажды, июльским днём тысяча девятьсот двадцать четвёртого года, несколько девушек со своей учительницей отправились на пикник на Кровавое озеро. Это озеро – очень живописное место, одна из здешних достопримечательностей. Его назвали Кровавым из-за того, что вокруг него растут клёны. Осенью листья на деревьях становятся красными и, отражаясь в озере, создают впечатление, будто озеро наполнено кровью. Говорят, это магическое, священное место, настолько пропитанное тайной силой, что даже индейцы не рискнули бы с ним связываться. Так или иначе, девушки отправились туда на пикник, и день выдался просто великолепный. Это был лучший день за всю историю мира. Озеро, деревья, голубое небо – такое голубое, будто сделано из керамики. Учительница встала, оглядела своих девочек и сказала: «Сегодня просто идеальный день. Вот бы мы вечно оставались молодыми! Вот бы этот день длился двадцать четыре года, а не двадцать четыре часа!»

Мадам Ледук стояла, глядя на Винсента, и Винсент ждал продолжения, но она молчала. Через какое-то время он спросил:

– И что было дальше? Она пожелала, чтобы день длился двадцать четыре года. И что?

– Её желание сбылось.

Последовала ещё одна долгая пауза.

– Я не понимаю… – сказал Винсент.

– Всё очень просто, – сказала мадам Ледук. – День длился двадцать четыре года. По крайней мере, для всех собравшихся там. Солнце оставалось высоко в небе, и они не замечали, как уходит время. Это было похоже на сон. Когда они, наконец, вернулись в школу, оказалось, что школа давно закрыта, а все их друзья исчезли. Был уже не тысяча девятьсот двадцать четвёртый год. Был тысяча девятьсот сорок восьмой.

Она подошла к палисандровому комоду, который стоял в другом конце комнаты, а затем вернулась, держа в руках пожелтевшую газету.

– Вот, – сказала она. – Вот что произошло.

Это был номер вестника Мон-Сен-Мишель. На первой странице крупными буквами шёл заголовок: «ПОИСКИ ПРОПАВШИХ ДЕВУШЕК ИЗ ПАНСИОНА СВЯТОЙ АГАТЫ ПРЕКРАЩЕНЫ: девять учениц и их учительница пропали бесследно».

Винсент прочёл первый абзац. «В полиции считают, что надежды найти девять девушек из пансиона Святой Агаты и их учительницу, которые три месяца назад отправились на Кровавое озеро, почти нет. Вся территория вокруг озера была тщательно обыскана, и оснований полагать, что они сбежали вместе или решили сыграть злую шутку, также нет. Инспектор королевской конной полиции Рене Трушо назвал инцидент на Кровавом озере “величайшей загадкой в истории канадской полиции”».

Мадам Ледук сказала:

– Они отправились на поиски уже на следующий день, но нас, разумеется, не нашли. Для них мы оставались во вчерашнем дне, мы всё ещё нежились на траве у озера.

– Это были вы? Вы и ваши девочки?

Мадам Ледук коротко кивнула.

– Мы пережили неповторимый день, такой, какого никогда не было и никогда больше не будет. Но вернувшись сюда, мы обнаружили, что прошла половина нашей жизни. Я до сих пор не понимаю, что с нами произошло и почему так случилось. Я не понимаю, был это дар или проклятие. Но первая часть моего желания тоже сбылась: пока мы находимся внутри этого здания, мы остаёмся такими же, какими были в тот день, много лет назад. Словно моё желание выбило нас из общего потока жизни, и я и мои семь девочек оказались вне времени; словно мы прокляты – или наоборот, имеем счастливую возможность, – оставаться здесь вечно.

– Здесь написано, что девочек было девять.

– Да… когда-то их было девять. Двое из них ушли: Сара ушла пять лет назад, и Имоджин – как раз накануне Рождества. Сара хотела потом вернуться, но она уже не выглядела молодой девушкой. Время настигло её, и она постарела за неделю на сорок лет. А Имоджин прислала мне письмо. Всего две строчки. Желаете прочесть?

Она протянула ему листок бумаги, который так часто разворачивали и снова складывали, что он истрепался на сгибах. Почерк был такой кривой и запутанный, что Винсент с трудом разобрал слова.

Дорогая мадам Ледук,

Я очень стара и вот-вот умру. Передайте остальным, что я буду ждать их на небесах.

Мадам Ледук сказала:

– Похоже, что чем больше проходит времени, тем быстрее мы стареем, если пытаемся покинуть это место. Поэтому… мы решили остаться здесь.

– Не верю, – сказал Винсент. – День не может растянуться на годы. Люди не могут вечно оставаться молодыми. Кого вы пытаетесь провести? Вы просто не хотите, чтобы я забрал у вас Катерину. Вас только одно заботит: деньги, которые она вам приносит. Беременная девочка, как же, лакомый кусочек! Боже, если бы вы действительно заботились о благополучии этих девочек, вы никогда не стали бы предлагать их тела первому попавшемуся извращенцу с тугим кошельком!

– Себя вы к этой категории людей, очевидно, не причисляете, – заметила мадам Ледук.

– Я поддался страсти, и я признаю это. Она очень красива, она соблазнила меня. Но это не значит, что теперь я должен оставить всё как есть.

– Винсент… а вам не приходило в голову, что это единственный способ для нас заработать себе на хлеб? Ни одна из нас не может покинуть эти стены, так что же ещё нам остаётся делать? Хоть мы и не стареем, но мы по-прежнему нуждаемся в еде и обязаны платить по счетам.

Винсент рассмеялся, а затем резко умолк. Посмотрев на мадам Ледук, он сказал:

– Знаете, что? Да вы и в самом деле спятили. Если верите в то, что в тысяча девятьсот двадцать четвёртом году вы пропали, а теперь не стареете… что ж, у меня нет слов. Я и понятия не имел, с кем связался.

В комнату вошла Катерина, одетая в длинную белую ночную рубашку. Она собрала волосы в пучок и от этого выглядела ещё более юной и уязвимой. С момента их встречи прошло всего три дня, но он уже успел забыть, как она очаровательна. Её взгляд из-под длинных ресниц. Пухлые губы. Грудь под свежевыглаженной хлопковой тканью.

Мадам Ледук взяла её за руку.

– Мистер Джеффрис хотел забрать тебя с собой, Катерина. Мне пришлось объяснить ему, почему это невозможно.

– И я, конечно, поверил каждому вашему слову, – съязвил Винсент. – О каком-то пикнике на Кровавом озере. Вы что, всегда с собой на пикники таскаете запас бутербродов на двадцать четыре года вперёд?

Мадам Ледук сказала:

– Катерина, почему бы тебе не поговорить с Винсентом наедине, в твоей комнате? Думаю, он и сам этого хочет.

Не сказав ни слова, Катерина взяла его за руку и повела по коридору. Она открыла дверь, и он вошёл внутрь.

– Я просто хочу поговорить, – сказал он.

– То есть, я тебя больше не привлекаю?

– Я пришёл убедить тебя покинуть это место. Я хочу, чтобы ты позаботилась о своём ребёнке.

Катерина отошла от него на пару шагов, а затем покружилась, стащила ночную рубашку через голову и осталась перед ним обнажённой.

– Ну, скажи теперь, что я больше тебе не нравлюсь.

– Катерина, я так больше не могу. Я нашёл тебе квартиру. Она небольшая, но хозяйка о тебе позаботится, а в двух кварталах есть хорошая клиника.

Катерина подошла к нему, на её лице появилась её обычная мечтательная улыбка. Соски были твёрдыми и выпуклыми; она прижалась тугим округлым животом к его стремительно набухающему члену.

– Ну вот, – сказала она. – Все-таки я тебе ещё нравлюсь.

– Ты мне не просто нравишься, Катерина.

– Так докажи, – поддразнивала она. Она расстегнула молнию на его брюках и вытащила наружу член.

– Не надо, – он пытался сопротивляться, но она так умело сжала его несколько раз, что он не мог сдерживаться.

Он наблюдал за тем, как она опустилась перед ним на колени, закрыла глаза и обхватила его член пухлыми губами. Она взяла его глубже, и на щёках у неё появились ямочки; она ласкала его тёплым мягким языком. Он запускал пальцы ей в волосы, касался её ушей и чувствовал такую слабость и в то же время такое блаженство, что решил: она должна принадлежать только ему. Он воспитает и её саму, и её ребёнка. Он будет заботиться о ней, защищать её, и ночи напролёт будет любить её.

Его сперма жемчужинами поблёскивала на её волосах. Катерина подняла на него взгляд и улыбнулась. На улице гремела гроза, ветер бил в стекла.

– Ты хочешь жить со мной? – спросил он.

Она играла рукой с его обмякшим членом.

– Конечно… если бы у меня была такая возможность.

– Тогда позволь мне забрать тебя отсюда. Завтра вечером я приеду за тобой, хорошо?

Она протянула ему руку, и он помог ей встать на ноги.

– Если бы только это было возможно, – повторила она и просто поцеловала его в губы.

* * *

– Ты свихнулся, – сказал Боубей. – Ты вообще представляешь, чем грозит похищение человека?

– Она сама этого хочет, – возразил Винсент. – Она сказала, что хотела бы жить со мной, если бы я забрал её оттуда.

– Эти девицы скажут тебе что угодно, если видят, что ты хочешь это услышать. Они за это получают деньги.

– Катерина не такая.

– Знаешь, в чем её единственное отличие? У неё пирожок в духовке.

– Франсуа, если ты не хочешь мне помочь, то я сделаю всё сам.

– Ты все-таки свихнулся.

Они подъехали к дому. Винсент сказал Боубею, что хочет провести ещё один вечер с мадам Ледук и её девочками и даже готов заплатить за них обоих, и только подъезжая к борделю, раскрыл ему свой истинный план и признался, что хочет забрать Катерину.

– А что, если Виолетта сказала тебе правду насчёт того озера?

– Ох, Франсуа, прекрати. Вернись в реальность. Бордель с бессмертными школьницами?

– Ну… когда ты так говоришь, звучит не очень правдоподобно.

Они постучали в дверь, и им открыла мадам Ледук, одетая в алый шёлковый халат.

– Так-так-так, – сказала она, впуская их внутрь. – Как пчелы на мед, да, Винсент? Не можете устоять?

Винсент виновато пожал плечами.

Все девочки были в гостиной, Минетта играла Брамса на фортепиано. Когда вошли Винсент и Боубей, они встали и подбежали к ним, целуя их в знак приветствия и поглаживая по волосам. Одна лишь Катерина не сдвинулась с места, и Винсент намеренно не смотрел в её сторону.

– Кого ты выберешь сегодня, Франсуа? – спросила мадам Ледук.

Боубей оглядел комнату. Наткнувшись взглядом на Винсента, он сказал:

– Тебя, Виолетта. Сегодня я хочу тебя.

Чуть позже, после шампанского, Боубей с Виолеттой поднялись наверх под хихиканье, хлопки и одобряющий свист девушек. Как только они ушли, Винсент подошёл к Катерине и взял её за руку.

– Теперь наша очередь, – сказал он.

Они вышли из гостиной и пошли по коридору, и все это время он крепко держал её за руку. Вдруг, проходя мимо парадного входа, он одёрнул её и сказал:

– Пора! Ну же, Катерина, это наш шанс!

Катерина попыталась вывернуться:

– Нет! – вскрикнула она. – Что ты делаешь! – но Винсент повернул дверную ручку, широко распахнул дверь и вытащил Катерину на крыльцо.

– Нет! – кричала она. – Нет, Винсент, я не могу!

Она подогнула колени и опустилась на пол, но Винсент наклонился и поднял её.

– Нет! – визжала она. – Мне нельзя! Нельзя! Винсент, ты меня убьёшь!

Она хватала его за волосы, пыталась расцарапать ему лицо, но боль только сильнее раззадоривала его. Он вытащил её на улицу и поволок к припаркованной машине. Открыв дверь со стороны водителя, затолкал её в салон и посадил на пассажирское место. Затем сел в машину сам, завёл двигатель и под свист шин помчался прочь от дома.

– Вернись назад! – кричала она, хватаясь за руль. – Нам надо вернуться!

– Послушай! – прикрикнул он на неё. – Что бы там ни наплела тебе Виолетта, знай: это полная чушь! Она придумала все это, чтобы напугать тебя, чтобы ты не могла уйти! Так что прекрати думать о ней, подумай лучше о себе и своём малыше.

– Назад! – стонала Катерина. – Боже мой, за что мне это? Боже, прошу тебя, не надо! Боже, Винсент, верни меня назад!

– Да замолчи же ты, наконец! Замолчи и пристегни ремень. Если ты не думаешь о безопасности ребёнка, я буду думать об этом за тебя.

– Отвези меня обратно! Обратно! Я не могу поехать с тобой, Винсент! Не могу!

Она снова толкнула его, попыталась дёрнуть за ухо, и машину едва не занесло. Но в итоге он сумел обездвижить её, схватив правой рукой оба её запястья. Она прекратила попытки ударить его, повернулась на сидении и тихонько заплакала.

К тому времени, как они въехали в Монреаль, она уже спала. Он припарковал автомобиль перед жилым домом и заглушил двигатель. Посмотрел на неё и откинул ей волосы со лба. Она была так прекрасна, что ему с трудом верилось, что она настоящая. Он взял её на руки и занёс в подъезд. В этот поздний час ярко освещённый холл был безлюден. Он зашёл в лифт и к тому моменту, как они поднялись на шестой этаж, уже чувствовал усталость.

Он открыл дверь и занёс её в квартиру. Квартира была самая обыкновенная: обставленная мебелью, с двумя спальнями, ванной и маленькой кухней. Днём из окна открывался прекрасный вид на Ривьер-де-Прери, частично скрытый другими жилыми домами. Он отнёс её в спальню и уложил в кровать. На белом изголовье висела до смешного нелепая картина, изображающая осенний лес.

Он сел рядом и взял её за руку.

– Катерина, – сказал он. – Катерина, проснись. Вот мы и приехали, милая. Мы сбежали.

Она моргнула и открыла глаза. В её взгляде читалось непонимание, постепенно перерастающее в неподдельный ужас. Она села и огляделась.

– Боже мой, – сказала она. – Боже мой, нет, этого не может быть.

– Успокойся, всё не так уж плохо. Поставим здесь пару комнатных растений, поменяем обивку на мебели.

Но Катерина не обращала на его слова ни малейшего внимания. Она встала с постели и подошла к туалетному столику с зеркалом.

– Боже мой, – повторяла она.

Винсент встал за её спиной, наблюдая за тем, как она разглядывает своё лицо.

– Катерина, с тобой ничего не случится. Все, что тебе говорила Виолетта… это лишь для того, чтобы запугать тебя.

– Но я там была. Я была на Кровавом озере в тысяча девятьсот двадцать четвёртом году.

– Это невозможно. Этого просто не могло быть. Не знаю, как Виолетте это удалось, наверно, она промыла вам мозги. Но день не может тянуться двадцать четыре года, и никто не может оставаться вечно молодым.

– Ты должен отвезти меня назад. Я умоляю тебя, Винсент. Ради моего ребёнка!

– Хочешь вернуться? Куда, в бордель? Хочешь снова стать шлюхой? Отсасывать у мужиков, раздвигать ноги перед каждым, кто готов за это заплатить?

– Какое тебе дело? Ты поэтому меня увёз? Хочешь, чтобы я раздвигала ноги перед тобой бесплатно?

– Ради всего святого, Катерина, я увёз тебя, потому что я люблю тебя.

Только после этих слов она отвела взгляд от отражения в зеркале. На её лице застыло такое выражение, какого он прежде не видел ни у одной девушки. Она словно воткнула в него огромный нож, который пронзил его насквозь.

Время было к полуночи. Он спросил, не голодна ли она, но она отказалась и от еды, и от питья. Он включил телевизор в гостиной, но не нашёл ничего интересного: только лакросс и старый фильм с Эрролом Флинном. Катерина осталась в спальне, сидела и молча смотрела на стену. Наконец, он подошёл к ней и сел рядом.

– Послушай, – сказал он. – Возможно, я совершил ошибку.

Она посмотрела на него, вид у неё был очень бледный и усталый.

– Если хочешь, я отвезу тебя назад. Я просто думал, что делаю доброе дело, вот и все. Давай ляжем спать, а рано утром я отвезу тебя.

Она ничего не ответила, только закрыла глаза.

– Прости, – сказал он. – Прости за то, что полюбил тебя. Прости, что во мне остались человеческие чувства. Что я должен был делать?

До полуночи он смотрел телевизор, а затем разделся и лёг в постель рядом с ней. Она тихо посапывала в подушку. Он протянул руку и дотронулся до её плеча, положил ладонь ей на грудь. Затем провёл рукой по круглому животу. Он чувствовал, как там шевелится ребёнок, будто кто-то замешивает тесто.

До 3:40 он ворочался в постели. Иногда он засыпал, и тогда ему снилось, будто в других комнатах кто-то разговаривает и смеётся. Он проснулся с сильной эрекцией и снова потянулся к Катерине. Она по-прежнему спокойно посапывала. Он погладил её грудь сквозь ткань ночной рубашки, а затем раздвинул ей ноги и лёг сверху. Наверно, трахать спящую было неправильно, но он не мог устоять. Было темно, и она была совсем сухая, но он смочил пальцы слюной и смазал кончик члена, а затем резко вошёл в неё и начал ритмично двигаться, погружаясь так глубоко, как только было возможно.

Она проснулась. Он почувствовал это. Но он вот-вот готов был кончить и не мог остановиться, поэтому продолжал трахать её, все жёстче и грубее. Он слышал, как тяжело она дышит, и думал: отлично, ей тоже нравится. Он сказал:

– Да, детка, ты великолепна. Ну же, сладкая, ты просто прелесть.

И тут она закричала. Это был пронзительный, булькающий крик, она забрызгала ему слюной все лицо. Испугавшись, он сел, чувствуя, как по спине пробежали мурашки, она закричала снова. Он нащупал выключатель настольной лампы, но, включая, уронил лампу на пол, и открывшееся зрелище, освещённое под таким углом, казалось ещё более ужасающим.

Перед ним, раскинув ноги, лежала ссохшаяся старуха. На её голове клочьями торчали редкие седые волосы. Глаза впали глубоко в глазницы, иссушенные губы были туго натянуты на беззубые дёсны. Единственное, что выдавало в ней Катерину, – это её огромный круглый живот.

– Господи, прошептал Винсент. – Господи, пусть это окажется страшным сном.

Старуха снова закричала, но из её груди вырвался лишь хрип. Она подняла костлявую руку и слабо уцепилась за плечо Винсента, но тот оттолкнул её. Она умирала прямо на его глазах. Под кожей на её лице всё явственней проступал череп, грудь сморщивалась. Кожа на ключицах разорвалась, обнажив кости, подбородок упал на грудь.

– Катерина! – Винсента трясло. – Катерина!

Он приподнял её голову, но та оторвалась и покатилась на подушку. Катерина была мертва. Винсент соскочил с кровати, вытирая руки о простыни. Он так дрожал, что ему пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.

И вдруг он подумал: «А ребёнок? А как же ребёнок? Катерина мертва, но вдруг удастся спасти ребёнка!»

На секунду он задумался о том, чтобы вызвать скорую – но как, черт возьми, объяснить врачам, что в его постели делает мёртвая старуха – мёртвая беременная старуха? Он осторожно подошёл к ней и убедился, что ребёнок все ещё шевелится внутри. Но как долго он сможет так жить?

Винсент направился на кухню, открыл ящик и достал большой разделочный нож. Вернувшись в спальню, подошёл к Катерине, лицо которой стало совсем серым. Он уже почти готов был бросить всё как есть, но снова заметил движение внутри живота и понял, что обязан дать ребёнку шанс.

Он приставил остриё ножа к её сморщенной коже прямо над лобковой костью, а затем осторожно надавил, разрезая мышцы, пока не почувствовал что-то мягкое. Он опасался, что случайно заденет ребёнка, но продолжал разрезать живот. Её плоть была такой старой, сухой и увядшей, что больше напоминала гнилую мешковину. Наконец, он разрезал живот и потянул два куска плоти в стороны, обнажив матку.

Дрожа и обливаясь потом, он вырезал из её утробы младенца. Сначала появилась ножка, затем ручка. Каким-то чудом ребёнок оказался жив. Он был скользкий, фиолетовый, и от него исходил сильный запах околоплодной жидкости. Винсент перевернул ребёнка так, чтобы можно было перерезать пуповину, а затем поднял его обеими руками. Младенец был такой крошечный, такой хрупкий. Девочка. Зажмурившись, она сжимала и разжимала кулачки. Она засопела, а затем пару раз едва слышно вскрикнула.

Винсент был очарован. Он разрыдался. Слезы бежали по его щекам, стекали с подбородка. Он не мог понять, что произошло с Катериной, но понимал, что только что спас жизнь ребёнку. Он прошёл через всю комнату, положил её на диван, а сам ушёл в ванную за полотенцами.

* * *

На рассвете под проливным дождём он уже на всей скорости нёсся к Мон-Сен-Мишель. Время от времени стрелка спидометра переходила за отметку сто десять километров в час. Он добрался до места к одиннадцати часам дня. Подбежал к крыльцу, перепрыгнул через ступеньки и принялся бешено колотить в дверь.

Вышла мадам Ледук, а за её спиной показался Боубей.

– Вы вернулись, – сказала она. – Я поражена, что вам хватило на это смелости.

– Что ж… Думаю, у меня не оставалось другого выбора.

– Что с Катериной?

Он опустил голову.

– Вы не солгали мне. Катерины больше нет. Но мне удалось спасти её дочь. Я хотел привезти её сюда, пока не стало слишком поздно.

Он подошёл к машине и открыл дверь. С нерешительным видом, будто бы никогда прежде она не стояла под дождём, будто никогда раньше лучи солнца не слепили ей глаза, из машины вышла молодая девушка – босая, завёрнутая лишь в зелёное полотенце. Винсент взял её за руку и повёл к дому. Виолетта и Боубей молча наблюдали за тем, как они поднимаются по ступенькам. Девушке на вид было семнадцать или восемнадцать лет, у неё были длинные тёмные волосы, как у Катерины, и она была почти так же красива, только черты лица были чуть более резкими.

– Вот, – сказал Винсент, подводя её к двери. – Здесь ты будешь в безопасности.

На глазах мадам Ледук блеснули слезы.

– Я так раскаиваюсь в своём желании, – сказала она Винсенту.

– Что ж, – ответил он. – Всё мы иногда в чем-то раскаиваемся.

* * *

Они поехали прочь от дома. Небо начинало проясняться. Боубей сказал:

– Куда мы? Монреаль в другой стороне.

Винсент протянул ему сложенную карту.

– Кровавое озеро, – сказал он. – Мне нужно сделать ещё кое-то.

В лесу он выкопал неглубокую могилу и положил в неё истлевшее тело Катерины. Он засыпал её лицо землёй и листьями.

– Прости меня, – все, что он смог сказать. После этого он подошёл к озеру, в зеркальной поверхности которого отражалось чистое голубое небо.

– Они пришли сюда и загадали желание, – сказал он Боубею. – Господи, они и подумать не могли, что все так обернётся.

– Я вот хочу новый «Мерседес», – сказал Боубей.

– А я просто хочу просыпаться каждую ночь, и видеть, что Катерина лежит рядом со мной.

– Можешь вернуться к Виолетте и попробовать закрутить с её дочкой.

– Забудь. Она мне как дочь. Она родилась на моих глазах. И выросла на моих глазах.

– За три часа? Это ещё не значит быть отцом.

– Все равно, это было что-то невероятное. Она становилась все старше и старше, будто в ускоренной съёмке.

– Да, конечно.

– Так и было, клянусь.

– Конечно.

Они сели в автомобиль и уехали, а Кровавое озеро осталось таким же спокойным, каким было всегда.

Шесть недель спустя, Боубей позвонил Винсенту и сказал, что ему дали повышение и компания предоставила ему служебный автомобиль: новенький 5OOSL цвета «металлик». После этого Винсент просыпался по два-три раза каждую ночь и ощупывал вторую половину кровати, чтобы убедиться, что она по-прежнему пуста.

Перевод: Анна Домнина