Текст книги "Времена года"
Автор книги: Дмитрий Зуев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)
Времена года
ПРЕДИСЛОВИЕ
Книга Дм. Зуева «Времена года» – о родном Подмосковье и о простой и милой нашему сердцу среднерусской природе. Книга эта представляет собой ценное, на мой взгляд, собрание тонких фенологических заметок, несущих радость всякому любителю лесов и лугов наших, сделанных отменным мастером зарисовок и обладателем зоркого глаза. Так приятно иной раз – не имея возможности выехать на часок из черты города – ощутить дыхание весны, почувствовать хруст ледка под ногой или полюбоваться на осенний убор леса! Тут и придет на помощь книга Дм. Зуева.
Она раскрывает глаза людям на окружающий их родной край, на его потаенные и незамечаемые красоты. Она учит понимать и любить живой и скрытный «язык» природы – смену фенологических явлений, примет…
Эта книга – обо всем: о лесах и водах; о падающих листьях и облаках; о птицах и зверях; об охоте, о рыбной ловле… Это сердечный разговор о чем-то очень важном для всех нас – чтоб жить, работать и делать великое дело.
Дм. Зуев – страстный любитель природы, исходивший вдоль и поперек все Подмосковье. Он уверенно ведет своего читателя глухими тропами в луховицкие или завидовские леса, в таежные уголки Высоковской поймы, на заливные луга Протвы или Оки, на просторы Московского моря…
Вместе с тем он прекрасный охотник, опытный рыболов, неутомимый грибник, который с каждым читателем найдет общий язык, любимую тему: с лыжником – он спортсмен, с цветоводом – ботаник, с пчеловодом – пасечник…
А сверх всего он одаренный художник, и это художественное, поэтическое восприятие природы составляет основу и сущность его книги.
У Зуева палитра живописца, умело разбирающегося в колорите и красках пейзажа, а это помогает ему находить порою просто удивительные реалистические детали.
Надо иметь тоже особый, очень тренированный слух, чтобы различать все голоса в подмосковном оркестре пернатых музыкантов. Надо быть опытным следопытом Подмосковья, чтобы с таким знанием поведать читателю о тайнах леса, о звериных хитростях и повадках. Зуев просто читает лесные шепоты и, кажется, понимает птичьи разговоры, – во всяком случае, его «переводы с птичьего» не только забавляют, но и радуют своей познавательностью и народной поэтичностью.
С благодарной улыбкой, с живым любопытством читаешь у Дм. Зуева эти маленькие новеллы. А многие рассказанные им лесные были из жизни зверей – своими меткими психологическими характеристиками животных, своим хорошим мягким юмором – как они сродни русской народной сказке!
Да, «Времена года» – книжка не только занимательная, она имеет и несомненное познавательное значение. Автор стремится не только увлечь читателя своей лесной романтикой, но и делится с ним множеством полезнейших естественнонаучных сведений.
Отсюда любопытные цифровые выкладки об аппетите певчих птиц, истребляющих вредителей сельского хозяйства; отсюда разговор об освоении наших лесных кладов – ягод и грибов; отсюда забота о привлечении птиц в московские парки, сады, бульвары и другие практические советы.
Все это добыто не кабинетным изучением, а личным опытом, многолетними, в любую погоду странствиями, непосредственным общением с природой. Следовательно, все это – плод подлинной, жаркой, патриотической любви к родной природе Подмосковья.
Вот почему для горожанина-москвича эта книга – словно окно, распахнутое настежь, прямо в чащу подмосковного леса.
Хорошая книга!
Леонид Леонов.
МАРТ
Еще земли печален вид,
А воздух уж весною дышит…
Ф. Тютчев
Март – утро года. Улыбается ясное солнце. Раньше рассветает, позднее смеркается.
Весна… Сыреет, мякнет под ногой податливый снег. В тени – неприкосновенная зима, а на солнцепеке – капель, лужи и первые проталины. Ярче свет, выше солнце, длиннее дни…
И в этой нарастающей светлыни дня слух все чаще улавливает разноголосые «птичьи разговоры». Поутру неугомонно чирикают воробьи, будто стараются перекричать синиц.
В голубую высоту игриво взвиваются птицы-зимники. Наступает пора покидать зимовку, перелетать в лес… Парами летают лесные сплетницы – сороки. Вон они, болтуньи, застрекотали над овражными кустами ивняка, будто дивятся ранним серебристым барашкам. Заглядывают под кусты… Что-то заприметили. Там орехово-голубой русак. Трусливо покосился он на белобоких доказчиц, плотнее прижал уши, съежился в снежной норке под кустом: «Летите, мол, своей дорогой, пустомели, не разглашайте тайну заячьей лежки».
Сорокам и самим недосуг задерживаться над запуганным косым. Полетели дальше, прямо и гордо, по-фазаньи несут свои чопорно вытянутые ступенчатые хвосты.
Над ольховником что-то непонятное вдруг приключилось с сороками, вроде как на лету повздорили, – и ну кувыркаться в небесной бирюзе. Забавен этот своеобразный сорочий ток в воздухе.
С высоты птичьего полета заметили зимние завсегдатаи города новость в природе. Волнуется легкая рябь на освободившейся от льда полынье. Вековая ива распростерла над первой живой водой развесистый шатер узорных ветвей.
Потешно, бочком-бочком запрыгала серая ворона к самой кромке снега, хитрым глазком уставилась на струю, словно сомневаясь: вода ли это? Потом прильнула клювом, тряхнула утвердительно головой и каркнула: «Да!» И мгновенно слетели на неожиданный водопой вороны, галки, сороки и галдели без умолку: вот невидаль – зимой вода течет! Напились и расселись по деревьям.
А в выси новая пара. Уже первый весенний ток затевает игривая чета воронов. Реют и парят в голубом просторе угольно-черные птицы. Пришла пора подумать и о потомстве птичьего рода. А красные и желтые клесты уже вывели птенцов, и они напоминают своим писком о приближении чарующей весенней поры.
Пока еще морозят ночи, снежат порой метельные дни. Но какие бы сюрпризы ни преподносил март, все звонче мартовская капель и все сильнее аромат сочно-смолистых набухающих почек.
…Скоро, скоро,
Под лаской девственных лучей,
Стремглав помчится с косогора
Весною созданный ручей.
ГОЛОС ЛЕСНОЙ НОЧИ
Ночь в сугробах марта. В лесу еще зима-зимой. Едешь темно и морозно, а все-таки слышишь уже не зимние новости. Дребезжат сычи. Кругом тихо, и вдруг кто-то диким голосом завопил слева от дороги. И сразу смолк. А вот еще такое же зычное «пугу» раздается справа.
Эхо откликается то близко, то далеко. Страшно! Этот зычный крик, да еще темной мартовской ночью, вызывал у суеверных людей невольный страх.
В старину люди думали, что лес населен злыми духами: лешими, лесовиками и другими страшилищами. Заблудится в лесу грибник и свалит все на «нечистую силу»: «Леший завел – насилу вышел».
А осенью завоет ветер в трубе – суеверному человеку опять кажется: «Домовой неладное пророчит, жди беду».
В конюшню забежит ласка (она гоняется за мышами), лошадь перепугается, бьется, взмылится. Утром хозяин посмотрит и скажет: «Продавать надо, домовой невзлюбил, не ко двору лошадь».
А ныне каждый школьник знает, что в природе нет тайн для тех, кто знаком с естествознанием.
Пионеры охотно, из любопытства, пойдут послушать «таинственный» голос лесной ночи и уж, конечно, найдут правильное объяснение этому предвесеннему явлению природы.
Невежественные люди думали, что леший бегает по лесу и кричит… А это, оказывается, всего-навсего филин-пугач.
Как угорелый носится филин в темноте над деревьями. Крикнет, отлетит за километр и снова ухает: «Пугу!»
Весна встревожила ушастую птицу. Филину тоже хочется петь на этом воздушном току, а голосом-то в певцы не вышел.
Вот дикий, тревожный крик и разносится гулко на весь лес.
ТАЙНЫ ЛЕСА
Лунной ночью в березовом лесу светло, как днем. Свет луны отражается сугробами и делает лес просторным, похожим на огромный зал с белыми колоннами. Полна тайн настороженная тишина ясной зимней ночи.
Что это? В снегу темнеет щель. Полоса света как бы серебряным поясом охватила чей-то мохнатый бурнус. Под сугробом, в берлоге, лежит и дремлет в ночной тиши медведь. Его не беспокоит холодный луч луны, пробившийся в глубь берлоги.
Да, да, медведь в Подмосковье. Он зимует в заповедных луховицких лесах. Добродушен этот косолапый «вегетарьянец».
В сентябре и октябре медведь отъедался золочеными желудями. Не брезговал и ягодами брусники, клюквы. А сейчас спокойно дремлет. Сладко нежится, знает, что снег надежно прикрыл следы. Это и надо зверю. Больше всего рад топтыга лесной тишине: никто его не беспокоит.
Дремлет медведь в берлоге, но чутко прислушивается к неугомонной жизни зимнего леса. Снежинки еле слышно шуршат о кору старых осин, скользят по уцелевшим кое-где сохлым листьям дубнячка, цепляются за хвою. Дятел стучит. Все это звериному чуткому сну не помеха.
Но вот настала полная тишина. И вдруг звонко треснул сушняк. Сразу понял медведь: это не мороз. Вот и снег хрустит. Кто-то через кусты и сугробы напролом бредет. Медведь взъерошился, привстал, навострил уши, сверкает глазами. Кто это колобродит?..
Дымчато-серые звери легко шагают по глубокому снегу. Лоси! Медведь успокоенно отвернулся: «Свои». И улегся, положил голову на передние лапы, зажмурился.
А долговязые скороходы – лоси даже остановились от неожиданности, бородатыми мордами уставились на берлогу. Зверя почуяли, храпят сторожко и грозно. Стоит на снегу как вкопанный старый бык. Вот он спокойно отшагивает к можжевеловым кустам и белогубой пастью тянется к душистой хвое. Успокоились и остальные лоси. Подходят к кустам и жуют пахучую хвою, сопят, отфыркиваются.
А беляк следом прискакал, притулился под елкой и дивится на лосей: чего ж они осинок не ломают? Что с ними случилось? Вздумали есть колючку… Беляк терпеливо выжидает. Вот осинка помешала лосю, он махнул головой – обломилась с треском ветка, отскочила, воткнулась в снег. Зайчик оживился, грациозно встал на задние лапы, поднял высокие уши, черносливины глаз уставились вперед. Аппетитная ветка осины манит его.
Луна осветила зимнюю идиллию у берлоги. Огромный заиндевевший лось стоит среди блеска снегов, жует хвою и пускает клубы пара. А зайчишка не боится зверя, с удовольствием грызет рядом обломки ветки – подарок лося. Зайцы всегда подбирают за лосями молодые побеги осин. Горечь осинки косому слаще сахара.
В другое время, конечно, медведь рявкнул бы на лосей, полез бы в драку. Но сейчас не до того… Уж очень сладко дремлется. Хорошо, если зашумит, разгуляется непогода, хлопьями повалит снег, гуляй-ветер завоет в вершинах… Еще пуще убаюкивает медведя колыбельная песня бурана. Любит слушать лесной боярин симфонию вьюги в бору.
…Март – последний месяц медвежьего покоя.
Глубок снег в тенистой тиши лесов. По охотничьим приметам, медведи поднимаются из берлог в «день-зимоборец», 7 апреля.
ЗВЕЗДЫ НА ПРОТАЛИНЕ
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года.
А. Пушкин
Ясными глазами светлых дней капельник-март смотрит на снег. Соляными горами кажутся посеревшие крупчатые сугробы.
День поравнялся и обогнал ночь. Только в потемках скрипит седой ворчун дед-мороз. Пришел конец его хозяйству. Солнце заводит новые порядки, яснит дни.
От мороза до капели – один шаг. Талая пора: «под порогом вода и от воробья стена мокра». Идешь, и под ногами податливо мнется дряблый снег. А как сверкает он искорками… Глядеть нельзя! Вот когда свет и снег ярче, звонче капель и тянет, зовет к себе крутой берег под липами.
Как не вспомнить в эту пору детство!.. Прибежишь из школы, оставишь книги – и скорей на плотину. Что-то там случилось за ночь? Пригорок почернел. Первая проталина!..
Прощай, зима! Несмолкаемый шум на обрывистом берегу… Это на липах кричат грачи, а с круч бегут говорливые потоки. Вот она, первая песня воды! Какая радость!
А там что такое? Какие-то огоньки на откосе? Как бы добраться… Нога скользит по липкой глине, рука хватается за мокрый дерн. Припал на колени… Все равно, лишь бы дотянуться…
И вот в руках безлистые стебельки с желтыми цветками. Медом пахнут они.
С кем бы поделиться детским счастьем? Еще бы! Последний снег и первый цвет. Весна-то уже встала рядышком с зимой.
Бегом по сугробам с нежными цветами весны. На крыльце бабушка щурится от солнца. Торопливо протягиваешь ей букет подснежников. На ласковом лице старухи расплываются морщины.
«…Милые… выглянули… Знамо, теперь снежок – нележок…» С этими словами она принимает подарок внука. Глаза сияют. А дрожащие руки перебирают тонкие стебельки… Наверное, ей вспомнилось, когда и она была внучкой, и так же вот рвала цветы своей невозвратимой весны детства, и так же приносила их своей бабушке.
Весну цветов открывает сверхранний первенец – мать-мачеха. Этот золотой подснежник растет на солнечных глинистых склонах и распускается раньше всех трав – до выставки ульев, до вылета первых пчел, до ледохода. Цветет около двух месяцев.
Солнечный день на исходе… Еще упражняются лыжники на Ленинских горах, а у подножия высотного Дворца науки все обрывы крутых берегов Москвы-реки золотятся цветами мать-мачехи.
Первая улыбка земли. Золотые кружочки оживляют бурый дерн на проталинах. И бабочки-лимонницы уже порхают и присаживаются на щитки-корзиночки.
Растаял снег; с пригорка льется
Ручей с игривой быстротой,
И солнцу весело смеется
В лицо цветочек золотой.
Интересны биологические особенности этих цветов. Им очень мало требуется тепла. Они появляются ранней весной, когда прилетают зяблики и трясогузки, поднимается медведь из берлоги, сходит половина снега. Вот почему мать-мачеху еще называют в народе студеной лапухой. А в ботанике это «цвет-кашель», лекарство от простуды.
ТРИ ЦВЕТА ВРЕМЕНИ
Еще хмурится свинцовое небо. Но изредка в просветах облаков пробивается сверкающим мечом луч солнца.
Весна набирает скорость. Рассеиваются завесы мутной мглы, проясняются дали. Смотришь на знакомую панораму Подмосковья, точно сквозь чисто вымытое оконное стекло.
Три цвета времени сегодня за городом. В сизой дымке коричневое чернолесье. Изумрудными островами зеленеют хвойные хоромы сосновых боров. По-зимнему белы еще поля, перечеркнутые ухабами уже потемневших санных дорог. Издали на зеленом фоне хвои краснеют в сугробах какие-то кусты. Это сережками загустели ольхи.
В ветвях без умолку чечекает говорливая ватага суетливо-юрких чечеток-красногрудок. Прощаются с березами – зимними кормилицами – эти гости с севера. А попутчики чечеток – флегматичные сидни-снегири румяными яблочками краснеют тут же на деревьях. Их свирельные вздохи-свисты напоминают о прошедшей зиме. Граница снегов медленно отступает к северу, а за ней по пятам возвращаются птицы к себе на родину.
Прощай, зима, чечетки и снегири в подмосковных березовых рощах, парках и садах!
Здравствуй, весна, грачи, жаворонки, коноплянки и скворцы – перелетная певчая смена нашим северным гостям-зимникам!
Пернатые северяне на старте. А южане скоро будут на финише. Грачиный гомон и журчащая песня жаворонка раздадутся первым звонком, возвещающим о начале весеннего фестиваля птиц.
Ни стайных грачей, ни жаворонков, ни коноплянок, ни скворцов, ни уток еще не видно. Мартовский позимок, стынут лужи, замерзают проруби. Но все это, видимо, не касается наших зимующих пернатых. У них все-таки какая ни на есть, а весна. Поутру кружатся, яро бормочут тетерева-косачи. Страстным крылом чертят на снегу глухари, парами летают сороки, вороны и галки.
А чета нелюдимых вещих птиц уединилась в глухом лесу. Макушка елки в снегу. А ворониха уже сидит под лапником в гнезде на яйцах. Нежный ворон носит ей пищу. Яйцо воронихи – первое в мартовском лесу.
В лесу встречаются зима и весна. В потемках ельника серебрятся осины. От их корявых веток на мартовском снегу извилистые синие тени. Вокруг комлей деревьев и у пней обтаяли круглые лунки.
Чернеют воронки у стволов и в подмосковных садах. Март – коварный месяц и нередко угрожает садам: днем – капель на ярком солнце, ночью хваткий мороз твердит корку наста. Сквозь тонкий ледок, как сквозь зажигательное стекло, луч солнца обжигает стволы деревьев, особенно нежные корневые шейки комля. От этих ожогов весны плодовое дерево болеет, хиреет и даже засыхает.
В марте садовод должен быть начеку. Хорошо утром по насту обойти сады, разбить стекло льда на воронках-лунках, стряхнуть с ветвей оседающий талый снег, а окученный сугроб под яблонями для медленного таяния прикрыть тонким слоем навоза, перегноя, опилок, торфа. А сельский пчеловод рассеет золу на пасеке, чтобы скорее вытаяла: по выставке ульев пчелы не будут теряться на снегу, земля обсохнет раньше.
Мартовское утро наста до полудня – неповторимая, хоть и короткая пора в году. Лесоводу, охотоведу, егерю, сторожу, рыболову, садоводу – всем сподручно налегке, без лыж пойти утром по делам весенних забот, заглянуть туда, куда не ведут дорожки.
Таков контраст марта: днем таяние и звонкая капель, ночью – мороз. Корка наста держит человека, а иногда даже лошадь и лося. Зайцы, лисицы, волки ходят ночью без следа. Только по царапинам коготков егерь заметит. А уж днем – так и знай: ни шагу по сугробу никуда.
НЕМАЯ ПЕСНЬ
Раннее утро. Еще спит лес-богатырь, усыпленный чарами волшебницы-зимы.
Под навесом елового лапника затаился человек. Он прислушивается, не раздадутся ли где первые волнующие звуки…
А голубое небо проглядывает в рамке леса. Медный ствол сосны порозовел на солнце. Крона ярче зеленеет хвоей. А это что? Чернеет копна седого пера. Глухарь! Жадно хватает клювом душистую хвою мирный орел бора.
Туго набил хвоей зоб и молча застыл на сосне. Восток золотит зеленый металл оперения шеи. Нежится на солнце бородач. Топчется мохнатый, ногами меряет сук, крылья расправляет, вытягивает шею.
Сугробы еще скрывают клюкву на мху. Но не за ягодой прилетел сюда глухарь. Вдруг он поднял бородатую голову с набухшими красными бровями, расправил по-орлиному крылья и спланировал с дерева на снежную полянку. Вышагивает важно по насту, сторожко оглядывается. Куриные следы-трешки со шпорцей печатает четко на пороше. Увидел вдали другого петуха, смотрит, а сам ни с места. А кругом – ясный свет, яркий снег. Не умолкают песни синиц, клестов, корольков, снегирей. Подзадоривают они задумчивого молчальника. Распушится, дыбом встают перья, нет-нет да взволнованно прочертит крылом на снегу лесной петух – древняя краса наших боров.
Так вот порознь и ходят, переглядываясь, глухари по мартовскому насту.
Одним только охотникам понятны параллельные черточки по бокам куриного следа, тайна птичьих иероглифов. Репетиция тока. Немая песнь!
Это событие в охотничьем хозяйстве, как правило, записывается егерями и сторожами в обходный дневник фенологических наблюдений.
…Морозное утро. Блеснул из-за леса холодный пламень восходящего солнца. Чу! Словно покатились колеса по колкой мерзлоте. Это первое бормотанье косачей Затоковали тетерева, но без запальчивого азарта. Приглушенно, сдержанно раскатывается: «бу-бу-бу…» Приглядись: вон они и сами! Птицы сидят на развесистых березах, что гурьбой отделились от леса.
Скоро умолкает ранняя песня тетерева. Еще не время. Кругом нетронутая целина снежного поля. Только солнце и овсянки вещают на снежном просторе о весне
МЕЛОДИИ ВЕСНЫ
Снег померк. Разрывчатой струйкой серебряные шарики торопливо скатываются с повети крыш. Мелодично поет, звонко тикает капель. Тихо перезваниваются льдинки. Рушится трон снежной королевы – зимы. Падают с крыш сосульки и, сверкнув на солнце, вдребезги разбиваются, точно неосторожно оброненный хрусталь.
А вот еще новость: частый звон серебряного колокольчика в кустах. Откуда такие певучие, выразительные звуки? Непонятно. В стае серых воробьев оказались какие-то пернатые незнакомцы. Ба! Да это овсянки! Никуда они не улетали. Зимой птички были вялые, молчаливые, в сером, невзрачном оперении. Но вот смолкли скрипки мороза, и они вновь заговорили полным голосом. Какие стали бойкие, прыткие пичужки! Уже щеголяют в весеннем наряде: самочки в зеленовато-желтом оперении, а у самцов красивые ярко-желтые головки и такая же грудка. Тонкий чистый звук, как и солнечный свет, льется без удержу.
«Зинь… зинь… зинь… зинь… зинь… зинь… зин». Быстро и часто повторяются эти музыкальные слоги.
Из 274 видов птиц, обитающих в разные времена года под Москвой, раньше всех заводит песенку желтая овсянка. «Покинь сани, возьми воз» – вот что напевает, по народному поверью, ранняя пташка – «певец зимой погоды летней». А дни все длиннее и ярче…
«И март на нос садится…» Еще морозит по утрам. Но только воробьям это все равно. Другой, уж не мирный, пошел у них «разговор». Кричат, петушатся, дерутся. Жарки птичьи дебаты по «жилищному вопросу». А под карнизом – воробьиный джаз.
В лесах и парках объявился еще один запевала весны, чуть потише овсянки. Синица-кузнечик присядет на красные ветки вербы, посмотрит, как разбухли бусы почек, и невтерпеж молчать птице. И поет, словно старается разбудить «спящую красавицу» марта, первоцветное дерево весны.
Радостно выговаривает синичка свое «зензивер». Птицеловы зовут ее «большак». На девять ладов поет синица. Ее выразительная песенка так и называется: «разговор».
Все реже меланхолические посвисты снегирей, улетающих на север. Только закусить на дорожку рассядутся в парках, поклевать виснущие ясеневые семена.
Солнечный луч – «золотой ключик тепла» – всюду заводит тихую музыку весны. Птицы поют, вода подпевает. И на квартирах у любителей-москвичей веселее запели птички в клетках.
Весна!
