Текст книги "Времена года"
Автор книги: Дмитрий Зуев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)
НА ВЕРШИНЕ ЗИМЫ
В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе.
Зимы ждала, ждала природа…
Снег выпал только в январе…
А. Пушкин
Несравненны капризы необыкновенной зимы 1961 года.
Моросил дождик вперемешку с мокрой крупкой мелких снежинок. Осенняя чернота московских улиц, сырой асфальт тротуаров. Москвичей дивили небывалые несообразности климата, беспримерные чудачества погоды. Даже словоохотливые старожилы не могли припомнить ничего подобного.
Ни солнца, ни мороза, ни звезд, ни луны. Полтора зимних месяца без единого инея. Как никогда, вся последняя четверть старого и месяц нового года отличались осенними рецидивами, частыми возвратами чернотропа. Садоводы сажали кустарники под Новый год в оттепель.
Первое солнце засверкало в первый настоящий зимний день – в астрономическую дату новолуния, 17 января. Вышло по народным приметам: «В снежной купели метельной пороши новичок молодой месяц обмылся…» Последняя новость на вершине зимы!
…Неправдоподобная теплынь с осени устойчиво затянулась до самой матушки-зимы, и недаром невероятными казались метеорологические сводки о необычном таянии льдов в январе, как в апреле, о чистой воде Оки (Кашира, Серпухов, Калуга), верховьев Москвы-реки, Волги…
Открылась вторая зимняя навигация в Подмосковье и на Неве в Ленинграде. Не только, как всегда, толстого, но и никакого льда не было на Финском заливе и на Неве.
Москвичи поневоле стали фенологами, на все лады обсуждали злободневную тему: дескать, «такого и старожилы не помнят…» Но, оказывается, такие зимы-водолейки бывали в Подмосковье и раньше. Точно так же было зимой 1949 года.
Теплая и поздняя, без лютой стужи зима была 115 лет назад, когда началась постройка первой в России железной дороги Москва – Петербург. «Мало было настоящих русских морозов…», – писал в то время журнал «Москвитянин». Та сиротская зима будто смилостивилась над подневольными землекопами, крепостными рабочими, легче было копать им непромерзшую землю…
167 лет назад тоже случилась великая январская оттепель. Половодье поломало мосты, мельницы, весь снег сошел, водой обернулся. А «крещенский мороз» 19(6) января 1796 года люто оледенил поля. Как реки, покрылись они льдом. Об этом свидетельствует антикварная книга «Повесть временных лет» первого русского агронома и рыбовода А. Т. Болотова, редактора первой в России сельскохозяйственной газеты-еженедельника под названием «Сельский житель. Экономическое, в пользу деревенских жителей служащее издание».
НА ГУМНЕ
Белая ночь. Тишина и льдистое сияние. В воздухе стоит морозный шорох.
…Полная луна. Ни тени, ни звука. Ясно и тихо-тихо. Искрится пушистый снег. Белизна сугробов отражает неясное мерцание редких звезд.
Пухло расстилается светлая даль полей до темной грани леса. По склону чернеет кайма можжевельника. Пышный холм снега издали кажется гигантской шапкой. Занесенные метелью кусты то сбегаются, то раздвигаются по лощине. Светло так, что видно, как мышь бежит по сугробу.
В такие ночи охотники и устраивают засады на зайцев, лисиц, волков. А в северных областях – и на тощих медведей-«шатунов», поднявшихся раньше времени из берлог или не успевших залечь. Без жиру медведи не ложатся на зимнюю спячку.
Снег глубок, собака тонет в рыхлом сугробе. Лучше провести ночь на гумне. В сарае запах душистой ржаной соломы так стоек, что даже хитрая лисица не почует стрелка.
Без облавы, без собак, без флажков, без дальних лыжных переходов – засидки на ночной охоте интересны всем, а особенно юным охотникам.
Днем видишь только встревоженного зверя. Он сам нарывается на охотника, когда уходит от собак. А ночью непуганый заяц бежит к гумну, и за ним спокойно наблюдаешь из засады.
Милое дело – в сарае, соломенном омете или на стогу сена караулить по ночам зайцев.
…Мороз крепчает. На воротнике тулупа, на ресницах серебряный иней. Погреться бы, руками помахать, но нельзя – шорохом отпугнешь зверя. Таишься, как разведчик в дозоре. Сидишь, сидишь, и чего только не почудится в льдисто-голубом просторе ночного поля!
В лунную ночь, когда долго смотришь в одну точку, в глазах начинает двоиться, кусты – как живые, так и прыгают… А моргнешь – сразу все становится на свое место.
Собираешься на охоту – засветло осмотри место обстрела, старайся запомнить, где кочка, козырек сугроба, кустик бурьяна. Ночью кочку за зайца примешь…
Сидишь час-другой в валенках, укутанный тулупом. Хорошо осмотрелся, взял на учет все подозрительные затемнения на снегу. Ничто нигде не двигается. И вдруг…
В опаловом свете луны по снегу скользнула короткая тень. Будто бы от облачка, а небо по-прежнему ясно.
По серебристому полю катится колобок, похожий на завиток сизого дымка.
Голубовато-седой клубочек приближается. Набегает тень. Искры меркнут и вновь зажигаются на снегу.
И вот уже ясно видна фигура зайца. Бежит скачками. Ружье заходило. Охотник волнуется. Сердце бьет тревогу…
Но что такое? Русак сел, отпрыгнул вбок и покатил обратно в поле.
«Подшумел, – думаешь, – даром напугал зверя. Какая досада!»
А ты, стрелок, не унывай. Жди. Это только заячьи хитрости. Скоро он вернется.
Так и есть. Снова заяц прикатил и сел у привады. На задние лапы встал, оглядывается, прядет ушами. Интересно, сколько тут гостинцев! Торчат ивовые ветки, стоит снопик немолоченого овса. Растрясены пучки сена. Все это любимые русачьи лакомства.
Ружье на изготовку, а где же цель? Загадочно пропала. Заяц тут, где-то рядом. А на мушке ружейного ствола одни снежно-голубые миражи – неясно дрожат голубые светотени. Оказывается, только на прыжках виден силуэт зайца, а как приостановится, то сливается со снегом.
Но вот возле веток что-то зашевелилось. Заяц здесь! Вот он, словно дымка, синеет на снегу.
Гром выстрела. Гулко взорвался голубой простор. Звучно отозвалось снежное пространство. Загудел вдали бор.
Косой бросился наутек. Его хорошо видно на бегу. Промах!
Увы, так часто бывает при обманчивом свете луны. Палят не в зайца, а в тень, которая виднее его.
Отличить зайца от его тени – в этом весь секрет ночной стрельбы. Луна слева – целься левее тени. Луна справа – выноси мушку правее. Где пятно светлее, там заяц. Опытный охотник, у которого достаточно наметанный глаз, не станет выцеливать более видную тень, а возьмет на мушку менее заметную, светлую фигуру самого зайца.
Так на практике постигается искусство меткой стрельбы в ночное время.
Если увидите, что заяц на полном ходу пробегает приваду, осторожно привстаньте и свистните. Он мгновенно присядет. Тогда немедленно стреляйте. Так иногда делают охотники с гончими. Внезапный отрывистый свист останавливает напуганного зайца.
Начинающим охотникам полезно потренироваться на зимних засидках. На всю жизнь запомнятся эти обворожительные лунные вахты на гумнах. Глубок покой сонной природы. Необъятен простор снежного поля. В таинственном безмолвии лежат пышные сугробы. Сверкает снег, вспыхивают искры снежинок. А с высоты льет холодный свет «медвежье солнышко».
С детства незабываемы и каждому памятны бело-яркие долины, заснеженные полевые равнины – доблестная арена трудовых подвигов мастеров большого урожая. Мила родная поэзия раздолья русской зимы!
Чудная картина,
Как ты мне родна.
Белая равнина.
Полная луна.
Свет небес высоких
И блестящий снег,
И саней далеких
Одинокий бег.
А. Фет
ДЕВЯТЫЙ ВАЛ…
Нам не страшен снег суровый,
С снегом батюшка-мороз,
Наш природный, наш дешевый
Пароход и паровоз.
Остро жгуч колючий воздух морозных ночей. И его не смягчает теперь солнце: яркие, но холодные, негреющие лучи. С чистого неба слетают, вьются кристальные блестки, мельчайшие снежинки. Искрами сверкает в воздухе бриллиантовая пыль. Сам воздух мерзнет, роняет колючие иголки сухих снежинок. Такова морозная примета вершины зимы. Хорошая примета и у крестьян: сильный иней – к большому урожаю.
Погода по морозцу меняет поведение людей города и деревни. Не вразвалку шагают, все торопятся, спешат. Даже у пожилых молодцеватая, легкая походка – «в мороз и холод всякий молод».
«Году начало, зиме середина», – говорят о январе. Он – средозим, самый холодный месяц в году.
Рекорд морозных дней и самая низкая месячная температура воздуха (10,3 градуса ниже нуля) – вот отличие среднерусского и подмосковного января от остальных месяцев. Недаром в народе сложилась поговорка: «Январю-батюшке – морозы». Самая лютая пора жгучей стужи – «девятый вал» зимы!
За январь в среднем бывает 5 дней с морозом в 20 градусов, доходит и до 40 градусов.
Действительно, за 70 лет истории фенологии семь из восьми зимних дней с 40-градусными морозами приходились на вторую декаду января. Особенно запомнились садоводам 42-градусные морозы 17 января 1940 года.
Морозная лють двух январских декад в 1963 году сильно встревожила подмосковных садоводов: они опасались повторения катастрофического дня «садовой Помпеи». Но вовремя подоспел на выручку снег. Угроза миновала. Не пострадали плодовые деревья.
Щедрит снеговейное небо. В сугробах прячется от холодного дыхания все живое. Большой снег надежно укутывает озимые поля, сады и ягодники. Снежное богатство!
…Погляди в окно:
Под голубыми небесами,
Великолепными коврами
Блестя на солнце, снег лежит…
А. Пушкин
ТРУДНЫЙ МЕСЯЦ УЖЕНЬЯ
Пылкие морозы, северо-восточные ветры-снеговеи, самый толстый мост льдов – все против рыбацкого счастья на льду у проруби. Глухое время, бесклевье. Январь – трудный месяц для удильщиков. Заморная пора для рыб из-за недостатка кислорода.
…В заиндевевшем окне – снежная кутерьма белокосой метели, света не видать. Но никакая непогода не удержит заправского рыболова. Страсть превозмогает все. Охота пуще неволи. Никогда в году не требуется столько знания рыбы, как в январе. Удильщику полагается быть понемногу и ихтиологом и рыбоводом.
Но даже в безнадежном январе истый рыбак не теряет присутствия бодрого духа, не отчаивается, не унывает, не отступает перед трудностями. Поработаешь, как шахтер, в ледовом забое, найдешь чистую воду с кислородом, поменяешь несколько раз горизонт отпуска лески – и улыбнется тебе рыбацкое счастье!
В затишье лесного берега облюбуешь устье чистоводного ручейка и на метровой глубине, можно и мельче, таскаешь на мормышку окуньков, ельцов, плотичек. Секрет прост: здесь в свежеструйном ручье рыбье убежище от замора. Волнует трепет поклевки. Вот когда и маленькая рыбка большое счастье.
Важно знать излюбленные места рыбьей зимовки: окунь – в коряжнике, ерш – у глинистых берегов, плотва – в траве и камышах. Карповые рыбы зимуют стаями на дне глубоких омутов. Оцепеневший карась, кажется, насквозь промерзает в иле, иногда вмерзает в лед, но, отогретый, оживает. Судака ищи на глуби в 5—10 метров. Классик уженья Сабанеев рекомендовал ловить ерша со дна, а вот на озере Сенеж даже в глухое январское время крупный, так называемый «королевский» ерш – рекорд веса 150 граммов – лучше берет вполводы и только на кучку мотылей.
Вообще единственный в году сезон удачного лова «королевских» ершей – это по последнему льду, в канун весны и до ледохода.
На зимние жерлицы и крупные блесны щука удачнее ловится на глуби, на реках лучше в бучилах мельничных омутов. В безветрие на речном льду по ночам с фонарем удается поймать на поплавочные удочки подлещика, голавля, ельца, плотву.
Хороший знакомый рыбака судак – своенравная рыба. Удалые хищники идут стаей, налетают ватагами: сразу во всех прорубях берут, но моментами, не больше часу. Их надо ждать утром или вечером. В январе они ловятся на продольную судаковую блесну. Да еще как! Безошибочно руби лед, где торчат сваи, где на дне залило коряжник, пни с можжевельником и елочками.
В последние годы невероятно быстро развивается в Подмосковье здоровый спорт зимнего уженья рыбы. Да это и понятно: проста и легка немудреная, чаще самодельная, зимняя снасть.
Летом ограничивают берега, закинуть можно в меру удилища, а зимой – какой простор! Где хочешь, там и лови, хоть на середине реки, хоть на глуби любой, где лодку не приякоришь. А какая здоровая зарядка, свежий воздух!
Серьезный вопрос встает в спортивном рыбоводстве: хищные ерши и окуньки поедают икру ценных рыб. Есть о чем задуматься! Пожиратель сорной рыбы змееголов для этого и переселяется с Дальнего Востока.
НА ПТИЧЬИХ ЗИМОВКАХ
Скрипит под ногами твердый снежок. Хваткий морозец пощипывает лицо. Заметно пояснели дни. Наряднее, красочнее вспыхивают холодные огни заката. Обходит город дозором льдистая луна со свитой сапфировых звезд. Лунные тени, прозрачно-светлые опаловые блики на голубых снегах украшают московские «белые ночи».
Уткам-кряквам сейчас место на Каспии или в далеких теплых странах. А вот около сотни их осталось на зиму на полыньях Истринского водохранилища.
Нарядный красавец в зимнем «брачном» пере – кряковый селезень плавает среди льда, рулит оранжево-красными лапками, чтобы течение не отнесло от родной стаи. Бдительный страж внимательно следит за любопытствующими воронами. Утки-кряквы, спрятав голову под крыло, чутко дремлют на воде. Иные жируют на разводье, опрокидываются кверху хвостами; достают клювами со дна семена трав, побеги растений. Мороз силится затянуть полынью тонким ледком, но живая вода уносит его течением.
Сметливые птицы – вороны издалека заметили чернеющие среди снегов истринские полыньи и слетелись сюда со всей округи. Еще бы, зимой вода бежит!
Разочарованные, собрались они у кромки льда. Недоступна сухопутным птицам утиная кормежка, а на снегу нечем поживиться.
С досады ворона каркает «во все воронье горло». Завидует вещунья кряквам: что-то вкусное достают утки с мелкого дна. Опрокинется головой в воду, а вынырнув, поднимает утиный нос кверху и жадно глотает. Вороватые птицы со всех сторон обхаживают полынью, не сводят с уток голодных глаз. Соблазнительно! Кормятся утки вволю, а к ним не пускает вода. Надоело плутовке смотреть на чужую еду. Боком попрыгала завидущая птица к кромке льда, а дальше – стоп! – вода. И «стартует» ворона в воздух, низко кружится над кряквами, захлебывается негодующим карканьем и норовит еще клюнуть, налетчица. Охота, видно, и ей окунуться по-утиному, да не дано таких способностей вороньему роду.
Воды, накапливаемые в Истринском хранилище, сбрасываются плотиной. Потому-то стремительное течение не сковано ледоставом. Обильную пищу нашли на дне водоплавающие птицы и не захотели расстаться с обжитым за лето районом, не полетели на юг, изменили смельчаки-кряквы своим сородичам. Взяли, да и остались зимовать под Москвой, вопреки закону вечной птичьей тяги к великим перелетам. Утки-«отщепенцы» так и дождутся весны на полыньях Московского моря.
Это не первый случай утиной зимовки под Москвой.
В январе 1949 года дикие утки наблюдались у Бутова и Сходни. Еще одна зимовка уток была замечена на незамерзающих истоках реки Любовки близ станции Узловая. На полынье кормилось около 60 уток.
На полыньях реки Киржач, в 18 километрах от Орехово-Зуева, запоздавшие утки-кряквы плавали в 1950 году еще 4—5 декабря.
В необыкновенном январе 1961 года по-апрельски таял лед, и на чистоводье Оки, верховьев Москвы-реки также задержались утки в антракте осеннего чернотропа и безледья.
Помню, как четверть века назад увидел я неправдоподобную для январской природы картину. По крутому берегу лесной реки шагаю с ружьем, глазами слежу, куда ведет след зайца. Вдруг что-то черное замелькало внизу, под обрывом, над ровным сугробом вдоль реки. Смотрю, тянет стайка черных нырков – два-три десятка зимующих уток. Сорвались, видно, с полыньи и вот теперь направились на другую. Очевидно, зимовщицы еще с осени освоились и уверенно летели на знакомую полынью, на жировку. Черные утки – мастаки нырять на дно. Здесь вдоволь находят они семян, побегов зимующих водорослей и трав. В Вологодской области из года в год наблюдались зимовки диких крякв на мельничных омутах-бучилах ниже плотины. Живая вода – уткам раздолье среди льда. Клюют и зерно.
В 1963 году не только утки, но и чайки остались на льду Оки, на иждивении рыболовов у прорубей, – подбирают мелких ершей, берут их почти из рук.
Захваченные внезапностью крепких морозов, в 1963 году зазимовали в Останкине и в Лосиноостровском лесопарке десятки скворцов. За последние годы случаи таких необыкновенных зимовок скворцов известны еще в нескольких местах – в Сокольниках, на Мосфильмовской улице и в Павловом-Посаде.
Подмосковные зимовки скворцов объясняются просто. Птицы не так боятся холода, как голода. И не теплая погода задерживает стайных скворцов, а внезапный натиск крепкого мороза, как сигнал семафора «стоп».
Гораздо чаще скворцов в урожайные годы рябины остаются на зимовки большие стаи дроздов. Часто на охоте по пороше, бывало, видишь стайных дроздов то на ягодах можжевельника, то на рябине.
СНЕЖНАЯ СКАЗКА ЛЕСА
И виден лес в тиши глубокой.
Луна мерцает сквозь дерев,
И тени длинные стволов
По снегу стелются. Далеко
В лесную глубь уходит взор.
Н. Огарев
Все выше и выше солнце, дольше и ярче дни, больше света. Розовое утро встает раньше, закаты наступают позже. Что ни ночь, то тьма короче.
Терпимые для животных и растений холода стоят на перевале с зимы. А пороша все сыплется и сыплется с облаков-снеговеев. Что ни день, то завьюживает белокосая метель. На дорогах взметаются снежные вихри, и за санями увивается светлый шлейф поземки. В воздухе мечутся галки, вороны, бьют крылами, летят и никак не могут вырваться из снежного плена. Поля заботливо перепружены надежными плотинами. А по просторам степей ветрам и снегам тесно стало от лесных полос. Навстречу метелям и буранам гордо встают заградительные аллеи – зеленые редуты лесов.
«Снег – наше богатство» – говорит русская пословица. Радуются снегам колхозники. Накапливается влага для весеннего орошения полей.
Покрытые снежными кружевами деревья оцепенели в зимнем сне. Тайна жизни растения замкнута под корой. Секрет вечной зелени листа таится под недосягаемым для холода колпачком почки. В былинках сохраняют всхожесть и семена трав даже в сверхсильные морозы.
Глубок зимний сон природы. Теплится жизнь под сугробом. Попробуй разгреби в лесу снег до земли. Глазам откроется поразительное видение. На расчищенном месте, увидишь, лопушатся зеленые кустики брусничника, веточки черничника, все еще зеленеют круглые листья грушанки, хвоевидные султаны вереска, стелются лежачие побеги лесного чая. Пахучая зелень багульника и сейчас торчит под соснами из снега.
Хмурятся потемки крылатых зонтиков – лап елочек. А ясная береза распустила светлые косы покрытых инеем ветвей, блестит на солнце нежно-розовой тонкой берестой. В пылу мороза она как бы таинственно нашептывает: «Придет весна! Придет весна!»
Последняя, самая крепкая стужа лютует обычно в конце января. На прощанье, перед сретенскими оттепелями Дед Мороз показывает во всей красе зимнюю прелесть русской природы. Так же все занесено и опушено снегом, но другой, ликующий свет дня. Вот на пухлой пелене в разворошенные санями полозницы ложатся тени, и тогда дорога кажется голубой в малахитовых стенах хвойного бора. А над ним необыкновенно глубок бездонно-синий океан света. Лучистый шар солнца катится к западу, сгущается фиолетовое небо, и заря пурпурно-яркими красками ярче оттеняет блеск инея на деревьях.
Надвигается самое буранное время зимы: чаще всего метели завьюживают в первую декаду февраля. Вот когда на пороге «пора метелей злых и бурь».
Пороша печатает протокол событий январской ночи. Пробороздил сугроб долговязый лось. За ним проскакал беляк. Зайчишка притулился под елкой, ждет, не обломит ли великан-лось ветку осинки. А вот словно нежной кистью нарисована на снегу ажурная строчка – следы грациозных шагов пушистых лапок лисицы. Парочки следов наискось испятнали снег: это своим пышным мехом щегольнула под елкой куница. Хищница искала игривые побежки белок…
Сверкает снег, вспыхивают и гаснут искры-блестки. Беззвучен прозрачный лунный воздух. Хорош лес в зимнем уборе!
Морозное дыхание метели
Еще свежо, но улеглась метель.
Белеет снегом мшистая постель,
В сугробах стынут бархатные ели.
И. Бунин
БЕЛЯК МЕНЯЕТ АДРЕС
Зима облепила снегом хвойные деревья. В лесу лежат пышные сугробы. Как союзнику, рад снегу зайчишка-беляк. Тихо в заячьих покоях среди родных осинок и елочек. День – мертвое время пугливому зверьку.
На заячью беду, не всюду одинаково можно бегать. На поляне скорей грубеет снег, а в чаще труднее прыгать по рыхлому сугробу. Глубже здесь вязнет лапа. А зайцу делать нечего там, где не растут осины. Надо адрес менять, другую квартиру искать.
…Смеркается. Заяц поднялся с дневной лежки, вылез из-под елки, встал на задние лапки, осмотрелся… Звезда подмигнула косому: «Пора!» А врагов-то – полный лес! Зайчик страшится ушастого филина, белой полярной совы, лисицы, волков. Но пуще всего пугливый заяц боится лесной кошки – того и гляди, с вершины, как с неба, прыгнет на спину рысь. Гляди в оба!
Послушал заяц, ушами поводил… Вдруг что-то звонко треснуло, точно выстрел из пистолета. Беляк так и присел, невидимкой затаился на снегу… Страх прошел. Сухое дерево покоробило морозом – шалит Дед Мороз. Знаком зайцу этот мирный звук.
За день проголодался зайчик, скорей принялся за горькую осиновую корочку. А поверх снега торчат сухие купыри и метелки лесного тростника – вейника. Это тоже неплохое угощение. Попировал беляк и пустился вскачь, то вдоль, то поперек леса.
Запомнил заяц, с какой стороны днем глухо доносились дальние и вовсе не лесные звуки: «Тпру! Но-о! Пошел!» Ржали лошади, лаяли собаки. Потом все стихло. Это проехал санный обоз. Стало быть, там и дорога. И туда помчался заяц. Луна еще некстати дежурит до утра. Скорей бы поспеть на желанное место!
Беляк вымахнул на торную дорогу. Лапы не тонут. Нагнул голову, понюхал… Сено с возов натрусилось. Сколько здесь корма! Хватит на всю зиму. Вот находка! До отвала наелся заяц и заспешил домой, в лес. С дороги он сходит не просто, а норовит подальше спрыгнуть в сторону, замаскировать след. И выбирает не чистое место, а где ближе к дороге лес. Сметку делает в куст или траву и всеми лапами.
В январское глухозимье беляки переселяются поближе к большим, торным дорогам. Хорошо здесь ночью зайцам. Можно побегать по морозцу, покормиться сеном, погрызть соленый ледок. А днем убежать недалеко в пес и лечь под елкой. Тепло, тихо и уютно. А на дороге и от лисицы легко уйти, и самые чуткие собаки теряют след. Зимой дорога выручает зайца. Три раза в году переселяется беляк: в октябре пугает трусишку шорох опавшей листвы, и он перебирается из осинников в хвойный лес, овраги и сечи; после листопада возвращается опять в осинник, в сухие лиственные мелколесья, а по сугробу – к большим дорогам.
Беляк лучше всех живущих у нас зверей бегает по глубокому снегу. У него широкая лапа, как лыжа. Любит подбирать сенцо на дорогах. Питается веточным кормом, грызет осинки, ивняк, орешник, реже дубки, никогда не трогает черемуху. Кора ее для зайца – яд.
…Забрался под хвойный балдахин заяц, зарылся в снег, обернулся головой к следу. И заснул с открытыми глазами.
На пелене снега видны отпечатки прыжков: пара следков поперек хода и пара продольных, один за другим. Охотнику знаком этот почерк зверя.
«Смотри, вон куда я попрыгал», – говорила утром следопыту письменность пороши. На снегу осталась визитная карточка с дневным адресом зверя-новосела.
