Текст книги "Беспощадная страсть"

Автор книги: Дмитрий Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

Пинком Белов растворил дверь зала. Сам отпрянул в сторону, опасаясь нарваться на очередь. Однако изнутри никто не стрелял…

– Эй, Газават, ты здесь?! – крикнул Север.

– Здесь, родной, заходи! – дружелюбно отозвался Николай. – Да не делай глупостей, не вздумай палить на голос! Я понимаю, малый ты крутой и даже на голос не промажешь. Да только вот попасть можешь не в меня! Ты понял, эй?!

Север несколько секунд удрученно молчал.

– Так ты понял меня, Сатир?! – вновь окликнул его Газават.

– Понял… – ответил Север неохотно. – Мила, ты как?!

– Север, не входи сюда! – крикнула Мила, которой Газават слегка освободил зажатое горло, позволив подать голос. – Со мной все в порядке, но не входи! Он будет стрелять, у него «Кедр»! Не входи сюда!

– Входи, входи, Север, не бойся! – крикнул Газават по-прежнему весело. – Стрелять я не буду! По крайней мере, не буду стрелять в тебя!

Север опять его понял – даже слишком хорошо. Резко развернувшись, он встал на пороге двери, наведя револьверный ствол внутрь зала…

Глава 31

Кавалькада машин, наполненных газаватовскими бойцами, выезжала из города. Их было около тридцати, этих машин – больших, вместительных джипов, – и их движению никто не препятствовал. Все подразделения городской милиции, включая ГАИ, еще с утра получили от своего начальства уведомление, что в городе проводится широкомасштабная секретная операция областного РУОПа и вмешиваться в ее ход категорически воспрещается. Поэтому гаишники, завидев кавалькаду, давали ей зеленую улицу. Конечно, менты догадывались, что никакой это не РУОП, не СОБР, не спецназ и вообще ни одна из официальных силовых структур. Однако доблестные стражи порядка прекрасно помнили, с чьих рук они едят, кто им обеспечивает регулярную ежемесячную выплату денежных сумм, в несколько раз превышающих государственные оклады. И слуги закона предпочитали помалкивать. А углядев на покрашенных в защитный цвет джипах местные городские номера или заметив в окошках машин слишком уж знакомые лица, менты спешили поскорее отвернуться.

Кавалькада выехала за город, миновала оживленные участки дороги и вскоре катила по достаточно пустынной трассе. Надо отметить, что ни в одном из джипов не было Ватина. Он ехал сзади, на своей «Вольво», сохраняя довольно почтительную дистанцию от замыкающей машины кавалькады. А командование пацанами осуществлял по рации. Сегодня Ватин слишком хорошо узнал, кто такой Север Белов, и теперь даже под защитой полутора с лишним сотен бойцов не чувствовал себя в полной безопасности.

Кавалькада свернула на отдельную ветку дороги, ведущую к деловому особняку Газавата.

Умник, сидевший в засаде на расстоянии приблизительно километра от места поворота, услышал сигнал рации. Он достал прибор, включил на прием.

– Говори, брат.

– Они свернули, командир.

– Сколько их?

– Точно сказать пока не могу, машин двадцать наверняка…

– Сколько в них может быть человек?

– В каждую влезает до десяти… Тачки большие.

– Оставайся на связи. Как только пройдет последняя машина, сразу доложи.

– Понял. Посчитать их?

– Ну, посчитай… Но если ошибешься на одну-две, не страшно… При нашем раскладе это уже не имеет значения.

Через какое-то время парень снова вызвал Умника.

– Командир, последняя тачка прошла.

– Ты их посчитал?

– Приблизительно.

– Сколько?

– Около тридцати.

– Нормально, начинаем акцию. Отбой!

Спрятав рацию в карман, Умник осторожно, чтобы его не заметили с дороги, высунулся из кустов. Примерно в метре от границы зарослей виднелась небольшая лужица маслянистой жидкости. Блестящая влажная ленточка этой жидкости от лужицы уходила к самой дороге. Семен мелко перекрестился, достал из кармана коробок спичек. Вытащил одну, чиркнул и бросил в лужицу.

Лужица вспыхнула. Пламя по блестящей ленточке горючей влаги стремительно поползло к трассе. Еще мгновение – и на шоссе начался ад…

…Незадолго до появления кавалькады джипов примчавшиеся по вызову Умника бойцы-«бомжи» густо полили бензином всю ветку дороги, ведущую к особняку Газавата. Этот план придумал Север, а Умник великолепно выполнил замысел шефа. Теперь идея приносила свои плоды.

…Шоссе полыхало. Джипы загорались, как свечки. Некоторые взрывались. Из других выскакивали камуфляжники, попадая прямо под перекрестную пальбу засевших в придорожных кустах «бомжей». Прекрасно вооруженные газаватовцы веером били из автоматов по врагам, и били иногда достаточно успешно, судя по долетающим из кустов вскрикам раненых. Но лжеспецназовцы все равно погибали – либо от ожогов, либо от взрывов автомобилей, либо от метких пуль противника. Деваться им было некуда…

Ватин, который, на свое счастье, не успел заехать на пылающее шоссе, быстро разобрался в происходящем.

– Север!.. – простонал он.

– Что, шеф? – спросил Ватина один из троих находившихся с ним в его «Вольво» парней.

– Неважно, Беркут! – выкрикнул тот. – Неважно! Наши попались! И попались крепко! А нам надо спасать «папу»! Без «папы» мы щенки слепые! Если его убьют…

– Там у него что, Сатир гребаный появился?! – испуганно воскликнул бандит по кличке Чугун. – Мы поэтому так гнали туда, да?!

– Да, идиот, да! Сатир, Сатир, будь он проклят, гад! И если мы не спасем босса, Сатир его прикончит!

– Но как же мы прорвемся? – удивился третий сопровождающий Ватина браток. – Гляди, шеф, какое там пекло… И засады сплошь…

– Ты, Крокодил, только о своем брюхе и думаешь! – заорал Ватин. – Как бы тебе его не продырявили! А нам «папу» надо спасать, «папу»! Газавата! Ты понял?!

– Но действительно, как мы прорвемся, вчетвером-то? – возразил шефу Беркут, самый хладнокровный из троих.

– У меня в багажнике ящик гранат. Пойдем лесом, по двое, по обеим сторонам от дороги. Будем бить чертовых «бомжей» гранатами! Думаю, они даже не поймут, что взрывается, решат – джипы! Прорвемся!

Каждый из четверых бандитов взял себе из багажника наплечную сумку и набил ее гранатами.

– Они боевые, учтите! Сами не попадите под осколки! – предупредил Ватин.

– А как же наши на дороге? – поинтересовался Чугун.

– Нашим все равно уже не поможешь. Их всех постреляют, или они сгорят, или взорвутся – один хрен!

– Плохо бросать своих… – поморщился Беркут.

– А кто их бросает?! – взъярился Ватин. – Мы в бой идем, а не бежим отсюда, как зайцы! Мы завалим «бомжей» гранатами! Что мы еще можем сделать для наших, скажи мне?!

– Пожалуй, ты прав, – отозвался Беркут, секунду подумав.

– Ясно! – разом кивнули трое бандитов.

– Тогда вперед! – приказал Ватин. – Встречаемся у ворот особняка босса! Если останемся живы… – добавил он тише.

Глава 32

…Резко развернувшись, Север встал на пороге зала, обратив револьверное дуло внутрь помещения. Увидел он именно то, что ожидал увидеть: Газават, прижимая локтевым сгибом левой руки горло Милы, прикрывался девушкой. Правой рукой бандит сжимал «Кедр», ствол которого был приставлен к виску Милы. Николай скалился.

– Здорово, Сатир! Или как тебе больше нравится – Север? Мне по барабану, как тебя называть. Давно не виделись, братан!

– Отпусти женщину! – потребовал Север. – Мужик ты или сопля? Давай разберемся по-мужски!

– Я не мужик, я вор! – ухмыльнулся Газават, подразумевая свое положение в неписаной иерархии уголовников. – Впрочем, тебе, ни разу не топтавшему зону, не понять разницы. Но как вор я с тобой в мужицкие игры играться не собираюсь! Я знаю, стреляешь ты быстрее, чем я, и успеешь меня завалить при любом раскладе. Мне этого не нужно.

– А что тебе нужно?

– Брось оружие. Или я пристрелю Гюрзу, хоть и очень жалко – я даже трахнуть ее не успел. Бросай ствол, ну! – вдруг заорал Газават, еще крепче прижимая дуло «Кедра» к виску Милы.

– Прикончи его, Север!.. – с трудом прохрипела Мила: пережавшая ей гортань рука Николая мешала говорить.

– Не держи меня за чурку, Газават, – сказал Север устало. – Если я брошу ствол, ты меня просто убьешь.

– Нет! – крикнул Николай.

– Да! – рявкнул Север.

– Так ты отказываешься бросить оружие?

– Я не так глуп.

– Так я стреляю! – Газават демонстративно потянул спусковой крючок.

– Слушай сюда, Газават. Слушай внимательно, – произнес Север глухо. – Мне эта женщина дороже жизни. Отпусти ее, и мы уйдем. Я тебя не трону, обещаю. Мы уйдем и больше никогда не потревожим тебя. Обещаю, – повторил Север.

– Нет, Сатир, не годится, – покачал головой Газават. – В Гюрзе вся моя надежда. Ты и сейчас можешь завалить меня в любой момент, но знаешь, дернуть гашетку я успею даже мертвый. И утащу Гюрзу с собой. А ты этого боишься больше, чем самому схватить девять грамм! Ведь боишься, я же вижу! Боишься?!

– Боюсь, – признался Север. – Но почему ты не веришь, что я тебя не трону, если ты отпустишь Милку?

– А у меня нет гарантий. Едва я ее отпущу, ты влепишь мне пулю меж глаз – я «мама» сказать не успею, не то что «Кедр» поднять.

– Гарантия – мое слово.

– Я никому не верю на слово.

Газават врал. Он слышал не раз: Север Белов свято соблюдает данное слово. Верил он Северу и сейчас. Но в данный момент Николай чувствовал свою силу. Он видел, как отчаянно Север боится за Милу, и думал: надо еще чуть-чуть нажать, упереться рогом, морально подавить противника. А тогда можно будет получить все: и жизнь, и Алую Розу в полную личную собственность. Только необходимо добиться, чтобы этот монстр сейчас убрался с глаз долой. Чуть позже подъедут ребята, а там уж… «Я окружу себя тройным кольцом охраны, – размышлял Газават. – Понаставлю вокруг дома защитных систем, так, что ни одна мышь не проскочит. И натрахаю Гюрзу досыта. А пока я ее буду трахать, Север пускай штурмует мои бастионы! Доштурмуется! Грохнут его рано или поздно, как бы ни был он ловок… Лишь бы сейчас свинтил отсюда, монстр поганый!»

– Ты хоть просекаешь, что я тебя сейчас убью?! – спросил между тем Север вибрирующим голосом. – Выхода у меня нет! Нету выхода, ты понял?!

«Да он заводится! – испугался Газават. – У него истерика начинается! Черт! Надо срочно смягчать условия, а то еще и впрямь завалит, псих долбаный!»

Однако лица Николай не потерял.

– Тем самым ты убьешь и свою жену! – заявил он. – А кто мне только что бакланил, будто она тебе дороже жизни?

– Не бакланил. Дороже… – Север скрипнул зубами.

– Тогда брось волыну.

– Ты не вруба-аешься! – протянул Север пронзительно. – Если ты меня убьешь, ты и ее потом погубишь тоже! Так или иначе погубишь! Она больна, ты понял, больна! А ты, дерьмо, никогда в это не въедешь! Потому что у тебя сперма вместо мозгов! А ну, резко отпусти девчонку, а то прям щас вмажу тебе пулю в морду!

Газават торопливо пригнулся, пряча свое лицо за головой Милы. Однако ствола от ее виска не убрал и шею не освободил.

– Не дури, Север! – повысил он голос. – Какой тебе навар завалить меня, если я все равно успею грохнуть твою девку?!

– Лотерея! – выкрикнул Север нарочито визгливо. – Вдруг не успеешь?! А если погибну я, ты точно ее уморишь! И умрет она в позоре и мерзости! Нет у меня выбора, ты понял?! Ну что, сыграем в орлянку, Газават? Ставка – жизнь!

«Да он и впрямь псих! – внутренне содрогнулся Николай, глядя на исказившееся лицо Белова. – Пожалуй, хватит мне дразнить костлявую!»

– Предлагаю компромисс! – выкрикнул он поспешно. – Ты уйдешь с оружием! Я прослежу в окно, чтобы ты отвалил, а Гюрза пока побудет со мной. Я отпущу ее, когда подъедут мои ребята, а они скоро подъедут. Ты заберешь свою бабу и разойдемся миром!

«Хрен ты отпустишь Милку, по твоей блудливой роже видно», – подумал Север. Истерику он только разыгрывал, чтобы нагнать страха на врага, а сам мучительно соображал, как поступить. Но выхода не находил.

«Что же мне делать-то, Господи?!» – в сотый, пожалуй, раз за последние минуты мысленно восклицал Север.

И тут он заметил, что Милка подает ему какие-то знаки глазами. Осторожно, чтобы не встревожить Газавата, Север проследил за мимикой жены. Убедившись, что привлекла внимание мужа, Мила указала взглядом вниз, себе под ноги, потом скосилась на дуло «Кедра», после чего как бы провела линию вдоль руки Николая, лежавшей поверх горла девушки. Махнув ресницами, она словно отбросила эту руку. И еще несколько раз энергично указала глазами вниз.

Север едва заметно кивнул. Он понял.

– Так что ты мне ответишь? – спросил Газават, выглядывая из-за головы своей заложницы.

– Не знаю… – отозвался Север напряженно. – А что скажет Милка?

– Ты послушаешь бабу? – насмешливо скривился Газават.

– Да, послушаю! – срывающимся голосом крикнул Север. – Она здесь первое лицо! Если б не она, ты у меня давно бы поджаривался на твоем собственном «электрическом стуле»! Дай ей сказать!

«Ой, припомню я тебе этот базар!» – подумал Газават, а вслух произнес:

– Ладно, пусть говорит Гюрза, – он ослабил хватку на горле девушки. – Ну, скажи, Гюрза, своему Сатиру, ты хочешь жить?

Прежде чем что-либо произнести, Мила демонстративно громко и хрипло отдышалась.

Север внутренне напрягся.

– Я скажу… – начала Мила, с трудом выговаривая слова. И тут же закашлялась. Откашлявшись, попробовала снова:

– Я скажу…

Не делая паузы, Мила вдруг всем телом рванулась вниз, пытаясь выскользнуть из-под руки Николая. Голова девушки на мгновение оказалась ниже дула «Кедра». Газават и Север выстрелили одновременно. Но очередь из пистолета-пулемета ушла в противоположную стену, а вот беловская револьверная пуля, прошив ладонь Газавата, выбила у него оружие. Тотчас упавшая на колени Мила резко развернулась всем корпусом назад и профессионально метко врезала Николаю кулаком между ног. Бандит с ревом повалился на пол.

– Ну вот и конец тебе, Газаватушка! – зло произнесла Мила, вставая с колен и поднимая «Кедр».

– Замри, жена! – Север метнулся к ней.

В три прыжка он оказался рядом и вырвал ствол у нее из рук.

– Ты что, Север?! – удивилась Мила. – Этого выблядка давно ждут в морге! Заждались уже! Ты хочешь сохранить ему жизнь?!

– Сначала он мне все расскажет о наркотиках! – скаля зубы, зарычал Север. – Сначала он сдаст мне свой бизнес! И только потом я, так уж и быть, отпущу его на тот свет!

Он подхватил корчившегося Газавата, Дотащил до кресла, назначение которого определил сразу, едва увидел, швырнул в него Николая и пристегнул за руки и за ноги специальными ремнями.

Глаза Милы сверкнули.

– Север! – закричала она. – Неужели после всего, что случилось, тебя еще интересует этот поганый героин?!

– Интересует! – взвизгнул Север. – Героин – это миллионы, это власть! И сейчас я вытрясу из Коляна все, что он знает! Все, что он имеет! До последнего гроша!

– Север! Если ты притворяешься, то прекрати! Немедленно прекрати! – На Милу накатило внезапное озарение: только сейчас ей пришло в голову, что Север, возможно, притворяется, хотя она не сумела бы объяснить, почему так подумала. – Романов нас предал, ты понял это?! Мы ничего ему больше не должны! Мы свободны от всех обязательств! Кончай Газавата и идем! Этот подонок давно заслужил смерть!

– Ну нет! – Север плотно вошел в роль. – Мне не нужна жизнь Газавата. А что Романов предал нас, я понял сразу! Только мне плевать на Романова, всегда было плевать! А Кольке я крепко припеку задницу, если он не расколется!

Север влепил Газавату пощечину.

– Эй ты, шкура блатная! Откуда у тебя дешевые наркотики?! Отвечай, пока тебя добром спрашивают!

– Да пошел ты! – собравшись с силами, выдал Николай.

– Ну держись, сука! – Север обернулся к Миле. – Как эта штука включается, знаешь?! «Электрический стул» этот?!

– Я не скажу! – отрезала Мила. – Я не позволю тебе пытать человека ради сраных баксов! Убей его и идем!

– Ах, не скажешь?! Ладно, обойдемся домашними средствами!

Север вскинул «Кедр» и одиночным выстрелом разнес Газавату коленную чашечку.

– А-а-а, гондон! – дико заорал Газават. – Ну, погоди, отморозок траханый! Сейчас приедут мои ребята и ты получишь по полной программе! Тогда уж я повеселюсь!

Как раз в этот момент со стороны ведущего к особняку шоссе донеслись взрывы и звуки пальбы.

Север осклабился.

– Твои ребята не приедут! Потому что мои ребята их сейчас в аккурат поджаривают! А я поджарю тебя!

Он отбросил пистолет-пулемет и принялся судорожно искать кнопку включения «электрического стула». Наконец нашел, хотя ее и трудно было различить на стене.

– Вот она, родная! – воскликнул Север, дыша свирепой радостью. – Теперь отведай собственного блюда, Газаватушка!

Он пустил электричество. Тело Николая задергалось, забилось в конвульсиях. От воплей бандита, казалось, сейчас лопнут барабанные перепонки.

– Север, оставь его! – закричала Мила. – Что ты с собой делаешь, в кого ты превратился?! Ты же всегда стоял за справедливость, ты даже был добрым! Зачем ты становишься зверем?!

– А в этом мире нельзя быть добрым! – рявкнул Север.

– Раньше ты думал иначе!

– Раньше я был дураком!

– Но ради чего ты мучаешь этого урода?! Неужели действительно только ради того, чтобы стать наркобароном, чтобы наживаться на чужой беде?! Неужели только ради денег?!

– Именно ради них!

– Не верю! – жалко выкрикнула Мила – ее моральные силы были уже на исходе.

– А это уж твое дело, телка! – бухнул Север, словно тупое шило воткнул.

У Газавата началась неудержимая рвота. Его выворачивало и выворачивало, а вскоре вместо полупереваренной пищи он изверг из себя слизь пополам с кровью.

Север выключил электричество.

– Еще сдохнет раньше времени! – прокомментировал он свои действия.

Газават был в сознании. Свинцовыми от боли глазами он посмотрел на своего палача.

– Ничего я тебе не скажу, Север, – произнес бандит почти спокойно. – И знаешь, почему? Потому что, если я скажу, ты меня сразу убьешь. А в загробную жизнь я, извини, не верю. Я очень хочу еще пожить на этом свете. Мои пацаны сюда все равно прорвутся. Я их дождусь.

– Я сделаю тебя полным калекой! Тебе жизнь станет не в жизнь! – взвился Север.

– Ой, напугал! – слабо улыбнулся Газават. – Сейчас хирурги творят чудеса. Пересаживают любые органы. Если я выживу, врачи на Западе так меня починят – стану лучше прежнего. За деньги там все можно. А уж доноров мне братва найдет каких угодно – Россия большая, и в ней много лишних двуногих. Миллионы никому не нужного быдла, которое даже заработать толком не умеет. Так что доноры будут – любые и в любом количестве.

– Ты все равно не выживешь! – заорал Север. – Лучше сразу колись! Тогда умрешь легко!

– Ну нет! – хмыкнул Газават. – Молчать – моя последняя надежда. А боли я почти не боюсь. Мне даже объяснили, почему. Хочешь, тебе объясню?

– Объясни! – Север заинтересовался.

– Как мне говорили, центр боли в мозгу человека находится рядом с центром сексуальности. У меня центр сексуальности очень развит. Видимо, за счет центра боли. Поэтому пытай меня сколько угодно – бесполезно.

– Ты врешь! – Север клокотал. – Ты нарочно затягиваешь базар, чтобы оттянуть начало новой пытки!

– Повторяю: пытать меня бесполезно.

– Говори, откуда героин!

– Не скажу. Пока я молчу, я нужен тебе живым. Так что продолжай свои забавы.

– Север! – опять позвала мужа Мила. – Ты можешь оставить его в покое хотя бы ради меня?

– Тебе его жалко?! – взбесился Север.

– Дурак! Мне тебя жалко! Ты, ты окончательно испоганишь свою душу! Ты не сумеешь больше стать человеком после того, как зверски истязал кого-то ради наживы!

– Мне и раньше случалось пытать всяких подонков!

– Но ведь не ради наживы!

– Какая разница?!

– Огромная!

– Да пошла ты! – огрызнулся Север, а сам подумал: «Знала бы ты, девочка, ради чего я на самом деле стараюсь!»

– Значит, боли ты не боишься?! – обернулся он к Газавату. – А как насчет ампутаций?!

– Чего?! – Николай, похоже, испугался.

– Для начала мы снимем с тебя скальп! – Север достал пружинный нож, выщелкнул лезвие. – Вон какая у тебя знатная шевелюра! Славный получится трофей!

В отличие от своей «пехоты», брившей голову почти наголо, Газават носил модельную стрижку, и шевелюра у него была действительно знатной.

– Ты серьезно? – спросил бандит несколько недоуменно.

– А то! – Север вцепился ему в волосы.

– Ну нет! Этого я не позволю! – отчаянно закричала Мила.

Она бросилась к мужу, схватила его за предплечье и попыталась оттащить от Николая.

Север ударил жену наотмашь тыльной стороной ладони. Ударил так, как привык последнее время бить Милу – сильно, но очень расчетливо и точно. Девушка упала и зарыдала от бессилия, колотя рукой по полу.

– Приступим! – ухмыльнулся Белов в лицо Газавату.

Он опять схватил его за волосы, полоснул ножом вокруг головы и рывком содрал скальп. Из рассеченных жил хлынула кровь.

Рев Газавата слился с безнадежным щемящим криком Милы. Ей казалось, что это Север сейчас оскальпировал самого себя.

Белов отшвырнул кровавый трофей прочь, вытер нож об одежду Газавата и поглядел в глаза своей жертве. Бандит оставался в сознании.

– Ну как тебе такой расклад, приятель?! – вопросил Север торжествующе.

– Ты псих… – простонал Николай. – Перевяжи меня…

– Хрен тебе, детка!

– Перевяжи… Я ведь истеку кровью…

– Сперва информация!

– Ладно, твоя взяла… Я все расскажу. А то умру от потери крови раньше, чем подоспеет помощь. Только ты перевяжи меня. Бинты есть в аптечном ящике, он под лежанкой…

– Перевяжу, но учти: будешь потом молчать, я бинты с тебя просто сорву, ты понял?!

– Понял. Перевязывай.

Газават был страшен: искаженное болью лицо залито кровью, череп – сплошная кровавая рана.

Север нашел аптечный ящик, перевязал Газавату голову. Подумав, перевязал ему и простреленное колено.

– Готово. Теперь говори, а то я эти тряпки разом срежу! – Белов держал нож наготове.

– Прежде дай слово, что потом не убьешь меня. Говорят, твоему слову можно верить.

– Север Белов никогда своего слова не нарушал, это любой знает! – напыщенно выдал Север.

– Так обещаешь не убивать меня?

– Обещаю.

– Хорошо. Тебя интересует, откуда я беру дешевый героин? Объясняю. У меня собственная плантация опиумного мака.

– Где?

– Километрах в ста от города.

– Ты врешь! В нашем климате опиумный мак не вызревает! Из того, что растет у нас, невозможно делать героин!

– Это смотря какой мак! – криво усмехнулся Газават. – Мой мак – чернобыльский, облученный, мутировавший. Он огромных размеров, и «дури» в нем содержится больше, чем в лучших сортах азиатского! Я в свое время купил семена у чеченов, а они привезли их из Белоруссии!

– Ты ж воевал с чеченами!

– Сперва воевал, потом помирился. Они сейчас главные оптовые покупатели моего героина. Распространяют по всей России, да и Европе с Америкой перепадает.

– Как найти плантацию?

– Карта в сейфе. Сейф в углу, за лежанкой. Он замаскирован. Нажмешь на кнопку возле задней левой ножки лежанки, в стене откроется тайничок, в нем сейф. Там, кстати, не только карта…

– А ключ от сейфа?

– Ключа нет. Замок кодовый.

– Назови код.

Газават назвал. Север чувствовал – бандит не врет.

– Как тебе удается скрывать плантацию от ментов? Я имею в виду не здешних, ссученных, а РУОП, например…

– А здесь кругом леса – глухие, непролазные… Даже с воздуха заметить мой мак довольно трудно. Да никто специально и не ищет. Кому придет в голову искать в наших местах плантацию опиумного мака?

– Кто на ней работает?

– Дагестанцы. Представители одного бедного рода. Точнее, народа. Ихний аул в Дагестане, человек триста – это отдельный народ, со своим особым языком и особыми обычаями. Однажды в наш город залетел джигит из этого аула, залетел почти случайно и умудрился повздорить с чеченами. Его чуть не убили. А я отбил парня: враг моего врага – мой друг, я как раз тогда «зачищал» местную чеченскую общину под гребенку. Так вот, тот малый оказался сыном вождя своего народа, или что-то в этом духе. Потом я ездил к нему в гости, в Дагестан, и весь аул на Коране поклялся верно служить мне. Теперь тамошние молодые джигиты проходят на моей плантации производственную практику, – Газават опять усмехнулся. – Я им доверяю абсолютно, тем более что являюсь для их народа благодетелем почище Аллаха. За счет работы на меня весь аул стал жить безбедно.

– А где перерабатывают мак в героин?

– На городских фабриках, которые нынче остановлены, есть мои цеха. Они единственные функционируют бесперебойно. И строго засекречены. Пашут там те же дагестанцы, вахтовым методом, так что в городе их почти не видно. А производство наладили местные специалисты-оборонщики. Их семьям тоже жрать хочется, и желательно сладко жрать. Впрочем, все материалы на данную тему ты найдешь в сейфе.

– Как ты вывозишь героин из города?

– Вывозит мэр и его администрация по своим каналам. Наш мэр женат на дочке областного губернатора, ему везде зеленая улица… По крайней мере в границах области. А дальше уже заботы чеченов, покупателей… Впрочем, и об этом – тоже в сейфе…

Мила слушала разговор мужчин и тихо, надрывно стонала. Она думала, что вот сейчас навсегда теряет любимого мужа, единственного драгоценного для нее человека в жизни. В тот момент, когда Север срывал скальп с Газавата, Мила вдруг всем своим существом ощутила, что ее муж – самый страшный человек на Земле… «Стоит ли вообще после этого жить? – думала девушка. – Север теперь станет наркобароном, уже окончательно ясно, что станет… Как мне перенести это, Господи?!»

Слушая Газавата, Север стоял спиной к двери зала. Мила, погруженная в свои мысли, вообще не видела ничего вокруг.

– Отойди от босса, Сатир, и не делай резких движений! А то мы завалим твою бабу! – услышал вдруг Белов грубый голос, раздавшийся сзади. Север медленно обернулся и увидел три «Кедра», два из которых были наведены на Милу, а один – на него самого. Оружие держали парни в камуфляжке.