Текст книги "Пепел чужих костров (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

– Барон? – Повернувшись к Августу великанша вопросительно вскинула бровь. – Что скажешь?

Август сжал кулаки. А что он может сказать? Этот огромный кусок сала предлагает ему то, что получают лишь избранные. Мясные грибы слишком большая редкость, чтобы даже его папенька мог позволить себе хоть щепотку. Если эта штука способна вырастить ему новые пальцы и глаз…

– Сив. Я не могу тебя заставлять. Как я понял это опасное дело. Так что решай сама. – Сухо произнес он и взболтав в кубке вино сделал небольшой глоток.

– Эддард? – Дикарка повернулась к историку.

– Храм Отца оленя? – Лицо ученого будто светилось от восторга. – Я бы очень хотел увидеть это своими глазами. Какой…

– Господин книгочей. – Чуть прищурившись, Шама почесал кончик мясистого носа. – Если вы не поняли, я предлагаю вам свое гостеприимство.

– Но… это же капище Отца Оленя, одного из самых старых божеств… – Смешавшись Абеляр развел руками. – Если я поклянусь, что не буду составлять карту и даже не намекну что он находится в ваших владениях, а потом предложу проверить все мои записи…

– Вашего слова будет вполне достаточно, господин Абеляр. – Сыто рыгнув, король болот, протянув руку вытащил из блюда очередной кусок мяса, откусил с краю и поморщившись бросил его на пол. – Перца маловато, пояснил он и снова благодушно улыбнулся. Так, каково твое слово Сив?

С явным подозрением сверлящая взглядом хозяина болот дикарка разогнувшись во весь свой великанский рост почесала в затылке.

– Просто посмотреть, так? А ты за это лечишь всех и организуешь проход в Понкее’ла.

– Да. Даже если твари не уйдут я придумаю, как это организовать. И конечно подумаю, чем еще тебя порадовать, моя дорогая. – Рассмеялся явно чем-то донельзя довольный толстяк. – Так что?

– Ладно. Согласна. – Кивнула дикарка и со вздохом повернулась к выходу. – Пойду я спать. А то я сытая и пьяная, а завтра, похоже, вставать надо будет рано.

– Да. Думаю, мы все припозднились. – Хохотнул Безбородый и снова поманив пальцем давешнюю служанку со стоном встал со своего больше напоминающего трон, чем стул сиденья. Время позднее, а насладиться разговорами мы сможем и завтра. Отправить вам кого нибудь заправить постель? Господин Август? Господин Абеляр? Госпожа Майя?

– Э-э-э-м-м. Нет. Благодарю. – Поспешно подхватив свой блокнот, Абеляр прижал тетрадь к груди как самое большое сокровище. – Не хочу вас обидеть, но…

– Никаких обид. – Недовольно поджал губы болотный король.

– Я пожалуй, тоже откажусь. – Внимательно следя, чтобы ненароком не заглянуть в стол-зеркало Август шагнул поближе к великанше.

– Простите, господин… Шама, я считаю, что ваше предложение недопу…

– Недопустимо щедро. – Перебил дрожащую от гнева женщину историк и подхватив ее под локоть тяжело оперся на трость. – Но, к сожалению неприемлемо. Мы с госпожой Кирихе недавно дали клятвы друг другу. И как цивилизованные люди не хотим их нарушать. Подтянув опешившую травницу поближе Абеляр низко поклонился толстяку.

– А-а-а… – Слегка озадаченно почесав лысую макушку варвар расхохотался. – Никогда бы не догадался. Но… ладно. Тогда до завтра.

– Хм… – Удивлено вскинув бровь великанша искоса глянув на хмурящегося Эддарда и изумленно смотрящую на него Майю подошла к столу и цапнув еще один кувшин с вином накрыло его огромным куском свиной грудинки. – Возьму еще пожевать. Пояснила она ни к кому не обращаясь.

[1] Фуляр – легкая шелковая ткань, очень мягкая. Употребляется для платков, косынок, шелковых цветов.

[2] Одна тридцать вторая фунта.

Клятвы

– Клятвы? – Насмешливо приподняв бровь великанша опустилась на скрипнувшее под ее весом дубовое ложе. – Когда это вы успели? Я и не думала, что вы друг другу так понравились.

– Я… – Опустив наконец локоть травницы Эддард сложив руки на изрядно отощавшем животе покрутил шеей и слегка покраснев отвел глаза. – Если честно, мне показалось, что твой… знакомый очень настойчив в своем… гостеприимстве. Вот и сказал первое, что в голову пришло. Извините госпожа Майя. Я не имел желания вас смутить или обидеть.

– Врун. – Прокомментировала Сив и отхлебнув из кувшина вцепилась зубами в источающую острый запах копченого мяса грудинку. – А я ведь поверила. Ну… почти. – Колыхнув кувшином дикарка усмехнулась. – А это значит, что я напилась. Боги. Я так уже месяца три не наедалась и не напивалась… – Коротко хохотнув, горянка оторвала от куска мяса следующую полосу.

– Спасибо господин Абеляр. – Все еще бледная то ли от с трудом сдерживаемого гнева, то ли от страха, Майя поправила несуществующие складки на своем извечно сияющем чистотой платье и устало примостившись на краешек кровати, спрятала лицо в ладони. – Сив… Этот Шама. Я его боюсь. Он… Он страшный человек. С ним что-то не так. К тому же… он детоложец. Ты ведь видела он детоложец! И как он на нас смотрел! Как кот на пойманную мышь!

– Это болота. – Заметила меланхолично пережевывающая свою добычу великанша. – У нас на севере девочки начинают считаться взрослыми намного раньше, чем у вас, южан. А Шама придерживается старых законов. Кстати. Большая часть тех подавальщиц это его дочери. Или внучки.

– Дочери? – Громко сглотнув, пристроившийся на оббитой бархатом резной банкетке Август расширил глаза от удивления. Лицо юноши выражало крайнюю степень брезгливости и отвращения. – Но ведь это…

– Да знаю, что скотство. – Отмахнулась дикарка и взвесив в руке остаток грудинки вновь присосалась к кувшину с вином. Глаза Сив блестели от выпитого. Щеки разрумянились. – Я уже много раз пожалела, что в свое время дралась за него. Он уже тогда был безумный как сова, что об пень хряпнулась. Говорят, что он такой с юга вернулся. С вашего юга. – Немного помолчав уточнила она. – Его клан был разорен соседями. Кровная месть. Он скитался по болотам, а потом двинул в имперские земли. Нанялся хирд к какому-то барону. А тот ушел воевать в пустыню, что бы это не значило. На несколько лет. В общем, когда Шама вернулся обратно у него в голове что-то было уже сдвинуто. Но он сумел стать вождем. Сначала сколотил свой хирд и стал бродячим ярлом[1], а потом… Сейчас он подмял под себя половину топей. И похоже жрет грибы каждый день тут и слепому видно. Но если есть грибы много и часто в голове мозги тухнут… Это все знают. Он раньше был просто здоровый. – Сив ничтоже сумнящись сплюнула на покрывающий отполированные до блеска дубовые плашки пола, цветастый ковер дикого шелка. – А сейчас вон как разожрался. Насосался как клоп. Но он умный. Очень умный. Всегда был умным. И хитрым. Я ему не верю. Все его слова про дружбу… да за них поссать не купишь.

– Но ведь он держит при себе духовника. – Нахмурился Абеляр и прислонившись к стене скрестил на груди руки. – Неужели священник одобряет подобное…

– Только не говори, что поверил во всю его болтовню. – Рассмеялась великанша и сделав могучий глоток поставила опустевший кувшин у изголовья кровати. – Шама любит говорить, что обожает Империю, верит в Спасителя. Повторяет это так часто что аж зубы сводить начинает. Но он всегда жил только по удобным для него законам. А закон у него один – золото. Этот жрец белого бога… Когда я была у него в прошлый раз у него был другой. Помоложе. Но он слишком много говорил и Безбородый приказал утопить его в нужнике. Как я поняла, нынешний не настолько разговорчивый. – Отправив в рот последний кусок грудинки горянка принялась громко чмокая облизывать испачканные жиром пальцы. – И нужное заклинание перед едой… то есть молитву не прочел. Наверняка он открывает рот только когда совсем припрет.

– Твой… друг. – Покачала головой травница. – Зачем мы сюда пришли?

Сив по своему обыкновению надолго задумалась.

– Во-первых он мне не друг. – Сказала она наконец. – Во-вторых, Гретта. Она умирала. Ты и сама это прекрасно знаешь. Но есть и еще одна причина. Если бы мы прошли по земле Шамы не зайдя к нему в гости, он бы узнал. И обиделся. А я не хочу, чтобы он обижался.

– Но ты ведь тоже считаешь его отвратительным? – Вскинув голову сжала кулаки Майя. – Надо рассказать! Определенно надо рассказать о том, что здесь происходит! Если мы ничего не можем сделать… Надо сказать инквизиции, страже, легионам!

– Думаю, они в курсе, госпожа Майя. – Пожевав губами произнес Эддард и вздохнул. – Но мясные грибы и разломный камень делают их… несколько более терпимыми.

– Это… – Женщина задохнулась от возмущения. – Это просто… неправильно.

– Болотники веками женятся на своих дочерях и сестрах. – Пожала плечами великанша и потянувшись зевнула. – Они считают, что так хранят чистоту крови. Так что для них это нормально. Во всяком случае, он не стал требовать, чтобы ты или Гретта разделили с ним ложе.

– Что! – Вскинув голову Кирихе вскочила на ноги. – Как он может такое…

– Старый обычай. – Перебила травницу Сив и недовольно поморщившись поковыряла ногтем в зубах. – Так они разносят свое семя дальше.

– Это… – Неожиданно успокоившись Майя сев обратно громко выдохнула и принялась теребить бисер на поясе. – Наверное, ты права. Мне не стоит судить по своим меркам. Просто мне здесь не нравится. Тут что-то не так. Очень сильно не так. Ты заметила, что у него нет других слуг кроме этих девушек и охраны? И в воздухе что-то…

– Магия. – Широко зевнув великанша тряхнула головой. – Я тоже это чувствую. Но может это от колдунов осталось? Помнишь, он сказал, что позвал колдунов? А слуги… Ну… я заметила пару мужиков. Они во дворе шастали. Траву во дворе стригли… – Горянка усмехнулась. – А в империи… тоже так делают? Зачем вообще так делать? Зачем копать посреди своего двора пруд, ручей, втыкать бесполезные деревья, и стричь траву?

– Парк? – Покосившись в сторону мозаичного, собранного из разноцветного стекла в свнцовой оплетке ставня, Август улыбнулся. – В Ромуле. И в богатых домах. Парк это довольно дорого.

– Дорого… – Сив покачала головой. – У Шамы больше золота чем у кого-либо на севере. Я помню, когда была здесь в последний раз Безбородый отсыпал Эйгонену Женоликому сапог золотых монет, чтобы тот пел на пиру собрания старейшин кланов. Думаю у него достаточно денег, чтобы купить себе… этот… парк.

– Ты ему не доверяешь. – Чуть прищурился Абеляр. – Потому сказала, что мы привыкли спать в одном доме?

– Я бы ему и кружки свежей мочи не доверила. – Склонив голову на бок протянула дикарка и покосившись в сторону о чем-то задумавшегося Августа пьяновато ему подмигнула. – Но мы не враги. И я ему, в свое время, помогла. Сильно помогла…

– А кто такой Эйгонен Женоликий? – Достав из-за пазухи свой журнал Эддард послюнявил кончик карандаша.

– Ты не знаешь? – Всерьез удивилась Сив. – Всего лишь самый лучший скальд Подзимья. Рассказывают, что он родился на вершине горы и звезды увидев младенца подарили ему свой голос. Так или иначе его песни самое красивое что я когда либо слышала… – Мечтательно закатив глаза горянка вздохнула. – Хотела бы еще разок послушать, но он никогда не поет просто так. А сапога золота у меня нет.

– А почему женоликий? – Сосредоточенно что-то записывающий историк озадаченно прикусил губу. – Зная, как вы на севере даете и получаете свои прозвища… Он либо очень красив либо чрезвычайно уродлив.

Покачав головой великанша прищурила один глаз и уставилась на ученого.

– За… Это ты верно подметил… У него лицо как у маленькой девочки. И фигура такая что не поймешь, мужик это или женщина. Но боец он знатный. Сама видела как он мечом своим орудует. Он тогда подкинул в воздух дюжину яблок. И разрубил их все прежде чем они упали на землю. Я так не умею.

– Мне кажется, мы немного отвлеклись. – Сухо произнес Август и неуютно поерзав на подушке ссутулил плечи. – Чего нам ждать? Этот Шама… Он точно не прикажет передушить нас ночью?

– Да нет… – Поморщилась великанша и снова зевнув помотала головой. – Конечно же нет, дурень. Это у вас, южан так принято. У нас так не делают. – На мгновение замолчав, горянка поджала губы. – Ну… почти. У него передо мной долг. К тому же мы согласились ему помочь. Только… Не надо ему грубить. – Бросив короткий взгляд на Майю, дикарка почесала кончик носа. – Он может обидеться. Меня он простит, а вас нет.

– Ты сказала, что дралась за него. – Тяжело вздохнув травница облизала губы и вновь принялась играть с завязками пояса.

Сив сморщилась, будто разжевала что-то до нельзя кислое.

– Да… Когда я ушла от Рогатого Топора мне просто некуда было податься. В горах за мою голову назначили большую виру, и даже если бы я ее заплатила сама, все равно нашлось бы полно народу что захотели бы ее отчекрыжить. Так что я пошла сюда. Мы встретились с ним, когда он выкуривал из нор последние из не признавших его власть семей. Он хорошо платил. Так что я убила для него несколько ублюдков. Большинство из них, как по мне, было много хуже чем он.

– Божий суд? – Нахмурился Эддард.

– Примерно. – Медленно кивнула великанша. – Только не совсем как у вас. Если два клана воюют, или у них кровная месть… Можно все закончить. У нас в нет столько людей как у вас, южан. Держать воинов могут только самые богатые ярлы и таны. А обычно в клане каждые руки наперечет. Потерять слишком много крепких мужчин – не пережить зиму. Потому, иногда бывает так, что от каждой семьи выставляют бойца. Двое входят в круг. Выходит один. Кто победил – тот и прав. Без дураков.

– Ясно. – Коротко кивнул Абеляр и чиркнул что-то в своем блокноте. – Завтра я пойду с тобой.

Перекинув через плечо косу, горянка принялась неторопливо перебирать туго перетянутые кожаным ремешком пряди.

– Нет. – Произнесла она наконец не слишком уверенным тоном. – Вы останетесь здесь. Все

– Нет Сив, так нельзя, ты же понимаешь, что… – Смертельно побледневшая Кирихе сжала кулаки с такой силой, что пальцы громко хрустнули.

– Майя. Успокойся. Вы не заложники. – Облизав губы, великанша потянулась было к кувшину вина, но видимо вспомнив, что он пуст, уронила руку на колено. – Если ты об этом подумала. Слушайте. Нам всем нужен отдых. Видят боги, мне бы тоже не помешал, но я крепче чем вы. А еще вы не сможете пройти по болотам… Шама даст свои волшебные факелы и проводника, но вы будете нас задерживать. Храм Оленя недалеко. Если все пройдет хорошо, через пару дней я уже вернусь. А мне будет спокойней, если вы все будете вместе. Не то, чтобы я опасалась за то, что вас здесь обидят. Просто… будет спокойней.

– Но. – Открывшая было рот чтобы что-то сказать травница махнула рукой и опустив голову снова спрятала лицо в ладони. – Да. Понимаю. Ты наверняка права, Сив.

– Я умная. – В очередной раз распахнув рот в широком зевке великанша тяжеловесно поднявшись, стянула с кровати одеяло и шагнула к выходу. – Пойду в общую комнату спать. Здесь душно. И кровати слишком мягкие. У меня от такого спина ноет. И задница чешется.

–

Августу не спалось. Было душно и слишком жарко. Через, не по северному большое, забранное частой свинцовой решеткой с вставленными между ней пластинами цветного стекла, окно, лился раскрашенный мозаикой витражах в синие и зеленые оттенки холодный лунный свет. Покосившись в сторону расположенной у противоположной стене кровати с мирно похрапывающим, что-то невнятно бормочущим себе во сне под нос Эддардом, юноша нащупал стоящие у изголовья сапоги, натянул их прямо на босые ноги и накинув на озябшие и уже успевшие покрыться гусиной кожей, плечи, одеяло, стараясь не шуметь вышел из комнаты. Гостевой дом любезно предоставленный им Безбородым совершенно не походил на традиционные строения северян. И не только окнами. Аккуратный шестиугольный домик из бруса, три трапециевидные комнаты – спальни, и еще одна большая общая гостиная, упорно называемая почему-то великаншей едальней. Натертые мастикой полы из наборных дубовых плашек, ковры на стенах, огромная поставленная в центр дома печь-очаг. Никакой варварской роскоши, что резала глаз в жилище самого главы клана. Так мог бы жить зажиточный мастер или средней руки купец в Лютеции. Все просторно удобно и аккуратно. Но все же чрезвычайно роскошно для севера.

Не удивлюсь если этот кусок татуированного сала купил услуги мастеровых в Ислеве, только, чтобы показать, что он это может. В этом доме явно никто до нас не жил. А чего стоит двор! Это ведь настоящий Импраторский парк!

Прохлада спальни сменилась откровенным холодом общей комнаты. Кто-то закрыл заслонку печи и сняв с окна ставень с мозаикой аккуратно прислонив его к стене в углу. На полу между роскошным креслом и не менее роскошным оббитым бархатом топчаном, на груде одеял, безучастно разглядывая потолок, заложив руки за голову лежала обнаженная великанша.

– Я знала, что ты придешь. Духи сказали. – Проворчала она и повернув голову к Августу улыбнулась во все тридцать два крупных, удивительно белых зуба.

Август вздохнул. Он сам не понимал, как так вышло. Просто в одну из ночей он долго не мог уснуть отошел в сторону от лагеря, присел, чтобы подумать и тут на его плечо опустилась ладонь горянки. Все вышло предельно глупо. Робкие поцелуи, неловкие, словно у подростков движения, жадные объятья и хриплое горячее дыхание. Это было ошибкой. Они оба это знали. Но на следующую ночь все повторилось снова. И еще раз. А теперь, находясь в безопасности, под крышей, сытый, отмытый и почти довольный жизнью он не мог уснуть, хотя бы не поговорив.

– Сив. Я… Нас услышат. – Испустив еще один тяжелый вздох Август сел рядом с дикаркой и взяв в руки ее большую ладонь принялся рассеянно перебирать длинные мозолистые пальцы. – Я думаю нам надо…

– Майя знает. Ну или догадывается. А книгочей… Он слеп словно филин днем. Пока не ткнешь его во что-то рожей, да поглубже и не поймет. – Ухмыльнулась великанша и немного поерзав смерила юношу насмешливым взглядом. – Что, увидел кучу молодых девчонок, и я тебе разонравилась? Ты стыдишься меня? Ну да, они красивей, чем я. И помоложе. Ну и девы… – Дикарка хихикнула. – Каждую неделю.

– Слушай. Не надо так. – Прикусив губу юноша покачал головой. – Пожалуйста, Сив. Я уже тысячу раз извинился. Я знаю, что я идиот. И вел себя как заносчивый ублюдок. Ты… Я не стыжусь. Ты дорога мне, Сив. И теперь я боюсь… Боюсь, что наша… близость все испортит.

– О-о-о… – Улыбка медленно сползла с лица дикарки. – Выдернув руку из пальцев цу Вернстрома горянка снова заложила ее за голову и уставилась в потолок. – Ну да… Если другие южане узнают, что ты спишь с мерзким последышем пришедших со звезд, тебя наверняка отлучат от полного причастия. Белый бог велик и милостив. Но его жрецы не одобряет таких… связей. Да и твоя семья…

– Моя семья уже от меня отказалась. – Прикусив губу, юноша подтянув колени, и зябко поежившись, обнял ноги руками. – Во всяком случае, если верить этому многоглазому демону. Да и плевать. И на причастие мне тоже плевать, как бы ты к этому не относилась. Я не об этом… Просто. Ты мой друг. Я не знаю, как так вышло, но ты мой единственный друг. Надеюсь это взаимно. Я не хочу, чтобы мы… Я знаю, что бесполезен. Я слабый и мягкий как кусок подтаявшего масла южанин. – Передразнив голосом дикарку юноша покачал головой. – Раньше я хотя бы был богат… ну… относительно богат. Хоть, тогда я так и не считал. А сейчас… Сейчас, у меня нет денег, нет дома, те кого я называл друзьями, наверняка постараются держатся от меня как можно дальше. – Продемонстрировав великанше следы от клейм на тыльной стороне руки цу Вернстром попробовал языком прореху в зубах. Я ничего не умею. Даже как мужчина… Я подозреваю у тебя были… партнеры и получше. Во всяком случае, ты наверняка не опасалась им что-нибудь сломать или покалечить.… – Август ссутулил плечи. – А еще я трус. Да я даже себя защитить не могу. В конце концов я… – Коснувшись пальцем трехпалой руки прикрытой веком пустой глазницы цу Вернстром с трудом подавил всхлип. Я калека.

– Ты пришел ко мне, чтобы пожалеть себя? – Вскинув брови тихонько рассмеялась дикарка. – Или ждешь, что я буду тебя разубеждать? Ну, наверное, я могла бы сказать, что во всяком случае, когда становится худо ты не валишь в штаны. И твоей храбрости и удачи достаточно, чтобы остаться в живых. Что, как по мне, уже неплохо. – Великанша на мгновение замолчала и кивнув своим мыслям вновь принялась изучать балки потолка. – А еще ты стараешься быть… хорошим. Я вот таким похвастаться не могу. Мне всегда легко давались убийства. Слишком легко… Что касается остального… Я никогда не была богатой, так что мне не с чем сравнивать. А твой стручок вполне меня устраивает. Во всяком случае, он не меньше и потверже, чем у большинства с кем я трахалась. По-моему ты слишком много думаешь, барон. Ты, что решил, что мы станем мужем и женой? Принесем друг другу клятвы? Мы просто трахаемся. Потому, что мы еще живы. Так что если хочешь, можешь завтра сказать Шаме и он пришлет сюда хоть десяток своих дочурок.

– Вот об этом я и говорю. – зажмурившись Август прижав руки к лицу помассировал виски. – Сначала мы спим, потом ты обижаешься потому, что я тебя в чем-то разочаровал, а потом я тебя теряю. Я не хочу так.

– А чего ты хочешь? – Перевернувшись на бок, Сив подперла рукой голову и с интересом уставилась на цу Вернстрома.

– Не знаю. – Еще больше ссутулившись, юноша испустил тяжелый вздох. – Еще в начале лета я хотел достроить замок, и торговать золотом с рудника, а когда увидел тебя в первый я чуть было не велел гнать тебя палками. – Два месяца назад я проклинал тебя последними словами и думал как бы половчей от тебя избавиться, когда мы доберемся до поместья моего отца. Выдумывал тебе тысячи наказаний. От порки стальными прутьями до сажания на кол. Считал тебя источником всех своих бед. Полтора месяца назад я ни дня не мог прожить без дурмана и вел себя как последняя свинья. Бесы, я даже не смог удержать застегнутыми штаны. Полез к Майе. Той, которая кормила меня с ложечки пока я лежал в бреду, гадил под себя и плакал как маленькая девочка… Вспоминая этот сезон, я понимаю насколько по-скотски себя вел. Сколько ужасов увидел и пережил. Это… – Юноша покачал головой. – Оно разъедает меня изнутри. Я не знаю, как все исправить. И не хочу терять, что у меня есть.

– А-а-а. – Положив руку на плечо цу Вернстрома великанша чуть сжала пальцы. – Знаешь… Один человек мне как-то сказал, что мы все совершаем ошибки. Но ничего не делать, чтобы их не совершать это ошибка намного большая, чем в очередной раз вляпаться в какое-нибудь дерьмо. Я тоже в жизни наворотила кучу говна. Вон. – Отпустив плечо, Августа, дикарка широким жестом обвела потолок. – Например я помогала Шаме. Этот жадный ублюдок платил мне и тогда мне казалось, что это правильно. А теперь он захватил половину болот и сосет из них кровь словно пиявка. Или Хальдар – Рогатый топор. Я ведь была с ним. Была одним из его хирдманов. Сжигала одали, нападала на имперские деревни и имперских мытарей, грабила, жгла, убивала и пару раз даже насиловала смазливых южанчиков. – Усмехнувшись Сив тихонько ткнула юношу в бок. – Типа тебя. Один раз утопила в бочке с пивом жреца белого бога. Я тогда напилась и мне тогда показалось это забавным. Я трахалась с ставшим наполовину йотуном колдуном. И да. Его уж точно не надо было опасаться покалечить или придавить. А потом я его убила. Потому, что мне тогда тоже это показалось правильным. Да и сейчас, если честно, кажется. – Вздохнув, дикарка перекинула косу через плечо и принялась рассеянно перебирать вплетенные в волосы шнурки и бусины. – Наверное это был единственный по настоящему правильный поступок за всю мою жизнь. Я убивала, лгала, предавала. Мое имя до сих пор многие вспоминают с содроганием. Ты знаешь, что в горах обо мне поют песни? Пели во всяком случае… И в них говорится только о крови, что я пролила. Надо смотреть правде в глаза. Ты никогда не узнаешь, что правильно, а что нет, пока этого не сделаешь и не хлебнешь последствий. Но если не сделаешь всю жизнь будешь об этом жалеть.

– Живи одним днем, да? – Слабо улыбнулся Цу Вернсром. – некоторые наши философы тоже придерживались подобного мнения.

– Айе. – Кивнула дикарка. – Живи сегодня. Потому что завтра может уже и не быть. Помни про смерть. Живи одним днем, но так, будто ты будешь жить вечно. А кто такие философы?

– Книгочеи… Те, кто ищут истину… Сив, я не хочу, чтобы ты уходила одна. – Прикусив губу Август осторожно притронулся к бугрящемуся мышцами предплечью великанши. – У меня нехорошее предчувствие. Давай попросим у Шамы арбалет. Как у его охранников. Вряд ли он тебе откажет. Пойдем вместе.

– Духи тоже не хотят, чтобы я шла одна. – Поджала губы дикарка. – Говорят, мне нельзя вас бросать. Подай мне сумку. – Указав рукой на груду ремней и шкур, великанша снова откинулась на спину.

– Эту? – Подтянув к себе тощий дорожный мешок Август протянул его дикарке.

– Ты видел у меня еще сумки? Вот. – Распустив завязки горянка продемонстрировала цу Вернстрому небольшую, не больше кулака, деревянную, слегка кривобоко раскрашенную фигурку совы. – Я ее в Дуденцах взяла. Она… красивая. Хочу, чтобы если что-то случится, ты ее сберег. Ей тяжело одной. Хочется быть с кем-то.

Я… – Взяв в руки лишившийся шнурка противовес, Август замолчал и принялся задумчиво пробовать зубы кончиком языка. Что же. Прореха никуда не делась. Игрушка была тяжелой. Видимо, залитой изнутри свинцом. Отполированное дерево ласкало ладонь и казалось слегка теплым.

– Нет. – Наконец произнес он и поставив сову на пол взглянул великанше в глаза. – То есть, если хочешь, я возьму ее, но думаю, у тебя ей будет лучше. А завтра мы пойдем в это капище вместе.

– Ты не знаешь о чем просишь. – Покачала головой Сив. – Это не лучшее место для южан. Оно на границе урочища. Порча. Ты не такой крепкий как я. Ты можешь подхватить порчу.

– Я пойду на этот риск. К тому же Шама обещал заплатить мясными грибами. Если хотя-бы половина того, что я слышал об этой дряни правда, эта штука не только сможет вернуть мне глаз но и вытравит из меня любую порчу. В очередной раз коснувшись языком обломков зубов Август тихонько рассмеялся. – И тебе не придется целоваться с калекой.

– Ты не умеешь ходить по болотам. – Немного неуверенно протянула явно заколебавшаяся дикарка.

– Я постараюсь сделать это лучше чем в первый раз. К тому же подозреваю, что мы поплывем на лодке.

– Откуда ты знаешь? – Подозрительно прищурилась горянка.

– Во-первых ты сама об этом говорила. Во-вторых, когда мы вышли из дома, люди Шамы тащили из сарая большую плоскодонку. – Пожал плечами юноша. – Я знаю, что ты не хочешь нас брать только потому, что считаешь что там опасно. Но здесь… – Сделав паузу юноша покрутил головой. – Я не знаю как объяснить, но здесь тоже что-то не так.

– Глазастый ты стал. – Криво усмехнулась великанша. – Да. Если вода поднялась большую часть пути придется грести. Но я не хочу оставлять здесь книгочея и Майю.

– Тогда пойдем все вместе. Гретта, не приходит в сознание. Не знаю права ты насчет заложников или нет, но думаю… все же здесь она будет в большей безопасности, чем с нами на болотах. И даже если она поправится, твой… знакомый не даст ей сбежать.

– Когда поправится. – Поправила юношу Сив и тяжело вздохнула. – Ты забыл, как я тебя накормила мясным грибом? Он был сырой, невызревший, и не больше половины ногтя пальца ребенка. У тебя тогда все нутро было отбито. Кишки прорваны. И ты умирал от яда, что я не смогла выпустить до конца. Взвар, который готовит Шама, может вернуть человеку отрубленную ногу за седмицу. Если того, кто его выпил хорошо кормить, конечно. Так что, думаю, пара кружек этой дряни и ты действительно снова будешь видеть двумя глазами. И пальцы у тебя отрастут. И зубы. Знаешь. Когда я тебя первый раз увидела, мне понравились твои зубы. Они такие белые. И маленькие как косточки яблока. – Дикарка усмехнулась и повернувшись к Августу положила руку себе на грудь. – Вот все никак не пойму. Почему я тебя слушаю? Мягкого как кусок масла трусливого южанина? Потому, что ты говоришь умные вещи или потому, что мы с тобой трахаемся?

– Может потому, что мы живем одним днем? – Рассмеялся юноша и проворно стряхнув с ног сапоги подвинулся поближе к великанше.

–

– Бесова жара! – прорычал Шама Безбородый и грохнул помятой оловянной кружкой по рассохшимся доскам шаткого, слегка кособокого стола. Кувшин наполовину наполненный мутной, отвратительно пахнущей подгнившим виноградом, брагой, подпрыгнул и жалобно зазвенел, столкнувшись с задребезжавшими ему в унисон тремя своими, уже пустыми братьями.

– Бесова жара, провались в задницу ваш гребаный Сулджук, ваши сраные пески и степи, ваши вонючие лошади, и ваши гребаные пророки! – Рявкнул Шама еще раз, и усмехнувшись окинул душный, пропахший, потом и скисшей едой духан мутным взглядом. – Еще вина!

По залу пронесся еле слышный ропот, но ни один из посетителей не рискнул подойти к пьяному чужеземцу. Гордые южане лишь стискивали кулаки, хватались за рукояти кривых ножей, выпячивали подбородки, еле слышно ругались себе под нос, но встретившись взглядом с незваным гостем, поспешно отворачивались. Духанщик, втянув голову в плечи, опасливо, по крабьи семеня боком подобрался к занятому Шамой столу и поставил на его дальний край очередной кувшин.

– Не хотите, чего ни будь поесть, господин? Промямлил он, старательно смотря себе под ноги. – Или может еще чего?

Шама расхохотался и неуловимым движением, схватив кувшин, подтянул его поближе и отпил несколько глотков через край.

– Если я захочу есть, то пойду в другое место! Не хочу ужинать среди свиней! – Проворчал он достаточно громко, чтобы его услышали даже в самых отдаленных углах зала и сделал еще несколько глотков прямо из кувшина.

– Как пожелаете, господин, как-то по-птичьи, дернул головой духанщик, и поспешно вернулся к себе за стойку.

Шама усмехнулся и огладил длинные свисающие ниже подбородка «рыцарские» усы. Он знал, как он выглядит. Макушка изрядно помятого, тронутого ржавчиной шлема, возвышалась над головой стоящего духанщика на ладонь, несмотря на то, что он сидел, а хозяина постоялого двора нельзя было назвать коротышкой. По меркам гребаных южан конечно. Скамья занятая им, была рассчитана на троих, но он с трудом уместил на ней свой зад. Его плечи плотно облегала местами порванная, неаккуратно заштопанная проволокой кольчуга, тройного плетения. А тяжелые кожаные рукавицы с нашитыми железными бляшками, могли бы подойти иному человеку вместо шляпы.

«Жалкие трусы, только и способны нападать на мирных людей, трясти купцов, насиловать одиноких баб, да пушить перья словно петухи перед курами. А сразиться с настоящим воином, что, кишка тонка? Или вы боитесь не меня, а моего меча?»

Пьяновато хихикнув, Безбородый провел пальцами по металлу небрежно прислоненного к столу клинка. Меч. Тяжелый, широкий, покрытый искусной гравировкой клинок, с кромкой в виде зубьев пилы и листовидным острием. Старое железо. Очень старое. Такое не сломаеться и не затупится. Он пробовал его точить, не из-за необходимости, скорее по привычке. Но только испортил точильный камень. На клинке были изображены чудовища и из детских сказок и страшных снов. Некоторые похожие на людей, некоторые не очень. Как-то раз он решил подсчитать их, но сбился со счета. Зато выяснил, что не знает названий и четверти изображенных на клинке чудовищ. Гравер наверняка был настоящим мастером. В неверном, тусклом свете жировых свечей, твари, казалось, двигались, ревели и хохотали, насмешливо глядя на хозяина клинка. Хороший меч. Его трофей. Совершенное в своей соразмерности оружие. Пожалуй, все, что он получил за последние два года службы на южан. Меч, несколько новых шрамов, переломанный нос, боли в проткнутом некогда боку по утрам, и обиду.