Текст книги "Пепел чужих костров (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Айе. Староста кабаньей пади… подарил. – Кивнула северянка. – Ты не особо дергайся, барон. Шаман тебя хорошо заштопал, но пару недель, ходить тебе будет больно. К тому же швы могут разойтись.

– Спасибо что пришла за мной. И спасибо за то, что меня… терпела.

– Южане. – Фыркнула горянка. – Зелья дурманного, небось охота? Вот и подлизываешься?

Юноша вновь прислушался к себе и широко улыбнувшись покачал головой. – Нет. Не хочу. Совсем не хочу. Но вот насчет предложения остановиться… Это было бы… замечательно.

– Сейчас что нибудь придумаем. – Кивнула великанша и дважды хлопнула в отделяющий их от возницы закрытый шерстяной полог.

– Спасибо, Сив.

– Не за что, барон. Только учти, я помогу тебе дойти и придержу. Рассупонится тоже помогу. Но хрен твой трогать не стану. И не вздумай лапаться. – В глазах великанши заплясали смешинки. – Я не всегда такая добрая. Могу и руки оторвать.

–

Из доклада младшего стажера-дознавателя священной конгрегации Майло Фернеса, Его преосвященству владыке Ислева и Контрберри а также Малых Лужиц Винсенту Д’Афруа.

Ваше преосвященство. Спешу доложить, что мы прибыли на место инцидента как только смогли. Масштабы катастрофы потрясающи. Три свободных села Дубравницы, Шетиный яр и Клыкачи в совокупности больше пятидесяти дворов просто вырезаны. На развалинах обнаружены следы, как людей, так и тварей не людского рода, а также богомерзких обрядов призывов демонов. К сожалению, несмотря на мои многочисленные просьбы мага-дознатца у нас до сих пор нет, и точную картину происшествия мы восстановить не смогли. Но опрос свидетелей, в том числе показания старосты сельца именем Кабанья падь позволяют сообщить вам следующее. Пикты снова собираются в большой набег. Сам Бердеф – богомерзкий колдун, коего уже столько ищут, собрал силы до полутысячи дикарей и вырезал села. Его сопровождали в великом числе твари богомерзкие гибридами именуемые с коими вышеназванный колдун несомненно заключил какой-то зловещий пакт. Лишь стойкость и героизм жителей села Кабанья падь именуемого позволили им сдержать натиск и дождаться нашей помощи. Нам срочно необходимы подкрепления! Прошу Вас как можно скорее прислать на заставу не менее крыла тяжелой конницы Паладинов, а также инквизиторов отряд братьев из боевого крыла конгрегации усиленных кулаком боевых магов. Необходимо как можно более срочно прочесать леса и выдавить этих еретиков с земель Империи! Также сообщаю вам, что помимо Бердефа и лесных дикарей в налетах и богомерзких обрядах участвовала подозрительная группа из четырех человек или не человек. Одна дева, волосом светлым росту огромадного с глазами ледяными северной крови. Второй юноша – худосочный, кучерявый, кожей смуглый, глазом темный, с клеймами отступника, третий мужчина в летах с бородой окладистой, мордой мерзкой, макушкой лысый, с брюхом вельми выпирающим, на трости ходящий, и четвертая девица молодая красоты несравненной неустановленного роду, поскольку всякий ее видящий ни лица ни роста ни волоса ни глаза вспомнить потом не смог, а только про сосцы вспоминал и бедра, потому как под чары ее еретические попадал и похотью объят был. Оные четверо достоверно известно колдуны мерзкие темным силам поклоняющиеся ибо колдовством своим заморочили старосте голову и вынудили дать им фургон новый, двух кобылиц семилеток лучших в селе а также провианту и вещей разных на сумму в семь с половиной полновесных золотых марок. Забрав искомое колдуны сгинули хохоча под землю, а Бердеф и его армия в птиц обратившись в лес полетела. Ваше преосвященство учитывая все вышеизложенное прошу как можно скорее выслать магов и карателей, братьев.

С любовью и преклонением к Вам, младший стажер-дознаватель священной конгрегации Майло Фернес…

РЕЗОЛЮЦИЯ

Квартирмейстеру центрального прихода церкви Вознесения Святой Девы-Мученицы славного граду Ислева – Йозесу Шнитке,

Старшему брату ордена знающих Кентерберри и Монблау Гормодусу Воку,

От Его преосвященства владыки Ислева и Контрберри а также Малых Лужиц Винсента Д’Афруа.

Информацию принять к сведению. Отправить на место мага дознатца не менее третьего класса. По окончанию расследования никаких активных действий не предпринимать.

Приписка.

«Кто этого болвана на службу взял? Разжаловать его в алтарные служки. «С любовью и поклонением». Нам только новой войны из-за таких идиотов не хватало!».

[1] Эддард опять лукавит. Обычно лучшие выпускники фехтовальных школ в случае похождения экзамена получают право изображать на рукояти медный дубовый лист как знак мастерства владельца оружия. Серебро знак незаурядного таланта, и присуждается лишь победителям нескольких десятков турниров.

Рубашки, фехтование и сапоги

Утро выдалось сумрачным. Впрочем, в долинах предгорий всегда не хватало света. Стиснутые зеленеющими холмами, почти отвесными хребтами, каменистыми отвалами и заснеженными пиками пространства были обделены солнцем, поскольку показывалось оно из-за черно-белых, каменных, стен ближе к полудню, и уходило за поросшие вереском и кустарником, обманчиво пологие, холмы намного раньше, чем на равнинах. А потому настоящей хозяйкой большинства долин, даже летом, была сырость. Особенно это касалось юго-восточной стороны, освещаемой неласковым северным светилом лишь ближе к закату. Добавьте к этому протекающий по распадку берущий свое начала где-то у края ледников, холодный, до зубной боли, ручей, густые заросли папоротника и кустарников, и конечно окружающий обделенную цветами и красками седловину редкий и мрачный ельник. В общем, понять, кому и почему пришло в голову складывать из тяжелых бревен и камней большие шалаши-курени, в месте, где рожающая в неимоверном количестве камни и мох яловина не позволяла прокормить и десятка овец, папоротники, лишайники и мох, соседствовали с терновником и вездесущей ежевикой, в самые солнечные дни до полудня стоял туман и даже при горящем круглые сутки костре, стены покрывала тонкая пленка влаги, а одежда за ночь превращалась в ледяные, липнущие к телу, насквозь мокрые, тряпки, было совершенно неясно. К тому же не просто строить, а выкладывать земляной пол плоскими камнями, рыть место под очаг, городить вокруг невысокую каменную стенку и оставлять в нем изрядный запас дров. Впрочем, это было неважно.

– Ха! – Клинок рванулся в лицо цу Вернстрома атакующей гадюкой. Быстро, резко, неотвратимо, убийственно точно. И предельно подло. Со стороны отсутствующего глаза. Держать короткую и тяжелую палку левой рукой было неудобно, но юноша каким-то чудом отбил удар в сторону и неловко шагнув вперед, попытался атаковать в ответ. Бесполезно. Используя энергию столкновения, его противник крутанул свое оружие сложной петлей и убийственно небрежно секанул Августа по руке. Судорожно отдернув кисть, и сделав еще один неловкий шаг назад, юноша запнулся, чудом сохранил равновесие и попытался разорвать дистанцию. Поздно. Раздался негромкий хлопок, будто бы кто-то выбивал мокрый ковер. Бедро отозвалось короткой вспышкой боли.

– Туше. Опять. – Отпустив палку, Август принялся массировать ушибленную ногу. – Кажется это бесполезно господин цу Абеляр. Мне с вами не тягаться.

– Ничего подобного. – Тяжело опершись на свою трость, ученый вытер со лба выступивший пот извлеченным из рукава несвежим, покрытым подозрительными пятнами, платком и широко улыбнулся. – Поверьте мне как бывшему учителю фехтования. У вас великолепные задатки. Я бы даже сказал талант. Вы быстры, гибки и молоды, в конце концов. Будь я хоть в половину одарен как вы, то никогда бы не променял роперу на книги и не занялся историей. Возможно, до сих пор учил бы молодую поросль этому благородному занятию. К тому же вы довольно быстро вспоминаете. У вас был хороший фехтмейстер. Есть, конечно, ошибки. Вы слишком высоко поднимаете ноги, неверно распределяете вес, не держите баланс и потому сильно открываетесь. Слишком сильно работаете кистью в третьей позиции, а в пятой напротив не проворачиваете запястье. А еще совершенно не следите за спиной. И конечно вам мешают эмоции. Вы совершенно не контролируете эмоции. Стоит вам разозлиться или расстроиться, вы полностью забываете про технику. – Почесав переносицу ученый задумчиво щелкнул тростью по голени словно стеком и прикусив губу окинул юношу оценивающим взглядом. – Пока вы двигаетесь вперед, все более или менее пристойно. Но вот когда вам приходится отступать… Впрочем это поправимо. Просто вам необходимо больше практики. Нужно тренироваться до тех пор, пока мышцы не забудут, как двигаться по-другому. Прежде всего, мы будем работать над шагами. Да. Именно. Шаги. Любой опытный дуэлло скажет вам, перемещения и позиции намного важнее самих ударов. Впрочем, не будем терять время на пустое славословие. И-и-и.… давайте. Начнем с простого. Повторяйте за мной. Раз-два! Подняв трость в подвешенную стойку Абеляр изобразил несколько невероятно легких, совершенно не вяжущихся с его выпирающим животом, тяжелым дыханием, и потной лысиной почти танцевальных па.

Август невольно улыбнулся и подобрав лежащую у ног дубинку честно попытался повторить.

– Колени, господин цу Вернстром! Колени! Спина! Ровнее! Быстрее! Ноги шире! Слишком высоко! Спину держать!

Юноша стиснул зубы. Уже через пару выпадов бедра начало сводить, в напряженном плече поселилась тупая свинцовая боль, кажущаяся все тяжелее с каждым шагом палка тянула руку к земле не хуже корабельного якоря. Но… Оно того стоило. Каждый шаг, каждая пролитая капля пота, каждый полученный синяк давал ему… безопасность. Отделяли от того кошмара, что он… пережил. Да пережил. И больше никогда не позволит ему повториться. Ученый прав. Совершенно прав. Все дело в практике. Живое доказательство, стояло перед ним и рассеяно массируя левый бок, то одобрительно кивало, то терпеливо поправляло его ошибки. Цу Абеляр не походил на бойца. Не обладал ни силой, ни гибкостью, ни скоростью. Ширококостный, крепкий, приземистый, безнадежно лысеющий, медлительный и обрюзгший, с выпирающим животом, ожиревшими руками и дряблой шеей, начинающий задыхаться даже от быстрой ходьбы, книжник походил на фехтовальщика не более чем осел на гончую. А его техника… Старый фехтмейстер Августа сказал бы «посредственность, никакого блеска». Классические выпады. Стандартные точь-в-точь по гравюрам старых учебников позы и шаги. Никакой импровизации и индивидуальности. Никакого собственного стиля. Так могла бы фехтовать механическая заводная кукла, что последние пару лет стали так популярны у ромульской аристократии. Но юноша готов был спорить, что будь Гаррис жив неизвестно, кто бы вышел из поединка победителем. Точность движений цу Абеляра поражала. Не оправившийся еще от полученной раны, с виду слабый и вялый Эддард, побеждал юношу в десяти поединках из десяти. Причем большую часть их спаррингов заканчивал меньше чем за два удара сердца. Блок, финт, контратака. Классические три удара. И все со скучающе-сосредоточенным выражением лица. На пятый день занятий Август не выдержав спросил в чем секрет. И тогда ученый впервые рассмеялся.

«Никакого секрета господин цу Вернстром. Просто немного упорства. Или упрямства. Или глупости. Называйте это как хотите. Фехтмейстер университета не хотел меня учить. Постоянно напоминал, мне о некоторой… краткости моей родословной. Предположил, что вместо эспады-роперы мне больше подошли бы вилы или коса. Сказал, что ему нужны тигры, а не ожиревшие провинциальные быки. Тогда я разозлился. И решил доказать, что и деревенский бычок чего-то стоит. Несколько лет я приходил на дуэльную площадку первый, а уходил последний. Брал деньги в долг. Иногда голодал. Менял наставников раз в два месяца. Терпел стертые в кровь ладони, потратил уйму денег на обезболивающие припарки для синяков и мази для воспалявшихся суставов. Каждый день, после окончания занятий повторял каждую изученную позицию и выпад по тысячу раз. А потом как-то случилось, что сначала на выпускном зачете я победил всех своих соперников, а потом занял второе место в летнем турнире Лютеция. Так что никакого секрета господин цу Вернстром. Побеждает не тот, кто талантлив. Побеждает тот, кто приложил больше усилий.».

Тогда слова ученого его обескуражили. Этот пузырь стал призером летнего турнира? Второе место среди лучших фехтовальщиков провинции? Это казалось невероятным. Август хотел посмеяться над столь чудовищной ложью. Сказать какую ни будь колкость про то, что историкам очень важно иметь живое воображение и в его развитии тоже, видимо нужны тренировки. Но задумался. Вторе место. Он, пожалуй, мог бы припомнить победителей. Но вторые места… Кто вообще вспоминает вторых? А потом пришел стыд. Рассказывая о бое в овраге Сив утверждала, что Эддард зарубил шесть чудищ. И застрелил из лука не меньше дюжины. Тогда Август тоже этому не поверил, но поменял свое мнение после первого же пробного спарринга. Сверху-сверху, снизу-снизу, совершенно простые, явно нанесенные в четверть силы удары, совершенно обычные ученические связки каким-то невероятным образом обходили защиту юноши, словно он был чучелом для тренировки. Август никогда не считал себя профессиональным бойцом, но все же искренне верил, что в критической ситуации сможет за себя постоять. Что же. Жизнь развеивала иллюзии одну за другой. Значит, он тоже будет трудиться. Возможно, настоящим дуэлло ему уже не стать, но будь он проклят, если позволит еще раз повториться… тому, что случилось… Тому, что он пережил. К тому же, как оказалось, занятия с ученым не только позволяли быстрее окрепнуть, но и заглушали ту боль, что поселилась в душе. Во всяком случае, ему уже не приходилось так часто прятать ни с того ни с сего выступающие на глазах слезы. Стремится быть поближе к остальным ночами. И он уже не вздрагивал от каждого шороха в кустах.

– Хороши же вы, южане умеете своими спицами размахивать. Ловко получается. – Покачала головой показавшаяся из куреня великанша и широко зевнув с грохотом и лязгом опустила на разложенную у очага замызганную шкуру целую охапку каких-то палок, мисок, свертков, и деревянных горшочков. Не торопясь присев рядом, горянка скрестив ноги, отбросила за спину коротковатую косу, И аккуратно выбрав из груды нечто похожее то ли на оглоблю то ли на обточенный ствол молодого деревца оглядев его со всех сторон сняла с висящих на шее ножен короткий, с лезвием не длиннее большого пальца нож и вытащив язык от усердия с душераздирающим скрежетом сняла с палки еле заметную стружку.

Август невольно улыбнулся. То, что из одежды на северянке были только стягивающие косу медные кольца видимо ее совершенно не смущало.

Мускулатура как у циркового силача. И движения как у дикой кошки. Возможно, Гаррис был прав. Все же есть в ней нечто такое, что притягивает взгляд. Грация? Сила?

Осознав, что его мысли пошли куда-то в совершенно не нравящимся ему направлении, юноша перевел взгляд на полускрытые редкой сетью тумана холмы.

– Почти готово, как я понимаю? – Поинтересовался он внимательно вглядываясь в зеленый вересковый ковер. В паре мест зеленое море качнулось слишком сильно для почти полностью отсутствующего вера. Август нахмурился.

Может это они подкрадываются? Следят за ним, чтобы снова схватить? Когда он будет один. Отойдет для того чтобы справить естественные нужды, например… Надо попросить Эддарда, чтобы они всегда…

Помотав головой юноша опустив палку помассировал виски.

Опять в голову лезет не пойми что.

– Айе. Готово. – Широко улыбнулась великанша и еще раз осмотрев деревяшку положила ее на колени. Выудив из груды вещей плоскую каменную миску, поставила ее на угли и высыпала в чашу содержимое небольшого мешочка.

– С добрым утром. Прошу прощения. Видимо, мы слишком увлеклись тренировкой и не заметили как ты проснулась. – Стоящий спиной к куреню, Абеляр развернулся к дикарке, отвешивая ей церемонный поклон и тут же отвернувшись обратно принялся внимательно изучать небо над головой. – Отличный денек обещается. Дождя не будет. А что это? Пахнет… отвратительно.

– Каменная смола. – Окунув в дымящуюся жижу плоскую деревянную лопатку великанша начала быстрыми движениями наносить источающую удушающую вонь массу на конец палки. – Вот сейчас и поглядим, как вышло. Подняв со шкуры «голову» здоровенной, не меньше фута в лезвии, секиры, горянка ловко приладила ее на топорище и принялась аккуратно постукивая насаживать ее глубже. – Каменная смола, это даже лучше чем рыбный клей. Склеивает намертво. – А запах… Как остынет запаха и не будет. – Видимо удовлетворившись результатом, горянка макнула в дымящую миску небольшой деревянный клин подобрала лежащий у очага камень и несколькими ударами загнала его в расщеп. – Вот так. – Улыбнувшись, великанша покрутила в руках результат своих трудов. И положила топор на колени. – Хорошо встал.

Август невольно покачал головой. Сив возилась с этим топорищем как с малым ребенком уже больше седмицы. Подстругивала, ежеминутно правя мгновенно тупящийся нож, скребла куском камня, натирала смоченной в прогорклом жире тряпкой. И снова строгала. Это началось с того дня как она выпросив у него рубаху отправилась к встреченному им на пути озерцу «почерпать рыбки» а вернулась с непонятной узловатой оглоблей. Дерево было твердым. Очень твердым. И достаточно тяжелым, чтобы тонуть в воде словно кусок камня. Если верить северянке это была ветвь горного дуба. С ее слов лучшее, что можно найти для древка копья или топора. Но, не смотря на то, что деревяшка с трудом поддавалась обработке и выглядела достаточно крепкой, Август в это не слишком то верил.

– Все же мне это кажется опасным, – Словно подтверждая мысли юноши произнес продолжающий что-то старательно высматривать в небе цу Абеляр. – Эта штука могла пролежать в воде как неделю так и пару лет. Она просто закаменела. Да она твердая но расколется от первого же удара.

– П-ф-ф. – Издав губами неприличный звук великанша звонко хлопнув по отозвавшемуся тихим гулом древку оружия, сняла с углей миску и пристроив ее на край очага снова опустила руки на топорище. – Это горный дуб, книгочей. Он может хоть тысячу лет в воде пролежать. И с каждым годом становится только крепче. Видала я у ваших воинов топоры с железной ручкой. Так вот, я бы поставила золотую гривну, что они сломаются быстрее.

– Как скажешь. – Пожал плечами Эддард и нежно огладив рукоять трости улыбнулся. – Я никогда ничего не понимал в тяжелом вооружении. Предпочитаю полагаться не на силу а на точность.

– Это все потому, как вы южане мелкие и слабые. – Беззлобно проворчала, продолжая любоваться делом своих рук, Сив и оскалилась словно довольный жизнью пес. – Вот и выдумываете всякое. Арбалеты, самострелы. Всегда кучей. Презираете поединки один на один. А если приходится все же сходится лицом к лицу то скачете как танцоры в бардаке и пыряете друг друга своими шилами. Настоящие воины не прыгают как паяцы на веревке. Бой это не смешные шажки и ужимки. Это когда двое. Грудь на грудь. Кто сильнее тот и прав. А эти ваши «позиции», они для слабаков. Как по мне главное взять железку побольше и бить посильнее пока враг дергаться не перестанет. Вот такую например. – Встряхнув секирой горянка хитро прищурилась. Сможешь отбить своей иголкой удар топора, книгочей?

– Вряд ли. – Оценив глазами толщину древка, тяжесть выступающего бойка обуха и величину лезвия Эддард безразлично пожал плечами. Эта… штука напоминает мне полэкс. Такое не отбить. И доспехи тоже не помогут. Но легионеры и рыцари используют подобное оружие только с доспехом, пока такой тяжестью замахнешься, можно раза три ударить рапирой и еще останется время чаю попить.

– Хм… – Оскал горянки стал чуть шире. – Надо будет как-нибудь это проверить. Может вечером? Хотя нет. Подождем пока ты оправишься от раны… А что такое чай?

– О-о-о… – Цу Абеляр мечтательно закатил глаза – Чай. Я бы руку отдал за кружку чая. Это отвар из листьев растения, что растет далеко на юге. В Катае. Правильно приготовленный чай согревает тело, успокаивает сердце и расслабляет душу. Великое наследие древних. А если добавить в него кусочек апельсина….

– Вкусно, наверное. – Насупившись, горянка шмыгнула носом и покачала головой. – Я один раз нюхала апельсин. Пахнет как… Не знаю, что но у меня внутри аж все свербеть начало. – Дикарка прикусила губу. – Хотела эту штуку купить, но он стоил как три овцы.

– Тебе обязательно надо побывать на юге, Сив. – Покачал головой ученый и перевел взгляд на заснеженные пики. – Мир это не только туман дождь и горы. Тебе хотелось бы увидеть Ромул летом?

– И что там? – В глазах великанши зажегся огонь неподдельного интереса.

Да он с ней флиртует.

В груди Августа плеснула волна раздражения. Юноша невольно хмыкнул и поспешно отвел взгляд.

– Чего? – Брови северянки сошлись к переносице. – Я что-то не то говорю, барон?

Бесы. Они два взрослых человека. Ну почему я не могу просто промолчать?

– Э-м-м. – Чувствуя, как его уши краснеют, а щеки начинают предательски гореть цу Вернстром примирительно подняв руки помотал головой. – Нет, нет. Все нормально. Просто задумался. О своем. А тебе не холодно?

– Нет. С чего это? – Оглядевшись вокруг великанша перевела взгляд на свою грудь. – Жарко ведь. Лето.

– О-о-о! Вы уже закончили. – Вышедшая из-за стоящего у шалаша фургона травница зябко передернула плечами и небрежно покрутив в руках венок из папоротников и невесть где взятых мелких белых цветов с ярко оранжевыми сердцевинами аккуратно пристроила его в волосах. – С добрым утром всем… Сив… А почему ты голая?

– А? – С недоумением несколько раз моргнув, дикарка почесала в затылке. – Так жарко ведь. А чего?

Травница улыбнулась и подойдя к Сив чуть наклонившись начала шептать ей что-то на ухо.

– Улыбка великанши начала медленно таять. – И чего. Барон меня голой видел, книжник тоже…

Испустив тяжелый вздох травница снова прошептала великанше несколько слов.

Гребаные южане. – Проворчала горянка наконец и отложив топор перевернувшись на четвереньки принялась возится с узлами стоящего у входа в курень дорожного мешка. – А сказать не могли? Мы же вместе бились, хлеб делили! У нас, если ты в хирде, это как семья. И Ллейдер мне ничего не говорил когда мы с ним одни были. В божьем доме говорили прикрываться надо, но я думала это потому что я в гостях у бога. Нарядной надо ходить. Я думала везде так… А плед когда мокрый, он мне соски натирает…

Старательно делающий вид, что внимательно наблюдает за кружащей в вышине птицей, Эддард издал горловой звук и сделав пару шагов в сторону принялся изучать носки сапог с таким видом будто увидел на них золотые самородки.

Август с трудом сдержал смешок.

Похож, к вечеру журнал пополнится еще одной записью. Что то про мокрую шерсть и чувствительность сосков северян.

– Горная Matricária[1], если не ошибаюсь? – Оторвавшись от созерцания обуви, ученый втянул носом воздух. – Да. Точно. Не знал, что она здесь растет.

– Это? – Дотронувшись до венка, красавица согласно кивнула. – Когда я проснулась, вы и господин Август были столь увлечены своими… занятиями, что я решила немного побродить по окрестностям. Нашла ромашку и еще кое-какие полезные травы. Дотронувшись рукой до висящей на поясе сумки женщина рассеянно улыбнулась. – Из ромашки выходит очень хороший отвар. И а остальное пойдет вам на компрессы. К тому же лошадкам тоже не помешала бы некоторая… профилактика. Коротко кивнув в сторону соседнего куреня Майя неожиданно нахмурилась. Надеюсь, вы не забыли поменять повязки?

– Нет… То есть… Да… Конечно. – Явно смутившись Эддард, огладил лысину и положил руку на живот. – Свежие бинты. Спасибо. Как и господин Август. Мы друг другу помогли.

– Болит? – Не дожидаясь ответа, красавица сняв венок, водрузила его на затылок продолжающей неразборчиво бурчать себе под нос Сив и подойдя к ученому закрыв глаза положила руку ему на лоб, довольно кивнула, и повторила процедуру с Августом. – Раны почти закрылись, все проходит хорошо, гной доброкачественный, но старайтесь не усердствовать со своими… – Травница покрутила в воздухе пальцем. – Тренировками. Примочки и упражнения помогают восстановить правильное движение крови и препятствуют образованию рубцов, но это не значит, что вы уже можете скакать и размахивать палками как малые дети… Неожиданно остановившись красавица резко развернувшись уставилась на стоящую у края очага миску. – Это каменная смола?

– Ага. – Успевшая перемотать грудь каким то куском ткани и натянуть на себя едва прикрывающую середину бедер конструкцию из веревок, звериных шкур и проклепанных ремней горянка подтянула широкий кожаный пояс и уперев руки в бока шмыгнула носом. – А чего?

– Я не знала, что она у нас есть. – Задумчиво прикоснувшись к подбородку травница прикусила губу. Если позволишь, я попробую сделать из нее зубы для господина цу Венстрома.

– Зубы? – Невольно коснувшийся языком десен, Август сглотнул.

– Я никогда не пробовала. Но читала, как это делают. – Протянула красавица и снова постучала по подбородку кончиком пальца. – Есть лекари что высверливают в кости отверстия, вкручивают в них золотые винты и насаживают на них деревянные либо выточенные из кости зубы. Но можно обойтись и без этого. Каменная смола очень прочная. Если отлить искусственную челюсть которая надевается на уцелевшие зубы… Простите я увлеклась. Наверное я зря все это говорю.

– Ллейдер один раз ходил к южанскому зубодралу. В городе. – Почесав в затылке произнесла великанша. – От с него два золотых стряс. А вылеченный зуб все равно через седмицу треснул.

– Послушайте я знаю, что такое вставная челюсть. – Чувствуя как в груди поднимается волна раздражения, юноша нервно взмахнул рукой и вздохнул. – И планировал обратится к специалисту в городе. Но если вы госпожа Майя можете что-то сделать, я буду премного вам благодарен.

– Тогда нам понадобится чистая глина для слепков. – Немного подумав кивнула Майя. А Сив поможет мне подобрать нужное дерево и вырезать из него заготовки, думаю это укрепит конструкцию и сделает ее долговечней. Будет конечно не так красиво, как если бы мы использовали золото или кость, но… Кстати, Сив. Ты забыла надеть рубаху.

Великанша моргнула, раз, другой третий, а потом неожиданно оскалившись просунула большой палец между указательным и средним и поочередно помахала получившейся конструкцией перед лицом спутников.

– Задрали вы. Вечно лезете со своими «приличиями». Будто сами и не живые. Без рубахи не ходи, задницу не чеши, тут не плюй, тут не сикай. Жили бы в горах знали бы почему сикать далеко отходить нельзя. – Ворчливо буркнула великанша, нагнувшись, подхватила с пледа тускло и зловеще поблескивающий лезвием топор и закинув его на плечи сложила руки на древке как на коромысле. – Жрецы тоже говорят, что прикрываться надо. Еще и на голове платок или шапку носить. А как по мне если Создатель видит все, то зачем это надо? А в бани в Ислеве зайдешь, так такого как там у нас в горах и на праздник урожая не увидишь. Я вот пришла один раз, чтоб жуков из волос мне повывели, да мыла душистого купить, а там тот жрец, что мне про платки да шапки говорил и греховным сосудом обзывал с учеником своим… Тфу. – Брезгливо скривившись, великанша сплюнула. – Не буду я рубаху надевать. Мокрая она. И плед тоже не просох. А у кого яйца дыбом встают, когда мою задницу видят, так и отвернуться могут. Лучше бы про важное думали. Вот ты. – Ткнув пальцем в сторону удивленно вскинувшей брови травницы, горянка зло сплюнула под ноги. – Если еще раз захочешь прогуляться, попроси кого-то идти с тобой! Я знаю, что ты не совсем уж как эти дурни южанские, в костеломку не вляпаешься и волчьих ягод не нажрешься. И что постоять за себя можешь, тоже знаю. Но горы близко. Здесь в одиночку не ходят. А вы двое, если уж проснулись ни свет ни заря, вместо того, чтобы прутиками своими размахивать, в раскоряку прыгать, да орать, как коты, что в крапиву жопами сели, проверили бы скотин лучше. И костер у них в шалаше разожгли. Озябнут ведь.

– Ты могла бы и сама… – Остановившись на середине фразы Август покачал головой. – Извини. Все время забываю, что ты их боишься.

– Я не боюсь. – раздраженно сверкнула глазами дикарка. – Я просто их не люблю.

Ну конечно. Настолько не любишь, что тебя аж трясти начинает, если находишься к ним ближе чем в паре шагов.

– Думаю, что… – Взглянув на пылающее от смеси раздражения и обиды лицо горянки, Эддард беспомощно развел руками. – Да. Пожалуй, ты права, Сив. Извини, что разбудили и не проследили за госпожой Кирихе. Мы постараемся, чтобы такое больше не повторилось. И кстати, никто не имеет к тебе претензий по поводу твоего наряда. Ты вольна одеваться, как хочешь. – Глаза ученого хитро блеснули. – К тому же, нам, двум мужчинам приятно смотреть на красивых женщин рядом…

Великанша громко засопела, а потом резко сбросив с плеча топор скрылась в курени.

– Ладно. Я тоже маху дала. Извините. – Буркнула она выходя из шалаша и одернув подол доходящей до колен рубахи принялась застегивать побрякивающий ремнями пояс. – Без обид?

– Ну вот и отлично. – Улыбнувшись, хлопнул в ладоши Эддард. – Все решено и никто ни на кого не в обиде. Господин Август, пока женщины занимаются завтраком, нам надо проверить коней… – Бодро зашагав к возу, ученый достал из лежащей на скамейке возницы кожаной сумы пару щеток и кинув одну юноше незаметно ему подмигнул. – Вычесать, накормить и пожалуй прогулять. Все же в таком климате, движение это жизнь. Стоит только присесть, как прямо чувствуешь, что начинаешь обрастать мхом. Прямо как вот эта штука. – Кивнув в сторону густо покрытых зеленью бревен шалаша ученый покачал головой. И кому здесь в голову пришло жить? Русалкам?

– Если только им, господин Абеляр. – Скривившись, юноша тяжело вздохнул. – Не понимаю, ну зачем мы здесь уже седмицу дня торчим. Двинулись бы в город. Тот коробейник сказал, что карантин снят. Заразу в предместьях остановили. Если бы мы нашли постой в каком ни будь более… приспособленном для нормальной жизни месте, то…

– Еще пару седмиц, барон. – Немного подумав отрицательно покачала головой горянка и вновь подхватив свой топор принялась пристраивать его в петле на поясе. – Староста Кабаньей пади солдат ждал. И сам белый бог не ведает, что он им там наболтает. А те, кто на стене стражу несет, хоть и южане, парни резкие. Думаешь, кто-то будет разбираться, как все на самом деле было? Утыкают нас стрелами как ежей и все дела. А если поверят, что там Бердеф был, так легко мы не отделаемся. Попробуют живьем взять. Прострелят ноги, а потом жилы будут неделями из нас тянуть… Пусть все уляжется. А тут нас никто не найдет.