Текст книги "Пепел чужих костров (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Зеркала

Шама Безбородый походил на гору. Он был огромен. Даже по меркам северян. Огромен настолько, что казалось это уже не человек, а спустившийся с гор сказочный великан. Рост не менее девяти футов. Шея, намного толще, чем покрытая татуировками и пленкой пота блестящая макушка, плавно переходила в широкие и покатые плечи, огромные, больше похожие на свиные окорока руки перетекали, в обширную и выпуклую словно сорокаведерная бочка, грудную клетку, все это продолжал еще более могучий, поросший густым волосом живот и прикрытые непомерно широкими шелковыми штанами слишком короткие для подобной туши ноги. Невероятная масса плоти напоминала скалу, что за многие тысячи лет, обросла многим тысячами стоунов жирной грязи. Но дело было даже не в гигантском росте. Владетеля южных окраин Гнилой топи окружала почти физически ощущающаяся аура лености, гедонизма, пороков, власти, богатства и… превосходства.

– Ха! – Тряхнув гладким как кожа младенца, оправдывающим прозвище, лоснящимся от жира, свисающим на грудь отвратительной складкой, подбородком, Шама оправил длинные, свисающие по обеим сторонам рта вялыми крысиными хвостами, усы, хлопнул в огромные пухлые ладони и громко рассмеялся. – Значит, ты со своими спутниками желаешь пройти по моей земле, Сив? В Понкее’ла? И пришла сюда просить разрешения на проход? Ха! Раньше ты о таком не думала. Но я все равно рад, что ты не забыла старого друга.

Август вздохнул и оторвав взгляд от колышущихся от смеха жировых отложений хозяина болот огляделся вокруг. Дом Шамы поражал просто невозможным богатством, роскошью, и… дикой варварской безвкусицей. Казалось, все Ромульские барбакарии несколько лет подряд работали именно на Безбородого. Впрочем, вполне возможно это было именно так. Беспорядочно разбросанные по наборному полу из плашек иатайского черного дерева драгоценные сулжукские ковры, были покрыты грязью и собачьими экскрементами. В расставленных тут и там курильницах дымился настоящий ладан. Вышитые золотой и серебряной нитью гобелены прикрывали толстые бревна стен. У огромного очага лежало несколько шкур экзотических сулжукских зверей. Головы других зверей, не менее редких и загадочных, водящихся только в далеких джунглях Мгебве, осуждающе глядели с драпированных стен. Тонкие, словно самое легкое кружево, резные деревянные стулья работы Фанажских мастеров-резчиков, соседствовали с грудами подушек паучьего шелка и собранных из бивней алефантов скамеечек. Украшенные серебряными полосами позолоченные лари из красного и черного дерева были почти погребены под завалами штук бархатной ткани и соболиных шкурок. В углу зала стояло огромное не уступающее размерами иному торговому шатру, ложе с балдахином. В другом располагалась небольшая сцена беспорядочно заваленная музыкальными инструментами. Но больше всего поражал стол. Огромное, покоящееся на дюжине толстых опор, чудовищное по размерам зеркало поставленное горизонтально, окантованное массивом драгоценного красного дерева украшенного золотыми накладками и разноцветными камнями просто невероятной чистоты, занимало не меньше половины залы. Этот стол наверняка заставил бы устыдиться и императорского наместника Ромула. Подобные произведения искусства хранятся в сокровищницах государств и выставляются напоказ только в самые торжественные моменты. И уж точно такую мебель не используют как подставку для еды, заливая жиром и царапая тарелками и подносами. Августу решительно не нравился этот стол. Отодвинувшись подальше, юноша принялся лениво болтать вином в изукрашенном камнями серебряном кубке. Но бесово зеркало все равно притягивало его не хуже аркана. Серебряные, золотые и хрустальные, казалось с трудом удерживающие в себе куски переложенного зеленью, сочащегося жиром мяса, птицы и рыбы, блюда. Драгоценные, наполненные вином, иотайские фарфоровые кувшины, настолько тонкие, что через стенки угадывался цвет содержимого. Вырезанные из горного хрусталя вазы с фруктами, что растут на другом конце мира. Штабеля редчайших сыров. Все это великолепие отражаясь в толстом стекле создавая впечатление, что пожелай того хозяин этим богатством можно накормить весь мир. Что же. Возможно, это было и так. Насколько Август знал, Шама Безбородый, несколько лет назад всего лишь вождь мелкого болотного клана один из первых присягнул Наместнику и сумел наладить плотную торговлю с империей. А потом, объединить несколько кланов и подмять под себя всю южную часть топей. Кричное железо, земляной уголь и торф были лакомым куском, империи всегда не хватало ни того ни другого ни третьего, но настоящий источник богатства болотного короля был иным. Полумифические мясные грибы, и разломный камень. Истинные дары опасных болот Подзимья. Это богатство сложно было отнять. В отличие от торфа, добывать драгоценные грибы и редчайший по своей чистоте разломный камень было надо уметь. А делиться умением Шама естественно не торопился.

Проводив взглядом, прошествовавшего мимо огромного пса в ошейнике украшенном рубинами, за каждый из которых можно было вполне отстроить небольшую деревеньку, юноша искоса глянул на суетящихся вокруг стола, прикрытых лишь скудными кусками полупрозрачной материи и многочисленными золотыми украшениями девочек служанок, взирающих на него сверху, с опоясывающего залу балкона, вооруженных арбалетами стражников, на мгновение сосредоточился по застывшем деревянной статуей рядом со спинкой трона худом, скрюченном так словно ему приходится держать на плечах весь груз мира, старике в черной монашеской хламиде и снова вернулся к хозяину дома. Небрежно приняв кубок от низко поклонившейся девчонки великан-варвар шумно отхлебнул из него густой янтарной жидкости и утерев пухлые губы довольно покачал головой. – Это хорошо, что ты решила заглянуть ко мне. Сколько лет мы не виделись? Два? Три?

– Четыре. – Буркнула с подозрением крутящая в руках апельсин великанша. – И вижу за это время ты неплохо поднялся.

– Все твоими стараниями. – Осклабился толстяк. – Только твоими. Потому я и хотел устроить в честь тебя пир. Не люблю людей забывающих старые долги. И стараюсь всегда платить свои. Но я вспомнил, что ты не любишь застолья. И стараешься последние годы жить… незаметно. Так что скромный ужин. – Небрежно махнув рукой, Шама вновь отхлебнул из чаши и причмокнул губами. – Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Что кается твоей просьбы… Рад бы тебе помочь, Сив. Но сейчас это немного… затруднительно.

– Почему? – Поднеся желтый плод к носу дикарка настороженно его понюхала и немного подумав, откусила кусочек. Челюсти Сив задвигались. Лицо приняло недоуменно – восторженное выражение. – А вкусная штука. – Заметила она и откусив от апельсина следующий, намного больший кусок, принялась громко чавкая его пережевывать. – Сладкий. И горький одновременно. – Отправив в рот остатки фрукта, дикарка широко улыбнувшись потянулась за следующим.

– Их возят ко мне в сундуках со льдом и опилками. – Полным самодовольства голосом пояснил Безбородый и широко улыбнулся. – Я плачу по два динария за каждый. И еще… Их едят без корки, Сив. – Издав очередной смешок Шама вновь шумно отхлебнул из кубка. – Тогда и горчить не будет. Мы же цивилизованные люди, граждане империи, а не какие-то дикари, протянув когда-то наверняка могучую а теперь больше похожую на несколько слепленных вместе караваев из сдобного теста, ладонь, хозяин топей подхватил с стоящего перед ним блюда огромный исходящий соком и кровью кусок мяса и небрежно бросил его псу. – Потому, очень тебя прошу, не позорь меня перед своими, а теперь и моими, друзьями и веди себя за столом прилично. А что касается прохода по моей земле. – Помассировав складки на подбородке толстяк покачал головой. – Ты знаешь, Сив. Я люблю тебя. Почти как родную сестру, которой у меня никогда не было. Но пока помочь пока не могу. Сезон дождей начался раньше, чем обычно, вода в топях поднялась.

– Простите, многоуважаемый Шама, а вы не скажете сколь обширны ваши владения? – С явной опаской глянув на прошествовавшего мимо пса, устроившийся на оббитом мягкими подушками, стоящем по правую руку от великанши, стуле, Эддард, на торопливо записал что-то в лежащем на коленях журнале и с интересом уставился на хозяина топей.

– Ха! – От Расколотого хребта, и до Моря проклятых, господин ученый. От Дороги черепов, урочища, что ограждает юг топи от Звездной пустоши до лесов, где властвуют кланы тех, кого в империи принято называть лесными дикарями – пиктами. – Довольно пожевав губами толстяк похлопал себя пятерней по животу. – Я объединил пятьдесят две семьи, и старейшины еще тридцати и шагу не ступят без моего слова, у меня больше тысячи присягнувших мне в служении людей, а каждый год я отправляю в к Понкелаа и Ислев обозы которые может заполнить пять больших кораблей кричным железом. Три сундука мясных грибов и два бушеля разломного камня. А мытарь что приходит собирать императорские налоги каждый раз потом вынужден чинить оси телег.

– Спасибо, господин Шама. – Степенно кивнув, Эддард принялся что-то поспешно чиркать в своих записях. – Это… просто невероятно ценная информация.

– Это я вам должен быть благодарен. – Растянул губы в улыбке толстяк. Вам и Сив, что привела сюда столь замечательных гостей. Молодой барон родом из самого Лютеция, что наверняка развлечет меня мудрыми разговорами и сможет рассказать о новых достижениях цивилизации, вы, что записываете мое имя и делаете бессмертным в истории Империи, и чудесная красавица, что к сожалению столь молчалива. – Бросив взгляд на устроившуюся чуть поодаль, вяло ковыряющую золотой двузубой вилкой птичье бедрышко, напряженную как струна Майю Кирихе, Безбородый задумчиво почесал в затылке. – Может мне приказать развлечь госпожу задорными танцами? Или все же позвать менестрелей? Как считаете, ваше настроение поднимет музыка?

– Нет-нет. – Поспешно вскинув руки, травница с явным трудом выдавила из себя нечто отдаленно похожее на улыбку. – Вы очень добры, простите. Не хотела показаться невежливой. Просто… я немного устала. И задумалась.

– А-а-а. – Понимающе кивнув хозяин болот сгреб с поданного ему девочкой служанкой блюда огромную кисть винограда и запихнув ее в рот целиком принялся пережевывать. По подбородку на голую грудь хлынул настоящий водопад сока. – Понимаю… Думаю это все из-за погоды. Клятый дождь и меня наводит на печальные мысли.

– На мысли где теперь складывать богатство, чтобы не промокло? – Вскинула бровь дикарка.

– Ха!… Ха-ха-ха-ха! – Живот толстяка заходил ходуном. – Август сглотнул. Отвратительное по сути зрелище почему-то завораживало. Это походило на лавину и землетрясение одновременно. Жировые складки сходились и расходились, словно волны в океане порождая валы, блестящая от жира кожа то натягивалась, то опадала, из раззявленного рта взлетали в воздух выброшенным проснувшимся вулканом, пеплом, капли слюны и кусочки пищи. С трудом оторвав взгляд от перетекающего внутри самого себя громко хохочущего хозяина болот, юноша попытался сосредоточиться на вине, но все же не удержался и глянул в стол-зеркало. И с трудом сдержал выступившие в уголках глаз слезы. Его лицо. Нет, он никогда не считал себя красавцем. Но то, что он увидел… Не то что он был совсем не готов, он конечно видел свое отражение. В ручьях, и родниках, в отполированном лезвии подаренного ему Сив ножа. В клинке своей скьявоны. Но тогда все можно было списать на иллюзию и неверность отражения. Но зеркала… Даже маленьким детям известно – зеркала не врут. Из глубины стола на него смотрел совсем другой человек. Его лицо был перекошено расшатано и скручено. Челюсть ушла куда-то в сторону, и даже плотно сомкнутые губы не скрывали провала на месте недостающих зубов. Нависшее над пустой глазницей мертвое веко придавало ему угрюмое и недоверчивое выражение. Скулы заострились. Нос, когда-то прямой как стрела, теперь смотрел немного в бок, а у правого уха не доставало изрядного куска. От глаз протянулись злые разломы морщин, вокруг рта залегли глубокие скорбные складки. Это было не его лицо. Из под толщи стекла на него смотрел кто-то другой. Кто-то тертый жизнью, жесткий и холодный как ледяные шапки северных гор. Усилием воли подавив в себе приступ жалости, юноша вздохнул и покосился на доедающую судя по горе кожуры на столе как минимум десятый по счету фрукт дикарку.

Зато я не один. Это многого стоит. Наверное.

– Ты что-то темнишь. Если вода поднялась, это не значит что топи непроходимы. – Вытряхнув остатки апельсинов с блюда великанша принялась аккуратно складывать их в поясную сумку. – В конце концов, можешь дать нам лодку. Если надо, я заплачу.

– П-ф-ф. – От фырканья Шамы по зеркальной глади стола разлетелись косточки и куски виноградной мякоти. – За кого ты меня принимаешь? За этих свиньей траханых лесных варваров, что не помнят добра? Или за полудиких горцев, что родную мать за медяк удавят? Я гражданин Империи и живу по заветам самого Создателя! Ты билась за меня в девяти поединках! Благодаря тебе я стал тем, кто я есть. Я все помню, как будто это было вчера. Как ты разрубила пополам Доху – Гремучие Колени, сразила Тун-Дара – Камнедробителя, Кремлокрайханара – Яростного, выпотрошила как гребаную рыбу этого выскочку Ландариана, сломала хребет Браху – Костотрясу, голыми руками раздавила руками голову Эйнеренту – Криволапому, насадила на собственное копье эту заносчивую суку Велку – Кровавые пальцы, свернула как куренку шею Гавли – Короткому, разорвала пополам Тоху – Тощего. Сив! Не оскорбляй меня. Ты гость! Желанный гость в моем доме! Я горжусь, что мы с тобой друзья!

Хитро прищурившись толстяк потянулся к небольшому, стоящему перед ним блюду с рубленым, смешанным с луком фаршем и зачерпнув из него щепоть, которой вполне бы хватило на средних размеров пирог забросил его в широко открытый рот.

– Ты можешь сколько угодно притворяться обычным бойцом, Сив. Я не лезу в чужие дела. И если тебе так нравится, дело твое. Но это не значит, что я не интересовался твоей судьбой. Именно из уважения к тебе, я каждый год отправляю в долину Золотого хлеба девять обозов солонины, зерна, воска меда и шкур. И если ты думаешь что мне жалко для тебя какой-то лодки… – Изобразив на лице предельное огорчение, король болот затряс жировыми складками. – Я бы дал тебя десять лодок и лучших проводников если бы мог. Но… не сейчас. Подожди пару седмиц. Может все успокоится.

– Что успокоиться? – Чуть прищурилась великанша.

– Брухты с пустоши полезли. – Наклонившись вперед недовольно пророкотал Шама и подхватив со стоящего на столе огромного хрустального блюда циклопических размеров рака и с хрустом раздавив панцирь принялся высасывать из него мясо. – Сейчас в Понкее’ла нельзя. Сожрут. Но это еще пол беды… Нет. Не стоит сейчас туда лезть… Хочешь отправлю тебя с караваном в Ислев? Или можешь погостить у меня.

– Нам надо в Понкее’ла… – Покачала головой великанша. – Корабль не будет ждать нас долго. Большой жрец приказал нам приехать туда как можно скорее.

– Его преосвященство? – Неожиданно подал голос не проронивший за весь вечер старик и наклонившись забормотал что-то на ухо Шаме.

– Да знаю, я. – Болезненно скривившись, болотный король отмахнулся от старика половинкой рака. – Мой духовник говорит, что мне надо приложить все усилия, чтобы вам помочь. Как будто я этого сам не знаю. Или не хочу всем сердцем. Но даже если я снаряжу всех своих воинов. Ты ведь понимаешь что это бесполезно?

– Хм… – Горянка тяжело вздохнула. – Если брухтов много то, чем больше людей тем больше им жратвы.

– Э-м-м. Простите, а что такое эти… брухты? – Поинтересовался не отрывающийся от своих записей Абеляр.

– Рой. – В один голос пояснили Шама и Сив и взглянув друг на друга неожиданно разулыбались.

– Давай лучше ты. Ты больше о них знаешь. Эта дрянь в горах не водится. – Махнула рукой явно начавшая пьянеть великанша и подхватив со стола кувшин с вином принялась шумно всасывать жидкость прямо из горлышка.

Продолжающая аккуратно обгладывать гусиное бедрышко Майя с явным неодобрением глянула на дикарку и встретившись взглядом с Августом пожала плечами.

Юноша ободряюще улыбнулся и отодвинувшись от зеркальной поверхности стола еще на пару дюймов глубоко вздохнул. Да уж. Отличное вино. «Золото Агоски» – солид за бутылку. Такое вино пьют только в самых богатых домах империи. И уж точно не хлебают разливая по подбородку и груди словно пьяница дешевую брагу. Вождь болотных дикарей судя по всему действительно был рад гостям. И довольно сильно расстроился, когда Сив попросила не устраивать в честь нее пир. Но и то, что толстяк назвал «скромным приветственным ужином» было просто… избыточным. Впервые за несколько седмиц сытый до отвала, слегка пьяный юноша отяжелев и одурев от предложенного им изобилия, мог просто расслабится в тепле. Его уже не смущали ни расхаживающие по залу огромные псы, ни полуголые то ли служанки то ли рабыни, ни изредка заходящие, чтобы шепнуть что-то на уху хозяина болот сурового вида мужчины с оружием за поясом. Жалостливые мысли медленно размывались бродящими где-то в затылке хмельными струйками. Его уже не раздражала ни громко чавкающая и булькающая над ухом великанша, ни почти не притронувшийся к пищи с восторгом скрипящий свинцовым карандашом по пергаменту Эддард. Ни почему-то напряженная, будто они наконец не в безопасности, а в логове чудовища, вздрагивающая от любого движения и звука Майя. Его даже не смущал опоясывающий высокие притолоки длинного дома балкон с торчащими по его периметру словно каменные статуи, закованными в сталь суровыми стражниками вооруженными тяжелыми кантонскими арбалетами. Он устал. Бой с лжепаладинами, новая встреча со страшным демоном-вороном, и долгий путь по холмам его почти доконали. Они шли две седмицы. Избегая троп и дорог. Прячась от разъездов и даже одиноких путников. Частенько ночуя не разжигая костер. Мерзли и голодали. И тащили на себе так и не решившую умирать или выздоравливать, упорно не приходящую в сознание, Гретту. Его одежда превратилась в воняющие прокисшим потом лохмотья. В кожу, казалось навеки, въелась грязь и пыль, а усталость пропитала кости до сердцевины. Когда они вышли к крепости, или как его назвал хозяин, поместью, Август был уверен, что их выгонят взашей, как бродяг, но сейчас сидя в окружении всей этой варварской роскоши и кричащего богатства, чувствуя как лишившуюся корки грязи, размякшую после душистого мыла, умасленную сулжукскими кремами и маслами кожу ласкает фуляр[1] подаренной ему сорочки, как красиво играет свет факелов на замше идеально сидящих, словно пошитых специально для него штанов, он был готов хоть всю ночь мужественно слушать, малопонятные разглагольствования дикарки и хозяина дома. Если бы не этот бесов стол…

– Брухты они разные. – Пророкотал Шама и отковыряв очередной кусок мяса из распотрошенного рачьего панциря отправил его в рот. – Маленькие, большие, что-то среднее между речными моллюсками и моррскми тварями… бесы забыл как они называется. Ну такие с кучей ног с присосками и головой-задницей. Обычно они не забираются так далеко на юг. Плавают в бочагах, жрут друг друга и никого не трогают. Но когда проходят сильные дожди и тропы уходят под воду. – Подозвав к себе сближающую из девочек-подавальщиц, толстяк усадил ее к себе на колено и взглядом указал на кубок. – Они приходят сюда. Каждый раз в сезон гроз, после большой воды, тропы меняются, гати смывает. Нужен человек знающий болота, чтобы проложить новые. Но мелкие брухты в воде объедают человека до костей быстрее чем взрослый мужчина выпьет кружку воды. – Вытянув губы Шама сделал глоток из поднесенного подавальщицей кубка. – А те, что побольше запросто опрокидывают самую большую лодку. Или прокусывают ей дно. – Огромная пятерня задрав полупрозрачный подол набедренной повязки грубо сжала ягодицу слегка вздрогнувшей но продолжающей держать в руках кубок служанки. – А сейчас их не просто много, но очень много. Будто их приманили… – На мгновенье задумавшись толстяк покачал головой. – А может и приманили. Некоторые окраинные кланы опять начали поднимать голову. Гребаные свинотрахи Говорят в эти края вернулся сын Гремучих Коленей… Неважно… – Помотав головой Шама усмехнулся. Сейчас безопасно можно проплыть только до старой насыпи, но это даже не половина пути… – Повернув голову к снова наклонившемуся к нему священнику огромный варвар недовольно поморщился и небрежно спихнув девочку с коленей глубоко вздохнул. – Ладно, ладно. Скажу, коли ты советуешь. Может действительно будет толк… Так вот о чем, я. Сейчас рой прямо на пути к Понкее’ла засел. Я велел людям собирать жгучий мох. Брухты его терпеть не могут. Разбросаем его по пути и всего делов. Но это будет седмицы через две-три… Бесы, да я велю вас на руках туда пронести, если хотите. Но если ты так торопишься. Лучше все же отправляйтесь в Ислев. Я дам вам лучших коней… – На мгновение замлочав толстяк постучал кончиком пальца по подбородку. – Нет, я забыл. Ты не любишь коней. Могу дать карету. Недавно купил. По случаю. Красивая. Только не очень приспособлена для болот…

– Нам нужно в Понкее’ла – отрицательно качнула головой великанша.

Шама рассеянно почесал необъятное покрытое татуировками брюхо.

– Думаю в любом случае вам следует задержаться. Ваша спутница вряд ли выдержит дорогу по болотам будь даже сейчас более спокойно.

– Кстати, как она? – Вскинула бровь Сив.

– Ха. – Переведя сальный взгляд на брезгливо поджавшую губы Майю, Безбородый цокнул языком. – Моя лекарка говорит, то что та кто ее пользовала… совершила настоящее чудо. Но если уж вы пришли ко мне, я думаю что смогу помочь ей лучше. Да уж. получше. Я приказал поить ее вытяжкой из мясных грибов. Пол кварты в день. Думаю уже через пару дней она будет полностью здорова. Да и вам всем немного вытяжки думаю не помешает. – В удивительно живых, внимательных, холодных, совершенно не вяжущихся с обликом беспечного толстяка глазах хозяина болот мелькнуло нескрываемое довольство. – Господин историк похоже недавно получил серьезную рану, а господина барона жизнь пожевала как собака кость. Как вы смотрите на то чтобы вернуть себе глаз, господин барон?

– А? – Увлекшийся рассматриванием тончайшей гравировки на кубке почти погрузившийся в сонную пьяную одурь Август растерянно вскинул голову.

– Если уж вы не захотели скрасить ужин танцами и музыкой. – Шама растянул губы в улыбке. – Может вы примете иную форму уважения и гостеприимства? Ваши пальцы и глаз… – Прикоснувшись толстым будто черенок от лопаты пальцем к правому веку король болот хитро подмигнул. – Думаю золотник [2]– другой мясных грибов это исправит. Моя лекарка весьма искусна в таких делах. Например эти. – Небрежно махнув ладонью в стороны поправляющей набедренную повязку подавальщицы, толстяк оскалился. – Никогда не состарятся и каждую седмицу снова становятся девами. Думаю, я смогу оказать вам достойную гостеприимного хозяина помощь. В конце концов, все мы граждане великой империи, цивилизованные люди. А гостеприимство и дружба между нами, кузенами, пусть не по крови, но по ноше владения и управления землей, что мы, благородное сословие несем на своих плечах, одна из снов культуры, ведь так?

– Я… Э… – Чувствуя, как вызванное теплом, обильной едой и подогретым, щедро сдобренным специями вином, благодушное настроение стремительно его покидает, Август невольно прикоснувшись к лицу покачал головой. – Я был бы благодарен, но неужели это… возможно?

– П-ф-ф. – Толстяк надул щеки. – Я никогда не предлагаю то, чего не в состоянии исполнить. – Пророкотал он и колыхнув телесами уставился в потолок. – Думаю, это было бы хорошим началом нашей дружбы. И благодарностью вам. В конце концов, повернувшись к исписавшему уже не меньше трех страниц пергамента Абеляру, Шама довольно сощурился. За моим столом настоящий господин имперский историк. Самый настоящий. Ученый человек. Я всегда преклонялся перед наукой. Всегда. И вот. Моя награда меня нашла. Мое имя прямо сейчас записывается в летописях. Его будут читать потомки. И помнить, кто я такой. Помнить чего я смог достичь. Сив в очередной раз принесла мне дар достойный короля. И загнала меня в еще больший долг перед ней.

– Ты уже король. – Отставив опустевший кувшин, великанша протяжно рыгнула и почесав шею уставилась слегка осоловевшим взглядом на вождя болотных племен. – С тех пор как сам себе пожаловал золотую шапку. И я слишком хорошо тебя знаю Шама. Ты никогда ничего не делаешь просто так. Дело ведь не только в гребаных тварях в воде, да? Говори уже, что стряслось и чего ты хочешь. Не торгуйся и не ходи вокруг да около словно гребаный кот вокруг крынки с молоком.

На мгновение маска пьяного, благодушного варвара покинула лицо толстяка. Хмель с Августа будто рукой сняло. На месте безобразно ожиревшего от сытой жизни благодушного и глуповатого дикаря сидел настоящий вождь северных племен. Умный, хитрый, расчетливый и очень, очень опасный. Жировые складки обернулись броней скрывающей могучие мышцы, простодушное лицо погрязшего в роскоши, гедонизме и излишествах идиота отвердело, превратившись в каменный лик правителя объединившего более пятидесяти кланов. Правителя согнувшего и сломавшего своей волей гордых вождей и правящего железной рукой более чем тысячью упрямых, непокорных, северян. Но это длилось всего мгновенье.

– Ха. – Расслабленно улыбнувшись, Шама широко зевнул. – Давненько мы с тобой не виделись, Да? Я и забыл, какая ты. Вечно всем недовольная. И колючая словно еж. Руку протянешь – как пить дать наколешься. Но зришь ты как всегда в корень. Этого у тебя не отнять. И сразу начинаешь выкручивать яйца. Ладно. – Покосившись на стоящего у стола и меряющего их кампанию задумчиво – жалостливым взглядом священника король болот облизнул губы и брезгливо сморщившись отбросил опустевший рачий панцирь на стол. – Так о чем это я… – Проворчал он и скрестил на груди руки. Зрелище напоминало двух тюленей решивших прилечь на брюхе кита. – В общем, ты права дело не только в брухтах. Я ведь не дурак. На такой случай жгучий мох в ларях хранится. Но над болотами два дня как встал туман. Не простой туман. Даже лучшие проводники, попав в него теряют дорогу. Торить и искать пути стало почти невозможно. Я вызвал шаманов, хоть мой духовник, Эодор и был против. Они сказали, что это не простая марь. Им с таким справится не под силу. Что это проявление воли старых богов. И сбежали. Представляешь? Сбежали! Но отец Эодор. – Кивнув в сторону скромно поклонившегося старика Безбородый хмыкнул. Создатель великий бог и награждает своих слуг большими силами. Он указал центр. Это. Старое капище Отца оленя. Помнишь? Там где ты убила Кремлокрайханара – Острые зубы.

– Помню. – Чуть прищурилась дикарка.

– Я кинул весть. Позвал Бердефа. – Шама скривился. – Но он отказался приходить. Сказал, что если я служу имперским псам, то могу просить помощи у них. Дурак. Я мог бы дать ему золота столько, что он мог бы вести свою дурацкую войнушку еще лет десять.

– Но ты бы не хотел, чтобы паладины или легионеры сюда лезли, так? – Вскинула бровь Сив. – Как я понимаю…

– Правильно. – Перебил великаншу толстяк и покосившись на доставшего из рукава четки священника вытянул губы трубочкой. – Я всецело принял веру в Создателя, но мне не хотелось бы, чтобы память моих предков попирали ноги иноземцев. Пусть даже и благословленных столь великим богом. С другой стороны, если кто-то пробудил Отца оленя… Возможно, это начало чего-то хорошего. Или наоборот. Я не знаю, кто мог такое провернуть. Может этот придурок Кромукройх снова начал приносить жертвы старым богам. Или кто-то из тех, кто встал передо мной на колени, передумал и захотел золотую шапку себе. А может это просто урочище дышит. Так или иначе… Оборот грибов может встать. А я не люблю терять время впустую. Рухнут многие договоренности. Задержатся поставки. Я могу позволить себе потерять золото. Но не репутацию и уважение клиентов. А у тебя талант к таким делам. Если ты сходишь туда и разнюхаешь, что к чему… Я не прошу тебя решать проблему. Просто посмотри. Я ведь помню. У тебя нюх на магию.

– Ты же сам сказал. В мари блуждают даже лучшие твои проводники. А если вода поднялась, я туда в жизни без вешек путь не найду. – Поджала губы горянка.

– Ты до конца послушай. – Слегка раздраженно махнув рукой, Шама передернул плечами. – Отец Эодор сделал особые факелы. Пропитал их святым маслом сказал нужные заклинания. – Толстяк задумчиво почесал складчатый затылок. – То есть молитвы. В общем эти факелы отгоняют марь. Ненадолго. Я уже заказал десяток бочек этого масла из Ислева. И если надо буду просить паладинов или самого Винсента сюда приехать. Но… хотелось бы мне без этого обойтись.

– Понятно. – Коротко кивнув, Сив криво усмехнулась. – Значит, ты предлагаешь мне сходить, ткнуть палкой в глаз медведю в пасть и посмотреть, что будет.

– Ну… по сути, да. – Шама развел руками. – Звучит конечно погано, но… Ты ведь меня не первый день знаешь. Я всегда возвращаю долги. А твои друзья погостят пока у меня. Вырастим господину Августу новый глазик, подлатаем эту гармандку Гретту, господина Абеляра и прекрасную госпожу Майю, облизнув губы, толстяк бросил масляный взгляд на слегка вздрогнувшую Кирихе. Я ведь так соскучился по разговорам с, по настоящему цивилизованными людьми… Отец Эодор, конечно отличный собеседник, просто кладезь знаний… – Повернувшись к стоящему рядом с креслом хозяина болот с кислым видом священнику Шама коротко хохотнул. – Но он не слишком разговорчив. К тому же мне иногда так не хватает свежего взгляда. А такой прекрасный цветок как госпожа Майя, прекрасно украсит мой дом.

– Хм… – Пристав великанша перегнувшись через жалобно заскрипевший под ее рукой стол медленно погрозила Безбородому пальцем. – Даже не вздумай, Шама. Я тебе хрен откручу и в глотку забью. Ты меня знаешь.

– Боги. – Вскинув руки ненатурально удивился толстяк. – Сив. Ну, нельзя быть такой подозрительной. Тебя, что волки растили? У меня и в мыслях ничего подобного не было. – Бросив красноречивый взгляд на рассредоточившихся вокруг стола в ожидании приказов девочек подавальщиц, болотный король покачал головой. – Простите госпожа, Майя. Просто у Сив редкий дар выворачивать язык и заставлять других говорить гадости. Но я все равно ее люблю.

– Понимаю. – Поджав губы побледневшая травница умоляюще посмотрела на великаншу. – Но заявляю прямо. Мне помощь лекарей не нужна, и даже если Сив согласится на ваше предложение я пойду с ней.

– Конечно, конечно. – Замахал руками толстяк. Вы гости, а не пленники. Как я и говорил мы все здесь друзья. Хоть меня и очень обижает ваше недоверие.