Текст книги "Нелюдь"

Автор книги: Дмитрий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)

С этой точки зрения исчезновение Людмилы, ее уход был бы благом и разрешением многих проблем. Было бы легче мне, Юле и Людмиле самой…

Интересно, а кто вообще уходит в монастырь? Однажды мы говорили об этом с моим знакомым. Он – церковный художник и часто выполняет заказы по росписи храмов в монастырях. Так вот, он сказал, что по его наблюдениям, уходящие в монастырь представляют собой два типа людей.

Первый – это очень незначительное количество. Это те, кто уходит в монастырь, чтобы замолить свои грехи, которых накопилось очень и очень много. Конечно, не каждому человеку вообще приходит такое в голову. Есть миллионы злодеев, которые и не задумываются о Царствии Небесном… Но есть и такие, в которых просыпается совесть, и вместе с ней – религиозное чувство. Не смесь бытовых традиций и национал-шовинизма, что так часто сейчас в России именуется религиозностью, а истинное религиозное чувство. Вера и раскаяние в грехах… Вот такие люди составляют первую категорию, впрочем, малочисленную.

А в основном – это те, кто просто рожден на свет слабым. Кто был слаб в жизни с детства, или просто ослабел «в процессе». Ведь жизнь – это борьба. С неудачами, невзгодами, с самим собой, с соблазнами… Можно еще назвать это игрой, кому как больше нравится. А некоторые люди просто не способны играть, бороться, отвечать за себя… Они устали от жизни.

Кто-то в этой ситуации спивается. Ну, а у кого организм не принимает алкоголь? Тем как быть?

Раньше таким людям было проще – за них отвечало государство. Плохо отвечало, конечно. Но все же этим слабым людям все время говорили, что им следует делать, а чего – не следует. Как себя вести. А теперь никто не говорит. Теперь – свобода. А свобода для многих просто непосильна…

Вот и заполняются монастыри толпами мужчин и женщин, не выдержавших испытания жизнью, бегущих от нее.

А что? Очень даже удобно. Есть игумен, он всем командует. Направляет каждый день на работы, руководит, наказывает. И кормят каждый день по три раза. Хоть и плохо кормят, а все же самому ни о чем думать не надо. Для многих это просто рай на земле.

Подчиняйся и ни за что не отвечай. Даже за самого себя. Очень здорово. Так к какому же типу принадлежала Людмила?

Наверное, в ней все смешалось. И усталость от нелегкой бурной своей жизни, и отсутствие перспективы, и крушение всех иллюзий. Все равно муж не перестанет быть гомосексуалистом, любовник бросил, надвигается старость… Вот и все. Да тут еще и несчастье с единственной дочкой. И помочь ей никак невозможно.

Как тут не увериться в том, что ты сама своими грехами навлекла несчастье? Нет, подумал я, наверное, ей и вправду так будет лучше. Монастырь, тихая обитель… Любой человек имеет право на покой. Если Людмила хочет этого, значит она больше не выдерживает всего происходящего с ней и вокруг.

Размышляя обо всем этом, я даже как-то забыл о том, куда еду и что еще предстоит. Но увидев дом Хельги, я сразу все вспомнил.

Дверь мне открыл Скелет. В квартире стояла тишина, и из комнаты, где находились пленники, не раздавалось ни одного звука.

Я вопросительно посмотрел на Скелета, но тот только кивнул мне в сторону кухни, как бы приглашая зайти туда.

На стуле возле окна сидел Геннадий Андреевич и курил. Он был без пиджака, а рукава его рубашки были закатаны до локтей. Почему-то именно эти закатанные рукава сразу произвели на меня впечатление – очень напоминало отдых палача после казни…

Рукава Геннадия и его мрачно-сосредоточенное лицо говорили о том, что за время моего отсутствия здесь что-то произошло.

– Как дела? – задал я осторожный нейтральный вопрос. Но номер не прошел, ситуация была уже не в той стадии, чтобы мне могли разрешить отделываться аккуратненькими вопросами…

– Что вы имеете в виду? – обернулся ко мне Геннадий.

Лицо его было злое, глаза пронизывали насквозь.

Я сел на табуретку, чтобы чувствовать себя увереннее под этим взглядом и вообще в зловещей тишине квартиры.

– Ну… Они что-нибудь сказали? – спросил я.

Мне очень хотелось, чтобы к моему приезду процесс допроса был уже закончен. Закончен как угодно, лишь бы мне больше не присутствовать здесь, не быть свидетелем и участником.

– Он убил его, – произнес Скелет, показывая глазами на Геннадия. – Взял и убил.

– Кого убил? – не понял я сразу.

– Что вы, сами не знаете, кого он мог убить? – раздраженно отмахнулся от меня Скелет.

Потом сменил гнев на милость и пояснил:

– Геннадий Андреевич стал допрашивать этого парня. Василия… Решили с него начать. А он отказался отвечать. Сказал, что знать ничего не знает.

– Совсем не знает? – удивился я. – Он же участник.

– Ну, кое что он знал, – ответил Скелет. – Он сказал нам, что должен приехать хозяин всего дела из-за границы и забрать органы. И расплатиться с ним, в частности. Только он не сказал, когда и куда приедет этот субчик.

– А это же самое главное, – вставил Геннадий усталым голосом. – Нам ведь нужен хозяин. Тот, у кого деньги… А этот урод ничего не знал.

Наступила недолгая тишина, после чего Скелет все же решил окончательно ввести меня в курс дела.

– Парень ничего больше не говорил, только твердил, что ничего не знает. И тогда Геннадий Андреевич…

Одним словом, Геннадий просто свалил его на пол и забил ногами до смерти. Может быть, он и не ставил себе именно такой цели, но эмоции возобладали, и в конце концов один из ударов ногой пришелся точно в висок…

Я с изумлением посмотрел на Геннадия. Все-таки я довольно хорошо знал его, мне во всяком случае так казалось…

Я не думал, что он способен на такое. Забить человека ногами насмерть… Чего только не узнаешь о человеке. Никогда бы не подумал такого про Геннадия. Хотя, с другой стороны, разве мог я предположить про Хельгу?

Наверное, я вообще плохо разбираюсь в людях.

– Что вы так на меня смотрите? – окрысился Геннадий, поймав мой взгляд, наполненный ужасом. – Вы думаете, мне это было очень приятно? Вы так думаете? Просто я не мог остановиться. Когда представил себе, что моя Юля лежала на столе вот перед этим типом, так и ничего не смог с собой поделать.

– Да вы и не особенно старались что-то поделать, – отозвался Скелет тихим голосом.

– Ну и не старался, конечно, – согласился тут же Геннадий.

Он трясущейся рукой поднес зажигалку к следующей сигарете и жадно затянулся.

– А почему вы не остановили Геннадия Андреевича? – спросил я. – Ведь вы видели, что он увлекся…

Скелет покачал головой.

– А зачем? – сказал он. – Во-первых, я видел, что парень и вправду больше ничего не знает и ему все равно нечего сказать. А во-вторых, я думал, что такая сцена произведет впечатление на вашу Хельгу.

Ах, вот оно что… Они не хотели все-таки марать руки и избивать женщину. Они надеялись, что ей будет достаточно, если она только посмотрит на то, как обошлись с ее сообщником.

Пришла моя очередь торжествовать психологическую победу. Теперь Геннадий со Скелетом показали себя плохими знатоками людей. Не все же мне одному обманываться и оставаться в дураках.

– И вы думали, что на Хельгу это может произвести какое-то впечатление? – саркастически спросил я. – После того, как она Бог знает сколько времени вырезала глаза у людей… После того, как она сознательно умертвила кучу народу… Ха-ха-ха! Да вы могли бы разорвать этого санитара на мелкие кусочки, на нее бы это не произвело никакого впечатления.

Какая наивность, подумал я.

– Вы правы, – согласился Скелет. – Она и глазом не моргнула, пока шеф убивал санитара. Просто сидела и смотрела.

– Эта тварь совершенно бесчувственная, – сказал Геннадий.

А я сразу же вдруг вспомнил ту кошку во время нашего давнего свидания в скверике. Вспомнил Хельгин точный и жестокий удар туфлей прямо в кошачью мордочку…

Конечно, не случайно я именно тогда и расстался с Хельгой. Может быть, не вполне отдавая себе отчет в побудительных причинах… Все-таки тот ее поступок произвел на меня впечатление, он был слишком многозначительным.

Конечно, от того поступка Хельги до ее сегодняшних злодеяний – целая пропасть, но некий знак был и тогда. Знак патологической бесчувственности.

Бывают ведь такие люди. Просто им довольно легко маскироваться. Все ведь читают книжки про чувства, смотрят кино, да и вообще наблюдают вокруг себя жизнь нормальных людей. Вот и научаются мимикрировать, выглядеть так, словно и с ними все нормально.

Только иногда вдруг случайно маска на секундочку слетает, и обнаруживается, что перед тобой и не человек вовсе, а нелюдь…

– Что мы теперь будем делать? – спросил я после рассказа о происшедшем.

Мне было нисколько не жалко санитара. Просто я не был уверен в том, что теперь мы сможем добиться чего-то. А вдруг Хельга равнодушна не только к другим людям, но и к самой себе?

Что тогда? Вдруг ей не жалко и себя тоже? Тогда у нас нет надежды заставить ее говорить.

– Пойдем к ней, – сказал Геннадий и решительно поднялся со стула.

В комнате кое-что изменилось с тех пор, как я ушел оттуда. Стул был сломан, а в углу, возле дивана лежал лицом вниз труп Василия.

Хельга по-прежнему сидела на стуле связанная и смотрела на нас, вошедших. Геннадий подошел к ней вплотную и остановился. В то мгновение я испугался, что он сейчас начнет ее избивать, как избивал санитара перед тем, как убить.

Я мог не выдержать этого зрелища. Все-таки, что бы там ни было, а мне было бы тяжело смотреть, как бьют женщину, которую я обнимал и целовал… Пусть я слабак и ничтожество, но есть трудно переносимые вещи…

Но ничего этого не произошло. Наверное, и самому Геннадию не хотелось пачкать руки о Хельгу.

– Вот что, – сказал он, обращаясь к ней. – Ты, наверное, уже поняла, что я отец той девушки, которую ты оставила слепой на всю жизнь. Ты поняла это?

Хельга продолжала молчать и с презрением смотрела на стоящего перед ней Геннадия. Тот переступил с ноги на ногу и продолжил:

– И ты понимаешь, что это я затеял расследование. И теперь ты попалась, и я здесь самый главный сейчас. Ты видела, что я сделал с твоим напарником? Видела?

Хельга непроизвольно скосила глаза в сторону лежащего трупа и кивнула чуть заметно.

– Ты ведь не сомневаешься в том, что я с удовольствием убью и тебя? – спросил Геннадий.

Он улыбнулся плотоядно и, даже как будто облизнувшись, добавил:

– Это вообще будет мне очень приятно – убить такую тварь, как ты… Ты ведь это прекрасно понимаешь, да?

Он говорил мягким проникновенным голосом, но ни для кого из присутствовавших в комнате уже не было сомнений в том, что Геннадий Андреевич действительно способен на все…

– Так что я предлагаю тебе одну вещь, – сказал Геннадий Хельге. – Ты немедленно говоришь нам, кто хозяин вашего предприятия, то есть кто организатор и вдохновитель, и все рассказываешь про него, чтобы мы могли его поймать. Он нам нужен. И когда мы поймаем его, я обещаю отпустить тебя живой.

Некоторое время Хельга и Геннадий смотрели в глаза друг другу. Наверное, Хельга соображала, правду ли он говорит и насколько можно ему верить…

– Надо бы тебя прикончить, конечно, – задушевно добавил Геннадий. – Но уж больно мне нужен ваш начальник… Так что выбирай, что тебе больше нравится – немедленная смерть, или жизнь…

– А вы отпустите меня потом, если я все скажу? – вдруг спросила Хельга.

Это, кажется, были первые слова, которые она произнесла с тех пор, как ее схватили. Голос ее стал резким и хриплым, каким-то каркающим.

Кроме того, у нее от волнения прорезался сильный акцент. Теперь она говорила по-русски так же, как на первом курсе, когда впервые приехала в Питер.

– Отпущу, – ответил Геннадий Андреевич.

– Вы даете слово? – спросила Хельга.

– Нет, – ответил Геннадий Андреевич твердо. – Слово я могу давать порядочным людям. Тварям и монстрам я слова своего не даю. Но ты можешь не сомневаться – я отпущу тебя.

– Придется поверить просто так, – вставил Скелет, стоявший позади меня, прислонившись к стене.

– Но я отпущу тебя только после того, как мы действительно поймаем вашего хозяина, – уточнил Геннадий.

Он все же хотел до конца соблюсти все формальности и оговорить условия…

– Это теперь недолго уже, – ответила Хельга, как будто прокаркала. – Я скажу вам все, и вы отпустите меня. Вас тут трое, и вы не должны обмануть женщину.

– Ты – не женщина, – вдруг вырвалось у меня.

Наверное, я долго молчал, был в прострации, и только теперь из меня вырвалась первая реакция.

Хельга вскинула на меня свои голубые глаза и отчеканила:

– А ты – не мужчина… Я думала, что ты действительно любишь меня, а ты, оказывается, подобрался ко мне только затем, чтобы выведать что-то… Ненавижу. Ты предал свою невесту, потому что спал со мной. Потом ты предал меня.

– Как это я предал тебя? – спросил я в наступившей тишине. – Тем, что не позволил себя умертвить просто так?

– Да что вы, ей-богу, с ней разговариваете, Феликс, – вмешался Скелет. – Она же не женщина и вообще не человек, это вы правильно сами сказали… У нее какая-то другая психология. Нам все равно не понять.

– Вот что, шутки в сторону, – сказал Геннадий, по-прежнему продолжавший стоять над стулом, к которому была привязана Хельга. – Человек она или нет… Женщина она или нет… Какая разница? Говори быстро все, что ты знаешь о своем хозяине, как нам его поймать! И тогда, если твои слова окажутся правдой, я отпущу тебя.

– Кто он? – шагнул вперед Скелет.

Наверное, он решил помочь Геннадию в допросе.

Хельга помолчала еще несколько секунд. Наверное, она размышляла о том, есть ли у нее другие выходы, кроме предательства своего шефа… В конце концов, решив что она уже сидит, привязанная к стулу, и вокруг нее трое мужчин, готовых на все и уже убивших ее напарника, Хельга осознала, что никакой альтернативы не существует…

– Это мой муж, – сказала она спокойно и добавила, чуть подумав: – Бывший муж.

– Лева? – выкрикнул я, вздрогнув от неожиданности.

Вот уж чего я не ожидал, так это услышать сейчас имя Левы Рахлина.

– Вы его знаете? – обернулся на мой вскрик Геннадий.

– Это мой однокурсник, – ответил я растерянно. – Как и она, – я указал на Хельгу.

– Ну и курс же у вас был, – пожал плечами Геннадий.

– Однако, – крякнул Скелет озадаченно. – Где он?

– Он сейчас не здесь, – ответила Хельга.

– А где он? – насторожился Геннадий Андреевич. – Скажи, где, и мы схватим его. А тебя отпустим, – добавил он нерешительно.

Ему очень не хотелось отпускать Хельгу, но здравый смысл взял верх над мстительностью. Конечно, лучше уж отпустить эту тварь, зато поймать настоящего хозяина и отобрать у него деньги, столь необходимые для лечения Юли.

Хельга молчала, как бы собираясь с силами. На лице ее были написаны сомнения. Она не была уверена, что поступает правильно. Но в результате она все же сказала:

– Лева должен приехать сюда. Завтра он будет здесь.

В конце концов, преодолевая ее нежелание говорить, мы вытянули из Хельги, что Лева прилетит в Питер рейсом «Алиталии» из Рима. Он должен забрать «товар» и расплатиться в очередной раз.

– Теперь вы можете отпустить меня, – сказала Хельга, но Геннадий Андреевич только рассмеялся в ответ.

– Вот когда он отдаст нам все, что мы от него захотим, – сказал он. – Тогда мы и будем считать, что мое слово должно быть выполнено. Так что тебе еще предстоит посидеть тут.

– Он приедет прямо сюда, или ты должна его встречать? – спросил Скелет.

– Он приедет сюда, – ответила неохотно Хельга. – Но сначала он всегда звонит из аэропорта.

– Ну вот и отлично, – сказал Геннадий Андреевич. – Ты будешь сидеть здесь и ждать звонка. Скажешь, что все в порядке и что пусть он приезжает сюда. А мы уж с ним поговорим.

Он оглянулся на нас со Скелетом, и в глазах его было торжество.

Мы все втроем вышли из комнаты и уселись опять на кухне.

– Вы и вправду собираетесь отпустить ее? – спросил я у Геннадия. – Дело, конечно, ваше, – добавил я. – Но мне кажется, что ее нельзя отпускать.

– Какой вы кровожадный, – ответил Геннадий, закуривая. – Никогда бы не подумал про вас. В какие крайности вас бросает… То никак в себя прийти не могли, то сразу столько трупов вам подавай. Вы ведь, кажется, с ней спали?

Он с интересом посмотрел на меня, и я опустил глаза. Мне было неприятно это напоминание, но я понимал, что Геннадий имеет право упрекать меня…

– Может быть, именно поэтому я и не считаю возможным отпускать ее, – сказал я в ответ. – Я лучше знаю ее, чем вы, и думаю, что она всегда будет опасна для окружающих, всю жизнь.

– Это так, – согласился Геннадий. – В особенности это страшно потому, что она по виду – женщина. А монстр в обличии женщины – втройне страшно, потому что внешность обманывает и никто не будет знать на что эта нелюдь способна…

– Красивая, кстати, нелюдь, – добавил Скелет, мрачно усмехаясь.

– Внешность обманчива, – повторил Геннадий. – Ну, как бы там ни было, а я обещал ей, что мы отпустим ее. Да и пусть катится, лишь бы с этим Левой все было в порядке.

– Он ведь не привезет с собой пятьсот тысяч, – сказал я. – Нам следует подумать о том, как вытащить из него эту сумму.

– А желательно – больше, – вставил Скелет. – Мне же тоже должно что-то остаться.

– Вот об этом я подумаю сам, – отрезал Геннадий. – Вы оба все равно плохо в этом понимаете. Вы – не деловые люди. А я подумаю и решу, как мы добьемся этих денег. Если они, конечно, вообще у него есть.

– Есть, – сказал Скелет. – Только они за границей, и будет проблемой их оттуда доставить. Мы ведь не можем отпустить этого Леву обратно за деньгами.

– Все, – отрезал решительно Геннадий Андреевич. – Пусть это вас не беспокоит. Все эти вопросы я беру на себя. Кстати, – он поглядел на часы. – Мне нужно ехать по делам. Феликс, вы остаетесь здесь?

– Нет, – ответил я. – Мне бы не хотелось тут сидеть.

– Тогда мы оба попросим вас посидеть, – сказал твердо Геннадий. – Нужно покараулить эту мразь… Только до завтра. Миллион в день вас устроит?

Скелет пожал плечами:

– В принципе, устроит. Но я надеюсь еще поживиться дополнительно. У нее ведь тоже есть деньги. Как я понял, вы на них не претендуете?

Мы с Геннадием вышли вместе, предоставив Скелету самому объясняться с Хельгой. Если ему удастся вытащить из нее деньги, то пожалуйста. Нам же предстояло на следующий день встретиться с Левой и «вынуть» из него полмиллиона долларов. Правда, я не знал, каким образом это удастся. Ведь с собой у него не будет, а не ехать же с ним за границу… Впрочем, Геннадий твердо уверил, что это он обдумает.

Мы договорились, что назавтра встретимся утром здесь же, в Хельгиной квартире, и будем ждать звонка из аэропорта от Левы. В том, что Хельга сыграет свою роль, как надо, мы не сомневались. Она все же при всей своей бесчувственности была достаточно напугана нашей решимостью. Шутка ли, ведь Геннадий у нее на глазах забил насмерть санитара. Она могла нисколько не жалеть его, но ведь это служило как бы залогом того, что и с ней могут поступить таким же образом.

К чести Геннадия он больше ни словом не упоминал о моем позорном поведении. Ни о том, что я, оказалось, спал с главной злодейкой, ни о том, как пассивно я вел себя в те минуты, когда они со Скелетом сражались в морге.

Поскольку у нас была бессонная ночь за плечами, мы поехали по домам.

– Как там Юля? – только спросил меня Геннадий. – Вы ведь вернулись оттуда?

– Как обычно в последнее время, – ответил я. – Она ведь толком ничего не знает. Ни о том, что произошло ночью, ни о том, что мы собираемся предпринять.

– И слава Богу, – заключил Геннадий Андреевич. – Когда мы сделаем все и вылечим ее, тогда пусть все и узнает. Это мужское дело.

Я поехал к себе, и мы решили, что Геннадий позвонит мне утром следующего дня.

– Я позвоню в справочное аэропорта, – сказал он. – И узнаю, когда прибывает рейс «Алиталии».

Дома я повалился на кровать и, несмотря на все пережитое волнение, почти сразу заснул. Мне ведь не двадцать лет, чтобы бегать всю ночь, а потом на следующий день быть, как огурчик. Тем более, что предстояло сделать еще немало. Очень может быть, что возни с Левой будет еще больше, чем с Хельгой и ее подручными…

И, несмотря на все это, я ощущал легкость и приподнятость. Ведь с меня будто спала пелена, я выбрался из тяжелого кошмарного сна. Неужели все это было со мной, неужели весь этот кошмар был явью? Мое предательство Юли, и эта чудовищная противоестественная связь с Хельгой. Как я мог быть так слеп? Как мог я не распознать чудовища, монстра вблизи, рядом с собой, в одной постели, если угодно?

Согревала меня мысль о том, что теперь все сомнения и страхи позади, и мне предстоит женитьба на Юле. Теперь я особенно остро чувствовал, как сильно я люблю ее.

– Но для этого мне еще предстоит много сделать, – говорил я себе. – Хотя бы сейчас, на последнем этапе, я должен показать себя настоящим мужчиной. Надо же реабилитироваться. Нет, не перед Скелетом, конечно. Что Скелет? Может быть, я его больше никогда не увижу. Реабилитироваться надо перед собой в первую очередь, и перед Геннадием. Каков бы он ни был, и что бы я о нем не думал, а он ведь станет вскоре моим тестем… И, кроме того, он вел себя молодцом, как надо, в отличие от меня.

И хотя я понимал, что Геннадий Андреевич никогда не станет меня упрекать в ошибках и малодушии, все-таки мне очень хотелось как бы смыть свой позор. Что ж, мне предоставилась такая возможность…

Утром меня разбудил телефонный звонок Геннадия. Когда я услышал его голос в трубке, то не удивился, ведь я именно его звонка и ждал, как мы условились. Но голос его был мрачен, хотя и спокоен.

– Надевайте штаны, – сказал он вместо приветствия. – И быстро собирайтесь, я сейчас за вами заеду.

– А что случилось? – поинтересовался я, еще не вполне проснувшись и не понимая, отчего такая спешка и так холоден строгий голос Геннадия.

– Выходите на улицу через десять минут, – ответил он коротко. – Времени очень мало. Я еду к вам.

Он бросил трубку, а я принялся медленно одеваться. Позавтракать я не успел, зато успел побриться. Ведь я помнил о том, что на этот день у нас назначены важные дела, и хотелось выглядеть как подобает серьезному случаю.

Не случайно же моряки перед смертельным боем всегда надевают новое белье и новую форму – чтобы погибнуть при полном параде…

Я выскочил на улицу ровно через десять минут, все же недоумевая, что произошло и отчего Геннадий был так взволнован.

Его машина показалась почти в ту же секунду, как я бросил взгляд вдоль улицы.

– Так в чем же дело? – спросил я, едва успев сесть в машину.

– Дело в том, что произошло нечто непредвиденное, – ответил спокойно Геннадий, и только по его гуляющим желвакам на лице я понял, как трудно ему сохранять видимость спокойствия. – Я еще не знаю, что это должно означать, и в общем-то ума не приложу. Но то, что это не означает ничего хорошего – это точно. Тут нет сомнений.

Он нажал на педаль, и машина рванулась вперед. Только тогда, прибавляя газу, Геннадий объяснил мрачно:

– Телефон в квартире Хельги не отвечает…

* * *

Оставшись в квартире один, наедине со связанной и молчащей Хельгой, Скелет прошелся по комнатам, заглянул во все углы и вернулся к пленнице.

Она ничего не говорила ему, а только смотрела внимательным холодным взглядом.

«Вот нелюдь, – подумал сыщик, всматриваясь в черты ее лица. – И бывает же так – на вид просто красавица, как ангел, а внутри на самом деле совсем иное…»

Скелет сел на стул напротив Хельги, невольно при этом покосившись на лежащий в углу труп. Ему предстояло пробыть в одной квартире с трупом и связанной женщиной до самого утра… Это не пугало Скелета, но действовало подавляюще…

– Где ты свои деньги держишь? – спросил он.

– А тебе зачем? – презрительно выплюнула Хельга.

– Тебе же обещали, что отпустят живой, – сказал Скелет. – А вовсе не обещали, что еще и с деньгами отпустят… Все деньги, которые ты нажила своим «бизнесом», ты отдашь сначала. Понятно?

Хельга помедлила пару секунд и чуть кивнула.

– Вот я и спрашиваю у тебя – где деньги? Если где-то здесь, то скажи место. А если ты их в банке держишь, то назови банк.

– А если в банке, – усмехнулась Хельга. – Тогда что? Мы тогда поедем в банк?

У нее было прекрасное самообладание, и Скелет невольно оценил это, как бы проникся к этой женщине чем-то похожим на профессиональное уважение. Не всякий мужчина в подобной гибельной ситуации вел бы себя так сдержанно и аккуратно.

– Если в банке, то подумаем, что делать, – ответил он. – Во всяком случае, денег ты своих лишилась, это уж точно. С этим надо примириться.

– А на что я жить буду, когда вы меня отпустите? – спросила Хельга. – Что же мне, на панель идти?

– Может, и на панель, – ответил Скелет. – Это уж в любом случае лучше, чем то, чем ты занималась. Шлюхи людей не убивают, а ты – убийца. Самая настоящая.

– На панель мне уже поздновато идти, – сказала Хельга, не обращая внимания на слова Скелета о том, что она убийца. – Дай мне сигарету, – попросила она, видя, что Скелет вытаскивает из кармана пачку.

Сыщик достал сигарету и, подойдя, вставил ее между губ женщины. Потом поднес спичку, и она закурила. И тут же закашлялась.

– Ты мог бы меня развязать, – сказала она, отдышавшись. – Или ты все еще меня боишься?

– Боишься женщину, да? – она искоса взглянула на Скелета, демонстрируя свое презрение к мужчине, боящемуся женщину…

– Я тебя не боюсь, – ответил сыщик, но в голосе его послышалась обида. – Я буду держать сигарету и давать тебе затягиваться, чтобы было удобно. Но развязывать не стану.

Он твердо решил не развязывать Хельгу и постарался заглушить в себе обиду, вызванную ее словами. Мало ли что она будет говорить…

Он стоял возле стула, к которому привязал Хельгу, и смотрел, как она курит. Он вставлял ей сигарету в рот, она затягивалась, потом он вынимал сигарету.

– Ну так вот, – продолжила Хельга, хитро посматривая на Скелета. – На панель мне идти поздно. Возраст не тот, да и протекция там тоже нужна, как в любом деле.

– Возраст у тебя еще вполне подходящий, – ответил вдруг Скелет. – Ты хорошо сохранилась.

– Спасибо, – улыбнулась Хельга одними губами.

Это была надменная и холодная улыбка…

– А протекцию я тебе могу составить, – добавил Скелет.

Он сам не понимал, отчего это он вдруг разговорился с этой тварью. Ведь он лучше других понимал, что она из себя представляет и что скрывается под очаровательной внешностью скандинавской королевы…

– Правда? – кокетливо усмехнулась Хельга и стрельнула глазами в сторону Скелета. – Тогда я об этом подумаю.

От этого странного разговора у Скелета пробежали мурашки по коже. Он понял, что эта женщина-монстр с ним кокетничает, а он поддается невольно ее кокетству. Ему стало не по себе от этого.

«Ну, наплевать, – сказал он себе. – В конце концов от всех этих разговоров ничего не меняется. Все равно все остается на прежних местах. Она сидит тут связанная, а я стерегу ее. И завтра она сделает все что нужно, чтобы заманить сюда этого несчастного Леву. Так что не имеет никакого значения, о чем и как мы сейчас разговариваем».

Он поймал на себе испытующий пронзительный взгляд Хельги.

«Неужели она хочет меня соблазнить? – подумал он и тут же возмутился. – Ну и нахальство с ее стороны! Неужели она может подумать, что меня может соблазнить такая дрянь, как она? Разве соглашусь я когда-нибудь лечь в постель с таким недочеловеком, как она? Никогда».

Скелет был совершенно искренен в своей убежденности. Он никогда бы и не сделал этого. Вероятно, Хельга это понимала по его суровому лицу, так что у нее была совсем иная цель. И она достигла ее – между ними установился контакт.

Прошло минут пятнадцать в полной тишине. Скелет молчал, смотрел в окно, а Хельга не мешала ему.

Скелет думал о том, что ночь пребывания вдвоем с этой тварью будет нелегкой. Он твердо знал, что не сломается и не пойдет ни на что. Просто предвидел моральные трудности, вот и все.

Спустя некоторое время Хельга вдруг произнесла:

– Мне нужно в туалет.

Скелет обернулся к ней. Да, этого он как-то не предвидел. С мужчинами-пленниками ему не раз приходилось иметь дело. Там все было проще и понятнее…

– Мне нужно в туалет, – повторила Хельга и выразительно посмотрела на Скелета.

Прошло несколько секунд, за которые сыщик так и не придумал, что же ему делать.

– Может быть, ты все-таки развяжешь меня на минуту? – сказала женщина, чуть усмехнувшись. – Ты ведь не хочешь, чтобы я описалась прямо так, сидя на стуле?

Перед Скелетом сидела красивая женщина. Что ни говори, а внешность у нее дай Бог… Он подумал об этом и отогнал от себя эту мысль.

– Или ты проведешь меня в туалет связанной и сам мне поможешь? – почти издевательски спросила Хельга.

Будь пленник мужчиной, Скелет именно так бы и поступил. Наплевать, что неприятно, ему приходилось уже так делать не раз, и он относился к этому всегда спокойно – это была часть работы. Но тут…

Сыщик продолжал молчать.

– Ну? – поторопила его женщина.

В глазах ее была усмешка и презрение к нему.

– Ты так боишься меня, что готов унизить дополнительно? – сказала она. – Ты хочешь сам усадить меня и снять с меня трусы? А может быть, ты просто хочешь посмотреть, как я писаю? Да? Признайся, ты ведь хочешь посмотреть?

От этих слов пленницы Скелета передернуло. Она думает, что он извращенец и хочет воспользоваться своим положением, чтобы подглядывать за ней… Какая гадость. У него и в мыслях такого не было.

А еще она уверена, что он боится ее, и готова унизить таким образом. Отвратительно.

Эх, если бы она не была такой красивой…

– Ладно, – сказал Скелет. – Я развяжу тебя на минутку. Только туда и обратно. И ты не будешь закрывать дверь.

Он произнес это с отвращением к себе. Это было совершенно непрофессионально, но он ничего не мог с собой поделать. Отвести ее в туалет за руку и помогать ей там – это было бы слишком не по-мужски… Что она подумает о нем?

И что он подумает о себе сам? Мужчины, настоящие мужчины так не поступают. Мама в детстве всегда говорила ему, что настоящий мужчина всегда благороден и никогда не унижает женщину. Он сильный и смелый. Он ведет себя достойно и ничего не боится. Вот что такое настоящий мужчина!

Он подошел к стулу и отвязал женщину.

«Она всего лишь женщина, – думал он при этом. – Даже развязанная, она все равно ничего не может мне сделать. Я – сильный и я вооружен. Со мной здоровенные мужики не могут справиться, а куда уж ей… Потом я ее опять свяжу».

– Спасибо, – сказала Хельга, растирая затекшие руки, освобожденные от веревки. – Это очень любезно с твоей стороны.

Она посмотрела на Скелета с благодарностью. Или ему так показалось… Во всяком случае, он хотел прочесть благодарность в глазах этой красивой женщины и прочел…

– Поспеши, – отрезал он, гордый собой. – Иди в туалет, а потом я свяжу тебя вновь. И ты еще расскажешь мне, где хранятся твои деньги.

Хельга медленно встала и сделала несколько неуверенных шагов по направлению к коридору. Она пошатнулась и схватилась за спинку стула.