Текст книги "Нелюдь"

Автор книги: Дмитрий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

«Конечно, мама. Я ничего не боюсь и на все способен», – ответил он ей. Как жаль, что мама умерла, она бы сейчас порадовалась за то, каким он вырос бесстрашным и способным на все!

Скелет вдруг почувствовал, что не сможет заснуть, когда придет домой. И не сможет нормально беседовать с дамой утром, когда она проснется. Он остановил машину у магазина «24 часа» и зашел в него.

У входа дремал охранник в пятнистом костюме с дубинкой на боку. За прилавком два продавца играли в карты.

«Ограбить такой магазин ничего не стоит, – подумал Скелет. – Сейчас вот трахнуть по башке охранника, пока тот продирает свои сонные глаза, а потом навести на этих сосунков какой-нибудь пугач. И все».

Парни-продавцы были здоровенные и довольно страшного вида. Но Скелет сумел оценить их с другой стороны.

«Они страшные для мирных жителей, – заметил он. – При появлении настоящего человека с пистолетом они станут плакать и звать маму. И отдадут все деньги, а потом бросятся к дяденьке-милиционеру. Они из тех современных героев, которые презрительно говорят слово „мент поганый“ и играют мускулами, а когда доходит до дела, они трясутся и плачут: „Защити, дяденька-милиционер“…»

Скелет купил бутылку коньяка и поехал домой. Там он в тишине выпил полбутылки, закусил помидором и пошел в спальню. Женщина, как он и предполагал, мирно спала. Он услышал ее дыхание, и это его немного успокоило.

«Бывает ведь нормальная жизнь, – подумал он. – Хорошо бы жениться, растить ребенка, ходить на какую-нибудь работу…» Но нельзя. Тогда он перестанет быть настоящим мужчиной. Настоящий мужчина – это одинокий волк, не страшащийся ничего. Гордый борец за справедливость.

Скелет полежал в кровати немного, потом повернулся на бок. Неожиданно он почувствовал, что засыпает. Неожиданно, он на это не рассчитывал. Наверное, он правильно поступил, что выпил.

Сон наступал, слепил глаза, смыкал веки. Потом наступила темнота. Он ничего не видел. Темнота была густая, непроглядная. Скелет пытался разглядеть хоть что-то, но это ему не удавалось.

Он испугался. Стало ясно, что у него вынули глаза, как у той девушки и у двух парней, тела которых он сегодня видел.

Скелет страшно испугался. Было уже ясно, что слепота наступила навсегда. Попытался сделать движение рукой или ногой – не получилось.

«Я уже мертв, – подумал он. – Вот отчего я не могу пошевелиться. Мое тело меня не слушается. – И вдруг его осенило: – Сейчас меня сожгут. И меня не станет вовсе». В этот миг перед глазами как будто мелькнула яркая вспышка, и он прозрел.

Вокруг была как будто ярко-багровая пещера. Вокруг него суетились люди, почти как Клоун со своим помощником. Они наклонялись над ним, и он с ужасом видел их лица – незнакомые, искаженные отблесками багрового адского пламени. И у них тоже не было глаз. На него смотрели сверху вниз пустые глазницы.

Скелету хотелось кричать, но он не мог выдавить ни звука. Страшные черные тени метались по потолку пещеры. Их отбрасывали те существа, что безглазо глядели, уставясь на него.

«Это ад, – вспомнил Скелет и содрогнулся. – Я попал в ад. Сейчас они бросят меня в огонь. Странно только, что я все вижу. У меня ведь нету глаз».

«Это не ад, – вдруг раздался голос в его мозгу. – Это морг. Здесь потрошат тела таких, как ты. Твоих ближних. Теперь пришла и твоя очередь».

«Не надо», – хотел выдавить из себя Скелет, но не смог. Багровый туман сгущался вокруг него. Он заползал в легкие, от него было невозможно дышать. А кроме того, он ощущал нестерпимый жар от печи, в которую его должны были бросить.

«Потрошат, – подумал Скелет. – Какое это страшное слово, когда касается человеческого тела. Мы же не курицы…»

Существо над ним наклонилось и схватило его за плечи. Внезапно Скелет увидел, что это знакомый ему человек. Это был Феликс, доктор, его заказчик. Что он тут делает? И отчего он стал безглазым существом?

«Доктор, – захрипел Скелет. – Доктор, не надо».

Он попытался вырваться, встать, но ничего у него не получилось.

«Не надо!» – орал он в бессильном ужасе смерти.

В этот момент его разбудила женщина, с которой он спал. Она сидела над ним на кровати и трясла за плечо.

– Чего не надо? – тревожно спрашивала она. – Что с тобой?

Потом она потянула носом воздух и засмеялась:

– А, да ты выпил крепко… Вот ты, оказывается, куда ночью выходил. А я-то еще удивилась, куда это ты среди ночи… Ты, оказывается, тайный алкоголик.

Скелет несколько секунд пытался сообразить, где он и что с ним. Потом вспомнил все, что было, а заодно ухитрился отделить сон от реальности.

– Да, я алкоголик, – сказал он весело. – Только не тайный, а совершенно явный. Ты как-то спрашивала у меня, отчего я не женюсь. Вот тебе и ответ на этот вопрос: я алкоголик.

– Я никогда у тебя этого не спрашивала, – сказала женщина и надулась. – Это у тебя кто-то другой спрашивал. Другая женщина…

Но Скелет уже не обращал внимания на нее. Пообижается и забудет. Глупости. Он взглянул на часы и увидел, что уже восемь утра.

Женщине было пора на работу и пора вести ребенка в садик. Скелет вспомнил о ее ребенке, которого никогда, впрочем, не видел и заставил себя подняться с кровати. Голова раскалывалась.

«Надо бы зайти в тот поганый магазин и устроить скандал, – подумал он. – Чтоб не смели фальсифицированным коньяком торговать. Сволочи, управы на них нет».

Он достал из стола шоколадку с орехами и протянул женщине.

– Вот, это твоему мальчику, – сказал он. Шоколадку он купил давно специально для этих случаев.

Таких шоколадок у него лежало еще много в нижнем ящике стола.

– У меня девочка, – еще больше насупилась женщина, но шоколадку взяла.

– Ну, извини меня, – отозвался Скелет скучным голосом. Он смотрел на женщину и уже откровенно ждал, когда она уйдет. Ему не терпелось приступить к дальнейшей работе.

* * *

Ближе к полудню Скелет несколько пришел в себя после бурной ночи и отправился к доктору.

Совершенно незачем было ехать к нему, но Скелет ощущал желание похвастаться. Все же он добился немалого результата. Он теперь точно установил, что есть на самом деле люди, которые охотятся за человеческими органами. Кроме того, он выяснил, что делают они это регулярно, то есть страшный процесс поставлен «на поток». Более того, ему стало понятно, что он был прав, полагая, что никому об этом бизнесе неизвестно, потому что трупы несчастных жертв уничтожаются.

Он знал, что теперь уже располагает ценными сведениями. По дороге он заехал к Московскому вокзалу и в специальном туристском киоске купил карту Петербурга.

День был опять очень жарким, солнце светило в чистом небе, и Скелет в очередной раз подумал о том, что трудно работать в такую жару.

«Хоть бы дождик прошел, – мечтал он. – Когда не надо, нас тут поливает целыми неделями, а теперь вот такое пекло установилось».

Он подумал, о том, что многие, наверное, сейчас смотрят на небо и говорят о грядущей засухе. Это такая привычка у советских горожан. Если подумать, то какое, собственно, им дело до засухи?

Подумаешь, засуха…. Все равно все продукты, которые есть в магазинах и которые мы едим, импортные. То есть выращено все это очень далеко, где-нибудь в Европе, Азии или Африке. От говядины до подсолнечного масла.

А что на наших полях все засохнет – это невелика беда для горожанина. Все равно даже в лучшие времена наши земледельцы производят так мало, что этого не хватает и практически для больших городов не имеет значения. Хоть бы и вовсе у них ничего не росло – подумаешь… А что колхозники разорятся – так им туда и дорога, все равно они ничего путного не могут и не умеют. Только кредиты из нищего нашего государства тянут. Наши деньги кровные проматывают миллиардами.

Скелет однажды высказал эти мысли какому-то человечку в метро. Тот все сокрушался, что будет засуха, и поглядывал на Скелета, ища сочувствия своим словам.

– Вы что – крестьянин? – спросил его наконец Скелет.

– Нет, – ответил человечек. – Я – инженер.

– Тогда какое вам дело до этих алкоголиков и неумех? – удивился Скелет. – Все равно мы с вами едим французскую говядину и аргентинский хлеб. Сыр у нас эстонский, а сосиски – польские… А от наших крестьян все равно пользы нет никакой. Пусть разоряются поскорее, тогда, может быть, сельским хозяйством займутся какие-нибудь латыши или японцы. Продуктов своих будет – завались.

Такие слова в русском метро не могут закончиться миром. Человечек обвинил Скелета в отсутствии патриотизма. О патриотизме всегда вспоминают, когда заканчиваются разумные аргументы…

Скелет хотел было спросить человечка, почему быть патриотом – значит рассуждать нелогично и забыть о здравом смысле. Но не стал этого делать. На него уже злобно смотрели какие-то мрачные женщины и замуторенного вида мужичонки. Ну их, решил Скелет, пусть себе тешатся глупыми мыслями… Может быть, им больше не осталось в жизни ничего другого. Надо жалеть несчастных.

Скелет уже заметил, что как только высказываешь здравые трезвые мысли, простые люди сразу же обвиняют тебя в отсутствии патриотизма и подозрительно спрашивают:

– Вы, наверное, еврей?

Даже обидно, как будто одни евреи могут рассуждать логически и нормально смотреть на вещи.

Феликс был дома, но еще спал. Пожилая женщина, его мама, сказала, что он поздно лег.

– Это ничего, – философски сказал Скелет. – На том свете выспимся. Давайте его разбудим пока что.

Мама с ужасом посмотрела на Скелета и пошла будить сына. Через несколько минут Феликс в халате появился в гостиной.

– Поздно легли вчера? – сочувственно спросил Скелет. – Все сифилитиков лечили?

Феликс кивнул и засмеялся. Лицо его было опухшим и помятым. Он и сам это почувствовал, потому что провел рукой по щекам и виновато сказал:

– Вчера ночью, вернее, под утро зачем-то выпил большой стакан крымской мадеры со льдом… Зачем, сам не знаю.

Скелет подумал, что, наверное, и сам выглядит ненамного лучше после бессонной ночи и коньяка также под утро.

– Я вообще почти не спал, – произнес он торжественно, чтобы Феликс понял, что он имеет в виду и заинтересовался.

– Вы кофе будете пить? – спросил Феликс. Он принес кофе, сахар и сливки, поставил все это на стол и уселся напротив Скелета.

– Так, судя по вашему тону, вы что-то нашли, – сказал он утвердительно.

– Нашел, – подтвердил Скелет и достал из карману карту города.

– Зачем это? – удивился доктор.

– Когда-то, – ответил Скелет медленно, – еще в школе, в девятом классе я занял первое место в районной олимпиаде по теме «Знай и люби свой город». Меня даже наградили грамотой дома пионеров.

Он развернул карту перед недоуменным взглядом Феликса.

– Но недавно я подумал о том, что не так уж хорошо знаю свой город.

– И вы приехали ко мне пополнить свои знания? – поперхнулся кофе доктор. Он понимал, что Скелет к чему-то клонит, но еще не догадался, к чему…

– Моих знаний оказалось недостаточно, – сказал Скелет спокойно, уставясь глазами в карту.

– Но вы же победитель олимпиады школьников, – произнес Феликс, принимая шутливый тон Скелета. – К тому же не какой-то, а районной. И у вас есть даже грамота…

– Все дело в том, что я занял первое место, потому что назвал все ленинские места в нашем районе, – ответил Скелет. – Так что по местам пребывания Ленина я и сейчас могу давать консультации. Но сегодня у меня другая проблема.

– Какая? – спросил Феликс, уже чувствуя по тону Скелета и по тому, как ой затягивает разговор, что тот добился какого-то успеха.

Скелет рассказал в двух словах о той операции, которую провел ночью. Конечно, он не назвал имени Клоуна или каких-то конкретных деталей. Просто описал то, что видел в котельной.

Это был жуткий рассказ, и Феликс несколько раз вздрагивал. Чего только не приходилось слышать в его нынешней работе, но такого…

– Вот у меня и остались два вопроса, – закончил Скелет свой рассказ. – Два вопроса и больше ничего.

– Какие вопросы? – оживился Феликс, но Скелет остался глубокомысленным и медлительным.

– Первый вопрос и второй вопрос, – ответил он серьезно. – Хотя эти два вопроса и слабо связаны между собой. Первый – это почему вашу Юлю оставили в живых? Почему? Они всех убивают, это теперь ясно. Почему у нее взяли только глаза и отпустили слепую? Почему не взяли почки и еще что-нибудь? Это непонятно.

– У них не было заказа на другие органы, – пожал плечами Феликс. – А долго хранить почки без соответствующего контейнера нельзя. Их и в контейнере вряд ли можно хранить больше недели. Просто не было заказа. Только на глаза.

Он уже думал об этом, так что ответ был готов заранее. Скелет покачал головой:

– Допустим. А почему оставили в живых?

Мужчины помолчали.

– И второй вопрос – главный для меня сейчас, – произнес сыщик. – Мне нужно идти дальше по цепочке в обратном направлении, раскручивать ее.

– По какой цепочке? – не понял доктор.

– По технологической, – ответил Скелет. – Я видел изрезанные и голые трупы людей. Теперь надо двигаться в обратном направлении и выяснить, где их раздевали и резали. Это ведь нельзя делать в домашних условиях?

– В принципе – можно и в домашних, – ответил Феликс. – Но квартира должна быть оборудована соответственно под операционную.

– Технически это возможно? – быстро спросил Скелет.

– Технически сейчас все возможно, – ответил Феликс. – У меня один знакомый переделал одну из своих квартир на пятом этаже под сауну с бассейном… Другое дело – сколько это будет стоить, и насколько это целесообразно.

– Вы стали бы так поступать? – спросил сыщик, напрягаясь на своем стуле и впиваясь глазами в доктора. – Вы смогли бы провести такую операцию в домашних, приспособленных условиях?

Феликс хмыкнул и передернул плечами.

– Я не стал бы проводить такую операцию, – ответил он. – А кроме того, я не специалист по внутренним органам. Я бы просто не взялся за это. Надо ведь не просто удалить почки или глаза, а сделать это так, чтобы они были пригодны для дальнейшего использования, то есть пересадки другому человеку. Я этого не смог бы.

– Я не говорю, что вы смогли бы, – ответил Скелет. – Но где это возможно осуществить? Какой врач и где может сделать такое наиболее эффективно?

– В больнице, конечно, – сказал Феликс. – В оборудованной операционной. Там лучше всего. Да, пожалуй, только там и можно делать это с гарантией успеха. Кроме глаз, наверное. Глаза можно и в домашних условиях. При наличии квалификации, конечно.

– То есть вы считаете, что все это проделывает доктор в больнице? – настаивал на точности Скелет. Он теперь был похож на гончую собаку, почуявшую верный след.

Взгляд его заострился, глаза блестели нездоровым блеском.

– Да, и не просто любой врач, – сказал Феликс. – Почки может удалить любой хирург. Вероятно, он не обязательно должен быть специалистом-урологом, а вот глаза… Удалить глаза так, чтобы их можно было потом сохранить, перевезти и пересадить – это может только офтальмолог. Окулист. Больше никто за это не возьмется, это очевидно.

– Ну вот, – произнес Скелет облегченно. – Я и сам так думал. Примерно так, – поправился он. – Остается вероятность того, что вы неправы, – продолжил он.

– То есть? – вскинул брови Феликс.

– Я имею в виду, что все может быть и не так, как мы с вами только что установили, – пояснил Скелет. – И операции делаются в какой-нибудь обычной квартире, и не врачами-специалистами. Всякое бывает. Был же у нас Кулибин – механик-самоучка… Может быть, есть и хирург-самоучка. И окулист-самоучка. Наша страна богата талантами, вы же знаете.

– Да, – вздохнул Феликс и усмехнулся. – Молодым везде у нас дорога…

– Вот-вот, – подхватил Скелет. – Вы все сами прекрасно понимаете. Так что мы рискуем пойти по ложному пути. Но мы, правда, всегда рискуем таким образом.

– С вами – никогда, – улыбнулся доктор. – Вы прекрасно доказали свои способности. Уже то, что вы нашли эти трупы и эту котельную… Вы просто Шерлок Холмс.

Феликс говорил искренно. Он именно так и считал. Точность и логичность действий Скелета вызывали в нем восхищение.

Он сравнивал свою работу с работой Скелета. Он ведь тоже отлично владел методикой лечения той или иной болезни. Но он хотя бы знал, что он лечит. Он знал описание этой болезни, знал анамнез… А Скелет расследовал то, о чем никто ничего не знает. Пойди туда, не знаю куда. И найди то, не знаю что. Пойди и найди в пятимиллионном мегаполисе нескольких людей, про которых ничего не известно.

– Ладно вам, – махнул рукой Скелет. Он прямо сидел на стуле, чуть наклонив вперед голову и почти прижав подбородок к груди. Руки его лежали на коленях, а широкие плечи были неподвижны. По его мнению, именно так сидят настоящие мужчины – техасские рейнджеры, например. Он несколько раз видел такую позу в кино у героев, которым старался невольно подражать, и постепенно выработал такую же у себя.

– Давайте перейдем к делу, – сказал он. – Риск риском, но мы пойдем по наиболее вероятному пути. Кстати, другого пути у нас все равно нет.

Скелет все обдумал за утро, так что теперь излагал уверенно, почти не сомневаясь, что так и надо действовать.

– Будем исходить из того, что оперируют они в больнице, в операционной. И что делает это врач. А после всего они отвозят тела в определенное место – в тот самый скверик. Теперь подумаем, почему все время в один и тот же скверик? Таких гадюшных сквериков в нашей Северной Пальмире – пруд пруди. Но они, эти монстры, уже три раза пользовались именно этим сквериком. Отчего бы это? А все дело, вероятно, в том, что больница находится где-то неподалеку. Вот они и оттаскивают «единицы» в скверик, чтобы долго не возить их по городу.

Феликс наконец понял его.

– Мысль ваша проста и незатейлива, – заметил он. – Может быть, они отвозят в этот скверик именно потому, что он находится на другом конце города от той больницы, где все происходит.

– Может быть, – кивнул Скелет. – Но сначала следует убедиться в том, что моя простая версия ошибочна. Вот если выяснится, что в том краю больниц нет, тогда и будем думать дальше. Вы согласны?

– Вы – мастер своего дела, – согласился доктор. – Если вы так считаете – значит, с этого и начинайте.

– Только мне трудно начинать без вашей консультации, – сказал Скелет. – Я хочу, чтобы вы сказали мне, какие больницы в том районе. Вот этот скверик, – он ткнул пальцем в карту, – на пересечении вот этих улиц.

Феликс глянул в карту. Он не знал, есть ли больницы в этом отдаленном старом пролетарском районе.

– Надо узнать, – сказал Скелет. – Мы не могли бы этим заняться?

– Можно спросить в Комитете по здравоохранению, – предположил доктор. Потом подумал и добавил: – А еще лучше в районном отделе здравоохранения. Только я там никого не знаю.

– Это необязательно, – ответил Скелет. – Только я хотел бы сделать это вместе с вами. Дело в том, что нам нужны все лечебные заведения, которые там расположены. Не только государственные, но и любые другие.

– Это понятно, – сказал доктор. Он встал из-за стола и потянулся. Ему очень не хотелось куда-то ехать, тем более, что он не представлял себе, как узнавать то, что им было нужно.

Но не отказываться же. В конце концов, это его дело в гораздо большей степени, чем Скелета, и кому, как не ему, быть заинтересованным в успешном исходе дела.

– Вы одевайтесь, а я буду ждать вас в машине, – сказал Скелет.

По дороге сыщик вдруг спросил доктора:

– А вы уверены в том, что если я их найду, мне следует непременно убить их?

Феликс не понял и удивленно взглянул на Скелета. А что еще можно сделать с этими монстрами?

– Просто я подумал, что вы хотите вылечить вашу девушку, – объяснил Скелет и добавил: – У вас хватит денег на операцию в том итальянском институте?

– Конечно, я хотел бы, – ответил Феликс. – Только это полмиллиона долларов. Ни у меня, ни у ее родителей нет такой суммы. Это же неслыханные деньги.

– Можно ведь достать денег, – заметил Скелет. По его лицу и по тому, как он зловеще оскалился, доктор понял его замысел, то, что он хотел сказать.

– Вы предлагаете отнять деньги у самих монстров? – спросил он. Идея показалось ему трудно выполнимой, но интересной. Поймать монстров и забрать у них деньги на лечение Юли…

– Только у них может не оказаться такой суммы, – предположил сыщик. – Тогда надо будет попросить у их хозяев, у тех, на кого они работают.

– Ну, это же нереально, – ответил Феликс разочарованно. – Что же вы думаете – мы придем в итальянскую клинику, попросим денег на том основании, что мы кого-то поймали, и нам дадут полмиллиона?

– Не дадут? – стрельнул на него глазами Скелет.

– Конечно, не дадут, – ответил Феликс. – Что я, своих коллег не знаю, что ли? Они скажут, что им очень жаль, что с Юлей произошла такая неприятность, но что они не знают, кто это сделал. И никаких бандитов из России в глаза не видели. Вот что они ответят.

– Правильно сделают, – заметил Скелет меланхолично. – Мы с вами, наверное, ответили бы то же самое.

– Мы с вами никогда не стали бы пользоваться услугами бандитов в таком деле, – резко сказал Феликс.

– Не знаю, – с сомнением произнес Скелет. – Это никогда нельзя сказать заранее. Чего не сделаешь ради больших прибылей. А как вы думаете, они на самом деле знают о том, каким образом добываются в России поставляемые им человеческие органы?

– Итальянцы? – переспросил доктор. – Думаю, что они на самом деле не знают. Они могли бы узнать, если бы очень захотели, но они не хотят. Они подозревают что-то незаконное и поэтому и знать не хотят. Понимаете, все хотят быть гуманистами и учеными. А нести ответственность никто не любит.

Наступило молчание. Скелет обдумывал слова доктора. Винтики-колесики покрутились в его мозгу, потом остановились в некоем положении, и он произнес:

– Тогда, наверное, нам нужно понести эту ответственность. Раз никто не хочет.

– Что вы имеете в виду? – озадаченно спросил Феликс, заерзав на кожаном сиденье.

– Если все так, как вы говорите, – произнес сыщик, – то эти итальянские доктора-гуманисты вовсе и не контачат с нашими бандитами. Значит, если они ничего знать не хотят, у них есть посредник. Вот с ним эти доктора и имеют дело. А он, в свою очередь, и выступает в роли заказчика для наших бандитов.

– Может быть, – согласился доктор. – И что же?

– Все правильно, – размышляя сам с собой сказал Скелет. – Конечно, умные ученые врачи не станут иметь дело с головорезами. Они имеют дело с одним очень приличным человеком. Этот человек в костюме и с галстуком, он чисто побрит и, может быть, даже носит очки в золотой оправе… И вот этот человек появляется в их стерильной клинике каждые две недели, например, и привозит им человеческие органы… Они с ним и имеют дело. Просто он приносит чемоданчик с контейнерами, где лежат глаза, почки и прочее, получает деньги и уходит с новым заказом. И вот этот человек и выступает в качестве заказчика у наших бандитов.

– Честно говоря, я и сам об этом думал, – признался Феликс. – И представлял себе именно такого человека.

– Вот его и надо бы поймать, – сказал Скелет мечтательно. – Вот его и потрясти как следует. У него как раз полмиллиона есть, которые вам требуются.

– Но этот человек ведь живет за границей? – возразил Феликс, хотя вдруг почувствовал, что слова Скелета – не пустая болтовня, и в принципе все может получиться.

И все будет хорошо – они достанут требуемую сумму, и Юле сделают операцию. Она станет видеть, и они поженятся… Вот только найти того, главного, кто организовал этот страшный бизнес и кто получает главные деньги.

– Ну и что – за границей? – пожал плечами Скелет. – Во-первых, и за границей можно достать этого человечка… А во-вторых, он ведь, наверное, приезжает сюда за «товаром». А даже если он кого-то посылает, все равно это его спасет от таможни, от закона, но не от меня.

Феликс понял, что Скелет имеет в виду. Тот, главный организатор, может бояться возить через границу человеческие органы в контейнерах. Он может посылать сюда своего курьера, экспедитора. Если поймают на таможне – сидеть в русской тюрьме будет экспедитор. Ну, посидит, потом выйдет… Вероятно, у них есть на этот счет даже какая-нибудь договоренность. Может быть, главный что-нибудь приплачивает курьеру за риск. Или заранее положил на имя того в банк какую-нибудь сумму…

– От меня-то он все равно не уйдет, – сказал с уверенностью Скелет. – Курьер может молчать на допросах в угро, в службе безопасности, на суде… Но если его поймаю я, то со мной он молчать не станет, вы же понимаете, – Скелет мягко улыбнулся.

Посмотрев в ласково-мечтательную улыбку Скелета, Феликс понял, что если курьер попадется Скелету, то он расскажет все. Включая половую жизнь своей прабабушки…

– Приехали, – вдруг сказал Скелет, останавливая машину возле здания с надписью «Районная администрация». На крыше развевался гордый российский триколор, а в дверях стоял, ковыряя спичкой в зубах, скучающий милиционер.

– Что-то я устал, – сказал Скелет, откидываясь на сиденьи и закуривая. – Вы уж, доктор, не в службу, а в дружбу, зайдите вон в тот магазин. Купите, пожалуйста, бутылку французского коньяка и коробку конфет. Только хорошую коробку, большую и с яркой упаковкой.

– Зачем? – не понял Феликс и тут же сам догадался.

– Взятку давать будем? – спросил он.

– Это не взятка, – ответил равнодушно Скелет. – Просто они же не обязаны давать нам информацию. Тем более, что нам нужна подробная… Ну вот, если на мужика попадем – коньяк отдадим, а если на бабу – то конфеты. Только поярче упаковку, не забудьте. Исполкомовские дамочки любят, чтобы все было в глянцевой упаковке.

Пока Феликс ходил в магазин, Скелет обдумывал идею, которая пришла ему спонтанно в голову. Действительно, хорошо бы не просто поубивать исполнителей, а еще и выйти на организатора. И потрясти его хорошенько. Взять деньги на лечение несчастной девушки Юли, а все остальное пойдет Скелету. Очень хорошо. Справедливо и благородно. А парня потом убить. Все равно ему незачем жить на свете.

А Феликс, пока ходил туда и обратно, размышлял о том, что Скелет не зря получил свои десять миллионов от Геннадия Андреевича. И получит еще десять, когда найдет.

Он явно хорошо отрабатывал эту сумму. Хотя, с другой стороны, что это за деньги в наше время? Ну, комнату в коммуналке можно купить. Причем, плохую комнату. Или паршивенькую русскую машинку – какой-нибудь «Москвич»… Разве это эквивалентно риску, которому Скелет подвергает себя в этом деле?

Феликс был вообще очень удивлен поступком Геннадия Андреевича. Он не предполагал, что тот окажется столь мстительным и решительным человеком. И что не пожалеет двадцати миллионов для того, чтобы только те преступники были убиты. Он даже хотел получить их глаза. Интересно, что он собирался с ними делать? Исполнять вокруг них ритуальный танец мести?

В первый же день, когда Юлю только привезли домой, Геннадий завел Феликса в дальнюю комнату и сказал, что хочет нанять частного детектива. И что не пожалеет денег для расследования и наказания.

– И что вы хотите от меня? – спросил тогда Феликс. Он был слишком потрясен случившимся и только что увиденным на лице у Юли, чтобы сохранять спокойствие. Вообще, казалось, что спокоен во всем доме один Геннадий. Он и говорил спокойным голосом, и держался тверже.

«Вот что значит партийная закалка, – еще раз подумал тогда Феликс и обиделся на Геннадия: – Вот ведь, что значит холодное сердце. У него дочь ослеплена какими-то подонками, а он сохраняет спокойствие».

Но тут же был вынужден пересмотреть свой взгляд, потому что Геннадий вдруг сел на стул, как будто у него подкосились ноги, и сказал:

– Дело в том, что я ничего не пожалею, чтобы отомстить… Вы понимаете, это нужно сделать обязательно, – голос у него был все такой же твердый и ровный, как прежде, только в нем вдруг что-то зазвенело. То ли сталь, то ли слезы. Он взглянул на Феликса своими водянистыми глазами и произнес тихо и спокойно:

– Вы, наверное, удивлялись все это время, почему я живу с Людмилой и с Юлей хотя теперь это уже не имеет значения… Мог бы и разойтись. Жил бы со своими мальчиками, очень даже удобно. Теперь это никого не волнует. Думали ведь об этом.

Феликс кивнул и не смог ничего сказать.

– И я думал, – продолжал Геннадий. – И понял, что я без них не могу. Потому что они – моя семья. И я ощущаю себя мужем и отцом. Наверное, вам это трудно понять… Вы думаете, раз гомосексуалист – значит ему ничего не нужно, кроме мальчиков. Это не так. И я был счастлив все эти годы. У меня была семья, у меня – два близких человека, которых я люблю. А теперь эти твари ослепили мою дочь. Но пусть не надеются – я сделаю все, и их найдут.

Теперь, после разговора со Скелетом, Феликс подумал о том, что они, может быть, сумеют добиться и большего, чем просто банальной мести. Что месть? Юле не станет легче, и никто не станет счастливее оттого, что несколько мерзавцев будут мертвы…

А если удастся то, о чем сказал Скелет – вот тогда это будет настоящее счастье.

Только дело за немногим – надо поймать хоть кого-то. А потом уже пытаться выйти на след того, главного монстра.

В этот момент Феликс опять вспомнил о докторе. О том докторе, который живет где-то здесь, рядом. Который берет живых здоровых людей и вынимает у них органы. Чтобы эти люди потом умерли. Он умерщвляет их.

Этот человек ходит где-то рядом. Вот, может быть, это тот, который только что прошел по тротуару мимо и задел его плечом. Или вон тот, что стоит на троллейбусной остановке с газетой в руках…

Или вот тот, за рулем, который выворачивает на повороте… Он живет среди нас. Среди обычных людей. Более того, каждое утро он приходит в больницу и надевает белый халат. Его ждут больные, они говорят ему: «Доктор, я на вас надеюсь…»

А по ночам этот урод вырезает органы у живых людей. И бросает их, чтобы потом их сожгли в той котельной, где Скелет побывал вчера. Интересно, он вырезает все это тоже в белом халате и белом колпаке?

Все эти чудовищные образы несколько раз посещали Феликса. Он с самого начала понимал, что эта история с органами не обходится без врача. Или без врачей, то есть его коллег.

Вот только думать об этом было невозможно. Настолько немыслимым это представлялось.

Ведь если врач – значит, он заканчивал медицинский институт, давал клятву Гиппократа. Да Бог с ней, конечно, с этой клятвой. Она все равно нарушалась не раз за историю человечества. Но все же, все же…

Скелет утверждает, что следует искать этого монстра в больнице. Значит, среди практикующих докторов. Значит, он – практикующий доктор. И днем лечит больных, а по ночам…

Думать об этом было невыносимо. Феликс подошел к машине Скелета, и тот вылез наружу.

– Принесли? – спросил он, глядя на пакет в руках Феликса. – Пойдемте. Вы знаете, где тут отдел здравоохранения?

В отделе было пусто. За столом сидела молодая женщина и красила ногти.