Текст книги "Остров"

Автор книги: Дмитрий Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 44 страниц)

– Я жду вас через тридцать дней. Мой флот будет готов присоединиться к вам.

– Не минует и двадцати девяти солнц, как триста медноносых кораблей будут пенить волны у берегов Кемта!

Мечи с лязгом вошла в ножны. Стол покачнулся и рассыпался.

Вот так же рухнут и неприступные утесы Атлантиды!

Давра номарх заметил случайно. В темноте дворцового коридора вдруг вспыхнул крошечный огонек сигареты, заставив Кеельсее застыть на месте. Курить мог только Давр, заядлый курильщик, не расстававшийся с сигаретой ни на минуту.

Огонек то вспыхивал, то затухал, а Кеельсее терпеливо ждал. И был вознагражден за свое терпение. Мелькнула смутная тень – появился человек, ожидаемый Давром.

Давр затушил сигарету и двинулся навстречу незнакомцу.

Они встретились всего в нескольких шагах от номарха, и тот прекрасно слышал каждое сказанное слово.

– Ну? – Это был голос атланта.

В ответ раздался тихий вкрадчивый голос:

– Господин обещал заплатить…

– Фра! – изумился Кеельсее. Тихоня и жополиз, а заодно шпион в доме своего хозяина!

– Сколько? – брезгливо спросил Давр.

– Десять золотых колец.

– Держи. Здесь больше. – Послышался тихий звон. Кеельсее был готов лопнуть от злобы. – Давр расплачивался золотом из сундука номарха Кемта!

Предатель спрятал золото в кошель и зашептал:

– Слушай меня, советник. Номарх что-то замышляет. Он собрал и вооружил несколько полков. Они находятся далеко от западной границы, значит, предназначены не для войны с кочевниками. Ни один из них не находится близ побережья, значит, они не готовятся отразить нападение пиратов. Все они расположены в центре Кемта между Саисом и Мемфисом.

– Может быть, он опасается фараона?

– Нет, этот глупый мальчишка не имеет и сотни преданных ему воинов. Номарх может раздавить его, словно муху. Однажды он упоминал при мне, что один из этих полков якобы предназначен для борьбы против служителей Сета, но я не верю этому. Жрецы Сета никогда не выходят на землю и не вступают в открытый бой. Они расправляются со своими врагами из-под земли, словно черви.

– Сколько всего новых полков?

– Не знаю точно, четыре или пять.

– Что ты знаешь еще?

– Еще? Он ведет какие-то таинственные переговоры с послами народов моря. Наши корабли перестали сжигать их селения, а их пиратские эскадры не тревожат наше побережье. Это странно, советник, тем более, что кемтян и народы моря разделяют три столетия непрерывных войн.

– Все?

– Все.

– И ты считаешь, что этот бред стоит горсти золота?

– Эх, советник, что такое для тебя горсть золота! – Фра дунул на раскрытую ладонь – Пыль. А для меня – целое состояние.

– Ну ладно – немного подумав, решил Давр – иди. Если узнаешь еще что-нибудь, ты знаешь, как со мной связаться.

К дверям своих покоев Кеельсее подлетел кипя от ярости. Шпионы Командора! Предатели в его собственном доме! Услужливое воображение рождало самые страшные пытки, которым он подвергнет скользкого слизняка Фра. Дыба! Котел с кипящим маслом! Жгучие термиты! А под конец – на корм крокодилам; пусть полакомятся свежатинкой!

Может быть, эта ярость и спасла ему жизнь. Совершенно не опасаясь, что его могут услышать, номарх пнул ногой в дверь и буквально влетел в комнату. И тотчас же позади него просвистела сталь. Если прожитые годы и ослабили силу мышц номарха, но они не тронули его реакцию, оставшуюся стремительной, словно мысль. Моментально оценив ситуацию: он на свету, а нападавший в темноте – номарх кувыркнулся через голову и покатился туда, где должно было быть ложе. Вот и оно, номарх крепко врезался в медную ножку. Рука его метнулась в складки постели и извлекла бластер. Нападавший был уже в шаге от своей жертвы, занесенный для удара меч тонко рассек воздух, но Кеельсее опередил своего врага. Тьму прорезали несколько импульсов, один из которых разворотил грудь взмахнувшего мечом человека. Но убийца был не один, из углов надвигались новые тени. Кеельсее полосовал темноту длинными импульсами и слышал свой дикий подсознательный вопль.

Поднялась тревога. В спальню ворвались доры с обнаженными мечами. Зазвенел металл. Сражающиеся яростно рубили друг друга.

– Огня! – орал Кеельсее, разряжая бластер в каждого, кто имел неосторожность приблизиться к ложу, на котором утвердился помятый номарх.

Загорелись факелы, озарившие целый лес обнаженных мечей. На полу в лужах крови лежали люди.

– Болваны – заорал номарх на растерянных доров, окончательно убедившись, что лишь чудом не лишился головы – Как вы проворонили их?!

– Не раздирайся – сказал Гиптий на атлантическом – Доры здесь ни при чем. Они пришли из-под земли. Это люди Сета.

Факелы высветили черную, уходящую вглубь земли, дыру. Один из доров наклонился над ней, раздался свист, и воин рухнул. Из горла его торчала черная стрела. Разразившись бранью, его товарищи стали кидать в дыру факелы.

– Завалить ее! Сейчас же!

Пока перепуганные рабы таскали корзины с землей и камни, обрушивая свою ношу в подземный ход, атланты рассматривали тела убитых врагов… Их было четверо; двоих из них убил номарх, двое других погибли от мечей доров. Слуги Сета были облачены в темно-багровые балахоны с большим черным солнцем на спине. Вооружены они были короткими узкими мечами, на пальце одного из них, видимо старшего, блестел массивный золотой перстень, украшенный крупной черной жемчужиной. Кеельсее сдернул его и примерил на свою руку.

– Трофей.

Жемчужина была мертвенно-черной, лишь утром, когда встало Солнце, из ее центра прорезался узкий зеленоватый луч, тут же распавшийся в напоенном желтизной воздухе.

* * *

Сознание – мир образов и желаний. Сознание – бездна мыслей и чувств, непредсказуемых никаким провидцем. Вы можете читать мысли, но никакая сила ума не поможет вам проникнуть в бездну сознания.

Атланты посчитали Крека глупым безобидным мальчишкой. Да он и был таковым. Он не видел своей матери, ее у него никогда не было. Была женщина, которая выкинула его из своего чрева и забыла о нем. В самой глубине сердца таилась мысль, что ее заставили забыть, но это не играло особой роли.

Всю жизнь он помнил себя на этом острове. Совсем маленьким он играл в прятки в бесконечных лабиринтах железного корабля, но потом корабль ему опротивел. Он полюбил остров и готов был пропадать там бесконечно долго. Целыми днями он носился по знакомым и родным тропинкам и рощам Круглого Острова. Он знал здесь каждое дерево, каждый куст. Горные козочки чесали свои мордочки о его руки, змеи прятали клыки и шипя уползали в каменную прохладу гор. Остров признал его своим и принял в недоступное чужаку братство.

Но на ночь Крека загоняли спать в душный железный ящик, который они именовали Домом. Сначала насильно. Потом он привык. Они боялись, что Крек одичает и сольется с островом, а они потеряют его. Он зачем-то был им нужен.

Еще он помнил, как когда-то давным-давно на остров прилетела железная лодка. Из нее вышли трое. Один из них поднял Крека в воздух и сказал: «А может, убьем гаденыша, а то, неровен час, придет день – и он рассчитается с нами за своего отца!»

Крек не понял всего, что говорил этот человек, но почувствовал, что душа у человека багрово-черная и он желает зла маленькому Креку. Дикарь хотел ударить злого человека, но передумал. Он заплакал. Надо было показать, что он слаб.

Тогда к злому человеку подошел другой, с глазами, закрытыми черной маской. Он всем своим видом пытался показать, что у него добрая душа, но Крек чувствовал, что у этого человека вообще нет души, а есть слепящая равнодушная бездна.

Он приказал: «Оставь его – И добавил: – Мальчишка безвреден. Он не знал своего отца и никогда не узнает о его смерти. Он будет связью между нами и землей. Он первый, а их будут тысячи. Мы будем править, опираясь на их плечи. Пусть этот дикарь живет на острове. Пусть остров заменит ему весь мир».

У третьего была очень чистая душа. Но он не захотел сказать ничего. И глаза его были странны.

Они улетели. С тех пор лодка приходила всего два или три раза. Может быть, больше, но Крек об этом не знал. Потом ему объяснили, что люди, приплывающие на остров – злые и могут принести беду, а поэтому их надо убить, не то они убьют тебя. Креку не хотелось верить, но он сделал вид, что поверил. С тех пор он вместе с другими обитателями острова истреблял все корабли, осмелившиеся пристать к омываемому волнами клочку суши. Но посещения эти становились реже и реже. Люди стали бояться Острова Смерти.

Обитатели острова называли себя атлантами. Они сказали, что Крек такой же, как и они, что он их друг. Но Крек чувствовал в их словах некую фальшь. Его внимательные глаза отмечали, что некоторые из названных «друзей» пренебрегают им, считают его ниже себя. Кое-кто из них даже пытался заставить Крека выполнять чужую работу. Правда, старший из атлантов Гир наказал их за это, но они не изменили своего отношения. Кроме всего этого, Крека мучило подозрение, что атланты обманули время. Он заметил еще в детстве, что жизнь в природе течет и обновляется намного быстрее, чем жизнь Крека. Бесчисленно многие листья успели состарить деревья, прежде чем Крек стал большим и сильным. Многие и многие козочки оставили на склонах свои источенные кости, прежде чем Креку пришло время брить свое лицо. Атлантов же время, казалось, вообще не коснулось: они оставались такими же, какими он помнил их многие годы назад.

Однажды он спросил об этом у самого веселого и доброго из атлантов – беспробудного пьяницы Ксерия. Тот без тени иронии подтвердил, что время не властно над ними и что они будут жить вечно. «А значит, вечно будут гореть ни в чем не повинные корабли, прибиваемые бурей к берегу», – подумал Крек, но ничего не сказал.

До этого он не испытывал к ним никаких злых чувств. Впрочем, как и добрых. За исключением, может быть, какой-то неосознанной признательности. За то, что он есть в этом мире, в их мире. Ни насмешки, ни мелкие унижения не вызывали в нем чувства злобы, неприязни к атлантам. Но когда он узнал, что они обманули время, в нем проснулась какая-то глухая ярость. Не то чтоб он возненавидел их, нет. Просто он решил, что они должны исчезнуть – так будет справедливо. И сделать это надо без всякой ненависти. Просто восстановить нарушенный ход времени, отдать их времени, заставить заплатить долг, который они ему задолжали. Он не спешил, он чувствовал, что судьба предоставит ему такую возможность. Она не посмеет отказать ему в такой малости. Эта мысль засела в голове Крека столь сильно, сколь естественно было его внешнее равнодушие. Крек стал мстителем Времени. Он чувствовал, что должен отомстить, хотя вряд ли мог объяснить – за что.

И вот этой ночью его осенило. Он понял вдруг, как атланты обманули время. Крек знал, что его отец не был атлантом. Он был великим вождем этого острова – Крек прочел это в потаенных мыслях атлантов. Значит, атланты убили его, как и сотни других безвинных людей, попавших в их владения. Они похитили время у этих людей, отняв у них жизнь. Они похитили время у отца Крека. Кто-то из них, а может, и сам Крек, прожил его годы. Они – вампиры Времени. Они живут до тех пор, пока могут отнимать у людей время. И покуда живут они и подобные им, люди будут терять время в лужах крови и искать его дрожащими от злобы пальцами.

И он стал спокоен. Он улыбался. Он ел вместе с ними. Он спал с их женщиной. Он был уверен, что никто, даже человек в черной маске, не сможет прочесть то, что он спрятал глубоко-глубоко в тайниках своей души – где-то в кончиках пальцев.

Придет час, эти пальцы нажмут нужные кнопки – и время вырвется на свободу.

Глава шестая

– Так ты и есть тот самый живучий человечек, разукрасивший физиономию забулдыге Ксерию?

Воин, приведший Эмансера в Дом Разума, удалился, оставив кемтянина наедине с пожилым лысоватым человеком, уютно устроившимся в глубине обитого кожей кресла. Честно говоря, Эмансер ожидал другого, совсем другого. Сначала он ожидал смерти. Но человек в черной маске пощадил его и отвел в свои покои, заставленные странными предметами, назначения которых кемтянин не знал. Там он сказал Эмансеру – губы его не шевелились, но кемтянин понял:

– Ты мне нравишься, и я оставлю тебе жизнь. – Глаз человека Эмансер не видел, но мог поклясться, что они неулыбчивы. Так же, как и губы. – Но ты не сможешь вернуться в свою страну. Никогда! Ты слишком много знаешь. Я, конечно, могу сделать так, чтобы ты забыл обо всем, что случилось с тобой здесь и на Острове Смерти. Я даже могу сделать так, чтобы ты забыл свое имя, – Эмансер вздрогнул, – но я не сделаю этого. Ты станешь неинтересен. Все останется по-старому: ты будешь помнить о страшных богах Острова Смерти, ты будешь помнить о том, что случилось с тобой здесь, но ты никогда и никому не сможешь рассказать об этом. Ибо с этого дня ты в тюрьме. Тюрьма твоя – город Солнца. Тебе никогда не суждено выйти за его стены, так как за ними тебя ждет смерть.

Не скрою, я готовлю тебе большое будущее. У тебя великолепный податливый мозг, о возможностях которого ты даже не подозреваешь. У тебя сильное, жаждущее жизни сердце. Тебе надо было бы родиться атлантом, но природа дала тебе иную оболочку – оболочку раба. Я исправлю эту ошибку. Я сделаю тебя тем, кем ты заслуживаешь быть, я сделаю тебя Человеком. – Эмансер вдруг понял, что Человек – слово с большой буквы. – Для этого потребуется время – годы, но ты будешь тем, кем я хочу, – и, уловив нотку сопротивления в мозгу Эмансера, – даже если ты этого не желаешь. Но для этого тебе нужно познать истину, тебе нужно узнать то, что знаем мы, тебе нужно проникнуться нашими идеями и стремлениями и принять их. Тебя отведут в Дом Разума к человеку, который поможет тебе стать Человеком, а пока – спать, спать… – И кемтянин заснул.

Когда он проснулся, на нем был новый, темно-серого цвета хитон, и воин повел его в Дом Разума.

– Ты не слушаешь меня, – внезапно возник в мозгу Эмансера голос сидящего собеседника.

– Слушаю, – Кемтянин облизал губы. – Кто ты?

– Как, тебя разве не предупредили? Мое имя Сальвазий, я верховный жрец Разума.

– Ты не похож на других Титанов.

– Знаю. Атланты предстали перед тобой огромными, вечно молодыми гигантами, а тут лысый, сморщенный старичок.

– Ты не старик, – возразил Эмансер.

– Спасибо за комплимент, но я, увы, старик. Даже по нашим меркам.

– Мне сказали, что отведут в Дом Разума, но я не заметил, что выходил из Дворца.

– Чтобы попасть в Дом Разума, не нужно выходить из Дворца, он часть Дворца, он занимает одно из четырех крыльев здания и соединен с остальными помещениями.

– Что ты со мной сделаешь?

– А что я с тобой могу сделать, – усмехнулся Сальвазий. – Для начала я предложу тебе сесть. – Атлант указал рукой на кресло, такое же кожаное и удобное, как под ним.

Эмансер хмыкнул и, словно про себя, заметил:

– До сих пор мне не приходилось сидеть ни на чем мягче, чем папирусная циновка, покрытая куском грубой ткани.

– Тебе придется изменить многие свои привычки. Садись!

Кемтянин повиновался, чувствуя, как тело проваливается в мягкую взвесь пуха и гибких пружин.

– Ласково, как в море.

– Хорошо сказано! Командор верно заметил, что у тебя сильный образный мозг.

– Кто это – Командор?

– Тот, кто разговаривал с тобой. Великий Титан. Мы называем его Командором.

– Кто мы? Титаны?

– Да.

– И что же Командор приказал сделать с моим мозгом?

– Ничего плохого, Ты должен будешь научиться тому, что умеем и знаем мы. Наше государство испытывает недостаток в сильных людях.

– Я могу отказаться?

– Нет, – Сальвазий отрицательно покачал головой. – Ты слишком много знаешь. Ты будешь с нами или тебя уничтожат.

– Смерть – не самое страшное в этой жизни!

– Дурачок, иной жизни нет. Дальше лишь темнота и Вечность. Вечность, которую невозможно осознать, в которую нельзя проникнуть. Дверь – и ничто. И потом, тебя не убьют. Специальная машина переделает твой мозг. Ты забудешь, кто ты и как сюда попал, тебе дадут чужую память, и ты будешь счастлив, но это будет не Эмансер, это будет кто-то другой, занявший тело Эмансера.

– Но ведь именно это ты и собираешься со мной сделать?

– Ни в коем случае. Нам нужен твой мозг, но творческий и самостоятельный; мы ничего не выиграем, если получим в свои руки еще одного биоробота – Видя, что Эмансеру не понятно слово «биоробот», Сальвазий пояснил:

– Ну, механического человека.

– Как на Острове Смерти тот, огромный, с молнией в руке?

Сальвазий засмеялся.

– Это не человек. Это существо, созданное человеком. Он из металла.

– Я не верю тебе.

– Поверишь, когда познаешь то, что должен знать. Ну, так что ты выбираешь?

Эмансер сделал вид, что думает.

– Ладно, учите!

И его начали учить. Нейроускоритель закладывал в мозг кемтянина готовые блоки информации: языки, сведения о природе, основы химии, физики, техники, математики. Он познал историю Земли. Единственное, чего он не смог добиться – ответа на вопрос: откуда взялась цивилизация атлантов. Он не раз спрашивал:

– Откуда вы пришли?

Следовал неизменный ответ Сальвазия:

– Мы жили здесь вечно.

Научившийся мыслить критериями Эмансер хмыкал:

– Вечность – это всего лишь отрезок времени. Чему она равна, ваша вечность?

Сальвазий смеялся:

– Правильно говорят, что знание еще никогда не доводило до добра! Ты впитал в себя горы информации, но это не значит, что ты стал умным. Ты еще не научился мыслить, зато стал, как мне кажется, страдать словоблудием. Вечность неизменна и постоянна, это прямая, а не отрезок, как ты изволил выразиться.

– Но я имею право на собственное мнение?

– Конечно.

– Тогда я считаю, что вечность – это лишь отрезок, часть времени.

– Великий Разум – начинал горячиться Сальвазий – ты объединяешь разные категории.

Эмансер упрямо стоял на своем. И Сальвазий сдавался.

– Хорошо, останемся каждый, при своем мнении. Что же касается нас, мы живем здесь столько, сколько существует Земля. Более того, мы создали эту планету!

Кемтянин недоверчиво хмыкал.

– Не верю. Я уже не говорю о технической неосуществимости этого проекта. Но даже пусть так: допустим, это возможно. Но где тогда следы вашей цивилизации? Где могилы ваших предков?

– Срок нашей жизни очень велик – не скрывал Сальвазий – Мы обречены жить в сотни, тысячи раз дольше обыкновенного человека. Но мы имеем могилы. Где они – это тайна, великая тайна Атлантиды.

Этот разговор повторялся не один раз. Однажды Эмансер не выдержал и рассмеялся.

– Но ты же прекрасно понимаешь, учитель, что я знаю, где это место. Как и то, что вы пришельцы и ваше пребывание на Земле длится не столь уж долго, хотя вам хочется, чтобы мы думали иначе.

– Кто это «мы»? – строго спросил Сальвазий.

– Мы? Дети этой планеты! – Атлант слегка смутился.

– Да, мы дали тебе знание, и ты научился владеть им. Слишком быстро научился. Надеюсь, ты окажешься достаточно умен, чтобы не твердить о своем открытии каждому встречному. Ты прекрасно понимаешь, что я не могу причинить тебе вреда, но этого нельзя сказать о других. Не всем Титанам нравится, что ты допущен постигать плоды знаний нашей цивилизации. Не всем! Что уж говорить про таралов. Для них ты просто выскочка, который неизвестно почему занял столь высокое, положение. Бойся, они только и ждут, чтобы подставить тебе ногу. Научись прятать часть своего «я» в глубинах сознания.

Эмансер кривил губы.

– Что это даст? Ваш Командор без труда выпотрошит любой мозг. А что, все атланты могут читать мысли и говорить, не шевеля губами?

– Нет. Это очень редкий дар.

В окно заглянул луч Солнца, и Эмансер вдруг попросил:

– Я хочу выйти в город. Я давно не видел моря.

– Иди.

– А ты не боишься, что я убегу?

– Нет, – ответил Сальвазий. – За стенами Города тебя ждет смерть.

– Почему?

– Не знаю, – Сальвазий развел руками. – Но так сказал Командор, а он не бросает слов на ветер.

– Значит, я узник этой тюрьмы? – Эмансер спросил о том, что побоялся узнать у Командора.

– Все мы узники. Разница лишь в размерах камер. Одна – меньше, другая – больше. Одна – четырехметровая пещера, другая – весь мир. Даже в Космосе человек чувствует себя узником. Узником Вечности.

– Философское словоблудие – пробормотал Эмансер – Вы, Титаны, помешались на Вечности. Что касается меня, я был бы не против иметь своей камерой весь мир, но сегодня ограничусь тем, что посмотрю на море.

С этими словами кемтянин выскочил из комнаты. Легко и радостно, словно мальчишка, словно школяр. Приятное и неизведанное чувство – Эмансер не знал в детстве школы. Чувство, не обремененное семьей и заботами.

Сальвазий посмотрел ему вслед и устало уронил голову. Он был стар, столетия прожитой жизни утомили его. Эмансер должен был заменить старого атланта. На тот случай, если случится беда. Хотя можно ли назвать бедой смерть старца? Это – избавление дряхлого тела от превратностей жизни. Беда, что гибнет мозг, еще гибкий и сильный. Если же он засыпает – пора. Сальвазий начал забывать имена. Рано или поздно он забудет все, и тогда придет смерть. И тогда чернокожий Эмансер или какой-нибудь праправнук Эмансера заменят его – жреца Разума. «Рано или поздно мы сольемся с Землей. Это неотвратимо» – любил повторять Командор.

Сальвазий чувствовал, что его время неотвратимо уходит.

* * *

Рыжебородый титан нежился в объятиях своей возлюбленной. О, Земля, что ты сделала с женщинами Атлантиды! О, сельва, что ты сделала со Слетой! Слете было хорошо с мужчиной, так хорошо, что не хотелось вставать с этой широкой, покоящейся на резных деревянных лапах кровати. Она погладила заросшую густым русым волосом грудь Инкия, рука заскользила ниже. Мужчина засмеялся.

– Перестань! Пощади! Иначе мы никогда не выберемся из этой постели!

– Ну и что! – тоже рассмеялась Слета.

Не внимая словам возлюбленного, она продолжала свое занятие.

– Я же сказал: хватит – рассердился Инкий – Солнце уже черт знает где!

Он откинул тонкое паутинное покрывало и рывком вскочил на ноги. Еще одно быстрое движение – и на бедрах затянута легкая повязка.

– Я буду в бассейне! – Инкий вышел.

Слета откинулась на мягкие подушки.

«Земля, Земля, могла ли я представить, как ты прекрасна! Могла ли я подумать, что здесь так легко дышится, что здесь нет прозрачных коммунитариев, серых людей с острыми глазами, равнодушно похотливых мужчин? Думала ли я, что сельва с ее змеями, пауками и желтыми быстрыми кошками куда прекрасней, чем каменные коробки городов? Земля – ты есть природа и Он. Он, которого любишь. Земля, как ты прекрасна! Как прекрасно, что ты есть! Как я хочу…»

Мысли Слеты прервал тонкий свист. Длинная чернооперенная стрела вонзилась прямо в край постели. Как в дешевом сферофильме, Слета откинулась на подушки и завизжала…

На Город напали войско кечуа – народа, исчезавшего под натиском Инти Уауан Акус. Смуглолицые, низкорослые, вооруженные копьями и мощными луками, воины тихо сняли бесконечную городскую стражу и неслышным потоком вошли в Город. Охрана Дворца тоже прозевала их. Тревогу поднял сотник Анко-Руй, случайно оказавшийся поблизости. Криком разбудив охрану, он отважно напал на целую толпу врагов и вступил с ними в бой. На помощь ему из дворца выскакивали все новые и новые воины…

Надеть бронедоспех и шлем – секундное дело, и вот Инкий уже врубился в толпу врагов. Титановый меч его сеял смерть и страх, устилая площадь перед дворцом изрубленными телами врагов. Но кечуан было много больше и, главное, напали они внезапно. В их руках были уже гигантская пристань Пума-Пунку, государственные склады и большинство жилых кварталов. Отряды защитников Города оказались разобщены.

Огромные толпы врагов, словно неистощимый песок. Меч покрылся загустевшей кровью и затупился. Ряды защитников дворца, сражавшихся на площади, таяли.

– Отступаем! – приказал Инкий.

Осыпаемые градом стрел, сыновья Солнца вернулись в стены Дворца и с трудом заперли ворота. Инкий связался с окруженным в храме Солнечного Ягуара Воолием.

– Как у тебя дела?

– Паршиво! Они засыпали нас стрелами и лезут на приступ. Кучка каких-то мерзавцев завладела ангаром!

– Проклятье! – выругался Инкий – Ты можешь выбить их оттуда?

– Едва ли. У меня слишком мало людей. Мы с трудом удерживаем внутренний двор храма. Нужны бластеры!

– Понял! – Инкий приблизил ко рту хрипнувший передатчик – Держись! Я пробиваюсь к тебе!

Ворота дворца трещали от удавов тарана. Среди кечуан мелькали белые набедренные повязки восставших янакона. Врагов становилось больше и больше. Они готовились торжествовать победу. Инкий вбежал в залу, где укрылись от вражеских стрел Герра и Слета. Там же был отважный сотник Анко-Руй. Лицо его было в крови.

– Будем прорываться к ангару – коротко бросил Инкий. Он подошел к стене и набрал шифр потайного шкафа. Дверца отъехала в сторону. Запустив руку в черное чрево хранилища, Инкий извлек один за другим четыре покрытых налетом пыли бластера.

– Настало ваше время, ребята!

Вручив два бластера женщинам, он поколебался и протянул третий Анко-Рую.

– Нажмешь сюда – Русий показал на спусковой крючок – Отсюда – палец уткнулся в чернул точку дула – вылетит луч смерти. Смотри!

Короткая ослепительная вспышка – и мраморный столик развалился на две половинки. Анко-Руй испуганно отшатнулся.

– Не бойся! Бери! – Видя, что сотник колеблется, Инкий насильно всунул оружие в его руку – Быстрее, у нас нет времени!

Снаружи послышался грохот – нападавшие сшибли ворота. Зажав в правой руке бластер, а в левой меч, Инкий выскочил из Золотой залы.

Прорыв!

* * *

«Зеленая жемчужина!» – это была первая мысль, пришедшая в голову Мокеро, когда они пересекли снежный хребет гор. Мокеро был лучшим воином племени кечуа, Мокеро был лучшим разведчиком племени кечуа, Мокеро был командиром передового отряда. Вот кто он – Мокеро! Смуглолицый, крепкий, с жилистыми руками и ногами – вот каков он, Мокеро!

Он побывал во многих странах – удел воина, но впервые его нога коснулась земли Долины сыновей Солнца, и Мокеро восхищенно оглядывал ее неповторимую красоту. Яркая-яркая зелень сельвы и лугов в оправе снежно-белых гор, сползающих в воды пресного моря; а посередине ровное серое пятнышко – город сыновей Солнца, город, которому суждено стать добычей кечуа.

Мокеро взмахнул рукой, и первые воины его отряда начали спускаться в долину. Зеленую и беззащитную. Которая вскоре покроется черными пятнами пожаров. «Сами виноваты – словно оправдываясь, буркнул про себя Мокеро – Не мы первые начали эту войну. Не мы захватывали города и селения, не мы превращали людей в скот. Это начал он – Рыжебородый титан, чье лицо похоже на холодный горный снег. Он решил завладеть сельвой, он, не знающий сельвы! Он, боящийся сельвы! Он силен, это бесспорно. Но он сошел с неба, а сельва принадлежит земле. Она принадлежит Мокеро и тысячам других кечуан и уру. Он слишком наивен, этот белолицый бог. Он слишком доверчив, он не знает людей. А Мокеро их знает хорошо. Даже слишком хорошо!»

Отряд тихо пробирался по начинающей редеть сельве. Негромкий крик ночной птицы. Мокеро поднял вверх руку. Воины остановились. Кечуанин прислонил ко рту ладонь и ответил. Точно так же. Из зарослей показался человек, прячущий лицо в капюшон накидки. Он подошел к Мокеро и негромко сказал:

– Когда стемнеет, я проведу вас в город. А сейчас – отдыхайте.

– Ты знаешь, что будет с тобой, если мы попадем в засаду – торжественно спросил Мокеро. Но человек будто и не слышал.

– Когда стемнеет, я проведу вас в город – упрямо повторил он.

Спустилась ночь, и отряды кечуая вошли в город.

Нападение было произведено строго по намеченному плану. План этот составил человек, что встретил Мокеро. Он хотел получить власть над городом. Глупец! Неужели ему нужен покоренный город?! Неужели можно строить империю руками побежденного народа? Но план был хорош.

Отряды воинов вошли в город и разрезали его на части. Один из них блокировал казармы войска сыновей Солнца, другой захватил пристань, третий окружил храм Солнечного Ягуара, четвертый атаковал дворец. Да, этот человек разработал отличный план, но сам исчез. Может быть, он погиб, может быть, залег на дно, дожидаясь, когда схватка выявит победителя.

Солнце вползло в зенит. Бой подходил к логическому завершению. Защитники города бросали оружие и сдавались в плен. Без сопротивления. Отряд Мокеро захватил казармы и, пленив больше тысячи прекрасно вооруженных воинов, двинулся на помощь осаждающим дворец белолицего правителя. Еще немного, и белолицый повиснет на копьях кечуан. Хвала Ильяпе – богу войны и грома!

К дворцу отряд Мокеро поспел вовремя – воины вышибали дверь. Вот она жалобно взвизгнула и раскололась надвое, осыпав пол мраморной крошкой. Пустив в темный проем тучу стрел, кечуане завизжали и бросились на штурм. И в этот момент сверкнула молния.

Залпы бластеров разметали толпу индейцев. Одни упали мертвые и искалеченные, другие в ужасе разбежались. Путь был свободен. Инкий вышел из дворцовых ворот. Стоявшие неподалеку кечуанские воины начали пускать стрелы. Две или три угодили в бронедоспех атланта и, сплющенные, упали на землю. Инкий поднял бластер и пересек группу стрелявших пополам. Затем появились Слета, Герра и донельзя потрясенный увиденным Анко-Руй. Из щелей выползали редкие уцелевшие защитники дворца. Инкий крикнул невнятную фразу и бросился по направлению к храму. Остальные побежали за ним.

Улицы были пустынны. Жители Инти Уауан Акус отсиживались по домам. Изредка попадались лежащие на земле трупы – все без исключения уру. Судя по всему враг захватил Город, не встретив почти никакого сопротивления.

Вот и храм, вся пирамида которого облеплена лезущими наверх вражескими воинами. Их полуголые тела мелькают уже на стенах храмовой крепостцы, упорно обороняемой немногочисленными защитниками. Атланты подняли бластеры и дали залп. Огненный вихрь смел все живое у подножия пирамиды. Лучи поползли вверх, откалывая глыбы окутанного паром мрамора. Полетели агонизирующие, извивающиеся фигурки. Уцелевшие бросились бежать, немногие смельчаки бросали вниз копья.

Истребляя все живое, атланты и небольшая кучка сбежавшихся к храму защитников Города поднялись на платформу, густо заваленную трупами. Каменная чаша для жертвоприношения была полна крови, вытекшей из горла свалившегося на нее мертвого кечуанина. «Что ж – усмехнулся Инкий – бог благосклонно принял жертву!»

Ворота освобожденного храма распахнулись. В них появился Воолий.

– Надо спешить, – крикнул он Инкию. – Дикари пытаются разломать ракету!

– Идем, – слегка остыв от горячки боя, сказал Инкий.

Из ангара, занимавшего заднюю часть платформы, доносился треск. Завидев приближающихся атлантов, кечуане пустили несколько стрел. В ответ Инкий послал импульс, поразивший сразу трех врагов: одному из них оторвало голову, другой мешком покатился по террасам пирамиды, еще один, истошно крича и размахивая обугленной рукой, бросился на атланта. Тот подпустил обезумевшего от боли врага на несколько шагов и разнес его вдребезги. Этого оказалось вполне достаточно. Воинственный пыл кечуан мгновенно угас, и они бросились наутек. Вскоре на платформе не осталось ни одного врага.