Текст книги "Остров"

Автор книги: Дмитрий Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 44 страниц)

Глава седьмая

Гравитолет завис над скальным выступом. Бульвий, приоткрыв стеклянный колпак, высматривал место для посадки. Наконец он заметил ровную площадку, расположенную на самом гребне скалы. Прикинув, что она вполне достаточна для приземления, пилот мягко посадил машину. Три атланта начали вытаскивать тяжелые большие ящики. Тяжелые настолько, что они буквально сгибались под их весом. Покончив с выгрузкой, старший маленького отряда Эвксий махнул рукой. Гравитолет поднялся и быстро пошел в сторону моря. Вскоре он скрылся из глаз.

Пока Эвксий и бывший десантник Крим возились с оборудованием и разбивали палатку, Тесей развел костер. Вскоре засвистел вскипевший чайник, и все трое уселись у костра. Они пили чай и слушали грозный рев разбушевавшихся волн. Одноглазый радар охранял их покой.

Отхлебывая глоточек душистого атлантического чая, Крим спросил:

– Интересно, сможет ли Земля родить такой?

– Гиптий утверждает, что да.

– Хорошо бы! – Крим с шумом отхлебнул из кружки, на которой был изображен герб Атлантиды – пардус, опирающийся лапой на шар. Морда у пардуса была добродушная и немного лукавая.

– Эвксий, сколько человек должны, прилететь завтра? – спросил Тесей.

– Двенадцать. Четверо на гравитолете и восемь на катере.

На этом тема разговора как-то сама собой исчерпалась.

Достав нож, Тесей стал чертить им на камне.

Сон опустил крылья на темную землю. Атланты крепко спали. Локатор и корявый человечек с мечом, выцарапанный атлантом на базальтовой поверхности камня, охраняли их покой.

* * *

Богом забытая деревушка Теносс. Рыбаки, скотоводы и земледельцы. Царь Тромос…

Хороша жизнь царя! Проснулся, почесал живот, спихнул с ложа очередную наложницу и, прикрыв пупок куском ткани, вышел во двор. Посреди двора два раба крутили рукоять масличного пресса. В Тромосе проснулся хозяин. Он подошел к куче отжимок, зачерпнул горсть и сжал. Сухие. Рабов можно бы было похвалить, но он не стал этого делать – разленятся. Тромос осмотрел хлев и пошел проверить, чем занимаются рабыни. Взглянув на женщин, он вздохнул – до чего ж все опротивели! Скорей бы какая-нибудь война, тогда он заимеет много новых наложниц. Наступал приятный момент – утренняя трапеза. И пусть дураки называют это завтраком, но Тромос имел именно трапезу. Стол был сытный и обильный. Тромос цапнул с глиняного блюда куриную ножку и не глядя протянул в сторону кубок. Тонкой звенящей струйкой, именно как любил царь, потекло бордовое густое вино. Тромос причмокнул, предвкушая первый глоток, и…

Его взгляд уставился в щель окна и замер. Ко дворцу шли странно одетые люди! Они были огромного роста, белы лицом и почти безволосы. В руках их сверкали длинные, ослепительно солнечные мечи. Враги! В Тромосе проснулась незнакомая доселе прыть. Отбросив ненадкушенную ножку, он метнулся в задние комнаты дворца. Бежать было недалеко – дворец представлял собой кирпичную хибару из семи небольших комнаток. В самой маленькой из них спал оруженосец и верный собутыльник Тромоса Градус, прозванный Крабом. Это была прелюбопытнейшая личность. Чудом не убитый, в детстве – он родился шестипалым, что сочли за происки злых духов – Градус вырос в могучего гиганта. И быть бы ему великим воином, но чрезмерная страсть к игристому вину подточила могучее здоровье, и в бою он быстро выдыхался. Однажды, в одной из схваток, Градус лишился двух пальцев левой руки и с тех пор стал гордостью жителей Теносса. Тромос выиграл не один спор с заезжими купцами, утверждая, что его воинам Зевс переставил один палец с левой руки на правую, в доказательство чего тут же приводился Краб, чья шестипалая рука была настоящим сокровищем. И, кроме того, он обладал еще одним большим достоинством – был хорошим собутыльником.

Вбежав в комнатушку, Тромос начал бешено трясти мирно храпящего Краба. Но добудиться того было совсем непросто. Тогда Тромос, недолго раздумывая, влепил ему хорошего леща. Краб хрюкнул и открыл глаза.

– На нас напали! – истошно завопил царек. Краба как ветром сдуло. Промычав что-то нечленораздельное, он схватил меч и плетеный из прутьев щит и выпрыгнул в окно. Тромос сиганул вслед за ниц.

– Стой, идиот! – Он вцепился в бегущего Градуса – Враги там!

Крабу не слишком хотелось менять намеченный курс, но положение телохранителя обязывало. Вздохнув, он решил подчиниться и послушно засеменил за Тромосом. Крадучись, они обошли дворец. Тромос осторожно выглянул из-за угла.

Пришельцы стояли перед дворцом. Рабы, увидев их сверкающие мечи, благоразумно разбежались. Бывшие в селении жители тоже попрятались, лишь мальчишки бесстрашно вертелись неподалеку.

Незнакомцы не выказывали никакой враждебности. Один из них, видимо старший, чье лицо было прикрыто диковинной черной полумаской, что-то отрывисто приказал. Двое пришельцев, держащие в руках мечи и какие-то странные штуки, направились во дворец. Больше ждать было нельзя: надо было нападать или сдаваться. Тромос прикинул свои силы. Воинов у него было пять рук, врагов – вдвое меньше. Правда, вооружены были пришельцы куда лучше – у воинов Тромоса были всего два медных меча да несколько копий. Да и ростом пришельцы повыше… Но хозяин здесь он, Тромос! Боги хранят его. А значит, напасть!

* * *

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ СПРАВКА № 12

Из речи Командора, произнесенной накануне дня начала экспансии.

Братья и сестры! Дети Атлантиды! Пришло время, и мы обрели потерянную нами родину. Она дика и пустынна. Она чужда и враждебна. Мы должны сделать ее цивилизованной и цветущей, родной и дружелюбной. Мы должны напоить Землю Разумом и взрастить эту ниву. Мы подарим людям Земли цивилизованное государство. Мы дадим им цель жизни – Разум, и под нашей благотворной властью они шагнут из дикости в царство Разума. Им откроется мир: земной и космический. Каким оно должно быть, наше царство Разума? Прежде всего мы не должны забывать главное правило любой инопланетной экспансии – внешнее вмешательство должно быть максимально ограниченным. Мы можем давать аборигенам любые знания, но они должны верить, что эти знания идут из недр их планеты, а не из Космоса. Мозг их слишком ограничен, чтобы принять в себя необъятный Космос. Они должны считать нас Земными существами – богами, сверхлюдьми, кем угодно, но только не инопланетянами. Их мораль равноценна их знанию, но, если они узнают о макроскопическом строении мира, о том, что они не одиноки во Вселенной, о том, что существует Вселенная, что она не заключена в их маленьком шарике, как они считают, в сознании аборигенов могут произойти непредсказуемые сдвиги, что может стать причиной гибели планеты. Как это было наитие. Ибо Земля – хрупкий шарик, положенный на колеблющиеся чашки весов Времени, и не в наших силах будет сдержать пошатнувшееся равновесие. Будь мы в другом, более выгодном положении, я не обратил бы внимания на все эти условности. Но ситуация такова, что мы являемся покорными просителями у этой планеты. В ее власти дать нам приют или отторгнуть, вновь превращая нас в космических скитальцев. Мир аборигенов должен оставаться таким, какой он есть – замкнутым в одном микрошарике, который им мнится лепешкой земной тверди, окруженной безбрежными водами океана. Мы внесем лишь небольшие изменения. На их убогую землю спустятся боги – существа высшего порядка, которым они привыкли поклоняться. Конечно, мы не можем стать бестелесными, но все наши действия должны заставить их поверить в то, что мы – материальные отражения бестелесных богов, их слияние с человеком. Мы – боголюди, сверхлюди, поставленные посредниками между человеком и богом. Это наше превосходство не будет для землянина унизительным, он привык преклоняться перед богами.

Земляне должны свято поверить, что мы – их родные земные боги, сошедшие навести порядок. Тогда Земля не отторгнет нас. Мы должны выглядеть как они, думать как они, соблюдать их обычаи и традиции. Это не мешает нам изменить их сознание, но вмешательство это должно быть постепенным. Мы должны скрыть от них материальные доказательства нашего превосходства. Нет, я не призываю отказаться от использования простейших роботов, механизмов и даже гравитолета, но «Марс» должен оставаться вне пределов их знания. «Марс» может раскрыть им глаза на то, что мы – изгои другой планеты. А мы должны быть богами, а не изгоями. Марс может привести их к мысли, что наше могущество скорее материального, чем нравственного порядка.

«Марс» будет нашим резервом, нашим последним козырем. Если дела пойдут настолько плохо, что речь будет идти о нашем спасении, «Марс» выйдет из мрака и повергнет аборигенов в ужас. Он будет гневом господним, но он ни в коем случае не должен быть посланием господа, ибо гнев не должен быть равным посланию, гнев сильнее послания. И опасайтесь сделать этот гнев постоянным, ибо, привыкнув к гневу, люди теряют свой страх перед ним. Корабль останется на этом острове и будет величайшей тайной мира, тайной, на которой будет зиждеться могущество атлантов.

Я знаю, многих не очень убедили мои слова, и они по-прежнему предпочли бы оставить крейсер своим домом, но, помимо приведенных мною доводов, это невозможно по чисто техническим причинам. Планета Земля слишком бедна ураном, и потребуются годы, прежде чем мы сумеем собрать топливо хотя бы для небольшого полета в пределах планеты. Пока урана у нас осталось ровно столько, чтобы выйти на орбиту. Если мы все-таки решим осуществлять экспансию на «Марсе», мы израсходуем и это топливо. Но я верю, что этого не потребуется. Верю, что атланты достаточно сильны, чтобы покорить этот мир мечом.

Мечом и словом!

Экспансия!

* * *

Убожество местных жителей и позабавило, и удручило атлантов. С одной стороны, это было неплохо – будет нетрудно привести их к покорности. Но с другой стороны, понадобятся столетия, чтобы создать руками этих дикарей хоть какое-то подобие цивилизации. И даже открытие Слеты и Гиптия не внушало особого оптимизма. Могло не хватить и такой огромной жизни.

Ксерий и Крим осмотрели дом и не нашли там ничего заслуживающего внимания. Лишь несколько визжащих от страха женщин. Имевший на Атлантиде репутацию бабника, Ксерий пытался заговорить с менее чумазой из них, но та заверещала такой трелью, будто атлант уже лишает ее давно потерянной невинности, и Ксерий, сплюнув, отступился, сопровождаемый ехидным замечанием Крима:

– Никак ты не понравился этой бабуле?

Дом был чрезвычайно убогий и грязный. Атланты даже не могли представить, что в жилище может быть такая грязь. В доме не было ни пищеблока, ни отхожего места, не говоря уже о прочих удобствах, однако Командор уверенно заявил, что это дворец местного правителя. Ксерий было скептично отмахнулся, но, сравнив его с окружающими хижинами вынужден был согласиться. Действительно, это был дворец царя.

Местные жители появляться категорически отказывались. Атланты уже начали скучать, когда в кривой улочке, выходящей из-за дворца, появилась небольшая толпа воинственно настроенных дикарей. На них были лишь короткие набедренные повязки, торчащие всклокоченные бороденки свидетельствовали о том, что их хозяева еще не научились заботиться о своей внешности. В руках у дикарей были дубины и копья, двое первых держали тускло сверкающие короткие медные мечи, больше похожие на ножи для резки хлеба. Аборигены были возбуждены и обменивались короткими криками.

– Командор, – наученный горьким опытом Есоний тронул руку предводителя, – они могут напасть.

– Вижу. Они нам не опасны.

– Шевий тоже так считал. У них есть приспособления, метающие на значительные расстояния маленькие копья.

Словно в подтверждение этих слов тонко запела тетива, и стрела, снабженная длинным тяжелым наконечником, вонзилась в землю рядом с ногой Инкия. Атланты не пошевелились.

– Придется применить силу – решил Командор – Никому, кроме меня, не стрелять. Постараемся избежать ненужной крови.

Подняв бластер и меч с таким расчетом, чтобы директриса и клинок составили одну прямую, Командор прицелился и выстрелил коротким импульсом. Сверкнувшая вспышка разнесла дубину одного из дикарей.

Эффект был ожидаемый и вместе с тем неожиданный. Завопив дурным голосом, аборигены все как один повалились ниц. Оружие безвольно упало на землю. Косматые нечесаные бороды мели дорожную пыль.

– Вот и все, – сказал Командор – Они признали нашу силу.

Он засунул бластер в кобуру и решительно направился к скорчившимся на земле дикарям.

– Осторожней, Командор, они могут быть вероломны, – забеспокоился Кеельсее.

– Чепуха! – бросил не оборачиваясь Командор – Они признали во мне бога. Остается лишь узнать, как я именуюсь.

Но недоверчивый Кеельсее все же пошел следом.

Командор подошел к предводителю – он узнал его по красной полосе на куске материи, прикрывавшем зад слегка коснулся его плеча мечом. Дикарь испуганно вскочил. Командор ритуально коснулся острием его плеч, и лба – дикарь при этом вздрагивал, и подтолкнул ногой медный меч, указывая взглядом, что разрешает взять его. Но дикарь, видимо, подумал, что бог вызывает его на поединок, и поспешно упал на четвереньки. Кеельсее, стоявший чуть позади Командора, рассмеялся.

– Что делать? – обернулся к нему Командор – Он не хочет понимать меня.

– Но, Командор, – вкрадчиво начал Кеельсее, – о твоей силе внушения ходят легенды…

– А что… – Командор взглянул на лысеющий череп Тромоса и послал мысленный импульс. Царек поспешно вскочил на ноги. Командор пристально смотрел на него, а Тромос усиленно кивал головой… В конце этого безмолвного диалога Тромос почтительно склонился и поцеловал Командору руку.

– Это его личная инициатива, – смутился Командор.

– Ничего, ничего, – с легкой язвинкой произнес Кеельсее.

– Он все понял. Он и его люди подчиняются богам. Я не обнаружил у него никаких тайных помыслов, но на первых порах лучше держаться настороже. Я по его мнению есть верховный бог Земли по имени Гарва. Ты тоже попал в боги. Тебя он считает богом моря.

– Почему? – хмыкнул Кеельсее – Я даже плавать не умею.

– Сейчас, – не обращая внимания на реплику Кеельсее, продолжил Командор, – он отведет наших ребят туда, где они смогут отдохнуть. Он обещает еду, вино и, кто хочет, женщин. Еще он сообщает о том, что счастлив видеть нас в своем селении: Он восхищен нашим могуществом и предлагает захватить соседние земли.

– Ого! А это весьма неглупый царек!

– Да, он себе на уме и надеется не только не потерять свою власть, но и приумножить ее. Я вижу, как в его примитивном мозгу рождаются грандиозные планы.

– И какое же место в этих планах он отводит себе?

– Самое первое. Мы должны сделать свое дело, захватить для него новые земли и уйти.

– Ловкач! А где, по его мнению, мы обитаем?

– Его представления о мире очень смутные. Он считает, что мы живем на какой-то горе – образ, порожденный фантазией.

– Ну и что мы будем делать?

– Я, ты и Инкий пройдемся и осмотрим берег. Остальные во главе с Сальвазием пусть идут, куда укажет царек. Да, надо передать Бульвию, что все нормально. Пусть они спрячут катер и гравитолет и ждут дальнейших распоряжений. Позови ко мне Сальвазия и предупреди ребят, чтобы не делали резких вы криков, необдуманных жестов. Пусть примут неприступный величественный вид. Именно такими должны быть боги в представлении этих людей.

Кеельсее отошел и заговорил с внимательно слушающими атлантами. Подошедшему Сальвазию Командор сказал:

– Пойдешь с ребятами за этим идиотом. Я сейчас внушу ему, чтобы он начал обучать тебя их языку. Отбери трех-четырех пацанят-аборигенов, что посмышленей, и начинай учить их атлантическому. Сегодня осматриваемся, завтра начинаем действовать.

– Все понял, Командор. Атлантов ждал приятный вечер. Здешнее вино – бедняга Тромос вынужден был разорить все дворцовые подвалы – оказалось весьма приятным на вкус, женщины – охочими до любви. Несмотря на их нечистоплотность и далекие от идеала фигуры, атланты нашли, что они превосходны. В них не было той холодной чувственности, которая отличала атланток, они любили вкусной животной страстью. Это было ново, экзотично и приятно. Командор не выбрал себе женщину. Туземцы подумали, что он просто не нашел подруги, подходящей для главного бога. Раздраженный царек прибил двух подвернувшихся под руку наложниц, а затем притащил отчаянно сопротивлявшуюся, еще совсем маленькую девчонку и непристойными жестами показал, что она еще девственница. Первым побуждением Командора было прогнать его прочь, но затем он подумал, что девчонке здорово достанется, а может, этот разъярившийся кабан даже изнасилует ребенка, и он изъявил согласие. Царек просиял и протолкнул перепуганную девочку к ложу Командора. Атлант велел ему удалиться, и тот, едва сдерживая любопытство, ушел. Последняя его мысль была столь примитивна и низменна, что Командор не выдержал и громко рассмеялся. Царек – жаждал узнать, как совершает этот акт главный бог. «Надо было бы показать ему фокус с трансформацией материи, – подумал Командор – Я бы мог соорудить такой фаллос, что этот жирный бабник лопнул бы от зависти!»

Едва Тромос вышел, Командор пальцем поманил к себе девчонку. Она отрицательно покачала головой и забилась в угол. Мозг ее был забит страхом, Командор даже не мог прочитать ее мысли. Страх глушил их. Командор встал, крепко взял ее за руку и, преодолевая нешуточное сопротивление, под тащил дикарку к примитивной кровати. Очутившись на ней девочка скорчилась и так крепко сжала ноги, что у Командора невольно появилось желание.

– Черт возьми! – выругал он себя вслух – Еще немного – и я начну кидаться на малолеток!

Он сдернул со стены какую-то шкуру и, завернувшись в нее, улегся на полу. Девчонка была удивлена, в какой-то мере даже обескуражена. Мало того, она почувствовала себя обиженной. Когда Великий царь тащил ее сюда, она испытывала странную смесь страха, жгучего стыда и желания. Она еще не знала мужчины, и ее мучил ужас перед неизведанным. Ей рассказывали, что это может принести боль. Но вместе с тем она догадывалась о наслаждении, которое это приносит. Иначе почему же взрослые так любят это?! И она чувствовала в себе женщину. Женщина оказалась оскорбленной. Раздумывая над тем, как поступить, она немного поворочалась и уснула. Командор улыбался ее мыслям. Как интересны мысли человека, жаждущего познать тайну!

А он не смог заснуть долго. Его голова гудела от раздумий. Он думал о завтрашнем дне, о возможном сражении, о будущем великом городе и о Леде. Да, и о Леде. Эта маленькая глупая девчонка, без любви занимавшаяся любовью с его сыном, волновала Командора. Он чувствовал в ней свою женщину, женщину, которая встречается только раз в жизни. В нормальной человеческой жизни, активный цикл которой ограничен тридцатью годами. Он желал ее. Конечно, что могло быть проще внушить ей, что она любит его, Командора. Но тогда бы она вечно заглядывала в глаза… А Командор хотел страсти. Он, который столетиями вытравливал страсть в атлантах, он чья жизнь была подобна бесстрастной Вечности, хотел настоящей человеческой страсти. А если тебе заглядывают в глаза, это уже не страсть – это жеманное рабство.

Как прекрасен был ее жест, когда она гладила его голову. Гладила, словно ребенка. Но это была не любовь, это была жалость. Жалость часто приводит к любви, пожалуй чаще, чем это бы следовало, но Командор не желал подобной жалостливой любви, он мечтал о любви пламенной и страстной, сжигающей все преграды и души влюбленных. Такая любовь зарождалась в одно мгновение и длилась жизнь. Командор ждал своего мгновения.

Тихо скрипела дверь. Утро роняло первые отблески света, где-то на дворе начинала волноваться странная птица-петух. Командор ждал…

Полдень застал отряд на дороге к соседнему селению. Было жарко, сухая пыль забивала рот. Атланты отплевывались и ругались. Даже обычно спокойный Инкий разбушевался и пятый раз пенял Командору, почему они не использовали десантный катер хотя бы для перемещения. Хотя прекрасно понимал, почему. За ними увязалась толпа теноссцев во главе с царьком Тромосом. Сей почтенный господин был очень воинственно настроен, и не взять его было верхом несправедливости.

Итак, по дороге двигалась походная колонна, состоящая из шести атлантов и трех десятков аборигенов. Неподалеку, прячась за холмами, неслышно следовал десантный катер, несший в своем чреве четырех атлантов. Командор по-прежнему оставался верен своей тактике – все технические чудеса оставить на крайний случай.

Вскоре показалось селение. Оно было гораздо крупнее Теносса и могло доставить куда больше неприятностей. В расчеты Командора не входило демонстрировать поддержку богов теноссцами, так как это могло привести именно к тем результатам, на которые рассчитывал любитель поживиться Тромос. Обитатели селения могли принять атлантов за своего рода «служивых» богов, работающих на Тромоса, и возложить победные лавры на голову теносского царька. А это никак не устраивало атлантов. Когда до Тромоса дошел смысл приказа, он жутко обиделся. Он почему-то вообразил, что главный бог считает его трусом. Чтобы успокоить скуксившегося царька, Командор терпеливо объяснил ему, что его воинов оставляют в качестве резерва, затем пришлось объяснять, что такое резерв и зачем он нужен, пока, наконец, Тромос не понял. Он заулыбался, выпятил грудь и стал объяснять своим воинам всю важность их задачи. Оставив царька любоваться собой, Командор двинул маленький отряд к селению. Оно, как уже отмечалось, было значительно крупнее Теносса и насчитывало несколько сот разбросанных по зеленым склонам хижин-домов. В центре его стоял дом-крепость. Маленькая крепость, но весьма большой по здешним меркам дом. В селе, видимо, уже знали о появлении каких-то необычных людей, и не успели атланты дойти до крайнего дома, как дорогу им преградила большая, воинственно настроенная толпа. Впереди нее, стараясь выстроить своих воинов в некое подобие строя, суетился предводитель. Атланты остановились и высокомерно наблюдали за этими приготовлениями.

Наконец предводитель выстроил свое войско. Оно выглядело куда более внушительно, чем шесть одиноко стоящих атлантов. Две сотни опытных, сильных, хорошо вооруженных воинов и шесть странно одетых людей, держащих в руках бело-блестящие диковинные мечи. Предводитель дикарей выкрикнул гортанное слово, и из рядов вышел здоровенный плечистый детина, очевидно, слывший самым сильным воином. В руках у него был длинный медный меч, довольно похожий на мечи атлантов, и плотно плетенный из тростника щит. Экипировку довершали шкура какой-то дикой кошки с нашитыми на ней медными наплечниками и сандалии. Детина вышел шагов на двадцать вперед и начал издавать воинственные крики.

– Он вызывает кого-нибудь из нас на поединок, – пряча улыбку, сообщил Командор.

– Сейчас я его срежу! – Крим начал приподымать бластер. Инкий перехватил готовое выстрелить оружие на лету.

– Подожди. Командор, – взмолился он, – разреши, я обрежу этой скотине уши!

– Зачем? Я могу поставить его на колени взглядом. Мы же боги.

– Командор, мы три часа тащились по этой пыльной вонючей дороге. Эта прогулка испортила мне все настроение. Неужели мне нельзя хоть немного компенсировать эти превратности судьбы?!

– Ну, если ты так хочешь, пожалуйста.

– Вот спасибо! – Инкий развеселился – А теперь разыграем маленькую комедию. Играть так играть! Благослови меня на бой!

Засмеявшись, Командор поднял меч, коснулся им головы вставшего на одно колено Инкия и указал на врага. Инкий припал губами к мечу Командора. Атланты сдержанно засмеялись. Окинув их нарочито презрительным взглядом, Инкий встал и решительным шагом направился навстречу врагу. Не возись слишком долго! – крикнул ему вслед Командор.

– Дружище, мы прикроем тебя! – заголосил Ксерий.

– Командор, – немного тревожно сообщил Эвксий, – он оставил мне свой бластер.

– Наплевать, – скривил губы Командор, – Инкий шутя размажет, по грязи десяток таких дикарей. Если ты помнишь, когда-то он был чемпионом Атлантиды по борьбе йеп… А она включает в себя и фехтование на мечах. Надеюсь, он не забыл того, что когда-то умел. Этот дикарь не более чем мальчик для битья.

– На всякий случай я все же возьму его на мушку.

Командор безразлично пожал плечами.

Тем временем Инкий и дикарь сошлись. Абориген остановился в пяти шагах от атланта, и тот смог оценить этот шедевр земной эволюции. Справедливости ради Инкий сразу отметил, что его противник – превосходный экземпляр земного гуманоида: Очень высокий, лишь на пару пальцев ниже атланта, крепко сложенный, покрытый буграми мышц и боевыми шрамами. Выражение лица было сильное и сосредоточенное. Он больше не исторгал воинственных воплей, а внимательно, оценивающе смотрел на атланта. Убедившись, что противник, хотя и силен, но должен быть по зубам, детина сделал стремительный шаг и резко махнул рукой. Меч, описав широкую дугу, со свистом пронесся над головой вовремя присевшего Инкия и развернул своего владельца на сто восемьдесят градусов. Воспользовавшись тем, что дикарь невольно повернулся спиной, атлант растянулся в прыжке и, сделав изумительный по чистоте шпагат, отвесил врагу здоровущий пинок. Эффект был грандиозен. Противник ожидал чего угодно, но только не такого оскорбления. Он яростно взвыл и очертя голову бросился на атланта. Меч золотистой рыбкой блистал в его могучей руке. Сначала Инкий, развлекаясь, просто уворачивался от ударов, но вскоре это ему надоело, он встал в боевую стойку и заученным движением прижал меч к левому плечу, прикрывая им все тело… В мозгу мгновенно возникли уже призабытые комбинации блоков и контрвыпадов, и он мысленно облизнулся, предвкушая, как эффектно он сейчас разделает этого дикаря. Противник, подстегнутый бездействием атланта, бросился вперед и занес свой меч для решающего удара. Меч взлетел вверх и начал стремительно падать. Инкий подставил ему навстречу свой, и…

На первый взгляд мечи были почти одинаковы. Они имели равную длину, ширину, вес. Казалось, они родились в одной кузнице. Но меч атланта был сделан из прочнейшего титанового сплава, который мог быть побежден лишь алмазом, плазмой или лучом лазера, а меч дикаря был из мягкой интеллигентной меди, выплавленной без куска олова. Итог их спора был очевиден. Медный клинок наткнулся на белый меч Инкия и разлетелся на две части. Внезапно оказавшийся без оружия дикарь оступился и едва не упал. Однако прекрасные ноги вытолкнули тело из падения, и он, отпрыгнув, застыл в нескольких шагах от Инкия. На лице его застыла гримаса крайнего недоумения. Наверно, это был лучший меч его племени. Глаза дикаря сделались обиженными. А имея, как и все гиганты, добродушное выражение лица, он стал похож на обиженного ребенка. Сходство было столь ярким, что Инкий расхохотался. А отсмеявшись, сделал шаг вперед, и протянул дикарю свой меч.

Толпа аборигенов, крайне обескураженная поражением своего оружия, разразилась громким воплем, в котором читались удивление, восторг и одобрение действий Инкия. Однако были и другие нотки: возьми меч и убей его!

Командор недовольно сказал:

– Он заигрался!

Недоуменно посмотрев на противника, силач нерешительно протянул руку и взял меч. Глаза его скользнули по бритвенно чистой поверхности, и из груди этого большого ребенка вырвался восхищенный возглас. Больше всего на свете он уважал хорошее оружие! На мгновение дикарь заколебался: что делать? Искушение убить врага его же мечом было велико. Но враг был великодушен. Он подарил ему жизнь и даже дал этот несравненный меч. А убивать безоружного и великодушного – не-е-ет! Он решительно воткнул меч в землю по самую рукоятку. От соблазна подальше! Затем ткнул себя в грудь и промычал:

– Леонид!

Он называл свое имя! Что ж, атлант тоже решил представиться:

– Инкий.

На этом обмен любезностями кончился. Леонид решил, что расплатился за великодушие и пришла пора победить противника в честном бою. А решив это, он немедленно приступил к делу, и расслабившийся Инкий попал в железные объятия. Если бы атлант знал медведей, он бы сравнил их с медвежьими. Но на Атлантиде не было подобных животных, и руки Леонида напомнили Инкию мощь стальных цепей, которые он когда-то рвал на спор. Мощные мышцы обвили талию атланта и стали безжалостно сгибать позвоночник. Не очень приятное ощущение. Инкий не стал продлевать это сомнительное удовольствие и ребрами ладоней стукнул по ушам противника. Удар оказался эффективным, Леонид разжал объятия и, ошарашенно мотая головой, отступил. Но, видимо, здешнее племя знало основы не только борьбы, но и кулачного боя, потому что дикарь широко размахнулся и послал свой увесистый кулак по курсу уха Инкия. Тот не стал ожидать удачной стыковки, ушел из-под удара и пробил гиганту левую почку. Леонид взвыл и схватился за ушибленный бок, но быстро совладав с болью, размахнулся и выстрелил Инкию в грудь. Атлант сблокировал удар, поймал руку в замок и мощным рывком швырнул огромную тушу дикаря на землю. Леонид перекувырнулся в воздухе и пропахал носом по земле. Вставал он с ее ласково – обдирающей поверхности не очень охотно. Дикари подбадривали его свистом и выкриками, уговаривая продолжить поединок. Леонид продолжил, но стал втрое осторожнее. Теперь он ходил вокруг Инкия кругами, примериваясь, с какого бы боку к нему подобраться. Командору надоела эта игра, и он нетерпеливо крикнул:

– Заканчивай! – Инкий отмахнулся. Он только вошел во вкус. Он был в своей стихии. Видя, что гигант не решается напасть на него, Инкий принял пренебрежительный вид и отвернулся от противника. Как он и рассчитывал, Леонид немедленно бросился на него. Инкий молниеносно присел на корточки, гигант споткнулся о его ногу и смачно шлепнулся, на землю. Не давая ему опомниться, Инкий прыгнул на него и начал не очень сильно, в меру, выкручивать шею. Для противника это оказалось весьма болезненно, он глухо застонал и потерял сознание. Атлант огорчился. Он даже похлопал дикаря по щекам, но тот упорно отказывался приходить в себя. Видя, что делать нечего – бой окончен, Инкий с превеликим трудом вырвал из земли свое оружие и, довольно улыбаясь, пошел к своим. Из-за пояса у него торчали обломки медного меча, прихваченные в качестве трофея.

Далее произошло то, чего не ожидал никто из атлантов. Нет, дикари не стали стрелять из луков в спину победителю. Нет, они не бросились вперед, чтобы смести непрошеных гостей. Они растерзали своего вождя и провозгласили великого белого человека своим повелителем. Что ж, история знавала и не такие повороты!