Текст книги "Остров"

Автор книги: Дмитрий Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 44 страниц)

Глава восьмая

Шаг за шагом огромный остров был завоеван. Все царьки признали власть атлантов или, как они их называли, белых титанов. Остров, которому суждено было стать основной базой атлантов, был назван Атлантидой. Рабы были освобождены. Командор не стал объяснять царькам, что и почему, а просто в один прекрасный день объявил рабов свободными. Они стали его подданными, как и другие островитяне, и стали называться марилами. Атлантида была объявлена империей Разума, Командор получил титул Великого Белого Титана.

Царьки лишились сначала рабов, затем своих армий, которые были переформированы в одно большое войско, чьей задачей стала пограничная охрана острова. Используя ускоритель памяти, удалось быстро дать необходимые знания сотням и сотням шустрых молодых марилов. Они образовали нижние звенья администрации нового государства, окончательно отстранив царьков от власти. По острову прокатилась волна выступлений. Умные, подобно Тромосу, смолчали, группы объединились и выступили с оружием в руках. Атланты дождались ночи и атаковали лагерь восставших. Гравитолет и десантный ка тер смешали мясо с землей. Уцелевших, обезумевших от страха повстанцев вылавливали отряды гиппархов – воинов, сидевших на очень грациозных и полезных земных животных – лошадях. Гиппархам были даны четкие указания, и ни одного пленного остров не увидел.

Лишь после этого на Атлантиду прибыли атлантки. Как и опасался Командор, воспитанным на абсолютно других моральных принципах островитянам не понравилось быть под властью женщин, пусть даже богинь. Поэтому на первых порах пришлось ограничить участие атланток в жизни острова. Постепенно островитяне к ним привыкли, а затем привыкли и к мысли, настойчиво внушаемой терпеливым учителем Сальвазием, что богиня стоит выше мужчины-островитянина. Парочка не в меру ретивых красавцев была кастрирована Крабом, взявшимся выполнять роль палача, и мужская плоть успокоилась.

Когда марилы не только физически, но и морально признали власть пришельцев, Командор приказал сослать всех царьков на близлежащий островок. Там им были созданы вполне сносные для жизни условия: женщины, обильные еда и питье, и царьки деградировали, постепенно исчезнув из памяти островитян. Из царьков на Атлантиде остался лишь один Тромос, который стал чем-то вроде шута при Командоре. Работа эта его ничуть не оскорбляла, а жирная жизнь радовала.

Командор изменил свое первоначальное решение – строить столицу империи в Теноссе. Здесь было решено построить крепость. Столицу, нареченную Городом Солнца, заложили на южном берегу острова, в гавани, прикрытой от жестоких океанских штормов. В девственную землю вросли первые стены.

Для строительства грандиозного острова требовалось множество рабочих рук, а островитяне были немногочисленны. Тогда атланты решили организовать поход за живым товаром. Для начала они захватили остров Кефтиу, лежащий посреди жемчужины Земли – Внутреннего моря. Но население его оказалось также немногочисленно, грандиозные проекты Командора требовали значительно большего числа рабочих рук. Из рассказа кефтиан выяснилось, что южнее острова, в дельте великой реки Хапи, живет могущественный многочисленный народ, коим правят великие правители, время от времени совершающие набеги на Кефтиу.

– Это хорошо, что они многочисленны, – заметил Командор – Нам требуется много рабочих рук – Он брезгливо отмахнулся, когда вождь кефтиан стал лепетать о страшных колесницах и бьющих без промаха гигантских луках. Земляне в глазах Командора уже не вызывали опасений.

В одну из ночей из гаваней Кефтиу вышла эскадра боевых кораблей, взявшая курс на юго-восток. На носу флагманского корабля стоял Инкий. В глазах его горел, яростный огонь. Экспансия!

Путь был довольно долог. Атлантам, привыкшим к стремительным космическим перемещениям, он показался бесконечным. К тому же они страдали доселе неведомой морской болезнью. Наконец вдали показалась земля. Инкий связался по рации с Атлантидой, и десантный катер начал готовиться идти на соединение с эскадрой.

Лучи встающего солнца высветили силуэты грозной эскадры завоевателей. Они были бодры и жаждали крови.

Великий номарх Мендеса Амукон еще нежился в постели, когда прибыл гонец. Черная перевязь на его одежде свидетельствовала, что случилась беда. Не вылезая из-под покрывала, Амукон выслушал сбивчивый рассказ посланца.

– Вчера перед заходом солнца. Огромный флот. Много-много кораблей. Черные паруса. На носах – морды невиданных зверей. И много, несметное количество воинов. Спаси нас, великий Амон! Помоги нам, великий… – Оборвав небрежным жестом причитания гонца, Амукон бросил ему серебряное кольцо. Гонец благодарно распростерся ниц. Амукон скривился и приказал ему убираться. К номарху уже бежали слуги с кувшинами воды, тазами и притираниями. Быстро освежив лицо, номарх вызвал к себе начальника дворцовой гвардии Кесептеха и приказал подать колесницы. Придворный врач попытался втереть в щеку Амукона лечебную мазь, вымазал номарху нос и, получив заслуженную оплеуху, оскорбленно удалился. Когда вошел начальник гвардии, номарх сосредоточенно оттирал смуглую горбинку носа.

– У наших берегов чьи-то корабли, – коротко бросил он, не прерывая своего занятия.

– Чьи? – спросил начальник гвардии.

– Я сказал чьи-то! – раздраженно сказал номарх – Сейчас надо поехать на побережье и посмотреть.

– Слушаюсь, господин.

– Ты не понял. Ты поедешь со мной. Слушаюсь. Но, мой господин, это может быть опасно.

– Чепуха! Мои кони унесут меня от любой опасности.

Начальник гвардии кивнул головой: мол, если так, то он больше не имеет никаких возражений, и последовал за своим номархом.

Кони действительно были превосходны. Это были полосатые дикие лошади из страны Каау. Их нервные уши дружно вибрировали при криках возниц. Номарх и начальник гвардии забрались в золоченую колесницу, и возница тронул поводья. Следом двинулись четыре колесницы с лучниками и небольшой отряд легковооруженных воинов. Самых быстроногих юношей брали в этот отряд. Они бегали ненамного медленнее лошадей.

Колесница номарха выехала из ворот дворца и, влекомая горячими конями, помчалась по серо-пыльной дороге. Говоря об этих прародителях современных бронемашин, следует задержать на них внимание подольше. Номарх Мендеса был одним из немногих владык Кемта, имевших в своем войске боевые колесницы. Может быть, они были изобретены «сынами» Амукона, может быть, кем-то другим – за это номарх не мог поручиться. Зато он мгновенно оценил мощь и силу этих бронеходов древности. Они были страшным оружием, и номарх обожал их. Колесница номарха была лучшей из своих товарок. Она представляла собой легкую двухколесную повозку, снабженную высокими щитообразными бортами, сделанными из драгоценного кедра, обшитого листами бронзы. Ни стрела, ни копье, ни меч не могли сокрушить этой преграды. Внутри колесницы находился комплект оружия – шесть коротких, всего в три локтя длиной, метательных копий и огромный, укрепленный на специальной раме многослойный лук, бивший на две с половиной сотни шагов. Изнутри к бортам были приделаны петли для мечей и боевых топоров. Но самое страшное оружие находилось впереди. Лошади, влекущие колесницу, были запряжены в специальную раму, которая оканчивалась огромным тройным серповидным наконечником. В бою этот острый, словно бритва, наконечник выкашивал сотни обезумевших oт ужаса врагов.

Экипаж колесницы составляли три человека: возница, управляющий лошадьми, лучник, поражавший цель метровыми стрелами, и щитоносец, чьей задачей было оберегать товарищей от вражеских стрел и истреблять врагов ударами копий. В бою каждый из этих воинов стоил многих десятков врагов. В битве с номархом Кносса Амукон бросил против его бесчисленной, словно песок, пехоты два десятка своих колесниц – шестьдесят против тысяч! – и пехота в страхе бежала.

Дорога свернула в небольшую пальмовую рощицу, затем вышла к реке. Великий Хапи уже проснулся и приветствовал утро мощными зевками крокодильих челюстей. Тихо шумел тростник. Земледельцы, подобно муравьям облепившие свои небольшие наделы, при виде своего повелителя издали в черную жирную землю. Благодатная Кемт – черная земля! Самая щедрая житница обитаемого мира!

На дорогу выскочил некто, отчаянно машущий руками. Возница натянул поводья, лошади взвились на дыбы и, кусая удила, захрипели всего в двух локтях от перепуганного человека. Кесептех, едва не выпавший из колесницы, начал грязно ругаться. Амукон жестом остановил его.

– Что тебе надо, человек?

Путаясь и глотая слова, человек, оказавшийся рыбаком, сообщил, что дальше ехать опасно, что пришельцы уже высадились на берег. И еще, предводители пришельцев огромны словно боги, их мечи подобны солнцу, а черные доспехи отливают ночью.

– Где эти люди? – спросил номарх.

– Они высадились за той рощей – Рыбак рукой указал направление.

– Ты знаешь, кто они?

– Лица их похожи на лица тех, что поклоняются Зевсу. Амукон хмыкнул и, ни к кому не обращаясь, пояснил:

– Это люди из страны Кефтиу. Странно, до сих пор они не отваживались выйти в великое море на своих суденышках. Что ж, пойдем посмотрим на них.

Повинуясь знаку номарха, возница тронул лошадей, и колесница понеслась по вязкому зеленому лугу. Амукон выругался. Возница повернул коней, колесница выбралась на еле заметную тропинку и, проскакав несколько сот метров, остановилась близ жидкой финиковой рощи. Оставив колесницу, номарх в сопровождении начальника гвардии и пяти телохранителей смело углубился в лес. Идти пришлось недолго, вскоре разведчики оказались на окраине рощи. Спрятавшись за стволом пальмы, номарх изучал пришельцев. Рыбак не соврал. Это был флот Кёфтиу. Это был самый большой флот, когда-либо виденный номархом!

Двадцать огромных, не менее плетра в длину, кораблей грузно лежали на песке. Их вытащили на случай внезапной бури. Судя по количеству весел, каждый корабль имел не менее шестидесяти гребцов, а значит, столько же воинов. Черные паруса кляксами сползали на борта. Вокруг кораблей стояла охрана. Чуть левее выстраивалось в походную колонну войско. Номарх с растущей тревогой следил за слаженными действиями этой блестящей, сверкающей оружием змеи. Затем он обернулся к Кесептеху.

– Здесь что-то не так. Кефтиу никогда не имело такого огромного и хорошо вооруженного войска. Самый могущественный царь Кефтиу мог выставить едва ли пять сотен воинов, вооруженных наполовину копьями, наполовину дубьем. А здесь… – Он выразительно показал на стройные, сверкающие металлом ряды – Они все вооружены мечами, копьями и бронзовыми щитами. Откуда они взяли всё это?

Кесептех, так же внимательно рассматривавший вражеское войско, протянул:

– Я вижу здесь не только людей Кефтиу. Здесь много воинов с раскосыми желтыми лицами. Моряки говорят, что далеко на заходе солнца есть земля, где живут желтолицые люди. Может быть, они оттуда?

– Но ведь остальные-то люди Кефтиу! – Кесептех пожал плечами и сказал:

– Я пошлю двух воинов половчее, и они возьмут часового. От него мы узнаем, откуда они и сколько их.

– Делай так. А пока прикажи людям зажечь поля и груды сухого папируса.

– Но, господин, мы понесем большие убытки!

– Я предпочитаю потерять часть, но сохранить все. Нам необходимо их задержать. Как только они достигнут горящих полей, пусть их встретят лучники.

– Слушаюсь, мой господин, – сказал начальник дворцовой гвардии, торопясь обратно.

Колесницы помчали их назад. Очутившись во дворце, Амукон немедленно послал гонцов к номархам Саиса, Буто и Таиса. В своих посланиях он призывал забыть старые обиды и объединиться против общего врага, чью мощь он на всякий случай преувеличил, не подозревая, как он окажется прав. Гонцы сели на горячих скакунов, и пыль растаяла вдали. Скоро они будут на месте. А немного спустя враги-друзья приведут помощь. В том, что они это сделают, Амукон не сомневался, он хорошо знал их и был уверен, что они знают его. А великий номарх Медеса еще никогда и ни у кого не просил помощи.

Над полями клубился черный дым. Горела земля.

Инкий благополучно довел эскадру до устья Хапи. Здесь войско атлантов высадилось на берег. Собственно говоря, непосредственно атлантов было четверо: Крют, Юльм, Иузий и сам Инкий; подначальную массу составляли кефтиане и около сотни командиров-марилов.

Выставив у кораблей охрану и поручив командовать ею Иузию, Инкий разбил войско на три части и повел его вглубь страны Кемт. Признаков активного сопротивления не было, но чьи то руки уже подожгли посевы пшеницы. Поля затянуло пламенем и дымом. Глаза безудержно слезились. Воины кашляли и отплевывались. Время от времени слышался хищный свист длинной тростниковой стрелы, и еще один марил или кефтианин падал с пробитым горлом. Воины отвечали руганью и градом стрел, бесследно исчезавших в дымной пелене, я упорно шли вперед.

Наконец они миновали поля и вышли к речным зарослям. Здесь огня не было, и воины могли отдышаться. Спустившись к реке, они попадали в тепловатую воду, жадно ловя пересохшими губами живительную влагу. Внезапно один из них дико заорал и исчез под водой. Над рекой взметнулся хвост гигантского ящера. Щелкнули мощные челюсти, и по воде поплыли кровавые круги. Воин был закован в панцирь, и крокодилу не сразу удалось прокусить его, но он рвал трепещущее тело до тех пор, пока не откусил ноги. Гребнистая спина чудовища то и дело поднималась над водой в вихре мути и пены. Кефтиане, дико крича, обстреливали его из луков. Выждав, когда голова крокодила покажется на поверхности, Инкий прицелился и метким выстрелом из бластера поразил чудовище. Крокодил подавился. Желтое пузо всплыло над водой. Воины восторженно закричали.

К реке подошла вторая колонна, возглавляемая Крютом. О Юльме не было ни слуху ни духу. Его колонна куда-то исчезла. Инкий забеспокоился. И не напрасно. Юльм попал в засаду и ввязался в ожесточенный бой. Несколько сот кемтян атаковали его отряд. Они наскакивали на пришельцев с редким остервенением. Много раз отбитые, они приступали опять и опять. Десятки сраженных кемтян недвижно лежали на втоптанной в грязь пшенице, но на смену им появлялись все новые и новые. В конце концов все решило превосходство оружия пришельцев. Бронзовые мечи их с хрустом перерубали медные клинки кемтян. Круглые щиты с огромным пардусом посередине крошили медные копья. Разошедшийся Юльм одним ударом своего титанового меча перерубал и вражеское оружие, и его владельца. Смятые наконечники стрел словно камешки отскакивали от его бронедоспехов. Одна из них ухитрилась вонзиться в ногу, но он, не останавливаясь, с улыбкой выдернул ее, и шедшие рядом марилы громкими возгласами приветствовали его мужество.

Разнеся выставленный против него заслон, отряд Юльма вышел на довольно приличную дорогу. Где они находятся, Юльм не представлял. Пленный сказал, что эта дорога ведет к славному и великому городу Мендесу, где находится дворец всесильного номарха Амукона. Рация, висевшая на плече атланта, оказалась раздробленной, и Юльм принял единственно верное, как ему показалось, решение. Он выстроил разгоряченных боем воинов в колонну и повел их к Мендесу, предпочитая оказаться безрассудным храбрецом, нежели быть обвиненным в трусливой осторожности.

А Инкий в это время терпеливо ждал. Он ждал Юльма. Он ждал катер с десантниками. Но Юльм исчез, а у катера обнаружились какие-то неполадки. Бульвий жизнерадостно сообщил, что они, конечно, могут рискнуть вылететь, но он не гарантирует, что катер не шлепнется в море. Инкий мысленно вздохнул и сказал, чтобы они не рисковали. Обстановка, мол, терпит. Отряд выставил охранение и расположился на ночь. За день они прошли не более десяти километров. План номарха Мендеса задержать и раздробить силы врага удался.

Амукон приветствовал в своем дворце номархов Саиса, Буто и Таиса. Все трое должным образом восприняли тревожный тон послания и поспешили на помощь к своему извечному врагу. Прутья собрались в пучок. Каждый из номархов привел с собой по шесть сотен воинов и по десять боевых колесниц. Вместе с отрядом Амукона это составило почти трехтысячное войско, подкрепленное пятьюдесятью боевыми машинами. Грозная сила! Ни один князь Кемта не имел такой армии. С такой армией можно было покорить мир! Но увы, распоряжались этой силой четыре человека. Все три пришедших на помощь номарха в один голос заявили, что будут распоряжаться своими отрядами самостоятельно, и никакие доводы Амукона на них не подействовали. Он устал от бесплодного красноречия и бессильно откинулся на лежанку. Номархи внимательно следили, за его реакцией. Толстый противный Себу, маленький, словно священный скарабей, Тракуш, гурман и бабник порочно-изнеженный Херихотошкер. Отвратительные рожи! Но надо было как-то договариваться, и Амукон сделал вид, что уступает.

– Хорошо, – сказал он, – пусть главнокомандующим будет любой из вас.

Он прекрасно знал, что эти шакалы никогда не согласятся видеть над собой кого-нибудь из соперников. И действительно, номархи заспорили и мгновенно разругались. Себу был объявлен тупицей, Тракуша обозвали карандухом, а Херихотошкера – педерастом. Все эти прозвища настолько соответствовали истине, что Амукон невольно улыбнулся. Тракуш заметил движение губ номарха Мендеса и разразился скандальной бранью. Он кричал, что привел свою армию не для того, чтобы над ним издевались, что он тотчас же уходит домой, а Амукон пусть выпутывается из этого дерьма как хочет. Он разбушевался не на шутку, и Амукону пришлось потратить немало усилий, прежде чем он утихомирил воинственного коротышку. В конце концов номархи порешили действовать самостоятельно, но по общему плану.

Разведчики донесли, что большая часть врагов стоит лагерем на берегу реки неподалеку от своих кораблей, а меньшая – всего около трех сотен воинов, движется прямо на город. Амукон предложил, что он и Себу – туповатый, а значит, будет легче прибрать его к рукам – встретят врага у стен, Мендеса и уничтожат его, а отряды Тракуша и Херихотошкера будут следить за основным войском и как только оно удалится на приличное расстояние от своего флота, нападут на корабельную стражу и сожгут корабли. Затем они должны сообща напасть на основные силы врага.

План понравился. Амукон видел это по разгоревшимся глазам своих нечаянных союзников. Для вида Тракуш сделал пару пустых замечаний, но тут же признал, что план номарха Мендеса вполне его устраивает. Оставив свои колесницы в распоряжение Амукона, Тракуш и Херихотошкер ушли к морю. Впереди их отрядов бежал оборванный и грязный проводник.

Войска Амукона и Себу выстроились перед городом и стали ждать неприятеля.

Отряд Юльма шел всю ночь. Сначала он надеялся догнать будто бы ушедших вперед Инкия и Крюта. Затем он понял свою ошибку, но останавливаться и поворачивать назад было уже поздно. Дух воинов падал с каждым шагом, и повернуть назад означало удариться в постыдное бегство.

Солнце уже припекало, когда один из дозорных заметил чернеющий вдали город. Юльм бодро крикнул, что там их ждет основное войско. Воины ответили невнятным бурчанием.

Их действительно ждало войско, но вражеское. Врагов было намного больше. Они стояли стройными рядами, и солнце играло на металлических шариках их боевых войлочных шлемов.

Амукон построил свое войско согласно традициям древних. В центре густой беспорядочной массой стояла пехота. В первых рядах – наиболее крепкие и хорошо вооруженные воины, за ними – вооруженная копьями и дрекольем голота, а сзади, в резерве – две сотни отборных воинов дворцовой гвардии. Его и Себу. На флангах стояли боевые колесницы, причем половину из них Амукон предусмотрительно оставил в резерве. Впереди войска стояла жиденькая цепочка застрельщиков.

Юльму никогда не приходилось водить войско в сражение. Тем более в такое примитивное. Но чутье воина, немало повидавшего на своем недолгом веку, помогло точно оценить ситуацию.

Главную опасность представляли ряды странных конных повозок. Пехота была хлипкой и плохо вооруженной. Созвав командиров сотен, Юльм наметил план действий. Согласно этому плану войско атлантов должно было имитировать фронтальную атаку, а затем обрушиться на левый фланг противника, уничтожая колесницы и прижимая пехоту и колесницы правого фланга к реке. Оттесненные в заболоченную вязкую низину кемтяне должны были неизбежно сдаться.

Сотники-марилы разбежались по своим подразделениям. Зазвучали отрывистые команды, воины сомкнулись в плотный строй и пошли в атаку. Сомкнутая бронза рядов. Юльм поднял над головой щит и начал звонко бить по нему мечом, отбивая ритм шага. Кефтиане и марилы последовали его примеру, и над полем предстоящей битвы разнесся мерный угрожающий рокот. Бум! Бум! Бум! Словно гигантские колокола. Этот звон взбадривал дух воинов, повергая врагов в замешательство – всегда неприятно иметь дело с организованным и сплоченным противником. Бум! Бум! Бум!

Амукон взмахнул рукой. Над полем взвилась туча стрел, пятнающих бронзовые ряды. Наступающие потеряли шаг. Номарх махнул второй раз. Повинуясь этому жесту, колесницы рванулись с места и обрушились на воинов Юльма. Но атлант предвидел такое развитие событий. Каждый его воин нес в руке камень или бревно. Кефтиане подпустили врага поближе и мгновенно, передавая из рук в руки камни и сучья, сложили перед собой небольшой вал. Стрелки упали на колени и натянули тетиву луков.

Возничие слишком поздно заметили внезапно возникшую опасность. Колесницы правого фланга успели повернуть и начать обход атлантов, но остальные на полном скаку влетели в это препятствие. Кони становились на дыбы, воины вылетали из колесниц, пронзенные стрелами. Юльм выхватил бластер и, почти не целясь, срезал две уцелевшие при столкновении с заградительным валом колесницы. Лошади забились в агонии, люди умерли мгновенно с пеной у рта. Прыткие кони одной из колесниц сумели преодолеть завал и, оставив колеса своего экипажа в груде камней, пронзили строй кефтиан. Восемь человек погибли сразу. Их скосили страшные мечи, торчащие перед конями. Девятого достал стрелой лучник, который тут же повис на длинном копье гиганта марила. Кони, бешено кося ошалелыми глазами, проскочили сквозь строй и унесли обломки кабинки в поле. Ноги их были красны от человеческой крови. Красный конь в красном поле!

Времени перевести дух не было. Сзади заходили колесницы правого фланга. Возничие разгорячили бешеных полосатых коней, разевая рты в победном крике, атланты быстро перелезли через завал и развернулись. Колесницы правого фланга попали в такую же ловушку, как и их предшественницы. Лишь четырем из двенадцати удалось выбраться из этого месива. Юльм высоко вскинул над головой меч. Еще один удар – и победа! Однако Амукон думал иначе. Он не ждал такой прыти от этих трусливых кефтиан, они оказались куда лучше, чем он думал. Они умели драться и обладали каким-то страшным загадочным оружием – молниями, рассекающими человека на куски. Об этом уже говорили захваченные накануне пленные. Один из них клялся, что их войско возглавляют боги и что мечи их подобны молниям. Номарх не поверил и приказал отрубить ему голову. Теперь ему пришлось убедиться, что предводитель кефтиан действительно дерется ослепительной молнией. Рука одного из уцелевших возничих была обрезана по самое плечо, обрубок ее страшно обуглился. Амукон скривился. Пусть их оружие ужасно, но что они боги… Смешно! Великий Ра имеет голову кобчика и солнцеподобный лик. Вождь кефтиан имел отвратительное белое лицо раба с севера. Презрительно взглянув на потерявшего от страха голову Себу, Амукон вознес горячую молитву светлоликому Ра.

Бой тем временем перешел в решающую стадию. Войско Юльма ударило во фланг вражеской пехоте и, поражая копьями полуголых кемтян, начало теснить их к широкой и зубастой реке. Враги дрогнули и попятились, подставляя спины под разящие удары мечей. Разгоряченные боем атланты устремились за ними. И в этот момент в тыл им ударили двадцать пять боевых колесниц, предусмотрительно прибереженных номархом Мендеса. Удар был страшен. Земля покрылась искромсанными телами. Колесницы словно огненные демоны пронзили строй кефтиан, сея смерть и смерть. Опытные их экипажи действовали как хорошо отлаженный механизм: возница висел на поводьях рвущихся вперед коней, лучник щедро рассыпал во все стороны летучую смерть, крепко держащий щит копьеносец время от времени бросал короткие копья и радостно кричал, когда очередной враг замертво падал на землю. Смерть увлекла их настолько, что возницы даже не заметили, как врезались в бегущую толпу своих же солдат. Колеса колесниц окрасились кемтянской кровью. Бой перерос в кровавую свалку, перевес в которой был на стороне детей Кемта.

Юльм вместе с несколькими марилами отбивался от наседающих гвардейцев Амукона. Он срезал выстрелами из бластера три колесницы, создав вокруг их группки завал из конских и человеческих тел, преодолеть который было весьма непросто. Стоило кемтянину прыгнуть в ощеренный бронзовыми остриями круг, как его пронзали сразу несколько мечей и копий. Юльм отстреливал лучников, которые представляли наибольшую угрозу. Блестели клинки и тонко пели стрелы. Соленая кровь смешалась с соленым потом и орошала пресную землю Кемта. Силы атлантов таяли. Вскоре около Юльма осталось лишь шестеро воинов. Остальные либо погибли, либо были захвачены в плен, что было тоже равносильно смерти, ибо кемтяне убивали пленных.

Ярко оперенная стрела пронзила сражающегося рядом с Юльмом марила. Их осталось всего шестеро. Какой-то кемтянин в богатом золоченом доспехе указывал рукой на атланта. Хотят взять живым?! Нате, выкусите! Сволочи! Импульс сбил с ног предводителя и стоящего рядом воина. Несколько кемтян разом бросились на Юльма. Он расстрелял двоих из бластера, а третьему снес голову мечом. Сильный удар поверг его на землю, но сражавшийся рядом потерявший шлем марил пронзил обидчика копьем и тут же получил стрелу в затылок. Оба они рухнули на Юльма, и тому стоило немалых усилий выкарабкаться из-под закованных в доспехи тел. Юльм встал и приготовился умереть.

Но кемтяне отказались от попыток победить его в поединке, решив убить колесницами. Одна из них развернулась и стремительно понеслась на Юльма. Он понял, что это – его последний шанс на спасение. Тщательно прицелившись, атлант сразил возницу и копьеносца, который сильно изумился, когда луч прожег его массивный бронзовый щит. Возница мертво повис на поводьях, кони сбавили темп. Юльм мгновенно очутился рядом с колесницей и легко, словно и не было многочасовой ходьбы и тяжелого боя, взлетел на нее. Лучник попытался вытащить меч, но тот запутался в петле. Юльм вскинул бластер, и кемтянин в страхе закрылся руками. Раздался негромкий пустой щелчок. Бластер выработал свою энергию. Кемтянин отстранил от лица руки. В глазах его рождалось злорадство. Тогда Юльм что есть сил ударил его кулаком в челюсть, бесстрастно проследив, как обезглавленное тело кемтянина вылетело из колесницы. Оторвавшаяся голова упала на дно повозки. Вокруг засвистели стрелы. Одна из них сплющилась о бронедоспех, вторая оцарапала щеку. Юльм вздыбил коней и вырвался из вражеского кольца.

За ним рванули две колесницы. Кони несли Юльма по пыльной, ослепительно пыльной дороге. Место побоища скрылось за поворотом. Сзади донесся топот копыт. Передняя колесница уже настигала. Полосатые кони скалили зубы около ободьев колес колесницы Юльма, лучник, прищурившись, целился в незащищенную шею. Атлант рванул из петли кемтский меч и, не оборачиваясь, бросил его в морды коней. Бросок достиг цели. Лошади взвились, опрокидывая колесницу. Вторая врезалась в кучу обломков и визжащего мяса и тоже перевернулась.

Путь предстоял долгий. Жарко светило солнце. Под ногами Юльма каталась оторванная голова. Атлант сглотнул сухой слюной, нагнулся и равнодушно, без эмоций, выкинул голову на дорогу.

Тракуш и Херихотошкер дождались, когда отряды Инкия и Крюта двинулись к Мендесу и атаковали охрану, выставленную около судов. Иузию здорово не повезло. Он загорал на соленом песке. Загорал, беспечно сняв бронедоспех. Загорал, смежив веки и мечтая о скорой встрече с Орной-девуппсой, которую он знал еще на Атлантиде, планете Атлантиде. Когда раздалось тонкое пение стрелы, он вскочил на ноги и тут же был пронзен добрым десятком легких тростниковых палочек, обмедненных острыми наконечниками. Смерть пришла мгновенно. Его не хватило даже на слово «мама». Воины, лишившиеся командира, сопротивлялись вяло. При помощи гребцов им удалось отпихнуть в море четыре корабля. Остальные стали добычей кемтян. Не утруждая себя пленением гребцов, кемтяне подожгли суда, и те весело запылали, распространяя вокруг себя зловоние и истошные крики.

Номархи завладели блестящим мечом Иузия. Бластер их не заинтересовал, радиопередатчик Тракуш пронзил копьем, но вот меч… Полководцы дико разругались. Каждый тянул заветную игрушку к себе и высказывал о сопернике все, что о нем думает. Горячая дискуссия закончилась тем, что они решили выяснить отношения с помощью оружия. Отбросив спорный предмет вожделения, номархи выхватили привычные бронзовые мечи и стали ожесточенно рубиться. Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы в нее не вмешался оборванный проводник, оказавшийся начальником дворцовой гвардии номарха Мендеса Кесептехом. Амукон, знавший вздорный характер своих «друзей-полководцев», решил приставить к ним соглядатая. Дело это представлялось ему настолько важным, что он решил пожертвовать столь нужным на поле боя Кесептехом и сотней добрых воинов. В объединенном войске двух номархов был отборный отряд Амукона. По приказу начальника гвардии он арестовал Херихотошкера и Тракуша, заперев их в трюм уцелевшего корабля. Кесептех приставил к номархам надежную охрану, предупредив, что в случае попытки освободиться они будут немедленно убиты. После этого он предложил воинам обеих армий подчиниться его приказам. Они не противились этому. Получив в свое распоряжение почти полуторатысячный отряд, Кесептех поспешил вслед за ушедшим отрядом кефтиан.

Восемьсот атлантов попирали черную землю Кемта. Настроение Инкия становилось все более и более отвратительным. Мало того, что он никак не мог связаться с Юльмом, несколько минут назад пропала связь и с Иузием. Что произошло с кораблями, можно было только предполагать. Инкий предполагал худшее.

Их путь лежал вдоль огромной реки, называемой кемтянами Хапи, реки великой и обожествляемой. Это была самая большая из виденных Инкием рек. Реки планеты Атлантиды были узки и неглубоки, реки острова Атлантида были совсем крошечны. Хапи был грандиозной водной артерией, дающей жизнь целой стране. Темные воды его были насыщены илом, который был основой благополучия жителей Кемта. Он давал им огромную, в рост человека, пшеницу, прекрасные финики и волшебный папирус, который использовался везде: из него делали бумагу, ткань, корабли, варили клей, ели в сыром и вареном виде. Вне всякого сомнения, это было второе чудо страны Кемт. Но первым был Хапи. И второе чудо не могло быть без первого: воды и берега Хапи были богаты разной живностью: множество рыб, птиц и, конечно, же, отвратительные зубастые крокодилы, которых кемтяне почему-то обожествляли. Инкий оставлял каждому народу право на странности, но сам он с удовольствием постреливал в отвратительных ящеров.