Текст книги "Бесконечный тупик"
Автор книги: Дмитрий Галковский
Жанр:
Философия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 110 страниц)
106
Примечание к №42
«"C» улетучивается, а «L» остаётся» (Иванов-Разумник)
Разумник таким образом уподобляет русскую интеллигенцию хлору. Где же вы видели левого публициста в России без «элементарных газов»? Ну и конечно, в такой атмосфере и зародыши тут как тут. Разумник, например, уподобляет интеллигенцию 30-40-х годов зародышу, который «сделал гигантский шаг вперёд». И тут же ссылка на одного из основоположников интеллигентской терминологии:
«Прав был Белинский, говоря, что „русская личность пока эмбрион, но сколько широты и силы в натуре этого эмбриона, как душна и страшна ей всякая ограниченность и узость“.
Эмбрион, что и говорить, широкий, сильный. Прямо и родился уже в косоворотке и с дубиной в руках. «Поссорился с Гегелем» для начала. А потом газы, газы, газы, газы… Добролюбова или Чернышевского надо уже в противогазе читать. По сравнению с ними – Разумник прав – Белинский был действительно, как он пишет «чудной, благоухающей личностью».
107
Примечание к №42
даже в литературе горел огонь идеологической конфронтации
Соответственно история русской литературы должна быть построена на совершенно иных – для русской интеллигенции может быть даже оскорбительных – принципах. Во-первых, о литературном ПРОЦЕССЕ следует судить не по шедеврам, а по среднему уровню. Из-за крайне низкого статуса культуры в стране, конечно, и действительно выдающиеся вещи, вроде «Мёртвых душ» или «Преступления и наказания», воспринимались как партийно-агитационные произведения. Несомненно, этот уровень и этот тон присутствуют у Гоголя и Достоевского, но гениальность тут мешает достаточно ясно и чётко его выявить. В этом смысле гораздо показательнее произведения второстепенных литераторов.
Во-вторых, следует учитывать, что собственно ПРОЦЕССОМ развитие русской ЛИТЕРАТУРЫ назвать нельзя, так как, по сути, литература в России всегда с профессиональной услужливостью выполняла определённый социальный заказ и никогда не являлась, таким образом, чем-то объяснимым преимущественно «из самого себя». Законы, по которым развивалась литература в России, не были литературными законами.
И в-третьих, к литературе следует подходить как к элементу русской секулярной массовой культуры, наряду с декоративной живописью, иллюстрированными журналами, театрами, кафе-шантанами и т. д. Естественно, что в сверхидеологизированном обществе, обществе, перенасыщенном идеологией, даже оформление злачных мест и конфетных коробок строго умышленно. Или, иными словами, в таком обществе любой предмет культуры, даже подлинный шедевр, есть прежде всего и более всего «коробка конфет».
Лишь с учётом этих трёх факторов общая картина становится относительно понятной и ЛЮБОЕ литературное произведение приобретает статус исторического факта. В свою очередь и тот или иной период в развитии литературы увязывается с историческим контекстом не «мистически», а более-менее правдоподобно. Так, не вызывает никакого сомнения, что в 80-х годах прошлого века поток ностальгических стишков, грязных дождливых пейзажиков и заунывных чеховских «рассказок» был частным следствием общего настроения глухого, злобного вредительства, инспирированного в ответ на жёсткий (то есть, если учесть возможность такого рода действий, недостаточно жёсткий) внутриполитический курс.
Точно так же вполне ясно, что культ порнографии, получивший своё распространение после разгона II Думы, являлся частью кампании вредительства. С одной стороны, речь шла о дискредитации культурной жизни страны, с другой – использовался ещё один петушок на палочке для вербовки молодёжи в контрроссийское движение. Прежде всего дело именно в этом, а не в гешефте или общей либерализации общества. Это легко видно из анализа левых журналов того времени, одновременно аскетически-революционных и порнографических, или из произведений Сологуба, где усердно пропагандировалась «интересная сексуальная жизнь» революционеров и революционерок.
Именно с этой точки зрения и стоит говорить об «истории русской литературы». Есть, конечно, и другая история. История духовная, история идей. Но как раз чтобы подойти к такому уровню, и не стоит выдавать одно за другое. Если угодно говорить о социальной истории русской литературы, то следует исходить из того места в социальной жизни страны, которое она реально занимала. А если речь идёт о духовном развитии, то не следует рассматривать литературу как результат элементарных социальных явлений.
108
Примечание к №26
оглянется, дёрнет плечом – и сразу видно: самозванец
А что означает это русское слово – «самозванец»? Вот Пугачёв например. Очень наивно полагать, что он взял и вполне сознательно, в, так сказать, пропагандистских целях, объявил себя Петром III. Так считать это значит ничегошеньки не понимать ни в русском характере, ни в русской истории. Став «самозванцем», Пугачёв прежде всего потерял своё христианское имя и попал в искривлённый, сломанный чёртом мир – мир страшной, на глазах сбывающейся сказки, какого-то бесовского спектакля.
На первом же допросе у Пугачёва вырвалась очень интересная фраза:
«Богу было угодно наказать Россию через моё окаянство».
Пугачёв попал в страшный сверхкарнавал-сон.() Хотелось проснуться, чувствовал, что так нельзя, а засасывало всё дальше и дальше. Пугачёвцы, ворвавшись в город, надевали женские платья и церковные облачения и начинали всех резать. Конечно, Пугачёв знал про себя, что он вор, но – крайне важная, русская черта – одновременно был вполне уверен в своём царском происхождении. В самозванном мире он был Царь. Интересно, что своих податаманов он переименовал в графов Воронцовых, Чернышёвых, Паниных, Орловых. Ещё более характерно, что Пугачёв переименовал Бердскую слободу в Москву, деревню Каргале в Петербург, а Сакмарский городок в Киев. Возникла целая Псевдороссия, самозваная скоморошья империя. Все эти пышные титулы и названия осмыслялись пародийно, со смехом, под похабные прибаутки и огурцы с капустой. «Ну чо, граф Воронцов, зенки-то вылупил? Одевай елистрические лапти и чеши в Питер за водярой. А не то в рыло. Го-го-го!!! Ха-ха-ха!!!»
При этом постоянное ощущение, что это всё сон, сон. Пародийное отстранение и подчёркивало, что это всё не так, обманно, «ночно», по-чертовски и понарошку. И глазком русским (одним, трезвым) все за грань сцены посматривали. (497) Сам Пугачёв держал для себя 30 отборных лошадей, чтобы в критический момент бросить всех к чёртовой матери и убежать. А соратники стерегли его как заложника, намереваясь в конце представления выдать властям и заслужить прощение (что и сделали). Попавшие в русскую двойную провокацию башкирцы визжали от злобы: «Вай, Пугач шакал паршивый, взбунтовал, сам бежать хочет, а нас резать будут».
Тут же и ключ к психологии русской революции, всей этой вакханалии переодеваний и переименований, когда уже города стали переименовывать в предварительно переименованные имена революционеров. И тоже башкирская проблема инородцев, которые пришли так: «Работаем полгода, а потом в разные стороны» (еврейская мафия, ставшая ЧК; наёмные латышские стрелки и т. д.). А заглушечность русская их засосала и убила. Евреи вовсе не были самозванцами в русской революции. Евреи вообще неспособны к самозванству. Это черта чисто русская: человек теряет свое имя, лицо. Не скрывает, а именно теряет.
Пугачёв, конечно, был выдающимся расовым типом, мужицким гением. Он был такой нежный, отдающийся любым фантазиям проходимец и палач. Пушкин отлично подметил: Емелька сидел в тюрьме, уху ел. К нему академик Рычков вошёл, Пугачёв и говорит: «Здрассьте! Хотите ухи?» У Рычкова он сына, симбирского коменданта, убил. Рычков сначала закричал, заругался, а потом не выдержал и заплакал. А Пугачёв посмотрел, посмотрел на него и тоже заплакал.
Зверюга русская…
109
Примечание к №78
Набоков очень близок Чехову.
Первое произведение Набокова, «Машенька», своим сюжетом очень напоминает рассказ Чехова «Верочка» (несостоявшаяся любовь). Хотя сам Чехов свою близость Набокову, конечно, осознавать не мог. В письме к Ф.Д.Батюшкову от 23 мая 1902 г. он писал:
«Что же касается г. Чердынцева, то о нём я не знаю, никогда его не видел и ничего о нём не слышал…»
110
Примечание к №96
«еврей … взамен всех талантов имеет один большой хобот» (В.Розанов)
Типичная еврейская молитва:
«Боже всемогущий, ныне близко и скоро храм Твой создай, скоро, в дни наши как можно ближе, ныне создай, ныне создай, ныне создай, ныне близко храм Твой создай. Милосердный Боже, великий Боже, кроткий Боже, всевышний Боже, благой Боже, сладчайший Боже, безмерный Боже, Боже израилев, в близкое время храм Твой создай, скоро, скоро, в дни наши, ныне создай, ныне создай, ныне создай, ныне создай, ныне скоро храм Твой создай! Могущественный Боже, живой Боже, крепкий Боже, славный Боже, милостивый Боже, вечный Боже, страшный Боже, превосходный Боже, царствующий Боже, богатый Боже, великолепный Боже, верный Боже, ныне немедля храм Твой возставь, скоро, скоро, в дни наши, немедля скоро, ныне создай, ныне создай, ныне создай, ныне создай, ныне создай, ныне скоро храм Твой создай!»
Какой у этой молитвы (о пришествии Мессии) выманивающий и высасывающий ритм! Торопливо, безнадёжно, и не дадут. И от сознания этого уже нагло, смешно и по-детски трогательно: «Дай! дай!» А с другой стороны, и не смешно: какая настойчивая выпрашивающая сила, какая выпрашивающая мощь!
111
Примечание к №58
Много писалось о нацистском «черепословии», но ведь можно написать и о черепословии антирасистском
Современной биологией и психологией (запрещённой в социалистических странах) твёрдо установлено следующее:
1. Объективно существует и поддается экспериментальной проверке интеллект человека (коэффициент интеллектуального развития). Суть интеллекта заключается в способности усвоения, накапливания и переработки информации и, на основе последнего, в способности целенаправленного изменения и планирования своего поведения.
2. Интеллект сам по себе является биологическим свойством и обладает исключительно высокой степенью наследования. (112) Наследуемость коэффициента интеллектуального развития равна 81%. Примерно такую же степень наследования имеет рост человека или цвет глаз. Все высказывания о чисто или преимущественно социальной детерминированности интеллекта несерьёзны.
3. Хотя достаточно высоким интеллектом обладает только человек, элементарные интеллектуальные способности присущи и высшим животным (114). Уровень интеллекта колеблется в очень широких пределах, причем и внутри и вне вида. Так, умная крыса может быть умнее глупой обезьяны. Однако при этом существует жёсткая вероятностно-статистическая закономерность распределения интеллекта в соответствующих группах. В целом, как вид обезьяна умнее крысы. То же верно для внутривидовых различий. Внутри человеческого вида коэффициент интеллекта колеблется от 70 единиц (порог нормы, ниже которого находятся 2-3% населения, относящиеся к дебилам) до 140 единиц (средний уровень групп специалистов высшего разряда, выше которого находятся только отдельные индивидуумы). Для сравнения: средний уровень интеллекта неквалифицированного рабочего в развитом государстве составляет 85 единиц. Расовые (популяционные) отличия тоже характерны для уровня интеллекта. Например, по самым заниженным данным интеллект белого населения США на 15 единиц выше, чем у американских негров (т. е., точнее, мулатов).
4. Социальные различия при развитии интеллекта имеют место, но занимают подчинённое положение по отношению к биологической детерминации. Социальная среда может оказывать только очень грубое и негативное воздействие на интеллект человека. Тяжёлые физические и психологические условия пагубно сказываются на развитии интеллекта, но уже при минимальном уровне социальной обеспеченности (отсутствие голода, возможность получить среднее образование) негативное воздействие сводится к нулю. У средних и высших социальных слоёв развитие интеллекта почти исключительно зависит от наследственных факторов. При помощи грубого насилия развитию интеллекта можно помешать. Повысить природный потенциал интеллекта невозможно.
5. Для любой нации, любого класса, любой социальной группы характерны крайне широкие рамки интеллектуального коэффициента. Несомненно, в этом сказывается индивидуальная природа человека, его свобода, независимость от окружающей обстановки. Но при изучении больших масс людей законы интеллектуальной стратификации выступают с железной последовательностью. Возможна и естественна ситуация, когда негр умнее немца, рабочий умнее предпринимателя или учёного, женщина умнее мужчины. Но это возможно лишь как явление единичное, частное.
6. Особенно жёстко закон интеллектуального неравенства проявляется при сравнении исключительно больших масс людей (наций и государств) и при сравнении наиболее интеллектуально развитых представителей той или иной группы. История фактически не знает женщины-гения, гения негра или азиата. В плане видовом закон интеллектуальной стратификации чрезвычайно демократичен. В плане популяционном – относительно демократичен. Но на вершине, в плане индивидуальном – жесток. В биологическом мире мужчина и женщина не могут жить друг без друга и все люди братья. В мире душевном между мужчиной и женщиной возможен контакт и между людьми возможен диалог и взаимопонимание. Но в мире духовном женщина не существует и мужчина обречён на одиночество. Человечество же распадается на гениальных одиночек, избранных.
Речь идёт об интеллекте, о чём-то поддающемся количественной оценке, относительно простом, относительно материальном. Если такое различие даже на элементарном уровне духовной жизни, то что же говорить о сравнении людей и народов на уровне национальной идеи, религиозного чувства, способности к прозрению? Какой же неслыханный масштаб неравенства здесь?
112
Примечание к №111
Интеллект сам по себе является биологическим свойством и обладает исключительно высокой степенью наследования.
Следовательно, поддаётся селекции. Можно ужасаться и негодовать. Но я и говорю, что биологический мир, поскольку он связан с высшими сферами, – жесток. Да, вот так – «поддается селекции». Однозначно. Споры, разговоры – бессмысленны.
113
Примечание к №94
мир похолодеет от ужаса фатальной борьбы
Глупость и абсолютная бессмысленность русского человека приводит к очень сильной воспроизводимости ситуации. Поэтому евреи, запутавшись в русскую историю, «вплёвшись» в нее, уже от русских не отделаются (115). Из переплёта этого не выйдут. (117) Абсолютная целесообразность, сплетённая с абсолютной бесцельностью, приведёт к доминированию в мире. ХХII век это борьба русских и еврейских наднациональных кланов, приобретшая космические масштабы. Советско-американское противостояние будет размываться. Оно и сейчас на самом деле весьма смутное, расползающееся.
114
Примечание к №111
элементарные интеллектуальные способности присущи и высшим животным
Острота расового вопроса в биологии понятна любому. Расы суть породы. То есть раса человека, его национальность уподобляется породе собак. Аналогия с собаками вызывает, конечно, раздражение. Значит тут собака и зарыта. Сказать человеку «волк», он не обидится. То же – «вепрь». «Свинья» и «собака» – грубейшие ругательства. Но «вепрь» уже благородно. Тут тот же случай, что и с обезьяной. Слишком похоже, слишком близко. Человек в процессе эволюции сам себя одомашнил как биологический вид. «Одомашнивание» с точки зрения биологии есть несомненная дегенерация. Потеря волосяного покрова, уменьшение общего размера организма и размера головного мозга, порча зубов, ослабление зрения, большая психическая слабость и утомляемость. Сравнение голой жирной свиньи с поджарым клыкастым зверем слишком обидно для человека. А что касается собаки, то аналогия ещё унизительнее, ещё прозрачнее. Слишком она умна, слишком напоминает человека в собственно человеческой стихии. Но между прочим, тут, в паре «собака – волк», есть для человека очень важное указание. Человек произошёл вовсе не от обезьяны. Он произошёл от сверхчеловека. Многочисленные исследования зоопсихологов доказали, что волк качественно умнее собаки. Да и внешне это ясно, стоит только посмотреть на огромную волчью голову, мощную и крепкую черепную коробку. Не произошли ли тогда и люди, сапиенсы-собаки, от людей-волков?
Я не понимаю (или, наоборот, очень хорошо понимаю), почему эта версия столь непопулярна в биологии и особенно в отечественной биологии. Биологи идут на прямую ложь, на прямые подтасовки. В третьем издании БСЭ в статье «Череп» написано:
«У ископаемых высших приматов – австралопитеков – объём мозга равен в среднем 530—600 куб. см., у древнейших людей (архантропы) – 1000 куб.см., у древних людей (палеоантропы) – 1360 куб. см., у современного человека – 1500 куб.см.»
В статье «Головной мозг» объём мозга современного человека уточняется: 1456 куб.см. То есть по сравнению с палеоантропами увеличение всего на 100 кубиков. Поэтому вполне справедливо в статье «Антропогенез» сказано:
«Палеоантропы (неандертальцы) – относятся к заключительному этапу второй стадии антропогенеза. У них больше черт сходства с современным человеком, головной мозг по объёму и строению почти не отличается от мозга современных людей.»
Но вот статья «Неандертальцы». С «человеком разумным» тут прямого (цифрового) сопоставления нет и редакция сочла возможным пропустить следующую информацию:
«Для неандертальцев Западной Европы характерен крупный мозг (до 1700 куб.см.)».
1700! Это на 250 кубических сантиметров больше среднего мозга современного человека. Конечно, череп неандертальца более груб: больше челюсти, ниже лоб. Как и у волка. Ведь по сравнению с волчьим, череп охотничьей собаки более миниатюрен, более «интеллигентен». Но волк умнее. Качественно.
Немцы с их арийской теорией были, конечно, правы. На севере Европы ещё в начале новой эры сохранились реликтовые люди-волки – немцы. Уж конечно, от таких «варваров» произошли в свое время римляне и греки, вообще люди. От них, а вовсе не от дегенерирующих австралийцев или папуасов. Судить по ним о предках человека – это всё равно, что судить о птицах по бескрылой птице Галапагосских островов. Ну да, есть такая аномалия, тупик эволюции, частность. Разве пигмей или негритос мог выдумать письменность, вообще язык? Более того, разве современный человек смог бы сделать такое? Кто он без великой культуры сапиенсов? – Маугли, жалкий маугли. Не книжный, а настоящий, превратившийся в животное. Чтобы появился человек, нужен был сверхчеловек. Разум не начал тлеть под низким черепным сводом тусклой искрой. Нет, первая мысль была подобна грохоту молнии. Молния – не искра. Превратить насыщенный раствор в кристалл легко – стоит только бросить затравку: маленький кристаллик или даже просто пылинку, иголку. Но если ничего нет? Если в прошлом – пустота, мрак, миллиарды лет немоты – вплоть до сотворения мира и времени? Как появиться слову? Раствор разума должен быть перенасыщен, мозг должен быть громаден и совершенен, давно готов к великому акту мышления. Так же как ребёнок уникально восприимчив и обладает гениальной памятью, исключительной способностью к творчеству, точно так же детство человеческого вида было озарено исключительностью.
Но. В одном (и высшем) отношении собака совершеннее волка. Всё звериное и животное в ней подавлено, а некоторые сегменты «животного» исчезли почти полностью. Собака, и это качество исключительное, самому мудрому волку недоступное совершенно, – собака способна на контакт с высшим существом. Волк может привязаться к человеку, но именно как волк, и особенно, если человек будет себя вести, как волк же. Собака привязывается к человеку как «друг человека», и человек привязывается к собаке наоборот, даже проявляя именно свои человеческие качества. Этим собака бесконечно ближе человеку всех других животных. Ведь и человек может положить свою мудрую собачью голову на колени Кому-то.
115
Примечание к №113
евреи, запутавшись в русскую историю, «вплёвшись» в неё, уже от русских не отделаются
Уже само по себе существование еврея для русского есть издевательство: «Как еврей? Почему? Зачем? Как вы живёте! Как же так можно!!!»
Но существование русского для еврея это уже нечто неслыханное. Это какая-то мировая несправедливость. И мировая несправедливость, с которой непосредственно столкнулось его личное существование. У немцев к русским ненависть вообще, абстрактная, а у евреев – глубоко личная, интимная. Как к Христу. Они даже теряют всю свою осторожность и прямо, в лицо, сами не замечая, проговариваются.
Вот что пишет, например, автор «Истории еврейского народа» С.М.Дубнов о хасидистских оргиях:
«То не было бессмысленное пьянство русского крестьянина, превращающее человека в животное; хасид пил – в более умеренных дозах – „для души“, чтобы „прогнать печаль, отупляющую сердце“, усилить религиозную восторженность, оживить общение с единомышленниками».
А русский, значит, чисто машинально самогонку из корыта лакает.
Из «Дневника писателя» Достоевского:
«Если уж зашла речь о предрассудках, то как вы думаете: еврей менее питает предрассудков к русскому, чем русский к еврею? Не побольше ли? … у меня перед глазами письма евреев, да не из простолюдья, а образованных евреев, и – сколько ненависти в этих письмах к „коренному населению“! А главное, – пишут, да и не примечают этого сами».
Это злоба семита-охотника. Он загоняет кабана в ловушку, а тот, необъяснимо почему, не идёт. Ариец бы огорчился, но и отождествил себя со зверем: «Ай, хорошо, ай, молодец! Ловко!» Это чувство хорошо подметил Мережковский, говоря о персонаже толстовских «Казаков»:
«Да, он не только „знает“, но и „жалеет“, „любит“ зверя. Потому и знает, что любит. Он любит и того кабана, за которым охотится в камышах и которого убьёт. Вот чисто арийское противоречие; (128) вот живой, животный изгиб переплетённых веток в арийской заросли, чуждый и непонятный простому, правильному, как черта горизонта, беспощадно-прямолинейному и пустынному духу Семита».
Для семита ускользнувший зверь – тупое ничтожество, шут, дурак. Будь он проклят во веки веков, чтоб у него клыки в мозг вросли, чтоб его язык покрылся язвами, чтоб его глазки выдрало колючками, а шкура потрескалась гноящимися ранами. Кто виноват? – виноват не охотник, он всё рассчитал. Виновата грязная скотина. И ведь не специально, не то чтобы разгадал ловушку – тут ещё не так обидно, здесь утешительная объяснимая объективность. А он просто «в дурь попёр». Сделали засаду в дубовой роще у источника, а он взял и проспал весь день. Русский, делая «злые вещи», сам превращается в «злое животное», непредсказуемое. Русские как будто и выдуманы для издевательства над евреями.
